Текст книги "Песня Волчьей луны (СИ)"

Автор книги: Лариса Петровичева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 14 страниц)

Ирвин встал рядом с братом, и Арьяна обрадовалась, что муж по-прежнему держит ее за руку. Она почти ощутила тугое натяжение золотого шнура, который соединял их запястья во время брачной церемонии – в этом была поддержка и надежда.

– Друзья, сегодня у всех нас великий день, – Киган говорил негромко, но так твердо, что его голос летел по всему залу, достигая самых дальних уголков. – С помощью наших добрых соседей мы победили буриванскую чуму. Хармиранское княжество заплатило за это огромную цену, но нет такой цены, которая была бы выше жизней наших детей. Мертвецам не нужны ни деньги, ни еда. Хармиран продолжит жить, Хармиран всегда будет свободен.

Зал накрыло аплодисментами и взволнованными возгласами. Эта фраза про жизнь и свободу Хармирана завершала любую речь здешних князей уже десять веков с тех пор, как княжество в тяжелой борьбе обрело независимость от Варандана. Король Якоб всегда кривил губы, когда ему приходилось слышать об этом.

Среди гостей показался Лотар: скромно прошел от входа в зал и встал у стены так, словно был не одним из главных людей княжества, а мелким дворянином, из милости допущенным к сиятельнейшему двору. Арьяна поймала его взгляд, спокойный и твердый; Лотар кивнул ей и улыбнулся.

– Я благодарю ее высочество Арьяну ваэн Гаверел, дочь его величества Якоба и теперь младшую хармиранскую княгиню, за ее самоотверженный труд во время эпидемии, – продолжал Киган. Взгляды, направленные на Арьяну, были похожи на прикосновения теплых пальцев: всем хотелось смотреть на нее, всем хотелось дотронуться.

Пока еще она была героиней.

– Нет такой награды, которая была бы ее достойна, – произнес князь. – Если бы я мог отдать свою жизнь той, которая вывела наших сыновей и дочерей из смертного сна, то я отдал бы, не задумываясь, как и все вы.

Шейла сделала несколько шагов, встав в первом ряду – напоминала Кигану о том, что она его женщина и мать его детей, так что незачем так рассыпаться в поклонах и благодарностях. Ирвин криво усмехнулся правой стороной рта, и Арьяна ощутила мощное движение чужой магии рядом с собой. Шейла наградила их поистине испепеляющим взглядом и опустила глаза.

– Все врачи и медсестры, которые работали в госпиталях во время эпидемии, получат государственные награды. Ее высочество Арьяна будет покровительницей детской медицины княжества. Уверен, что на этом поприще она достигнет замечательных высот, – Киган улыбнулся. – И я счастлив видеть ее в своей семье, истинной парой и законной супругой моего любимого брата, который теперь полностью исцелен от своего недуга. Приветствуйте младшего князя и княгиню ваэн Гаверел!

Зал наполнился аплодисментами и восторженными голосами. Ирвин осторожно развернул Арьяну к себе и с той же осторожностью поцеловал ее. Это было похоже на еще один шаг друг к другу: медленный, обжигающий, идущий туда, откуда уже не будет возврата.

Что-то дрогнуло у Арьяны в груди. Потянулось навстречу человеку, который сейчас держал ее за руки – она откликнулась на поцелуй, чувствуя, что еще немного, и он превратится в нечто страстное и бесстыдное.

Они будто балансировали на тонком золотом шнуре, натянутом над пропастью – и могли упасть в любую минуту. Но Арьяна уже знала, что это будет не падение, а полет – и хотела наконец-то взлететь.

Гости захлопали в ладоши, приветствуя их. Сверху полетели розовые лепестки и мелкие рисинки – знак богатой жизни и многочисленного потомства. Поцелуй разорвался, словно мыльный пузырь лопнул – они обернулись к собравшимся, Арьяна улыбалась так, как положено улыбаться счастливой принцессе, а сердце колотилось, и щеки пылали от румянца. Казалось, еще немного, и она вспыхнет.

Потом начались танцы – Киган и Шейла, которая наконец-то смогла приблизиться к любимому, закружились по паркету в быстром и легком кеверенте, для которого нужно лишь чувство ритма и умение двигаться вместе с партнером, а не бежать от него, а Ирвин снова предложил Арьяне руку и увел ее в ту часть зала, которая была отведена для легкого фуршета перед основным пиром. На столах были фрукты, закуски, настолько причудливо сделанные, что Арьяна невольно задалась вопросом, что такое золотистое находится, например, в изящном завитке слоеного теста. Ирвин взял бокал вина и со вздохом признался:

– Хорошо, что младшие князья не танцуют. У меня так и не получилось научиться.

Арьяна удивленно посмотрела на него. Ирвин не производил впечатления неловкого неумехи. Наоборот, его звериная сущность, такая свободная и открытая, помогала бы ему в танцах.

– Никогда бы не подумала, что ты не умеешь, – призналась она. – Ты очень хорошо двигаешься. Как…

– Как зверь, – улыбнулся Ирвин и сделал глоток из бокала. – Но танцы, как оказалось, это что-то не для меня. Так что…

– Ваше высочество, – сказали откуда-то слева, и взгляд Ирвина сразу же сделался холодным и жестким. Арьяна готова была поклясться, что в нем мелькнули хищные золотые огни.

Она обернулась: высокий молодой мужчина, светловолосый, с жесткими чертами узкого лица, поклонился им и с исключительно почтительным видом произнес:

– Аделард Пиннет, из дома Пиннетов. Ваше высочество, если вы не танцуете, то позвольте мне иметь честь пригласить на танец вашу супругу.

Ирвин улыбнулся, и его улыбка была способна проморозить любого до самого дна.

– Разумеется. Арьяна, – он указал на Аделарда и добавил: – Прошу. Бал как раз для того, чтобы танцевать.

Арьяна кивнула, соглашаясь, и протянула Аделарду руку. Танец королевы и принцесс всегда был обязательной частью бала в Варандане: если бы она сидела букой в углу, то вышел бы знатный скандал, и ее снова обвинили бы в разрушении устоев и приличий – насколько знала Арьяна, в Хармиране действуют такие же правила.

Но откуда тогда взялось чувство, что она идет прямо к охотнику?

***

Ирвин знал Аделарда с раннего детства: однажды старший сын дома Пиннет, угловатый угрюмый подросток, спросил, зачем волка отпускают бродить просто так по коридорам дворца, когда его надо подстрелить? У паренька хватило ума задавать свои вопросы без взрослых и потом никому не рассказать, откуда взялись шрамы у него на плече и груди. Насколько помнил Ирвин, Аделард сказал, что неосторожно играл со своими собаками, один из псов слишком энергично прошелся по нему лапами, на том все и кончилось.

Дом Пиннет был одним из самых богатых в княжестве – он уже три века владел верфями и кораблями, которые плавали по всем морям, перевозя товары, оружие и рабов. Отец Аделарда был тем, кого князь Горан, отец Ирвина, мог назвать своим преданным другом – было время, когда он надеялся, что и мальчики тоже подружатся, но не вышло. Киган не любил охоту, которую так обожал Аделард – ему больше нравились книги, к которым старший сын дома Пиннет относился весьма прохладно. А Ирвин по понятным причинам никогда не нашел бы, о чем поговорить с охотником.

Отцы дружили. Сыновья поддерживали некое подобие нейтралитета, но Аделарда, при всех его стараниях, иногда прорывало: он упоминал охоту на волков, и было ясно – ему очень хочется убить одного волка. Самого опасного, такого, который займет главное место в обширной коллекции трофеев.

И вот сейчас он пригласил Арьяну на танец – и отказать-то было нельзя. Принцессы правящего дома должны танцевать, такова традиция, а Киган терпеть не мог, когда они нарушались, и обязательно сказал бы Ирвину пару неприятных слов. Ссориться с братом не хотелось.

Аделард был одним из лучших столичных танцоров – гибкий, сильный, статный, он был словно создан для того, чтобы скользить по паркету, держа в объятиях девушку. Он вывел Арьяну в центр зала – там как раз выстраивались пары для быстрого кекивота, веселого танца, в котором нужно крутиться, вертеться и хлопать в ладоши – и о чем-то спросил девушку. Та сдержанно кивнула, ответила, и Ирвин с удовольствием подумал, что Арьяна не реагирует на Аделарда так, как абсолютно все столичные барышни.

Он обладал каким-то магнетическим воздействием. Практически лишенный магии, Аделард умел привлечь и увлечь любую девушку – наверно, и Арьяну облюбовал для того, чтобы хоть как-то, но победить волка. Победить и унизить. Положить еще один экземпляр в свою коллекцию.

В груди дрогнула и натянулась огненная нить – так в Ирвине обычно пробуждалась злость. Взять бы этого красавца, любителя волчьей охоты, да несколько раз сунуть лицом в стену: чтоб в воздухе повис густой запах крови, чтоб в башке у охотничка все встало на место.

А ведь его по-прежнему считали безумцем. Больным ублюдком, к которому не следует относиться всерьез, у которого можно попытаться отнять истинную пару, законную жену.

Музыка обрушилась на зал – подхватила, закружила, понесла. Арьяна казалась цветком, плывущим над чужой ладонью: этот фокус умеют показывать почти все – сорви ромашку, направь на нее личное заклинание и она воспарит над твоей рукой будто бы по собственной воле. Аделард смотрел на младшую княгиню так, словно это он был ее мужем, словно она уже принадлежала ему всем своим существом – и это было невыносимо.

Нет, все-таки надо ударить его мордой в стену.

– Вы все делаете правильно, ваше высочество, – услышал он негромкий голос Лотара. Канцлер подошел как всегда бесшумно; в руках он держал бокал темно-красного вина. – Это следование правилам и приличиям, не больше.

Ирвин задумчиво посмотрел в свой бокал. Сделал глоток, понимая, что вино не принесет ему ни хмеля, ни облегчения. Арьяна кружилась по залу в объятиях Аделарда: Ирвин выхватывал ее лицо и не видел в нем той восторженной радости, которая окутывает девушек во время танца с лучшим столичным кавалером, лишь следование долгу.

От этого становилось легче.

– Хотите сказать, что от меня ждут чего-то другого? – уточнил Ирвин, стараясь говорить как можно небрежнее. Конечно, от него ждали другого: что он обернется волком и устроит здесь большую мясную лавку. Так было всегда. И сейчас, несмотря на то, что Киган объявил об исцелении от недуга и обретении истинной пары, Ирвин замечал тревожные взгляды, направленные в его сторону.

– К сожалению, ваше высочество, – Лотар одним глотком осушил бокал и взял с подноса большую улитку с сырной начинкой. Он их любил: когда-то отец шутил, что канцлер способен съесть всех улиток мира за один присест, а потом попросить еще добавки.

– Я это вижу, – ответил Ирвин. Танец еще продолжался, но уже вышел в свою финальную часть: партнеры встали напротив друг друга и принялись ритмично хлопать в ладоши.

– Он вас провоцирует, – негромко произнес Лотар, расправившись с улиткой. – По-прежнему хочет взять голову самого опасного волка в качестве трофея.

Ирвин усмехнулся.

– Пусть попробует. Я не дамся.

– Это не просто интрижка с барышней, как я вижу, – сказал Лотар и взял новую улитку. – Вы неожиданно и очень глубоко вошли в политику, уж простите старику этот не самый приличный каламбур. Раньше вы были, скажем так…

– Я помню, кем был, – Ирвин оборвал канцлера резче, чем собирался.

– Брат всегда к вам прислушивался. Я тоже, – Лотара, как видно, не смущала чужая резкость. – А теперь, когда вы полностью исцелились, ваша сила станет намного больше, чем раньше… а это мало кому придется по душе. Новые крупные фигуры на игровой доске всегда путают чужие планы.

– И что бы вы посоветовали? – пары вышли на последний круг танца: скоро он закончится, и все пойдут в пиршественный зал.

– Быть осторожным, – ответил Лотар. – Не поддаваться на провокации. Помнить, что гибель принцессы Арьяны – это почти с гарантией вторжение войск ее отца-короля. Он откусил часть Хармирана и хочет еще. Такие, как он, никогда не насыщаются до конца.

Ирвин лишь кивнул. Говорить было не о чем, он и так прекрасно понимал, что никто и никогда, ни при каких обстоятельствах, не должен причинить вред младшей княгине.

– Я понимаю. И рассчитываю на вашу помощь.

Лотар прикрыл глаза и улыбнулся – сделался похож на сытую змею.

– Разумеется, ваше высочество. Я всегда поддержу вас и вашего брата. Так что там, кстати, насчет ужина, будут еще улитки, или мне забрать всех этих?

***

Ужин в княжеском дворце был обильным, сытным и довольно простым. Сразу после первого тоста за славу отечества и преломленного хлеба князь оставил гостей и вместе с самыми близкими людьми отправился пировать в особый зал – король Якоб поступал так же.

На столе не было никаких соловьиных язычков в меду, как при дворе его величества Якоба, никаких желе, которые вспыхивали ароматным серебристым огнем при поджигании – в Хармиране еда была не экзотическим зрелищем или возможностью показать богатство хозяина дома, а способом утолить голод – тем, чем и должна была быть. Именно в еде Арьяна увидела скрытую волчью натуру своих новых соотечественников: много мяса, выложенного на блюда крупными кусками, много овощей и хлеба и самые основные специи.

Она удивленно посмотрела на Ирвина – тот положил на тарелку только овощи на гриле и несколько кусочков сыра – и спросила:

– Ты не ешь мяса?

– Раньше ел, когда охотился, – непринужденно ответил Ирвин, и Арьяна поежилась, представив, как волк наконец-то загоняет косулю и вгрызается в ее горло. – В человеческом облике терпеть его не мог, оно делало меня диким. И сейчас как-то не тянет попробовать.

– Наверно, свое мясо вы уже съели, ваэрин, – предположила Бейлин: ей как пока единственной фрейлине принцессы было позволено сидеть за столом рядом с Арьяной. Шейла заняла место напротив, по левую руку князя Кигана рядом с сыновьями, и Арьяна невольно вспомнила те снисходительные взгляды, которыми придворные одаривали женщину в бальном зале. Она была не ровней князю, и все это понимали. Однажды Киган все-таки женится, и Шейлу отправят из дворца.

Не будет же она бросаться с кинжалом на законную супругу князя? Или будет? Шейла выглядела как женщина, которой ничто не сможет помешать.

Канцлер Лотар сидел между Киганом и Ирвином: на его тарелке не было мяса, только улитки с начинкой. Когда-то в детстве Арьяне разрешали собирать таких вот улиток в одном из дворцовых прудов, а потом жарить добычу на костре – она до сих пор помнила их немного грибной вкус. Канцлер поймал ее взгляд, улыбнулся, и Арьяна вспомнила его слова о том, что теперь она среди друзей.

Хотелось бы верить.

– Любите улиток, ваше высочество? – поинтересовался Лотар. Арьяна улыбнулась.

– Теперь уже нет, но в детстве любила. Мне разрешали собирать их и готовить самой.

– О, ну тогда у нас с вами всегда будет тема для разговора! Теперь хоть кто-то понимает мои вкусы, – ответил канцлер, орудуя маленькой двузубой вилкой и выбирая зеленую травяную начинку из ракушки.

– Мы тоже понимаем, – серьезно ответил принц Томас, старший сын Кигана. Арьяна помнила его, маленького и худого, под одеялом на больничной койке: когда она делала ему укол, то тело мальчика показалось ей ненастоящим, игрушечным. И вот он сидит за столом, румяный и здоровый, и весь мир снова лежит перед ним. – Мы с Джейком иногда их собираем.

– Вам будет, о чем поговорить, – улыбнулся Киган, и лицо Шейлы дрогнуло от этой улыбки. Арьяна почувствовала, как напряглась Бейлин рядом с ней – должно быть, готовилась отразить удар. Впрочем, Шейла заговорила вполне вежливо:

– Можно пригласить младших князей к нам в гости, Киган. Думаю, мы прекрасно проведем время все вместе.

Ирвин улыбнулся. Кремовая мякоть баклажана в его тарелке на мгновение показалась Арьяне живой плотью. Мальчики довольно заулыбались – предложение матери пришлось им по душе, но Арьяна чувствовала, что в нем есть какой-то подвох.

– Хорошая мысль, – согласился Ирвин, – но боюсь, у Арьяны сейчас будет слишком много дел.

– Да, пожалуй, тебя нельзя надолго оставлять без присмотра, – Шейла одарила его ослепительной улыбкой, но Киган взглянул на нее так, что улыбка угасла.

– Все, как всегда, – произнес Ирвин. – Ты не можешь не портить вечер.

– Конечно, это ведь я у нас все порчу, – равнодушно ответила Шейла. – Будет лучше, Ирвин, если держать тебя под надзором. Я не верю в эти сказки про истинную пару.

– Хватит, – коротко ответил Киган, и Арьяна подумала, что князь весь вечер очень сосредоточен и молчалив. Мальчики испуганно посмотрели на него, вдруг став похожими на птенцов перед коршуном.

Шейла осеклась. Опустила глаза к тарелке.

– Да, я не верю в эти сказки про истинную пару, – негромко, но отчетливо проговорила она, не собираясь умолкать, пока все не будет сказано. – И я не верю королю Якобу и его посланнице. Она может быть милой и доброй, она может спасать детей, но буриванскую чуму сюда запустил ее отец-король, в этом у меня нет никаких сомнений. И мы расплатились за нее нашими землями. И сажать захватчицу за наш стол, приветствовать ее, награждать…

Киган молча поднялся, так же молча опустил твердую широкую ладонь на шею Шейлы  и быстрым уверенным движением практически вывернул ее из-за стола и сопроводил к выходу. Это было похоже на то, как волк берет волчонка за загривок и уносит прочь. Хлопнула дверь, и только тогда Арьяна ощутила холод, разлившийся в животе.

– Правильно, государь, – каким-то совершенно отеческим тоном одобрил Лотар. – Она в последнее время стала слишком разговорчива.

– Она всегда такой была, – ответил Киган и добавил, угрюмо посмотрев на Арьяну: – Тебя никто ни в чем не обвиняет. Тебя никто не считает захватчицей. Шейла просто…

– Считает, что с матерью твоих детей ничего не случится, – сказал Ирвин, аккуратно разрезая помидор с сыром и чесноком. – Какой бы наглой она ни была. Ведь не случится, правда?

Мальчики застыли, не сводя глаз с отца. Киган вздохнул и собирался было ответить, но дверь открыли без стука и молодой офицер, который торопливо вошел в зал, отчеканил:

– Государь, беда. Король Якоб ввел войска и занял Валианский полуостров.

Глава 4

“Понимаю ваше недовольство, но коль скоро вы меняете наши договоренности, я изменю их тоже. Я рассчитывал, что моя дочь станет женой хармиранского князя, а не его безумного братца. Король варанданский выполнил свою часть сделки и забирает то, что теперь принадлежит ему по праву”.

Викерет Холле, бледная и осунувшаяся, вернулась из Варандана полчаса назад – примчалась во дворец, протянула Кигану личное послание короля Якоба и с опущенной головой встала на колени, признавая, что ничего не смогла изменить и исправить. Стоя рядом с Арьяной, Ирвин смотрел на брата – хмурого, подавленного – и прикидывал, как им всем теперь быть.

С Эдрихом, старым союзником, Викерет договорилась: владыка шебеданский официально заявил о том, что поддержит Хармиран войсками, если Якоб все-таки двинет своих солдат вглубь чужой страны. Договоры об увеличенных поставках продовольствия уже подписаны – страна не будет голодать, но цены неминуемо поползут вверх, как всегда бывает в критические минуты. Хуже всего была короткая народная память, и в этом Ирвин не сомневался: люди, которые вставали на колени, чтобы поблагодарить Арьяну за спасение их детей, скоро начнут обвинять ее и в потере полуострова, и в росте цен, да и вообще во всем.

Арьяна сейчас была даже не бледной – серой. Глядя на жену, Ирвин не сомневался: она готова броситься к королю Якобу, встать на колени, как Викерет, умолять его сдержать обещание. Но ничто не поможет – в этом Ирвин тоже не сомневался.

Владыка варанданский забрал себе свое. И заберет еще больше, если ему дадут повод.

– Солдаты короля Якоба выбрасывают людей из домов, – Лотар, который, кажется, знал все, что происходило в любом конце княжества в любую минуту, выглядел не подавленным, но озадаченным: перед ним во весь рост поднялась колоссальная проблема, и ее надо было решать, не тратя время на переживания и заламывания рук. – Отнимают абсолютно все, вплоть до женских нижних рубашек. Их офицеры говорят, что все движимое и недвижимое на полуострове теперь принадлежит Варандану. Люди могут убираться – сейчас беженцы хлынули к Венисенскому перешейку.

Венисенский перешеек соединял полуостров с материком. Ирвин представил людей, испуганных, голодных, потерявших все, что у них было, и в груди шевельнулся холод. Киган дотронулся до лица, опустил руку – Ирвин давно не видел этого жеста, он появлялся тогда, когда брат был сильно взволнован.

– Всех беженцев принимаем и размещаем, – глухо произнес он. – Пока в подземельях Галоуни. Организуем выплату компенсаций, дадим людям жилье и работу.

Ирвин усмехнулся. Подземелья Галоуни были рукотворной сетью пещер: да, они были полностью обустроены для жизни, но после солнца и зелени Валианского полуострова забираться под землю – да, вряд ли кто-то обрадуется такому повороту. Княжество будет ненавидеть короля Якоба и перенесет эту ненависть на Арьяну – эта мысль крутилась у Ирвина в голове, уходила и возвращалась вновь и вновь.

– Там нужны врачи, я готова выехать, – негромко, но твердо сказала она, и Киган вопросительно поднял бровь: он и правда был удивлен.

– С ума сошла? Ты дочь короля, который лишил этих людей крова. Хочешь, чтобы они тебя растерзали на шмотья? Так вот я этого не хочу.

Лицо Арьяны дрогнуло – она вдруг стала совсем юной и очень несчастной. Она искренне хотела быть полезной, она не собиралась прятаться за чужими спинами и делать вид, что ничего не происходит.

– Я покровительница детской медицины княжества, – напомнила Арьяна. – Там дети, я не могу оставаться в стороне.

– Не оставайся. Часть детей привезут сюда, в генеральный госпиталь, – сказал Киган, и Лотар тотчас же добавил:

– Центральную больницу полуострова успели эвакуировать вместе с персоналом, медикаментами и пациентами. У вас будет работа, ваше высочество.

Лотар мало кого уважал – за годы близкого общения Ирвин успел убедиться в том, что канцлер в основном относится к людям с хорошо скрываемым презрением. Но на Арьяну он смотрел так же, как на покойного князя Горана, словно она была тем человеком, чьи дела и мысли Лотар готов был разделить полностью.

– Я займусь поставками лекарств, – произнес Ирвин, и брат посмотрел на него с благодарностью. – Так что в плане детской медицины можешь быть спокоен, мы справимся.

– Сандарин будет недовольна, – заметил Лотар, когда они вышли из княжеского кабинета и направились в сторону лестницы. В коридорах дворца царила тревога. Бумажные фонарики, ленты и цветы еще не успели убрать после праздника, и сейчас они казались уродливым украшением гроба.

Ирвин мысленно осадил себя, велев не думать ни о гробах, ни о смерти. Да, им будет трудно, но они справятся. У них просто нет другого выхода.

– Кто это? – спросила Арьяна. Канцлер язвительно улыбнулся.

– Сандарин Веккья, возглавляет детскую медицину княжества.

Принцесса удивленно посмотрела на него.

– А почему мы с ней не познакомились во время эпидемии? Не помню никого с таким именем. В госпитале ее точно не было.

– Она брала отпуск по болезни, – ответил Лотар. – Но сами понимаете, в разгар сонной чумы, которая поражает детей, это выглядит, мягко говоря, не очень красиво. Она считает, что вы хотите занять ее место.

Арьяна понимающе кивнула. По ее лицу было ясно: она поняла, что у младшей княгини варанданской есть новый, цепкий и опытный враг. Вряд ли Сандарин позволит покровительнице вникать в дела – если Арьяна вникнет достаточно глубоко, то найдет много такого, за что госпожа Веккья может лишиться головы.

Чем глубже копаешь, тем сильнее вонь – так говорил отец, и Ирвин считал, что он прав.

– Посмотрим, – сдержанно ответила Арьяна. – Хочу увидеть ее в деле. А там посмотрим, чья голова удержится на плечах.

***

Первые маленькие пациенты с полуострова появились в столице уже к вечеру – узнав об этом, Арьяна сорвалась из дома и бросилась в генеральный госпиталь. Глядя на ее сосредоточенное лицо, которое сейчас обрело мраморную твердость статуи, Ирвин думал, что у принцессы просто обязана быть волчья кровь.

Или это была кровь гранд-адмирала, его отвага, которая бросала в самую гущу сражения и выводила оттуда живым?

– Ты как-то странно на меня смотришь, – отметила Арьяна, когда мобиль въезжал во двор генерального госпиталя. Тут царила такая суета, что появление младших князей осталось незамеченным. Мобили и экипажи сгрудились, словно стадо странных животных, врачи и медсестры суетились, пытаясь организовать работу, и текли тонкие белые ручейки – носилки с пациентами, которых несли к госпиталю. Ирвин поймал взгляд смуглого мальчика, опутанного тонкими нитями поддерживающих заклинаний, и по спине прошел холод.

Сколько таких мальчиков сейчас везут с полуострова? Что скажут их родители об Арьяне? Ответ был немного предсказуем.

– Думаю о том, что готов тебя поддержать, – ответил Ирвин, когда они вышли из мобиля. – Я не врач, конечно, но носилки таскать могу.

Арьяна устало посмотрела на него и вздохнула.

– Тогда не мешай.

Одна из медсестер, немолодая и вымотанная в край, увидела принцессу – быстрым шагом подошла к ней, и Ирвин заметил, что к Арьяне относятся как к коллеге, а не раздражающему начальству, которое требует внимания и обязательных поклонов в пол несколько раз в день.

– Как тут? – коротко спросила Арьяна. Медсестра покачала головой.

– Очень много больных, всю центральную больницу успели вывезти. Самые тяжелые к нам, остальных распределяют по другим госпиталям. Ничего, ваше высочество, ребят мы принимаем, врачи готовы к работе. Суеты хватает, конечно, но сейчас все потихоньку утрясется.

– Что нужно госпиталю? – спросила Арьяна. – Лекарства, перевязочные, инструменты… что?

Медсестра вздохнула. Они отступили, давая дорогу носилкам: санитары в темно-зеленых костюмах, какие носили медики Валианского полуострова, пронесли к открытым дверям госпиталя двоих близнецов. За ними спешила врач – угольно-черная, кудрявая, со стопкой документов в руке.

– Нужна чар-смола, – ответила медсестра, и Ирвин кивнул, запоминая. – Привезли несколько тяжелых, обожглись пламенем, когда рядом вылупились драконы. Ну перевязочные материалы это то, чего всегда не хватает. А с лекарствами я сейчас составлю список. Когда их эвакуировали, они смогли захватить медикаменты, но сами понимаете, ваше высочество…

Арьяна покосилась в сторону Ирвина, и тот подумал, что спать им сегодня не придется. Это вдруг обрадовало его: он наконец-то был не безумцем, которого надо было запирать покрепче и никогда не поворачиваться к нему спиной, а человеком при деле – очень важном деле. И так теперь будет всегда.

– К утру все привезут, – пообещал Ирвин. Медсестра посмотрела на него с определенной опаской, но тревога быстро ушла из ее взгляда, сменившись благодарностью. Арьяна кивнула ему, улыбнулась и спросила:

– Чем конкретно могу помочь сейчас? В приемном покое, в оформлении документов, в раздаче лекарств?

Медсестра не успела ответить – откуда-то справа раздался ледяной голос, который мог принадлежать только высокой чиновнице, рассерженной вторжением на свою территорию:

– Не поняла, на каком основании вы тут распоряжаетесь?

Однажды Ирвину не повезло столкнуться с Сандарин Веккья: тогда у него случилось что-то вроде приступа эпилепсии после полнолуния, а Сандарин защитила докторскую диссертацию как раз по эпилептикам, и родители пригласили ее для консультации. Она осмотрела Ирвина, сказала, что случай безнадежный, и для всеобщего блага его необходимо держать под замком с регулярными приемами лекарств. После первой же таблетки Ирвин потерял речь и ориентацию в пространстве, стал мычать и натыкаться на стены, и мать сказала, что предпочтет умереть, но не отдаст свое дитя на такие муки. Сандарин отнеслась к отмене своего лечения с нескрываемым презрением, но настаивать не решилась. Одним словом, отношения у них не заладились.

С того времени они не встречались, но сейчас Ирвин отметил, что госпожа Веккья совсем не изменилась. Шапка угольно-черных волос, такие же черные глаза, которые смотрели на мир брезгливо и снисходительно, ярко-алая помада и гренадерский рост: глава детской медицины княжества производила впечатление великанши, к тому же, очень жестокой – в сказках такие пожирали детей, заблудившихся в лесу.

Медсестра как-то сразу стушевалась куда-то в сторону.

– На том, что я Арьяна ваэн Гаверел, волей князя Кигана покровительница детской медицины, – с металлическими нотками в голосе ответила Арьяна, и Ирвин в очередной раз залюбовался ей. Испуганная девочка, которую он встретил в поезде, исчезла безвозвратно: дочь гранд-адмирала труса не праздновала. – А вы кто, позвольте узнать?

– Раз вы покровительница, то займитесь своими делами, – посоветовала Сандарин. – Они, как я знаю, не заходят дальше визитов с пакетом апельсинов к выздоравливающим.

– А ваши дела, как видно, касаются только отпусков по болезни во время детской эпидемии? – парировала Арьяна, и Сандарин изменилась в лице: видно, поняла, что этот кусок ей не по зубам, и эти зубы ей вышибут, если она осмелится скалиться. – Сегодня же жду вашу личную медицинскую карту. Я провела в генеральном госпитале десять дней, сражаясь с сонной чумой, а вас там и близко не было. Хочу разобраться, насколько тяжело вы были больны. И по результатам поставлю перед государем вопрос о вашем служебном несоответствии.

Ирвин узнал тот взгляд, которым Сандарин одарила на Арьяну – видел однажды в зеркале перед тем, как обратиться. Он встал так, чтобы прикрыть жену собой – Сандарин посмотрела на него так, словно только что поняла, что он здесь, и усмехнулась.

– Разумеется, ваше высочество. А я потом отправлю к князю Кигану прошение о защите моей чести и достоинства.

Ирвин ухмыльнулся – про честь и достоинство Сандарин и слыхом не слыхивала. Ее больше интересовали деньги, которые можно было заработать на поставках медикаментов, и обязательная дань глубокого уважения, которую на ее счет перечисляли главврачи всех столичных госпиталей. Конечно, она не захочет лишиться своих выгод – Лотар был прав, у Арьяны появился новый и очень опасный враг.

– Разумеется, – кивнула принцесса. – Думаю, вам известен его почтовый адрес. А пока не тратьте мое время даром. И займитесь чем-нибудь полезным. В госпитале сейчас очень много работы.

***

Арьяна осталась в госпитале до утра, и это время пролетело, как один миг. Вроде бы только что она вошла в просторный холл, запруженный народом – и вот уже сидит в ординаторской над картами перевезенных с полуострова больных, а за окном разливается рассвет. Работы, конечно, оказалось много, но весь генеральный госпиталь действовал, как единый отлаженный механизм, и новые врачи и пациенты влились в него и стали его частью.

– Ваше высочество.

Арьяна обернулась. Джанет, немолодая медсестра, стояла в дверях, держа в руках бумажный стаканчик с кофе.

– Вы бы отдохнули, – посоветовала женщина. – Всю ночь тут с нами на ногах. Вроде все разгребли, всех обустроили, дальше только обычная работа.