Текст книги "Маруся. Гумилёва"
Автор книги: Лариса Бортникова
Соавторы: Полина Волошина
сообщить о нарушении
Текущая страница: 7 (всего у книги 17 страниц)
– Это же мамонт!
Маруся поняла, что она снова стоит в оцепенении и не замечает ничего вокруг. Какие-то люди возятся рядом, что-то говорят, жестикулируют...
– ...сверхскоростные самолеты, поезда, клонирование, лекарства от рака, вот-вот откроем телепорта– цию...
Нос воодушевленно перечислял изобретения последних лет и загибал пальцы.
– ...искусственные органы, межгалактические станции, мы даже научились добывать полезные ископаемые на Луне...
С невероятным усилием Маруся перевела на него взгляд и попыталась сконцентрироваться.
– А проблему отходов решить не можем, – закончил свою пламенную речь Нос. – Парадокс.
Маруся молча кивнула.
– Вообще-то это девочка.
– Что?
– Митрич.
– Девочка? – Маруся попыталась удивиться, но, видимо, лимит удивления у нее иссяк.
– Название проекту придумали до его рождения. То есть – до ее рождения. То есть сначала придумали, что это будет Митрич, а уже потом она родилась на свет.
– А почему не переименовали?
– Зачем?
И правда, зачем? Все-таки ученые совершенно отдельный вид людей. А может, и не людей. Нет. В эту тему лучше не углубляться.
– Пойдем отсюда, а то глаза уже щиплет.
ГЛАВА 4
ОХОТНИКИ
1
Школа была похожа на огромный кубик Рубика, который уронили с неба. И поэтому он рассыпался на разноцветные секции: тут красная, тут в два этажа белая и синяя, тут оранжевый кубик вонзился в землю под углом в тридцать градусов, а тут – сразу три желтые секции в ряд. Некоторые секции объединялись в сложные геометрические фигуры, другие валялись по отдельности. Все это было разбросано в высокой зеленой траве и напоминало скорее гигантскую художественную инсталляцию, но никак не корпуса школы.
По непонятной причине у Маруси снова разболелся правый глаз. Сначала он начал слезиться, потом чесаться, потом расчесался до того, что, казалось, он вот-вот вывалится или лопнет. Маруся даже прикрыла его рукой – чтобы, если все-таки вывалится, не потерялся в траве. Нос медленно плелся по тропинке и смотрел себе под ноги. Маруся шла за ним и старалась уже никуда не смотреть. Дойдя до красной секции, Нос обернулся.
– Что там у тебя?
– Не знаю...
– Болит?
– Еще с утра...
– Дай посмотреть.
Маруся замотала головой.
– Я просто посмотрю, вдруг что попало.
– Ничего не попало.
– Да перестань...
Маруся вздохнула, убрала руку и зажмурилась.
– Открой.
– Не-е-е...
– Я не увижу, что случилось, пока ты его не откроешь.
Маруся снова заслонилась руками, потом отвернулась от солнца и осторожно приоткрыла глаз. Из него текли слезы, поэтому смотреть было больно и неприятно. Нос подошел поближе и наклонился.
– Такое ощущение...
– Что?
– Что он стал другим.
– Каким другим?
Марусе захотелось сесть на траву, заплакать, захныкать и закапризничать. Все девочки делают так, когда болеют.
– Каким-то... таким, – задумчиво сказал Нос.
– Красным? – спросила Маруся.
– Зеленым.
– Да ну тебя.
– Правда!
Маруся оттолкнула Носа и отошла в сторону.
– У тебя глаза разного цвета.
– Не смешно.
– Я и не шучу.
Придурок...
– Смотри!
Нос вытащил из кармана телефон, включил и поднес к Марусиному лицу.
Маруся подняла глаза на экран. Микроскопическая веб-камера передавала изображение, словно зеркало.
– Ч-ч-че-е-ерт...
Один голубой, второй зеленый. Какое-то воспаление? Болезнь? Оптический эффект? Неисправная камера? Испорченный экран?
Маруся проморгалась и посмотрела еще раз. Взяла телефон в руки и поднесла поближе. Нет. Никакой ошибки. Голубой и зеленый.
И как такое может быть? Радиация?
– Ты хоть понимаешь, что это значит... – внезапно перешел на шепот Нос, словно говорил о чем-то тайном.
– Что-то случилось?
В высшей степени странный человек неожиданно появился из-за кустов и теперь шел им навстречу. И хотя Маруся была абсолютно уверена, что после Ми– трича ее уже вряд ли чем-то можно будет удивить, она удивилась.
– Степан Борисыч!
Бунин? Маруся снова прикрыла глаз рукой, а другим посмотрела на профессора. Загорелый, короткие седые волосы ежиком и черно-белая щетина на щеках. Дальше – хуже. Брюки, заправленные в высокие рыбацкие сапоги, старая майка с прожженными дырочками и поверх всего этого длинный махровый халат. Впрочем, пора бы уже привыкнуть, что тут все не так, как в нормальном мире.
– Все нормально... В глаз что-то попало. – Маруся вежливо улыбнулась.
– Бывает... А то идемте, промоем. У меня есть капли...
Следом за Буниным из-за кустов появился толстяк
в водонепроницаемом комбинезоне.
– Степан Борисыч! И течет и течет! Всю землю размыло.
– Да что ж такое...
– Только вчера высадили, грядочка к грядочке... Сам лично проследил...
Толстяк схватился обеими руками за сердце, будто боялся, что оно вот-вот разорвется от горя.
– Это в какой?
– Да в пятой. Все в кучу теперь...
– Так отключи.
– Тогда в шестой пересохнет!
– А в шестой у нас что?
– В шестой редис.
– Не пересохнет. Отключай.
Толстяк недовольно замотал головой – судя по всему, он сомневался в правильности решения профессора, но тем не менее развернулся и поспешил обратно.
– Нет, ну как так, а? Сам лично же проследил, – бубнил он, раздвигая огромными руками кусты и удаляясь. – Грядочка к грядочке...
– И вызови кого-нибудь, кто с этим... кто там в этом понимает? – крикнул ему вслед Бунин.
– В чем?
– А-а-а...
Бунин отмахнулся и вытянул из кармана доисторическую модель телефона с прорезиненными кнопками. Толстяк остановился и с надеждой посмотрел на профессора.
– Петя? Зайди в шестую...
– В пятую!
– В пятую... черт, как ее... теплицу! Трубу прорвало. Да черт ее знает... Ну, прикрути там что-нибудь, я не знаю...
Теперь заверещало в другом кармане, и Бунин не глядя вытащил еще одну доисторическую трубку.
– Да! Да я. Да. Там не вода, а сплошной аммиак. И что они пытаются... И что? Так потому и не замерзает, что аммиак. От какого ядра? Пришли мне почтой, я так не понимаю. Хорошо, да... да. И лампу там почини, мигает – у меня перед глазами все прыгает, – добавил он в первую трубку.
– Ну что? – осторожно поинтересовался толстяк.
– Черт-те что. Ты пока ступай, я позже подойду.
Бунин спрятал обе трубки в карманы и посмотрел
на Марусю с Носом.
– А еще у нас коза отелилась... окозлилась... С пяти утра на ногах.
Маруся даже забыла про свой больной глаз.
– Мы, в общем-то, к вам собирались... – начал Носов. – Да, кстати... Это Маруся, – опомнился он, отходя в сторону и показывая на Марусю обеими руками. – Она новенькая...
– Новенькая? – переспросил Бунин. – В середине лета?
– Мне письмо пришло, – почему-то извиняющимся тоном сказала Маруся, как будто в ошибке была виновата она сама.
В небе вспыхнуло, как от молнии. Бунин обернулся, потом вытер руки о подол халата и внимательно посмотрел на Марусю.
– С вашей подписью, – добавил Носов.
Маруся протянула конверт.
Бунин вытащил письмо, развернул лист и пробежал глазами сверху вниз.
– Действительно с моей... – удивленно согласился он.
– Но я не такая! – с готовностью выпалила Маруся.
– А какая?
– Я ничего не умею и не знаю.
– Да вы как будто гордитесь этим? – усмехнулся профессор.
– Нет, но... Это ошибка.
Бунин изучил письмо на просвет, будто искал водяные знаки или какие-то другие следы.
– Да, я не отправлял его, – наконец проговорил он.
– Ну вот. – Маруся потерла глаз. – Я и пришла спросить...
Бунин сложил письмо вчетверо и сунул в карман.
– Раз вы меня не приглашали, значит, я могу ехать?
– Куда?
Раздался громкий лай. Маруся обернулась и увидела двух черных псов, которые неслись прямо на них. Профессор вытянул руку, и собаки принялись прыгать и тыкаться носами в бунинскую ладонь.
Маруся постаралась сосредоточиться на профессоре и не отвлекаться.
– Домой. Вы же не приглашали меня.
– Так... Давайте-ка все-таки зайдем внутрь...
Бунин вытер обслюнявленную руку о халат и пошел к красной секции.
– Домой! – крикнул он.
Опережая друг друга, собаки бросились к дверям.
– Может, я и не присылал, но кто-то же прислал... Да еще с моей личной подписью! – Бунин обернулся и посмотрел на Марусю. – А я как-то не привык к тому, что кто-то пользуется моей рукой без спроса.
Профессор улыбнулся и подмигнул.
Маруся растерянно оглянулась на Носа и пошла следом. Зачем кому-то понадобилось заманивать ее сюда? Кто это подстроил?
2
Внутри красного сектора все выглядело как-то... старомодно. Светлые стены, дощатый пол, такая же деревянная мебель «под старину» или действительно старая, лампы с абажурами, мягкие кресла с потертой обивкой, огромное количество (штук сто, не меньше) самых разнообразных глобусов, включая глобусы других планет. Древняя телевизионная панель (или как он там назывался – телевизор?) в виде куба (таких Маруся прежде никогда не видела) и настоящие бумажные книги повсюду: на полках, стопками на столе и на полу, на комоде, на табуретках, рассыпанные на диване, сложенные на подоконнике – и ни одного компьютера!
К потолку были подвешены клетки с птицами. Птицы беспрерывно пищали, щелкали, свистели и заливались трелями. В одной из клеток сидела самая обыкновенная курица. Такие же клетки, но уже с грызунами, были встроены в специальную нишу в стене. По полу, как ни в чем не бывало, скакали большие зеленые жабы, а на письменном столе, забитом использованной одноразовой посудой, поверх кипы пожелтевших газет громоздился аквариум с осьминогом.
Там и сям стояли пепельницы – очень много, все заполненные окурками. По комнате, сметая все на своем пути, носились две черные собаки, жабы поспешно переползали в укрытия, посуда падала на пол, птицы кричали, мыши пищали, и только осьминог неподвижно лежал на дне аквариума – дрых, наверное.
Почему-то Маруся почувствовала себя как дома и даже почти не удивилась. Определенно ей нравился этот творческий беспорядок, настолько все здесь было органично переплетено и логично устроено. Кофейные чашки дугой вокруг кресла – это ведь так понято. Выпил кофе, поставил чашку на пол и работаешь дальше. Потом выпил вторую чашку и поставил рядом с первой. Все на расстоянии вытянутой руки. Тут же на полу электрочайник и банка с кофе. Эргономично!
Профессор сразу же ушел в другую комнату, оставив гостей одних, но минуты через две вернулся с бутылкой молока.
– Свежее, – заверил он и протянул бутылку Носу, будто кто-то его об этом просил.
Нос взял бутылку и удивленно посмотрел на нее.
– Выпей пока, мне надо быстро переговорить с дамой.
– Ага...
Профессор открыл дверь, предлагая Носову покинуть помещение.
Не приходя в сознание, Нос вышел за порог, и дверь за ним сразу же закрылась.
Бунин выдержал небольшую паузу, будто собирался с мыслями, потом посмотрел на Марусю сосредоточенно и даже слегка прищурившись, словно пытался разглядеть что-то такое, чего просто так не увидишь. И наконец шагнул вперед. Расстояние между ними сократилось до минимума. В кино в такие моменты
мужчина хватает женщину за плечи и целует, но профессор Марусю не поцеловал.
– Рассказывай! – резко произнес он.
– Что?
– Какая у тебя способность.
– Какая способность?
– Способность.
– Способность?
– Ты все будешь переспрашивать?
– Я?
Бунин наклонился, поднял с пола большую зеленую жабу и отбросил ее в сторону, будто она мешала ему разговаривать.
– Я заметил твои глаза.
– И что?
Бунин отвернулся и отошел в сторону.
– Ладно. Значит, не хочешь рассказывать... Маруся растерянно улыбнулась.
– Да о чем рассказывать?
Бунин вздохнул, похлопал себя по карманам халата и извлек папиросы.
– Я знаю, что у тебя есть Предмет. У тебя ведь есть Предмет?
– По-моему, вы меня с кем-то путаете.
– Что у тебя с глазом?
– Он болит.
– И меняет цвет.
– Потому что болит.
– А почему он болит?
– Из-за... Даже если он и меняет цвет, это...
– Это означает, что у тебя есть Предмет. А если есть Предмет, значит, есть способность.
– Знаете что?
Бунин щелкнул зажигалкой, прикурил и покачал головой:
– Пока не знаю.
– Я ничего не понимаю из того, что вы говорите.
– Угу...
– Я...
Тупик. Невозможно даже подобрать слова, потому что разговор получается настолько нелепым, что...
– Ну? Продолжай!
Настолько нелепым, что продолжать его стало бессмысленно. Очень хотелось немедленно признаться, только было непонятно в чем.
Словно услышав Марусину мольбу о спасении, зазвонил древний бунинский телефон. Профессор вытащил трубку и нажал отбой. Черт!
– Ты вообще что-нибудь слышала про Предметы?
– Какие предметы?
– Хорошо. Зайдем с другой стороны? С тобой происходило что-нибудь странное в последнее время?
– Со мной постоянно происходит что-то странное.
– Например?
– Например... Ну-у...
– Предмет. – Бунин взял со стола пуговицу и покрутил перед глазами у Маруси. – Маленькая вещичка из металла. У тебя должна быть какая-то маленькая вещичка из необычного металла.
– Ящерица?
– Ящерица?!
– Кто-то подбросил ее в мою сумку.
– Отлично. И что?
– В смысле?
– Предмет дает способности. Какие способности появились у тебя?
– Э-э-э-э...
– Ты получила письмо из школы, так?
Маруся не успевала за ходом его мыслей.
– Так.
– И кто-то подбросил тебе Предмет.
Маруся кивнула.
– Я, – профессор ткнул себя пальцем в грудь, – занимаюсь поиском и изучением Предметов.
– Круто, – растерянно пролепетала Маруся.
– Что круто? Логику видишь?
– Какую логику?
Профессор опустил глаза в пол, потом перевел взгляд на стену, потом резко развернулся и вышел в другую комнату.
– Тот, кто подбросил тебе Предмет, хотел, чтобы мы встретились и...
Маруся услышала звук падающей мебели.
– И чтобы ты передала Предмет мне. Поэтому и письмо.
Маруся задумалась, но никакой логики не увидела.
– Почему надо было использовать меня? Можно было передать Предмет сразу вам.
– Тоже логично, – согласился профессор. Он снова заглянул в комнату и посмотрел на Марусю. – Но, если использовали тебя, значит, в этом был какой-то смысл.
Голова профессора скрылась.
– Ты действительно ничего не знаешь?
– Вы третий раз...
– Предметы дают способность. Необычную способность.
Профессор появился снова, держа в руках толстую папку, перетянутую резинкой.
– Например, суперсилу. – Бунин несколько раз поднял и опустил папку, держа ее в вытянутой руке. – Тогда ты запросто сможешь разбить стену кулаком или поднять в воздух автомобиль.
– Не, не смогу, – уверенно сказала Маруся.
– Сможешь-сможешь. Ну, то есть смогла бы, если бы ты была сильной. Ты проверяла?
– Что?
– Можешь поднять автомобиль?
Маруся задумалась. Впервые за время этого разговора она задумалась, о чем вообще был этот разговор. Разговор был о том, что с помощью Предмета можно...
– Не отвлекайся!
– А?
– Ты можешь пройти сквозь стену?
– Ох... Это...
– Попробуй.
– Послушайте...
– Пробуй, пробуй. Просто пройди сквозь стену.
– Я не могу пройти сквозь стену.
– Почему?
– Нет, все-таки...
– Ты когда-нибудь пробовала пройти сквозь стену?
Маруся ощутила настоящее отчаяние.
– Как можно пройти сквозь стену?!
– Иногда Предмет дает очень странные способности. Мы еще не научились их объяснять и прогнозировать.
– Мы?
– Давай!
Бунин взял Марусю за локоть и подвел к стене.
– Иди.
Маруся посмотрела на стену, находящуюся прямо перед ее глазами. Более идиотскую ситуацию сложно себе придумать. Маруся расстроилась, и разозлилась, и разочаровалась в этом Бунине, а ведь сначала он ей даже понравился.
– Давай! Вперед!
Может, просто развернуться и уйти? Человек же явно не в себе. Похоже, этот Бунин – настоящий сумасшедший...
Безумный профессор слегка подтолкнул Марусю в спину, так что она покачнулась и ударилась в стену лбом.
– Хм... Не проходит... – тихо сказал профессор сам себе.
Маруся развернулась и посмотрела в глаза Бунину.
– Я...
– Хорошо! А видеть ты можешь?
– Степан Борисович...
– Закрой глаза.
– Степан Борисович.
– Просто закрой глаза и скажи, что я сейчас делаю. Ну?
Маруся зажмурилась. В памяти возникла цитата из какой-то журнальной статьи про маньяков. Там было написано, что в случае столкновения надо вести себя спокойно и хотя бы делать вид, что подчиняешься, пока не придет помощь... Помощь. Нос до сих пор на улице, можно было бы закричать. ..
– Что я делаю?
Маруся автоматически открыла глаза и увидела профессора, стоящего на одной ноге с разведенными в стороны руками.
– Не подсматривай!
– Я случайно!
– Закрой глаза!
Подчиняться, пока не придет помощь.
– Ну? Что я делаю?
– Я не знаю.
– Честно?
– У меня закрыты глаза, откуда я могу знать?
– Значит, не видишь. Хорошо... Может быть, ты умеешь читать мысли? О чем я сейчас думаю?
– О том, умею ли я читать мысли.
– Вот! Видишь? Значит, ты умеешь читать мысли, – обрадовался профессор.
– Ничего я не умею. Это было предсказуемо, – хмуро заметила Маруся.
– Хорошо. Тогда я подумаю о чем-то таком, чего ты не знаешь и знать не можешь.
Он сделал серьезное лицо, словно выискивал в голове мысль посложнее, потом поднял брови. Это движение бровей означало немой вопрос: «Ну?»
– Понятия не имею, о чем вы думаете... – обесси– ленно призналась Маруся. – У меня нет никаких способностей.
– Этого не может быть. У всех есть какая-то способность, а с Предметом в руках она должна выпирать из тебя так, что ее нельзя не заметить.
– Единственная способность, которая у меня есть, это способность влипать во всякие неприятности, и после того, как я получила Предмет, я стала влипать в неприятности в десять раз чаще.
Теперь Марусе казалось, что профессор смотрит на нее с каким-то сожалением. Правда, непонятно было, он ее жалел или, скорее, был разочарован, что ему попалась настолько тупая девочка, у которой даже с магическим Предметом нет никаких способностей.
Профессор раздавил окурок в пепельнице и повалился в кресло.
– Способности бывают очень разные. Некоторые люди начинают летать, некоторые умеют задерживать дыхание, некоторые перестают есть...
– Я, в общем-то, тоже перестала есть...
– Ты яйца ешь?
– Я всё ем.
– Вон там, – профессор указал на дверь, – кухня. Поищи что-нибудь съедобное.
Маруся послушно отправилась на поиски еды, а Бунин раскрыл свою толстую папку и начал перебирать бумаги, будто утратил к гостье всякий интерес.
Кухня оказалась чуланчиком, заваленным мешками с кормом для животных, мисками, кормушками; каким-то образом здесь умещался большой гудящий холодильник. В него-то Маруся и залезла. Трехлитровая банка с формалином и тушкой неопознанного животного, бутылка Водки и высохший лимон. Где обещанные яйца?
Маруся вздохнула, открыла мешок с собачьим печеньем (витамины, минералы и клетчатка), разжевала, запила водой из-под крана и принялась изучать кухню дальше. В шкафчике обнаружилась коллекция заспиртованных вредителей сельскохозяйственных культур с подписями на латыни и на русском. Мешок с камнями (обычный мешок с обычными камнями), банка засахаренного меда без крышки, крупа перловая в бумажном пакете (с дырочкой в левом боку), книга «Домоводство» 1911 года издания, коробка с разобранными коммуникаторами, разбитая игровая приставка, моль (живая) и восемь пачек папирос. В другом шкафу была лабораторная посуда, электронные весы и древний тонометр с грушей (такую штуку Маруся видела у своей столетней соседки Клавдии Степановны). На подоконнике лежала лапша быстрого приготовления, банка маринованных огурцов с плесенью и кофемолка.
– А вот, например, в Великобритании... Ты слышишь?
Маруся молча кивнула и отсыпала еще немного собачьего печенья.
– Маруся!
– Слышу вас.
– В Великобритании был зафиксирован случай телекинеза.
Маруся с хрустом разгрызла печенье.
– Яйца нашла?
– Не!
– Значит, кончились.
«Отлично. Спасибо за обед...»
– Ты пробовала двигать предметы?
«Двинуть бы тебе сейчас...»
– Маруся!
– Пробовала!
Маруся выглянула в окно, пытаясь разглядеть на улице Носа, но там никого не было.
– И что?
Профессор неожиданно появился на кухне, так что Маруся даже вздрогнула от неожиданности и подавилась печеньем.
– Получилось?
Маруся закашлялась. Бунин похлопал ее по спине. Девушка стала кашлять еще сильнее. Проклятое печенье не просто попало не в то горло, а словно приклеилось и теперь не проходило ни туда ни сюда.
– Нагнись и кашляй.
Маруся наклонилась и получила еще один сильный хлопок по спине. Печенье вылетело.
– Телекинез вообще не самая редкая способность...
– Можно воды?
– Угу...
Профессор открыл шкафчик, вытащил какую-то мензурку с делениями, набрал воды из-под крана и протянул Марусе.
– Жалко я молоко Носову отдал.
Маруся присела на подоконник и выпила всю воду залпом.
– Есть люди, которые умеют поджигать предметы. – Бунин посмотрел на девушку. – Я так понимаю, ты не умеешь.
Маруся вздохнула и развела руками, подтверждая догадку профессора.
– Есть даже такие, которые умеют убивать взглядом.
Маруся посмотрела на профессора так, что он улыбнулся.
– Нет. Не умеешь.
В животе забурлило. Желудок настоятельно требовал продолжения банкета. Видимо, несколько кусочков высушенной клетчатки только разбудили голод по-настоящему.
Надо было поскорее выбираться отсюда...
Профессор извлек из банки большой маринованный огурец, смыл с него плесень и протянул Марусе. Девушка вежливо отказалась, замычав и покрутив головой. Бунин пожал плечами, откусил от огурца четвертинку и задумался. Марусе показалось, что он так и уснул стоя с открытыми глазами; только челюсти продолжали двигаться. Пауза все длилась и длилась, а профессор все молчал и молчал, жевал и жевал... Для того чтобы уйти, надо было закончить разговор, а для того чтобы его закончить...
– Да, кстати... – проснулся профессор. – А где он сейчас?
– Кто он?
– Предмет.
– Я оставила его в своей комнате.
– М-м-м... – Профессор откусил еще кусочек и постучал пальцем по оконному стеклу.
– Принести?
Это был отличный шанс слинять.
– Надеюсь, ты понимаешь, что за Предметами ведется постоянная охота...
– Понимаю... Охота?
Бунин огорченно посмотрел на огурец, потом на дверь, свистнул и постучал ладонью по коленке. Из комнаты донесся звук скребущих по паркету когтей, и в ту же секунду на кухню ворвались собаки.
– Много столетий, – Бунин разгрыз остаток огурца на куски и бросил собакам, – ведется война за право обладания...
– Разве собакам можно огурцы?
– А разве нет?
Маруся не нашлась, что ответить.
– На этой войне убивают, отнимают, правят, теряют, умирают... Ну и кто мне заплевал весь пол?
Маруся ошеломленно смотрела на профессора, который наклонился к собакам и трепал их за ушами обеими руками.
– Кто убивает? Кого убивают?
– Те, кто охотится, тех, за кем охотятся.
– И меня тоже?
– Что? Убьют?
– Убьют?
– Может, и убьют.
– И вы мне это вот так просто говорите?
Бунин выпрямился и привычным жестом вытер руки о халат.
– А как, по-твоему, я должен это говорить?
– Ну, я же в опасности.
– Нуда.
– И я ребенок.
– В некоторой степени...
– И меня могут убить.
– Несомненно.
– И что мне делать?
– Ну... Боюсь – ничего. Видишь ли... Предмет. Он может попасть в руки кому угодно. Может попасть в руки тирану, старушке, ребенку. Это как...
Бунин взял со стола салфетку, наклонился, вытер с пола собачьи слюни и продолжил:
– Как рок. Греков читала?
– Каких греков?
– Древних.
– Угу. То есть Предмет – это типа судьба?
– Типа она. Бабах! И Предмет у тебя. Вчера ты был обычным, а сегодня уже избранный. Избранный – значит, трагедия. Трагедия – значит, смерть.
– Ничего это не значит.
– Ну, в общем да. Это как повезет. Но обычно смерть.
– Так. Послушайте. К примеру, я не хочу никакого рока и никакого Предмета. И избранности тоже не хочу. Я хочу домой.
Бунин рассмеялся.
– Ты все-таки не читала греков.
– При чем тут греки?!
– Идем...
Бунин взял Марусю за мизинец и потянул за собой в комнату.
– Вот все, – он указал на папку – что нам известно про Предметы.
Маруся подошла к столу и посмотрела на папку. Ей показалось, нет, она была уверена в том, что вовсе не хочет читать какие-то материалы про Предметы. Как будто прочесть это означало бы, что она согласна со всей этой галиматьей, что она поверила и подписала контракт, вступила в непонятную игру, участвовать в которой ей совсем не хотелось.
– Открой.
Непонятно почему, но Маруся подчинилась, села в кресло и раскрыла папку. На первых страницах – подборка фотографий: лица людей с разноцветными глазами – один зеленый, второй голубой. Неприятное ощущение расползлось по всему телу, и это чувство можно было безошибочно идентифицировать как страх. Это было то самое, чего Маруся и боялась. Подтверждение. Еще не бесспорное, но уже достаточное, чтобы почувствовать себя причастной к чему-то опасному. Здесь были мужчины и женщины, старики и дети, серьезные, улыбающиеся, грустные, уставшие, напуганные. Маруся перелистывала страницы и всматривалась в лица...
– Они умерли?
– Не все... Но все в опасности.
– Почему же они не избавляются от своих Предметов?
– Отказаться от суперспособностей?
Бунин достал еще одну папиросу и закурил.
– А если человеку не нужны эти способности? Если, допустим, это обычный человек, нормальный. Живет себе – и вдруг получает дар проходить сквозь стены. Зачем ему это?
– Хороший вопрос. – Бунин задумался. – Допустим, Предмет попадает к какому-то... пользуясь твоей терминологией, не совсем хорошему человеку. Или совсем нехорошему. Или к человеку, который не подозревает о том, что он нехороший, пока ему не выпадет шанс... А это – тот самый шанс. Скажем, ты обычный человек и вдруг понимаешь, что умеешь проходить сквозь стены. Ты можешь проникать в любые здания, брать, что захочешь, вмешиваться в жизнь других людей.
– Это понятно. Я спрашивала про хорошего. Если способность появляется у хорошего человека, который никогда не использует свой шанс, чтобы совершить преступление или сделать подлость.
– Почему же непременно подлость? Способности могут быть очень даже полезными.
– А если это бесполезная способность. Допустим, человек – школьный учитель...
– Ты правда считаешь учителей хорошими людьми? – На лице у профессора отразилось неподдельное удивление.
– Я так не считаю. Ну, то есть не всегда. Но допустим. Допустим, это школьный учитель, и он – хороший человек. Добрый, честный...
Профессор зевнул.
– И что?
– И ему выпадает способность поджигать взглядом.
– И?
– И плюс на него охотятся.
– Ну, многие об этом не догадываются...
– А если этот догадывается. Почему бы ему не выкинуть Предмет?
– Хороший человек в такой момент думает: я выкину, а его подберет другой хороший человек... Хорошим людям вообще свойственно думать, что их окружают хорошие люди. И вот другой хороший человек подбирает Предмет и становится новой жертвой. То есть хороший человек понимает, что таким образом он как бы обрекает другого хорошего человека на смерть.
– Бред.
– Конечно, бред. Но работает.
– Можно не выбрасывать. Можно закопать Предмет куда-нибудь, не знаю, выбросить в колодец...
– Теперь я расскажу тебе, что происходит дальше. Человек закапывает его в поле, а через пару дней возвращается за ним.
– Почему?
– Потому что больше всего человеку хочется обладать хоть какими-то способностями. – Профессор наклонился к Марусе и понизил голос: – Это как наркотик. Любой Предмет, любая способность, любое новое качество тебя – это сила. А люди – очень слабые существа. Люди – очень пугливые существа, они постоянно всего боятся. Людям не хватает силы, отсюда, кстати, популярность сюжета про суперспособности. И люди смотрят кино про суперлюдей, читают комиксы про суперлюдей и мечтают быть на них похожими. Неважно, какая сила. Главное, что она есть и он может воспользоваться ею.
– И это чувство сильнее страха?
– Это замкнутый круг, Маруся. Способность – сила. Сила – это то, что может защитить тебя от смерти. Выбрасывая Предмет, ты не перестаешь ощущать себя уязвимым, даже наоборот. Но ты лишаешься единственного оружия, которое могло защитить тебя. Понимаешь?
Маруся кивнула.
– Довольно топорно с точки зрения психологии, но абсолютно безошибочно. За всю историю не было еще ни одного человека, который смог бы отказаться от Предмета по своей воле.
– Как же они попадают к людям?
На лице профессора появилась блаженная улыбка – видимо, это была его любимая тема.
– Если ты вспомнишь историю человечества... ты ведь изучала историю?
– Что-то читала.
– Так вот, в истории, почти во всех значительных событиях, можно обнаружить след Предметов. Нечто необъяснимое, мистическое и сокрушительное по своей мощи
Бунин расхаживал по комнате, меряя ее широкими шагами, активно жестикулируя и мастерски играя интонациями – то повышая, то понижая голос.
– Ничем не примечательные личности, которые внезапно захватывали власть над умами и, как следствие, огромные территории, – тот же Гитлер. Ты знала, что он был обычным парнем, рисовавшим акварельки? – Бунин пробежался пальцем по корешкам книг, стоящих на полке, и вытащил тяжелый художественный альбом. – Страница восемьдесят четыре, – сказал он, протягивая альбом Марусе. – Кстати, он мог бы стать весьма успешным художником...
– Гитлер?
– Щуплый паренек из Вены, который тоже не очень-то уважал учебу и даже как-то остался на второй год...
Бунин дошел до стены, замолчал, задумавшись, потом развернулся и продолжил речь:
– Впрочем, это неважно. Так вот, теперь подумай, почему молодой человек, которого до двадцати пяти лет не интересовало ничего, кроме рисования... – Бунин резко наклонился к Марусе и понизил голос: – А двадцать пять – это уже взрослая сформировавшаяся личность, а не подросток с неуравновешенной психикой! – Бунин выпрямился и вскинул руки, опять переходя на крик: – Вдруг неожиданно увлекается войной, идет на фронт и за четыре года получает несколько орденов за блестящие показатели и небывалую храбрость?
– У него появился Предмет? – догадалась Маруся.
– Вполне возможно. Не уверен, что именно в тот момент, но то, что Предмет у него был, не вызывает сомнения... Или Наполеон? Есть информация, что Наполеон владел Пчелой... Ленин! Борджиа! Медичи! Тесла! Эйнштейн... или вот... Леонардо да Винчи! В XV веке старик предвидел то, что появится только через пять сотен лет после его смерти!
– Значит, он предсказывал будущее?
– Разве может в одном человеке сочетаться столько всего гениального вместе? Не-е-ет! – Бунин остановился около висящей на стене репродукции «Витру– вианского человека» и погрозил ей пальцем. – У него был не один... у него было несколько Предметов! Не зря же он ошивался при дворе у Чезаре!
– У Чезаре?
– У Борджиа. Ты знаешь Борджиа?
– Не встречались...
– Твое счастье.
Бунин вернулся к полке с книгами и начал доставать одну за другой.
– Великие полководцы, гениальные ученые, внезапно совершавшие революционные открытия, заставлявшие науку шагнуть далеко вперед. Необыкновенные постройки...
– Типа египетских пирамид?
– Типа египетских пирамид... Знаешь ли ты, что большинство мифов и легенд основаны на реальных событиях, случившихся при участии Предметов? И огонь, подаренный Прометеем, и окаменевшие люди – пресловутая голова медузы Горгоны! – Бунин ткнул пальцем в обложку «Мифов и легенд Древней Греции». – Всемирный потоп, расступающееся море или даже оживление мертвецов... Встань и иди!
