Текст книги "Наш друг Нещечко (СИ)"

Автор книги: Лариса Львова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 11 страниц)

   Наш друг Нещечко

   Глава первая

   1

   В одном богатом лесами, реками и полезными ископаемыми краю в начале прошлого века обнаружили залежи угля. Добытчикам приходилось долго добираться до карьеров. Тогда решили построить посёлок Черемховку. Назвали его в честь речушки. Скоро посёлок оброс дачами.

   И приехала туда жить знахарка Золотарёва Клавдия Петровна, добрейшая старушка. Никто не знал, откуда явилась целительница. А если кто-нибудь хотел её расспросить, то не получалось: у любопытных беззвучно ворочался язык во рту.

   Клавдия многое знала и умела, бескорыстно помогала людям, бежала на помощь в любое время. Когда совсем постарела, привезла из города годовалую светловолосую девочку. Сказала, что воспитает дитя, потому что раньше потеряла родную дочь.

   Люди только головами качали: кто же разрешил взять столетней старухе ребёнка на воспитание? Однако бабка работала получше молодых да ещё приторговывала овощами на районном рынке. Все решили, что баба Клава – настоящая ведьма. Впрочем, так и было на самом деле. Но вреда она никому не причиняла, разве что вызывала жгучую зависть нерадивых хозяек. Вот они-то и распускали сплетни, называли свои неудачи ведьмовскими делишками.

   Девчушку-воспитанницу звали Катей, и бабкиных способностей за ней никто не замечал: те же разбитые коленки, что и у всех ребят; те же двойки в тетрадках; те же побеги в лес и на речку без разрешения. Но скоро всё изменилось. Девчонка стала просто образцом для подражания. Это ребятишек разозлило, потому что они только и слышали: «А вот Катя Золотарёва...». Но она была настолько доброй и отзывчивой, что до поры до времени никто ей не мстил за образцовость.

   Когда пришло время идти Катюшке в девятый класс, она похоронила бабушку, осталась совсем одна. Так уж судьба распорядилась, которая ни перед кем не отчитывается. А люди говорили разное. Дескать, настал конец ведьмовскому роду. Катюшка – обычная девчонка, простая и для людей открытая, ничего в ней особенного нет и, даст Бог, не будет. Да и не родная она бабе Клаве.

   Опека хотела забрать девочку и отправить в детдом, но учителя отстояли. Мол, она самостоятельная, сызмальства при огороде; в сарае полно птицы, а молоком соседки напоят, они же и присмотрят, коли что. Не оборонить бы Катюшку от чиновников, которые считали, что в казённом месте ей будет лучше, чем в родном доме, но директор школы сам поручился за сохранность жизни и успешное обучение девочки. Неизвестно, зачем ему нужно было брать на себя такую докуку. Но вот взял – и Катюшка закончила девятилетку.

   В аттестате – круглые пятёрки. В огороде чего только нет, а всё, что есть – хоть на выставку. В доме сияют окна, ворота покрашены, в заборе не шатается ни одна дощечка.

   Сама Катюшка хороша, как актрисы и всякие модели в журналах. Не было бы отбою от воздыхателей, если б не её строгость и требовательность к себе: на дискотеку не ходила, с классом в город на экскурсию не ездила. Не говоря уж о том, чтобы праздно шастать по посёлку или прохлаждаться, сидя на лавках возле клуба. За цыплятами ухаживала, на огороде спину гнула, дома книжки читала, чтобы по осени поступить в городское медучилище.

   Подружки-одноклассницы звали с собой, а она только отмахивалась да отворачивалась. Ребята под окном на гитаре бренчали – Катюшка носа не высовывала.

   Понятно, и девчонкам, и парням стало обидно, что гордячка с ними водиться не захотела. Вот и решили однажды над Катюшкой поглумиться.

   Утром к ней в калитку постучалась Ритка Мамедова, дебелая и разбитная молодка. Она давно закончила школу, только не пожелала учиться дальше. Осталась в Черемховке почту разносить, хотя толку от неё было мало.

   – Катька! Золотарёва! – крикнула она громко, чтобы поднять засоню, если Катюшка вдруг ещё сны видит.

   Но Катюшка просыпалась с птицами. Вышла на крыльцо причёсанная, в фартуке и с мучным пятном на щеке.

   – Езжай в район, Катька! – сказала Ритка. – Там заказное письмо на твоё имя.

   – От кого же, Рита? – удивилась Катюшка. – Может, из училища? Так я на той неделе там была, мне про письмо ничего не говорили.

   – От бабки твоей письмо, Золотарёвой Клавдии Петровны, – сообщила Ритка.

   – Риточка, так бабушка моя... она же год назад умерла... – растерялась Катюшка.

   – Ничего не знаю! – рявкнула Ритка. – Не моё дело: хочешь – иди да получи, не хочешь – не иди.

   И побагровела, будто её черти в котле варили.

   Катюшке, наивной душе, было невдомёк, что злодейка, у которой в сумке звякнула о банку консервов бутылка водки, её обманула. Девочка бросила стряпню и понеслась в район. На своих двоих, потому что автобус ещё неделю назад сломался.

   А в её калитку зашла «святая троица». Так звали братьев Святовых, злостных хулиганов и всеми проклинаемых мерзавцев. Старший Андрюха лет пять назад еле закончил девять классов, оказался негодным для армии. Зато был горазд на хулиганство. Средний Колян в одном классе с Катюшкой учился, а младший Витёк лишь во второй перешёл. Несмотря на разницу в возрасте, троица вместе разоряла сады и огороды, гадила всем подряд: от старушек-дачниц до понаехавшей на каникулы молодёжи.

   Андрюха смело подошёл к дворняге и посадил её на цепь. Добродушный и ленивый пёс не запротестовал. Потом Андрюха открыл сарай, откуда, размахивая крыльями и истошно кудахча, повалили трёхмесячные цыплята. Некоторые из них сразу оказались в мешке, который принёс с собой старший из святой троицы. Колян так быстро и ловко взобрался на крышу, что ему позавидовали бы обезьяны. Там он открутил антенну, опять же не без ловкости рук. А Витёк рыбкой нырнул в небольшую форточку.

   Вся операция заняла не больше пяти минут.

   Андрюха постучал костяшками пальцев в окно – мол, уходим. Но младший не появился и не откликнулся. Андрюха поначалу не обеспокоился, лишь вполголоса выругался. Он приник к стеклу, которое блистало чистотой, всмотрелся в комнату через пенную вязь кружевной занавески. А через миг заорал:

   – Колька! Брось железо, иди сюда!..

   Сам вытащил из кармана странные проволочки, перегнул их и ловко отомкнул дверной замок.

   Видимо, Андрюха подражал кому-то из кинофильмов, а может, по жизни навидался таких телодвижений. Сначала прижался спиной к косяку; покачиваясь и пригнувшись, перебежками преодолел сени и вошёл в комнату.

   Колян ворвался в избу и гаркнул:

   – Ну вы чо, а?

   Почти вся речь Коляна состояла только из этих слов, но с разными значениями. Сейчас они были вопросом – почему тормозите? Ещё намекали на опасность задержания, ведь дом стоял на главной улице посёлка. Ну и, наконец, выражали Коляново негодование на нерасторопность братьев.

   Ему навстречу вышел бледный Андрюха:

   – Во дворе Витька не видал?

   – Ты чо, а? – последовал встречный вопрос. Колян засомневался в способностях и уме старшего: меньшой-то на их глазах влез в форточку.

   Андрюха хотел было снова вернуться в комнаты, но из них выплыл надувной шар. Что такое воздушный шарик для видавших виды ребят, которые и от полиции не раз уходили, и от разъярённых хозяев, и в разборках уцелели? Однако Андрюха поперхнулся криком, а Колян стал давиться языком.

   Ибо у этого шара отсутствовала верёвочка, зато был лязгавший громадными зубами рот. А ещё из узких, как семечки, раскосых глаз лился багровый свет. По бокам шара крутились в разные стороны лопухообразные уши, набитые курчавой чёрной шерстью. Ну и звуки из хищной пасти раздавались соответствующие хорошему аппетиту:

   – Аммм! Ам-ам!

   Андрея и Коляна словно вымело из дома, пошвыряло по крыльцу и выкатило к воротам.

   Ребята глянули друг на друга, хотели было уходить, но вспомнили про Витька. Как появиться дома без младшего? Да и любили они мальца, несмотря на свою отмороженность.

   – В дом, – скомандовал шёпотом Андрюха.

   В его голосе была слышна паника, сам старшой обильно вспотел от страха, и рука, сжимавшая нож, задрожала. А заросшая трёхдневной щетиной рожа полыхала огнём: какой же он гроза посёлка, если его только что в пыли вываляли?

   – Ты чо, а? – дрожавшим голосом отозвался Колян. Его вопрос имел смысл: какие планы на ближайшее время, после появления в доме?

   – Впереди пойду, а ты меня прикрывай! – уточнил приказ Андрюха, и братики двинулись к крыльцу.

   Никто не увидел позора святой троицы: ни вороны, пролетавшие над посёлком с брюзгливым карканьем, ни заснувший на привязи пёс, ни цыплята, которым посчастливилось избежать мешка.

   Но самим-то ребятам как забыть: вот они входят в дом, минуют сени с ларями, вениками и здоровенной вешалкой во всю стену. Пробираются в коридор, расходятся – Андрюха в комнату, Колян на кухню, – зовут брата.

   И тут чёртова вешалка, оббивая углы и разрывая обои, срывается с места. И начинает бодать проникших в жильё под зад! И ничего этой вешалке не делается от ударов кулаками, подвернувшимся стулом и даже ножом. Изворачивается, зараза, и снова начинает в копчик долбить. Больно!

   А потом, когда братья уселись у стены на побитые места, вешалка забаррикадировала выход. И вообще, стоило лишь сделать движение, подлая деревяшка начинала нехорошо подпрыгивать.

   Вот уже яркое солнце заглянуло в дом, поползли по полу резные тени от занавесок, а проклятая вешалка, злобно поскрипывая, и не собиралась убираться от двери.

   – Чо это она, а? – жалобно спросил Колян, и столько обиды на несправедливый наезд было в его голосе, что Андрюха вскочил. Пропадать так пропадать, а брата в обиду не даст... Кроме того, жутко хотелось по-маленькому.

   Вешалка, видно, поняла решимость старшого, сделала пару пустых выпадов в сторону братьев, со стуком по стенам понеслась на место.

   Горе-грабители ринулись за ней, причём Колян так и не успел подняться, двигался на побитом заду, отталкиваясь ногами.

   Вошла Катюшка, держа за руку Витька. Малой был доволен, в руке держал большой моток сахарной ваты, которая продавалась только в районе.

   – Где шлялся? – прикрикнул Андрюха.

   – Ты чо это, а? – Колян посетовал на младшего, из-за которого пришлось беспокоиться.

   – Ой, ребята, тут путаница приключилась. Витя мне был послан «личным сообщением», когда я в районе была. Я потом всё объясню, – сказала Катюшка.

   – Кем это послан?! – рассердился Андрюха, который частенько был с младшим и за отца, и за мать. Родители были заняты от зари до зари: мать работала, а отец пил горькую.

   – Я же сказала, что всё объясню, – ответила Катюшка. – У меня кое-кто живёт. Вот он и отправил. А вы-то какими судьбами в моём доме очутились?

   Андрюха открыл рот, чтобы дальше возмущаться, но тут произошло нечто странное.

   Со старенького телевизора упала кружевная накидка, его экран вспыхнул и пошёл зигзагами. Раздался противный голос:

   – Они сюда заявились, потому что обокрасть тебя захотели!

   – Это правда? – спросила Катюшка малого.

   – Да! – честно ответил Витёк. – Я должен был деньги отыскать, Андрюха – цыпов в мешок покласть, а Колян – антенну свинтить. Нашу-то папка пропил.

   – Не покласть, а положить... – растерянно сказала Катюшка. – Ребята... Моя бабушка ведь с тётей Марусей работала... Всех вас лечила от простуды и болезней. Мы с тобой, Коля, в одном классе учились. Ну что ж вы так...

   В сенях завозилась проклятая вешалка. Из подпола донеслось гулкое покашливание. На чердаке вроде как циркулярку завели.

   – Ну чо ты, а? – протянул Колян, затравленно оглядываясь по сторонам. Мол, утверждаешь, что своя в доску, и тут же наезжаешь.

   – Так ты сама, – перешёл в наступление Андрюха, – не водишься ни с кем, никуда не ходишь, всеми брезгуешь. Типа я такая вся неземная, городским ровня или даже выше, а вы тут, выползни из земли, голытьба, пьянь и рвань...

   Из настенных часов с неподвижной единственной стрелкой и тёмным от времени циферблатом вылетела кукушка, реактивным самолётиком рванула к Андрюхе и тюкнула его в лоб так стремительно, что он не успел отмахнуться.

   Раненый взвыл белугой, размазывая кровь.

   Кукушка запорхала над Коляном, который так широко открыл рот, будто намеревался проглотить летучую тварь, а не громко зареветь от ужаса.

   Но из сеней вырвалась вешалка и ринулась на кукушку, которая вдруг разразилась испуганным «ку-ку-ку», частотой больше напоминавшим морзянку, нежели обычные крики птиц этой породы.

   – Нещечко, перестань! – сердито сказала Катюшка.

   Вешалка и кукушка рухнули на пол, так и не вступив в ближний бой. В другой комнате громко лопнул воздушный шарик, в подполе затихло, на чердаке выключилась циркулярка.

   – Значит, вы считаете, что я задаюсь? – спросила Катюшка. – Это вовсе не так. Я с вами не контачу из-за того, что хочу защитить всех от Нещечко. Вы сами видели, что оно может натворить.

   – А кто это – Нещечко? – Колян вдруг задал самый длинный вопрос за последние годы жизни.

   – Долго объяснять, – отмахнулась Катя. – Его бабушка ко мне приставила, когда помирала. Сказала, что оно мне будет вместо ангела-хранителя.

   – Ангелов ваще нету, – заявил Витёк, рачительно подобрал упавший шмат сладкой ваты и отправил его в рот.

   – Витя, с полу – как же так? – зашлась в тревоге Катюшка, хотя её полы блестели, как речная гладь в ясный день.

   – Пол – не очко в тустике. И я не нарушил правила десяти секунд, – проявил осведомлённость малой Святов. – Всякие микрозябры не успели на вату залезть.

   – Кто? – Катюшка стала выглядеть немного обалдевшей: незваные гости в доме, расшалившийся Нещечко – это ладно, но сыплющий неизвестной терминологией Витёк – чересчур!

   – Малой, Колян, нам пора! – заявил обойдённый вниманием Андрюха. – Ты, Катька, нормальная герла, но людей нужно уважать. Нельзя на них, как на столбы, смотреть. Тогда и проблем не будет.

   Но проблема в виде вешалки снова влетела в комнату и стала носиться над головами «гостей» так низко, что стали колыхаться их нестриженые волосы.

   – Чо это она, а? – спросил Колян, настороженно сопровождая взглядом полёт зловредной деревяшки.

   – Прибрать за собой нужно, – вздохнула Катюшка. – Антенну на место поставить, во дворе порядок навести. Вы не обижайтесь, меня поначалу Нещечко так гоняло за беспорядок или сорняки в огороде, или четвёрки в дневнике, что я даже не высыпалась. А потом привыкла всё сразу хорошо делать. Я вам сочувствую, но лучше Нещечко не злить.

   Ребята и без неё поняли, что лучше не злить, и нехотя поплелись наводить порядок. Только праздный Витёк, кусая вату, поинтересовался:

   – Этот Нещечко в вешалке сидит?

   – Нет, конечно, – отозвалась Катюшка, которая пыталась поправить скрюченную кукушку. – Ни разу его не видела. Оно как-то заставляет двигаться самые разные вещи. И даже не вещи. Дым, к примеру. Он всегда не в трубу идёт, а в дом валит, если я не убралась.

   – Знаю, – заявил Витёк, облизывая пальцы. – Нещечко – полтергейст!

   – Нещечко – полтергейст! – завопил телевизор, который, как оказалось, даже не был включен в розетку – провод лежал на полу и поигрывал вилкой.

   – Нещечко – полтергейст! – разразился сквозь шум помех допотопный радиоприёмник на шифоньере.

   – Нещечко – полтергейст! – рявкнули колонки музыкального центра.

   – Тихо! – крикнула Катюшка. – Никакого покою!

   Ожил монитор компьютера. На нежно-зелёном фоне выступили алые буквы: «Нещечко – полтергейст». Динамики послушно промолчали.

   – Ты, наверное, очень угодил Нещечко этим полтергейстом, – улыбнулась Катюшка. – Пойдём, я вам цыплят отдам. Всё равно им переводу нет. Бабушка тёте Марусе их всё время дарила. А я про это совсем забыла.

   Они не увидели, что вешалка выплыла следом. Над крыльцом она перешла на другую скорость, подлетела к мешку и подцепила его крючком. Разбежавшиеся цыплята сначала выстроились в шеренгу, потом бодро промаршировали к мешку и запрыгнули в него.

   Мешок был торжественно вручён Витьку, который ничуть не удивился такому почтительному обхождению вешалки с его персоной. Андрюха еле удержался на крыше – пристроить антенну в пазы оказалось труднее, чем свинтить. Колян едва не уронил лестницу-стремянку.

   Вскоре незваные, но дорогие гости отбыли со двора.

   – Ты будь попроще, – посоветовал Катюшке Андрюха, Колян просто пожал плечами, потому что его коронный вопрос не вписывался в беседу. А Витёк сказал, что придёт завтра к полтергейсту в гости.

   2

   К вечеру на лавку возле Катюшкиной калитки пожаловала толпа, всем места не хватило. Даже Мамедова Ритка притащилась, хоть её дома ждали сын, муж и парализованная мать. Молодая поросль старинного рабочего посёлка с нехорошей горячностью рассуждала о том, что ведьмы как крапива – сами зарождаются там, где селятся добрые люди. И правы, дескать, были наши предки, когда их изводили. Пользы ноль, а гонору-то, гонору – иная даже и не выйдет к людям.

   Можно было бы сказать, к чести братьев Святовых, что их не было в толпе. Хотя честь тут ни при чём. Они были сурово наказаны матерью, тётей Марусей, за проникновение в Катюхино жилище. А узнала мать об этом из обстоятельного доклада Витька. Андрюха показал было ему кулак, но младший Святов сразу заговорил о своих дружеских отношениях с полтергейстом, и мстительный порыв старшего брата быстро сошёл на нет. Молодь подбодрила себя баночным пивком, бросила пустую тару под лавку и отправилась на танцы в клуб.

   Из-за забора донеслось:

   – Успокойся, Нещечко! Сейчас всё уберу и подмету. А если народ узнает о тебе – что мне тогда делать?

   В ответ через забор перелетело мусорное ведро. Рядом приземлилась метла.

   Бабка Антипиных, которая проходила мимо, крикнула:

   – Катюшка! Ты чего это инвентарём разбрасываешься?

   Стремительно распахнулась калитка, показалась Катюшка, донельзя смущённая, потому что ей сейчас предстояло создать эпичную ложь – соседская бабка была остра умом и недоверчива, как работник банка. А врать Катюшка не любила. И не врала. Пока в её жизни не появилось Нещечко...

   – Ой, здрасьти, баба Люда, – затараторила Катюшка. – Видите, ребята у ворот намусорили. А кто убирать будет? Я, конечно. Вот и психанула. Дай, думаю, шибану им по дурным бошкам ведром и метлой... Чтоб знали, как пакостить возле чужих домов.

   Баба Люда благостно зажмурила и без того маленькие глазки и разразилась обвинительными речами в адрес охальников, дармоедов, лентяев и мерзавцев.

   Катюшка, незлобивая и вежливая со всеми, с трудом выслушала её. Наконец бабкин душевный порыв иссяк. Она смачно плюнула на песочек дорожки возле забора и энергично растёрла плевок старой тапкой, дырявой на носке.

   – Припрутся ишшо, ты сыну моему Вовке скажи. Он их вожжами отходит. Небось не будут гадить, – победно закончила она.

   – Я лучше участковому заявление напишу, – испугалась радикальности мер Катюшка.

   – И не вздумай! Участковый у нас только чтоб за столом сидеть и в компуттер глядеть, – рассердилась бабка. – Мово Вовку отец покойный всегда вожжами учил. И вырос сын мужиком, а не этим... щеглом.

   Затем, досадуя на глупость с виду нормальной девки, бабка удалилась.

   Катюшка быстренько всё убрала и подмела.

   Она и не знала, что вид чистой дорожки со следами прутьев метлы станет настоящим оскорблением для подвыпившей и раздражённой компании.

   Также она не могла предполагать, что в их посёлок явится «вражья морда», дочь когда-то оскорблённой и посрамлённой ведьмы. Катюшкина бабка одержала магическую победу над городской колдуньей. Помирая, горожанка завещала дочери навестить Клавку и отомстить. Юная ведьма Юленька решила, что Клавка – такая же девица, как она сама. А ещё Юленька была любопытна, старательна и образованна (сданные ЕГЭ и аттестат тому свидетельство), и предстоящая месть показалась ей интересным практикумом.

   Первым делом она отправилась на тусовку местной молодёжи. Да, это не по-ведьмовски, так, скорее всего, мог поступить детектив. Но что поделать, современные ведьмы не глядят в зеркало и не следят за искрами огня, течением воды. Отошли они от земной магии, закрылись от неё стеной информации.

   На тусовке Юленьке объяснили, что Катька живёт на улице имени Эрнесто Че Гевары, вся из себя спесивая и неприступная. Ведьма попросила описать её внешность. И вот тут-то, как обычно говорит молодёжь, случился ей настоящий облом. Никто, даже из тех, кто ходил с Катюшкой в детский сад и сидел в школе за одним столом, и слова не могли молвить про то, как она выглядит.

   Кто-нибудь попроще сказал бы, что молодёжь лишку выпила. А Юленька сразу сообразила, что на враге – печать забвения. К примеру, если пожелают ведьму похитить, то отличить от других девушек не смогут. Захотят найти – пройдут мимо. Замыслят навредить, избить, снасильничать – в упор не увидят.

   Но ведь остаётся её дом! На него такую печать не поставишь. Вот туда-то и нужно идти. И хитрая Юленька в два счёта уговорила самых пьяных отправиться к Катьке. Мстить за высокомерие.

   Катюшка видела третий сон, когда не по-хорошему молчаливые ребята подвалили к её дому. Серебряная от луны ночь не могла скрыть чистоту и порядок возле лавки. Это был им и укор, и вызов.

   Ягодкин Стёпа, двухметровый дурень из Катюшкиного класса, вывернул лавку из земли и саданул ею о забор. Поселковые собаки ответили остервенелым лаем.

   Глаза Юленьки сверкнули красным, изо рта вырвалось что-то среднее между шипением и словами, и всё замерло: собаки, соседи, которые было выглянули на лай. Стёпа застыл с последней мыслью: Катюшка с ним на выпускном так и не потанцевала, а он у матери дорогой костюм выпросил. Ритка Мамедова упёрлась извилинами в задачу: чего народу нужно от этой тупой Катьки, которая даже пиво не пьёт. Скучная девка. Два призывника пожалели, что связались с недоумками, но до конца эту благую мысль так и не додумали. Было ли что-то в мозгу у других, осталось неизвестным.

   Однако они могли видеть, как открылась калитка и заезжая городская фифа вошла в неё.

   Щёлкнул дверной замок.

   И тут из сеней вырвался поток самых разных вещей. Почему-то он обогнул по кривой фифу и ринулся прямо на местных. Убить не убил, но поколотил здорово. Особенно Ритку Мамедову, наверное, за враньё. А все так и стояли болванчиками без движения и слов.

   Юленька вошла в дом. Побитые услышали чей-то восторженный вопль, с которым четырёхлетка впервые мчится на двухколёсном велосипеде с горы:

   – Катюшка, беги! По твою душу ведьма явилась! А я с ведьмами разбираться не умею! Бе-е-е-ги-и-и!..

   Улица имени Че Гевары отмерла с первыми лучами солнца. Побитые расползлись по домам. Фифа исчезла.

   Витёк Святов явился с визитом спозаранку. Ему нужно было многое сказать полтергейсту Нещечко.

   Увы, забор, двор и дом пребывали в полном беспорядке. Видать, в кои-то годы Золотарёвых обокрали. Имущество было на местах, однако сущий бардак говорил о поисках чего-то важного.

   Хозяйки тоже не было. И не к участковому она отправилась – Витёк бы её в окно своего дома увидел.

   Из часов высунулась кукушка и разрыдалась. Потом собралась с силами, пошевелила деревянными перьями, хвостом и изрекла звучным голосом:

   – Катюшка от ведьмы скрылась. Где её искать, не знаю. Нещечко только удачу привлечь умеет, от людей и природных сил оборонить. В других делах он бессилен.

   Кукушка снова затряслась от рыданий, оторвалась от пружины и свалилась без движения на пол.

   Явилась вешалка, побилась о стену и пристроилась горевать рядом с кукушкой. Похоже, несчастье сплотило бывших врагов.

   – Что же делать, Нещечко? – спросил Витёк. – Может, я чем-нибудь помогу?

   В воздухе повисла громадная слеза и шлёпнулась на пол.

   – Спасибо, друг, – ответил телевизор. – Сначала мне нужно выйти со двора, а там разберёмся.

   – Ну так выходи, – сказал удивлённый Витёк.

   – Не могу. Нужно, чтобы человек меня в свой дом позвал. Без этого никуда, – расстроенно отозвался Катюшкин телек. – А потом предоставил свободу.

   – Да не вопрос! – радостно завопил Витёк. – Айда к нам жить! И будь свободен!

   – Витя, а ты точно этого хочешь? – тихо и серьёзно спросил музыкальный центр. – Ты же знаешь, беспорядка я не потерплю. Не хотелось бы конфликтовать...

   – Андрюха вчера сказал, что не сможет после всего жить, как раньше. Собрался учиться и работать. Колян пообещал свои экзамены пересдать и пойти в ученики к механизаторам, – сообщил срывавшимся голосом Витёк. – Пойдём, дорогое Нещечко, к нам!

   И вышел. На полу осталась лужица пролитых слёз.

   С этой минуты в доме Святовых всё заходило ходуном. Люди подумали, что отец семейства, Пётр, тронулся умом: он носился в одних семейниках по двору, махал руками и орал то «чур меня», то «иже еси на небеси». Других слов для избавления от напасти он не знал.

   Когда он явился в магазин, все заметили свежие роскошные синяки на его лице и руках. Пётр купил по обыкновению бутылку беленькой в долг. И тут произошло нечто, равное по смыслу концу света.

   Святов Пётр, пьяница с пятнадцатилетним стажем, вдруг вылил водку на пол!

   Его друзья, правда, утверждали другое, мол, бутылку у него из рук выдернули, открыли в воздухе и перевернули! Но кто ж пьяницам поверит-то...

   Пётр разрыдался. Тем временем кто-то невидимый шлёпнул тысячу рублей перед продавщицей Нинкой и потребовал голосом президента:

   – На всю сумму колбасы, сыра, конфет и пачку чая.

   Нинка деньги взяла, упаковала требуемое и уставилась на Петра.

   Пакет у неё вырвали и бросили в руки Петру.

   Касса презрительно выплюнула пять рублей сдачи и разразилась наставлением:

   – С этой минуты все покупки только для семьи. Иначе шкуру спущу.

   Пётр взял пакет и на полусогнутых вышел из магазина. Отправился домой, уставя залитое слезами лицо в небеса и шепча свои сакральные «чур меня» и «ежи еси». И ведь дошёл благополучно, не взглянув ни разу на дорогу! Хоть в этом пошёл на пользу его опыт добираться до цели, не видя ничего перед собой.

   А ребята Святовы, переделав дома все дела, накосили травы для коровы и устроили в лесу совещание.

   – Нещечко почему-то мамку не тронул, велел ей отдыхать неделю, – раздумчиво сказал Витёк. – А я уж с ног падаю. Ещё и в сарае прибираться.

   – Мне так в хлеву чистить, – недовольно сообщил Андрюха.

   Коля отмолчался. Но братья знали, что ему предстоит ремонтировать стульчак в туалете.

   – Не выдержу, однако, – Андрюха упал спиной в колкий покос и стал разглядывать облака.

   – Ты ж сам хотел жить по-другому, – заметил Витёк.

   – Так я думал, что папка пить не будет. И все дела... – лениво произнёс старшой.

   – Вот как? А у самих руки и головы на что? Валяться в травке, пока поросята в навозе плавают? – донеслось с ближайшей ели, и на ребят сыпануло иголками.

   Одна из ветвей отломилась и красноречиво помахивая колючими лапами, направилась к святой троице.

   – Ну ты чо, а? – завопил Колян и рванул к дому.

   В двенадцатом часу ночи под навесом над стайкой, где сохло самое первое сено, приторно-душистое и усыпляющее, засветился синий огонёк.

   Троица братьев поняла: это сигнал. Они друг за друг за другом поднялись по лесенке.

   На невиданной скатерти был накрыт ужин: ржаной хлеб, исходящий паром в ночной прохладе, и вода, такая прозрачная, что её даже не сразу можно было заметить в стаканах.

   – Прошу откушать, – пропищала мышь, которая вынырнула из темноты и по-хозяйски уселась на скатерть.

   Святая троица не посмела отказаться, хоть и наелась на ужин пирогов, которые приготовила их мама, не пожелавшая отдыхать. И странное дело, как-то сразу прояснилось в голове, а в теле прибыли силы.

   – Ну? Почувствовали, что Нещечко не только по хозяйству гонять может? – довольно сказала мышь.

   – Да кто ты на самом деле? – спросил Андрюха. – Не очень-то ты похож на полтергейст.

   – Какая разница? – встрял Витёк. – Нещечко – мой друг. Он всегда поможет в беде. И мы ему должны помочь.

   К ребятам на сиявшую во тьме скатерть прыгнул их кот, которого каждый звал по-своему: Васькой, Пушком, Пуськой и просто лентяем, лоботрясом, даже тварью.

   – Ну наконец-то кто-то во мне признал своего парня! – воскликнул кот. – А то всё оно да оно!

   Мышка тем временем порскнула в сено, кот бросился за ней.

   – Продолжим, – веско произнёс кувшин. – Я не полтергейст. Хотя само слово мне очень нравится. Спасибо Вите. Такие, как я, – повсюду. Мы при человеке. А как нас назовут и в каком облике увидят, без разницы. Баба Клава и Катюшка звали Нещечко. Но я согласен на Полтергейста и на Друга.

   Андрюху вдруг осенило:

   – Может, ты – домовой?

   – Может, – согласился Друг Нещечко.

   – А может, добрый дух? – даже подскочил от своего открытия Витёк.

   – И снова скажу: вполне возможно, – довольно ответил кувшин.

   – Ты волшебник! – продолжил свою мысль Витёк.

   – Нет-нет! – ужаснулся кувшин. – Я только заставляю вертеться по хозяйству. Баба Клава обязала меня защищать Катюшку. Но кто я против ведьмы...

   – Ну чо ты, а? – спросил Колян, и все замерли, поражённые сутью вопроса: стоит ли Нещечко прибедняться, если он такого натворить может!

   Да, в компании на сеновале не было ни одного, кто бы не мог натворить самых невероятных дел.

   – Раз Катюха смылась, ведьма её искать пойдёт. А чтобы искать, нужно в посёлке задержаться. А чтобы задержаться, нужно угол снять. Снимет угол – мы с ней в два счёта разберёмся, – оптимистично сказал Андрюха.

   Братья что-то поняли на уровне интуиции и захихикали. Только кувшин удручённо вздохнул.

   – Утро вечера мудренее! – попытался успокоить Друга Витёк.

   Старшой как в воду глядел: у Катькиной соседки бабы Люды объявилась жиличка. Юленька, ведьмочка-мстительница. Она, конечно, узнала о своей ошибке – язык бабы Люды мог дать фору радио– и телевещанию. Но задача стала ещё более интересной, поскольку, по словам соседки, Катька в магические дела не посвящалась и была самой простой девчонкой. Кто ж откажется от дармовой победы?

   Юленька сняла мансарду, обустроенную рукастым дядей Вовой. А когда, обвесившись кулончиками, на самом деле талисманами и амулетиками, отбыла на поиски, Андрюха сказал Другу Нещечко:

   – Сейчас Витёк в комнате ведьмы всё развалит, а ты её там дожидайся. Понял?

   Дворовая метла радостно подскочила к Андрюхе. Послышался звук поцелуя.

   – Ну ты это!.. – возмущённо воскликнул старшой. – Разрешается краба дать или по плечу стукнуть! Без вот этого самого!

   Только метлы уже не было. В поселковой пыли под солнышком курчавились дымки и пахло реактивным топливом, аромат которого был Андрюхе знаком со времени тайного посещения аэродрома возле города.

   Пока баба Люда обихаживала огород и маленький садик, Витёк поработал на славу: ободрал обои, разбросал вещи, скинул с лестницы постельное бельё, из голландки нагрёб сажи в занавески.