355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Лариса Шубникова » Манкая (СИ) » Текст книги (страница 3)
Манкая (СИ)
  • Текст добавлен: 6 января 2022, 10:32

Текст книги "Манкая (СИ)"


Автор книги: Лариса Шубникова



сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 15 страниц)

– Что вы, Митя. Я сама была рада прогуляться. Давно мне не приходилось рассказывать о таких вещах. Тем более, благодарному слушателю.

Он смотрел на Юльку внимательно и долго.

– «Митя», это хорошо. Еще один «Алексеевич» и я бы принялся кланяться тебе при встрече.

– За что же мне кланяться? Не велика птица, – она хотела пошутить, а он не понял.

Взгляд его, вдумчивый и внимательный, слегка напугал Юльку. Он чудесным образом понял это, взгляд погасил и ответил:

– Ростом, правда, не вышла, – и как понять слова его?

Юлька задумалась и приняла высказывание, как комплимент. Она всегда видела в людях только хорошее.

– До свидания, Митя. Хорошего дня!

– До свидания, Юля.

Она пошла, куда собиралась. Правда, чувствовала, что сосед на месте стоит и смотрит ей вслед. Потому, и поскользнулась, наверно. Хорошо, что не упала.

Глава 5

– Доброе утро, Дмитрий Алексеевич. Рано вы сегодня. Пробок нет? У нас столики заказаны с первого по восьмой. За пятым воскресный обед и семейство из шести человек. Хотят солянки. Настаивают, – Женя Федорук, су-шеф второй смены, докладывал обстоятельно.

– Ага, – вот и все, что пришло на ум Широкову.

Да что, в самом деле, случилось? Ничего такого особенного. Ну, прогулялся с приятной барышней по улице. Ну, поболтали. Ну, улыбнулись друг другу. Ей Богу, у него, Митьки, бывали прогулки и попикантнее, чем эта. Барышня замужем. Счастлива, вероятно. И совсем не за чем лезть ему, Широкову, во всю эту историю.

Только вот Юленька очень красивая. Да нет, ничего такого в ней нет, но все равно есть. Широков воспринял это, как опасное нечто, прояснив лично для себя ситуацию, и принял решение видеть приятную соседку как можно реже.

– Давай, Жень, посмотрим, что там за солянка такая, – и кухня ожила, запыхтела, заскворчала.

Работа всегда помогала Мите. Чем? Да всем. Помогала жить, особенно после смерти мамы. Помогала творить, ведь поварское дело – искусство. Помогала зарабатывать и это закономерно. Не помогала только от мыслей отключаться. Вот и сейчас Митя жил, творил, зарабатывал, а думал о Юленьке. В итоге решил, что давно не был на свидании, и позвонил одной своей старой знакомице – Насте Шустовой.

Она встретились в Мурманске в то время, когда Митя проходил военную службу. Москвичка Настя оказалась там волею случая и таким же случайным образом молодые люди пересеклись, познакомились и понравились друг другу. Любви не случилось меж ними, но теплые отношения они сохранили. Да и в постели прекрасно совпали. Вот сами и считайте, как долго длилась их связь – не постоянная, но приятная.

– Привет! – оживленный голос барышни в трубке. – Пропал совсем!

– Прости, работы много. Ты чем занята сегодня?

На том конце провода без запинки повествовали:

– Тобой, конечно! Я еду с Юго-Запада. Заскочу к тебе. Накормишь?

– Как всегда? Белые грибы и кедровые орешки?

– Все-то ты знаешь, Дим. Уже еду!

Ну и прекрасно! Давно пора было позвонить. Живой же мужик: молодой, здоровый. А Настя то, что нужно и рада ему. Симпатичная девушка без претензий и комплексов и уж точно без всякого там дополнительного сияния и ауры ангельской, как у некоторых.

Настя приехала в «Ярославец» часам к шести вечера. Ресторан почти пустой – мало кому в голову придет заседать накануне рабочего понедельника. Они с Митькой болтали душевно, смеялись и вспоминали себя – молодых и смешных. Митя накормил барышню, оставил на кухне Женьку и поехал показывать Насте свое новое жилище.

– Добрый вечер. Какие люди! – Кирилл торчал на площадке второго этажа с бутылкой пива в руке.

– И тебе привет, Кир, – Широков останавливаться не стал, заметил только тягучий взгляд соседского мужа в сторону яркой своей спутницы и хлопнул дверью громче обычного.

В новой квартире Настасье понравилось и даже больше. Сам Митька прекрасно провел время, потому и был в приподнятом настроении, когда провожал барышню к машине.

– Дим, не пропадай! Вот, правда, скучаю иной раз по тебе, – Настя улыбалась тепло.

Слышать такое всегда приятно, а особенно тогда, когда никаких недомолвок, обещаний и мук совести.

Митя поцеловал Настю крепче обычного на прощание и захлопнул за ней дверь авто, показав жестом, что будет ждать ее звонка по приезду. Она закатила глаза, мол, сколько заботы, и дала по газам.

Дома Митька побродил туда-сюда, заварил чаю, но пить не стал. Исходящая паром чашка так и осталась стоять на столе. Мысленно обругав себя «курилкой», Широков вытащил долгоиграющую пачку сигарет и направился черной лестницей к диванчику и фикусу.

– Да пошёл ты, – злобноватый голос Давы Широков услышал на подступах к заветной курилке.

– Грубо, Давид. Чем тебе пиво-то мое не угодило? Я же от чистого сердца угощаю, – а это Кирочка гундит.

Митька вошел и кивнул обоим.

– О, Митя, здорово. Пива хочешь? Какая девушка с тобой была! Фея! Только ты невеселый какой-то. Осечка? – глумливый смех подвыпившего Кирочки был, мягко говоря, неприятен.

– Это у папы твоего произошла осечка, когда он тебя делал, – высказался Дава.

Митька мысленно поблагодарил его за меткое замечание и уселся на диван рядом с черноглазым соседом.

– Пива не хочу, спасибо, – вытянул сигарету и закурил, слушая разговор Давы и Кирилла.

– Вот скажи мне, почему ты так меня ненавидишь, а? Я же не виноват, что Юлька меня выбрала.

– Захлопнись, Кирюша. И никогда больше не говори со мной о Юле.

– Опять грубишь, Давид, – Кире наскучило трепаться с Давой и он повернул довольное лицо свое к Мите, – Мить, ты компьютерными играми не увлекаешься? Я тут подсел на одну игрушечку, даже спать перестал. Утром прямо несусь в офис! У нас там по сети хлесталово намечается. Победителю приз – ящик вискаря.

– Нет, не увлекаюсь. Времени нет.

– И что вы двое такие скучные? Ни потрепаться, ни бухнуть, – Кира почувствовал, что он не в «кассу». – Ладно, пойду. Юленька обещала печеной картошки.

И ушел довольный жизнью, пивом, предстоящим «хлесталовом» и картошкой.

– Не говори ничего, – Дава смял недокуренную сигарету и выскочил из курилки, оставив Митю одного.

Тот посидел еще немного и пошел спать.

Утро понедельника всегда непростое. Ночью выпал снег и не растаял. Столица принарядилась, засверкала, но скажите, кому нужен снег после новогодних праздников?

Уже открывая дверь, Митя понял, что встречи с соседкой избежать не получится.

– Кирочка, он течет. Честное слово! Прорвало кран. Если сейчас ничего не сделать, то мы затопим Гасилова! – Юленька в мокрой футболке и джинсах стояла на площадке и взывала к мужу.

– Ну, никак! Никак не могу! Юленька, ты же у меня умница, справишься. Ну, позвони в службу, какую там нужно. Они все починят. Мне срочно на работу! – похоже Кира торопился выиграть ящик вискаря.

– Кирочка, а как же…?

Нарядный муж сделал «ручкой» и умчался, впрочем, с лестницы уже крикнул:

– Малыш, я тебя люблю!

Широкову хотелось завыть. Вот взять и издать страшный звук: «Ыыыыы!». Юленька стояла такая растерянная и такая…красивая.

Он впервые видел ее без огромной куртки и постоянного узла волос на затылке. Мокрая футболка живописно облегала очень стройную фигуру соседки, джинсы сидели великолепно и Широков с удивлением отметил, что у Юльки есть ножки и вполне себе длинные и стройные. А еще у нее длинные и волнистые волосы.

– Юль, иди домой и перекрой воду. Дверь оставь открытой. Я сейчас, – и пошел за инструментами.

В квартиру Юленьки Митька ввинтился очень осторожно, будто опасаясь нападения ее, юлькиного, сияния. Вошел и обомлел.

Большой холл весь был уставлен книгами. Высокие шкафы заполнены томами. На полках фотографии и …игрушки. Немного, но все, как одна – изумительные. Вон там на средней полке справа сидел печальный заяц с поникшими ушами в вязаном свитере с рисунком. А чуть выше и правее – медведь, хитрющий и нагловатый. На нем шапка смешная соломенная.

Пока искал кухню, прошел коридором и совершенно четко ощутил Дом. Тот самый родной очаг, то самое тепло и уют, который умела создать только его мама и только там в Ярославле. Книги, фотографии, милые безделушки. Нет, хлама не было, все в меру, но вот такие приятные мелочи и создают дом. И кому, как не Митьке было знать, как тяжело и паскудно утратить все это в один миг.

– Митя, я все перекрыла, – Юлька умудрилась и волосы намочить.

– Так сильно хлещет? – деловитый ярославец пошел обозреть место житейской проблемы. – Юль, ты иди, присядь. Не мельтеши.

Юлька, мокрая и смешная, скакала за Митей, и действительно, мельтешила.

– Как же я сидеть буду? А вы? Я могу помочь, честно. Я даже знаю, как выглядит разводной ключ.

– Я тоже знаю, как он выглядит. Только я еще и пользоваться им умею. Юля, сядь. Или пойди чаю попей. Что ты, в самом деле? Какая помощь?

Юля слегка задумалась, но возражать не посмела. Никакого чаю она не стала пить, а просто села на диванчик кухонный и стала наблюдать за Широковым. Сам Митька быстро определил, что катастрофа не масштабная и прекрасно починил все за половину часа. Заодно и прокладки сменил, при этом кляня Киру и его безрукость в хозяйственных делах. Разумеется, мысленно.

– Все, хозяйка. Принимай работу.

Юленька просияла улыбкой и открыла вентиль с водой.

– Митя, Вы герой! Спасибо большое!

– Не на чем.

– Как мне благодарить вас? Хотите чаю? Нет? Тогда завтрак? Хотя, уверена, готовите вы лучше, чем я. Ну, и краны чинить умеете, в отличие от меня.

Митька собрал инструменты, вымыл руки и направился к выходу. Юля снова скакала за ним и пищала от восторга. Уже на лестничной площадке, она снова начала благодарить Широкова:

– Митя, это было потрясающе! Какие руки у вас! Золотые!

В этот момент раздалось ехидное покашливание и на площадке возникли Ирина Леонидовна под руку с Яковом Моисеевичем. Не понятно, куда эти двое ходили ранним утром, но оба выглядели довольными.

– У нас тут легкий адюльтер наметился? Ирина, дорогая, ви только посмотрите! Муж за порог, а наше сокровище уже привечает красавца-соседа. Заметьте, ей все понравилось! – разумеется, Гойцман шутил.

Да, шутка была «ниже пояса», но Ирина засмеялась и ответила в тон дяде Яше:

– Ну, а как вы хотели, Гойцман? Когда мужа дома нет, такое вот и происходит. Я все еще помню ваше появление в моей спальне в венке цезаря и простыне в цветочек на голое тело.

Широков и Юленька не успели смутиться словами Гойцмана. Они оба с удивлением смотрели на пожилых своих соседей и бесконечно любопытствовали, что же за история такая, с простыней и венком?!

– Ирина Леонидовна, да сколько же можно вспоминать мне этот досадный случай?! Еще и при молодежи. Ви очень ехидная женщина! – Яков Моисеевич сердился, но как-то не убедительно.

– Досадный? Яша, быть может это самое яркое воспоминание в моей долгой жизни! – и она захохотала, превратившись разом в молодую очаровательную барышню.

– Ирина Леонидовна, не поймите неправильно, но хотелось бы знать подробности. Честное слово, очень любопытно, – Митька не удержался, понимая, что в истории нет ничего интимного, а есть веселое, забавное.

– Да, дядя Яша! Это как понимать? Расскажите, ну расскажите, – Юля упрашивала Гойцмана так мило, что он махнул рукой, засмеялся и разрешил Ирине рассказать.

– Яша тем годом получил членство в Коллегии адвокатов России. Я никогда не видела Гойцмана пьяным, но тут, от счастья, полагаю, он натрескамшись. И прилично так. Жена его, Фаина, царство Небесное, жива еще была. Так вот, он укушался, видимо заплутал в своем доме, и вынесло пьяненького на лестницу. А моя дверь была открыта. Не заперла вот именно этой ночью. Лежу в постели, дверь открывается, входит Яша – на голове пластмассовый венок, а сам завернут в простыню наподобие римского патриция. И громко так, внятно говорит: «Дорогая, твой цезарь готов!». И падает. Занавес!

Смеялись все: и Митя, и Юленька, и Ирина Леонидовна. Даже Яков Моисеевич. На смех, будто мотыльки на свет, подтянулись старушки Собакевич.

– Дора, я говорила тебе, дебош на втором этаже, а ты не верила! Что мы пропустили? – маленькая, кудрявая Фира, «помирать» снова отложила и теперь любопытствовала, что и было признаком возвращения к жизни.

– Фирочка Рауфовна, а про историю с венком вы знаете? – Фира заулыбалась Юлиным словам, а потом захихикала.

Мите пора уже было в «Ярославец», но не мог он уйти сейчас. Уж очень тепло и уютно было стоять рядом с Юленькой на лестничной площадке, слушать истории из жизни соседей и смеяться вместе с ними.

– Димитрий, так что вы делали у Юли? Смотрю, инструменты при вас? – Ирина Мите, – Впрочем, и так понятно. Кран? Снова тот самый? Юля, помнится, ты говорила Кириллу починить. Не сподобился? Хорошо, что сосед появился рукастый.

– Надо же! Димитрий, вы краны починяете? А Яша говорил, вы ресторатор. Снова солгал? Хотя, чему я удивляюсь, он же юрист, – ну, высказывание Доры спорное, хотя юристы и, правда, подвирают.

Соседи поболтали еще немного но, припомнив, что есть еще дела, распрощались и разбежались кто куда. Ирина делать маски для лица, Гойцман составлять очередную монографию, бабушки Собакевич лепить творожники, Юлька собираться на занятия, а Митя, потоптался и пошел переодеться. Ну, согласитесь, неприлично появляться в собственном ресторане в угвазданной сорочке и мятых брюках.

На днях Митя озаботился домработницей. Прибрать, постирать и погладить, это все, что требовалось ярославскому кавалергарду. Явилась некая Татьяна (по совету Давы) и прекрасно разобрала вещи Широкова, сложила в шкафы. Перегладила его сорочки и брюки, перестирала белье и запросила за все это великолепие вполне умеренную цену. Вот одну из таких выглаженных Татьяной рубашек и натянул он на себя. Брюки сменил. Накинул пальто, шапку и пошел к выходу, понимая, что обязательно воспользуется маршрутом, предложенном ему Юленькой.

А на улице снег и солнце. И так нарядно и радостно, что Широкову, будто малолетке, захотелось глаза зажмурить и подпрыгнуть, присвистнуть, а потом побежать быстро, да так, чтобы пальто нараспашку, а волосы в разные стороны.

Может и началось утро ярославского парня не очень, зато продолжилось чудесно. Сегодня, когда стоял он на площадке со своими слегка ненормальными соседями, смеялся старым байкам, накатило на него давно забытое чувство, что дома он. И не один, а с близкими людьми. И вовсе не понятно, откуда взялось оно, чувство это. Знает Митька москвичей этих всего ничего! Да вот, поди ж ты…

Ну и Юлька… А тут все сложно. И думать бы об этом не надо, а думается.

Вот они арки и переулки, проходы и тупички. Москва город старый, но не старше Ярославля. Родной город Широкова на полтора века древнее, так-то. Вот и размышлял Митя о чем придется, стараясь не думать о Юльке, не вспоминать ее волос и ножек, а более всего, ее теплого дома и сияния. И того самого, непонятно-ангельского.

– Митя! Да, Митя, же! – запыхавшаяся Юленька нагнала Широкова, – Кричу вам, кричу, даже неловко перед людьми. А вы не слышите. Да и ходите быстро.

– Случилось что-то? Гойцман решил молодость вспомнить и послал тебя за венком в Пассаж, а ты решила мне все рассказать и еще раз посмеяться?

Она снова сияла, манила Митьку.

Вот скажите, почему он, занятой человек, со своим бизнесом, требующим его присутствия в ресторане, стоит сейчас посреди старого московского переулка и откровенно любуется чужой женой? Не иначе, как московский воздух в голову стукнул. А говорил его странный приятель, Мишка Давыдов, что Москва и не Москва вовсе, а рассадник заразы! И воздух там гадкий, и люди злые, жадные и бесчувственные! А вот стоит сейчас перед ним прямо демон натуральный, в огромной куртке, с сияющими глазами и локонами из под капюшона. Манит его, Митьку Широкова, плюнуть на все свои дела и идти с ней по улицам, и слушать ее рассказы о старой Столице и жмуриться от зимнего солнышка и такой редкой радости бытия.

– Вот и нет. Я подумала, что до вашей работы есть путь короче. Нужно было повернуть много раньше, но я кричала, а вы не откликались. Теперь уж следующим разом покажу.

– Ты ради этого бежала за мной от самого дома? – Митя не сомневался, что Юлька могла бы такое исполнить.

– Нет. Я в студию. У меня группа с утра. Дошколята.

– А чем ты занимаешься?

– Я детский психолог. Беру детишек с проблемами в общении, формирую группы и стараюсь помочь им.

Разумеется, Митька спросил, как, что и почему?

Они и не заметили, как разговорились и потянулись в сторону Юленькиной студии. Наверно долго шли, но тут непонятно. Время никто не засекал, минут и шагов не пересчитывал.

– Собственно, вот. Тут я и работаю. Митя, а это ничего, что вы со мной идете? У вас, наверно, дел много? Простите, Бога ради, это все я со своей болтовней. Кира меня ругает за это. Говорит, что «трещу» много. Митя, вы слушатель такой прекрасный. Не удержалась.

Сам Митька ругал бы Киру за такие слова, но вслух сказал иное:

– Мне любопытно, вот и иду за тобой, как осёл за морковкой. Юль, я работаю много и кроме ресторана своего мало где бываю. Для меня поход в кино целое событие. А тут и экскурсия, и лекция по психологии, и прогулка по городу, – Широков говорил и думал, что напрасно он вываливает на нее все это.

Для чего Юленьке эта информация? И про работу его и про кино и…

– Знаете, Кира тоже много работает. Иной раз приходит такой уставший. Митя, вы постарайтесь отдыхать больше. Нужно поддерживать организм. Знаете, я ведь первым образованием терапевт. Хотите, уколы поделаю витаминные? Все соседи ко мне обращаются. И вы, пожалуйста, не стесняйтесь.

Как бы так сказать поинтеллигентнее… Всего, чего угодно ожидал Митька от Юленьки, но в последнюю очередь разговоров о его здоровье и уколах. Вот вам придет в голову беседовать с очаровательной девушкой об авитаминозе? О болях в пояснице?

И еще, Юля все время говорила о Кирочке. «Кирочка любит это, Кирочка хочет так, Кирочка туда, Кирочка сюда…». И ни одного слова о том, чего хочет она сама. Складывалось ощущение, что живет и дышит за нее муж разлюбезный, а она бесплатное и удобное приложение к нему.

– А куда бы ты хотела пойти? – вопрос задал простой, а она с ответом замешкалась, отчего-то.

– Кире нравятся концерты, где шум, толпа и все в движении.

– Это Кире нравится. А тебе? – заметил, что она снова в затруднении.

– Ну, еще мы ходили на танцевальное шоу.

Широков понял, что Юленькины желания от нее самой не зависят. Также стало совершенно очевидно, что случай её запущенный и глубоко клинический. Любая из его знакомых девушек, сразу бы озвучила миллион желаний. Например, «хочу на Бали», «хочу на новый спектакль Олега Меньшикова», «хочу на шопинг в Италию». А Юлька…Она хочет то, что хочет за нее Кирочка. Весьма удобно для него и смертельно для нее. Так и исчезнуть недолго. Стереться из мира этого. Раствориться во мгле желаний далеко не порядочного человека и убить свое «Я». А это самое «Я» у нее исключительное. Говорит она, двигается, слушает так, как никто другой. Речь ее ровная, изящная, а такая может быть только у образованного, думающего человека.

А Кирочка ее «под плинтус»! И так стало Широкову злобно и сердито, что захотелось … Но, он вовремя себя остановил, припомнив, что Юля замужем. Это ее выбор. И все, что может он, Митька, это слушать ее и молчать. Самая ужасная пытка для Широкова – наблюдать и бездействовать.

– Митя, с вами все хорошо? – наверно лицо широковское «опрокинулось», – У вас лицо такое, словно война началась и вам нужно в бой.

– Все хорошо, Юль. Не волнуйся.

Он отвернулся от проницательной соседки и посмотрел на студию. Двухэтажный дом из красного кирпича. На первом этаже расположились детское кафе с одной стороны и студия с другой. Окна в пол, за стеклом видны столики, стульчики и стеллажи с игрушками, поделками, кистями, красками. Все очень нарядно и в то же время, деловито. Заметно, что все это не украшение, не предметы обстановки, а самое что ни на есть используемое оборудование.

– А можно мне на занятие?

Юлька даже замерла на мгновение.

– Вы уверены, Митя? Это для детей. Кирочка никогда не приходит ко мне в студию. Шумно, все бегают.

– Уверен.

– Ну, тогда, милости прошу.

Лучше бы Митька не ходил туда. Никогда не видел бы этого всего. Как теперь «развидеть»?

Юленька светилась, и дети, что собрались вокруг нее, окутаны были ее светом, ее улыбкой. Ничего подобного Митька никогда не видел. Да, Юля сказала, что ее уроки большей частью, трудотерапия, но она ошибалась! Теперь Широков знал это наверняка. Это была добротерапия. Светотерапия. Теплотерапия. Любоветерапия. А самое паскудное заключалось в том, что Митька окончательно сбрендил и попал под все эти Юлькины терапии разом. Зашел он в эту студию окаянную просто заинтересованным парнем, а вышел влюбленным идиотом.

И что теперь?


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю