Текст книги "Иномир и Мила (СИ)"

Автор книги: Лана Широкова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 11 страниц)

– Опять ты здесь? – устало произнес он, но луна вновь зашла за облака, и силуэт девушки исчез.

Иномир последний раз бросил взгляд на город. Тяжело вздохнул, ударил поводьями и скрылся в непроглядной темноте ночи.

Глава 12

Мила смотрела из окна на сад в утреннем тумане и тяжело вздыхала. Все не могла поверить, что прошло так много времени с того дня, как Иномир ушел. С неба лили нескончаемые дожди, по ночам уже морозило, яблони все облетели и выглядели весьма понурыми. Поначалу она сильно злилась на Иномира. Даже хотела разбить его птичку, но затем, как подняла ее, как размахнулась, так и осела на пол и горько расплакалась. Каждый день вспоминала о нем и все еще надеялась, что он вернется – Белогрива же оставил в конюшнях. Но сердцем понимала, что тогда, в покоях князя, видела его в последний раз.

– На что засмотрелась? – прозвучал строгий голос Отрады. – Давай-ка лучше скорее наряд для меня выбирай и пойдем к моему дорогому мужу.

– Извините, – ответила Мила и вернулась к большим железным сундукам.

У княгини были свои уютные покои, и Миле они очень нравились. Здесь приятно было проводить время. Бревенчатые стены пестрели узорами полевых цветов, лесных ягод и маленьких жучков. Все пледы, наволочки и пододеяльники имели аккуратные вышивки от самых лучших мастериц в Вышгороде. И пахло всегда очень приятно – ароматной мятой.

– Милослава, поторопись, – произнесла Отрада. А Мила еще глубже закопалась в сундуке и выудила яркую красную юбку. – Нет, это мне не нравится. Такой цвет надо молодым носить, вроде тебя. А мне лет уже много.

– А эта? – Мила подняла тяжелую юбку болотно-зеленого цвета. Отрада задумалась, внимательно ее разглядывая.

Мила привыкла стоять долго, пока княгиня выбирала себе наряд. Главное было ее не торопить и не давать никаких советов. Просто молчать и перебирать все вещи, пока та не одобрит. Но в обязанности Милы входили и другие дела. Приходилось приносить еду, следить за порядком в спальне, помогать в бане и везде сопровождать. Так что к концу дня, когда она доползала до кровати, то падала в подушки и беспробудно засыпала.

– Да, неплохо, – наконец закивала Отрада. – Думаю, что мой дорогой муж будет рад меня в ней увидеть. Найди еще платок такого же цвета.

Мила опустилась к сундукам и начала перебирать их содержимое в поисках нужного платка. Но, найдя его на самом дне, поняла, что переворошила все вещи. Огляделась и стала размышлять, что надо будет потом все аккуратно разложить по цветам, чтобы в следующий раз так долго не искать. Пока Мила грустно вздыхала и думала, сколько же на это уйдет времени, княгиня села на резной диван напротив столика с маленьким серебряным зеркалом, в которое Мила боялась смотреть.

– А теперь заплети мне косы. – Она развернулась к ней и протянула гребень. А Мила встала как вкопанная.

– Может, лучше я позову какую-нибудь другую служанку?

– Нету времени, – ответила Отрада и села спиной к ней.

– Я все же кого-нибудь позову. – Мила двинулась к дверям, как Отрада ее окликнула.

– Милослава, мы опаздываем, – твердо произнесла она.

Пришлось оставить дверную ручку, глубоко вздохнуть и тяжелым шагом подойти к княгине. Нехотя она взяла деревянный гребень и стала медленно расчесывать ее густые русые волосы с уже заметной сединой.

– У вас очень красивые волосы, – произнесла Мила дрожащим от волнения голосом.

– Спасибо, – ответила Отрада и после недолгого молчания продолжила: – Все ли тебе здесь нравится?

– Угу, – быстро согласилась она и поняла, что с волнением ей не справиться.

– Иномир был прав, ты способной девицей оказалась. Но с услужливым характером и спокойным нравом – это он приукрасил. Как вначале с тобой тяжело было, помнишь?

В ответ Мила кивнула, но сразу потеряла прядь, и вся коса расплелась. Дрожащими пальцами она попыталась вновь захватить волосы на затылке, а другой держать тугой хвост. Но они каждый раз опять распадались.

– Ну чего ты там возишься? – спросила Отрада.

– Не умею, – запнулась Мила.

– Ты так и не исполнила мое поручение? – Отрада развернулась и нахмурилась. – Я же тебе столько раз говорила: попроси других служанок тебя научить.

– Простите. – Она вся задрожала и почувствовала, как на глазах начали появляться слезы.

– А ну-ка, иди сядь. – Отрада похлопала по дивану.

Мила неуверенно присела и схватилась за сердце. Оно так громко стучало, в ушах пульсировала кровь, что перед глазами все поплыло. Попробовала набрать воздуха, но грудь нестерпимо сдавило. И она поняла, что сейчас задохнется и жизнь ее подойдет к концу.

– Посмотри на меня, – твердо попросила Отрада.

– Я, – задыхалась Мила, не в силах поднять на нее взгляд, – я не умею, не заставляйте меня, пожалуйста.

– Хорошо, не будешь. – Княгиня осторожно забрала из ее рук гребень. – Но что же тебя так расстроило? Это же всего лишь волосы.

– Понимаете, – Мила взглянула на княгиню, – меня никто никогда не учил плести косы. Все всегда вокруг ходили такие красивые, а я, – она показала на свои волосы, – лохудрой. Потом уже как-то смогла эту вот косицу плести, да смех один только. И сколько бы мне сейчас другие девушки ни показывали, ничего повторить не могу. А они злятся, не хотят со мной возиться.

– А как же твоя мама? – удивилась Отрада.

– Моя мама? – Она подняла заплаканный взгляд, как вдруг вспомнила, что здесь была сестрой Иномира. И только сильнее разревелась.

– Прости, она же совсем недавно у тебя умерла.

– Да, недавно, – соврала Мила, отводя взгляд и вытирая слезы.

Отрада погладила ее по руке, и от этого Мила только сильнее заплакала. Сердце сжалось оттого, что у нее даже не было воспоминаний о своей родной, настоящей матери. Плечи вздрагивали, слезы лились на подол юбки. И, должно быть, она очень жалобно выглядела, потому что княгиня даже ее приобняла.

– Давай я тебя научу. У меня терпения больше, чем у девиц молодых. – Она кивнула на столик с зеркалом.

– Но мы же торопимся…

– Давай быстрее, – перебила Отрада и встала с дивана.

Мила развернулась к ней спиной и распустила волосы. Отрада стала их по-новому заплетать, показывая, как правильно ставить руки.

– Одну прядь сюда, другую туда, крепко пальцем держишь, – говорила Отрада. – Сама попробуй, я тебе помогу. – Мила убрала руки назад и стала вместе с ней заплетать косу. – А теперь посмотри на себя. – Княгиня отошла и кивнула на зеркало.

Мила боязливо подняла взгляд и увидела в глади серебра свое отражение. Только смотрела на нее совсем не она, а какая-то другая девушка. В речной глади Серебрянки она запомнила себя не такой. А сейчас лицо сильно похудело, появились скулы, юношеский блеск в глазах прошел, взгляд стал серьезнее и старше. Из груди вырвался тяжелый вздох, как вдруг от размышлений оторвал голос Отрады.

– Пойдем, – произнесла она. – я совсем не хочу оставлять его одного надолго.

В покоях князя давно уже стояла мрачная, давящая тишина. Занавески были задернуты, ярко горел камин, а кровать укрыта мехами и тяжелыми одеялами. В тот день, когда Иномир ушел, князь Светозар провалился в глубокий сон и больше и приходил в себя. Лицо его исхудало, покрылось тяжелыми тенями, и все ждали его неминуемой кончины. Даже знахари хоть и лечили его, но разводили руками. И только одна княгиня все еще надеялась на его выздоровление. Сама за ним ухаживала и раздавала указания, на тот случай, когда он очнется.

Отрада села на кровать к князю, а Мила отошла к камину и стала уже привычно мешать дрова кочергой. Прежде знать не знала, что это такое. Все думала: зачем же людям большой открытый огонь в комнате, но потом, благодаря княгине, поняла, что дело это нужное и ценится среди знати. Находясь в своих мыслях, Мила услышала, как в дверь осторожно постучались.

– Войдите, – разрешила Отрада.

В покои зашел высокий и стройный мужчина с гладко выбритым лицом. Волосы его были светлые и коротко подстрижены. На нем по фигуре красиво сидел красный камзол, повязанный кожаным поясом, на котором висел длинный меч. Мужчина учтиво поклонился княгине и коротко посмотрел на Милу.

– Евсей, – произнесла Отрада, – что понадобилось от меня начальнику дворцовой стражи?

Мила иногда с ним встречалась в коридорах дворца. Он часто ей помогал: то поднос с едой донесет, то большие одеяла и подушки до спален дотащит. А иногда она настолько была занята другими делами, что забывала про огонь в камине. Он всегда ее прикрывал и сам закидывал дрова. За разговорами она выяснила, что он был хорошим другом для Иномира. А как узнал, что она его сестра, стал помогать еще больше. Ей нравилось, что у него всегда было хорошее настроение и он много шутил. Но сейчас Евсей выглядел весьма мрачным, что насторожило.

– Княгиня, прошу прощения. – Евсей наклонил голову. – Как вы? Как ваше здоровье?

– Мое здоровье меня совсем не интересует, – ответила Отрада. – Думаю только об одном: чтобы мой дорогой муж поскорее очнулся.

– Знаете, в городе уже ходят слухи о тяжелой болезни князя, – осторожно начал он. – И все считают, что такие огромные земли, как наши, не могут больше ждать, когда он выздоровеет. Меня прислали вам сообщить, – Евсей прямо посмотрел на княгиню. – Совет больше не может ждать. Вы должны принять власть в свои руки.

– Вот как, – покачав головой, произнесла Отрада. – Я все ждала, когда же ко мне придут с такой просьбой. Что ж, ответ у меня давно готов: я не могу этого сделать.

– Но почему? – голос Евсея стал громче. – Вы нужны нам, нашему городу и княжеству.

– Нет, я нужна своему мужу, – ответила она, отвернувшись к князю. – Мое место здесь, рядом с его постелью, а не в палатах среди совета. Тем более когда он еще жив.

– Но что же нам тогда делать?

– В этом дворце что, нет человека, который сможет выполнять его обязанности, пока мой муж не очнулся?

– Не очнулся, – тихо повторил Евсей, и Мила заметила на его лице сомнения, но он глубоко вздохнул и продолжил: – Но если этого не произойдет?

– Тогда мы и вернемся к разговору, – с раздражением бросила она. – Можешь идти.

Евсей еще раз низко поклонился и оставил их в мрачной тишине.

– Они его уже хоронят, – нарушила молчание Отрада, – хотя только недавно пили и желали ему здоровья. – Она обернулась, и Мила увидела в ее глазах слезы. – Скажи, ты тоже считаешь, как они? Ты тоже думаешь, что он больше не очнется?

– Не знаю, – растерянно ответила Мила. – Но уверена, что, пока он еще здесь, еще дышит, нельзя терять надежду.

– Спасибо, – слабо улыбнулась Отрада, – прости, что поначалу строга была. Не хотела, чтобы ты думала, что раз сестра Иномира, тебе положено больше обычного. – Она замолчала, прислушиваясь к дыханию супруга. А затем выпрямилась, спрятала лицо в руках и тяжело вздохнула. – Я не смогу пережить, если с ним что-то случится. Мы же почти что всю жизнь вместе прожили. Я его так люблю и жалею лишь об одном: что не смогла подарить ему детей.

Мила осторожно отвела взгляд и поняла, что эти слова предназначались не для нее. Вспомнила, что однажды тоже так открывала душу перед Иномиром, рассказав ему про своих родителей. И решила, что никому не выдаст откровения княгини. Стала размышлять про свою жизнь во дворце. Подумала, что, наверное, Иномир был прав, когда привел ее сюда. Здесь было тепло, и на кухне сколько угодно вкусной еды. Но все же она невольно вспомнила их разговор под яблонями на исходе лета, когда он не захотел ее целовать.

– Прости, я не могу, – тихо повторила она слова Иномира.

На службе во дворце у Милы было много времени подумать и понять, что ей нравился Иномир. Но когда вспоминала, что она ему – нет, сердце резало. Сколько бы она ни пыталась его забыть, сколько бы ни глушила в себе чувства тяжелой работой, ночью он все равно ей снился, а наутро душа опять печалилась о несбывшемся. И только больше грустила о доме, и все не могла никак смириться, что теперь ей никогда не вернуться.

– Извините, – Мила подняла взгляд на Отраду, – не могли бы вы рассказать мне, как Иномир оказался на службе у князя?

– Иномир? – улыбнулась Отрада. – Да спас меня однажды, оттого мой дорогой муж его так и любит. Напросилась я как-то на охоту, интересно было очень посмотреть, что же мужики там делают. Обещала от лагеря не отходить, а сама за грибами пошла. Так и не заметила, что далеко забрела. Подумала: ничего, выберусь, а тут волки завыли. Я давай деру. Только от стаи-то убежишь? Загнали они меня, окружили, так я и подумала, что конец мне пришел – загрызут же. А тут вдруг парень молодой рыжий из лесу выбежал да всех волков на моих глазах мечом зарубил. Я давай от страха орать, а он мне и говорит, «матушка, успокойтесь». Княгине говорить «матушка, успокойтесь»? – Она усмехнулась. – А потом с конем своим вывел меня обратно, да Светозар ему так благодарен был, что взял к себе в стражу. Недолго он, правда, во дворце прослужил: стал проситься в дорогу, – а ему и поручения нашлись в разные края. Так и повелось, что Иномир то уходил, то приходил. Жалко, что сейчас его нет рядом.

Отрада замолчала, вновь вернулась к князю и стала заботливо гладить его по руке, которая покоилась поверх одеяла. Мила поудобнее расположилась на табурете, прикрыла глаза и стала вспоминать Иномира. Она так по нему соскучилась и больше всего на свете хотела бы узнать, где он сейчас был и что делал. В мыслях начали появляться расплывчатые мечты о том, какой могла бы быть их встреча, как вдруг дверь резко открылась. Мила распахнула глаза, увидела советника Всеволода и тут же подскочила на ноги. Отошла к стене и опустила взгляд. А он поклонился княгине, справился о здоровье ее мужа и продолжил, обращаясь к ней непривычно свысока:

– Вам же уже сообщили, что я приступаю к управлению делами Вышгорода и всех земель княжества?

– Сообщили, – ответила она и отвернулась.

– Но я пришел с еще одной новостью. – Он задрал подбородок, хотя куда уж было выше, и продолжил: – Знахари, наконец, выяснили, что творится с князем. Никакая это не болезнь. Как я и думал, его отравили.

– Отравили? – удивилась Отрада. – Но кто же это мог сделать?

– И я тоже задался этим вопросом. – Он положил руки за спину. – Я лично начал расспрашивать стражу, убедился, что никто не мог проникнуть в покои через окно и узнал, кто же заходил, а, что самое главное, уходил от князя последним. И с большим сожалением смею сообщить, что это был Иномир.

– Не говори ерунды, – оборвала его Отрада.

– Все мы все знаем, как он за свой родной край беспокоился. Только князь мне успел сказать, что помощи им никакой не будет. А потом к нему как раз Иномир зашел. Так вот и подумайте, как тот отреагировал, когда он обо всем узнал.

– Иномир, – нервно усмехнулась Мила. – Вы же, наверное, шутите, он же на такое никогда…

– А может быть, это ты по приказу брата что-то князю подсыпала? – Всеволод бросил на нее короткий взгляд.

– Всеволод, – перебила его Отрада. – Так если знахари знают, в чем дело, почему же они не здесь? Почему они его не лечат?

– В этом-то вся и проблема, – вздохнул Всеволод. – Мы не знаем, чем его отравили. А значит, и вылечить его знахари пока не могут. Но не беспокойтесь, я уже отправил своих людей на поиски Иномира. И они обязательно его поймают и хорошенько допросят. А мы будем ждать и надеяться, что предателя найдут быстро.

Глава 13

Начались первые морозы, и во дворце стало не только холодно, но и как никогда печально. Всеволод всем управлял, князь так и не очнулся, а княгиня потеряла не только сон, но и аппетит. И Мила очень беспокоилась за ее здоровье. Сколько бы ароматного бульона, сладкой каши и выпечки она ни приносила, та к ним даже не притрагивалась. И тогда Мила вспомнила о розовом вьюнке, который помог Белогриву набрать толстые бока. Только во дворцовой кухне не было таких трав, а обращаться к знахарям, которые лечили князя Светозара, она побаивалась. Они полностью слушались Всеволода, лечили совсем незнакомыми травами и иногда приговаривали какие-то темные слова. Конечно, быть может, из-за этого князь, несмотря на то что уже долго лежал в постели, не худел и казался просто спящим. Ей вспомнилась деревня, в которой они с Иномиром были на подъезде к городу: там точно можно найти необходимое. Так и задумала, что, когда наступит время без работы, она возьмет Белогрива и отправится к избе знахарки.

Наконец, настал свободный день. Мила убрала свою комнату, перебрала одежду, которой у нее было не так много, но она ей очень нравилась, перестелила постель, полюбовалась птичкой и спрятала ее под подушку. И уже шла по коридорам во двор, погруженная в мысли, когда врезалась в кого-то. Перед ней стоял Всеволод в черном теплом кафтане и с яростью на нее смотрел.

– Ой, простите, великий наместник, – отскочила она и опустила голову, припоминая, что первым его приказом было называть теперь его именно так.

– Сестра Иномира, – неприятно протянул он, – что ж, братца твоего еще не нашли. Но ничего, скоро висеть во дворе будет.

– Не говорите так, пожалуйста, – отозвалась Мила и прикрыла глаза. – Я вам клянусь, он ни в чем не виноват, не он отравил князя.

– Не дерзи! Скажи спасибо княгине, что до сих пор тебя здесь держит. Была бы моя воля, давно уже в темницу отправил.

Мила подняла взгляд и с ненавистью на него посмотрела. Всеволод свел брови, и она уже испугалась, что он сейчас ее ударит, но обошлось. Он на мгновение замер, а затем высоко поднял бровь.

– Кажется, я наконец-то вспомнил, где тебя видел, – задумчиво произнес он, а затем нахмурился больше обычного и прокашлялся. – Можешь идти, нечего служанке отнимать мое время.

Мила со всех ног бросилась из дворца. Сколько бы она ни встречала Всеволоа, он постоянно вызывал в ней такую дрожь, что сердце готово было выскочить из груди. Он ее пугал и не только тем, что грозил Иномира казнить. Порядки при нем стали строже, а наказания за провинность – страшнее. Не только слуги, но и все во дворце боялись лишнего слова сказать. И совсем не хотелось напоминать ему, что они виделись в избе знахарки. Когда она подпрыгнула перед ним, и он был этим поступком страшно недоволен. Чувствовала, что может создать себе проблем еще больше.

На улице стоял пасмурный день, грязь застыла от мороза, но снега еще не было, только листья шуршали под ногами. Она дошла до конюшен. Взяла тяжелую сбрую и открыла стойло Белогрива. До сих пор ее удивляло, почему Иномир его не забрал.

– Привет, мой хороший. – Она погладила коня по морде, а тот в ответ радостно закивал. – Как ты здесь? Прости, что захожу к тебе совсем редко. Так много дел. Хочешь, покатаемся?

– Покатаетесь? – послышался звонкий знакомый голос. Мила повернула голову и увидела у входа в стойло Евсея. Он стоял, сложив руки на груди, и улыбался. – А тебе разве разрешили из дворца такого красивого коня уводить?

– Евсей, – улыбнулась она в ответ. – Разреши мне недолго с ним погулять. Посмотри, какой он грустный. Я же знаю, что он никому не позволяет себя оседлать…

– А тебе позволит? – Евсей подошел к ней, попытался похлопать Белогрива по боку. Но тот от него шарахнулся и недовольно зафырчал.

– Не умеете вы с ним обращаться, – ответила Мила и нежно погладила по гладкой, лоснящейся шерсти. – Он заботу любит, и ласку.

– Кто же ее не любит, – ухмыльнулся Евсей, но от коня отошел. – Удивлен, что ты умеешь ездить верхом, не каждая девушка осмелился даже задуматься о том, чтобы сесть в седло. Им только телеги, утепленные сеном или мехом, подавай.

– Я тоже раньше боялась. – Мила уже ловко управлялась с подпругой, а Белогрив послушно ждал, пока она закончит. – Пожалуйста, отпусти меня. Сделаю небольшой кружок вокруг города и сразу же вернусь.

– Ладно, если Белогрив лишь тебе в руки дается, то что же тут поделаешь? – Евсей принес седло и помог закрепить его. Дальше дело оставалось за уздечкой – Мила с ней справилась сама.

И попрощавшись с Евсеем, она впервые за долгое время вышла за стены дворца. Верхом на Белогрива не садилась, боялась кого-нибудь сбить по дороге, поэтому вела его по городу за поводья. Переступала через заледенелую грязь и смотрела по сторонам. Маленькие окна в домах были закрыты ставнями или заложены сеном. Народу, как всегда, было много, но все расступались перед ней, завидуя тому, как она была одета. Богато расшитая юбка в цветах, дубленая куртка, шапка из соболиного меха и высокие красные сапоги. Княгиня не скупилась красиво одевать своих служанок. Все смотрели на Милу, разевали рот, и она хотела поскорее выйти из города. Оставалось пройти только торговые ряды. Восторг они сейчас у нее не вызывали: монет у нее было много, только ничего не хотелось покупать. Лишь бы поскорее оказаться за городскими стенами… Вдруг ее окликнули:.

– Красавица, заходи, погляди на мой товар, – позвала ее одна из торговок.

Мила посмотрела на ее прилавок и поняла, что именно здесь в самый свой первый день в Вышгороде разглядывала птичку. Женщина продолжала зазывно улыбаться и угодливо предлагать товар. И наверняка даже не помнила, что когда-то с ней разговаривала совсем по-другому.

– Я тороплюсь, – ответила Мила.

– А вы посмотрите, – любезно произнесла женщина. – У меня для людей с княжеского двора товар другой имеется. – Она опустила руку под прилавок, достала светлый платок и аккуратно его развернула. Мила подумала: что же может быть еще интереснее, чем искусно выполненные игрушки. И любопытство взяло верх.

– Если только быстро, – ответила она и, поведя за собой Белогрива, осторожно подошла и заглянула в платок. Ахнула: – Какая же красотища!

– Бери, бери, разгляди хорошенько. – Женщина кивнула на содержимое платка.

Войлочные игрушки зверят в нарядах, как у людей, приковали восторженный взгляд. Тут были и красавица-лисичка в расшитом сарафане, и девочка-зайка с длинными ушами и в пышной юбке. Волк в красном кафтане и рыжий кот в белой рубашке и кожаных штанах. Последнего Мила осторожно взяла в руки.

– Ну точно Иномир, – засмеялась она и погладила его по голове. Но улыбка быстро сошла с ее губ, как вспомнились его слова. – Нет, спасибо. – Она поменялась в лице и нахмурилась. – Я совсем взрослая, и игрушки мне ни к чему.

Она отошла, а женщина стала предлагать отдать всех задаром, лишь бы про ее лавку в княжеском дворце замолвили словечко. Но Мила перехватила поводья покрепче и повела Белогрива через городские ворота. Встала на широкую лодку, чтобы переплыть еще не замерзшую реку, только вдруг так страшно стало. Она с ужасом представила, что будет, если она упадет в холодную воду. Даже невольно вспомнила родителей и их трагичную смерть. Но дороги обратной не было: лодка уже была на середине реки, и ей ничего не оставалось, как прижаться к Белогриву и прикрыть глаза. Лодку качало, внутри все сжималось от ужаса, но все же они благополучно пристали к берегу.

Народу на пристани было немного, и никто особо внимания на нее пока не обращал. Грузили большие ящики, перевозили скотину, но, когда она поставила сапог в стремя, все на нее вылупились. Она хотела уже перекинуть ногу через седло, как вспомнила, что была в юбке, а не в шароварах. И подумала, как же было бы удобно ездить в штанах. Только не в таких, как у Иномира, на несколько размеров больше, а как у разбойников – кожаных и в обтяжку. Пришлось сесть боком под удивленные взгляды прохожих.

– Вперед, – твердо произнесла она и ударила поводьями.

Белогрив нес ее легко и быстро, она смотрела вперед и не переставала удивляться, как ловко теперь ездила верхом. Совсем скоро они оказались в той самой деревне, куда она так стремилась попасть. Только выглядело селение теперь более обжитым и уютным, чем в прошлый раз. Дома все достроили, больше не стоял стук молотков и скрежет пил. В небо поднимался печной дым, и звучали звонкие голоса детишек.

Все на нее смотрели, но ей совсем не было стыдно, как тогда. Наоборот, чтобы поразить народ еще больше, она ловко спрыгнула с седла и медленно повела Белогрива к избе знахарки. У одного из домов заметила тех самых девушек, которые над ней смеялись. На этот раз Мила выглядела намного красивее, чем они: те были в пуховых платках, а она – в соболиной шапке; те носили бесформенные тулупы, а она – дубленую куртку. И как же ей приятно стало, когда они вылупились на нее, не в силах подобрать слов. Уж узнали ее или нет, Мила не поняла, но, гордо подняв голову, прошла мимо них с Белогривом.

– И кто теперь чудище? – довольно пробормотала себе под нос и повела коня дальше.

Дошла до пригорка и подняла взгляд на избу знахарки. Только удивилась, что в ней не горел свет, никаких кадок не было и стояла полная тишина. Правда, заметила, что почти все деревья вокруг вырубили, а со стороны берега возвышалась мельница. Она поднялась, заглянула в окна, которые даже не были закрыты ставнями, хотя уже было так холодно. И разглядела, что та была пуста. Она походила еще немного у забора, где когда-то стоял Иномир, и увидела старика. Он прилаживал к невесть откуда образовавшейся дыре новые доски. Мила заметила, что, ловко стуча молотком, он постоянно на нее поглядывает.

– Подскажи, добрый человек, что случилось с теми, кто тут жил? – спросила она, кивнув на избу знахарки.

– Мне некогда чесать языком. Вон, видишь, сколько дел. – Он показал молоток. – Но если бы такая обеспеченная девушка восполнила мое время монетой, я бы с радостью поболтал.

Пришлось достать кошелек, подойти к старику и протянуть ему пару монет. Он улыбнулся, скорее спрятал деньги и обратился уже по-другому: с гораздо большей охотой.

– А мы и сами знать не знаем, – пожал он плечами, – пропала старуха в одно утро, и больше мы ее видеть не видели.

– Пропала? – удивилась Мила.

– Это вон все остальные ходят причитают, как так случилось. А я сразу все понял: ушла она из деревни нашей.

– Как ушла? Что же должно было такое случиться, чтобы человек к зиме свой дом покинул?

– Ну, дело немудреное. Я много раз слышал, как она жаловалась на князя и его приказ деревню здесь строить и поля возделывать. Говорила, что, пока мы не пришли, жила она себе спокойно среди леса и лугов. А мы мешать ей, видите ли, стали, шумели сильно. Но когда вон, – он кивнул на мельницу, – эту штуковину поставили, так совсем не в духах стала ходить. Видимо, и ушла, где потише будет.

– Ох, – вздохнула Мила, – как жаль.

– Вот и мы говорим о том же. Кто же теперь нашу скотину лечить-то будет? Она же и травы все с собой забрала. Ничего не оставила. Ходил тут один на тебя по одежде похожий. Ругался, все выяснял, куда она свои кадки попрятала. А нам-то откуда знать? Не следим за такими вещами, своих дел полно. – Он снова показал молоток и гвозди.

– Похожий? – Мила нахмурилась. – Не высокий случайно, такой с длинными седыми волосами, весь в черном?

– Он, он, – закивал мужик, – только злой ходил, недовольный. Грозил деревню сжечь, если ему не ответим, где знахарка. Вон даже забор пнул. Но потом вроде успокоился, как поковырялся за избой.

Мила еще раз отблагодарила мужика монетой, а сама за избу пошла. Но толком ничего не смогла найти. Только замерзшую грязь и следы сапог. И все это ей очень не понравилось. Огляделась еще раз и никак не могла понять, что же здесь делал Всеволод.

– Может, для князя помощи искал, – пробурчала Мила и вздохнула. – А знахарка-то куда делась? Неужели и вправду просто покинула шумное место?

Незаметно стало быстро темнеть, задул холодный ветер. Мила взглянула на закат, деревню и дорогу. Вспомнила, как когда-то втроем по ней шли: с Белогривом, идущим под уздцы, с Иномиром, взвалившим на плечо их немудреные пожитки. Мила на миг задумалась, что будет, если она не вернется к вечеру во дворец. Попросит Белогрива унести ее куда-нибудь подальше и будет жить, как Иномир – в вечных странствиях. Но затем посмотрела на себя, на свою юбку и отвыкшие от долгой дороги ноги в красивых сапогах, которые пришли бы в негодность, как и когда-то подаренные ей туфли. Представила, где будет доставать еду, когда закончатся монеты. Как будет разводить костер, чтобы не замерзнуть холодной ночью. И что будет делать, если на нее нападут разбойники или черные корни.

– И какая мне дорога, не говори ерунды, – обратилась она к себе и вновь оседлала Белогрива.

Во дворец Мила вернулась за полночь. Поднялась по лестнице, зашла в свою комнату, зажгла лучину и распахнула глаза. Ставни болтались на холодном ветру, а на полу лежала разбитая птичка. Мила поскорее поставила лучину в подставку и ринулась собирать синие осколки.

– Как же так. – Она сжала в ладонях то, что осталось от памятного подарка, и беспомощно огляделась.

Как ветер достал птичку, если она еще с утра ее спрятала? Мила оглядела постель и заметила, что угол пледа был немного помят. Тогда она встала, подошла к кровати и хотела уже поднять подушку, как вдруг в комнату резко ворвалась стража. А за ними степенно, считая себя правым, проследовал Всеволод. Его брови были сомкнуты, голова поднята, а руки сложены за спиной.

– А ну, стоять! – гаркнул он.

– В чем дело? – испугалась Мила, отдернув руку от подушки.

– Обыщите здесь все, – обратился он к страже.

Мила в ужасе принялась наблюдать, как по его приказу стражники быстро перевернули комнату. Вытащили все вещи из сундука: платья, сарафаны, юбки и даже нижние рубахи. Разворошили, испачкали сапогами. Кто-то наступил на обломки птички, отчего Мила едва сдержала вскрик. Выдохнула, собралась с силами, спросила, едва сдерживая слезы:

– Что вы ищете? – Но никто ей не ответил.

Вдруг один из стражников достал из развороченной постели маленький холщовый мешочек.

– Как я и подозревал, – произнес Всеволод, забрав у стражника мешочек и осторожно его открыв. Взглянул в него, закачал головой и посмотрел на Милу.

– Зовите княгиню. Она должна это увидеть. А вы, – он обратился к страже, – держите ее.

– В чем дело? – испугалась Мила, попятилась назад, но стражники уже крепко держали ее руки. – Отпустите меня! – Она пыталась вырваться, но хватка стала только сильнее и не изменилась, даже когда в спальню вошла запыхавшаяся Отрада в длинном кафтане темно-изумрудного цвета.

– Зачем вы меня в такой поздний час подняли? – нахмурившись, спросила она Всеволода.

– Смотрите, – он протянул ей мешочек, – у вашей служанки нашли, у сестры Иномира. Говорил я вам, что они в сговоре.

– Что это такое? – Она подошла к нему, хотела забрать мешочек, но он вернул его себе и осторожно, с помощью платка достал из него черный засушенный пучок.

– Смерть-трава, не иначе, – произнес он.

Перед глазами все поплыло. Миле показалось, что ее как будто ударили по голове. Она не верила, что все это происходило с ней.

– Это не мое, – с надрывом произнесла она и с надеждой посмотрела на Отраду. – Поверьте мне, пожалуйста.

– В самом деле, – Отрада перевела озадаченный взгляд на Всеволода, – зачем ей травить моего мужа?