Текст книги "Песня Волчьей луны (СИ)"

Автор книги: Лариса Петровичева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 14 страниц)

– То и значит, что канцлер Лотар организовал покушение на князя. И устроил вчера эту интригу с Мейв и повторным оборотом, – ответила Арьяна, и губы Шейлы дрогнули, раскрываясь в беззвучный круг: вот теперь она была по-настоящему удивлена. Если раньше женщина князя Кигана считала все, что делал Ирвин, порождением его безумия, то теперь поняла, что он был прав.

– Есть, чем доказать?

Арьяна продемонстрировала ей письмовник.

– Есть. Признание подельника.

Шейла ухмыльнулась так, словно советовала не становиться у нее на пути. Она едва не потеряла любимого человека – и готова была растерзать виновного голыми руками.

– Тогда идем, – сказала она. – Киган как раз собирается в допросную.

***

– Наша с тобой сестра.

Бейлин кивнула. Сейчас, стоя в допросной и глядя на князя, которого слуги привезли сюда в инвалидном кресле, она будто бы сделалась ниже ростом. Ирвин посматривал в ее сторону и думал: как же они трое все-таки похожи.

– Да, государь, – ответила она. – Камни Ганьярна показали это совершенно точно.

Бейлин смотрела на Кигана со спокойным уважением – без суетливости, без желания понравиться, без порывистого стремления упасть на шею новоприобретенному родственнику. Киган устало вздохнул. За эти дни и недели, наполненные проблемами и горем, он постарел – тот юноша, с которым Ирвин когда-то запускал воздушного змея, исчез без следа. Но невзгоды закалили его – теперь Киган был скалой, которую не сокрушит ни один шторм.

Киган обернулся к Лотару – канцлера пока еще не закрепили на дыбе, просто усадили на стул и сковали запястья наручниками – и спросил:

– И ты знал?

Лотар развел руками – на ту ширину, которую позволили наручники.

– Нет, государь. Не знал.

Песня Волчьей луны поднялась и окрепла, и Ирвин испугался, что обратится прямо сейчас. Волк в глубине его души сверкнул золотыми глазами, словно говорил: ну что же ты? Выпусти меня снова, и здесь будет много-много парного мяса. А потом тебя убьют, и все закончится.

Он подавил голодный зов усилием воли – таким, что голова заныла.

– Она какая-то твоя восприемница, а ты не знал, – холодно усмехнулся Киган. – Вытащил ее из глухой деревни просто так, по доброте душевной.

Лотар кивнул.

– Совершенно верно. Иногда я склонен к нелепой и бессмысленной доброте. И просто пожалел хорошую девушку, которой нельзя было гибнуть в глуши.

Он говорил настолько спокойно, настолько невозмутимо, словно находился не в допросной, а где-нибудь на прогулке в парке. На какой-то миг Ирвин даже засомневался в себе. Вдруг он и правда обвиняет хорошего человека в каких-то нелепых интригах, а канцлер Лотар, верный слуга короны и друг их отца, ни в чем не виноват.

– Если наш отец ее признал, то должны быть документы, – подал голос Ирвин. – Надо обыскать его дом и рабочий кабинет во дворце.

Киган кивнул. Дал знак одному из ассистентов, коротко распорядился об обыске. Лотар сидел с совершенно невозмутимым, непробиваемым видом. Ирвин угрюмо подумал, что ничего-то они не найдут. Да, документы, которые подтверждают права Бейлин, должны быть – но Лотар спрятал их так, что никакой обыск не выкопает.

– Государь, может, отпустите меня? – спросил Лотар. – Доказательств моей вины хоть в чем-то нет. Я рад, что у вас с ваэрином есть такая замечательная сестра, династия укреплена… но я-то здесь при чем? Всю жизнь я верно служил вашему отцу, а потом вам. И никогда не собирался покушаться на престол. Трон Хармирана это твердая штука, на нем задницу сломаешь.

В допросную вошел один из чиновников дознавательного отделения – невзрачный и тощий, в сером мундире. Подойдя к Кигану, он склонился и что-то торопливо зашептал князю на ухо. Киган слушал, его лицо оставалось непроницаемым, но Ирвин ощутил тонкую вибрацию, которая наполнила воздух.

Что-то изменилось. И так, что Лотару теперь было не сбежать. Он отлично держался – но Ирвин сейчас всей кожей чувствовал: канцлер проиграл. Чиновник закончил говорить и протянул князю исписанные смятые бумаги; Киган посмотрел на один из листов, кивнул и произнес:

– Габриэль Ваньяцци заговорил. Наконец-то. Сказал, что ему хорошо заплатили за покушение. И вы никогда не догадаетесь, кто именно ему платил.

Князь вдруг рассмеялся. Поднес руку к лицу, убрал. Бейлин, которая до этого стояла совершенно неподвижно, как изваяние, шевельнулась так, словно Кигану могла понадобиться ее помощь.

– Его опознали по словесному портрету, это Аделард Пиннет, – продолжал Киган. – За ним уже выехали.

Лотар дернул ртом – это было единственным, что как-то выразило его внутреннее напряжение. Потом он откинулся на спинку стула, устало прикрыл глаза и было ясно: больше канцлер не скажет ничего.

Ирвину сделалось легко. Очень легко.

– Пойдем отсюда, – предложил он, глядя на брата. – Тебе нужно…

Он не договорил. В допросную вошли Арьяна и Шейла – обе женщины выглядели так, словно хотели кого-нибудь разорвать и съесть и готовы были работать вдвоем. Увидев их, Киган вопросительно поднял бровь – вот теперь он, кажется, удивился по-настоящему.

– Государь, у меня здесь мгновенник от Сандарин Веккья, – выдохнула Арьяна. Посмотрела на Ирвина так, словно хотела убедиться в том, что с ним все в порядке – и Ирвин увидел, как просветлело ее лицо. – Она признается в том, что по поручению канцлера Лотара пыталась отравить меня. Ему нужно было проверить, в самом ли деле мы с Ирвином истинная пара.

Ирвин едва не рассмеялся в голос. Это была улика. Хорошая, очень твердая улика. Сеть, которую канцлер сплел вокруг княжеской семьи, начала разрываться.

Он вдруг ощутил себя по-настоящему свободным. Свободным и живым.

Арьяна протянула сложенный мгновенник Кигану – князь взял его, развернул и некоторое время вчитывался в строчки, написанные совершенно неврачебным почерком. Потом он прочитал вслух:

– “Канцлер Лотар опасный человек. Ему нужна власть, он слишком долго сидел в помощниках, а эта роль не по его характеру. Думаю, у него есть еще козыри в рукавах”. Кажется, козыри, это про тебя, Бейлин.

Бывшая телохранительница принцессы побледнела и опустила голову. Ее не за что было наказывать – но она готова была принять наказание. Бейлин не участвовала в заговоре, она ничего не знала – но все равно принимала на себя вину.

– Она здесь не при чем, – твердо заявил Ирвин. – Бейлин дала мне слово, что ничего не знала о своем происхождении. И я ей верю.

Лотар как-то вдруг нервно дернул головой, и Ирвин услышал едва уловимый тонкий хруст. Лицо канцлера страшно исказилось, смятое невыносимой болью – к нему бросился кто-то из княжеских помощников, Арьяна вздрогнула, но на помощь не пошла.

– Яд? – спросил Киган, и Шейла, которая до этого была непривычно тихой, ответила:

– Наверно, яд.

Голова канцлера безжизненно склонилась к плечу. Из правого уголка рта выкатилась капля крови.

***

– Ты княгиня. Надо же.

Бейлин хмуро посмотрела в сторону Арьяны и сказала:

– Никогда больше так не говорите.

Они сидели в крошечной гостиной в тех покоях, которые обычно отводили для особо важных посетителей. Давно сгустился вечер, но дворец и не думал успокаиваться, и Арьяна невольно обрадовалась тому, что они с Бейлин как-то оказались в стороне.Интересно, что теперь будет с Аделардом? Скорее всего, ничего. Его допросят и вернут влиятельным родителям, чтобы те отправили его куда-нибудь в отдаленное поместье, подальше от высшего света.

– Мне все это не нужно, – продолжала Бейлин. – Знаете, почему? Потому что я злюсь. Я сейчас очень зла.

Арьяна удивленно посмотрела на свою бывшую телохранительницу. Бейлин выглядела совершенно спокойной, словно сегодня не случилось ничего особенного. Она узнала правду о своем происхождении, канцлер Лотар покончил с собой – возможно, испугался, что не выдержит пыток, и даже в лице не изменилась.

– Почему?

– Потому что вы бы видели, как я жила. В какой нищете. Бабушка и дед все делали, чтобы хоть как-то меня поднять. А мой отец все обо мне знал и ничем не помог. Ни разу. Это потом канцлер Лотар меня перевез в столицу – наверно, как узнал правду, так и решил держать при себе, поближе, – Бейлин вздохнула. Провела ладонью по щеке, посмотрела на Арьяну, и взгляд выдал все, что сейчас переполняло ее, всю боль, обиду и гнев. – А с князем я так толком и не поговорила. Он был хорошим отцом для своих сыновей, но не для меня.

Арьяна невольно задумалась над тем, знала ли старая княгиня, кто именно стал телохранительницей ее младшего сына. Наверно, не знала. Есть тайны, которые хранят очень старательно и глубоко.

– Это уже неважно, – сказала Арьяна и погладила девушку по руке. – Ты та, кем сама себя сделала. Та, кем будешь дальше. И никакая кровь тут не имеет значения, уж я-то знаю.

Бейлин посмотрела на нее и вдруг рассмеялась.

– Я подумала: а вдруг это все как-то просочится из дворца, и мой муж ко мне вернется? – сказала она сквозь смех. – Нет, надо будет обратиться к старшему брату за расторжением брака.

Скрипнула дверь, и в гостиную вошел Ирвин. Сейчас он выглядел так, словно весь день провел на пашне. Арьяна подумала о нем с сочувствием, теплом и радостью. Им удалось разоблачить кукловода, и дальше они будут жить спокойно. Хотя бы попробуют. Ирвин устало опустился в кресло и спросил:

– Как ты?

Он смотрел на Арьяну с усталой нежностью – так, словно хотел прикоснуться к ней и не мог. Должно быть, Песня Волчьей луны все еще звучала у него в ушах – пусть тихо, почти неслышно, однако звучала.

– Все в порядке. Очень волновалась за тебя, – призналась Арьяна.

Какое-то время они молчали. Коридоры дворца наполнялись шагами и разговорами, и шум не должен был выплеснуться на улицы. Князь Киган это прекрасно понимал. Наверняка покойного канцлера похоронят со всеми почестями, и на несколько дней столица погрузится в траур.

Лотар был слишком крупной фигурой и умер настолько быстро, что оставалось лишь засекретить все, что с ним связано.

– Ты еще слышишь Песню? – спросила Арьяна. Ирвин вздохнул.

– Когда ты рядом, то не слышу. Когда ухожу, она снова появляется.

– Нужно найти способ излечиться, – сказала Арьяна. – Ты сказал, что должен стать для меня истинным. Как этого добиться?

Песня Волчьей луны сейчас казалась ей болезнью, которую надо было победить. В конце концов, это было ее главным делом – сражаться с недугами. Ради этого она пошла против воли родителей, когда отправилась получать образование. И она не собиралась останавливаться.

Ирвин улыбнулся. Посмотрел на нее так, словно в этот момент она была бесконечно дорога ему – не потому, что стала его истинной, а потому, что просто жила на свете.

– Закопаюсь в книги, – ответил он. – Буду искать намеки в старых легендах. Ты говорила, что тебе отвратителен любой недуг, я помню.

Бейлин, которая все это время хмуро молчала, вдруг подняла голову, нахмурилась и пощелкала пальцами.

– В Маэранви была сказка о том, как один парень из Хармирана стал истинным для чужестранки. Там, в общем, была очень долгая история, она его полюбила, и ведьма помогла ей сделать зелье из крови. Но оно сработало как-то не так, в общем, той чужестранке пришлось умереть. А тот парень поцеловал ее, и поцелуй истинной любви вернул ей жизнь.

Арьяна поежилась. Вроде бы сказкам о любви положено быть добрыми и вдохновляющими. И никаких смертей в них и быть не может.

– Ни в коем случае, – отрезал Ирвин. – Никаких смертей. Никаких зелий.

Он поднялся и несколько раз прошел по гостиной туда-сюда. Остановился у окна, запустил руку в волосы. На миг Арьяне почудилось, что она тоже слышит музыку. Песню, далекую, едва различимую, наполненную осенней печалью.

– Я не допущу, чтобы с тобой случилось что-то плохое, – твердо произнес он. – Значит, уедем в Гнездо, будем жить там потихоньку. Там большие подвалы, можно будет запереть меня в полнолуние…

Он осекся. Бейлин посмотрела на Арьяну так, словно хотела спросить о чем-то важном и не решалась задать вопрос.

– А вдруг гранд-адмирал знает о чем-то таком? – все-таки предположила она. – Моряки же везде бывают, всякое слышат.

Арьяна пожала плечами. Почему бы и не написать отцу? Иногда самые правильные ответы можно получить от тех, от кого не ожидаешь.

– Я спрошу, – откликнулась она и внезапно что-то толкнуло ее под ребра. Какая-то догадка, очень смутная. – И может быть, это как-то связано с ледарином.

***

Ледарин – магический металл. Основа жизни самого Хармирана, то, что всегда приносило ему деньги, славу и независимость. То, что подарило его жителям человеческую суть, а не обращение в зверя. Если ледарин не пройдет через руки хармиранина, то будет вызывать ожоги и мучительную смерть у любого, кто к нему прикоснется.

Так писали во всех учебниках. Все жители Хармирана знали это наизусть. Когда-то и Ирвин выучил эти простые слова.

“Раньше все мы были способны оборачиваться в волков, – говорил его первый учитель, господин Дагерен. В его голосе звучало искреннее понимание и сочувствие; маленький Ирвин смотрел на него и удивленно понимал, что наставник видит в нем не зверя, которого нужно бояться, а ребенка, которого нужно любить и учить. – Но потом в недрах княжества был открыт ледарин, и общение с ним сковало нашу волчью суть”.

“А если я с ним буду общаться, то он мне поможет?” – спрашивал Ирвин. Дагерен печально качал головой, гладил его по голове и отвечал:

“Мой мальчик, в тебе слишком сильна волчья суть. Так бывает”...

– Задумался?

Они с Арьяной вернулись домой почти в полночь – Ирвин решил, что во дворце лучше не оставаться. Когда истинная была рядом, он не слышал Песню, но ему все равно было не по себе. Теперь Ирвину было не так жутко, как минувшей ночью, когда он заперся в комнате, чтобы избавить Арьяну даже от малейшего намека на опасность – он успокаивался, страх отступал, но все же, все же…

Чем меньше людей будет рядом, тем лучше. Несколько охранников, Бейлин, новообретенная сестра и старый друг, которая согласилась пожить с ними – вот и достаточно.

Если он снова обратится, его остановят.

Они с Арьяной лежали в обнимку на кровати – Ирвин чувствовал ее тепло, легкое дыхание и далекое биение сердца. Магия, которая плыла в ней, была похожа на золотое облако – наверно, это именно магия всегда заставляла Арьяну идти вперед и строить жизнь не по приказу государя-отца, а по своей воле.

– Да, задумался, – Ирвин улыбнулся, поцеловал Арьяну в висок. Маленькая лампа мягко горела на прикроватной тумбе, погружая комнату в тихий ласковый сумрак. Когда-то Ирвин мечтал о том, что у него будет своя семья. Потом перестал мечтать. И вот теперь…

– В тебе много магии, – сказал он. – Очень много. Собираешься проверить, как она поведет себя в компании с ледарином?

Арьяна пожала плечами.

– Не знаю. Он ведь должен вызвать мучительную смерть, если я к нему прикоснусь?

Ирвин вздохнул.

– Все верно. Ожоги по всему телу и гибель в течение трех часов. Только хармиране могут его обрабатывать. Все остальные используют уже потом.

– Если ледарин сковал и умертвил вашу волчью суть, то, может, оживит что-то во мне? – задумчиво спросила Арьяна. Жизнь подбросила ей очередную задачу, она должна была найти лечение от тяжелой болезни, и Ирвин чувствовал, как это желание живет и дышит в Арьяне.

– Только не говори, что собираешься потрогать его голыми руками, – сказал он. – Послушай, мы и правда можем уехать в Гнездо. Поживем там  какое-то время, может, все уляжется.

Он понимал, что это был торг. Он сам разбудил своего волка и снял с него оковы, чтобы не изменить истинной – и знал, что теперь не сможет все вернуть на место, как было. Сохранил честь и любовь, но сыграл на поле канцлера Лотара, тьма его праху.

– А если нет? – спросила Арьяна и призналась: – Мне очень жаль, Ирвин. Мне жаль, что все это случилось с тобой. И я хочу это исправить. Даже взять в руки кусок ледарина, если потребуется.

Ирвин мысленно скользнул взглядом по телу Арьяны, анализируя ту силу, которая наполняла ее. Должно быть, король Якоб бесился. Такая мощная магия редкая вещь в королевских семьях – считается, что это знак греха и порока. Должно быть, Арьяна все это время была вынуждена старательно скрывать свою суть.

– Тебя учили творить чары? – спросил Ирвин.

– Учили, но мне они не нравились, – недовольно ответила Арьяна. – И в основном, занятия стали посвящать тому, чтобы все спрятать. Я отлично себя контролирую, магия не выплескивается и никому не вредит.

Да, спонтанный выброс магии обычно оборачивался неприятностями для окружающих. Как правило, он вызывал головные боли, обмороки, кровотечения из носа. Как-то Ирвин прочитал в юмористическом разделе газеты историю о том, как свекровь возненавидела невестку и при каждой встрече старательно вызывала у себя выбросы магии, чтоб жена ее сына теряла сознание.

Магия была похожа на кипяток. Пока следишь за огнем, все будет в порядке – но стоит отвернуться, и горячая вода расплескается во все стороны.

Что будет, если кипяток выплеснется на ледарин?

– Обещай мне одну вещь, – попросил Ирвин. – Ты всегда была разумной, здравомыслящей женщиной, так что… Если будет хоть малейшая опасность, если будет даже подозрение, что что-то может пойти не так, то ты остановишься. Может быть, ничего страшного и не происходит, и нам просто надо успокоиться и подождать.

Он помолчал и добавил:

– Обещай не рисковать собой. Не жертвовать.

– Обещаю, – откликнулась Арьяна. – А теперь давай отдыхать. Утро вечера мудренее.

Глава 9

– Вот, значит, как он выглядит.

Ледарин, поднятый прямо из шахты, был похож на крупный сверкающий плод, изъеденный червоточинами. Кусок, который принесли по просьбе младшей княгини, приехавшей на встречу в министерство недр Хармирана, был предусмотрительно заключен в прозрачный стеклянный ларец; когда Арьяна шагнула к нему, то господин Мегирен, министр, испуганно вскинул руку.

– Осторожнее, ваше высочество, прошу вас!

– Да, конечно, – кивнула Арьяна. Ледарин не выглядел опасным – просто металл причудливой формы, но Мегирен смотрел так, словно Арьяна в любую минуту могла рассыпаться пеплом. Перед тем, как принесли ледарин, он прочитал целую лекцию о том, как именно этот чудесный металл влияет на всех, кроме хармиранцев, тщательно описал ощущения при появлении ожогов и даже продемонстрировал весьма впечатляющие иллюстрации.

– Вы говорите с исключительным знанием дела, – сказала Арьяна. Мегирен прикрыл глаза.

– Я полукровка, – сообщил он. – Моя мать родилась на островах Тейаранского союза. В первый раз ледарин меня слегка обжег, потом уже нет… но впечатлений мне хватило на всю жизнь.

Теперь Арьяна смотрела на министра недр с нескрываемым уважением. Он был знатоком своего дела, раз сумел подняться настолько высоко, не будучи чистокровным хармиранином.

– Я начала читать “Алхимический трактат” магистра Хейссена, – сказала Арьяна, и Мегирен кивнул с искренним почтением. – Он пишет об использовании ледарина в трансформации материи.

– Да, алхимики пытались использовать ледарин, – кивнул Мегирен, – но в основном для того, чтобы воскрешать мертвых. Трансформация материи интересовала их только в этом разрезе.

Арьяна подошла к ларцу вплотную. Ледарин сиял энергично и ярко, в нем чувствовалось биение самой жизни. Магия, которая наполняла Арьяну, шевельнулась и пришла в движение, потянувшись к серебристому металлу.

“Дотронься, – приказал внутренний голос. – Просто подними крышку и прикоснись к нему”.

Зов был настолько властным, что Арьяна сцепила руки за спиной – во взгляде Мегирена проплыло явное облегчение. Меньше всего ему хотелось бы отчитываться за покалеченную младшую княгиню.

– У вас остался след от ожога? – спросила Арьяна. Мегирен кивнул и показал едва заметное пятно на указательном пальце.

– Бывали случаи, когда смельчаки просто вспыхивали, – произнес он. – И сгорали за несколько минут.

“Я ведь как-то стала истинной парой для Ирвина, – подумала Арьяна. – Может, и с ледарином получится? Может, он сможет трансформировать материю, изменить меня, как изменил жителей Хармирана? Они ведь больше не оборачиваются”.

Ей сделалось не по себе. Очень сильно не по себе.

Вспомнилось, как Ирвин вошел в вагон поезда – тогда от него шла тяжелая властная волна, и эта власть подавляла, пригибала к земле, приказывала подчиниться. И за этой властью не было ничего, кроме отчаянной надежды и мольбы о спасении.

“И ты готова получить увечье ради него? – спросил внутренний голос. – Это такая сильная любовь или что-то другое?”

“Чтобы не изменить мне, он принес в жертву свою человечность, – подумала Арьяна. – Ту, которую так желал обрести. Он отказался от нее. Да, я готова получить увечье… но надеюсь, что этого не случится”.

– Ваше высочество, – окликнул Мегирен. Должно быть, ему стало неуютно от того, что Арьяна так долго смотрела на ледарин.

– Я подниму крышку, – твердо сказала она. – И пожалуйста, не мешайте мне.

Магия сгущалась на кончиках пальцев. Сила, которая сейчас наполняла Арьяну, пыталась найти выход – пробивалась на волю сквозь все преграды, установленные разумом.

Дотронься. Дотронься и изменись.

– Нет, ваше высочество. Я не могу вам это позволить, – с той же твердостью произнес Мегирен. Арьяна прекрасно его понимала: министру не сносить головы, если младшая княгиня погибнет или покалечится.

– Вы не сможете мне помешать, – ответила Арьяна и дотронулась до крышки. Отдернула пальцы и снова прикоснулась к прохладному стеклу.

Магистр Хейссен был одним из самых знаменитых алхимиков средневековья. Его труды во многом предопределили развитие химии и артефакторики – “Алхимический трактат” был его главной работой, и Хейссен говорил твердо: ледарин один из основных элементов магической трансформации. Он способен изменять человеческую природу.

Ему не верили. Глубоких ожогов, оставленных прикосновением к металлу, хватало, чтобы убедить всех в том, что только хармиране способны работать с ледарином и не получать при этом увечий. Хармиране, древний народ, волки-оборотни.

В них всегда было много магии. Как и в Арьяне.

Вздохнув, она подняла крышку. Мегирен торопливо выхватил из кармана что-то, похожее на тонкий золотой платок – наверно, готовился набросить на обожженную руку. Ледарин таинственно сиял в стеклянном плену, и Арьяне казалось, что это не металл, а живое существо. Живое и зовущее.

Кончики пальцев стало жечь. Одна сила стремилась к другой.

Арьяне сделалось тяжело дышать. Словно по собственной воле правая рука медленно потянулась к металлу.

“Дотронься! – взревело все в душе. – Прикоснись к нему! Скорее!”

Ларец вдруг слетел на пол, сбитый резким ударом. Кусок ледарина прокатился по полу в сторону Мегирена – тот подхватил его и на всякий случай сделал несколько шагов к дверям.

Арьяну будто вырвало из глубин сна – очнувшись, она подняла голову и увидела перед собой Ирвина.

***

– Если тебя понадобится запереть, то я запру. Даже не сомневайся. Посажу в комнату и повешу замок на дверь.

Арьяна посмотрела на него и вдруг расхохоталась в голос. Ирвин, который до этого мерил шагами кабинет министра Мегирена, остановился, посмотрел на нее: откуда столько веселья? Он тут на части готов разорваться, а ей, видите ли, весело?

– И ключ проглотишь. А сам запрешься в соседней комнате, – объяснила Арьяна, вздохнула и, отерев выступившие слезы, добавила уже совершенно серьезно: – Ирвин, ну мы же не просидим под замком всю оставшуюся жизнь.

Он кивнул. Да, это было бы безумием. Как и прикосновение чужестранки к необработанному ледарину. Как это вообще пришло Арьяне в голову?

Ирвин вдруг осознал, что до этого никто не был готов пожертвовать жизнью ради него. Родители и брат его любили и сочувствовали, но никто еще не захотел взять и по-настоящему разделить его боль. Настолько хотеть все исправить.

– Не просидим, – хмуро кивнул он и снова начал ходить  по кабинету туда-сюда. Волнение, которое пульсировало в нем горячими ударами, надо было выплеснуть хотя бы вот так, в движении. Песня Волчьей луны молчала в присутствии истинной. Ирвин вдруг представил Арьяну лежащей на полу, обгоревшей от прикосновения к ледарину, мертвой – и его охватила такая леденящая жуть, что он остановился, не зная, сможет ли когда-нибудь снова сделать шаг, вырваться из этих незримых оков.

Арьяна улыбнулась.

– Хочешь сказать, что не будешь меня любить, если я получу ожоги?

Оцепенение растворилось, словно его и не было. Ирвин вновь принялся ходить взад-вперед. Из коридора доносились негромкие голоса: должно быть, Мегирен сокрушенно качал головой, надеясь, что все это не дойдет до князя Кигана. Младшая хармиранская княгиня едва не взяла необработанный ледарин голыми руками!

– Хочу сказать, что ты говоришь глупости. И делаешь глупости, – хмуро сказал Ирвин. – Ты моя истинная, моя вторая половина. Я буду любить тебя, пока жив.

– Значит, я найду способ сделать так, чтобы ты стал истинным для меня, – невозмутимо ответила Арьяна. – Разберусь с направленностью своей магии. Наверно, это она каким-то образом притянула тебя ко мне. А ледарин использовали в алхимии для трансформации материи. Ну и я попробую.

Да, магистр Хейссен говорил, что ледарин способен изменить человеческую природу. Теперь уже Ирвину сделалось смешно.

– Знала бы ты, сколько раз меня пробовали исцелить с его помощью, – он улыбнулся, но улыбка вышла болезненной и кривой. – Как раз по методу Хейссена. Угадай, получилось ли?

Арьяна нахмурилась.

– Я ищу способ тебя спасти. Так поступают врачи и ученые, испытывают все на себе.

– Да ты могла сгореть! – взорвался Ирвин. Видение обгоревшего женского тела на полу поднялось перед ним во всех красках, он даже ощутил вонь. – Ты, чужестранка, хотела дотронуться до необработанного ледарина! Голыми руками!

Арьяна сидела молча, глаз не опускала – Ирвин хотел надеяться, что она понимает, какая сильная буря и какой жестокий страх потери сейчас охватили его и рвут на части.

– Вся моя магия пришла в движение, – негромко сообщила она. – Вся моя суть двинулась к этому ледарину. Знаешь, я была уверена, что все получится. Ни минуты не сомневалась.

“Она хочет сделать меня человеком, – подумал Ирвин. – Не потому, что ей меня жаль или что-то в этом роде. Она хочет любить меня так же, как я люблю ее. Потому что истинная любовь исцеляет и возвращает из мертвых”.

– Арьяна, – сказал Ирвин и подумал: ее имя звучит, словно маленький хриплый колокольчик. – Пообещай, что скажешь мне, если снова задумаешь что-нибудь такое же убийственное. Я не хочу тебя терять. Давай искать алхимиков, читать старые сказки, но… но не бери ты ледарин голыми руками! Я боялся, что не успею к тебе. Знала бы ты, как боялся…

Арьяна поднялась с кресла, шагнула вперед – Ирвин обнял ее, живую, горячую, гибкую, как лоза. Она могла бы погибнуть в муках, если б он не выбил проклятый ледарин у нее из рук. Ирвин снова и снова крутил в голове эту мысль, понимая, что не сможет ни удержать Арьяну, ни остановить ее.

Она всегда хотела строить жизнь по-своему. Спасать людей от болезней, хватать безумие и смерть за шкирку и отбрасывать прочь.

Ее было не удержать.

Рядом с ними прочирикал мгновенник – Арьяна протянула к нему руку, и он встряхнулся и развернулся в письмо, обдав всех каплями соленой морской воды. На миг Ирвину почудилось, что он слышит крики чаек и шум волн.

– Что там? – спросил он, примерно представляя, кто именно пишет и о чем. Арьяна улыбнулась.

– Гранд-адмирал Оллер получил приглашение князя Кигана прочитать курс лекций в Хармиранской мореходной академии, и король Якоб это разрешил, – ответила она. – И никак не высказался по поводу моей встречи с отцом... значит, и не против. Адмирал приедет послезавтра. И он не уверен до конца, но кажется, у него кое-что есть для нас обоих.

***

Варанданская эскадра встала рядом с Валианским полуостровом, и это было похоже не на визит вежливости, а на открытый совет больше не соваться туда, где все теперь принадлежит королю Якобу. “Интересно, подтвердил ли он свой приказ не соваться ко мне? – думала Арьяна, входя вместе с Ирвином в один из кабинетов Хармиранской мореходной академии, который отвели для особо важной встречи. – Или ему уже все равно? Он получил земли и решил, что этого довольно?”

Какой-то важный седовласый старик смотрел на нее с портрета на стене. Ирвин поймал взгляд Арьяны и объяснил:

– Это Хеймич Хорре, его звали Грозой морей. Был пиратом, потом начал служить князю Алиану. Даже в святые выбился в итоге, теперь покровитель нашего флота.

– Надо же, – покачала головой Арьяна. – Интересная биография.

Сегодня Ирвин выглядел осунувшимся и больным. Они провели ночь в одних покоях, но он до рассвета изучал алхимические трактаты и задремал за час до того, как надо было вставать и собираться на встречу.

– У твоего отца она не менее интересная, – улыбнулся Ирвин. – И у него очень хорошая дочь.

Арьяна улыбнулась в ответ, и в это время в коридоре послышались шаги.

Гранд-адмирал Рабан Оллер оставил сопровождающих снаружи – он вошел, закрыл за собой дверь, и Арьяна сделала шаг навстречу, не чувствуя под собой пола. Годы в море закалили гранд-адмирала. Плавая с эскадрой по всему миру, он повидал такое, что все остальные и представить себе не могли. Он обрел спокойную суровость северных льдов, но за ней Арьяна чувствовала ровное сильное пламя – и в любой миг оно готово было подняться до неба и испепелить неосторожных. Увидев Арьяну, он помедлил, словно ему сделалось неловко или неудобно, а потом спросил:

– Можно… обнять тебя?

– Можно, – откликнулась Арьяна, понимая, что сейчас расплачется. Отец обнял ее за плечи так осторожно, словно боялся что-то сломать неловкими руками, и Арьяна всей своей сутью вдруг ощутила его печаль, одиночество и ту любовь, которая наполняла его жизнь, придавала ей смысл и никогда не переставала.

– Ну… я тебе писал, – негромко произнес отец. – Всегда любил ее величество и тебя. И буду любить.

Арьяна все-таки не удержалась, всхлипнула. Гранд-адмирал Оллер с той же осторожностью отстранил ее и сказал:

– Вот только не плачь, хорошо? Ничего же плохого не случилось, правда? И не случится.

Арьяна кивнула, соглашаясь. Отец и Ирвин обменялись рукопожатием: она заметила, что гранд-адмирал смотрит на ее мужа не с тем любопытством, с которым рассматривают какую-нибудь необычную диковинку, а с подлинным уважением.

От этого на душе становилось спокойнее и теплее.

– Первая новость, которую я вам скажу: сонную чуму в Хармиране организовали по приказу короля Якоба, – сказал гранд-адмирал. Ирвин усмехнулся.

– Да, мы так и думали. Он, наверно, очень зол из-за того, что Арьяна вышла замуж за меня, а не за моего брата.

– Полагаю, что да. Я его давно не видел, только получил разрешение на эти лекции в здешней мореходке. Официально для укрепления добрососедских отношений, неофициально – чтобы показать силу варанданского флота.