Текст книги "Иномир и Мила (СИ)"

Автор книги: Лана Широкова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 11 страниц)

Глава 7

Шли пешком и вправду очень медленно. Белогрив с трудом переступал ногами, и Мила думала, что ему бы хорошо отдохнуть. Но Иномир все еще опасался оставаться долго на одном месте. И уже несколько дней почти без отдыха они двигались вперед по безлюдной дороге, окруженной лесом. Даже деревень никаких по пути не встречалось, где они могли бы пополнить припасов. А сейчас над головой висело пасмурное небо, вот-вот должен был начаться дождь, и настроение стало совсем тоскливым. Иномир держался впереди с полупустой котомкой, а она плелась сзади, придерживая Белогрива за поводья.

– Есть хочется, – пробормотала она, потрогав урчащий живот, и с горечью вспомнила, что последний кусок хлеба они доели еще с утра.

Мила встала, тяжело вздохнула и увидела, как на дороге показалась телега. Внутри все натянулось от волнения, но Иномир выглядел спокойным. Хотя она уже давно поняла, что тот хорошо владел мечом и бояться рядом с ним особо нечего, тем более днем. Вскоре телега подъехала, ее тащила серенькая кобыла, которой управлял заросший мужчина с фетровой шапкой на голове и большим хлыстом в руках. Мила с Белогривом остались в стороне, а Иномир его окликнул и между ними завязался разговор.

– Делать там сейчас нечего, – ответил мужик. – Кухарка от них сбежала, так теперь такие помои наливают, что лучше дорожный одуванчик жевать, чем жилки из зубов выковыривать.

– Мы не привередливые, – улыбнулся Иномир. – Ладно, спасибо на добром слове.

– Как хотите, но вам мой совет: подумайте еще раз, прежде чем туда нос совать. Забытая харчевня, как ее в народе называют, вскоре и вправду станет совсем забытой.

Мужик лениво дернул поводья, и его кобыла вновь не спеша пошла по дороге. И когда стук колес стих, Мила подошла к Иномиру.

– Это про что он такое говорил? – спросила она.

– До перекрестка дойдем – увидишь.

Совсем скоро лес немного расступился, дорога уперлась в широкий тракт, где и показались маленькие ветхие постройки. Мила удивилась, насколько все здесь выглядело удручающе: немытые кони, такие же немытые хозяева, вытоптанная земля и неприятные взгляды, от которых хотелось держаться еще ближе к Иномиру.

– Может, не пойдем? – Она встала на месте и вцепилась в его руку. – Давай дальше в путь двинемся.

– А что ты есть собралась? – Он подбросил котомку. – Здесь одни вещи остались. Припасов-то больше нету, я не рассчитывал на еще один рот.

– Может, ты какую-нибудь дичь поймаешь? – не отставала от него Мила.

– И чем же я буду ее ловить? Мечом птиц бить? Если ты заметила, лука у меня нет. И вообще, с чего вдруг такой испуг?

– Это же придорожная харчевня. – Мила опустила взгляд.

– Там ничего страшного нет, – усмехнулся Иномир, – просто тарелку супа нальют. Тем более народу, как ты слышала, немного. Поедим и отправимся дальше. Как видишь, – он махнул в сторону леса, где уже почти совсем не было темных деревьев: все больше шумела береза и серебрилась ольха на фоне пасмурного неба, – Черный ельник здесь кончается. Как уйдем, так и переживать больше не о чем будет.

Миле ничего не оставалось делать, как согласиться и войти в низкую дверь, которая вела в одну из построек. Поначалу она мало что смогла разглядеть, но, когда глаза привыкли к полумраку, ничего страшного и вправду в харчевне не оказалось. Небольшой темный зал, запах вареного мяса и пустые грубые столы с неярко тлеющими лучинами в кованых подставках. Иномир сел за один, а она устроилась на лавке рядом. Вдруг из кухни послышалась страшная ругань, и совсем скоро в зал выскочил низенький худощавый мужчина. Его седые волосы топорщились в разные стороны, одежда была заляпана жирными пятнами, а взволнованный взгляд обращен к новым гостям.

– О, Иномир, – затараторил он, подходя к ним. – Как же быстро вы вернулись. Не по душе вам родные края оказались? Ничего страшного, ведь сейчас вы отведаете без какого-либо преувеличения лучшую кухню во всей округе. Я это вам как хозяин харчевни говорю. Правда один только бульон остался, но обещаю: он вам понравится.

– Кузьма, а куда же твоя кухарка делась? – спросил Иномир. – Как обидел, если все уже на дороге про это сплетничают?

– Обидел? – он схватился за грудь. – Да как я мог кого-то обидеть? Да это она меня обидела. Столько лет вместе были, что ни скажешь – все делала. А в один день встала у печки, полотенце через плечо перебросила да и спросила меня, что я хочу делать дальше. А я что хочу? А я хочу, чтобы это место не хуже, чем в Вышгороде было, как их знаменитый постоялый двор. Хочу маленькие спаленки для гостей и красивые конюшни для их лошадей. А она меня продолжает пытать. Я ей все уже планы свои рассказал, а она от злости краснеет. Как кинула в меня это полотенце, разревелась да давай кричать, что столько лет на меня потратила. А я ей: мол, за каждый год тебе уплачено. Влепила мне тогда она пощечину знатную, сказала, что знать меня не хочет, собрала вещи и уехала в свою деревню.

– Ну даешь, – громко рассмеялся Иномир.

– А сердце-то мое болит, – продолжал Кузьма, – скучает. Но коли ей мои планы не понравились, то о чем тут речь может быть? Ничего я человек гордый, справлюсь. – Он замолчал, тяжело вздохнул и с любопытством посмотрел на Милу. – А что за спутница у тебя такая? Разве ты не один всегда ходишь?

– Да так, – отмахнулся Иномир, – в Вышгород сопровождаю.

Кузьма закивал, начал уже что-то говорить, как вдруг на кухне раздался оглушающий треск глиняной посуды.

– Я сейчас этому Всеше шею сломаю, – сквозь зубы проговорил он, побелев от злости, и метнулся на кухню.

– Тебя, что ли, все на свете знают? – Мила подняла бровь.

– За всех на свете не ручаюсь, но в таких вот местах останавливаюсь довольно часто.

Мила уже хотела задать ему кучу вопросов, как вдруг живот так громко заурчал, что пришлось стыдливо закрыть его рукой. И так вовремя в зале появился невысокий мальчишка-помощник Всеша со светлыми короткими волосами и с подносом в руках. Он важно подошел к ним, поставил на стол керамические кривые тарелки и пожелал приятного аппетита. Но когда Мила взглянула на чашу с мутным серым супом, есть как-то быстро перехотелось. А Иномир как ни в чем не бывало взял ложку и принялся за еду. Она с недоверием на него посмотрела, но все же решила осторожно черпануть суп.

– Какой ужас, – поморщилась она, перекусывая склизкую жилку, – как же невкусно и пресно.

– Запей пивом – лучше будет. – Он пододвинул к ней кружку.

– Я не пью, – ответила она и начала ковыряться в супе. – Нет, я точно это не буду.

– Давай ешь и пойдем. – Иномир громко захлебнул супа. Мила покачала головой, посмотрела в сторону кухни, откуда продолжала раздаваться ругань Кузьмы.

– Нет, я так не могу. – Она решительно встала, вышла из-за стола и направилась в сторону кухни. Заглянула в дверной проем, и ее чуть обморок не хватил.

Грязные котлы и горшки, липкие столы, черная печка, разбитая глиняная посуда и брызжущий во все стороны кипящий суп. Всеша бегал от стола к печке, а Кузьма пытался все это дело вытереть затухшей тряпкой.

– А ну, разойдитесь, – произнесла она, закатывая рукава.

Всеше сказала все отмывать, а у Кузьмы спросила, где у кухарки лежали разные листья и травы. В большом берестяном коробе она отыскала все, что могло помочь спасти пресный суп. И пока бульон доваривался, на всю харчевню разнося ароматный запах, занялась тем, что рубила мясо на мелкие кусочки. И так увлеклась процессом, что не заметила, с каким молчаливым интересом смотрит на нее Иномир, стоя в дверном проеме.

– Милослава, все уже слюни пускают от запахов, – сказал он. – Я же напоминаю, что нам пора уходить. Скоро наступит вечер.

– Да мне совсем чуть-чуть осталось. – Она посмотрела на него, сдувая пряди волос с лица.

Но попробовав суп, подумала, что неплохо было бы пожарить к нему хлеб. Нарезанный ломоть отправился ближе к огню, а Миле захотелось приготовить еще что-нибудь. Подумала о пироге, но сердце неприятно кольнуло, и она решила сварить кашу. Отыскала крупу на верхних полках и старый мед, залила все водой и поставила в печку.

– Как же вкусно будет, – вздохнула она, утирая пот со лба.

– Ну, спутница Иномира, – покачал головой Кузьма, – повезло ему с тобой.

Всеша разлил все по большим горшкам, а Мила отдельно на поднос поставила для Иномира глубокие тарелки с кашей и супом, а хлеб положила рядом. И когда вышла в зал, увидела, что почти все столы были заняты. Мила даже от удивления остановилась, оглядела всех, но поднос до того тяжелый был, что пришлось скорее опустить его перед Иномиром. Сама села напротив него, руки под щеки поставила и стала ждать, что же он скажет, попробовав первую ложку.

– Ну как? – с нетерпением спросила она.

Иномир немного помолчал, покачал головой, Мила уже хотела расстроиться, как он посмотрел на нее и широко улыбнулся.

– Неплохо. Очень даже неплохо. В жизни такой вкусный суп не ел.

Кузьма довольно закивал и вместе с Всешей стал разливать суп всем остальным под громкие разговоры. А Мила стала кормить Иномира.

– Ты вот хлебушек возьми, – протянула ему жареный ломоть и снова продолжила на него смотреть. И такая радость накрыла оттого, с каким удовольствием он клал себе ложку в рот, что она даже про свой голод позабыла. – А теперь кашу. – Она забрала пустую тарелку и поставила перед ним новую.

– Ну, Милослава, не ожидал. – Он кинул в рот последние крошки хлеба. – Оказывается, ты не только травить умеешь, но и готовишь совсем недурно. Я бы даже сказал, что очень недурно.

Похвалу от братьев она получала часто. А вот от чужого человека, тем более от Иномира такие слова было в разы приятнее услышать. Она отвела смущенный взгляд и попросила Всешу налить еще одну тарелку для себя, не забывая подзывать его для добавки. Вскоре они так наелись, что пошевелиться не могли. Иномир соломкой ковырялся в зубах, а Мила, сложив руки на сытом животе, то и дело вздыхала.

– Такой обед надо запить чем-то лучше, чем прогорклым пивом, – произнес Иномир. – Кузьма! Неси медовухи, и не ври мне, что у тебя ее нет.

Кузьма ходил уж очень довольный, собирал монеты со столов, принимал похвалы за кухню и все повторял название трав, которые Мила добавляла в суп. И без каких-либо споров принес две кружки за их стол. Мила отказалась, и Иномиру пришлось выпить за нее. Так они и просидели друг напротив друга и не заметили, как быстро пролетело время. Она спохватилась первая, когда дверь за одним из посетителей закрылась и в щелке успело мелькнуть потемневшее небо.

– Иномир, мы же хотели идти в дорогу, – спохватилась Мила.

– Я уже никуда не пойду, – вздохнул Иномир и сложил руки на груди.

Мила привстала и пригляделась к нему – тот немного косил глаза, а его щеки были зарумянены.

– Да ты напился, – нахмурилась она. – Иномир, а как же Черный ельник?

– Пусть стоит, ничего от одной ночи не случится. Незачем меня было харчами своими баловать, – ответил он и окликнул Кузьму, так громко, что у нее уши заложило: – Эй! На ночь остаемся, накрой нам в одном из сараев.

– Сарае? – переспросила она. – Каком еще сарае? Я не буду спать с тобой ни в каком сарае!

Капал мелкий дождь, на улице совсем стемнело, и никого в округе не было. А Мила уже ошарашенно смотрела на открытые двери низенького, почти развалившегося строения и качала головой. Все поверить не могла, что перед ней лежало застеленное холщовыми простынями сено слабо освещенное лучиной, вставленной между досок. Огар падал в ведро с водой, и вся эта затея ей все больше не нравилась.

– Может быть, еще не поздно уйти? – Она с надеждой посмотрела на Иномира. – Я не могу ночевать рядом с мужчиной.

– Мы же уже столько раз спали у одного костра. – Он поднял бровь. – Эта ночь чем-то отличается?

– Как чем? – возмутилась Мила. – Над нами же крыша, а значит, считай, что дом. И уж не знаю как тут, а у нас от такого позора мне в жизни будет не отмыться.

– Ну даешь. – Иномир покачал головой, вошел в амбар, прилег и закинул руки под голову. А она продолжила ошарашено на него смотреть. – Милослава, если тебе так легче будет, то сарай – это совсем не дом, а, скорее, уличная пристройка. – Иномир посмотрел на нее исподлобья. – Так что от открытого неба почти ничем не отличается. Посмотри: здесь нет ни лавок, ни кроватей. К стенке разворачивайся и спи, но если тебе, конечно, так стыдно, иди к Белогриву. Мне лучше будет, – он широко развалился, – хоть отдохну от общества, которого в последнее время многовато стало.

– А может, мы вдвоем там заночуем? – предложила Мила. – Одной мне там страшно будет, а с тобой намного спокойнее.

– Какая же ты смешная. – Иномир покачал головой. – Предлагаешь мне поменять такое мягкое сухое сено на твердую мокрую землю? Нет, спасибо, я еще со своей головой дружу.

– А что, и вправду мягкое? – Мила вытянула шею и осмотрела сарай еще раз: на стенах между досками чернели щели, пол заменяла голая земля, а крыша местами протекала. – Все же ты прав, это не дом. Наверное, я все же могу здесь переночевать с тобой. – Она осторожно перешагнула ноги Иномира, присела подальше, потрогала сено и громко удивилась. – И вправду мягкое.

Ее лицо озарила счастливая улыбка. Мила широко расставила руки, опрокинулась на застеленную простынь, вытянула ноги и, закрыв глаза, от удовольствия промычала.

– Ну а ты не хотела, – прозвучал насмешливый голос Иномира. – Смотри, привыкнешь к хорошей жизни, так и на земле спать больше не захочешь. Только говорю наперед: сено за тобой таскать не буду.

– Больно надо. – Мила снова присела, чтобы снять туфли, но продолжила осторожно разглядывать Иномира.

Он довольно улыбался, качал ногой и смотрел в потолок. И она с тревогой подумала, что если в ее деревне все же узнают, что она провела ночь с мужчиной под одной крышей, то не только ее, но и всех братьев ожидал ужасный позор. Только в тепле было так хорошо, что она, в конце концов, решила, что можно о многом и умолчать. На том успокоилась, вновь прилегла, отвернулась и прикрыла глаза. Но вдруг опять вспомнила, что спала не одна.

До этого она никогда не задумывалась, где и как спал Иномир. А сейчас он находился так близко, что даже шум дождя не заглушал его глубокого дыхания. Сено под ним шумело: он никак не мог улечься. Мила резко развернулась и хотела уже сделать ему замечание, как увидела, что тот внимательно на нее смотрел.

– Я давно хотел у тебя спросить, – начал Иномир. – Расскажи мне о своем доме, мне очень интересно послушать про место, в котором ты живешь. Судя по тому, как ты доверилась людям в моей деревне, могу предположить, что не сильно оно отличается.

– И вправду, не сильно. – Мила вздохнула, сложила руки на груди и стала смотреть на черный потолок. – Но все же отличается: здесь день короче, а ночи намного длиннее. И кажется, что воздух немного другой, тяжелее что ли. – Она задумалась. – Но знаешь, что самое странное?

– Что же?

– Сны какие-то не такие. – Мила взглянула на него и заметила, как он замер. Щеки немного покраснели, она отвернулась и продолжила: – Иногда не понимаю, где сон, а где настоящее. Хотя, быть может, это оттого, что в последнее время я много чего пережила. Может, мне только все это кажется? Как думаешь? Тебе же сны такие не снятся?

– Мне снятся самые обычные сны, Милослава.

– Значит, и вправду придумываю, – вздохнула Мила. – Но ладно, это все мелочи. А если тебе интересно про мой дом и деревню послушать, то, наверное, я ничего интересного тебе не расскажу. Большие дома, зеленые огороды, наглая скотина да бескрайние поля. А вот народ там хороший живет, все дружелюбные и хорошо меня знают.

– Должно быть, у тебя много близких и друзей. – Иномир улыбнулся.

– И вправду много, одни братья чего стоят. – Мила вновь вернула взгляд на потолок. И в сарае повисло долгое молчание, но на удивление приятное. – Знаешь, когда твой человек вернет меня к братьям, я буду так тебе благодарна. Только ты меня не забывай, можешь иногда в гости приезжать. Я тебе тогда и не такой вкусной еды наготовлю. Тебе же и вправду понравилось? – Она снова повернула к нему голову и широко улыбнулась.

– Милослава… – Иномир вдруг растерялся, слегка свел брови, а затем его лицо озарила мягкая улыбка, и он коротко кивнул. – Конечно, я обязательно тебя навещу.

– Ну вот и отлично. – Мила сладко зевнула. – Хороший ты, повезло мне тебя встретить. – Она поерзала на месте, решила, что на другом боку будет удобнее, отвернулась и прикрыла глаза. – Вот бы поскорее увидеть этот Вышгород. Надо же в какое приключение попала, потом обязательно всем расскажу.

– Хороших тебе снов, – тяжело вздохнул он и затушил над ними лучину.

– И тебе, – тихо ответила она, уже засыпая.

Но вдруг сквозь на удивление приятное сновидение она услышала чей-то голос и открыла глаза. Дождь закончился, в дыре под потолком ярко светила луна. Иномир спокойно спал, но вдруг он грозно и громко заговорил:

– Я ни в чем не виноват, – твердо произнес он.

А затем его свела судорога, ноги стали бить пол. Мила подскочила к нему, начала трясти за плечи, но он к ее ужасу стал задыхаться. Тогда она хорошенько размахнулась и влепила ему звонкую пощечину. В следующее мгновение Иномир очнулся, больно схватил ее за локти и угрожающе поднялся.

– Что ты делаешь? – завопила она.

– Милослава? – удивился он и сразу же отпустил ее. – Прости, я не хотел тебе делать больно.

– Тебе снился кошмар, – обиженно произнесла она, потирая локти, и обеспокоенно продолжила: – Ты говорил во сне.

– И что я же сказал?

– Что ты ни в чем не виноват.

– Вот как, – задумчиво протянул он, с усилием встал и начал собираться. – Пойдем, все же нам надо поскорее оставить Черный ельник.

Глава 8

– А искать-то что? – спросил Иномир, стоя по пояс в высокой траве и, щурясь от солнца, смотрел на Милу.

– Розовые цветочки на вьющемся стебельке, – ответила она, рассматривая землю под ногами. – Нет, похоже, он тут не растет, – разочарованно вздохнула она, выпрямилась, потянулась в пояснице и огляделась.

Просторные заливные луга дрожали в полуденном зное. От жары даже не спасали пышные облака, лениво закрывающие солнце. В воздухе стоял сладкий аромат цветов. Дышалось легко и приятно. Над головой порхали белые бабочки, а в ушах стоял стрекот кузнечиков.

– И зачем нам эти цветы? – все не унимался Иномир, показывая на Белогрива, который носился вдалеке от них и выглядел совершенно здоровым. – Посмотри, вон как скачет, запрягай его да иди галопом.

– Да, ему стало лучше, но меня беспокоит, что он почти ничего не ест, – ответила Мила и наклонилась к земле. – Я бы ему еще сизоцвета заварила, но, как знаешь, он закончился. А где он здесь растет, я и не знаю. Чудом было его найти в том лесу, дома-то сизоцвет прямо у моей бани растет. Так что вся надежда на вьюнок.

– Понял, – вздохнул Иномир и ногой стал раздвигать траву. – Погоди, вот, кажется, и нашел.

Мила тут же выпрямилась и за несколько шагов оказалась рядом. Заглянула под его руку и широко улыбнулась.

– Это же совсем не то. Какой же это розовый? – Она забрала цветок и приложила его к волосам Иномира. – Вот, посмотри, точно в цвет твоих кудрей. А они же совсем не розовые, а рыжие, даже медные, скорее. – Мила случайно встретилась с ним взглядом, покраснела и, отдернув ладонь, впихнула ему обратно цветок в руки. – Ну, в общем, совсем не тот, ищи дальше.

– Цветы и цветы, – пробурчал Иномир. – Какая между ними вообще разница?

Мила отошла от него подальше, спряталась в высокой траве и потрогала пылающие щеки.

– Перегрелась, – тряхнула она головой, – я просто перегрелась на солнце.

Прошло больше недели с той ночи, как они покинули Забытую харчевню на перекрестке. Белогриву с каждым днем становилось лучше, но вести их верхом он все еще не мог. Погода стояла хорошая, по дороге часто встречались люди, а красивые пейзажи сменялись один за другим. Черный ельник остался позади, и Иномир больше за него не беспокоился.

Каждый вечер Мила старалась сделать приятный ужин. Заваривала ароматную траву и чистила репу, которую ей положил с собой Кузьма. Отрезала аккуратные ломтики хлеба, размачивала вяленое мясо в горячей воде и красиво раскладывала все по деревянным мискам. Иномир качал головой, говорил, что лишние усилия в дороге не нужны. Но Мила замечала его легкую улыбку, когда копошилась у костра. Только запасы начали подходить к концу, и она беспокоилась, как бы им не помереть по дороге с голоду.

– Жаль репа кончилась, – вздохнула она, внимательно оглядывая траву. – Да и от хлеба одни крошки остались, но вроде как мясо еще осталось. Только с чем его есть? Не будем же пустой водой запивать? Хотя быть может какие-нибудь клубни съедобные поискать…

Но не успела Мила решить, что делать с обедом, как вдруг услышала грозный крик Иномира и с ужасом подумала, что на них вновь напали черные корни. От испуга она подскочила; внутри все задрожало, сердце забилось, а по шее прошелся мороз. Со всех ног она побежала на крик и увидела, как Иномир затаптывал что-то в траву. Только приглядевшись, Мила не заметила никаких корней.

– Что ты делаешь? – выдохнула она.

– Земляные осы, – быстро ответил он и еще сильнее забил по траве сапогом.

– Земляные? – удивилась Мила. – Так зачем же ты их бьешь? – возмутилась она, но было уже поздно. Послышалось страшное жужжание. Иномир убрал ногу, и от земли отделилось темное облако – это был целый рой ос.

– Бежим! – Он схватил ее за руку и потянул за собой.

Осы жужжали над самой головой, Мила отмахивалась и старалась поспевать за Иномиром. Только ноги так и путались, несколько раз она чуть не упала, но он не отпускал ее ладони, даже когда рой начал терять к ним интерес.

– Остановись! Я сейчас упаду, – задыхаясь, просила Мила, но он ее не слушал.

– Ненавижу проклятых ос! – выругался Иномир, продолжая нестись вперед, хотя жужжание уже стихло.

Выбежали они на пологий берег небольшой реки. Иномир быстро сбросил сапоги и потянул ее за собой. Она только и успела задержать дыхание, как оказалась с головой в прохладной воде.

– Ну даешь, – произнесла она, когда вынырнула и увидела мокрую голову Иномира. – Кто же улей бьет ногой?

– Ненавижу ос, – уже спокойнее повторил он. – Это все из-за твоих цветочков. Говорю же, Белогриву и без них хорошо.

– Значит, страшный лес с ползучими корнями тебе нипочем. Мечом их режешь, тени прогоняешь, а ос боишься? Вот же богатырь славный. – Она звонко рассмеялась, отчего он обиженно отвернулся, лег на спину, широко расставив руки, и стал покачиваться на воде.

Холод больше не чувствовался, наоборот – после летнего зноя телу стало свежо и приятно. Ее взгляд еще раз упал на Иномира, тот все также мирно плавал лицом к солнцу. Ее губы тронула хитрая улыбка, она вдруг вспомнила, как баловалась с подругой на речке. И сейчас тихо нырнула, подплыла к нему и резко всплыла. Навалилась всем весом ему на живот и окунула иномира. Поддержала его немного под водой, а затем резко отпустила и со всей силы поплыла к берегу.

– Ну, Милослава! – грозно произнес он, отфыркиваясь. – Сейчас я тебе покажу!

Иномир поплыл за ней, только ей так смешно стало, что вода начала заливаться в рот. Подавившись, Мила почти ему попалась. Но, к счастью, ноги почувствовали твердое дно. И она скорее зашагала к берегу, с трудом пробиваясь через толщу воды. Только почти добравшись, все же споткнулась и упала в мокрый песок. А когда приподнялась и обернулась, увидела над собой Иномира и его взгляд, искрящийся неподдельной радостью.

– Получай! – громко крикнул он и поднял взмахом тучу брызг.

Мила прикрылась одной рукой, а другой тоже шлепнула по воде в ответ. Задорный хохот заполнил на всю округу, и, пока Белогрив обеспокоенно не прискакал к ним и не начал недовольно фыркать и суетиться, из реки они не вылезли.

– Да мы просто купались, – сказал Иномир, хлопая его по загривку, – никто никого не обижал.

– Прости, Белогрив, не нашли мы ничего для тебя, – произнесла Мила, отжимая косу.

Конь еще недолго пофыркал и развалился в стороне. Иномир снял с него мешки и лег на белый песок, а она сняла туфли и поставила их на солнце.

– Конечно, сапоги свои успел скинуть, – пробурчала Мила, полезла в мешок за едой. Как она и думала, от хлеба остались одни крошки. Зато там был последний тонкий кусок сушеного мяса. – Иномир, у нас на ужин ничего не осталось… – Но тот молчал: развалился на траве и даже глаза закрыл от летнего зноя. – Неужели успел уснуть? – Мила придвинулась поближе и потрясла его за плечи. – Иномир! На ужин ничего не осталось.

– М? – Он открыл один глаз, увидел в ее руках мясо, выхватил его и сунул себе в рот.

– Что ты делаешь? – громко возмутилась Мила. – Это же были наши последние запасы. – Но он лишь закинул ногу на ногу и продолжил жевать мясо. – Ты невыносим. А мне что есть? – Она осела и грустно вздохнула. Посмотрела на речку в мерцающих лучах солнца, и грудь от тоски сдавило. Это место так ей напомнило родную Серебрянку.

– Не переживай, я эту дорогу хорошо знаю. Вон, видишь берег, по нему пойдем и скоро будем в Вышгороде, а там и еда будет. – Он разжал ладонь и протянул ей остатки мяса. – Прости, не знал, что последнее.

Мила выхватила кусочек, недовольно его дожевала, хлопнула по коленям, встала и начала собираться. Растолкала Белогрива, который явно собирался последовать примеру своего хозяина и задремать, и обратилась к Иномиру:

– Нечего валяться. – Она впихнула ноги в мокрые туфли. – Надо поскорее добраться до твоего хваленого Вышгорода. Я есть хочу и домой.

Поднявшись, она ухватила Белогрива за поводья и, не обращая внимания на то, как неприятно зашлепало в обуви, зашагала по берегу реки.

– Мы же не обсохли до конца! – крикнул ей вслед Иномир.

– По дороге обсохнем, – бросила она в ответ.

По песчаному берегу идти было приятно. Иномир пошел немного впереди, держа за плечами сапоги, и Мила постоянно ловила себя на том, что засматривается на его спину под мокрой рубашкой. Ей, конечно, раньше приходилось видеть мужчину без верха – все же деревенские парни часто купались на Серебрянке без рубашей, да и братья в жаркую погоду работали без них. Но от широкой спины Иномира взгляд было не оторвать. Даже щеки покрылись легким румянцем, а она все продолжала любоваться. Взгляд осторожно спустился пониже, и Мила смущенно закусила губу, глядя туда, куда приличные девушки не должны смотреть… Хорошо, что рядом больше никого не было, а Белогрив не смог бы поймать ее за таким постыдным занятием. И вдруг опомнившись, она почувствовала неловкость и прибавила шаг, смотря себе под ноги. Так и не заметила, как поравнялась с Иномиром. С реки подул легкий ветер, и даже несмотря на жару, стало немного зябко.

– А я говорил тебе, что надо обсохнуть, – произнес Иномир.

– Чего? – Она подняла на него взгляд и в непонимании сдвинула брови.

– Меня-то, знаешь, таким особо не удивишь, а вдруг кого встретим? Ты же, как я понял, таких вещей очень стесняешься.

Иномир кивнул на нее, она медленно опустила взгляд и увидела, что мокрая ткань рубашки облепила ее грудь. И, без каких-либо сомнений, Иномиру было видно, что ей сейчас стало прохладно.

– Ой, мамочки! – воскликнула она и стала быстро отдирать от себя ткань, чувствуя, как вспыхнули щеки, а за ними и все лицо.

Когда пошли дальше, Мила одной рукой по-прежнему сжимала поводья, а второй сушила рубашку. Но Иномир, как назло, держался близко, поглядывал на нее и ухмылялся. В конце концов, это ее разозлило, и она решила отвлечь его разговором.

– Иномир, – произнесла она, – а скажи, пожалуйста, что это за место такое – Вышгород?

– Обычный город, разве что только побольше, чем другие, – пожал плечами Иномир. – Хотя ты, наверное, никаких не видела.

Мила кивнула, а он продолжил:

– Ну как тебе рассказать? Высокие дома, грязные улицы, крикливые торгаши на рынке. Но развлечений там, конечно, побольше, чем на пустой дороге. Люблю я одно место…

В другой раз Мила бы с интересом его выслушала, тем более в такой редкий момент, когда он говорил больше обычного. Но она так сильно была занята просушкой рубашки, что ничего толком и не поняла. Хотя подумала, что когда дойдут до Вышгорода, стоит ждать чего-то удивительного.

– И все же как жаль, что мы не нашли вьюнок, – грустно вздохнула Мила, когда рубашка уже давно высохла, а солнце еще сильнее нагрелось. Заливные луга сменились широкими возделанными полями, а за ними стали появляться деревенские дома. – Ну, где там твой Вышгород? Пока что вижу одни избы.

– Ничего не понимаю. – Иномир остановился и почесал голову. – Не помню я этой деревни.

– А хвастался, что дорогу знаешь, – пробубнила Мила.

– Пойдем спросим. – Иномир надел сапоги, встряхнул волосами, поправил рубаху и широкими шагами поднялся по берегу. Мила с Белогривом заспешили следом.

Деревня оказалась небольшой, но светлой. Народ суетился, громко переговаривался. Везде лежали доски, стоял стук молотков и скрежет пил. Мила отошла в сторону, встала у ограды и стала с интересом оглядываться. Вдруг заметила на невысоком пригорке небольшую светлую избу, увитую цветами. Крыльцо украшали всевозможных размеров кадки с травами, рядом располагался маленький огород, но на грядках росли не овощи, а высокие кусты полыни, таволги, зверобоя и шалфея. Эта изба ей очень напомнила дом знахарки, у которой она училась. Пока Мила думала об этом, незаметно вернулся обрадованный Иномир.

– Все в порядке, – произнес он. – Просто, говорят, недавно строиться здесь стали. Так что пойдем до Вышгорода по хорошей дороге. Так еще и быстрее будет.

– Подожди, давай заглянем в одно место, – она кивнула в сторону избы, – там, кажется, знахарка живет. Быть может, у нее вьюнок есть.

– Мне эти твои цветочки не нравятся. – Иномир забрал у нее поводья. – Сама иди, а я тебя здесь с Белогривом подожду.

Мила кивнула и стала подниматься на пригорок. Постучалась и, не дожидаясь ответа, зашла в избу, увешанную пучками трав – как дома. В нос ударил терпкий, горький запах. В открытые большие окна светило солнце. Посередине комнаты находился стол, только рядом с ним стояла вовсе не знахарка, а высокий мужчина. Длинные гладкие волосы его были седыми, а черты лица строгими и прямыми. Но Милу больше всего удивила его одежда – длинное, застегнутое на все пуговицы, поблескивающие в солнечных лучах, пальто было ярко-зеленого цвета и украшено золотой тесьмой. Широкий бархатный пояс не по-мужски перетягивал талию, а в руках он держал высокую шапку. Самое странное, что, несмотря на жару, она была украшена соболиным мехом. Мила подумала, что этот человек, должно быть, очень богатый.

– Что хотела? – нахмурил он брови.

– А разве здесь не знахарка живет? Мне одна трава очень нужна, – растерялась Мила.

– Нету ее сейчас. – Он забарабанил пальцами по столешнице. – Давай, иди отсюда.