Текст книги "Последняя охота на ведьм. Дело Анны Гельди (СИ)"

Автор книги: Лара Ингвар

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 11 страниц)

Мы с Дэниелом синхронно вытянулись по стойке смирно и закивали как два радостных болванчика. Женщина пнула коробку со старыми газетами, которая находилась под ее рабочим столом, и достала из нее пластиковую папку с документами.

– Вам повезло, что я еще не выбросила эти бумажки.

Она протянула папку Дэниелу и спустилась вниз на кухню. Застежка переполненного файла с легкостью распахнулась, в нем оказалась плотная тетрадь в коричневом переплете. Дэниел выглядел, как змея, поймавшая мышь и стремящаяся поскорее ее проглотить, он прижимал к себе тетрадь. Я же чувствовала, что что-то здесь не так. Женщина сказала «бумажки». И относилась к ним как к чему-то несущественному.

Мы спустились вниз следом за ней, где на потертом кресле, изготовленном лет сто назад, уже сидела хозяйка дома и гладила неизвестно откуда взявшегося рыжего кота. Дэниел с осторожностью выложил документы на стол, начал их просматривать, между его бровей тут же залегли морщины. Мужчина был недоволен. Даже бросив быстрый взгляд на бумаги, я могла понять чем. Перед нами лежала дешевая фальшивка. Подделка, выполненная столь безыскусно, что любой человек, интересующийся историей, мог с уверенностью сказать, этим документам не больше столетия.

– Эти бумаги вам завещал Манфред Чуди? – спросил Дэниел. Майя кивнула. Она глядела на «протоколы» с грустной усмешкой. Так смотрит человек, смирившийся с разочарованием.

– Именно их. Он рассказал мне об этих бумагах еще до своей смерти, тогда я подумала, что продам их и поправлю свое финансовое состояние. Но это была слишком смелая мечта.

– Вы относили их эксперту и он проверял их при вас? – спросил Дэниел. Я понимала, что он хватался за соломинку, надеясь на подмену бумаг при экспертизе.

– При мне. Эксперт рассмеялся и сказал, что это очень плохая шутка. Я чувствовала себя очень неловко.

– Как именно к вам попали эти бумаги?

Майя пустилась в рассказ о том, как ей передал бумаги вместе с другими вещами нотариус, который не знал, что именно в них содержится. Почти до последнего своего дня Манфред хранил «протоколы» дома, положив их в банковскую ячейку только при осознании, что смерть дышит ему в затылок. Я пила сладкий кофе и думала о том, знал ли старик о том, что все это время бережно хранил фальшивку? И как давно протоколы пропали из семьи Чуди и были заменены на эти бумаги? Пушистое рыжее чудовище запрыгнула мне на руки, требуя ласки.

– Какой у вас любвеобильный кот, – сказала я женщине, почесав животное за ушком. Кот заурчал, как трактор.

– Он принадлежит моей старшей сестре. Она живет с нами, но сегодня на работе.

Маркус, решивший присоединиться к нам «погреть уши», присел рядом со мной. Он явно был рад хоть немного поучаствовать в охоте за протоколами, но расстроился от того, что документы, оказавшиеся у его мамы были фальшивыми.

– Тетя немножко – парень покрутил парнем у виска, за что схлопотал укоризненный взгляд от матери. – Ну а что? Такая же, как эта дьявольская троица.

Он хотел сказать что-то еще, но мать прервала его:

– Она начала заниматься всей этой ерундой пока это еще не вошло в моду. Видимо из-за работы. – С улыбкой сказала Майя, явно оправдывая свою сестру в наших глаза. Ей не нравилось, что сын был готов выложить грязное белье семьи на всеобщее обозрение. Но пацан молодой, язык без костей. Себя вспоминаю в его возрасте, не всегда понимала, когда стоит придержать рот на замке.

– Спасибо за ваше время, – сказал Дэниел, резко поднявшись с места. Он не умел скрывать своих негативных эмоций. Я поспешила за ним.

– Простите, еще раз, что так к вам нагрянули. – Еще раз извинилась я. – Пока, Маркус. Надеюсь, еще смогу зайти к тебе на работу и попить самого вкусного кофе во всей Швейцарии.

Я помахала парню на прощанье, он немного зарделся от комплимента. Понимаю, может было через чур, но как-то надо было сгладить поведение Дэниела. Мой напарник явно расстроился. Когда я вышла, мужчина уже сидел в машине, сжимая руль.

– И что дальше? – спросила я его. Ответом мне стал его долгий вдох.

– Я проиграл. Кто-то нашел протоколы раньше меня. Не осталось никаких зацепок.

– Но…

– Это тупик, Дина.

Я же чувствовала, что история с поиском не закончена. Будто была какая-то важная деталь, которую мы упускали, и поставь ее на свое место, картина станет ясна.

– Не ожидала в вас такого пораженчества. – Я коснулась его руки, на которой были видны выступающие вены, так сильно он сжал руль. Мужчина словно вышел из ступора и посмотрел на меня своими ясными голубыми глазами. Я продолжала, – Думаю, нам нужно просмотреть все детали дела еще раз. В конце концов убийство Александра…

– А вдруг не было никакого убийства из-за протоколов? А профессор действительно оступился и упал с лестницы? Вдруг мы все это время носились за золотым руно. Я встречал профессионалов своего дела, которые так глубоко увязали в бессмысленных теориях, что переставали отличать реальность от своих выдумок.

– Если кто-то и способен на сто процентов отличать реальность от выдумок, то это вы, – говорила я и чувствовала, что сама верю своим словам. – Мы просто что-то упустили, но, я уверена, разгадка близка.

Я нажала на кнопку, включая музыку. Заиграла песня Брежневой «Я знаю пароль, я вижу ориентир». Дэниел изучал мое лицо несколько секунд, а потом улыбнулся и сказал:

– Когда вы так говорите, я и сам начинаю верить, что мы на правильном пути, может быть просто стоит немного отвлечься. А сейчас едем в Лозанну, путь предстоит долгий. Вечером будем пить вино из региона Лаво и прощаться с вашем другом.

Как и у большинства людей, настроение Дэниела оказалось очень подвержено музыке. Я мысленно поблагодарила Брежневу, и даже начала подпевать. Мы ехали вперед мимо волшебных озер и величественных гор, вниз по которым текли быстрые, чистые ручьи, мимо распаханных полей и лесов, где прятались пугливые олени. Над нашими головами летали соколы, раскинув огромные, мощные крылья и казалось, что все возможно.

Дэниел забронировал для нас уютную частную гостиницу на знаменитом склоне Лаво. По дороге туда я видела несчетное количество виноградников, которые перемежались небольшими пастбищами с овцами и ленивыми коровами. Гостиница располагалась в трехэтажном доме, по обыкновению, нас никто не встретил, только ключи с накарябанной фамилией «Вольф», лежали в почтовом ящике перед входом.

– Это гостевой дом. Я когда-то здесь останавливался. – Он не стал добавлять, «когда встречался с Софи», но я и так поняла – На том берегу располагается Женева. Это очень большой и шумный город, но если вы хотите, мы можем и его посетить на обратном пути.

Я оглянулась. Поглядела на голубую бескрайнюю гладь, по которой мирно скользили парусники, и темно-синие горы, окружающие озеро, и почувствовала, что не могу выдохнуть. Так было красиво.

– Какое огромное озеро! Прямо как море.

– Когда-то давно в женевском озере водились настоящие пираты – сказал Дэниел. Он тоже явно наслаждался видом. А потом с некоей практичностью, разрушая магию момента, заметил:

– Здесь можно было бы построить парочку очень дорогих гостиниц, но всю землю отдали фермером.

– Не все упирается в деньги. – сказала я ему в ответ. Дэниел всегда мыслил как бизнесмен, я уже заметила за ним эту черту. Немножко суховатый, он всегда стремился скрыть свои эмоции.

Номера в этом доме оказались крохотные с деревянными кроватями и картинками с изображением все тех же гор на стенах, которые писал явно не профессионал. Но с отличным видом и очень большими окнами. Ни хозяев гостиницы, ни других постояльцев я не приметила. Я бросила сумки в своей комнате, посмотрела в небольшое зеркальце в чистенькой ванной, изумруд, что висел на шее поблескивал в ярком свете. Что ж, Сашка, думаю, развеять твои останки здесь, среди всей этой красоты, будет самым правильным решением. Я переоделась в строгое черное платье, которое оказалось среди моих вещей совершенно случайно и вышла к ожидавшему меня Дэниэлу. Он сменил извечные джинсы на брюки, а на рубашку сверху надел черную жилетку, хорошо сидящую по фигуре.

– Каким вы спортом занимаетесь? – спросила я его, уже не сдерживая своего любопытства. Уж слишком бросались в глаза его мощные руки и шея в таком наряде.

– Никаким. – пожал он плечами – Это генетика. Сейчас мы поедем к Шильонскому замку, по дороге сделаем остановку. У меня есть идея, как проводить вашего друга в мир иной.

Мы отправились к Лозанну, я запрокинула голову и смотрела вокруг себя с нескрываемым удовольствием. Остановившись на одной из улочек старого города, Дэниел попросил меня подождать, а сам быстренько побежал в подвальное помещение по каменной лестнице. Он бормотал что-то, похожее, «надеюсь они еще не закрыты». Вернулся он с двумя бутылками вина, неимоверно довольный собой. Он убрал бутылки в багажник. А потом вернулся ко мне и пояснил:

– Одну нам. Другую Александру. Вы говорили, он при жизни выпить любил.

Мы поехали дальше, вдоль кромки воды по направлению к замку. Его я узнала издали, он совсем не отличался от множества картинок, которые я видела в интернете, даже был красивей. Внушающий умиротворение, расположенный, кажется прямо на воде, серый замок был немым напоминанием о прежних временах, о рыцарях и прекрасных дамах, о неприступных крепостях и турнирах. К вечеру туристов было очень мало. В основном шумные китайцы с фотоаппаратами, не прекращающие восхищенно восклицать с стремиться запечатлеть эту красоту со всех ракурсов. Я то понимала, что магию места, его душу невозможно заснять на фотоаппарат, ею можно только наслаждаться. Дэниел снова попросил меня подождать, а сам побежал к стойке с билетами. Не знаю, что он там делал так долго, но вернулся безмерно довольный:

– Они закрываются через пятнадцать минут. Но я объяснил ситуацию, и нам разрешают остаться на пол часа после закрытия. Так что никаких туристов, только мы втроем. – Он кивнул на урну с прахом, которую я держала в руках. Я поудобнее перехватила «Александра» и пошла за Дэниелом осматривать замок.

Я пыталась запомнить все комнаты, удивительные окна из цветного стекла и узкие бойницы, я обращала внимание на толщину стен, и замечательные лавочки, явно новые, но выполненные все в том же стиле средневековья. Огромные залы и камины, подвальные помещения, чьи назначения были не очень романтичны. Я думала, там держали узников, но Дэниел пояснил мне, что обычно там хранились продукты питания. Мы медленно обходили замок снизу вверх, путаясь в бесконечных залах и коридорах, но уверенно поднимаясь ввысь, где открывался вид на озеро, а сильный ветер дул в разные стороны, норовя сбить с ног. Дэниел все это время нес по бутылке в руке для равновесия, размахивая ими на удивление азиатских туристов. К тому моменту, как мы забрались наверх, все туристы покинули замок и мы остались почти в полном одиночестве.

Никогда сама не развеивала прах. В моей семье принято хоронить умерших с пышными поминками, гробом и отпеванием в церкви. Помню как хоронили прабабушку, все гости собрались в ее скромной квартире, пили, ели и говорили о ней много приятных слов. Меня, как ребенка, тогда ужасали похороны и хотелось как можно скорее покинуть помещение, чтобы никогда о них не вспоминать. Сейчас было по-другому. В голову заползли мысли о том, что я бы и после своей смерти предпочла такой вариант, куче родственников склонившихся над моим окоченелым трупом.

– О чем задумались? – спросил Дэниел. Я и не заметила, что смотрю на спокойную воду остекленевшим взглядом уже минуту.

– О смерти. О том, что похороны бы лучше были такими.

– А как же тогда зарабатывать компаниям, предлагающим ритуальные услуги? – с усмешкой спросил меня мужчина.

– Вы всегда думаете о деньгах?

– По большей мере. Но вы правы, я тоже предпочитаю такой способ прощания с жизнью. Ведь смерть… это просто завершение определенного цикла.

Я кивнула. Открыть урну с прахом оказалось очень легко. Дэниел дольше возился с бутылками, открывая их запрятанным в кармане швейцарским ножиком. Потом он поставил их на стене, вздохнув:

– Забыл бокалы… Придется пить как итальянская молодежь, из горлышка.

Меня это не смущало. Ветер, что рвался в разные стороны вдруг успокоился, и я почувствовала, что самое время высыпать прах.

– Прощай, Александр. Ты был мне другом, – сказала я, чувствуя, что на глаза наворачиваются горькие слезы. Я перевернула урну с прахом, позволяя ему осыпаться в озеро.

В том, с какой легкостью осыпалось в воду то, что некогда было Александром, человеком из плоти и крови, человеком, связанным условностями этого мира, присутствовала необыкновенная свобода. Дэниел перевернул бутылку с вином над водой, выливая ее содержимое вниз. Он начал читать что-то по английски. Довольно скоро я смекнула, что он цитирует Шильонского узника Байрона. Эта поэма как нельзя лучше подходила ситуации.

Дэниел передал мне вторую бутылку и я сделала щедрый глоток вкусного, белого вина. При пустом желудке, пьянела я быстро. Возможно потому и сказала с грустью глядя вниз:

– Вот и все. Александр похоронен, протоколы так и не найдены. Бессмысленно.

Я передала бутылку Дэниелу. Тот тоже сделал глоток.

– Смысл всегда есть. – сказал он мне.

Мы постояли наверху еще какое-то время, пока я окончательно не замерзла. Затем вернулись к машине, не забыв еще раз поблагодарить всех встреченных по дороге смотрителей замка. С одним из них, седым стариком с короткой щегольской бородкой у нас завязался короткий диалог:

– Спасибо вам еще раз. – Дэниел пожал ему руку и незаметно вложил в нее крупную купюру. Он специально делал это уже после того, как мы закончили с прахом, чтобы его действия не выглядели как взятка.

– Что вы, мы рады, что смогли как-то помочь. – Старик лучезарно улыбнулся, и убрал деньги в карман рабочей формы. Он был не против немного подзаработать.

– Мой друг всегда мечтал посетить это место при жизни, рада, что смогла развеять его прах именно здесь.

– Этот замок одно из самых красивых мест во всей Швейцарии, вы сделали правильный выбор. Думаю, ваш друг обретет здесь покой.

Я кивнула, на душе стало на удивление спокойно и светло. Не знаю что на меня нашло, но я коротко обняла старика. Тот расчувствовался и сказал:

– Побольше бы таких посетителей как вы. Нас редко замечают на фоне этого здания, а ведь мы не безликие тени или призраки, мы люди.

По какой-то причине его слова врезались мне в память.

Дэниел сделал один короткий звонок перед тем, как тронуться в путь, и когда мы вернулись в гостиницу, на открытой террасе перед домом нас ждали теплые пледы и сытный ужин, состоящий из свежего хлеба с хрустящей корочкой, все еще не до конца остывшего, местных сыров, разнообразных мясных нарезок, оливок и, конечно, вина. Мама учила меня не кусочничать, но разве можно устоять при виде такой вкусноты? Я набросилась на еду как волк, Дэниел же смотрел на горящие вдали городские огни, и потрясающий алый закат. Пламя свечи колыхалось от легкого, но прохладного ветерка, а я мысленно поблагодарила хозяев дома за плед. Те все так же оставались невидимы, словно сказочные эльфы, появляясь по воле Дэниела и также исчезающие.

– Спасибо, – сказала я. – Это потрясающий вечер.

Дэниел улыбнулся, удовлетворенный от комплимента. Давно заметила, что мужчины любят слова признательности даже больше чем мы, женщины. Мой отец за мамину похвалу вообще готов горы свернуть.

– Он не закончился, – голубые глаза сверкали в свете свечи. Этот типично мужской взгляд было легко узнать, взгляд, в котором читалось предположение, как я выгляжу без одежды. По крайней мере Дэниел был откровенен в своих планах в отношении меня. Он изначально смотрел на меня как на женщину, не как на историка или коллегу. Темнело, а вместе с тем, россыпь огней на берегах озера казалась все ярче.

– Конечно, не закончился, – сказала я: – Смотрите, сколько еды нам предстоит съесть и вина выпить.

– Я думаю, мы достаточно знаем друг друга, чтобы перейти на ты. – Дэниел играючи намазал паштет на хлеб, положил сверху оливку и откусил кусочек. Я согласилась:

– Думаю, да.

– Ты живешь в Москве?

– Да, гордый обладатель собственной квартиры. – я рассмеялась – Правда в прошлом году чуть не продала ее и не переехала в Петербург.

– Почему туда?

– Так получилось.

Я поспешно сменила тему:

– Мне не дает покоя одна мысль.

Дэниел подсел ко мне ближе, спросил:

– Какая?

– О протоколах и убийстве профессора. Я чувствую, что все это время мы что-то упускаем.

– Все наши подозреваемые такие яркие личности, что не заметить их практически невозможно. Но мы разгадаем эту загадку.

– За загадки! – провозгласила я тост.

– За загадки…

Дэниел сделал глоток вина, я тоже, чувствуя, что пора завязывать., потому что уже и сама начинала смотреть на мужчину с неприличной внимательностью. Все-таки живой человек, не монахиня. А напротив сидит живая провокация с самыми красивыми глазами, которые я в жизни видела. Дэниел воспринял мой задумчивый взгляд как сигнал, наклонился ко мне в бесспорном желании поцеловать. А затем его взгляд вдруг скользнул ниже, мужчина остановился не преодолев несколько десятков сантиметров, что разделяли нас. Я было обиделась, не настолько у меня впечатляющее декольте, чтобы сейчас его рассматривать, когда мужчина спросил ледяным тоном:

– Откуда у вас этот камень?

– Да так, знакомый подарил – поспешно ответила я, убирая украшения в вырез платья.

– Какой знакомый? – Мужчина отстранялся от меня с недоверчивым выражением лица.

– Это допрос?

– Это допрос.

Понимая, что для Дэниела почему-то очень важно происхождение на моей шее этого изумруда, я рассказала про Ивана:

– Мы обычно завтракаем вместе. Он командировочный, как и я. А камень не прошел оценки качества, вот он его мне и подарил.

– Как мило с его стороны. – Мужчина встал с места. Выдавил из себя улыбку, не имеющую ничего общего с той, которая была на его лице пять минут назад.

– Доброй ночи, Дина.

– Спокойной ночи. – сказала я, не понимая, как простой камень мог стать причиной подобного изменения настроения моего напарника. Или Дэниел ревнив как черт, в чем я сомневаюсь, или он каким-то образом знает Ивана и его изумрудный бизнес. Решив, что на сегодня мне хватит потрясений и загадок, я отправилась в свою комнату.

Там я с упоением строчила отчет Ромашковой, рассказывая ей о произошедшем во всех подробностях. Женщина как и раньше, ответила на письмо мгновенно и я пол ночи жаловалась ей на свою несчастную личную жизнь, на Дэниела, который мне очень нравится, рассказала ей про свой страх одиночества, упуская момент в который мой отчет о проделанной работе превратился в нытье дамочки на сеансе у психолога. К чести Ромашковой, она и вела себя как психолог, максимально корректно выпытывая из моего пьяного сознания детали дела и причин моих душевных терзаний.

Прежде чем вырубиться на кровати я пообещала себе, что завяжу с вином и загадочными мужчинами, и от одного и от другого один только вред.

Протокол дела Анны Гельди. Десятый акт.

Третий день допроса Анны Гельди под пытками.

Ведьма продолжает упорствовать в своей лжи.

– Насылала ли ты, Анна Гельди, порчу на ребенка Йоханнеса Чуди?

– Нет, не насылала.

– Вредила ли ты каким-либо способом обвинителю и его семье?

– Нет.

– Заключала ли ты сделку с дьяволом?

– Нет

– Отрекалась ли ты от Бога нашего во славу Сатаны?

– Нет. Вы все сгорите в аду!

Дьявол не оставляет обвиняемую, наделяя ее своей злой силой. На четвертый и пятый день приказано продолжить пытки над Анной Гельди. Обвиняемую надлежит омыть святой водой, чтобы изгнать из нее дьявольские силы. Подобное упорство описано в книгах по инквизиции и приказано использовать иные методы пытки. Однако в просвещенный восемнадцатый век судья отказывается от них, беря за то ответственность на себя.

Протокол дела Анны Гельди. Десятый акт.

Третий день допроса Анны Гельди под пытками.

Ведьма продолжает упорствовать в своей лжи.

– Насылала ли ты, Анна Гельди, порчу на ребенка Йоханнеса Чуди?

– Нет, не насылала.

– Вредила ли ты каким-либо способом обвинителю и его семье?

– Нет.

– Заключала ли ты сделку с дьяволом?

– Нет

– Отрекалась ли ты от Бога нашего во славу Сатаны?

– Нет. Вы все сгорите в аду!

Дьявол не оставляет обвиняемую, наделяя ее своей злой силой. На четвертый и пятый день приказано продолжить пытки над Анной Гельди. Обвиняемую надлежит омыть святой водой, чтобы изгнать из нее дьявольские силы. Подобное упорство описано в книгах по инквизиции и приказано использовать иные методы пытки. Однако в просвещенный восемнадцатый век судья отказывается от них, беря за то ответственность на себя.

Глава 11 Лучшие идеи приходят в голову в душе.

Я проснулась от того, что дико хотела пить. Жажда моментально сменилась чувством стыда, когда я вспомнила о бесконечной череде сообщений Ромашковой. Я отправилась в душ, в надежде что вода поможет мне придти в себя. Душевая изнутри оказалась выложена натуральным камнем, так что, если приложить фантазию, можно было запросто представить, что стоишь где-нибудь под водопадом.

Моя командировка медленно подходила к концу, работу я выполнила, вчера писательница заверила меня, что у нее накопилось достаточно материала для книги. Однако в душе оставалось гаденькое ощущение незавершенности от того, что протоколы так и не были найдены. Мы с Дэниелом проверили всех подозреваемых, мы встретились со всеми, кто был на лекции и мог убить профессора. Как он и говорил, личности яркие, пройти мимо которых невозможно. Дьявольская троица, чопорная британская пара, Максим и его красивая, стареющая жена, Марк… Своего конкурента Дэниел проверил без меня, но и ежику было понятно, что Марк бы не стал никого убивать. Где же мы все-таки ошиблись? И как профессор, знающий, что у него остеопороз запущенной стадии, мог так неудачно свалиться с лестницы? Как Александр мог напороться на нож в Моллисе, сонном городке в Швейцарии, где, не закрывали двери, где можно было оставить сумку без присмотра и знать, что она никуда не пропадет, и где преступления были редкостью.

Я сменила напор воды, чтобы он обрушивался на мою голову с силой и продолжила размышлять, как на Александра находило вдохновление в туалете, так на меня оно снисходило в горячем душе.

Мы абсолютно точно проверили всех тех, кто присутствовал на лекции. Вдруг, с необыкновенной ясностью я осознала, что не всех: «а ведь мы не безликие тени или призраки, мы люди». Вспомнились вдруг слова старика, что присматривал за территорией замка. Не всех.

Одного человека мы воспринимали в роли призрака, приложения к музейным экспонатам и даже не подумали о том, что этот человек является самостоятельной личностью. Забавно, но я даже не могла вспомнить лицо смотрительницы музея, женщина явно за пятьдесят, ухоженная, но ничего примечательного. Конечно, она меркла на фоне всей яркий персонажей, с которыми нам довелось встретиться. Но зацепка есть! Память услужливо предоставила воспоминание о словах Юдит о том, что когда Морена хотела встретиться с профессором и поговорить с ним о призраках, к ним присоединился еще один человек: и эта была смотрительница музей. Блинский блин!

Я закуталась в полотенце, понимая, что не смогу молчать и побежала в дверям комнаты Дэниела. На настойчивый стук он ответил спустя минуту, всклокоченный и небритый он открыл дверь, осмотрел меня снизу вверх, улыбнулся и проговорил:

– Не могу сказать, что сюрприз неприятный, но как-то неожиданно.

Я запоздало сообразила, что стоило одеться, прежде чем вваливаться в комнату к «напарнику». Живой все-таки мужик, не каменный.

– У меня, кажется, есть зацепка по делу – воскликнула я, настраивая его на рабочий лад. Внутрення борьба в Дэниеле, которую вела его мужская часть с деловой была одержана внутренним бизнесменом. Он отступил в сторону, проснулся на глазах:

– Проходи.

– Мы должны вернуться в Моллис и найти смотрительницу музея. Она была последней, кто видел профессора перед смертью.

– Откуда ты это знаешь?

Я поспешно пересказала разговор с «ведьмами». Не отвлекись я тогда на потустороннюю чушь, что мне сказала напоследок Морена, не упустила бы столь важного ключа к разгадке.

– Если честно, я даже не собрал досье на эту женщину. Знаю только, что она работает в музее более десяти лет. – Дэниел еще раз посмотрел на меня, размышляя над чем-то, а потом спросил: – Выезжаем?

– Буду готова через пятнадцать минут.

Прежде чем выйти из его комнаты, я вдруг вспомнила вчерашний разговор:

– Дэниел, ты спрашивал меня о кулоне. – Я коснулась камня, который переливался из-за попавших на него капель воды.

Вольф изобразил удивленную улыбку, пожал плечами.

– Не помню. Мы вчера перебрали немножко.

Я вышла из комнаты, понимая, что Вольф мне лжет. Это было очевидно. Как только мы встретимся с этой женщиной, как только подтвердим или опровергнем догадку о том, что она может быть причастна к пропаже протоколов и смерти Александра и профессора, я позвоню своему новому знакомому и поговорю с ним об изумрудах и Дэниеле Вольфе.

* * *

Дэниел позвонил в музей, однако там нам не смогли дать внятной информации о том, где проживала Анна Гурд, так звали смотрительницу. Эта женщина и вправду была призраком. Ее начальство изрядно удивилось, когда Вольф начал задавать вопросы о женщине, прикинувшись журналистом. Анна исправно ходила на работу, никогда не опаздывала и не болела, судя по всему была одинока. Она не заводила друзей и держалась отстраненно от коллег. Между строк читалось, что начальство считает ее сумасшедшей кошатницей. На следующий день после смерти профессора, Анна попросила выходной, что было воспринято нормально, все-так шок от вынужденного созерцания чьей-либо смерти, дело вполне обыденное.

Все время разговора я ехала рядом и глубокомысленно молчала. Велика вероятность того, что мое внезапное озарение снова заведет нас в тупик. Но я ничего не могла с собой поделать, буквально кожей чувствуя, что эта догадка верна.

Мы приехали в Моллис, слишком поздно, чтобы застать кого-либо из персонала музея. Симпатичная, полная женщина закрывала входные двери. К ней и обратился Дэниел:

– Мы расследуем обстоятельства смерти профессора Матиаса, последней, кто его видел в живых была ваша коллега Анна.

– Ох… – женщина явно была поражена, – Я и понятия не имела, что эта смерть считается насильственной. Анна уже уехала домой.

Женщина сильно побледнела, она относилась к типажу людей, которые легко выходили из душевного равновесия. Я бы на ее месте уже поинтересовалась, по какому праву Дэниел задает подобные вопросы, она же не подумала узнать что-либо о двух незнакомцах, пришедших в музей, незнакомцах, которые даже не носили форму.

– Не могли бы вы назвать ее адрес? – слова Вольфа звучали изумительно вежливо, но в то же время каждый его жест заставлял поверить, что он представитель полицейского управления. Я со своим сильным акцентом сразу бы разбила эту иллюзию, а потому молчала. Женщина, которая заведовала бухгалтерией, тут же вернулась в музей и без лишних вопросов записала для нас адрес Анны Гурд. Ее пухлые маленькие руки двигались быстро, во взгляде голубых глаз сквозило беспокойство:

– Я думаю Анна ответит на ваши вопросы. Она прекрасный и внимательный сотрудник.

Это были примерно те же слова, которыми охарактеризовал Анну заведующий музеем. Больше он о ней ничего не знал. Дэниел поблагодарил женщину, по полной используя свое обаяние, и проворно убрал бумажку с адресом в карман брюк. Та опомнилась от шока и хотела было задать нам несколько вопросов, но Вольф сказал, что мы чрезвычайно опаздываем, а потому желаем ей хорошего дня.

Адрес отсылал нас к какой-то деревеньке в горах, в получасе езды от Моллиса. У меня от волнения ладони вспотели. Мужчина рядом выглядел невозмутимым. Эдакая овчарка на задании, однако я знала, что это не овчарка, а скорее хитрый лис. Уже наверняка прикидывает, как обойти налоги при продаже протоколов. Деревня, в которой мы оказались, по-настоящему поразила меня. Главным образом потому, что в ней было множество заброшенных домов. А те, в которых жили люди, скорее всего принадлежали старикам.

– Молодежь переезжает в города. Это повсеместное явление во всем мире, – ответил Дэниел на не заданный вопрос. Он уже начинал порядком меня пугать этим умением читать мои мысли.

– Но до Моллиса ехать всего пол часа! – удивленно воскликнула я. Тоже мне расстояние. У нас из регионов люди до Москвы по четыре часа порой на работу едут и никто не жалуется.

– А до любого крупного города больше двух. Плюс здесь не ходят поезда. Так что в подобных деревнях остаются жить только фермеры, привязанные к своей земле, и по-настоящему нелюдимые персонажи.

– Подходящее место для сумасшедшей убийцы? – спросила я, оглядывая чистенькие, но старые дома и улицы, на которых не было ни души. Вольф кивнул. Он смотрел вдаль, на место нашего назначения и все сильнее хмурился.

– Черт возьми, только не это … – тихо выругался он. Поняв именно, куда он смотрит, я тоже готова была разразиться ругательствами.

Мы припарковались около огромного мертвого дома. Мне еще не приходилось видеть заброшенных домов в Швейцарии. Как и любые подобные места, это нагоняло на меня тоску. Слепые, забитые окна, не ухоженные узловатые вишни и высокая трава, окружающая требующий ремонта дом.

– Ее адрес явно устарел. – Буркнула я, но все равно выбралась из машины. – Как думаешь, если мы проберемся внутрь, это будет расценено как преступление?

Мужчина хитро улыбнулся:

– Я абсолютно уверен в том, что дом находится на продаже. А мы можем быть потенциальными покупателями.

Я понимала, куда он клонил. Даже если нас поймают, мы можем прикинуться желающими купить эту развалюху. По-другому этот двухэтажный дом было не назвать. Он еще хранил в себе свидетельство былой зажиточности владельцев, взять хотя-бы пышные кусты роз, обвивающих его стены в голодных объятьях или каменную кладку невысокого забора, через который мы легко перешагнули.

– Так что, почему бы нам не осмотреть это место? Если в доме остались личные вещи, мы хотя-бы можем удостовериться, что в нем жила наша подозреваемая.

Вольф кивнул. Не знаю, по какой причине он проявил интерес к моей затее со взломом и проникновением, я же хотела посмотреть, что за человек эта Анна Гурд, если она и правда там проживала. Жилище многое может сказать о своем владельце. О образе его мыслей, о любимых вещах, даже о психическом состоянии здоровья. «Бойся тех, у кого в шкафу идеальный порядок»: всегда говорила моя бабушка, она имела в виду, что патологические чистюли обладают сложным характером, и была в чем-то права. Вот Дэниел, например, застарелый холостяк, редкий чистоплюй и не самый приятный персонаж на свете. Однако исходя из своего скромного жизненного опыта, я могла утверждать и обратное «Опасайся тех, у кого в доме разруха. У них и в голове бардак». Человек, который не может держать свое жилище в чистоте, не способен контролировать свою жизнь.