Текст книги "Манкая (СИ)"
Автор книги: Лариса Шубникова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 10 (всего у книги 15 страниц)
Глава 15
Не то, чтобы Широкову нужна была машина сегодня утром, просто он решил, что стоит подождать Юльку у подъезда. Ну, не стоять же истуканом. Принялся счищать влажный тяжелый снег в лобового стекла. Да, он обещал соседке не давить и не докапываться, но видеть-то он ее мог, не так ли? Достаточно простого утреннего «привет» и улыбки… Впрочем, это было обманом. Этого бесконечно мало. Митька, помня о своих шансах, не планировал форсировать события, но это было решением разума, а сердце ломилось и выскакивало. Хотело к Юльке… Вот и вошел наш кавалергард в состояние противоречия с самим собой.
Дверь подъезда скрипнула и на пороге увидел он Киру и Юлю. Они за руки держались. И именно вот эта картина больно жахнула по Мите. Собственно, нет ничего особенного в том, что муж и жена держаться за руки, но как бы так сказать по-русски… Это жест доверия и поддержки. И сказал он Широкову гораздо больше, чем, если бы вздумали супруги целоваться на его глазах.
– Привет, сосед, – неприятная улыбка от Раевского прошла мимо Митьки, поскольку смотрел он только на нее, на Юльку.
– Доброе утро, – Юля, бледная и решительная, крепко держала мужа за руку и вдобавок, прижалась крепче к его боку.
– И вам доброго утра, соседи, – прозвучало злобно, хоть и не желал Митя того, не хотел тревожить Юлю проявлением ревности, неуместной и ненужной.
– Снегу-то навалило. Пожалуй, пробки страшные. Малыш, я подвезу тебя, – Кира поняв, вероятно, что соседу нужно обозначить чётче «ху из ху», решил побыть джентльменом.
Юля кивнула и направилась к семейному авто, а Кира с видом победителя, бодро зашагал за нею.
Широкову осталось только наблюдать, как роскошный ауди выехал со двора, увозя Юльку. Митька в сердцах треснул по лобовому стеклу, захлопнул дверь машины и направился пешком на работу.
Сегодня Широков был не в духе и это успели прочувствовать и оценить всего его сотрудники без исключения. Вера Стрижак благополучно скрылась в недрах ресторана от плюющегося ядом Митьки. Всемогущий завхоз Кудрявцев спокойно выслушал лекцию от Широкова о «бардаке и безобразии». Илька Сомов, кондитер «Ярославца», получил звездюлей за брутальный вид и татуировки из под рукавов форменной амуниции ресторана. Досталось и младшему персоналу кухни. Заметьте, Широков никогда еще не срывался на своей команде, и команда поняла, дело швах. И все бы ничего, но три дня дурного настроения шефа доконали всех.
* * *
– Вер, давай ты пойдешь? Женщину он не лупанёт! – Женька, су шеф ресторана, искал пути для переговоров с хозяином.
Сотрудники «Ярославца» и по совместительству приятели Широкова, собрались в кабинете завхоза на экстренное совещание, посвященное бешенству руководителя. Уже пять дней Широков гонял всех, и себя в том числе, как сидоровых коз.
– Ну, ты, Жендос, совсем? – Кудрявцев, мужчина в летах, солидный, выговаривал хмуро. – Девушку на растерзание?
– Сам хочешь пойти?
Кудрявцев не хотел, но понимал, что придется.
– Вера, ты ближе всех к Дмитрию. Ничего такого не заметила? – Илька Сомов решил выяснить причину «громов и молний». – Никогда такого не было! Широков же наш мужик, нормальный. Что случилось-то? Банкротимся? Нам капец?
– Нет, Иль, тут другое, – Вера, как единственная женщина в помещении, подошла к вопросу с эмоциональной стороны, – Видела я недавно шефа с девушкой. Он ее представил как соседку. А я на ее пальце кольцо приметила. Обручальное, между прочим.
– И что? – Женька трезво смотрел на вещи, чисто по-мужски. – При чем тут кольцо и соседка?
– Может и ни при чем, а может и самое оно! Широков наш на нее так смотрел, что … В общем, хотите смейтесь, но уверена, из-за нее!
– Интуиция? – Илька Сомов ехидно поглядывал на мадмуазель Стрижак.
– Цыц. Не думаю, что Митька наш из-за бабы, – Кудрявцев коротко взглянул на Веру. – То есть, из-за девушки. Однако, Вера, ты сотрудница у нас неглупая, и просто так не стала бы болтать. Если учесть, что шеф в странном помешательстве, то возможно всё. А если так, то придется послать Верочку на переговоры. Тут нужна деликатная женская особь.
– Вы с ума сошли, да? Какая девушка? Митька наш никогда бы …Да ни за что! Скала он! – Женька пыхтел, защищая своего шефа от такого наглого поклёпа.
– Значит, пришло его время, – выдала неопределенное Верочка и поднялась. – Я пойду. Если что, на связи. Илька, создай группу в мессенджере, чтобы я не каждому писала, что и как.
Поправила форменный пиджак, пригладила волосы и ушла…воевать или спасть, тут непонятно пока.
* * *
Митька сидел в кабинете своем и злобно перетряхивал содержимое ящиков рабочего стола. Странное бесиво не отпускало его с понедельника, с того самого момента, когда увидел он Юльку и Киру рука об руку. Он писал к Юле, но ни на одно из его сообщений девушка не ответила. Да, Широков предполагал и такое развитие событий, но злость унять был не в состоянии. Он понимал, что ведет себя как последний урод, но все равно срывался на друзьях, сотрудниках, а более всего на себе самом.
– Можно? – Вера Стрижак показалась в дверях кабинета.
– Я занят! – снова не сдержался Широков.
Однако, его рёв Веру не напугал, а как-то даже мотивировал. Девушка вошла в кабинет и встала напротив злобного шефа. Вздохнула поглубже и выдала, словно в воду бултыхнулась:
– Мить, задолбал. Всех уже запугал. Орёшь дурниной. Народ от тебя прячется, и работать нормально не в состоянии. Чего ты добиваешься, а? Всех разгонишь, а сам подохнешь, как загнанный мерин!
Да, кровь не водица. Пожалуй, вот эта ее смелость не просто так взялась, из ниоткуда. Потомственная кубанская казачка, это вам не хухры мухры. Смелые и яркие дочери кубанских земель наверно так и успокаивали своих мужей-казаков. Попробуй, угомони вояку. Вот и поднялось, взвихрилось в Верочке древнее, женско-казачье. Не суть. Главное, что Митьку проняло.
– Чё? – ошалело уставился на помощницу Широков.
– Через плечо! С глузду двинулся, так и скажи. Упакуем в лучшем виде и в психушку! Только, Мить, может, расскажешь, с чего взбеленился, а? Мы же переживаем за тебя, ирод. Сколько вместе хлебнули. Может, проблемы финансовые? Или как?
Вера присела на стул и посмотрела на Митьку очень сочувственно и выжидательно. Тот подзастыл сначала, а потом сказал.
– Финансы в норме. И не надо за меня переживать, Вер. Временные трудности.
– Ты вот что, не юли. Сам знаешь, что мы для тебя на все готовы. Помочь, побить и прочее. Мить, мы же как семья. Ты всех пригрел и объединил, работу дал, а многих вытащил из задницы. Ты давай, не забывай, что не один. Что нужно сделать? Просто скажи. Смотреть же больно на твои эти выкрутасы. Вон, похудел, посерел.
Вера прослезилась, а Митька дернув щекой, промолчал. В самом деле, а что рассказывать-то? Что влюбился в чужую жену и света белого не взвидел? Так и сидели… Вера плакала, а Митька молчал.
– Мить, это из-за нее, да? Из-за Юли? – вот не скажи это Верочка, Митька бы и дальше молчал, а тут …
Хватанул со стола тяжелую фиговину в виде головы льва и запустил об стену! Вера даже не дернулась, просто встала со стула, взяла бутылку коньяку с полки, два стакана, и налила себе и ему. Ну, снова оно, чисто русское. Радость – бухнуть, горе – выпить.
– Рассказывать нечего, Вер. Она замужем, а я в дерьме, – это после долгого глотка коньяку.
– И что? Отбей! Тебе ли плакаться? И красавец, и весь такой из себя, – ну, Вера говорила наобум, не понимая пока в чем беда.
– Вер, вот какой «отбей!?! Ты… – и снова глоток коньяку.
– А что не так-то? – аккуратненько стала прощупывать почву помощница.
– Честная, она… – вот так начал свой рассказ Митька.
Выложил все изумленной помощнице и полегчало. А вот Вере потяжелело. Она сидела и пыталась представить себе Широкова в роли глубоко влюбленного мужика. В голове укладывалось с трудом, а вот глаза наблюдали того самого, глубоко влюбленного. И что посоветовать? А просто все. Верочка тоже девушка, тоже мечтала о любви и сильном плече. Потому и сказала от души:
– Все равно, отбей. Мить, любит она тебя или нет, не знаю. А вот то, что муж у нее козлина редкая, это точно! Ты всегда героем был, так что сейчас-то изменилось? Спаси принцессу. Убей дракона. А сам…Тут сложно. Знаешь, даже если твоей не станет, так ты хоть знать будешь, что она не погибнет рядом с этим уродом, – и вспомнилось Вере, как Митька нянькался с ней, когда случилась любовная беда и полный крах ее надежд стать мадам Васяевой. – Вот, что, Мить, давай, соберись. Внешний холод и внутренний пламень. Поверь, ни одна не останется равнодушной к такому.
– Что ты несешь, а? Какой пламень? Это сказки что-ли?
– Вот именно! Что, пупок надорвешь, если подаришь ей сказку?
Широков даже глаза закатил, мол, совсем ты, Вера, куку.
– Не выйдет.
– А ты сделай, чтобы вышло. Может она, такого как ты, всю жизнь ждала. С твоих слов жила затворницей, книги читала. Натура романтическая. Ну и выдай ей романтики по полной.
– Верная она.
– Ага. Ты тоже нормальным был, пока ее не встретил. Может и она измениться, а?
Тут Широков задумался. Верная Юленька, это правда. Шансов мало, но… В словах Веры была крупица рационального! Если даже Широкову не быть Юлькиной судьбой (хотя, про знак он помнил прекрасно!), то Кирочку нужно ликвидировать. А там уж сама пусть ищет и выбирает себе любимого. Вот как-то так…
* * *
В то время, когда Митя и Вера распивали прекрасный коньяк в «Ярославце», в квартире Гойцманов была тайная сходка соседей.
– Ви садитесь, в ногах правды нет, – Яков Моисеевич приветствовал сестричек Собакевич, Ирэн и Заварзиных.
Все подвигали стульями в большой столовой юриста и расселись. Получилось пёстренько и забавно. Этакий круг посвященных, навроде круглого рыцарского стола короля Артура.
– Яша, у нас к тебе дело, – Джеки начала свою объяснительную речь. – Вопрос касается Юленьки. Все мы знаем сокровище наше с детства и принимаем участие в ее жизни. И также знаем о ее кошмарной обузе в виде Кирилла. Я последние дней пять Юлю перестала узнавать. Девочка наша совсем погасла и боюсь, что состояние ее ухудшается. Нужно что-то делать!
– Верно, Ирина. Мы с Дорой тоже заметили, что Юленька сама не своя. Давеча забыла нам лекарства принести. Такого никогда не было. Вчера вот прошла мимо и не поздоровалась. И в глазах слезки. Я видела сама, – голубоволосая Фирочка похожа была на встрепанного воробышка.
– Я попыталась поговорить с ней, а она только кивнула невпопад и ушла. Что-то совсем дурно с ней, – добрая Светлана Заварзина запечалилась.
– Моисеич, тут ежу понятно, снова ее благоверный донимает. Не в моих правилах сплетничать, но видел я, как Кирка ее охломонистый девицу одну подвозил. Такая …губастая. Так он вокруг нее козлом скакал. Наверно не первая у него, а Юльке беда, – Артём свое слово вставил.
Гойцман пошевелил губами, бровями и задумался. Соседи не мешали, зная, что мыслительный процесс титулованного юриста протекает именно так и вмешиваться в него чревато.
Минуту спустя, Яков Моисеевич удобно уложил ладони на столешницу красного дерева и выдал вердикт или исповедь, сами решайте, что это было.
– Я надеялся, что до такого не дойдет. Ошибся, а стало быть, моя вина в этом тоже есть. Я давно знаю о похождениях того Ракова. Что уставились? Какой он Раевский? Раков Кирилл, житель Пензы и алиментщик! – переждав гул негодовательный, Гойцман продолжил. – И об амантах его знаю. Пригрозил единожды, он вроде понял. Иной раз напоминаю, мол, бдит Гойцман, не просто так небо коптит. А он, вероятно, не принял всерьез. Вопрос в чем? В том, что даже если я и расскажу о его гнилом состоянии Юленьке, она либо не поверит, либо начнет его защищать. А то будет ей во вред, да и мы станем врагами. Намёков девочка наша не приемлет. Просто не видит в людях дурного. А значит, все мои предполагаемые залпы впустую уйдут. В молоко-с. Вот тут, Ирина, требуется ваш совет. Как потомку византийских дипломатов. Что удумаете, Джеки? Какое коварное решение измыслите? Гойцман таки, готов на многое.
Соседи дружно загомонили и закивали, потом уставились на Ирэн.
– Митя, – одно ее слово заставило задуматься всех.
Ну, люди-то понятливые. Да и Юльку давно знали. Догадались, пожалуй, что к чему.
– И что? – вразнобой.
– А то, что единственный человек, способный повлиять на Юленьку, это Широков. Что вы все смотрите, а? С его появлением Юлька ожила, а сейчас погасла. Она всегда ровная была. Ни жалоб, ни слез, а тут? Эмоции! И я не я, если это не из-за Широкова. Да и он… – тут Ирина остановила свою речь, поскольку не вправе была озвучивать, что в курсе отношения Мити к Юле.
– Он, определенно, заинтересован в девчушке нашей. Я с ним уже два раза в волейбол ходил играть. Так вот, когда про Юльку говорили, у парня даже щека дергалась. Вот я баран, сразу не понял что к чему! – сокрушался огромный Заварзин.
– Таки тут сомнений нет. Однако чем поможет нам сосед? Хоть трижды влюбленный? А? Юленька-то его… Или я чего-то не знаю, Ира? – Яков Моисеевич требовательно уставился на Джеки.
– Мне кажется, что она заинтересована… Впрочем, я не уверена.
А тут всех удивила Светочка!
– Она влюблена. И если уж начались сплетни во спасение, я промолчать не могу. Прошлой неделей была я в Гнездиковском, на обратном пути, заглянула в магазин наш угловой. Вижу в проулке Митя стоит и обнимает кого-то. Я поначалу не признала в девушке Юлю. Куртка-то на ней новая была. А потом … В общем, обнялись и стояли так, а потом Юля вырвалась и ушла. И если судить по вашим словам, тому дней пять как будет. И погасла она, вероятно, на той почве. Может, расстались? Поругались? Хотя, думаю, Юля просто по своей верной натуре отказала Мите в…э….ну вы поняли.
– Ну, общая картина ясна. Значит так, Артём, ты с Митей разговоры веди на волейболе, типа, Юля вздыхает и вся такая печальная. Фира и Дора – расхваливать Митю Юльке, пока она не заплачет. Ирэн – тонкое психологическое вмешательство, к примеру, брак и его ценность слишком преувеличены, тем более, когда кто-то из супругов не слишком высокого качества. Светочка, ви давайте подушевнее, мол, только рядом с любимым человеком есть счастье, а с немилым горе и пропадание. А я займусь Кирочкой, мать его. Запаникует и проколется. Возможно, и Юленька заметит, что он за существо такое.
А тут Дора…
– А почему мы все так уверены, что Митя меньшее из зол? С чего решили, что он пара для нашей девочки? Это ее выбор и вряд ли мы имеем право давить на нее. Да и Митя… Может, они сами разберутся? Яша, хвалить Митю мы не станем, а вот полить грязью Киру, запросто! Да, Фира? – та прониклась вопросами и кивнула сестре. – Брак и его ценность не преувеличены, однако, она должна понимать разницу между браком и использованием. Наглым и бесстыдным. Поэтому, Светочка, ты с Юляшей о браке с любимым человеком, а Ира про любовь и страсть, которые в жизни есть и не только со стороны одного из пары.
Гойцман как-то даже с уважением глянул на Дору и согласился. Совет был окончен и все тихо разошлись составлять планы по выполнению миссии «Выпинать Кирочку».
* * *
Пятничный вечер выпил из Юли все силы. Сожрал все резервы и запасы прочности нашей маленькой москвички. Кира внимателен был, но и отстранен одновременно. Юля замечала временами его раздражение и побеги с телефоном на лестницу. Чувствовала, что она для мужа очень досадное и обременительное нечто. Митю не видела давно… Он писал, а она, Юля, помня о своем супружеском долге, не отвечала. Плакала и держалась.
Нынче вот и соседи, словно сговорившись, вещали о Кире и не совсем хорошее. Фира и Дора, заловив Юлю на лестнице, укоряли его в невнимательности к жене. А Юлькиным мыслям это было ох как созвучно. Ей помощь нужна была, поддержка, а Кира… Он ничего не замечал. И Ирина Леонидовна говорила, вот странно, о любви и головокружении. О том, как объятия любимого заставляют терять голову, что опять таки, было для Юли очень больным и горестным. Она помнила Митины руки и его признание, забыть хотела и не хотела одновременно.
Добила Юленьку беседа со Светой Заварзиной. С ней они в магазине столкнулись, в молошном.
– Юль, знаешь, я очень счастлива с Тёмой, кто бы что ни говорил. Я верю ему, как самой себе. И он никогда, слышишь, ни разу не подвел меня! Да, есть сложности, но вместе их пережить возможно. И все кажется легче, когда тебя поддерживают, понимают и искренне любят.
В кошмарном настроении Юля пришла домой, кинула сумки в угол и ушла в спальню. На Кирины слова не реагировала, только плакала, чем и раздражала его несказанно. Нет, он не сказал ничего, не упрекнул, но голос его выдал.
Одиночество в семье… Нет ничего хуже и гаже этого. Вот живут два человека, вместе едят, вместе чай пьют. Смотрят одни фильмы и пользуются одним шампунем. А зачем? Зачем все это, если нет единства? Что держит вместе? Штамп в паспорте? Привычка? Общие диваны и счет в банке? Удобство? А если еще и детей нет, то такие вот кандалы невыносимы и не нужны. Мысли у каждого свои, желания разные и все порознь.
– Юля, я на завтра заказал столик в ресторане. Помнишь, годовщина у нас? Целых пять лет вместе. – Юля кивнула в ответ на слова мужа и уснула.
Просто захотелось ей провалиться в небытие. Правда, не такое уж и одинокое то небытие оказалось, потому как, был там Митя и снова обнимал Юленьку и во сне, было ей тепло и надежно. А еще головокружение, то самое, о котором говорила днем Джеки.
С утра, настроение Юлино не поменялось, но ради Киры она постаралась выглядеть веселее. Он уже и за букетом сбегал и подарил симпатичное украшение – цепочку и кулон. Юля ответила новым костюмом известного бренда. Впрочем, Кира не слишком обрадовался так, как ждал сами знаете чего. Новой машины.
Днем Юле пришлось пойти в салон и сделать прическу и макияж. Кира требовал полого парада, когда они выходили вместе. Новое платье уже было приготовлено Юлей, и туфельки на высоком каблуке тоже имели место. Дорогая меховая шубка в тон платью и красивые серьги – подарок сестричек Собакевич к Юлиным двадцати пяти годам.
Кира наряжался в гардеробной, а Юля, сидя перед зеркалом, уговаривала себя не печалиться. В конце концов, праздник у них с мужем! И ресторан, куда пригласил ее Кира очень даже симпатичный. И вечер будет приятным! Все хорошо!
Вот время уже к выходу. Юлька, будто и не Юлька совсем, а кинозвезда, стояла с сумочкой в коридоре и ждала Киру Она появился нарядный и счастливый. Ну, и улыбнулась она, порадовалась, что у мужа настроение улучшилось. Правда, ненадолго…
Звонок на мобильный и Кира вмиг стал серьезным. Отошел в гостиную, говорил отрывисто и с эмоциями. Юлька не прислушивалась. Точнее, она слышала, что дверь соседская, отворилась и Митя вышел на площадку. И приникла москвичка наша ухом к двери и колени подогнулись и тоска такая, хоть вой.
– Малыш, прости. Я не могу пойти с тобой. Ну, хочешь, на колени встану? На работу, срочно! – Кира, возбужденный сверх меры, натягивал ботинки и пальто. – Завтра куда угодно! На Луну! Хочешь?!
Кира отворил дверь на площадку и выскочил.
– Кирочка, а как же…? – Юля, вся нарядная и прочее такое, потянулась за мужем.
– Прости, малыш! Я виноват! Люблю тебя! – Кира поцеловал Юльку в щеку и буквально убежал…
На площадке остались Митя и Юля. Оба услышали, как громко хлопнула дверь подъезда и оба вздрогнули от этого глухого, какого-то безнадежного звука.
Глава 16
И Юлька, и не Юлька! Вот так и думал Митька Широков, глядя на соседку. Волосы уложены шикарным образом. Ресницы стали темнее, губы, полные и манкие, ярче. Платье благородного жемчужного цвета ладно облегало стройное тело, открывало колени красивой формы и длинные ножки. Пялиться дальше Митька попросту не решился, дав себе клятву, что позже рассмотрит и узкие лодыжки, и ступни, и все остальное прочее, что не смог разглядеть.
– Привет, Юль. Как дела? Как настроение? Чем занимаешься? – выдал Широков полный комплект идиотских инстраграмных вопросов.
Московская напасть ничего не ответила, коротко взглянув на соседа и опустив ресницы. Не отвечать же, в самом деле.
– Ок. Знаешь, рад встрече. Давно не виделись и все такое. Юль, ты выглядишь просто шикарно. Я слегка ослеп. По этой причине, приглашаю тебя в ресторан. Нет, Юль, не бойся. Я на работу, а тебя могу захватить «на хвоста». Что? Выражение такое. Ты еще ни разу не была у меня в «Ярославце». Поехали. Накормлю и попрошу спеть для тебя песню в честь пятой годовщины твоей свадьбы.
Вот тут Широков не удержался и подпустил яду в свои слова. Впрочем, тут же одумался и продолжил:
– Не поедешь добровольно, повешу на плечо и понесу, так и знай. В таком платье дома сидеть стыдно. Давай, соглашайся. Я тебе лично изготовлю эдакое. Рыбу. Нет? Мясо? Придумал! Теплый куриный салат собственного рецепта. Идем. Идем, говорю!
Широков подхватил москвичку за талию и буквально поволок вниз по лестнице, приговаривая:
– Кондитер у нас шикарный. Илька Сомов. Он тебе десерт приготовит размером с Эйфелеву башню. Очень вкусно! Юль, очнись. Каблуки сломаешь, придется нести. Я не против, но ты ведь брыкаться начнешь. Платье помнется, прическа растреплется и все такое.
– Я не могу! – очнулась Юлька уже в машине. – Митя, останови и высади меня. Ты обещал. Ты говорил, что не будешь преследовать. Я не могу. Отпусти!
– Куда я тебя отпущу? Смотри, шоссе забито машинами. Я не смогу прорваться к тротуару. И потом, я опаздываю. Имей совесть. Едем уже. Я не трону! Уймись, сиди смирно и все будет ок!
– Митя…вот…ты… – ну, если честно, не так уж и хотелось Юльке выпрыгнуть из машины.
Знаете почему? Она была нереально довольна и бескрайне польщена оценивающим взглядом Широкова. И взгляд этот наполнен был восхищением и любованием. И опять Юлька ощутила адреналин, свободу и…радость. Почти неделю сама себе казалась мёртвой, а тут в один момент ожила, расцвела и … А дальше можно и не говорить, и не описывать. А то сами не знаете, как это бывает?
Про Киру и не вспомнила! А хитрый и понимающий Митька, ни словом, ни взглядом, ни намеком о нем, о муже нарядном. Вёз чужую жену и улыбался, будто приз отхватил или сокровище выискал. Впрочем, так оно и было. Юлька и была тем самым всем, чего хотел и искал Митя.
«Ярославец» понравился Юльке сразу. Просторный, не кричащий холл, интересный зал. Были и классические столы со стульями и зоны с диванами. И …Ой, как много всего! И музыка приятная, и пахнет аппетитно.
У входа в зал встретила их Вера:
– Юлия, добрый вечер. Помните меня? Я песню пела в торговом центре. Вспомнили? – и улыбка такая открытая и радушная.
– Добрый вечер, Вера, – москвичка слегка растерялась от такого внимания, но вспомнила, что Митя хозяин заведения и оценила радушие Веры, как желание сделать Широкову приятное.
– Вера, самый лучший столик для моей гостьи, – Митя сделал Вере «серьезные» глаза, и обернулся к Юльке. – Юлия Викторовна, присаживайтесь и ждите.
– Чего?
– Сюрприза. Чего еще? Хотя, если ты еще чего-то ждешь, то я могу, – ну, мужик же…
Юлька слегка зарумянилась, стала довольной и смущенной. Поразительно!
Митьку унесло на кухню, а Вера повела Юленьку к столику в дальнем конце зала, в эркере и с прекрасным видом на улицу: старые дома, тротуары и красивые фонарики.
– Вот меню. Это карта вин. Если что-то непонятно, я все объясню. Хорошо? – потом Вера обернулась и поманила высокого молодого человека. – Юра, это личный гость Дмитрия Алексеевича.
Официант понятливо кивнул и принялся рассказывать Юле о блюдах и ресторане. Знаете, ей понравилось! Парень не лебезил, а реально пытался сделать ее вечер приятным. Бывает же…
Юлька слушала внимательно и улыбалась Юре, за этим занятием и не заметила, как на нее прибегали посмотреть люди. Да, да! Солидный Кудрявцев по наводке Веры Стрижак, пришел первым и прогулялся мимо стола Юльки туда-сюда. Потом был су шеф Женька, а за ним промелькнул брутальный Сомов. После «смотрин» в общую группу мессенджера по спасению шефа, посыпались сообщения следующего свойства.
Сомов:
«Вау, вау!»
Кудрявцев:
«Приятная девушка. Я засмотрелся»
Вера:
«Без короны, кстати. Наша»
Женька:
«Очень красивая. Вроде неброская, а смотреть хочется. Да уж, губа не дура у нашего Широкова!»
Юленька осмотрелась после того, как Юра ушел за водой для нее. Зал был наполовину полон. Гости приятно проводили время, слушали музыку, беседовали, кто-то пришел на рабочую встречу. Это все создавало приятную атмосферу, и деловую, и праздничную, и семейную. И как это Мите удалось сочетать не сочетаемое?
Постепенно зал начал заполняться нарядной публикой. Появились девушки парами, тройками и прочими стайками. Чуть позже пришло сообщение от мужа:
«Малыш, работы вагон! Не скучай, ладно?»
Юленька решила последовать совету мужа и ответила.
«Не буду. Работай спокойно.»
И стала «не скучать». Музыка ей понравилась: легкая, ненавязчивая. Вероятно, по причине раннего времени. Позже будет громче, наверняка. Все это тогда, когда гости захотят веселья. Юля смотрела по сторонам и ощущала приятное и счастливое что-то. Как тогда с сайрой, курткой и прогулкой в одиночестве по Москве. Только сейчас она знала, что где-то там, в недрах кухни, Митя готовит для нее какой-то теплый салат и ожидание сюрприза придавало блеску ее сидению и ничегонеделанию. Прибавьте сюда то, что Юлька выглядела прекрасно, была по достоинству оценена Широковым и поймете, как ей было здорово. И без Кирочки!
А не фиг оставлять жён одних. Еще и не такое можно получить по итогу. Кстати, жён тоже касается.
А потом к ее столу подошел Митька. Форма шеф повара так шла ему, что Юлька засмотрелась и даже не заметила, что именно Митька поставил на ее столик.
– Если не понравится, я приготовлю что-нибудь другое. Просто скажи, что ты хочешь, ага?
Юлька застыла и обрадовалась, точнее, сначала обрадовалась, а потом застыла. В Широковских глазах было столько любви и внимания, что ей захотелось подпрыгнуть и полетать. Уже давно никто не носился с нею так, будто была она королевой королев и принцессой принцесс.
– Ага, – снова словечко ярославской напасти и его понимающая улыбка. – То есть, уверена, что мне понравится. Митя, спасибо. У тебя тут так здорово! И. я…мне… Митя, мне тут хорошо.
– И мне тут хорошо, – полыхнул горячим взглядом Широков, намекая, что именно ее, Юлькино, присутствие здесь делает его счастливым.
Впрочем, так оно и было. И иначе никак. Умыкнул таки чужую жену и радуется. Да Юленьку сейчас нельзя было назвать печальной, такой, какой увидел ее сегодня Широков на лестничной площадке после демарша ее гадючьего муженька.
Митька уселся рядом с Юлькой и ждал, когда она попробует его творение. Вроде как даже нервничал. А ведь опытный повар, умелый, и на тебе…
– Вкусно! Честное, слово! – Юлька попробовала кусочек салата и обомлела. – Митя, ты … Я съем все, правда!
Хитрый Широков, поняв, что все идет неплохо, начал трещать обо всем на свете и Юленька, отвечала ему. Вот за такой беседой и поняли оба, как скучали по обычному разговору. Такому, когда два человека не только сотрясают атмосферу, но и внимательно слушают слова, сказанные обоими. Правда, поняли они и то, что будь на месте Широкова кто-то еще, а на месте Юльки иная другая, то не получилось бы такой беседы. А что это значит? А это значит, что им хорошо вместе.
Юлька напугалась, припомнив слова Мити, что умыкнет, если увидит, что влюбилась, а Широков собрался умыкнуть, поскольку Юлька уж очень нежно смотрела на него. Короче, беседа слегка угасла, а потом и совсем затихла, ибо случилось то, что должно было случиться…
Широков все же был на работе, и нет-нет, да поглядывал в зал. Получал кивок Веры, мол, сиди пока, Женька справляется. И сидел, глядя на Юлю. А потом он и другое углядел, то, что ну никак не рассчитывал углядеть в своем же собственном ресторане и именно в этот момент.
Официант усаживал за столик Кирочку и ту, губастую. Олесю, кажется? Митька мысленно заметался, запаниковал и ничего другого не придумал, кроме как подсесть ближе к Юльке и прикрыть бессовестного мужа и его спутницу от глаз жены своими широкими плечами.
– Юль, давай сделаю для тебя еще что-нибудь? Меню видела? Посмотри, – и развернул широкую папку с перечнем блюд перед лицом Юли! – Выбери. Если хочешь чего-то другого, просто скажи, ага?
– Нет. Больше не могу. Очень вкусный теплый салат. Ты говорил про десерт. Можно?
В другое время Широков обрадовался бы Юлькиному прямо высказанному желанию, но сейчас у него тут кризис небольшой намечался!
– Конечно, можно!
Юля опустила меню и внимательно посмотрела на Митьку, тот придвинувшись ближе, выдумывал, как подать знак козлу Кирочке. Самым простым и приятным для Митьки решением было бы отодвинуться и дать Юльке увидеть всё это безобразие, но он знал наверняка, что ей будет очень больно, потому и берёг ее, прикрывая одновременно и ненавистного мужика.
Телефон! Митька вытащил телефон и набил сообщение Вере Стрижак.
«Парень, десятый столик. Подойди и попроси посмотреть на нас! Срочно!!!!»
– Юль, так что с десертом? Малина? – Широков нервничал, а Юлька странно спокойно кивнула ему и уставилась в окно.
Митька воспользовался тем, что она ничего не видит и обернулся на Киру. Вера Стрижак стояла рядом с его столиком. Кирюша с выпученными глазами смотрел на жену и Широкова. Потом дернулся и потянул Олесю за руку. Красотка капризничала, но неверный муж шепнул ей что-то и она встала: грозная, гордая и прямая. Обиженная!
Они ретировались, Митька выдохнул, а Юля обернулась и посмотрела прямо в глаза Широкову.
– Они ушли? – ах, вот оно что…
– Видела?
– Да.
Вроде ответ простой, всего две буквы, а сказали они Широкову гораздо больше, чем он готов был услышать. Знала. Она все знала. И о муже своем кобельском, и о том, что ушел он не на работу, а к любовнице. В день годовщины собственной свадьбы, оставив жену одну на лестничной площадке.
– Ты знала все? Юль?
Она глаз не отвела, а честно призналась:
– Знала, Мить
Вот понимал Широков, что ей сейчас нужно теплое слово, поддержка, а все равно не смог подавить в себе обиды и горечи.
– Тогда почему? Почему ты терпишь все это? Зачем, Юль?! Супружеский долг?! Знаешь, это ни в какие ворота не лезет! Ради кого, а? Вот ради этого…. – все же сдержался и не дал поганому слову вылететь.
– Ты не понимаешь… – она еще и объяснять что-то пытается?!
Митька треснул кулаком по столу.
– Не понимаю и не пойму никогда! Это что? Всепрощение? Настолько любишь его, что готова терпеть все это?! Юлька, ты человек вообще?! – повернулся спиной к поникшей московской напасти и пошел.
Правда остановился и выдал:
– Я бы никогда не изменял тебе. Потому, что люблю, – и ушел.
Юленька посидела, утопая в прострации и леденея от мысли, что Митя знает о ее беде и о ее же глупости. Должно быть, теперь он разлюбит ее и поделом. Потом поднялась и позвала Юру, официанта. Попыталась попросить счет, а Юра обиделся и сказал, что за счет заведения, как гостю Дмитрия Алексеевича.
