Текст книги "Иномир и Мила (СИ)"
Автор книги: Лана Широкова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 11 страниц)
Лана Широкова
Иномир и Мила
Глава 1
– И чего же в пирог добавить? – задумчиво произнесла Мила, заглядывая под крышки берестяных коробков на верхних полках. – Нет, ничего нет. – Она с досадой вздохнула, хлопнула по переднику и чуть не свалилась с табурета.
Рано утром ее братья отправились на охоту, и до сих пор не вернулись. А Мила уже успела переделать все дела по дому: кровати заправила, полы подмела, половики вытряхнула, скот покормила и даже обед приготовила. Только одной каши ей показалось мало, захотела она для братьев сладкий пирог испечь. Тесто замесила, только так и не придумала, чего же в начинку добавить. Ягоды с огорода оказались кислыми, а мед и сушеная клюква закончились.
– Может, ну его? – пробормотала Мила, слезая с табурета. – Может, одной кашей обойдутся?
Этой весной Милославе исполнилось семнадцать лет, и красота ее только начала расцветать. Она была невысокой и стройной девушкой с бойким голосом. По словам братьев, от отца ей достались черные густые волосы, а от мамы – нежные черты лица и голубые глаза. В ее сундуках лежало много нарядных платьев и сарафанов с богатой вышивкой и яркими бусинами. Но когда приходилось хозяйничать по дому, как сейчас, она надевала простые вещи: холщовую рубаху заправляла в серую юбку, а поверх завязывала синий передник. Только с волосами ничего поделать не могла: они постоянно падали ей на лицо и сильно мешали. И каждый раз Мила с грустью вздыхала, когда вспоминала, что делать красивые прически, так и не научилась – за спиной всегда болталась длинная неаккуратная коса.
– Нет, я так не могу, – закачала головой Мила. – Братья для всей семьи стараются, и я должна постараться. – И, отряхнув руки, вышла в сени, взяла маленькую корзинку, прихватила связку холщовых ленточек, впихнула ноги в лапти и отправилась во двор.
Жила Мила с братьями в большом и светлом доме, в котором все было сделано своими руками. Окна и двери, богато украшенные наличниками, словно издалека говорили: здесь живут добрые хозяева, знающие толк в работе. Перед домом раскинулось хозяйство: сараи, полные живности, во дворе кудахтали куры, радостно лаял пес на привязи, виляя хвостом.
– Привет, – улыбнулась Мила и погладила пса по голове. – Подожди мой хороший, вернусь из леса, обязательно с тобой поиграю, а сейчас дом сторожи, пока меня не будет.
Подхватив травинку, она зашагала по деревне, весело напевая себе под нос. И совсем скоро вышла к высокому берегу Серебрянки. Вода в извилистой реке играла в лучах вечернего июльского солнца. У белого берега теплый ветер шелестел камышом, а на крутом склоне в высокой траве только-только начинал расцветать ярко-розовый иван-чай.
– Эх, – вздохнула Мила полной грудью и улыбнулась. Настроение было до того хорошим, что она побежала вприпрыжку.
Умудренные опытом женщины говорили ей, что пора повзрослеть, найти мужа и оставить дом братьев. Но она никогда их не слушала, только скорее бежала к своей подруге, с которой, как и прежде, когда им было помалу лет, продолжала гонять кур, дразнить петухов и кидать камни в воду. Все крутили у виска, а они только отмахивались и продолжали мечтать, что всю жизнь так и проживут в своих семьях на берегу Серебрянки.
Дорога к лесу как раз проходила мимо дома подруги. Мила хотела уже за ней зайти, как увидела, что та стоит у забора и горько плачет. Синий сарафан с розовой каймой красиво подчеркивал ее светлые волосы. На шее висели яркие стеклянные бусы, а на плечах лежал изящно расшитый платок с длинной бахромой. Все в деревне поражались, насколько у нее были золотые руки, а какие же она косы красивые плела – сколько бы Мила ни пыталась их повторить, у нее ничего не получалось.
– Фрося, что случилось? – окликнула ее Мила, но та ничего ей не ответила, только продолжала вздрагивать плечами и громко плакать. Пришлось подойти к ней, оставить корзинку на земле и взять подругу за плечи. – Опять бабка тебя наругала? Так ты ее не слушай. У нее язык острый. Сама знаешь: никогда не думает, что говорит.
– Нет, не бабка. – Фрося покачала головой. – Отец недавно из поездки вернулся. И… – Она только сильнее стала захлебываться слезами, подавилась и громко закашлялась.
– Ну говори же, – с тревогой в голосе произнесла Мила.
– Он сказал, что уже нашел мне мужа! – Тут уже горький плач услышала вся деревня.
– Как мужа? – опешила Мила. – Какого мужа?
– Самого настоящего. – Фрося всхлипнула и стала вытирать рукавом мокрые щеки. – Отец сказал, что скоро на смотрины ко мне приедут. У него, говорит, дом большой, хозяйство свое на двести голов, что я дура и должна счастливая ходить. А как я буду счастливая ходить, если мне за чужого замуж выходить? Мила, – вдруг она подняла на нее взгляд, полный ужаса, – мне же жить с ним придется, в одной постели спать, детей иметь. – Она вся затряслась и покраснела больше прежнего. – Я не хочу никуда уезжать! Здесь мой дом! Мать, отец, все друзья и ты. И даже бабка моя, будь она неладна. Хотя наверняка это она отца и подговорила.
– А деревня-то его далеко?
– Далеко, далеко, – завыла она, – неделя пути. Уеду, больше мы с тобой никогда не увидимся.
– Вот как. – Мила опустила плечи, и ей стало так грустно, что сердце заболело от предстоящей разлуки. – Слушай, ты плакать-то переставай. Скажи мне лучше, когда он на смотрины-то приедет?
– Скоро. – Фрося громко шмыгнула носом.
– Кажется, я придумала, что мы можем сделать, – обрадовалась Мила от внезапного озарения. – Давай мы тебя в тряпье твоей бабки переоденем. Сажей зубы намажем, волосы под платок уберем. Такую из тебя страхолюдину сделаем, что он сам жениться не захочет. Только ты свое рукоделие подальше спрячь и не забывай притворяться слабоумной.
– Правда? – сквозь слезы улыбнулась она. – А вдруг не получится?
– Получится, – твердо ответила Мила. – Я приду к тебе сегодня вечером, и мы все с тобой хорошенько подготовим.
– А может ты никуда не пойдешь? Со мной лучше останешься? – Она взяла ее за руку и посмотрела с мольбой во взгляде. – Пожалуйста, мне так страшно.
– Не бойся, все будет хорошо. – Она погладила ее по плечу. – Только я за ягодами схожу, пирог в печь поставлю – и буду у тебя. Обещаю, я очень быстро вернусь.
Мила дождалась, пока подруга закивала, и, подхватив корзинку, побежала вдоль реки к лесу. Она подумала, что если однажды братья и для нее жениха найдут, то пережить этого не сможет.
– Точно тогда себя утоплю, – тихо решила она и, перед тем как зайти под полог деревьев, оглянулась.
Деревенские дома томились под вечерним солнцем, с полей уже летели звонкие песни о конце дня, а в небо поднимались тонкие столбы дыма от затопленных бань. Мила улыбнулась и скорее скрылась в лесу. Достала из корзинки белые холщовые ленточки и стала их привязывать к ветвям. Она хоть и знала все тропинки, но, когда ходила одна, всегда опасалась заблудиться. Так что на этот раз даже далеко не пошла: остановилась у первой поляны с зарослями ежевики, набрала ягод, парочку слопала и, довольная, решила возвращаться. Представила, какой вкусный пирог у нее получится на этот раз и как братья будут рады. Но затем вспомнила подругу, и на сердце потяжелело.
Над головой давно розовел закат, становилось темнее, и Мила не сразу заметила, что тропинка оборвалась и дорогу ей перегородили влажные кочки, покрытые ржавым мхом. Она подняла голову, и перед ней вдруг оказалось небольшое болото странного багрового цвета. Приглядевшись, Мила заметила, что вдалеке на одном из деревьев развевается белая ленточка.
– Ничего не понимаю. Откуда оно здесь? – покачала головой Мила и задумчиво поднесла палец к губам. Попробовала наступить на кочку, но та громко булькнула, и, испугавшись, Мила отдернула ногу.
Огляделась еще раз и решила, что должна попробовать его перейти, иначе – со страхом подумала – придется ночевать в лесу. Нашла палку потолще и осторожно стала пробираться через топь. Лапти намокли, но кочки держали хорошо. И уже совсем близко оказалась твердая земля, а там и дерево с ленточкой, и тропинка домой. Мила с облегчением вздохнула, сделала последний шаг, как вдруг болото забурлило. Солнце погасло, наступили непроглядные сумерки, корзинка выпала из ее рук, и Мила резко провалилась по самый пояс. Вцепилась изо всех сил в палку, хотела уже себя подтянуть, как та хрустнула и сломалась.
– Ой, мамочки, – ужаснулась она, и болото накрыло ее с головой.
* * *
Мила очнулась на твердой земле и с надеждой подумала, что ей просто приснился кошмар. Но, открыв глаза, она увидела над собой темный полог совсем незнакомого леса. Она осторожно присела и огляделась. Ни багрового болота, ни ветки с белой ленточкой, ни тропинки обратно домой нигде не было. Только мрачный и раскидистый ельник с плешивыми ветками. Под высокими деревьями густела чернота, но среди вершин в ясном небе мелькало солнце.
– Неужели уже утро, – удивилась Мила, с усилием встала, собралась с мыслями и стала думать, что же делать дальше. Но ничего толкового в голову не приходило, поэтому она направилась в ту сторону, где, как ей показалось, лес был не такой густой. Только время шло, а вокруг ничего не менялось, и на душе становилось тревожно. День разгорался, под черным пологом начало парить. В горле пересохло, а рубашка намокла от пота, и, когда недалеко послышался шум воды, Мила, не думая, направилась к нему. Только как оказалась у илистого берега, подскочила от испуга.
– Утопленник, – ахнула она и закрыла лицо руками.
По спине прошелся неприятный холодок, живот свело от страха. Она уже хотела бежать без оглядки, но вместо этого осторожно отодвинула один палец, за ним другой и присмотрелась. В ручье лицом вниз лежал мужчина, его голова была скрыта водой; волосы развевались в воде, а верх белой рубахи потемнел. Мила осторожно подошла, не боясь испачкаться в иле, пригляделась к мужчине и подумала, как же могло такое случиться. Все внутри ей подсказывало оставить его так, в этой черной воде. Но вдруг она подумала о своих братьях: что, если бы один из них попал в такую беду? Она не простила бы того, кто прошел мимо. Поэтому, сжав кулаки, Мила осторожно присела на корточки – подол юбки сразу промок, – схватила его за плечи, зажмурилась и с трудом перевернула. Открыла дрожащие веки и с облегчением вздохнула. Его лицо не было распухшим – просто очень бледным. Темно-рыжие кудри обрамляли высокий лоб, борода была опрятно подстрижена, прямой нос – весь в веснушках, а губы все еще оставались розовыми.
Мила наклонилась к его груди и прислушалась. Сердце все еще билось, но очень тихо, только дыхания совсем не было. Пришлось вспоминать, чему учили братья.
– Кажется, сперва положить пальцы на челюсть. – Она открыла ему рот, вытащила водоросли, с усилием приподняла его, наклонила и хорошенько размахнулась. – А ну давай! – крикнула Мила и со всей силы ударила по обтянутой рубахой спине.
Повисла тишина, а затем с бульканьем вода полилась из его рта. Мужчина начал громко кашлять, повернул голову и, когда увидел ее, внезапно отшатнулся. Попытался вскочить на ноги, свалился, отполз от нее и потянулся к поясу, где висел меч в украшенных ножнах.
Мила так сильно растерялась, что даже слова не смогла сказать. А незнакомец тем временем с усилием поднялся, выпрямился и встал над ней. Он оказался высоким и крепким, с рыжих волос и белой рубахи капала вода. Широкие шаровары и кожаные сапоги испачкались в иле, но взгляд Милы приковал кулон на шее – с ярко-голубым камнем в серебряной оправе. Незнакомец заметил ее взгляд, стянул его с себя и положил в карман.
– Кто ты такая? – сквозь кашель спросил он и вновь потянулся к поясу, хватаясь за рукоять меча.
Мила затряслась от страха, сердце ушло в пятки, она стала думать, что же ей делать. Но, нервно оглянувшись по сторонам, поняла, что не успеет от него сбежать. А мужчина тем временем освободил меч, и начищенная сталь зловеще блеснула.
– Сбежать задумала? – нахмурился незнакомец. – Говори, кто ты такая и что ты здесь делаешь?
– Я заблудилась, – испуганно ответила Мила.
– Не дури меня. – Он сделал шаг вперед и приставил меч к ее голове.
– Пожалуйста, – прошептала она дрожащим голосом и не моргая перевела взгляд на лезвие. – Я в лес пошла. Хотела ягод для пирога собрать и заблудилась. – Она замолчала, глубоко вздохнула и продолжила: – А дальше я ничего не помню, только багровое болото…
Он замахнулся мечом, Мила вжала в голову в плечи, зажмурилась и подумала, что вот и пришел ей конец. Но удара не последовало. Она осторожно открыла сначала один глаз, затем другой и уставилась на незнакомца.
– Багровое болото, говоришь, – задумчиво произнес он и опустил меч.
Мила воспользовалась этим мгновением, вскочила с земли и помчалась со всех ног.
– Стой! – закричал он ей вслед.
Но Мила его слушать, конечно же, не стала, только побежала быстрее. Схватилась за юбку, приподняла мокрый подол и стала ловко перепрыгивать через черные коряги. Сердце от испуга так сильно колотилось, что кровь стучала даже по ушам. Земля была до того неровная, что она боялась упасть и никак не могла обернуться, чтобы проверить, догонял ли он ее. И когда впереди она увидела небольшой овраг с высокой травой, тут же юркнула в него и замерла. Незнакомец пробежал мимо, остановился недалеко и стал оглядываться. Мила перестала дышать, прикрыла ладонью рот и в ужасе подумала, что если себя обнаружит, тогда ей точно конец. К счастью, незнакомец немного постоял, затем громко выругался, махнул рукой и ушел. А она еще долго лежала в своем укрытии, решившись выползти только тогда, когда тело почти онемело.
– Чтобы я еще раз хоть кому-нибудь помогла, – пробурчала она, поправляя юбку и подтягивая тесемки передника.
Мила прислушалась и, когда убедилась, что тишину леса нарушал только шелест листьев, так и пошла плутать дальше, пока не заметила, что деревья потихоньку начали расступаться. Стало легче дышать, все больше появлялось света. А совсем скоро и вовсе в траве проступила тропинка. Мила хотела уже радостно хлопнуть в ладони, но вовремя осеклась. И, прибавив шаг, заторопилась к людям. Первое, что она увидела, – закопанную наполовину в земле баню без дымохода, и очень удивилась этому. Дальше начались серые огороды с жухлыми листьями, а за ними показались первые избы. И таких домов ей никогда не приходилось встречать. Окон в них не было, только небольшие отверстия в черном срубе под соломенной крышей. Вместо заборов стоял частокол, острием повернутый к лесу. Бегали плешивые куры, мычала дохлая корова, а людей так нигде и не было.
Прежде она никогда не бывала в чужих местах. Это братья везде путешествовали, а она как родилась в одной деревне, так, сколько себя помнила, и жила в ней. И сейчас, даже несмотря на свой страх, ей было интересно узнать, как живут другие. Мила разглядывала лавки, ведра, скромные огороды и не переставала удивляться, почему никогда не слышала об этой деревне. Пока она не спеша шла и глядела по сторонам, на нее вдруг упала большая тень.
– Ой, мамочки, – прошептала Мила, когда подняла голову и увидела над собой страшное изваяние.
Высокий деревянный столб с мелкими насечками стоял посередине деревни. У его подножия лежали цветы, ломти хлеба и бегали черные вороны. А на самом верху было изображено лицо чудовища с длинным кривым носом, разветвленными рогами и неприятной ухмылкой.
Внезапно подул холодный ветер, солнце скрылось за облаками и тяжелая тень накрыла изваяние. Из леса послышался отдаленный гул, вороны резко взлетели со столба и с громкими криками устремились в небо. В воздухе повеяло недобрым, внутри все сжалось от страха, как вдруг плеча Милы кто-то коснулся.
Глава 2
– Девица-красавица, а что это мы тут делаем? – Перед ней оказался маленький сморщенный дед в темной рубахе, широких штанах и больших лаптях. Его длинная седая борода была заправлена под тонкий пояс, а в руках он держал кривую палку. – А не знают ли такие девицы-красавицы, что одним по гостям ходить нехорошо, тем более без приглашения?
– Простите. – Мила опустила взгляд. – Я совсем случайно здесь оказалась. Заблудилась и никак не могу дорогу обратно в свою деревню найти.
– А что за деревня-то? – Дед зорко на нее посмотрел.
– Ну, та, что на Серебрянке стоит. Знаете такую речку? Наверняка знаете. Вы же столько лет живете, вам же все-все должно быть известно.
– Лет и вправду живу много. – Он почесал бороду. – Ты мне лучше вот что расскажи, как же все-таки заблудилась?
Дед улыбнулся, и она решила поведать ему все, что помнила. И как ей захотелось пирог для братьев испечь, и как ягоды пошла собирать, и даже про багровое болото упомянуть не забыла, только про странного незнакомца смолчала.
– Вы же мне поможете? – спросила Мила, когда закончила с рассказом.
– Ну что тут поделаешь, – причмокнул дед. – Поможем. Коли ты сама к нам пришла.
– Спасибо, – широко улыбнулась Мила. – Неужели сегодня уже дома буду?
– Не спеши. – Он покачал костлявым пальцем. – Мы не каждый день так далеко ходим. Лес нынче неспокойный, и надо хорошенько подготовиться.
– Но как же? – удивилась Мила. – Как же я в чужой деревне ночевать буду? Что же обо мне подумают, когда я вернусь?
– Переживать совсем нечего. – Дед ловко перехватил палку в другую руку. – У нас деревня хорошая. Люди добрые, найдем тебе и лавку, и кусок хлеба. Ну, поищут тебя братья денек. Зато как обрадуются, когда вернешься.
– Скорее ругать сильно будут, – улыбнулась Мила, – и в лес больше одну не отпустят.
Пока они говорили, в деревню вернулся народ. Женщины в серых сарафанах, дети в штопаных сорочках и мужчины в подпоясанных веревками рубахах. Когда они заметили ее, то остановились.
– Чего уставились? – крикнул им дед. – Давайте обедайте и возвращайтесь в поля. И так урожай с каждым годом все хуже и хуже. – Он покачал головой и вернул взгляд на Милу. – А ты сходи еды у них попроси, скажи: Старейшина отправил. А пока я буду думать, где тебя устроить.
Мила кивнула и решила подойти к двум женщинам возле невысокой избы. Одна была в возрасте, с большим носом, а вторая помоложе, очень худая, с впалыми щеками. Они опустились на длинную лавку, развязали головные платки и принялись отмахиваться от летнего зноя. Рядом с ними лежал черный хлеб и стоял кувшин с молоком. И Мила вспомнила, что давно не ела. Живот так громко заурчал, что женщины подняли на нее взгляд.
– Можно? – неуверенно произнесла она и кивнула на ломоть хлеба.
– Можно то можно, – заговорила та, что постарше. – Только для начала расскажи, кто ты такая и о чем беседовала с нашим Старейшиной?
– Я заблудилась, – ответила Мила. – Может, знаете такую деревню на Серебрянке? Так вот я там и живу.
– Знать не знаем, – женщина пожала плечами, – здесь в округе деревень других нет.
– Как нет? – удивилась Мила.
– Вот так и нету. Конечно, если ты не на коне заблудилась, – усмехнулась женщина и посмотрела на ту, что худее: та засмеялась и закивала.
– Не на коне, – тихо ответила Мила, – я очень боюсь ездить верхом.
– А Старейшина-то что сказал? – не обращая на ее слова, продолжила женщина.
– Сказал, что поможет, отведет меня завтра в лес.
Женщины вновь переглянулись, одна подняла брови, а вторая тяжело вздохнула, но сверток с едой ей протянула.
– Спасибо. – Мила села неподалеку, на старое полено.
Хлеб, что ей дали, оказался мягким, а молоко – сладким. Женщины болтали о своем, ругали между делом детей: те бегали и резвились. Мужики в стороне обсуждали дела. Может, деревня и отличалась от той, где жила Мила, но народ здесь был такой же, как и везде. И на душе стало спокойно. Даже деревянный столб не показался ей таким уж страшным.
Она стряхнула крошки с передника, стала смотреть на огороды и увидела, как из-за высоких кустов вышел тот самый человек, который чуть ее не убил. Он широко шагал, придерживая меч на поясе. А когда заметил ее, то резко остановился. У Милы от испуга вся кровь с лица ушла. Она хотела уже вскочить и убежать со всех ног, но он лишь мотнул головой и пошел дальше по деревне.
– Смотри – идет, – сказала одна из женщин. – Десять лет не видели, а сейчас гляди, вместо лаптей сапоги напялил. В нашу сторону не смотрит, ни с кем не говорит. И откуда он такой важный взялся?
– Говорят, даже на могилу к матери еще не ходил, – подхватила вторая. – Как приехал вчера вечером, так сразу в избу к ней пошел. У меня мелкий за ним в оконце подглядел. Рассказал, что тот за печкой что-то поискал, а с утра, это уже я видела, в лес ушел.
– Наверное, сокровища ходил закапывал, – ответила ей первая, – или раскапывал. Не зря же слухи про их богатства ходили.
– Слухи слухами, а жила беднее всех, – покачала головой первая. – Но ладно, не нам их судить. А Иномир-то и вправду сильно изменился.
– Значит, Иномир, – тихо повторила Мила и стала молча наблюдать, как он скрылся в конце деревни.
День прошел быстро. Иномир ей больше на глаза не попадался, но и она по деревне не гуляла. В одной из изб ей накрыли лавку, и, дождавшись вечера, она легла. Но спать было неудобно. Дома у нее стояла большая мягкая кровать с пуховыми подушками, а здесь в спину упирались жесткие доски, а тонкое одеяло даже не накрывало ног. И сколько бы Мила ни ворочалась, все равно заснуть не могла: все думала, что пережила за сегодняшний день. Как вдруг с улицы начали раздаваться жуткие звуки.
Скрипели деревья, стоял странный гул, и даже показалось, что говорил чей-то тихий голос. От страха так пробрало, что она накрылась одеялом с головой, поджала ноги и затряслась. Заснуть смогла только под утро, и, когда петухи запели, она еле встала. Даже мысли о скором возвращении домой не помогали до конца открыть глаза и, с трудом выйдя из избы, Мила сильнее зажмурилась – в глаза ударило утреннее солнце. Как привыкла – осмотрелась. Народу поблизости не было, но на лавке стояли деревянное ведро и ковшик. Мила набрала холодной воды в руку и умылась.
– Ух, – произнесла она, отряхнула ладонь и только тут за спиной заметила Иномира.
Мила тут же попятилась назад, случайно задела ковшик, пролила воду на траву и уже хотела кричать во весь голос, но он поднял ладони.
– Тише, – сказал Иномир, – я всего лишь поговорить хочу.
Вблизи он оказался куда выше, чем показалось сперва у ручья. Только на этот раз выглядел намного приличнее: темно-рыжие кудри были аккуратно расчесаны, белую рубаху сменила холщовая, красная, на ногах были все те же шаровары, как и накануне, и начищенные сапоги. Но на груди больше не висел серебряный кулон.
– Мне совсем не о чем с тобой говорить, – быстро ответила Мила и бросила взгляд на деревню, которая медленно просыпалась. Хлопали двери, выходил народ и громко друг друга приветствовал. Но под тенью избы их пока никто не видел.
– Быть может, я тебя вчера напугал, – начал Иномир.
– Напугал? – перебила его Мила. – Ты же мне чуть голову не отрубил.
– Извини, я не знал, кто ты такая, – с нажимом продолжил он. – Ты мне вот что лучше расскажи: ты уверена, что провалилась в багровое болото? А что с тобой было дальше? Ты помнишь?
– Ничего не помню, – ответила она. – Провалилась и провалилась, проснулась – под черным ельником лежу. Да и вообще, тебе-то какое дело?
– Послушай, – он резко взял ее за локоть, наклонился и перешел на шепот, – этому Старейшине нельзя доверять, домой он тебя не вернет.
– А кому мне доверять? – Она, прищурившись, взглянула на него. – Не тебе ли?
Иномир нахмурился и тяжело вздохнул.
– Как хочешь. – Он убрал руку с ее локтя, осмотрелся и снова глянул. Серьезно, как будто хотел, чтобы она передумала. – Но помни: когда поймешь мои слова, меня рядом уже не будет.
– И я на это очень надеюсь. – Мила потерла локоть, нахмурилась и оставила Иномира у ведра с водой. Только напоследок развернулась, бросила на него злой взгляд и ушла к деревянному изваянию, где собралась, кажется, вся деревня. В середине стоял дед, опирался на палку и щурился от солнца.
– Ну что, девица-красавица, вот тебе подмога. – Он показал на двух больших и суровых мужчин. – Больше не теряйся.
– Даже не знаю, как вас и благодарить, – склонила голову Мила.
– Не стоит, – ответил дед, – все возвращается. Ну же, давай ступай, чтобы день не прошел даром.
Мила еще раз всех поблагодарила и пошла по деревне вместе со своими провожатыми. Когда они поднялись на небольшой холм, за которым начинался лес, она обратила внимание на маленькую избушку, которая стояла на отшибе от других домов. Рядом с ней был привязан высокий, могучий белый конь.
– Это чей такой красивый? – удивилась Мила.
Но вдруг появился Иномир, приблизился к коню, положил руку ему на холку, и Мила поняла, кто хозяин коня. На себе почувствовала его пристальный взгляд и громко фыркнула. Подумала, что уже совсем скоро вернется в свою деревню и забудет как страшный сон и это место, и этого неприятного человека.
Когда они дошли до леса, провожатые неожиданно замедлились и стали что-то тихо говорить себе под нос. И ей на мгновение показалось, что под тяжелыми ветвями стало еще темнее.
– А у нас в деревне так говорят, – Мила, постаралась, чтобы ее голос звучал как можно веселее, – лес дремучий, уходи, ягоды да грибы нам лучше приноси. Тропинка, не плутай, домой меня верни. Но, как видите, – она расставила руки и слабо улыбнулась, – не очень-то и помогло.
Провожатые ей ничего не ответили, в молчании зашли в темный лес, и ей пришлось последовать за ними. Вели ее быстро: видно было, что хорошо знали дорогу. На камнях все чаще стал встречаться мох, солнце все труднее пробивалось сквозь ветви деревьев, птицы перестали петь – наступила тишина. Вдруг Мила поняла, что осталась одна.
– Ау! Ну где же вы? – закричала она, но, сколько бы ни силилась, никто не отзывался. – Вот же проклятье…
– Сюда! – наконец-то вдалеке отозвался голос, но он был на удивление женским. Мила с радостью подумала, что, быть может, кто-то из ее деревни так далеко забрался в ее поисках, и, с облегчением вздохнув, заторопилась в ту сторону.
– А я уже думала, что опять потерялась, – улыбнулась Мила, когда впереди увидела чей-то силуэт. Но как только подошла ближе, по шее прошелся мороз.
Перед ней стояла девушка в белой рубахе до пят. Она была очень на нее похожа, только с синей кожей, выцветшими глазами и черным ртом. С темных длинных волос, в которых запуталась тина, капала вода.
– Мне холодно, – замогильным, дрожащим голосом произнесла она. – Мне очень холодно.
Мила отпрянула, а девушка вдруг нахмурилась, и ее лицо исказила страшная гримаса. Она широко открыла рот, из него полилась черная, густая вода, а в следующее мгновение ее голова повернулась вокруг шеи. Вдруг девушка бросилась на нее. Мила успела увернуться и побежать. Сердце колотилось от испуга, дыхание сбилось, ноги путались, силы были на исходе. Впереди показался ручей с высоким берегом, она ловко его перепрыгнула, как услышала вдалеке женский визг. Побежала еще быстрее, только зацепилась за толстый корень и полетела лицом в муравейник. Подскочила, стала отряхиваться и отплевываться, поэтому не сразу заметила, что лапти слетели с ее ног, упали в ручей и уже поплыли по течению.
– Стойте! – закричала она, но они уже исчезли в темной воде.
Мила огляделась и прислушалась – погони больше не было. Она обняла себя руками, всхлипнула, но быстро вспомнила, как братья говорили, что слезами делу не поможешь. Это ее успокоило и, глубоко вздохнув, она поплелась по лесу, шарахаясь от каждого звука. А в чаще вдруг стало темно, как ночью. Своды елей сомкнулись, воздух потяжелел. Длинный лишайник, свисая с дряхлых веток до самой земли, на которой под сухими иголками даже трава не росла, путался в волосах. И она подумала, что Иномир оказался прав: Старейшина ее обманул и захотел оставить ее в этом страшному лесу на погибель.
Скоро Мила поняла, что ноги ее вели уже сами. Захотела остановиться – не получилось. Крикнуть – рот не открылся. Попыталась моргнуть – веки не послушались. Даже пальцами на руке пошевелить не могла. Только и слышала, как сердце от страха стучит. Мила взмолилась, чтобы это оказалось кошмаром. Сухие ветви драли юбку, хлестали по ногам, острые иголки кололи босые ноги, но она шла все дальше, пока в один миг не вышла к черному озеру.
Вода стояла темная, поросшая мелкой тиной. Илистый берег был пологим, и она в ужасе поняла, что ноги ее вели именно к нему. Ступни окатила ледяная вода, подол юбки намок. Она зашла уже по самый пояс и поняла, что сейчас утонет. Слезы полились по щекам. С горечью подумалось, что у нее так и не получилось вернуться к братьям, даже подруге не успела помочь. Вода уже поднялась до самого подбородка, но Миле так не захотелось умирать, что она изо всех сил начала сопротивляться. Когда над водой вдруг показалась голова жуткой девушки, которая отстала еще в лесу, Мила поняла, что это конец. Глаза над водой ярко заблестели, в голове послышался тихий голос:
– Пойдем со мной, – повторял он, а руки уже тянулись к Миле, чтобы схватить.
Этот голос лишал сил, и она поняла, что уже готова окунуться в ледяную воду с головой, как вдруг кто с силой больно схватил ее за плечи. Мила моргнула и поняла, что вновь может чувствовать свое тело. Обернулась и увидела за собой Иномира. На его голове был железный шлем, а грудь укрывала тяжелая кольчуга, сплетенная из больших колец.
– Предупреждал же тебя, – выругался он.
– Что это такое? – в ужасе спросила Мила и перевела взгляд на озеро, которое выглядело совершенно спокойным. Но появился один пузырек, за ним другой, а потом вода забурлила. Тина начала подниматься, и послышался тот самый жуткий гул, который она слышала ночью, только на этот раз он звучал намного громче.
– Уходим! – коротко крикнул Иномир, схватил ее за руку и потянул за собой.
Он держал ее крепко, и она еле успевала за ним. Хотела уже попросить остановиться, как вдруг корни деревьев зашевелились а затем стали разбухать и расти на глазах, преграждая дорогу. Иномир свободной рукой достал меч и одним махом разрубил особо жирный корень. Тот грузно упал на землю, и вновь послышался гул, заставляя их бежать еще быстрее.
Мила только прикрывала голову и старалась не упасть. Наконец они оказались на сером засеянном поле. Свет ярко ударил в глаза, так что пришлось зажмуриться. Иномир отпустил ее руку и засвистел так громко, что ушам больно стало.
– Ну давай же, быстрее, – произнес он, вглядываясь в даль.
Мила тоже подняла голову, поставила ладонь ко лбу и совсем скоро увидела, как к ним приближается оседланный белый конь. Тот самый, которого она заметила в деревне. Ветер развевал его гриву, мощные ноги отбивали ритм. Он остановился рядом с ними и громко заржал. Иномир подскочил к коню, придержал стремя и показал на него Миле.
