Текст книги "Диктиона и планета баларов (СИ)"
Автор книги: Лариса Куницына
сообщить о нарушении
Текущая страница: 6 (всего у книги 24 страниц)
Я вздохнула. Гул стих, все смотрели на короля Дикта, а он стоял, вперив в меня сверкающий взгляд. Ни восторга, ни даже одобрения я не увидела. Скорее, в нём было что-то вроде мрачного подозрения. Он стремительно обогнул стол и подошёл ко мне. Я заметила, что под слоем пудры скрыта его сухая неровная кожа, а глаза подведены чёрной тушью. Однако и без такой корректировки они выглядели бы не менее выразительными. Кибел молча стоял передо мной, а я почему-то принялась разглядывать его блестящие эбонитовые кудри с голубым отливом. Мне отчаянно хотелось, чтоб они были такими же настоящими, как глаза.
Неожиданно он протянул руку и медленным ласкающим движением провёл вдоль моего плеча, не касаясь его. Потом резко развернул ладонь и остановил её передо мной. Казалось, что его длинные худые пальцы держат за бок какой-то шар. Не знаю, что мне подсказало, но я взялась за другой «бок» и почувствовала упругую невидимую прокладку, не дающую мне коснуться руки короля. В центре ладони проснулся слабый жгущий огонёк, но Кибелл уже стряхивал кисть, словно на ней была вода.
– Я разочарован! – резко произнёс он.
Я успокоилась. В его голосе не было ни равнодушия, ни досады. Зато была требовательность. Итак, теперь он уверен, что я что-то могу, но почему-то не хочу.
– Король разочарован! – крикнул Микелла. – Казнить её!
– Казнить? – длинные брови Кибелла взлетели в изумлении. – Разве я сказал: «казнить»?
Он развернулся и театральным жестом расправил свой крылатый плащ. Его улыбка озарила зал, и гости заулыбались, насмешливо поглядывая на Микеллу.
– Сегодня праздник, поэтому казней не будет, – заявил Кибелл, извергая целый гейзер дьявольского обаяния. Он был актёром, и даже Юнис не мог сравниться с ним в этом. Теперь он держал свою публику в сладостном плену восторга. – Но! – он поднял указательный палец. – В одном прекрасная дама, – он указал пальцем на Микеллу, – права! Если король разочарован и если он, к тому же капризен, то виновный должен понести наказание. Итак?
Для меня весь этот ослепительный балаган означал лишь одно. Король совсем не разочарован. Он спокоен за свою мечту и потому может шутить и играть.
– Вышли её! – подхватил игру Юнис. Его возглас прозвучал легкомысленно и весело.
– Куда?
– В Ону!
– Ну! – завопили гости.
– Они правы! – заявил Кибелл. – Я не могу прогонять человека, который считает меня своим королём.
– Отправь её в обители Аматесу! – предложил Хэрлан, которого я раньше здесь почему-то не видела.
– В качестве гостьи или пленницы?
– Как пожелаешь.
– Если в качестве гостьи, то даже король не вправе посылать её куда-то, ведь гость всегда приходит по своей воле. А если пленницы, то… Тогда её судьбу будет решать Аматесу, а перед ним у неё вины нет.
– Сошли её! – прокричал Микелла.
– Опять же вопрос: куда?
– В долину Огней.
– Ну! – снова замычали гости.
– Молчи, женщина! – прорычал раздосадованный Кибелл. – Я сказал, что казней не будет. А Долина Огней – это растянутая на недели казнь. Так куда же?
Больше предложений не последовало. Видимо, на Диктионе немного было мест, подходящих для моей ссылки. Кибелл снова стал серьёзным.
– Что, больше никто ничего не скажет?
– Ты король, ты и решай, – усмехнулся Донгор.
– А чем ты разочарован? – спросил Энгас.
– Она сама разрубила свои латы.
Энгас с недоумением взглянул на Кибелла. Тот улыбнулся.
– Близость смерти меняет зрение, мой милый. Я вижу не так, как вы все. Я вижу, что ваши тела окружают непроницаемые коконы мерцающей защиты. Она растеряла свои доспехи.
Помрачневший при его словах о смерти Энгас промолчал, но с места поднялся Реймей.
– Зелёное озеро.
Кибелл взглянул на него и кивнул:
– Спасибо за совет, друг мой. Я воспользуюсь им, – он снова посмотрел на меня. – Ты со своим ушастым спутником немедля ни секунды отправишься к месту ссылки.
– Мои люди проводят её! – предложил Юнис, но Кибелл покачал головой.
– Её проводит Энгас. Такое дело я могу доверить только ему.
– И как долго продлится наша ссылка? – деловито осведомился Тахо.
– Я дал бы тебе вырасти, малыш, – усмехнулся Кибелл, – но даже в нашей стране далеко не всё решает король. Посмотрим, как распорядиться судьба. Но, на всякий случай, запасись терпением.
ВОЗВРАЩЕНИЕ К СЕБЕ
I
Мы ехали лесной дорогой на высоких сухопарых конях. Впереди погружённый в задумчивость Друг Короля Дикта Энгас, чуть позади я, и за мной, как телёнок на верёвочке, Тахо. Говорить не хотелось. Энгас был подавлен с того момента, как его повелитель упомянул на праздничном пиру о своейблизкой смерти, Тахо, быть может, устал от новых впечатлений, а, может, был озабочен совершенно новой для него проблемой, как удержаться на спине лошади, на которой даже нет седла. Я же… мне нужно было подумать.
Сейчас было подходящее время, чтоб попытаться осмыслить то, что произошло с нами сегодня, потому что заканчивался наш первый день на Диктионе. Планета была мала, заселена потомками алкорских колонистов, вся жизнь которых была организована так, чтоб сопротивляться захватчикам, пытающимся завоевать их планету уже тысячу лет. Теперь мне уже не казалось странным, что эти люди, вооружённые мечами, могли сдерживать напор космического вторжения. Все их помыслы были направлены на защиту свободы родной планеты, и это сплотило два маленьких народа, живущих на разных континентах. Это делало братьями по оружию всех, от землепашцев до королей.
Королей… Я вздохнула, вспомнив Кибелла, короля Дикта. Его прекрасные чёрные глаза, которые так и хотелось назвать очами. И его высохшую кожу под слоем грима – напоминание о неизлечимой болезни.
Хоть они здесь и нуждаются в помощи, меня не приняли с распростёртыми объятиями. Я не стала говорить, что космические боги избрали меня на служение, чтоб вернуть мир Диктионе. Я не сказала, что я Воин Духа, Звёздный Рыцарь, ищущий Добра и Света. Я не назвала своего тайного имени и не показала свой лучевой клинок. Я слишком хорошо понимала, что ещё не готова к этому. А они: Кибелл, король Оны Юнис, Энгас и многие жители лесного королевства ждали этого. И они были разочарованы. Не совсем, конечно. Ведь мне удалось осилить лучшего фехтовальщика Дикта, но это не то. Им хотелось чуда, гласа небес, сверкания молний, а я лишь мимолётными вспышками ощущала великую силу, столь необходимую мне для выполнения долга. И я их разочаровала. Может, поэтому Энгас и ведёт нас сейчас к Зелёному Озеру, куда мы были сосланы Кибеллом? Скорее, дело не в этом. Кибелл слишком мудр и слишком нуждается в помощи. Он преследовал ещё какую-то цель. Но какую?
А ведь флот захватчиков-баларов скоро возьмет курс к Диктионе. Скоро начнется война. Готова ли я к ней? Способна ли я выполнить свою миссию? Кто знает, на что я способна? Сколько раз мой муж с печалью напоминал мне: «Мы всего лишь люди, любимая„? Наверно, столько же, сколько твёрдо говорил: „Мы не просто люди“.
Мне было грустно. Копыта коней глухо стучали по тускло-розовой глине дороги. Лес, стоявший по обе её стороны, начал сливаться в тёмные глухие стены, печально шепчущие о чём-то вечном. Птицы, с полудня провожавшие нас своими песнями, смолкли. И небо стало тёмным, расчерченным бледными полосами перистых облаков и оттого похожим на выцветшую шкуру зебры. Свежий запах хвои и травы сгустился, окутав нас ароматным шатром. Диктиона с её королями, с её войной, с её воинами-землепашцами и их длиннокосыми женами осталась где-то позади, за спиной тихих лесных сумерек. Я ехала по бесконечной дороге, потеряв счёт времени. И о каком времени можно говорить, если эта прямая дорога пролегает по лесам, степям, горам всех планет, где мне приходилась бывать? Цели на ней – лишькраткие остановки, каждый дом – лишь привал, а жизньсама превращается в нескончаемый путь. Впереди – то сияющая звезда, то грозовые зарницы. И всё та же дорога, эфес лучевого клинка, постукивающий по бедру и одиночество…
Сердце болезненно сжималось, и слёзы подкатывали к глазам, но я пыталась удержать это состояние. Это был шаг к себе, к своему естеству, к своему предназначению. Боль не только убивает. Она оживляет. Страдание – это путь к возрождению. Жестокий и вечный закон Воинов Духа.
Копыта стучали по дороге. Они звонко ударяли по дороге тысячелетий, по дороге борьбы и скитаний, по дороге споров и схваток, по дороге любви, такой же бесконечной, как сама дорога. Если б не любовь, то что смогло бы спасти меня от отчаяния под секущими струями холодных дождей, на крутых отрогах мёртвых скал, окутанных душным туманом, под палящим зноем ослепительных солнц? Что придало бы силы, если б не чьи-то глаза, полные нежности, не чьи-то руки, готовые согреть и поддержать, не чьи-то сердца, бьющиеся в надежде на встречу? Сколько их было, верных рыцарей, смертных, отдававших мне свою единственную жизнь, вечных, жертвующих без колебаний своей инкарнацией. В каждом цикле я находила их свет и их тепло, но среди них был лишь один, с кем судьба связала меня навеки, кто был тем, чьи черты я подсознательно искала в лицах других, чей взгляд преследовал меня неясным воспоминанием, когда я оказывалась одна, без любви.
Я снова думала о нём. Небо было небом, лес – лесом, дорога – дорогой. Когда мы прощались, он сказал: «Думай обо мне. Думай, если плохо, если одиноко, если грустно. Думай всё время…» И я думала. Светлые боги! О ком же ещё я могла думать с таким постоянством? Даже думая о чём-то другом, я сознавала, что всё равно помню о нём. Ежечасно, ежеминутно…
Темнело. В чёрных полосах небесной зебры замерцали прозрачные кристаллики звёзд. Ветер пробежал по верхушкам деревьев и стих. Вдалеке призывно и тоскливо простонала ночная птица.
Где ты, мой ангел с древним мечом, испещрённым алмазными рунами? Какое солнце, какая луна озаряют твой путь? Какие звёзды отражаются в твоих карих глазах? Как ты далеко, мой любимый. Как пуст без тебя мир… Думаешь ли ты обо мне в эту минуту? Смотришь ли, как я, на звёзды, пытаясь угадать какая из них стала моим новым пристанищем? Чувствуешь ли ты, как хрупко наше счастье и как сильна наша любовь?
Тихо… Только стук копыт по дороге. Только приглушённый шёпот листвы. Только едва уловимый звон звёздной пыли над головой.
II
Энгас чуть придержал коня, чтоб посмотреть на нас. Я обернулась назад и увидела, что Тахо спит, прижавшись к конской шее.
– Бедный ребёнок… – вздохнула я и, подъехав, сняла его со спины лошади и усадила перед собой.
Он что-то проворчал во сне на своём невнятном языке и прильнул ко мне.
– Ещё немного, и мы сделаем привал, – словно извиняясь, произнёс Энгас. У него был такой вид, словно он чувствовал себя истязателем детей.
– Я могу ехать так всю ночь, – проговорила я.
– Нет, это ни к чему. Мы переночуем в лесу и утром поедем дальше.
– А разбойники? – пробормотал сквозь сон Тахо.
– На Диктионе нет собственных разбойников, – улыбнулся Энгас. – Только залётные, из космоса, но они пока далеко.
Привал устроили на небольшой поляне возле дороги. Энгас дал мне свой плащ, чтоб укутать щенка, а сам быстро собрал хворост и развёл костер. Спать не хотелось. Мы молча сидели вдвоем, глядя на огонь и пили из фляжек лёгкое кисловатое вино, закусывая фигурными пирогами с начинкой из рыбы и сладких ягод.
Энгас то и дело вздыхал, шевеля горящие угли длинной палкой. Я смотрела на него, пытаясь понять, можно ли по его внешности догадаться, что он лучший фехтовальщик планеты и второй человек в королевстве? Я видела хрупкого изящного мужчину, изысканно одетого, тщательно взлохмаченного и искусно подкрашенного. И только в огромных голубых глазах на кукольном лице светились ум, воля и печаль.
– Он очень болен? – спросила я.
Энгас молча кивнул и разбил палкой головню в костре.
– И вылечить нельзя?
Он покачал головой. Я подумала о лучшем враче-практике с Земли, который ещё недавно был на орбите этой планеты. Серёжа Ясенев мог бы попробовать. Он не просто великий врач, он гений медицины. Но звездолёт, доставивший нас сюда, улетел, и последняя связь с ним оборвана.
– Кибелл болен смертельно, – тихо произнёс Энгас. – Он ещё жив лишь благодаря травам и минералам лекаря Реймея, которые поддерживают его тело, и молитвам и сутрам сыновей Аматесу, которые поддерживают его дух. Но он может умереть хоть завтра, хотя, есть надежда, что боги подарят ему ещё года два…
– Что это за болезнь?
– Никто не знает. Он просто засыхает, как срубленное дерево, словно соки земли и дыхание небес больше не питают его. Ты знаешь, о чём он мечтает? – Энгас взглянул на меня, даже не заметив, что впервые обратился ко мне на «ты». – Он мечтает умереть в бою, а не в постели от этой непонятной болезни. Поэтому известие о начале баларами военной кампании несколько ободрило его. Но не обрадовало. Война – это слишком большая беда для нашей маленькой планеты. И даже если Кибеллу удастся победить, она не станет последней. А другого такого короля боги нам больше не пошлют. Перед следующим вторжением мы будем ослаблены.
– А Юнис?
– Он пригодится только после поражения. Его стихия – коварство, тайна, обман. Он развернёт и скоординирует партизанскую войну, но для открытого боя он не годится. И он это знает. Он так встретил тебя, потому что боялся узнать, что надежды на спасение, связанные с тобой, лишь дым… Но он поверил в тебя, потому что полагает, что простой смертный не может одолеть меня в поединке на мечах. Он сам не лучший фехтовальщик, и моё мастерство для него совершенно. Но я знаю, что я всего лишь ученик в этом деле, потому что так и не смог одолеть своего старого учителя.
– А Кибелл?
– Кто знает? Может, он и поверил тебе. А, может, только захотел поверить. Он думает теперь не так как мы, и я иногда не понимаю своего старого друга.
– А ты?
– Я вверяю свою судьбу богам. Пусть они проверят тебя. Я полагаюсь на их суд.
– Понятно.
Некоторое время мы молчали, глядя на оранжевые языки огня, в которых мне мерещились пляшущие саламандры. По земле потянуло холодом. Саламандры задрожали. Тахо что-то проворчал, плотнее закутываясь в плащ Энгаса.
– У Кибелла нет выбора и нет времени ждать нового шанса, – снова заговорил Друг Короля. – Поэтому он дал шанс тебе. Перед отъездом он просил меня рассказать всё, что ты захочешь знать, а я посчитаю возможным тебе открыть. Что тебя интересует?
– Кибелл, – ответила я. – Он ключевая фигура. Всё держится на нём, и, если кто-то хочет погубить Диктиону, он должен сперва погубить короля.
– Тогда всё просто, – зло усмехнулся Энгас. – Это Юдел.
– Кто это? Он был на пиру?
– О, нет! Этот герой всегда на переднем краю, и сейчас он там. Это он прислал известие о новом короле баларов и начале похода против Диктионы. Он наш посол там.
– Посол? – удивилась я.
– А что тут такого? У баларов свой кодекс чести, и они воюют по всем правилам. Конечно, посол рискует, но что для диктионца риск во имя свободы родной планеты?
– Я слышу сарказм в твоём голосе. Ты ненавидишь Юдела?
– Может, я и не прав, – опустил голову Энгас. – Может, я ревную к нему Кибелла, может, боюсь за своё положение, ведь он претендует на звание Друга Короля. Но я, действительно, ненавижу его. Он вроде старался делать только благо для Дикта, но на деле всё выходило наоборот.
– Расскажи мне.
– Он появился при дворе двенадцать лет назад. Красивый, как Аматесу, сильный как рогатый медведь, ловкий как горный олень из Оны. Он был в гвардии короля и выдвинулся, когда разоблачил королеву Шилу.
– Что значит, разоблачил?
– Это странная история. Кибелл встретил Шилу на охоте. Она была прекрасна и умна. Они сразу полюбили друг друга, и я не пожелал бы моему королю избранницы лучше. Они были прекрасной парой. И вдруг оказалось, что королева Дикта на самом деле колдунья из племени болотных людей.
– Что это за племя?
– Бродяги, преступники, бунтари. За века они сформировали новый народ и являются четвёртой силой на нашей планете, силой тайной, официально не признаваемой, но довольно влиятельной. Они враждуют и с Диктом, и с Оной, и с сыновьями Аматесу. Они живут на востоке, в Болотной стране за Последним хребтом. Открытой вражды нет, потому что Кибелл запретил диктионцам убивать друг друга. Он запретил дуэли и военные действия, потому что воины должны погибать за свободу Диктионы, а не ради собственных амбиций. Юнис поддержал его, а сыновья Аматесу утвердили этот указ и приняли на себя обязанность следить за его исполнением. Болотные люди тоже согласились, но, скорее, потому что им не выдержать натиска объединённой армии королей. Они пошли на компромисс. Они дали слово не пересекать Последний Хребет при условии, что никто не придёт на их территорию, не будет мешать им жить по их варварским законам, поклоняться Тьме и заниматься колдовством. Они вызывают у нас ненависть и страх, но мы держим слово. И вдруг оказалось, что их колдунья надела корону королевы Дикта.
– Её разоблачил Юдел?
– Да. Но по мне лучше б он этого не делал. Говорят, что это Шила, вернее ведьма Кирлина наслала на Кибелла смертельный недуг. Я в это не верю. Я знал её лучше других. Может, даже лучше её мужа, поскольку он был ослеплён любовью. Она была не ангелом, но она искренне любила его. Я помог ей бежать.
– У них не было детей?
– Мальчик. Он родился уже за Последним Хребтом, но Кибелл в ярости лишил его права наследования, – Энгас ненадолго замолчал, вспоминая те дни, и его лицо становилось всё мрачнее. – С этого всё и началось. Король был не только в ярости, он был в отчаянии. У него выбили почву из-под ног. Он любил жену и не находил себе места. Ни я, ни Реймей, ни Хэрлан – старший по положению из сыновей Аматесу, ни Донгор не могли утешить его. Мы желали ему добра, но нам не удалось справиться с ночью, окутавшей его сердце. И тут снова встрял Юдел. Он сказал, что для того, чтоб развеять такую печаль нужны особые средства. Это он ввёл в моду эти костюмы и причёски, это он начал устраивать ночные пиры, о которых говорят с таким отвращением, это он, когда убедился, что король не хочет больше смотреть на женщин, подсунул ему эту тварь Миккелу. Кибелл вроде оправился, повеселел, и, хотя всё это не нравилось мне, я готов был смириться ради его блага. Я надеялся, что, когда он успокоиться, эти затеи перестанут интересовать его. Но когда ушла одна беда, пришла другая.
Он снова замолчал, нервно колотя палкой по углям.
– Кибелл всегда отличался огромной силой и бурным темпераментом, – тихо продолжил он. – Реймей постоянно давал ему успокаивающие травы, чтоб унять его неистовство. Но однажды он пришёл ко мне и с тревогой сообщил, что Кибелл просит у него возбуждающие средства. Так и обнаружилась эта болезнь. Король постепенно слабел, впадая в зависимость от Юдела и Микеллы. Может, я и ошибаюсь, но мне казалось, что они лишь вредят ему. Тогда я уговорил его отправить Юдела к баларам, поскольку прежний посол умер. Как ни странно, тот не стал противиться воле короля и улетел. Мне постепенно удалось оттеснить от Кибелла Микеллу и снова приблизить к трону старых друзей, на которых можно положиться. Но уже поздно. Наш король обречён, и всё это лишь дело времени. Всё, что мы можем, – это надеяться на чудо.
Он поднял на меня глаза. Особой надежды в них не было.
– Чудеса ещё случаются в этом мире, – произнесла я. – Но делают их люди. Не знаю как, но я постараюсь помочь вам. Если вы поможете мне.
– За нами дело не станет, – устало кивнул Энгас. – Давай спать. Путь до Зелёного озера неблизкий, а я должен как можно скорее вернуться обратно. Я стараюсь не покидать Кибелла надолго. Конечно, от Хэрлана и Реймея ему будет больше пользы, но мне спокойнее, когда я рядом.
Он лёг на траву возле костра и, потянувшись, расслабился.
– Последний вопрос, Энгас, – проговорила я, укладываясь по другую сторону. – Почему Кибелл выбрал для нас Зелёное озеро?
– Это место грозит вам рядом испытаний, но если вы пройдёте их с честью, то обретёте дополнительные силы, – пробормотал он, засыпая. – К тому же Зелёное озеро подступает как раз к Последнему Хребту.
III
Ночью мне приснился Алик. Он лежал в своей плетёной колыбельке, вцепившись ручками в перекладинку и сосредоточенно разглядывая свои кулачки. Глазки у него были тёмные и блестящие, как у отца, и такие же внимательные. Я даже не заметила, как Алик вдруг превратился в Кристофа, рассматривающего с помощью лупы почерневший от времени клинок. Он так же был поглощён исследованием, как только что его сын. Потом откуда-то возник маленький чешуйчатый рокнарец, пыжившийся от гордости.
– Вынужден вас огорчить, – задумчиво пробормотал Кристоф. – Это никак не может быть меч Карла Смелого. Судя по клейму, это работа Моума Ганса из Золингена, работавшего в начале семнадцатого века, то есть уже после смерти герцога Бургундии.
– Кто на Рокнаре об этом знает? – нимало не смутившись, заметил рокнарец.
– Я. А значит, узнает любой, кому вы попытаетесь всучить этот раритет. Благородное оружие не должно быть предметом мошенничества. Оно предназначено для защиты справедливости.
И рокнарец отступил перед сверкающим лезвием. Но это уже был не рокнарец, а какой-то незнакомый мне рыцарь с длинными волосами. На нём мерцали чёрные доспехи с вправленными в ромбовидную оправу почерневшими кристаллами. А сверкающий меч оказался уже в моей руке.
– Меч – оружие дураков, – усмехнулся мой соперник. – Оружие мудрых – интрига… Сразимся или слабо?
Доспехи рассыпались на моих глазах, и из них выпорхнула огромная летучая мышь.
– Мы ещё увидимся, Бергара! – послышался давно забытый голос моей вечной противницы. – Это всё никогда не кончится.
Я открыла глаза и увидела над собой бледно-голубое небо. Было раннее утро. Энгас лежал неподвижно возле погасшего костра, а рядом сидел заспанный Тахо. Он кутался в светло-серый плащ и жевал пирог.
– Выспался? – шёпотом спросила я.
– Неа, – мотнул головой щенок. – Но дальше спать холодно было. И есть хотелось. Чего-нибудь попить нету?
– Фляжка в сумке, – я встала и потянулась.
День обещал быть солнечным. Птицы уже пробовали голоса в кронах деревьев.
– Там вино. Детям алкоголь нельзя, – наставительно заявил Тахо.
– Ладно, не прикидывайся бойскаутом, – проворчала я. – Как будто вина не пробовал. К тому же этим вином допьяна не напьёшься. Или пей, или иди ищи воду.
– Ладно, – Тахо ловко вытянул из сумки Энгаса фляжку. – Но я дяде скажу, что ты меня спаивала.
– Он не поверит.
Энгас зашевелился и открыл глаза. Его взъерошенная причёска выглядела ещё хуже, чем вчера, а макияж несколько поблёк. Тахо показал ему фляжкой на меня.
– Это она разрешила взять.
Энгас что-то промычал, с трудом поднялся и пошёл на край поляны. Там он встал на колени и, нагнувшись, зачерпнул воду.
– О, смотри-ка, там, кажется, ручей! – воскликнула я. – Ну, положи фляжку и отправляйся пить воду, как собирался.
– Ага, щас! – фыркнул щенок, и я узнала незабвенную интонацию его незабвенного дяди.
Энгас тем временем умылся, причесался и вернулся назад вполне бодрым. Его кожа оказалась немного смугловатой, а локоны лежали красивыми естественными волнами.
– Так ты мне нравишься гораздо больше, – заметила я.
– Мне тоже, – кивнул он.
Через полчаса мы снова сели на коней и продолжили путь. На сей раз Тахо ехал со мной рядом, но ничего не говорил. Он только сердито косился в мою сторону.
– Ну, чего дуешься? – поинтересовалась я.
Он, по-моему, только и ждал этого вопроса.
– Что это такое? – мрачно спросил он. – Почему это нас куда-то ссылают, а ты даже не пытаешься возражать? Это что, правила у вас такие? Или мы не свободные рыцари?
– А ты чего не возражал?
– А мне неудобно было через голову. Ты же у нас шеф.
– Ясно, – оценила я его аргумент. – Дело не в правилах, а в том, что мы вторглись без разрешения в чужой мир и должны подчиняться его законам. Для выполнения нашей работы нам потребуется поддержка местного населения, а во главе этого населения стоит король. Зачем нам с ним ссориться? К тому же, он неглупый человек и, видимо, знает, что делает.
– Это всё?
– Нет, – я покосилась на него и прямо спросила: – Ты что, в бой рвёшься?
– А чего? – неуверенно пробормотал он, почесав ухо.
– А того, что ты к бою не готов. И я не готова. Нам нужно время и покой, чтоб собраться с силами.
– Понятно, – задумчиво кивнул Тахо.
Копыта коней снова стучали по дороге, и лес снова обступал нас тёмно-зелёными, душистыми стенами. Небо налилось яркой голубизной, в которой плавали местами пушистые запятые одиноких облаков. Солнце медленно двигалось по нему и было так похоже на другое, земное Солнце, что трудно было поверить, что мы далеко от Земли.
День на Диктионе был длинным. Может быть, её вращение корректировалось искусственно, чтоб максимально приблизить условия к алкорским? Я не стала уточнять этот вопрос у Энгаса. Он ехал впереди и, хотя уже не был так мрачен, как вчера, явно поторапливал своего скакуна. Ему хотелось скорее вернуться в столицу.
Солнце поднялось в зенит и начало припекать, когда мы достигли первых гор. Они были невысокие, покатые, иногда до самых вершин поросшие травой и деревьями. И всё же на такой маленькой планете они казались огромными, а узкий горизонт ещё больше усиливал этот эффект.
Но мне некогда было разбираться в своих впечатлениях. С того момента, как мы поднялись на первый перевал, меня охватило странное чувство, что всё это уже было. Мне казалось, что когда-то давно я уже ездила верхом по этой дороге мимо этих голубых вершин. И это огромное небо уже сияло мне когда-то с высоты. Это было не похоже на обычное дежа вю, потому что я ощущала, что сама не соответствую себе. В том прошлом. Я была иной, я иначе всё воспринимала, иначе чувствовала, даже иначе сидела на коне. А как? Я попробовала перекинуть левую ногу направо и села по-женски. Можно ли так удержаться на спине лошади без седла при хорошем галопе? А почему нет? Так сидеть даже удобнее. Наверно, я тогда носила юбку… «Господи, о чём я думаю…» – мысленно вздохнула я, и села нормально, но беспокойство не ушло. Наоборот, оно постепенно нарастало.
– Вон за тем перевалом Зелёное озеро, – не оборачиваясь, сообщил Энгас, и моё сердца как-то странно замерло. А вдруг?..
IV
Смешение теней и света, причудливая путаница Добра и Зла, где нет полутонов, одно всегда берёт верх над другим, но то, другое остаётся рядом, ожидая своего часа, чтоб, уловив минуту слабости, снова вступить в борьбу. Всё тот же миф, та же загадка. И вопросы, встающие в начале третьей инкарнации, ничуть не отличаются от тех, что мучили в конце первой. Опыт ничего не даёт, кроме ощущения ответственности за свои ошибки, и судьба всё так же ошарашивает внезапными ударами и сказочными подарками, боль всё так же переплетается с радостью, а в страдании угадывается привкус упоения. И никогда не знаешь, что ждёт тебя за поворотом: озаряющее откровение будущего или фантомное отчаяние прошлого, хотя, в сущности, одно всегда содержит в себе другое.
– Пер тан олуор Лиз ган, – произнёс Энгас.
– Вон за тем перевалом Зелёное озеро, – перевел дешифратор.
«Лиз ган, – повторила я про себя. – Зелёное озеро». Нет, эти слова были мне незнакомы, но почему тогда замирает сердце? Я не бывала на этой планете, краткая жизнь которой укладывается в рамки моего прерывистого пути. Для меня всё началось раньше, чем для неё, но я её не помню. Я не слышала её языка. Почему мне так неспокойно? Лиз ган. Зелёное озеро.
Кони шли по каменистой извилистой дороге, поднимаясь к перевалу в седловине двух гор, голубые вершины которых подпирали синее небо. Чёрная птица с широкими крыльями парила над моей головой, и оттуда слышался её протяжный тревожный клёкот. Беспокойство нарастало, и потому, когда поднявшись на перевал, я увидела внизу Зелёное озеро, мне захотелось рассмеяться. Груз напряжения упал с моих плеч, потому что это чудное место никогда раньше не встречалось мне, даже в моих путанных и странных снах.
– Где озеро-то? – озадаченно пробормотал Тахо.
Озера не было. Была неширокая долина, поросшая густым лесом. Его пышные кроны волновались под порывами ветра, как неспокойная вода, а тёмные скалы вокруг были похожи на каменистые берега.
– Где озеро? – крикнул Тахо.
– Эта лесная долина и называется Зелёным озером, – ответил Энгас.
Он лишь на мгновение задержался на месте и снова заторопил коня. Мы спустились в долину по петляющей дороге и поехали лесом. Деревья здесь были низкие, толстоствольные с круглыми ярко-зелёными кронами, но среди них встречались небольшие подобия величественных алкорских дубов. Птицы здесь пели звонче, и их пересвист пронзал непоколебимую тишину затерянной в горах долины. Здесь шумел ветер, и шелестели листья, но эта тишина всё равно заполняла мир бесконечным покоем.
– Наверно, это священное место, – произнесла я, глядя на столбы золотого света, сиявшие в глубине леса. Казалось, что это не просто солнечные лучи, пробившиеся сквозь густую листву, а струи животворящей энергии, стекающей на дно Зелёного озера и заполняющей его от берега до берега.
– Это место уединения королей Дикта, – ответил Энгас.
– И нас сюда сослали? – ошалел Тахо.
– Ссылка – это лишь шутка. Разве Кибелл стал бы подрывать ваш авторитет в глазах своих подданных настоящей ссылкой? Теперь уже все в королевстве знают, что вам предоставлена возможность отдохнуть в одной из резиденций короля, где вам никто не будет мешать готовиться к подвигам.
– Значит, это – знак уважения?
– Да, но… Эта резиденция пустует уже много лет, потому что здесь, за Последним Хребтом начинается Болотная Страна, территория врагов Дикта. Они жестоки и коварны. Для вас это не только знак уважения, но и одно из испытаний.
– Одно из? – зарычал Тахо. – Что, ещё будут и другие?
– Ещё одно ждёт вас через несколько минут, но оно не опасно. Просто вам надлежит сделать правильный выбор.
Дорога аккуратно свернула и вышла из-под шатра леса на большую круглую поляну. Прямо посреди неё стоял высокий золотистый дом с остроконечной крышей. Широкое крыльцо гостеприимно протягивало руку нам навстречу. Окна улыбались весёлой резьбой ставен.
– Можете жить здесь, – произнёс Энгас, спешившись.
Мы последовали его примеру, и он ввёл нас в дом по тёплым широким ступеням. Мы шли по просторным комнатам с высокими потолками, где сам воздух был пронизан светом и теплом. Полупрозрачные стены излучали этот свет, преобразуя падающие на крышу солнечные лучи. Мебели было мало: невысокие столики, широкие скамьи, низкие возвышения для сна, и всё это было выточено из того же диктионского янтаря. Окна во всём доме были распахнуты, и на полу в углах лежали целые кучи прозрачных сухих листьев золотого цвета. Если даже опавшая листва, пролежавшая здесь столько лет, сохранила свой цвет, то какая же энергия должна концентрироваться в этих стенах?
