Текст книги "Песня Волчьей луны (СИ)"

Автор книги: Лариса Петровичева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 14 страниц)

Глава 2

На приватную беседу с варанданской принцессой собрались все, кто решал, как будут идти дела в Хармиране. Опустившись в кресло рядом со своей истинной парой, Ирвин отметил, что собравшиеся настроены относительно дружелюбно – значит, Киган уже решил, как поступить. На столе рядом с братом лежал мгновенник, письмо, которое перебрасывают заклинанием, и Ирвин узнал изящный почерк посланницы Викерет. Судя по спокойствию собравшихся, она уже успела поговорить с Эдрихом и получить очередное подтверждение его верной дружбы и военной поддержки взамен на поставки ледарина со скидкой.

Отлично.

– Прежде всего, Арьяна, я хотел бы поблагодарить вас за спасение наших детей, – произнес Киган, и было видно, что, несмотря на официальный тон, он говорит по-настоящему сердечно, не как князь, а как отец, который едва не потерял сыновей, и теперь не скрывает своего счастья от того, что все плохое наконец-то осталось позади. – Хармиран никогда не забудет, как решительно и смело вы пришли на помощь его детям. Я наблюдал за вашей самоотверженной работой в госпитале. Это был настоящий подвиг.

Арьяна улыбнулась, как и требовал этикет, но голубые глаза остались холодными и темными.

– У меня еще много работы, – ответила она. – Детей продолжают привозить. Некоторые уже спят, некоторые пока сражаются со сном.

– Лекарства достаточно? – осведомился Лотар. Принцесса кивнула.

– Более чем.

– Прекрасно, прекрасно, – Лотар смахнул невидимую пылинку с рубина в перстне на безымянном пальце. Ирвин вспомнил, как доволен был канцлер, когда выиграл цацку в карты. – Ваше высочество, кто ваш отец?

Вопрос был задан резко и без перехода, чтобы ввести Арьяну в замешательство. Получилось – руки девушки едва уловимо дрогнули. Ирвин уловил солоноватый запах ее волнения.

– Мой отец – его величество Якоб, – с ледяным достоинством ответила принцесса. – Полагаю, вам это известно.

Общение с Лотаром всегда было похоже на отравленную конфету: сперва шла сладкая часть – похвала и благодарность князя – а потом наступал черед яда.

– Арьяна, поверьте: вы среди друзей. Ни одна живая душа в Хармиране не желает как-то обидеть или оскорбить вас, – Киган смотрел на принцессу с искренним теплом, и Ирвин недовольно подумал, что брат, пожалуй, влюбится. В спасительниц мира всегда влюбляются. – Но наша общая ситуация не слишком-то приятна, и сейчас мы должны найти выход, который устроит всех.

– Я понимаю, – кивнула принцесса. От нее повеяло холодком, словно девушка надела ледяные доспехи. “Посмотри на меня”, – подумал Ирвин, но Арьяна не обернулась в его сторону.

Сейчас все решения принимал Киган, князь хармиранский. Она не сводила с него взгляда.

– Я буду говорить прямо, уж позвольте мне, старику, такую привилегию, – промолвил Лотар, и Ирвин мысленно ухмыльнулся.

Любит же канцлер прибедняться! Если судить о том, что веселые обитательницы Зеленой слободы рассказывают о его постельных подвигах, он даст фору всем молодым.

– По долгу службы я обязан знать все секреты и темные тайны. И я знаю вашу. Вы ведь не дочь короля Якоба, Арьяна. Ваш настоящий отец – Рабан Оллер, гранд-адмирал. Достойнейший человек! Храбрец, герой, искренне любил и любит вашу матушку, но… Вы бастард, моя милая. Вы дитя измены и порока, вы порождение похоти и бесчестия. И брак с вами для владыки хармиранского попросту недопустим. Узнав о вас, я сразу же задался вопросом: как это соотносится с княжеской честью?

– Никак, – откликнулась Арьяна. Она побледнела, стиснутые в замок пальцы были словно высеченными из мрамора. Отправляясь сюда, она меньше всего ожидала, что ее прилюдно отхлещут по лицу грязными тайнами семьи.

– Верно, никак, – согласился Лотар, и Киган тотчас же добавил:

– Арьяна, повторяю: ни господин канцлер, ни я, ни кто-либо еще сейчас не хочет вас оскорбить и унизить. Вы среди друзей, пусть эти друзья и говорят горькие вещи. Да, вы бастард. Да, я не возьму вас в жены, мы не равны по праву рождения, и письмо о моем отказе уже отправлено вашему отцу. Но вы – спасительница Хармирана, и я щедро вознагражу вас.

Ирвин провел ладонями по лицу. Отправляясь сюда, принцесса вряд ли ожидала, что наградой за спасение детей будет брак с оборотнем.

– Вот мой именной указ, – продолжал Киган. Секретарь, который бесцветной тенью держался в стороне, протянул открытую папку с бумагами; князь вынул верхний лист. – Я благословляю ваш брак с Ирвином, моим братом, младшим князем Хармиранским. Отныне вы именуетесь ее высочеством Арьяной, младшей княгиней Хармиранской.

Арьяна сжала пальцы еще сильнее. Ирвин прекрасно понимал, что он для нее незавидная партия. Не тот мужчина, о котором может мечтать девушка.

Впрочем, кто и когда обращал внимание на девичьи мечты?

– Для бастарда это вершина, которой он может достичь, – улыбнулся Лотар и дружеским жестом любящего дедушки похлопал Арьяну по стиснутым пальцам. – Ну, ну, милая моя! Не стоит так волноваться! Вас прислали сюда, чтобы вы спасли Хармиран и стали княгиней – так и вышло! При этом вы еще спасаете достойнейшего человека, – канцлер с искренним уважением перевел взгляд на Ирвина, и Арьяна наконец-то обернулась к нему.

И посмотрела так, что лучше бы не смотрела вообще.

***

После того, как Киган, еще раз выразив всяческое почтение и вечную благодарность хармиранского народа, завершил встречу, Арьяне пришлось пойти вместе с Ирвином в его покои.

В комнатах и залах, отведенных для полукнязя, не было ничего, что указывало бы на то, что здесь, среди этих светлых стен, гобеленов, картин и изящной старинной мебели, живет практически умалишенный. Отпустив слуг, которые сервировали легкий обед, Ирвин указал на кресло и, когда Арьяна села, сказал:

– Вы устали.

Арьяна кивнула. Да, устала. Сперва работа, которая через несколько часов одинаковых торопливых движений сделалась похожа на густое желе, из которого не было выхода. Потом это заседание, на котором Арьяну взяли за воротник и окунули лицом в грязную лужу – она прекрасно знала, кто ее отец, но то, что об этом настолько легко и бесстыдно заговорил канцлер другого государства, сделало ее крошечной и беспомощной.

Надо было собраться. Надо было взять себя в руки.

– Да, – ответила она. Что скрывать очевидное? – Устала.

– Вечером вам снова в госпиталь, верно? – уточнил Ирвин. Сейчас в нем не было той волчьей жути, которая так испугала Арьяну в поезде. Просто молодой мужчина – кстати, вполне привлекательный.

– Я сказала, что вернусь к шести.

– Понял. Ложитесь.

Принцессам не положено возмущенно ахать, когда при них говорят какие-то двусмысленные гадости. Принцесса должна сохранять спокойствие и уверенность в любой ситуации. “Я бастард, – напомнила себе Арьяна. – Как он там сказал, порождение греха?”

– Приберегите ваши предложения для кого-то другого, – отрезала Арьяна. Ирвин усмехнулся и со вздохом указал на диван. Должно  быть, сюда усаживали друзей или родственников, когда они  навещали полукнязя – впрочем, Арьяна сомневалась, что у Ирвина бывает много гостей.

– Я не имел в виду ничего дурного. Просто предложил вам отдохнуть… без моего участия, – он подошел к столу, оторвал темно-фиолетовую виноградину от кисти. – Я вам настолько отвратителен, Арьяна?

Ей сделалось неловко. Ирвин не сделал ничего дурного, он не обидел Арьяну ни словом, ни взглядом – да, было в нем что-то пугающее, почти отталкивающее, но это ведь не отвращение. Нет.

– Вы правы, я действительно устала, – ответила она. – Все произошло слишком быстро. Меня выкинули из дома, чтобы сделать женой вашего брата. Появились вы – и мое присутствие не дает вам оборачиваться. Это ведь определенная ответственность, вы же понимаете… Столько всего случилось, у меня просто не было времени привыкнуть.

Ирвин кивнул, и Арьяна добавила так, словно искренне хотела сказать ему что-то хорошее:

– Вы не отвратительны. Нет.

Полукнязь вздохнул. Отправил в рот виноградину.

– Тогда отдыхайте, – прожевав, он кивнул в сторону дивана, и Арьяна напомнила себе: “Это оборотень. С ним лучше не спорить. И это единственный человек, который во всем на моей стороне – потому что от меня зависит его разум”.

– Это больно, быть волком? – спросила она, пройдя к дивану и сняв туфли. На диване оказалось неожиданно удобно, плотно набитая подушка легла под голову: пожалуй, если тут заснешь, то проспишь все на свете.

– Нет, это совсем не больно, – ответил Ирвин. Оставив в покое виноград, он опустился на диван, его рука, сухая и твердая, легла на левую щиколотку, и Арьяна дернулась в сторону, пытаясь освободиться.

Не получилось. Должно быть, это была какая-то магия, которая сминала собой чужую волю – не могла же Арьяна вот так спокойно пойти с полукнязем, вот так запросто ложиться на диван в его покоях. Прикосновение обжигало кожу – собственная магия Арьяны вдруг пришла в движение, потекла огненными ручейками к чужим пальцам, и негромкий призрачный голос мягко произнес: не бойся. Не бойся, все в порядке.

Это был тот же приказ подчиниться хищнику, который Арьяна уловила в поезде – но теперь в нем не было властной грубости, лишь призыв отдаться на волю того, кто не причинит вреда.

– Это не больно, но очень сильно выматывает, – продолжал Ирвин. Он легонько дунул на ногу Арьяны, улыбнулся и принялся аккуратными уверенными движениями разминать ее ступню. – Представьте себе: вот вы человек, с человеческим разумом, надеждами, устремлениями. Вы хотите жить, трудиться, найти друзей и любовь. И вот Луна круглеет, и вы уже не чувствуете себя человеком. Все, о чем вы думали и мечтали, все, чем вы жили, утекает.

С каждым его прикосновением, с каждым движением пальцев по коже Арьяне становилось труднее дышать. По щекам плеснуло огнем, глазам сделалось жарко. Она всегда старалась сохранять спокойное и ровное расположение духа и сейчас сама себя не узнавала. В ней поднималось что-то спрятанное в самую глубину души. В ней оживало то, что заставляло сердце биться с перебоями.

Она боялась не волка за мирным человеческим обликом, а самой себя.

– Вы становитесь животным, – продолжал Ирвин. Его пальцы то ввинчивались в ступню, словно хотели разобрать ее на косточки, то скользили по коже легко-легко, как перышко. – И вас ведут простые и примитивные желания. Жрать. Охотиться. Спариваться. Убивать, чувствовать чужую кровь во рту. Самое страшное, что вы настоящий – человек. И превращение в волка никак не зависит от того, хотите вы этого или нет. Вы никак не можете это отменить.

– Жутко, – призналась Арьяна. Нет, надо отвлечься, нельзя вот так растекаться горячим вареньем в чужих руках – она-то, в отличие от полукнязя, всегда была хозяйкой своих желаний, а не звериных порывов.

– Жутко, – согласился Ирвин. – Родители запирали меня, чтобы я не наделал дел. А теперь вот все изменилось. Наконец-то.

И взялся за другую ступню.

***

Принцесса боялась его – Ирвин чувствовал ее страх, и это было похоже на охоту. Однажды, в ранней юности, он умудрился удрать из флигеля, в котором его заперли по приказу отца, и, влекомый полной луной, понесся в лес. Волчье тело было стремительным и легким, он не знал ни оков, ни ограничений, и весь мир под золотом полнолуния принадлежал ему. И косуля, которую он поймал и задрал, тоже была его добычей и собственностью.

Наутро княжеские егеря, которые и подумать не могли, что однажды будут охотиться на сына своего владыки, взяли Ирвина в кольцо и выгнали к стрелкам. Тогда он вылетел из-за деревьев, споткнулся, увидев свою смерть, которая смотрела на него из черноты ружейных стволов, и вдруг отчаянно захотел броситься на охотников. Растерзать кого-нибудь и умереть под пулями – просто ради того, чтобы все это прекратилось. Но потом он просто упал в траву и позволил себя связать и отнести обратно во флигель.

Мать плакала и спрашивала отца: ну неужели нет никакого способа исцелиться? Да, в далеком прошлом мы все принимали волчий облик, но ведь можно же как-то спастись от этого нестерпимого ужаса? Отец тогда ответил, что Ирвина спасет только истинная пара, если верить старинным легендам.

Вот и она.

Ирвин провел ладонью по девичьей ноге – ледяной, будто высеченной из мрамора. Под гладкой кожей, в глубине, проплывали огненные ручейки: магия уроженки Варандана двинулась к его собственной. Мысленно поприветствовав чужие чары, Ирвин принялся разминать ступню Арьяны – пусть принцесса расслабится, успокоится, привыкнет к нему. Ей многое пришлось пережить за эти дни.

– Значит, нам придется пожениться, – пробормотала Арьяна. Судя по румянцу, никто и никогда не прикасался к ней вот так, не подходил настолько близко. Что ж, жених имеет на это право, разве нет?

“Надо же, я создам свою семью”, – с определенным удивлением подумал Ирвин. К этому тоже надо было привыкнуть.

– Это поможет нам избежать войны, – произнес он, аккуратно перебирая ее пальцы, словно шарики в четках. Когда-то врач посоветовал их купить, полагая, что это поможет сконцентрироваться на человеческой части и отринуть волчью. Не помогло. – Понимаю, это лишь отсрочка наших проблем, и король Якоб хотел совсем другого, когда отправлял вас сюда. Но лиха беда начало, а там посмотрим. Стараниями Викерет Эдрих Шебеданский готов нас поддержать, так что…

Он мысленно усмехнулся: нелепо было говорить о политике, разминая изящные девичьи ступни. Арьяна вздохнула, словно наконец-то сумела успокоиться, и ее ноги дрогнули, теряя твердость и расслабляясь.

Ирвин привык к брезгливой отстраненности окружающих – а чего еще ждать от людей, если ты либо превращаешься в чудовище, либо пытаешься прийти в себя после превращения? Теперь появление истинной пары открывало для него совсем другой мир. Он становился нормальным – не монстром, от которого на всякий случай прячутся по углам и перешептываются, а обычным человеком.

Это было удивительно и странно.

Это даже немного пугало – хотя волчья суть Ирвина отторгала любой страх.

– И мы поженимся, – сказал он, бросив оценивающий взгляд в сторону Арьяны. Пусть та все же сумела расслабиться, но Ирвин понимал, что все это не до конца. Принцесса не переставала думать о разговоре в малом княжеском кабинете. – Понимаю, что сейчас для вас я не предмет девичьих мечтаний, как мой брат, но нам обоим нужна эта свадьба. Мне – для того, чтобы вы могли спокойно отойти, куда захотите, а я бы не перекинулся при этом. Вам – для того, чтобы стать хармиранской принцессой, этого у вас не отнимет никто и никогда.

Он осторожно опустил ногу Арьяны на диван и ободряюще улыбнулся. Теперь было можно – теперь его улыбка не была похожа на оскал.

– Это договор между державами. И между нами. Я обещаю, что буду для вас хорошим мужем. Вы не пожалеете о своем согласии.

Арьяна печально усмехнулась. Пожалуй, ему стоило пересесть куда-нибудь – и дышать глубже, чтобы скрыть возбуждение и успокоиться. На какой-то миг его накрыло оглушающим желанием: вмять эту девчонку в диван, разъять, присвоить – он ведь имел на это право, величайшее право хищника над добычей.

Но Ирвин остался на своем месте. Он больше не был монстром.

Он слишком ценил свою обретенную человечность, чтобы вот так взять и все разрушить.

– Мне вас жаль, – сказала Арьяна. – Вернее, не так: я вам искренне сочувствую. Это невыносимо – жить так, как вы жили. Я буду рядом, Ирвин, все будет хорошо.

– Жалость врача к пациенту? – насмешливо уточнил Ирвин. Пусть даже и так – лишь бы Песня не зазвучала в его ушах снова. А там они привыкнут друг к другу, приживутся и умрут в старости в один день, как родители Ирвина. Ведь они тоже в первый раз увидели друг друга уже на свадьбе…

– Может быть, и так, – не стала отрицать Арьяна. – Видите ли, любой недуг мне противен. Это искажение человеческой сути. И если я могу его исправить, то я исправлю.

– Я не мог бы рассчитывать на большее, – откликнулся Ирвин и поднялся с дивана. – Отдыхайте, Арьяна. У вас впереди еще очень много работы.

***

– Он не просыпается, ваше высочество.

Арьяна переложила пузырьки с лекарством из коробки со льдом в подставленную кувезу и, отпустив медсестру к детям, обернулась и спросила:

– Когда был укол?

– Еще в первой партии, – немолодая женщина в белом халате выглядела не просто усталой – выпитой, высушенной до последней капли. Тонкие бледные губы дрогнули, словно она не хотела говорить, но потом все же сказала: – Это мой внук, ваше высочество.

Арьяна дружески погладила ее по плечу, и в голубых глазах женщины сверкнули слезы – она с трудом сдерживалась, чтобы не расплакаться. Большие часы на стене пробили одиннадцать вечера, Арьяна работала пять часов, а казалось, что вечность. Так всегда бывает в больницах: время меняет свой ход, растягивается, делается густым и вязким.

– Пойдемте проверим, – сказала она и ободряюще добавила: – Все будет хорошо, не волнуйтесь.

Мальчик лежал у окна – он спал, но теперь это был обычный сон здорового ребенка, а не болезнь. Арьяна осторожно потрясла его за плечо, ребенок заворочался на койке и, что-то пробормотав, сонно открыл глаза. Бабушка ахнула за спиной Арьяны и воскликнула:

– Шейми, ну слава Богу!

– Бабуль, ну еще пять минуточек. Я почти встаю, – ответил Шейми и перевернулся на другой бок. Арьяна улыбнулась: кажется, здесь все было хорошо.

– Он у нас любитель поспать, – женщина провела ладонью по щеке, стирая слезы. Страх отпустил ее – Арьяна почти как наяву увидела разжавшиеся костлявые пальцы. – Когда был маленьким, мать его будила, чтобы дать грудь.

– Ну вот видите, – ответила Арьяна. – Все будет хорошо, правда.

Убедившись, что остальным детям в палате сделали уколы, и маленькие пациенты постепенно начинают просыпаться, ворочаясь под легкими одеялами, Арьяна вышла из палаты. Хотелось умыться и несколько минут побыть одной, прежде, чем встречать новую партию заболевших. Детей свозили со всего княжества – в палатах лежали и младенцы, и подростки, и по самым скромным подсчетам госпиталю предстояло еще три дня усиленной работы.

Арьяна не верила, что сонная чума была создана искусственно – но очень уж выгодно для Варандана она разразилась. Интересно, что сказал отец, когда узнал, что князь отверг его щедрое брачное предложение и передал варанданскую принцессу в жены своему брату-оборотню?

Воспоминания о том, как Ирвин разминал ее ноги, заставляли Арьяну краснеть. Она была медиком, она прекрасно знала о реакциях организма, но сейчас ей было не по себе. Странно, неловко, почти дико. В низу живота загорался маленький огонек и постепенно набирал силу…

Арьяна не успела среагировать на удар и закрыться – она вообще не ожидала, что кто-то в Хармиране способен ее ударить. Но резкий толчок в грудь, почти выбивающий дух, отправил Арьяну к стене, чужая крепкая рука сжала правое запястье так, что боль разлилась до плеча, а к горлу с силой прижалось лезвие маленького ножа. Молодая черноволосая женщина в темно-синем мужском костюме смотрела с такой глубокой обжигающей ненавистью, что по телу разливался холод.

– Проваливай отсюда, – прошипела женщина, глядя Арьяне в глаза. Она не отвела взгляда, и незнакомка презрительно скривилась. – Проваливай в свой Варандан и передай папочке-королю, что у него ничего не выйдет. Он никогда нас не получит.

Вот это точно было дико – никто в княжестве не стал бы прижимать кинжал к горлу спасительницы детей. Эта женщина была безумна – или наоборот, слишком умна.

– Не понимаю, о чем ты, – тихо ответила Арьяна. Позвать на помощь? Нет, кинжал войдет в ее горло, как только она закричит. Ей сделалось страшно, как тогда, в поезде, когда Ирвин вошел в купе, и на Арьяну повеяло холодом: эта женщина была похожа на тех, кто всегда доводит дело до конца. Незнакомка презрительно усмехнулась.

– Все ты понимаешь. Выпустили на нас чуму, откусили землю, и ты хочешь забрать моего мужчину? Не выйдет, я тебя уверяю.

Вот оно что. Это фактическая жена князя Кигана, мать его детей. Наверно, поэтому сейчас в коридоре госпиталя никого нет – она приказала всем сидеть и не высовываться, даже Бейлин.

А Ирвин, который наверняка где-то здесь? Ему она тоже приказала?

– Я выхожу замуж за его брата, – сообщила Арьяна, по-прежнему глядя в глаза незнакомки. Та рассмеялась.

– Можешь мне не врать. Киган слишком умен, чтобы выступить против Варандана. Он женится на тебе, что бы ни говорил. Ему придется, но я не отдам его, так что лучше собирай вещички и проваливай домой, – кончик кинжала почти погрузился в кожу, и Арьяна сказала:

– Я спасла твоих детей, если ты забыла.

Женщина оскалилась. Вот она-то была настоящей волчицей – страстной, неукротимой, жестокой и грубой. Как раз такой, о которой рассказывали легенды и страшные сказки.

– Сначала твой папаша напустил на нас чуму, – она говорила, почти выплевывая слова. – Убирайся из Хармирана и забудь сюда дорогу. Иначе…

По коже медленно потекла горячая капля крови. Жена Кигана убрала нож, оттолкнула Арьяну так, что она с трудом сумела удержаться на ногах и быстрым шагом двинулась к лестнице.

***

– Наверно, я должна вас поздравить, ваэрин.

Бейлин, долговязая, крепкая и больше похожая на парня, а не на девушку, отщелкнула еще один шарик на своих четках, которые вынимала в минуты отдыха и добавила:

– Но не могу. Мне жаль принцессу.

Ирвин усмехнулся. Они с Бейлин взаимно недолюбливали друг друга с тех самых пор, когда молоденькую телохранительницу приставили к юному полукнязю. Бейлин была какой-то дальней родственницей Лотара, племянницей или свояченницей, и однажды, обратившись, Ирвин прокусил ей руку, когда она попыталась его удержать и не выпустить из комнаты.

Потом Ирвин, конечно, извинился. Подарил ей отличную саблю работы Леркера, признанного гения оружейного искусства – Бейлин приняла подарок, поблагодарила, но любви это не прибавило. Впрочем, Ирвин еще в детстве привык к тому, что чудовищ не любят, а держат взаперти, так что не удивился.

– Думаешь, я способен причинить вред своей истинной? – поинтересовался он. Бейлин иногда производила впечатление говорящей деревяшки, но она была далеко не глупа.

– Думаю, что когда девушку вот так бросают в супружество, то ей от этого плохо, – сдержанно ответила Бейлин. Вряд ли она могла говорить о семейной жизни со знанием дела – муж оставил ее соломенной вдовой, уехал служить на юг и не присылал писем, но не похоже, что Бейлин от этого горевала.

– Судишь по собственному опыту? – предположил Ирвин. Бейлин посмотрела так, словно от всей души советовала заткнуться.

– К сожалению.

Однажды, когда Ирвин подпоил телохранительницу хорошим подогретым вином с пряностями, она рассказала, что разбила мужу физиономию в первую брачную ночь за то, что он был слишком пьян. Тогда Ирвин понимающе кивнул: для того, чтобы отказаться ложиться под пьяную скотину, нужен сильный характер – особенно тогда, когда считается, что смысл жизни женщины и ее миссия заключены в замужестве.

– Я хотел обрести человеческий облик не за тем, чтобы его потерять, – признался Ирвин, и Бейлин понимающе кивнула. Она понимала его намного лучше остальных – когда Ирвин это осознал, то искренне удивился. – Так что можешь не волноваться за свою госпожу, я намерен сделать ее счастливой.

Бейлин усмехнулась.

– Что? – спросил Ирвин. Телохранительница пожала плечами.

– Вы плохо знаете женщин, ваэрин. Несчастные из Зеленой слободы это не то.

Да, Ирвин посещал Зеленую слободу – пришел туда в первый раз с братом и Лотаром, выполняя отцовскую волю. Все там казалось ему ненастоящим – слишком яркий макияж веселых девиц, слишком громкий смех и преувеличенные восторги. Обнимая очередную продажную прелестницу, Ирвин чувствовал себя актером на сцене – и постепенно стал ездить в Зеленую слободу просто для того, чтобы выпить вина и с кем-нибудь поговорить.

Тогда, кстати, стало намного легче и проще.

– Вы говорите, что сделаете ее счастливой. А что ей надо для счастья, вы знаете?

Ирвин пожал плечами. Кто-то из поэтов прошлого века сказал, что на свете счастья нет, но есть покой и воля – и Арьяна будет жить спокойно, не зная ни проблем, ни горестей. Разве это плохо?

Он не успел ответить: на лестнице послышались шаги, и Ирвин увидел Шейлу – его невестка, одетая в мужское платье, спускалась с третьего этажа, где сейчас работала Арьяна. Бейлин увидела ее и изменилась в лице.

– Твою же мать… – пробормотала она и, сорвавшись со скамьи, бросилась к лестнице. Она, конечно, пальцем не тронула бы фактическую жену князя Кигана – спешила к хозяйке. Ирвин остался сидеть – увидев его, Шейла подошла и осведомилась:

– Собираешься жениться, или это очередная дрянная игра?

Услышав о том, что Киган должен вступить в брак с варанданской принцессой, Шейла впала в состояние, близкое к помешательству. Дети, пораженные чумой, лежали в госпитале, человек, которого она любила, должен был взять в жены другую – Ирвин прекрасно понимал, что Шейла готова на крайние меры. На все, что угодно, лишь бы Арьяна бин Адар оказалась как можно дальше от ее мужчины.

– Уже успела пообщаться с моей невестой? – ответил он вопросом на вопрос и сразу же сказал: – Принцесса Арьяна моя истинная. Это благодаря ей ты сейчас видишь меня человеком, а не волком.

– Ей лучше уехать отсюда, – почти пропела Шейла. Вот кому бы оборачиваться волчицей, с ее-то внутренней силой и стремлением сражаться за то, что она считает своим. – Я не потерплю, чтобы она осталась здесь.

Ирвин усмехнулся.

– Вряд ли ты из тех, кто может диктовать свои условия, – произнес он и довольно резко напомнил: – Ты всего лишь женщина в постели моего брата. Фаворитка, которая родила ему двоих сыновей… но он на тебе не женится. Твои родители, кажется, торговали рыбой?

Шейла была из семьи купцов первой гильдии и да, они торговали рыбой. Ирвин всегда считал, что честного труда незачем стыдиться – но сейчас его невестка побледнела и сжала губы. Она терпеть не могла, когда кто-то говорил о ее родителях вот так – и она злилась и ревновала, понимая, что для Кигана союз с варанданской принцессой это не то, что можно упустить.

Да, Киган любил брата – но он мог вступить в брак с ее высочеством Арьяной, а полукнязя просто держать рядом с ней, чтобы тот не оборачивался. Ирвин прекрасно это понимал, и Шейла тоже.

– Истинная пара позволяет оборотню сохранить человеческую суть, – продолжал Ирвин. – Но мне не надо оборачиваться, чтобы тебя разорвать, если ты еще раз попробуешь угрожать ей. Ты меня знаешь, Шейла. Не делай глупостей.

Он сам удивлялся тому, насколько спокойно говорил, хотя в душе клокотала ненависть. Спуститься, что ли, на первый этаж, выйти из госпиталя и сбросить человеческий облик, как рваную тряпку – чтобы Шейла побелела от нахлынувшего ужаса, чтобы мигом утратила всю свою злобную ревность и желание сражаться за мужчину, который никогда не будет принадлежать ей до конца.

Видимо, Шейла поняла, на что он готов пойти – потому что шагнула в сторону и ответила, стараясь, чтобы голос не задрожал:

– Будем считать, что мы договорились.

***

Если тебя ранили в госпитале, то это в некотором смысле везение: тут всегда найдется, чем залатать рану. Впрочем, это и не рана была – так, царапина.

Арьяна осторожно залепила ее пластырем и, отойдя от зеркала, взяла очередную стопку сопроводительных карт. Тридцать два спящих ребенка из Хеальваля, в возрасте от трех недель до четырнадцати лет – сейчас их устраивали в палатах и готовили к уколам.

Пока Арьяну называли спасительницей королевства. Вместе с медсестрами и врачами она делала уколы детям, рассказывала о вакцине и особенностях сонной чумы, выносила судна из-под больных, когда не хватало рук – но постепенно, когда все дети поправятся, это забудется. И громче зазвучат разговоры о том, как именно буриванская чума, которую считали побежденной, проникла в Хармиран. Не специально ли для того, чтобы отнять у княжества плодородные земли и устроить голод?

Арьяна сомневалась в том, что голод возможен. У Хармирана достаточно денег, чтобы купить все, что потребуется. Пару лет назад она читала в газетах о том, что в княжестве ведутся разговоры по поводу сокращения инвестиций в сельское хозяйство: зачем ковыряться в земле, когда есть ледарин и технологии? Хармиран продвинутое княжество, и руки его мастеров принесут намного больше выгоды, чем возня с картошкой и капустой.

Помнится, король Якоб тогда заметил, что именно читает Арьяна. И, усмехнувшись, сказал, что если страна не может себя прокормить, то ее нельзя считать серьезным соперником.

Неужели он в самом деле нашел способ создать искусственное заболевание? Сначала обкатал его дома, потом отправил к соседям? Впрочем, король Якоб не производил впечатления дурака – а только дурак будет устраивать пожар в собственном доме.

Решив обдумать все это утром, Арьяна вышла из ординаторской: в палату осторожно несли очередную партию вакцины и шприцы после стерилизации – начиналась работа. Поправив тонкую белую маску на лице, Арьяна взяла первый шприц, но не успела открыть пузырек с лекарством: в палату ворвалась Бейлин.

– Ваше высочество… – выдохнула телохранительница. – Там ваэрин… Скорее!

Арьяна не запомнила, как вырвалась на лестницу, сдирая маску – Бейлин бежала впереди, одновременно прикрывая ее от невидимой угрозы и рассказывая, что Ирвин очень жестко побеседовал с госпожой Шейлой, а потом пошел вниз по лестнице и вот.

Выбежав в просторный вестибюль госпиталя, Арьяна увидела, как именно выглядело это “вот” – охранник, который проверял документы у входящих, скорчился на полу, скуля и зажимая живот. Под ним расползалась лужа крови – ноздри Бейлин дернулись, словно в ней пробудилось далекое, звериное, и Арьяна приказала:

– Врача сюда, быстро. Он на улице?

– Ваше высочество… – прошептала Бейлин, и Арьяна почти рыкнула на нее:

– Врача!

Телохранительница рванула куда-то в сторону. В воздухе пахло травами, звериной шкурой и холодом – запах был густым и тяжелым. Впереди Арьяну ждал зверь: она чувствовала его властный зов и знала, что не сумеет ему противостоять.

Потянув на себя дверь, Арьяна выскользнула из госпиталя в прохладную тишину летней ночи. Полная луна висела над Хармираном, по небу плыли россыпи звезд, и еще две мелькнули внизу, чуть в стороне, у аккуратной живой изгороди.

“Не показывать ему, как мне страшно”, – подумала Арьяна. Зверь выступил к ней – могучий, прекрасный в своем ужасе и власти, неотвратимый, словно смерть. Арьяна видела волков, но этот, серебристый и громадный, был в несколько раз больше обычных животных. Серебро правой передней лапы почернело от крови – должно быть, охранник пытался встать у него на пути, и Ирвин нанес удар.

“Он ничего мне не сделает”, – сказала себе Арьяна. Послышался негромкий рык – волк бесшумно шагнул к ней, и в глубине его глаз, за неутолимым голодом, Арьяна прочла отчаянную мольбу. Там был человек – и он звал ее, пытаясь докричаться из-за звериной сути.