Текст книги "Иномир и Мила (СИ)"
Автор книги: Лана Широкова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 11 страниц)
– Не предупреждал, – с негодованием ответила она, пока он ее тащил по лагерю.
– Тогда сейчас говорю, – с раздражением бросил Иномир, остановил ее около высоких зарослей кустарника, осторожно огляделся, наклонился и тихо продолжил: – Никому ни слова про багровое болото. Поняла?
– Что же в нем такого? – Она отшатнулась от него.
– Ничего, – поджал он губы.
– Если ничего, тогда я в последний раз тебя спрашиваю: почему я не могу вернуться домой? Если ты мне сейчас же не скажешь, клянусь, пойду к разбойникам и расскажу про свою деревню. И если они что-то сделают с ней, то это будет на твоей совести.
– Ты ничего не понимаешь, – вздохнул Иномир и запрокинул голову. – Хотя откуда тебе понимать?
– Вот уж действительно: откуда? – Мила громко вздохнула, чувствуя, что уже успокаивается. – Давай сядем где-нибудь, и ты мне все расскажешь.
– У меня есть идея получше. – Иномир внимательно на нее посмотрел, а затем увел взгляд на гору. – Ты все поймешь, если поднимаешься на эту вершину.
– Куда? – подняла бровь Мила, а затем сложила руки на груди и покачала головой. – Опять твои уловки?
– Нет, – твердо произнес он, – если я тебе расскажу, то ты мне не поверишь. А если сама все увидишь, тогда, быть может, ты перестанешь меня доставать вопросами. И всем нам станет легче.
Мила посмотрела на гору, и вдруг ей показалось, что вершина как будто тут же на глазах выросла и потянулась к самым облакам. Она сглотнула ком в горле, подумала, что другого выбора у нее нет, и медленно кивнула.
Глава 5
Подходил к концу день, вдалеке начинался закат, и небо медленно загоралось розовыми облаками. На вершину горы вела тонкая каменистая тропинка, поросшая одуванчиком. Иномир шел впереди и все время поторапливал, опасаясь, что скоро стемнеет. А у нее так сильно устали ноги, что она постоянно спотыкалась и еле плелась сзади. И с каждым шагом взбираться становилось все труднее.
– Больше не могу, – устало произнесла Мила, плюхнулась на землю и посмотрела на свои новые туфли.
На тонкой ткани уже появилась большие зацепки, а бант и самоцветы запылились. Она с досадой вздохнула: все же этот подарок был самым приятным событием, что с ней случалось за последнее время, но даже в них все равно не чувствовала себя красивой. На ней же все равно еще была мужская одежда. И пока она тихо ругалась и пыталась отряхнуть грязь от туфель, Иномир сжалился и протянул ей кожаную флягу.
– Выпей, – коротко сказал он. Мила подняла на него настороженный взгляд. – Не бойся, не отправленное, я с людьми так подло не поступаю.
– Прости, – с раздражением ответила Мила и забрала флягу, – и за меч прости, и за коня, и за то, что тебя усыпила. – Она отпила теплой воды и вздохнула. – Мне просто очень хочется домой.
– Понимаю. – Он забрал флягу, вернул ее на пояс и сел напротив, скрестив ноги.
– Нет, не понимаешь. – Мила утерла пот со лба ладонью. – Ты, может, и привык к такой жизни, а я нет. Все бы отдала, чтобы прилечь сейчас на свою большую и мягкую кровать. Знаешь, сколько у меня там подушек? А одеяло какое теплое? Это тебе не спать на голой земле, просыпаясь от каждого шороха. И посмотри на меня, – она вытянула руки, и длинные рукава рубахи нелепо повисли, – а сколько же красивых сарафанов в моих сундуках! Не столько, конечно, как у моей любимой подружки, но все же каждый день новый передник надеваю. А волосы, – она показала на свою косу, – спутались и выглядят еще хуже, чем обычно. Про баню я вообще молчу: лицо умыть – уже большое счастье. – Она опустила плечи и грустно вздохнула. – А как же я скучаю по своей комнате. У меня же там и соломенные куколки, и маленькие фигурки зверят остались одни. Интересно, как же они без меня. – Она отвела взгляд и вздохнула.
– Куколки, – тихо повторил Иномир, – зверята.
– Что-то не так? – Она подняла на него удивленный взгляд.
– Все в порядке, – ответил он и мягко улыбнулся.
Мила высоко подняла брови оттого, что впервые увидела его улыбку, обращенную к ней. И в ней было столько жалости, что она невольно вспомнила своих братьев. Ведь именно так они улыбались ей, когда она разбивала коленки или соседская кошка царапала руки.
– Милослава, ты еще такой ребенок. – Иномир потрепал ее по плечу и сел обратно. – Как же я раньше этого не замечал? С разбойниками извини. Махнул лишнего. Хотел тебя проучить, но не думал, что ты испугаешься так сильно. Я бы обязательно за тобой вернулся. Только в следующий раз меня не трави и коня моего не воруй. Хорошо?
– Хорошо. – Она неуверенно кивнула, сдерживая слезы. – Только скажи: ты ведь и вправду разбойник?
– Нет, – ответил он, ненадолго замолчал, отвел взгляд в сторону и тяжело вздохнул. – Но я им был. Правда, недолго. Когда ушел из деревни, надо было на что-то жить, вот и оказался среди них. Старику-разбойнику я понравился, учил меня тому, что сам знает, а потом уже наши дороги разошлись.
– Все-таки похищал девушек? – спросила она осторожно.
– Бывало, но обычно выкупом дело и заканчивалось.
– Значит, не зря я тебя опасалась. – Мила грустно вздохнула, обняв колени.
– Зла тебе не желаю, – он вновь улыбнулся, – просто хочу помочь.
– Почему? – Она подняла на него взгляд. – За то, что я тебя спасла?
– И не только, – коротко ответил Иномир, вставая с земли, и протянул руку. – Пойдем, скоро сама все поймешь.
Мила с его помощью встала, и они стали подниматься дальше. Чем ближе была вершина, тем круче становился уклон. Мила так боялась упасть, что прежде чем наступить, каждый раз думала, как же ей поставить правильно ногу. А Иномир, как назло, разговорился и постоянно ее отвлекал.
– Знаешь, а Белогрив тоже хорош. – Он остановился подождать ее. – Хозяина его отравили, а он не только на защиту не встал, но и повез обидчика галопом. Или ты ему тоже что-то подсыпала?
– Ничего я ему не подсыпала, – ответила Мила, осторожно поднимаясь на уступ. – Я просто его попросила, а затем немного погладила.
– Ах, погладила? Тогда все ясно, – усмехнулся Иномир. – Надоел я ему за столько лет. Вот, видать, женская ласка-то его и подкупила.
Мила в ответ слабо ухмыльнулась, коротко кивнула, а сама могла думать только об одном: как бы не упасть. Вершина уже была всего в нескольких шагах, но ноги вдруг задрожали. Все же она так боялась высоты, что хотела уже развернуться и ползком спуститься обратно в лагерь разбойников.
– Ну что, дошли, – наконец произнес Иномир.
Мила с усердием сделала еще несколько шагов и оказалась рядом. Порыв ветра ударил в лицо, и перед ней открылась просторная долина, залитая закатным солнцем. Она на мгновение замерла, а затем резко закачала головой, даже про страх высоты забыла. Там, как она все это время думала, должен был быть ее дом рядом с блестящей Серебрянкой, лежал густой лес. Везде, куда ни глянь, простирался Черный ельник. Он уходил далеко за горизонт, и не было ему ни конца ни края.
– Иномир, – тихо произнесла она, не веря своим глазам, – а где же моя деревня? – Но он лишь тяжело вздохнул. Взгляд Милы застили слезы. – Куда ты меня привел? Что же это такое? – Она осела на землю и стала смотреть на долину в алом закате, не веря своим глазам.
– Нет здесь твоей деревни, – ответил он, посмотрел на долину и тихо продолжил: – И намного верст вперед нету. Нигде нету. Ты, Милослава, попала совсем в другое место, когда провалилась в багровое болото.
– А ты откуда все это знаешь? – Она подняла на него ошарашенный взгляд.
– Знаю, – тяжело вздохнул он, развернулся, но, прежде чем уходить, посмотрел на нее. – Пойдем, уже темнеет, как бы ты в своих туфлях не свалилась со скал.
Но Мила не в силах пошевелиться все сидела на земле и качала головой – сил плакать больше не было. В наступивших сумерках, когда солнце уже почти скрылось за горизонтом, она тяжело вздохнула, встала и стала спускаться за Иномиром, грустно опустив плечи.
На небе зажигались уже первые звезды, когда они вновь оказались в лагере. Полыхал высокий костер, стоял запах жареного мяса, и разбойники нетерпеливо барабанили по коленям и торопили тех, кто резал кабана. А ей хотелось лишь где-нибудь спрятаться и завыть в одиночестве. Но когда она поплелась на ватных ногах через лагерь, ей вдруг перегородил дорогу толстый разбойник.
– Ну что, жрать будешь? – обратился он.
Мила подняла на него взгляд и увидела большой кусок мяса, с которого капал жир. В другое время она бы с радостью в него впилась – все же не ела уже сутки, – но сейчас ее сильно мутило от пережитых эмоций. Даже пришлось с усилием сдержать порыв рвоты.
– Отстань от нее, пусть отдыхает, – услышала она голос Иномира.
– А что такого? Наше мясо не нравится? – продолжал разбойник. – Или все еще дуется?
– Я сказал, отстань от нее, – повторил Иномир.
Толстый разбойник недовольно пробормотал что-то, но отошел. Мила отправилась дальше, нашла самое темное место в лагере и тихо опустилась на голую землю. Разбойники все еще пугали, хотя уже не казались такими страшными. Постепенно все в округе посерело, шум превратился в неразборчивый гул, и Мила, уставившись в одну точку, не смогла бы сказать, сколько времени прошло, но от кабана, наверное, остались уже одни кости. Она с грустью подумала, что единственный, кого знала в этом злосчастном месте, был Иномир. Даже со своего места вдалеке Мила видела, что его посадили рядом со Стариком-разбойником, дали самый большой кусок и большую кружку медовухи. И под общий смех и похабные шутки, от которых краснели уши, начало клонить в сон. Она попробовала поудобнее улечься, и скоро задремала. Сон еще не до конца сковал веки, как вдруг кто-то потряс ее за плечи. Открыв глаза, она увидела перед собой Иномира. Он сидел на корточках и держал в руках что-то большое.
– Я тут подумал… в общем, на, она твоя. – Он смущенно протянул ей подушку. Мила приподнялась, протерла глаза и уставилась на него, отчего он отвел взгляд.
– Спасибо. – Мила погладила вышивку на ткани. – А Старик-разбойник не разозлится, что ты мне ее отдал? Это же из его сундуков.
– Не разозлится, – коротко ответил он и поднялся.
– Иномир, – окликнула она его, когда тот уже собрался уходить.
– Да, Милослава? – Он остановился и посмотрел на нее.
– Если это все правда, – она прижала подушку к себе, – если я действительно в другое место попала, то что мне теперь делать?
– Не знаю, – вздохнул он.
– Я что, больше никогда не увижу братьев? – Она подняла на него взгляд и почувствовала, как слезы вновь обожгли щеки.
– Спи, – ответил он, – завтра об этом подумаешь.
Мила грустно вздохнула и, положив подушку под голову, подтянула к себе колени и заснула беспокойным сном. В нем она видела свой большой и светлый дом. Белую печь, а в ней горшки с кашей; рядом с ухватом – пустые заготовки для пирогов. За длинным и широким столом сидели все ее братья и намазывали хлеб медом. А она радостно на них смотрела, держа в руках корзинку полную ягод. Вдруг за окном потемнело, и один за другим братья начали исчезать. Она бросилась искать, звать, заглядывала в каждую комнату, но в доме никого не было. А на улице уже совсем глубокая ночь настала. Мила открыла дверь, только оказалось не во дворе, а в Черном ельнике. Подняла голову и увидела, как большая тень нависла над ней.
– Не уйдешь, – прозвучал скрипучий голос, и Мила вновь оказалась в холодной воде на Зловещем озере.
Из тины появилась голова той девушки, глаза ее кровожадно заблестели. Она начала тянуть белые тонкие руки к ней и, крепко вцепившись в плечи, стала тащить на непроглядное дно. Кошмар повторялся вновь и вновь, пока Мила вдруг не подскочила на земле в лагере разбойников. Она схватилась за грудь и огляделась. На поляне стоял громкий пьяный храп, тихо догорал костер и все было спокойно. Пока не подул теплый ветер, вместе с которым в воздухе зависло недоброе чувство. Она нашла взглядом Иномира – тот спал неподалеку, под боком своего коня, – и она подумала, что нечего тревожиться, как вдруг он открыл глаза.
– Ельник, – произнес он, затем быстро вскочил и схватился за тяжелую кольчугу и шлем. – Караул! Черный лес идет! Вставайте! Костер жгите, дров не жалейте!
Разбойники не спешили вставать: лениво продирая глаза, они, не скупились на ругательства и даже грозили самого на костер посадить. Но когда послышался громкий гул, все вдруг замолчали, насторожились, а затем началась такая суматоха, что Милу чуть не сбили. Она прикрыла голову руками и могла только смотреть, как остальные достают оружие, разжигают костры и факелы. Когда все приготовились к бою, гул на мгновение стих, и снова все замолкло. А затем со свистом из зарослей кустарника начали вырастить черные хлесткие корни и с поразительной скоростью бросаться на разбойников, которые кинулись их поджигать и рубить. Мила поискала взглядом Иномира – он дрался у костра: мечом отражал атаки, ловко уворачивался и помогал другим. Она хотела уже подбежать к нему, как увидела, что по земле к ней ползет толстая коряга. В панике она нашла под ногами палку, нагнулась за ней и с ужасом поняла, что корень сейчас пробьет ей голову. Выставила свое оружие вперед и зажмурилась.
– Палка тебе не поможет, – вдруг раздался голос Иномира.
Она открыла глаза: он стоял перед ней, а отрезанный корень уже валялся на земле.
– Неужели опять Черный ельник начал разрастаться? – закричал Старик-разбойник, отбиваясь от черных корней. – Иномир! Если кто и знает в чем дело, так только ты. Отвечай, что здесь происходит?
– Сам, что ли, не видишь? – громко ответил Иномир, перерубив еще один корень.
– Видеть вижу, – Старик-разбойник ловко увернулся от очередной атаки и встал перед ними, – только одного понять не могу: тебе же никогда ни до кого дела не было, а тут вдруг спутницу себе нашел. Кто она? И почему говорила про багровое болото?
Но не успел он договорить, как из ниоткуда стали появляться густые и черные тени, а корни только быстрее начали расти и захватили уже почти весь лагерь.
– Не уйдешь! – вдруг раздался оглушающий скрипучий голос, и все разбойники закрыли уши.
Тени поднялись, переплелись с корнями и полетели в их сторону. Иномир рывком подтянул под себя Милу. А Старик-разбойник сделал шаг вперед, загородил их и быстро обернулся.
– Бегите! Чего стоите? А мы постараемся сдержать этот Черный ельник, будь он неладен. – Он крепко перехватил топор и разрубил одну из теней.
Иномир дернул ее за руку, бегом довел до Белогрива, накинул на него седло и припасы.
– А как же моя подушка? – вдруг опомнилась Мила.
– Нет времени, – произнес Иномир и поднял ее на седло, потом ловко вскочил сам и хлестко ударил поводьями. Вновь им нужно было уходить от погони. Мила понадеялась, что страшное позади, но, как только они выехали на дорогу, оглянулась и вскрикнула от ужаса – за ними уже мчались черные тени.
– Скорее же! – Она толкнула Иномира в плечо.
– Скачу как могу, – бросил он.
– Иномир, нас догоняют! – в ужасе воскликнула Мила.
– Знаю! Держись за меня, – твердо произнес он, но она только сильнее схватилась за седло. – Милослава! Сейчас не лучшее время стесняться. А ну давай, делай, что я говорю. Быстро!
Мила осторожно отпустила седло и нерешительно обняла его спины. Холод от кольчуги пробился сквозь ее рубашку и, глубоко вздохнув, с силой прижалась к нему. В то же мгновение он резко остановил коня, развернул его в сторону чудовища, потянулся к своему поясу и выхватил из ножен меч.
– Уходи прочь! – Иномир высоко его поднял. – Сгинь в своем Зловещем озере!
Тени собрались в одну большую мрачную тучу и нависли над ними. Сверху выросли рога из кривых веток, и медленно из тьмы появились три вытянутых желтых черепа неведомых ей зверей.
– Не уйдешь, – затрещали черепа, и их черные глазницы засветились.
Мила еще сильнее прижалась к Иномиру, как вдруг тень взвилась высоко вверх и полетела на них.
– Ой, мамочки! – закричала она.
Белогрив громко заржал, резко встал на дыбы и сбросил их с седла. Она кубарем покатилась к обочине, отбила себе все бока, но ей было настолько страшно, что на боль внимания совсем не обратила. Подняла голову и увидела, как тень полетела на коня. Тот еще раз встал на дыбы и ударил ее копытами. Мила замерла, а затем черная тень рассеялась мелкой пылью над конем.
– Что это было? – спросила Мила, поднимаясь на ноги.
Иномир уже стоял рядом с Белогривом и что-то рассматривал. Когда она подошла к нему и взглянула за его плечо, то увидела на земле те самые черепа. Они больше не светились, но все равно до дрожи пугали. Она смотрела в их черные глазницы и с ветром вдалеке слышала тот самый скрипучий голос. Мила поежилась и посмотрела на Белогрива.
– Спасибо, что нас спас, – произнесла она и погладила его по морде, замечая, что на ладони остался черный след.
Глава 6
– Давай я все же слезу, – произнесла Мила.
Иномир шел рядом, в одной руке держал поводья, в другой факел и в уже знакомой манере не спешил с ней говорить. Белогрив еле переступал копытами, опустив голову, а она, сидя в седле, с волнением на них смотрела в свете слабого огня. Долгая ночь все никак не кончалась: луну закрывали облака, стояла мрачная тишина, в которой слышалось только жалобное сопение коня.
– Прошу, останови его, – уже не в первый раз попросила Мила, – не будь ты таким упрямым.
– Нет, – твердо ответил Иномир. – Нам нужно уйти как можно дальше. А если ты пойдешь на своих ногах, то в туфлях очень скоро устанешь.
– Не устану, – протянула Мила и подумала, не лучше ли ей будет самой слезть с коня. Хотела уже убрать ногу из стремени, как Иномир сам остановил Белогрива.
– Только потом не жалуйся и не проси меня передохнуть. – Он протянул ей ладонь.
– Не попрошу. – Мила крепко схватила его за руку и спрыгнула с седла, удивившись тому, как легко научилась это делать.
В черной ночи Иномир становился все мрачнее, а Белогрив все ниже опускал голову. Она плелась за ними, а перед глазами так и стояло нападение на лагерь разбойников: страшные корни, темные неведомые тени, скрипучий голос и жуткие черепа.
– Иномир, – тихо окликнула его Мила, – а ты знаешь, что это было за чудовище?
– Не знаю, – коротко ответил он. – Но сдается мне, что дела наши плохи, если они так далеко от Зловещего озера появились.
– Они же за мной приходили, да? – Мила посмотрела на него, но он промолчал. – Точно за мной. – Она виновато покачала головой. – Надеюсь, что никого из разбойников серьезно не ранили. Они хоть и сами не подарок, но я бы не хотела, чтобы кому-то из-за меня было плохо.
– Думаю, что сил у них хватит справиться с ельником.
– Но что же ему от меня надо? Неужели хочет утопить меня? Но зачем?
– Этого я тоже не знаю, – тяжело вздохнул Иномир. – Давай мы лучше об этом позже поговорим, а сейчас смотри под ноги.
Мила поежилась, обняла себя руками и даже о возвращении домой перестала думать. Только и представляла, как за ней страшные корни и черные тени гонятся. Даже показалось, что они сейчас полезут с обочины и на этот раз точно ее схватят. Она старалась не смотреть назад, но от каждого шороха по шее проходил мороз.
– Вставай сюда. – Иномир сделал шаг в сторону, поднял поводья и показал на место между ним и Белогривом.
Смущение прильнуло к щекам, но все же обочина пугала намного больше. Она кивнула и юркнула ближе к Иномиру. Страх медленно отпустил, и на душе стало теплее. Даже появились хорошие мысли о том, что совсем скоро наступит рассвет. Но Белогрив все медленнее и медленнее шел. Копыта его путались, голова опустилась почти до самой земли, а тяжелое дыхание становилось все более порывистым.
– Надо остановиться, – произнесла Мила, не в силах больше терпеть мучения Белогрива. – Разве не слышишь, как ему плохо?
– Слышать-то слышу, – задумчиво ответил Иномир, – но мы прошли всего ничего. Придется ему потерпеть…
Не успел он договорить, как конь свалился и жалобно заржал. Мила тут же кинулась к нему и в свете факела увидела, что вся его морда покрылась черными пятнами, а вены на шее вздулись и отчетливо пульсировали.
– Отойди, – требовательно попросил Иномир. – Эта хворь может быть заразна. – Он высоко поднял факел, с трудом заставил Белогрива встать и повел его от дороги. Только далеко не успели отойти, как конь снова грузно свалился на землю и задергался. Иномир громко выругался, разжег костер, погасил факел, сел рядом с конем и принялся его осматривать. Мила осталась в стороне, обеспокоенно наблюдая за ними. Но когда изо рта коня пошла черная пена, не смогла больше этого терпеть – подошла и встала за спиной Иномира.
– Я могу ему помочь, – тихо произнесла Мила.
– Чем ты ему поможешь? – с раздражением бросил он. – Твои травы здесь бесполезны. Это тебе не меня травить.
– Дай мне хотя бы попробовать. – Она попыталась пройти к Белогриву, но Иномир перегородил ей дорогу.
– Нет, Милослава, – он покачал головой и выпрямился, – у меня нет никаких сил смотреть, как он мучается. Лучше я сам это закончу. – Он решительно достал меч из ножен и замахнулся.
– Иномир! – Мила бросилась на его руку и изо всех сил потянула ее вниз. – Не губи жизнь, не бери это на свою совесть. – Он попытался ее сбросить, тогда она вцепилась еще сильнее и повисла всем весом. – Послушай же ты меня, черт возьми! Не убивай Белогрива! – Она была готова уже вонзить зубы в его руку, но он сам опустил меч. Мила ослабила хватку и, когда пригляделась к Иномиру, с удивлением увидела в его глазах слезы.
– Дай мне ему помочь, – постаралась спокойно произнести Мила, но голос все еще дрожал от пережитого волнения, – даже если не получится, он хотя бы сам спокойно уйдет. Убивать никого не надо.
– Делай что хочешь, – бросил Иномир, рывком развернулся и широкими шагами скрылся в лесу.
Мила проводила его взглядом, а затем посмотрела на страдающего Белогрива. Всхлипывая, она отошла к костру, поставила котелок с водой на огонь и достала из котомки сверток с сизоцветом. Но как увидела увядшую траву, грустно вздохнула и опустила плечи. До этого она всегда заваривала только свежие листочки, а сейчас даже не знала, что и делать. Но другой травы у нее не было, да и медлить было нельзя.
– Попробую так. – Мила взяла сизоцвет, но, прежде чем кидать его в воду, мелко нарвала и растерла листья в ладонях. Поднялся горький аромат, и она кинула траву в бурлящую воду. Отыскала среди вещей Иномира деревянную кружку, налила немного отвара и стала на него дуть.
– Этим ты меня усыпила? – спросил Иномир, вернувшись из леса.
Но ответа он не дождался – все ее мысли были заняты горячим отваром в руках, и на его вопрос она смолчала. Осторожно подошла к Белогриву, стараясь не расплескать кружку, и присела на колени рядом. Взглянув еще раз на захворавшего коня, она вдруг засомневалась…. Дыхание его стало уже совсем неровным, ноздри широко раздувались, глаза закатывались, а вены пульсировали так сильно, словно вот-вот могли лопнуть.
– Поможет ли сизоцвет? – сомневаясь, прошептала Мила.
Но, вспомнив меч Иномира, твердо решила: надо попробовать, пока есть хоть малейшая надежда, что жизнь Белогрива можно спасти.
– Выпей, мой хороший, – протянула она кружку и чуть не расплакалась от жалости. Но глубоко вздохнув, Мила приподняла губы коня и влила в рот немного травяного отвара. Потом еще чуть-чуть, пока кружка не опустела.
– Как думаешь, если поможет, мы скоро об этом узнаем? – спросил Иномир, и его голос показался не таким твердым и уверенным, как она привыкла слышать. Она подняла голову и увидела, как тяжело ему стоять на одном месте. Его взгляд обеспокоенно метался, а кулаки то сжимались, то разжимались.
– Думаю, что скоро, – ответила Мила и стала гладить Белогрива.
Прошло немного времени, конь стих, Иномир перестал ходить туда-сюда и сел напротив, но она все равно чувствовала его волнение.
– Он заснул, ему не больно. – Она мягко улыбнулась.
– Прости меня, – тяжело вздохнул Иномир, присев напротив нее, – Белогрив мне очень дорог, из стольких бед меня спасал, всегда рядом был, а сейчас, мне кажется, я его подвел. Не остановил бы его – помчались бы дальше…
– Ты его вовсе не подвел, – перебила Мила. Иномир поднял на нее взгляд, полный сожаления, и она тихо продолжила: – Это я скорее подвела – за мной же те чудища гнались. – Она замолчала и, подумав, что вспоминать о них сейчас не время, сменила не только разговор, но и тон голоса: постаралась сделать его более веселым. – Лучше расскажи, откуда он у тебя? Я таких красивых коней и вправду никогда не встречала.
– Давно это было, – задумчиво ответил Иномир. – Когда из деревни своей ушел, но к разбойникам еще не примкнул, скитался здесь неподалеку. Вот на одной опушке его и нашел. Хиленький совсем был, помирал, никого с ним рядом не было. Ну я и начал его откармливать, а там уже и он ко мне привязался. Умный, зараза, оказался, клянусь, понимает все, что я ему говорю, – он улыбнулся, – и порой такой упрямый бывает.
– Есть в кого, – усмехнулась Мила.
– А теперь, он же у меня один единственный из близких остался, когда мать умерла, – продолжил Иномир. – Так я все же жалею, что давно к ней не приезжал. Когда весть прислали о ее кончине, я же ничего и не почувствовал. Только как в деревню вернулся, сердце все же заболело. – Он тяжело вздохнул, замолчал, и сложив ладони перед собой, стал на них смотреть.
– Я тоже потеряла родителей, – нарушила тишину Мила. – Правда, я их совсем не помню, мне тогда было очень мало лет. Весна очень рано пришла, тепло, говорят, было. Вот и решили они прогуляться по реке нашей, Серебрянке. Все их предупреждали, что рано в лодку садиться. Но папа так хотел маму порадовать, что все равно уплыли. Только вот на сход льда попали, и лодка перевернулась. Плавать-то они умели, да только вода ледяная была – так и замерзли насмерть. Я с братьями и осталась, они говорят, что я на них похожа. Особенно на маму. – Она улыбнулась, припоминая образ придуманной ею же женщины. – Мне их иногда очень не хватает. Особенно мамы, ведь папу братья смогли кое-как заменить. А ее – нет. Знаешь, как грустно было, когда вечером моих подруг мамы забирали с улицы? А я плелась одна домой. – Она обняла себя. – Ты не подумай, братья мои хорошие, заботливые и все по дому умеют делать. Оттого наш дом знаешь какой красивый? Да и игрушки у меня всегда самые лучшие были. Ну а чтобы выслушать или приласкать – этого особо никогда не было. – Мила покачала головой, ей вдруг стало так неловко за свою откровенность, что она быстро решила закончить разговор: – Так что я понимаю тебя. Терять близких нелегко, даже если их совсем не помнишь.
Иномир молчал, а ей, к счастью, не нужны были от него лишние вопросы. Она продолжала представлять то страшное солнечное утро, маленькую лодку и последние мгновения, когда родители еще были живы. И сейчас, как и всегда от этих мыслей, на нее накатили слезы. Она смахнула их и подумала, что не время раскисать. Заботливо погладила коня и улыбнулась через силу.
– Милослава, – вдруг произнес Иномир. – Я, кажется, понял, как тебе помочь.
– Помочь? – Мила перестала гладить морду Белогрива и привстала со своего места.
– Да, знаю я одного человека в одном очень интересном месте. Только дорога туда совсем не близкая, тем более что Белогрив заболел. Так-то верхом за несколько дней добрались бы. А пешком – даже не знаю. – Он пожал плечами. – Но делать нечего, я и без тебя туда собирался идти, так что вроде и по пути получается. Только придется на своих ногах добираться.
– А куда пойдем? – спросила она.
– В Вышгород, – коротко ответил он и посмотрел на Белогрива. – Надеюсь, с тобой все будет в порядке, друг. – Он перевел взгляд на Милу. – Где ты так научилась разбираться в травах?
– У меня в деревне жила в одинокая старушка. Ослепла она на старости лет, так вот я к ней иногда приходила помогать. Полы помыть, еды какой приготовить. Ну так, разное, чтобы жизнь у пожилого человека приличная была. И вот однажды у нее так колени разболелись, что попросила она меня травы ей какой-то принести. Так долго мне ее описывала, а я когда из дома вышла, все сразу и забыла. Сорвала первое что под руку попалось, принесла ей, а она взяла листок, растерла его в ладонях. Ну и поймала меня на вранье. Головой закачала, но ругать не стала. Сказала: «Мила, это когда-нибудь тебе жизнь спасет или твоему близкому». И так мне совестно стало, что потихоньку я у нее всему и научилась. Умерла она уже, правда. – Мила с грустью вздохнула. – Но права же была, – она посмотрела на Белогрива, – вот, одну жизнь получилось спасти.
– Спасла, – улыбнулся Иномир, но вдруг насторожился и схватился за рукоять меча.
– Что-то не так? – испугалась Мила.
Вдруг и она почувствовала неладное. Холодок пробежался по спине. Белогрив резко дернул ногой, проснулся с громким вздохом, из его ноздрей и рта вышла черная пыль. На миг осела на землю, а затем начала собираться в одну большую тучу. Мила в ужасе отшатнулась, Иномир достал меч, но тень всего лишь на миг зависла над ними, а затем развеялась в ночном небе. Наступила мертвая тишина, но ненадолго – вдруг Белогрив громко заржал, и Иномир ринулся к нему.
– Живой, дружище! – Он радостно потрепал коня по загривку. – Это тебя Милослава спасла.
Но Мила не на шутку перепугалась, даже не обратила внимания на добрый тон голоса Иномира. Она не могла оторвать взгляд от леса, где исчезла черная тень. И так страшно стало, что ее начало трясти – она никак не могла справится с дрожью.
– Подожди. – Иномир поднялся, подошел к своим котомкам, что-то оттуда достал, а когда вернулся, развернул плотный шерстяной плащ, который накинул ей на плечи. И вновь уселся рядом. – Ну вот, теперь на тебе весь мой наряд.
Мила медленно кивнула, не веря своим глазам: мало того, что Иномир говорил с мягкой улыбкой, так еще и шутил. А раньше от него и лишнего слова было не дождаться. Смахнув наваждение, она вновь вернула свой взгляд на Белогрива и внимательно его осмотрела. Вены на шее сдулись, черный налет у рта пропал, а дыхание вновь стало глубоким и ровным. Просыпался – когда к нему прикасался Иномир, а когда она сама, – довольно фыркал.
– Вот же любитель женской ласки, – похлопал его по морде Иномир и широко зевнул.
– Знаешь, я все же больше тебя поспала у разбойников, – улыбнулась Мила. – Давай ты сейчас отдохнешь, а я за вами посмотрю. Если почувствую что-то недоброе, обещаю: сразу разбужу.
– Ты права. – Иномир устало протер глаза. – Все же я еще в лагере пил ту странную медовуху. И сдается мне, что она была дрянным пивом разбавлена. Голова так и трещит. – Он прилег на землю, положил руку под голову и закрыл глаза. – Ну ладно, Милослава, спасибо тебе… – Не успел он договорить, как крепко заснул.
Медленно, под монотонные песни птиц, наступили рассветные сумерки. В воздухе повеяло утренней прохладой, заморосил мелкий дождь. Мила посильнее укуталась в плащ и невольно посмотрела на Иномира, ловя себя на мысли, каким он все же был симпатичным. Губы тронула теплая улыбка, и так захотелось поправить его волосы, чтобы те не лезли ему на лицо, что даже потянулась, чтобы это сделать. Но как только пальцы коснулись кудрявых прядей, быстро отдернула руку, отвернулась и стала ждать, когда наступит день и они отправятся дальше.
