Текст книги "Иномир и Мила (СИ)"
Автор книги: Лана Широкова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 10 (всего у книги 11 страниц)
– Все уже позади, – прошептала она и погладила по голове.
Он не приходил в себя, но выглядел уже намного лучше. И сердце наполнилось непостижимой грустью. Позабылся и далекий дом на берегу Серебрянки, и лица братьев, и княжеский дворец, и Всеволод с наемниками. Даже Забытая харчевня перестала для нее существовать. Весь ее мир остановился на одном человеке, чьи кудри она гладила. Медленно и нежно, запуская пальцы в его волосы, Мила заметила, что он стал понемногу теплеть. Прикоснулась губами, чтобы проверить.
– Мила, – тихо прохрипел он, и она посмотрела на него. – Мила, – уже тверже произнес он, открыл глаза, приподнял голову и взглянул на нее в ответ. – Я умер?
– Что ты такое говоришь? – испуганно ответила она. – Конечно же, ты живой.
Мила сквозь слезы засмеялась, а затем скорее стала проверять его рану. Кровь была красной, и она так этому обрадовалась. Приложила чистую тряпку и все не переставала улыбаться.
– Ну вот и лоб теплый, – закивала она, убирая от него руку. Только сама и не заметила, как осторожно стала гладить по его груди, не в силах оторваться от того, каким спокойным теперь было лицо Иномира – без следов боли и невыносимых мук.
– Ты не представляешь, как я за тебя перепугалась, – начала Мила, не стараясь сдерживать слезы.
– Иди ко мне, – прошептал он.
Мила осторожно легла с ним рядом, уткнулась в его плечо и только сильнее заплакала. А он с трудом повернулся и погладил ее по щеке, а она ласково прижалась к его ладони.
– Ты меня опять спасла.
Мила улыбнулась сквозь слезы и поразилась, с какой легкостью находилась рядом с мужчиной и совсем не испытывала смущения. Наоборот, только так теперь и хотелось лежать и смотреть в его глаза, где отражался огонек лучины. Она осторожно переплела их пальцы, и приятные мурашки пошли по телу. Его ладони были такими большими, а ее – такими маленькими. Щеки обожгло румянцем, но сердце стучало спокойно, как будто так и должно было быть. И ей показалось, что они совсем не в промозглом сарае, а в далеких летних заливных лугах. Он сжал ее пальцы, приблизил лицо и поцеловал. Только поначалу Мила совсем не знала, как ему правильно отвечать. Просто держала губы открытыми. Но Иномир с такой нежностью и так аккуратно касался ее, что ей захотелось того же. Совсем скоро она заметила, что уже запустила ладони в его волосы, со всей силы прижимала к себе, изредка ловя губами воздух. Поймала на мысли, что, наверное, не стоит себя так вести при первом своем поцелуе, поэтому оторвалась от него и отвела взгляд.
– Я никогда не думала, что это так приятно, – смущенно произнесла она, улыбнувшись от своей же неловкости.
– Мила, я так рад, что встретил тебя. – Он положил руку на ее талию, немного привстал и навис над ней.
– А как же рана? – возмутилась она, но он не дал договорить и вновь поцеловал.
Он жарко дышал, а Мила с нетерпеливо прижималась к нему и с радостью отвечала, удивляясь теплу, что разливалось по телу. А когда дыхание окончательно перехватило, он крепко обнял ее. Мила спряталась за его руками, и все, что пережила за последние несколько дней, показалось ей далеким кошмаром.
– Иномир, ты говорил про багровое болото – это правда? – вдруг вспомнила она.
– Правда.
– А про ожерелье?
– Ожерелье? – удивился он. – Не знаю… Может быть, я бредил? – Он зарылся лицом в ее волосы и вздохнул. – Давай лучше спать, ты, наверное, так устала…
Иномир прижал ее к себе еще крепче, и она с наслаждением позволила себе забыться, растворяясь в тепле мужских рук. Так они и заснули в объятьях друг друга, прислушиваясь к вьюге на улице.
Глава 18
– Ну что? Не замерз за ночь? – спросил Иномир у Белогрива, поправляя соломенную накидку на его спине.
Солнце только начинало вставать над заснеженным пейзажем. Изо рта шел густой пар, ноздри щипало от мороза. Но толстая шуба грела хорошо. На голове не было шапки, из-за чего волосы покрылись инеем. Белогрив стоял под ветхим навесом за крошечной, прохудившейся избой, в которой теперь они жили. После того как Мила его вылечила, они не стали отправляться в долгую дорогу, опасаясь встретить наемников Всеволода, и нашли заброшенную избу недалеко от Забытой харчевни.
Иномир подошел к огромной куче дров, которых было так много, что ими можно было затопить все княжеские камины в Вышгороде, и еще бы осталось. Отобрал поленья и вернулся в теплый дом.
Комната была всего лишь одна. Должно быть, раньше это был чей-то охотничий домик. Когда они только его нашли, все было в пыли и паутине. Но Мила довольно быстро навела порядок и создала уют. Иномир по ее просьбе объездил ближайшие деревни и вернулся с тюками одеял и подушек. А кухонную утварь она в харчевне попросила. Ели очень скромно – все же плохой урожай и на их столе сказался, но Мила все равно вкусно и хорошо готовила из того, что было. И Иномир чувствовал себя счастливым в этой крошечной избе с маленькой печкой и низкой кроватью в углу. Где сейчас и лежала Мила, накрытая одеялами, и протирала глаза ото сна.
– Доброе утро, Милослава, – улыбнулся он.
– Доброе. – Мила сладко потянулась, но холод от открытой двери быстро добрался до нее. И она вновь закрылась спряталась под одеяла.
Иномир повесил шубу на крючок, вытащил ноги из заснеженных сапог и зашагал по скрипучему полу.
– Как спалось? – Он взял полотенце, открыл тяжелую крышку в маленькой печке и подбросил поленья.
– Отлично. Только с тобой все же было бы лучше. – Она привстала на локтях, и в ее глазах сверкнули задорные искорки, которые стали ему так нравиться в последнее время.
– Милослава. – Он покачал головой, подошел к ней, присел на кровать и посмотрел на соломенную постель напротив, где спал все это время. – Разве не ты хотела весны и своего дня рождения дождаться?
– Иномир, я же совсем не про это, – смущенно ответила она, подтянула к себе колени и посмотрела исподлобья. – Просто ты намного теплее, чем все эти одеяла.
– Теплее, говоришь, – улыбнулся Иномир, подвинулся к ней поближе и поправил ее взъерошенные волосы. – Боюсь, если вечером после всех наших поцелуев я останусь с тобой под одним одеялом, – он легонько щелкнул пальцем по ее носу, – то кто-то не дождется ни весны, ни своего дня рождения.
– Тогда придется мерзнуть, – вздохнула Мила.
Иномир улыбнулся, запустил ладонь в ее волосы, наклонился и ласково поцеловал. Хотел уже оторваться, как не заметил, что положил руку на плечо Милы, уронив ее в подушки. И вдруг вспомнил, как они здесь поселились и как она сильно стеснялась в первое время. Иномир ее успокаивал, говорил, что никто за такое не осудит. Постелил себе на полу и пообещал, что как снег растает, они попросят того жреца, который будет на свадьбе Кузьмы и кухарки, поженить и их. Но не думал, что так сложно окажется жить вместе.
На заснеженной улице совсем не было никаких дел, а изба такой тесной оказалась, что они постоянно были друг у друга на расстоянии вытянутой руки. И если днем они могли просто обниматься и болтать, то к вечеру, когда все темы были исчерпаны, наступало время поцелуев. Иномир хоть и спокойно держал руки на ее талии, но пальцы все равно нетерпеливо сжимали ее рубашку, а ладони чувствовали тепло и мягкость ее тела, от которого он начинал терять всякий рассудок. Так что к ночи он спускался ворочаться на свою постель. И часто, чтобы потом заснуть, уходил на холодную улицу колоть дрова под светом звезд.
А сейчас она дышала так прерывисто, так громко, что с другой девушкой он бы больше не ждал. Но Мила была не какая-то другая девушка, и ему приходилось сдерживать себя еще сильнее. Только их поцелуи становились все глубже. Она сильнее прижимала его к себе, гладила по рукам и спине. И когда начала приподнимать ткань рубахи, то он уже подумал, что черт с этой женитьбой. В конце концов, она живет с ним в этом мире, а не в своем, с братьями. Но вдруг она оторвалась от поцелуя и серьезно на него посмотрела.
– Иномир, а тебе и вправду очень хочется? – Мила опустила взгляд. – Я бы тогда могла не ждать…
Сердце его так громко стучало, грудь вздымалась, и подумал только об одном: как бы сейчас прижать ее к кровати сильнее и с головой вместе с ней накрыться одеялом. Чтобы в этот холодный и снежный день им стало теплее.
– Милослава, мне и вправду очень хочется, – ответил он и мягко улыбнулся. – Но я подожду. Весной снег растает, пройдет твой день рождения, и мы с тобой поженимся. Здесь, конечно, никто за свободные отношения не осудит. Но я знаю, как для тебя это важно. – Он поцеловал ее в щеку, встал с кровати, поправил одежду, выпрямился и посмотрел на дверь. – Пойду-ка, я, пожалуй, еще дров наколю.
Холодный воздух ударил в лицо, но кровь все еще продолжала в нем кипеть. Иномир набрал в ладони снега и обтер разгорячившиеся щеки.
– Ух, – проговорил он, почувствовав, как ему немного полегчало. Но все равно мысли были заняты только образом Милы, лежащей на кровати. Встряхнув головой, он отошел за избу к поленьям. Взял в руки топор и начал колоть дрова, стараясь не замечать, как фыркает, будто насмешливо, Белогрив.
– Ох, знал бы ты, как это тяжело, – обратился Иномир к коню, размахнулся и со всей силы ударил по полену. Оно с треском разлетелось в разные стороны. Белогрив в ответ опять фыркнул, переминаясь с копыта на копыто. – Ну ничего. – Иномир собрал разлетевшиеся поленья и кинул к остальной куче. – Снег растает, и мы с вами в такое путешествие отправимся. Хочу Милу отвезти далеко на юг. Помнишь, какие там дивные сады? – Он бросил взгляд на коня и улыбнулся. – Ей понравится. А мне-то как понравится! Все же женатым человеком уже буду, и испытывать свое терпение больше не понадобится.
От работы стало жарко, на лбу появился пот, мороз обжигал горло, и мысли медленно успокоились. Он уже хотел бросить колоть дрова и вернуться в дом, как вышла Мила в большой шубе и меховой шапке.
– Иномир, я хотела с тобой поговорить. – Она присела на высокое полено, спрятав голые руки в рукава, и внимательно на него посмотрела. – Тебя что-то мучает?
– Мы же уже об этом поговорили. – Он поставил перед собой новое полено.
– Нет, я не про это. – Она покачала головой и вздохнула. – Ты ночью говоришь во сне.
– И что же я говорю? – Он двумя руками перехватил топор и замахнулся.
– О каком-то ожерелье, – вздохнула она, он резко опустил топор и посмотрел на нее. – Я особо не придавала этому значения, думала, что может быть тебе кошмары снятся. А потом вспомнила, что ты про него говорил во время лихорадки. И недавно, когда убиралась за печкой, я кое-что нашла. – Она достала из рукава ожерелье в серебряной оправе с белым камнем.
– Вот как. – Он звонко вонзил топор в полено.
– Это от твоей мамы осталось? Я его помню. В нашу первую встречу оно у тебя на груди висело. Только зачем ты мне говорил его забрать перед смертью и почему мне потом соврал про него?
– Милослава, – с раздражением начал Иномир, – нельзя брать чужие вещи.
– Прости, – ответила она, встала, подошла к нему и протянула ожерелье. – Но что же в нем такого, если ты его прячешь?
– Ничего, – коротко ответил он, забрал ожерелье и спрятал в кармане шубы.
– Знаешь, когда ты мне сказал, что ты такой же, как и я, тоже из другого мира, помнишь, как я была удивлена и расстроена, что раньше мне не признался? Конечно, наши приключения от этого не изменились бы, но мне было бы легче, знать, что я не одна такая. – Мила замолчала и прямо посмотрела на него. А Иномир отвел взгляд, прекрасно понимая, какие слова она сейчас вспомнит. – Ты мне тогда ответил, что тебе все это время было тяжело ходить с таким грузом на душе. И я спросила, не умалчиваешь ли ты о чем-то еще. Помнишь, что ответил? Ты сказал: нет. – Мила нахмурилась и кивнула на его карман. – Так что тогда это значит?
– Ничего важного, чтобы тебе стоило знать. – Иномир поджал губы.
– Опять врешь. – Она поставила руки на бока. – Иномир, мы уже столько с тобой пережили, неужели я не могу узнать, что это за ожерелье?
– Это мое ожерелье. – Иномир поднял на нее тяжелый взгляд. – Когда Лада погибла, я прибежал к маме, и она мне рассказала, кто я такой. Нашла она меня на багровом болоте, а на шее оно как раз и висело. И так ей меня жалко стало, что забрала к себе. Ну и сказала тогда, что Черный ельник из-за меня наверняка и стал разрастаться. Посоветовала уходить, никогда не возвращаться и забрала ожерелье. А когда она умерла, я вернулся и захотел избавиться от него. Только как в лесу выкопал яму возле черного ручья, что-то на меня нашло, и я его надел… – Он тяжело вздохнул. – Похоже, ты как раз из-за меня здесь и оказалась.
– Иномир. – Она распахнула глаза.
– И я не смог от него избавиться, – продолжил он, – все эти годы меня преследовало чувство, что оно может мне помочь вернуться. И когда меня лихорадило, я, кажется, вспомнил, как оно работает. Только как очнулся… и когда нашли эту избу, никуда я не захотел. Не захотел, чтобы ты куда-то уходила. Подумал, что, быть может, это мое счастье…
Между ними повисла долгая пауза, Иномир отвел взгляд и стал с напряжением ждать, что же она ответит.
– Так что получается, – надрывно произнесла Мила. – Мало того, что ты умолчал, что я здесь из-за тебя оказалась. Так все это время, пока мы тут с тобой живем, ты знал как вернуть меня домой?
– Это всего лишь моя догадка, – ответил он.
– Все равно, Иномир, ты представляешь, что ты от меня скрывал? – Щеки Милы вспыхнули. – Получается, что, пока мы тут с тобой обнимаемся, целуемся и мечтаем о свадьбе, ты все это время знал, что я могу вернуться к братьям?
Уже не щеки, а все лицо у Милы запылало, она угрожающе выставила палец вперед, а затем резко развернулась.
– Подожди! – Он все же схватил ее за плечо. – Давай мы с тобой поговорим…
– Мне не о чем с тобой говорить. – Она смахнула его руку и быстро зашагала по снежной тропинке в лес.
А Иномир со злости кинул топор в землю и громко выругался. Хотел уже идти за ней, но гнев в нем кипел так сильно, что он только плюнул в сторону и ногой раскидал поленья, на что Белогрив недовольно фыркнул.
– Ничего, вернется, – бросил он и пошел в избу.
Повесил шубу, достал ожерелье и подошел к столу. Зажег лучину, сел на лавку и стал думать. А Милы все не было. Злость тем временем проходила, беспокойство нарастало. Он стал представлять, что на нее напали волки, или же наемники Всеволода до нее добрались, а быть может, и просто провалилась в снег и ей нужна помощь. Сжав зубы, он резко встал и уже хотел идти за ней, как послышался стук открывающейся двери.
– Где ты была так долго? – не поднимая головы, спросил Иномир.
– В Забытую харчевню ходила, – ответила она.
– Я за тебя переживал. Сейчас зима и в лесу могут быть не только дикие звери. Помнишь? Всеволод нас все еще ищет.
– У меня на этот счет есть хорошие известия. – Она развернулась к нему и улыбнулась. – Евсей все же спас князя, Всеволода наказали, и в Вышгороде все хорошо.
– Как ты об этом узнала?
– До нас наконец-то телеги с мукой доехали из города, и у харчевни такой балаган поднялся. Все рады, желают здоровья князю и говорят, что он молодец: не оставил их в такой беде.
– Я рад, – улыбнулся Иномир, но на душе не стало легче. Вздохнув, он продолжил: – Прости меня, я должен был сказать тебе про ожерелье раньше. Я просто не хотел…
– Не надо, – перебила она и, присев за стол напротив, положила руку на его ладонь. – Ты меня тоже прости. Должна была сразу понять, почему ты так поступил. Наверное, я бы тоже смолчала…
Иномир поднял взгляд, и ему вдруг стало неловко, когда увидел, как сильно ее расстроил.
– Тебе совсем не надо меня жалеть. – Он поджал губы, быстро выпрямился и откашлялся, чтобы голос звучал грубее. – Давай лучше о деле поговорим. – Он пододвинул к ней ожерелье. – Кажется, я знаю, как оно работает. Только надо вернуться кое-куда.
– Куда? – Мила взяла ожерелье и покрутила в руках.
– На Зловещее озеро, там, где все началось и, похоже, все и закончится.
– А не опасно ли это? – Ее глаза распахнулись. – Может, лучше весны подождем? Посмотри, все дороги замело.
– Думаю, что только сейчас мы и сможем это сделать. Сейчас зима, озеро замерзло, да и Черный ельник должен спать. А по поводу дороги не беспокойся, Белогрив с сугробами справится.
– Хорошо, – ответила Мила, осторожно положила ожерелье на стол и заметно погрустнела. – Но ты же со мной пойдешь? Ты же здесь не останешься?
– Не останусь. – Он положил свою руку на ее ладонь.
– И ты ради меня покинешь свой дом?
– Милослава, – он улыбнулся, – мой дом, там, где ты.
Глава 19
– Ну что ж, осталось совсем немного, – произнес Иномир и обернулся. Мила сидела в седле и крепко обнимала его со спины. Медленно шел снег, стояло морозное утро, изо рта шел пар, а Белогрив переступал через высокие сугробы.
– А помнишь, как я боялась ездить верхом? А теперь погляди, ни капельки не страшно.
– Помню, что ты за меня даже держаться боялась, – усмехнулся он. – А теперь погляди, как крепко обнимаешь.
Мила улыбнулась, сильнее прижалась к нему и стала смотреть на заснеженные пейзажи. Они ехали обратной дорогой, по которой когда-то убегали от погони. Лес спал, тяжелые ветви елей были покрыты снегом. Дорогу замело, но мощные ноги Белогрива все равно справлялись с таким толстым слоем снега. И конь их вел все ближе к деревне Иномира.
Одно радовало – что погода была не слишком холодной. На привалах они сидели около костра обнявшись. А на ночлег Иномир и вовсе стелил еловые ветки на тлеющие угли, и они вместе ложились и накрывались толстой шкурой. И Миле было так хорошо и тепло у него на груди, что перед сном она мечтала о счастливой жизни, которой заживет, когда вернется к братьям вместе с ним. Она представляла, как все они будут мирно и счастливо проводить время в их большом доме. Как будет готовить всем вкусную еду и испечет обязательно пышные пироги. Как с Иномиром они будут гулять на берегу Серебрянки и все у них будет хорошо.
Мила прижалась к нему сильнее и глубоко вздохнула. Только одно беспокоило: а что же она расскажет братьям. Как объяснит, что с ней приключилось и кто такой Иномир? Но подумала, что разберется с этим попозже, а сейчас им надо было добраться до Зловещего озера и не застрять в снегу.
– Милослава, мы скоро приедем. Но если хочешь, можешь сесть спереди. Я тебя придержу, так спать намного удобнее будет.
– Нет, ты прав, мы скоро приедем. – Она замолчала. – Как ты думаешь, меня узнают? А если узнают, будут злиться, что я жива осталась?
– А ты за это не беспокойся. – Иномир похлопал по мечу. – Я тебя в обиду никому не дам.
Еще не доезжая до деревни, Мила ощутила неладное: ее охватило неприятное и странное чувство, даже холодок пробежался по спине. Издалека показались совсем уж высокие черные ели, стояла подозрительная тишина, из-под снега виднелись корявые корни, и Белогрив переступал через них с большим трудом.
Мила не сразу узнала место, в котором была еще летом. Она даже подумала, быть может, они не туда приехали. Все поросло деревьями, от их плотных крон было темно, и нигде не было людей. Но больше всего удивляло, что на снегу лежали сломанные бревна.
– А где же дома? – удивилась она.
– Вон, посмотри. – Иномир показал наверх.
Мила подняла голову и увидела, как на вершинах высоких елей виднелись изуродованные и поломанные дома. С них свисали длинные космы лишайников, а ветки торчали из окон и дверей. Иномир спустился с коня, достал свой меч и зажег факел.
– Что здесь произошло? – удивилась Мила и обеспокоенно посмотрела Иномира. Тот молча показал ей слезть с седла, она тихо спустилась с коня и взяла поводья.
Они пошли по хрустящему снегу медленно и настороженно. Уши закладывало от жуткой тишины. Целых домов почти не осталось, везде валялись сломанные бревна и разбросанные вещи. Мила подумала, что люди это место покинули впопыхах и почти ничего с собой не взяли, разве что всю скотину и кур с собой прихватили.
– Доигрались, – задумчиво произнес Иномир, как вдруг, как будто из ниоткуда, с громким гоготом взлетели в серое небо вороны. Он схватил меч, но те лишь сели на столб в центре деревни. – Милослава, держись поближе ко мне.
Вновь наступила тишина, и они настороженно подошли к деревянному изваянию. Как только Мила подняла на него взгляд, то застыла от изумления. Теперь на нем было не только страшное изображение чудовища, но и деревянное лицо какого-то старика. Оно застыло, обвитое корнями, и раньше его совершенно точно не было. Его черты показались знакомыми: длинная борода, большие брови и полуоткрытый рот.
– Иномир, ты тоже это видишь? – спросила она, но, не дождавшись ответа, услышала неприятный скрип, и деревянное лицо на изваянии открыло глаза и рот. И Мила в нем не сразу узнала Старейшину, который тогда, еще летом, захотел ее в жертву принести.
– Кто вы такие и что вам надо на его земле? – спросил он, похлопал глазами, а затем внимательно посмотрел на Иномира.
– Что у вас произошло? – нахмурился он. – Где остальные? И что с тобой случилось, раз ты в деревяшку превратился?
Но тот ничего не ответил. С прищуром посмотрел на Милу, и так от его взгляда неприятно стало, что она поежилась. А затем он резко свел брови и загоготал:
– Ты та дрянная девка, из-за которой все это и произошло. Ты в озере должна была утонуть…
– А ну следи за языком, – грубо произнес Иномир, приставив меч к его горлу. – Думаю, что даже деревяшке не хочется быть обезглавленной? А ну отвечай, что здесь произошло?
– Черный дух не простил, что мы эту девку к нему не привели, – уже спокойнее ответил Старейшина, но глаза его недобро заблестели.
– Продолжай, – твердо ответил Иномир, не убирая и только сильнее прижимая меч к его горлу.
– Черный дух тогда пришёл и был так страшно зол на нас, что наслал свое ужасное наказание. За одну ночь здесь лес вырос, все разбежались, а я остался… И мне была уготована иная плата…
– Вы сами виноваты, что решили легкой жизни искать. Если урожая здесь не было, уходить надо было и бросать свои убогие избы.
– Убогие избы? Убогие избы! – разозлился Старейшина. – Я знаю, что ты матери не родной, я знаю, что ты в лесу хотел тогда спрятать. Я Черному духу все про тебя рассказал. Он и тебя заберет. И девку твою проклятую! – продолжал ругаться Старейшина, вырываясь из пут. – Он все равно тебя получит… И тогда все станет, как раньше…
Вороны взмыли в воздух с громким карканьем. Лицо Старейшины стало приобретать нечеловеческие черты. Изо лба прорастали, словно ветви, рога, рот широко открылся, и в него стали заползать корни. Он издал ужасающий вопль и попытался дотянуться до Милы. Она отшатнулась, а Иномир поднял высоко меч, размахнулся и ударил по его руке. Но та вдруг задеревенела, как и сам Старейшина.
– Не бойся, – произнес Иномир.
– А я и не боюсь, – твердо ответила Мила и перевела взгляд на лес. – Пойдем лучше, нам надо идти к Зловещему озеру. Так и хочется поскорее убраться отсюда. – Она посмотрела на Иномира, но его взгляд был очень грустным и обращен совсем в другую сторону.
– Я бы хотел проститься с домом, – вздохнул он.
– Конечно, – кивнула Мила.
На вершине холма, всегда стоявшая на отшибе, его старая изба оказалась цела. Но была покрыта корнями деревьев: они обвили её стены, почти дотянулись до дверей. Иномир вставил факел в землю и со скрипом открыл дверь. Помещение оказалось совсем маленьким, даже меньше, чем в доме, в котором они вместе жили рядом с Забытой харчевней. На одной из стен было единственное крошечное окно, через которое проникал слабый свет. Потолок в избе был низким, и Иномиру приходилось наклонять голову, чтобы не удариться о деревянные балки. В комнате не было кроватей, зато стояли две простых лавки, а между ними находилась печь и рядом небольшой столик. Выглядело все очень просто и бедно.
– Ну вот как-то так я и жил, – виновато произнес Иномир.
– Здесь очень уютно, – ответила Мила, войдя в избу.
– Сама знаешь, меня мама одна воспитывала. Я ей всегда хотел дом большой построить, хозяйство завести, но не сложилось… А потом, когда я у разбойников был, и еще позже – на службе у князя, монет у меня много было. Пытался ей передавать с надежными людьми, но они всегда возвращались обратно. Думал поначалу, может, она обиделась на меня, что я ее оставил, но мне передавали ее слова, что мне нужнее. Так и прожила всю свою жизнь в этой бедной избе…
Мила увидела, как на его лице залегли глубокие морщины.
– Прости, – она погладила его по руке, – все же ты ради меня оставляешь свой мир, свой дом и своих друзей. И собираешься со мной уходить в совсем чужое для тебя место.
– Ничего, все в порядке, – произнес Иномир, поджав губы, и стал ходить по избе, заглядывая в берестяные короба, которых в доме было немного. Один из них, совсем маленький, положил на стол и открыл крышку. Мила заглянула внутрь и улыбнулась.
– Иномир, это твои игрушки? – В коробе лежали палочки с вырезанными ножом лицами, несколько камней, а на дне оказалась деревянная фигурка медвежонка.
– Оставь медведя-воеводу, – недовольно произнес Иномир, забрав игрушку из ее рук.
– Медведя-воеводу? – ухмыльнулся Мила, а он ещё больше обиделся и осторожно положил игрушку себе в карман.
Ей стало стыдно, а затем на губах появилась улыбка. И так ей вдруг смешно стало, что она громко и звонко рассмеялась в этом злом и темном месте. Щеки Иномира раздулись только сильнее, но вдруг он тоже улыбнулся и залился радостным смехом. Мила прикрыла рот ладошкой, даже слезы выступили на глазах. Она подошла к нему, крепко обняла и прикрыла глаза.
– Думаю, что брать мне здесь больше нечего, да и делать тоже, – тяжело вздохнул Иномир.
Но когда вышли, Иномир остановился, взглянул на избу и, немного постояв, взял факел. Мила с грустью поняла, что он собрался сделать. Встала рядом, положила руку на его спину и подбадривающе погладила.
– Тебе не обязательно этого делать, – произнесла она.
– Нет, я должен, – твердо ответил Иномир и факелом поджег толстый корень. Тот на удивление, несмотря на снег, засвистел и начал быстро гореть, оставляя черную пыль.
Огонь пошел дальше и совсем скоро добрался до избы. Та вспыхнула, как сухой лист. Иномир смотрел на огонь, а Мила на него. Она не отпускала его руки и представляла, как же ему сейчас тяжело. Пожар по корням пошел дальше, и вся деревня начала гореть, послышался свист, и изваяние со Старейшиной тоже вспыхнуло. Иномир тяжело вздохнул, и они отошли к границе совсем уж густого леса, где переминаясь с копыта на копыто стоял Белогрив. Иномир взял его за поводья, но тот встал и не хотел никуда идти. И сколько бы он его ни дергал, тот даже с места не сдвинулся.
– Ну что за упрямый конь, – пробурчал Иномир.
И пока он ругался, Мила по грустному взгляду коня и по его опущенной голове все поняла. Она осторожно подошла к ним с потяжелевшим сердцем, положила руку на морду Белогрива и постаралась сдержать слезы.
– Иномир, – тихо произнесла она. – Он же с нами прощается.
– Да не неси чепухи, – ответил он, продолжая его тянуть, а тот все стоял.
Иномир нахмурился, перевел взгляд с нее на Белогрива и обратно. А затем, тяжело вздохнув, покачал головой.
– Ну, друг мой, значит ты здесь решил остаться, – обратился Иномир к коню.
Мила отошла, оставила их вдвоем, вытерла рукавом слезы и, глядя на снег, стала ждать, когда и ее время прощаться настанет.
– Хороший мой Белогрив, ты так много нам помогал, – протянула она, а на сердце так тяжело, так грустно стало, что она поцеловала его и приложила лоб к его морде.
Мила обернулась на Иномира – в его глазах тоже стояли слезы. Он громко шмыгнул носом, расседлал Белогрива, перевесил маленькую котомку на плечо и похлопал Белогрива по боку.
– Ну иди, – произнес он, – найди себе нового хозяина и замечательный дом.
Белогрив посмотрел на них с грустью, на прощанье фыркнул, развернулся и медленно пошел прочь. Мила не выдержала, опустила плечи и в голос заплакала.
– Пойдем, – Иномир подошел к ней и приобнял. – Пора вернуть тебя домой.
Пробираться через высокий снег в лесу было очень тяжело. Иномир шел впереди, а она за ним. Низкие сухие ветви елей скрывались в сугробах. Только припорошенные зеленые ветви торчали в разные стороны. Стояла полная тишина, как и раньше, только было на этот раз намного светлее, пахло свежестью и хвоей. И Мила подумала, что прав был Иномир, когда решил отправиться сюда именно зимой.
Медленно и долго они пробирались через лес, но на удивление снега становилось меньше, пока вовсе не исчез, оголяя голую землю с острыми и сухими иголками. А когда наконец вышли к Зловещему озеру, оно оказалось безо льда и в точности таким, каким его запомнила Мила еще летом. Черная гладкая вода, с веток свисали длинные плети лишайника. Внутри зародилось неприятное беспокойство.
– Нам надо заходить в воду? – с испугом спросила Мила.
– Думаю, что нет, – ответила Иномир и достал из кармана ожерелье. Мила ближе подошла к нему, он ее приобнял, надел на них длинную цепочку и стал крутить голубой камень, но ничего не происходило. Над озером, как и прежде, стояла полная тишина.
– А что было в прошлый раз? – спросила Мила.
– Не знаю, – ответил Иномир, сведя брови. – Само как-то получилось.
Серые тучи расступились, и на ожерелье упали лучи солнца. Голубой камень засветился, их начал окутывать белый приятный свет, а твердая земля под ногами вдруг превратился в мягкие кочки багрового болота. Как вдруг лес страшно загудел, поднялся шум и порывистый ветер, и из озера над спокойной гладью воды стали появляться черные, как ночь, очертания. Иномир достал меч из ножен.
– Мила, он не даст нам уйти, – твердо произнес Иномир и надел на нее ожерелье. – Уходи скорее! Возвращайся к своим братьям. А я его задержу.
– Нет, – покачала она головой. – Я без тебя не уйду.
Черный дух разрастался все больше и угрожающе навис над ними. Стало темно и холодно.
– Не уйдёшь, – заклокотал страшный глухой голос.
Иномир на мгновение задержал на Миле взгляд, оставил ее в белом сиянии, высоко поднял меч и устремился к озеру. Она только и успела увидеть, как тень подхватила его и скрылась под водой. Белый свет тем временем заклубился, под ногами оказались кочки, ожерелье на груди нагрелось, и Мила мельком успела увидеть летний день, ствол березы и белую ленточку на ветке. Не в силах ступить навстречу, чтобы почувствовать летний зной на лице, она сделала шаг назад и упала на твердую, скованную зимой землю. Цепочка порвалась, и ожерелье пропало.
