Текст книги "Перекрестки судеб. Стася и Тим (СИ)"

Автор книги: Лана Черная

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 15 страниц)

Глава 12 Тим.

Тимур возвращается поздно. Последние полторы недели почти каждый день. И каждый вечер его встречает Русалка, такая домашняя, пахнущая уютом и выпечкой. А он…каждый вечер привозит ей фиалку в маленьком глиняном горшке. И смеется, видя ее смущение и ласковую улыбку. Потом она кормит его чем-то вкусненьким и они еще долго просто сидят на веранде, наслаждаясь тишиной летней ночи и друг другом. Иногда целуются, загораясь от жгучего желания и с трудом останавливаясь у самой грани. Тимур все еще помнит ее боль и каждый шрам на ее мягкой коже. Хотя желание разложить ее прямо здесь, под звездным небом и брать так долго, пока не отключиться, изнеможенная его ласками. И только какое-то гребаное чудо удерживает его похоть на коротком поводке.

Каждый вечер Тимур укладывает спящую Русалку в кровать и подолгу сидит, любуясь ее личиком с россыпью веснущек, гладя ее кудрявые волосы. А потом, не найдя сил уйти, ложится рядом и засыпает, обнимая ее, чтобы с рассветом уйти, оставив на подушке свой запах. И так каждый день на протяжении этих проклятых недель.

После звонка Игната все закрутилось так быстро, что Тимур все чаще ощущал себя подопытной крысой, которую запустили в колесо с вечным двигателем.  И, что хуже, всего, он как та крыса – топтался на месте, хоть и бежал вроде бы.

Гурин снял свою кандидатуру с предстоящих выборов и внезапно отошел от дел, а по мнению Тимура просто затаился, вынашивая очередной хитроумный план. Потому что вряд ли Гурин так легко отдаст то, что столько лет принадлежит ему. И с каждым днем, что отсчитывает двухмесячный срок, становится только напряженнее. Еще и братец Стаси из клиники сбежал. Как и зачем – выяснить пока не удалось. Но все это не к добру. И выбивало из колеи похлеще болезненного стояка, стоит ему подумать о ждущей его дома Стасе.

Но сегодня Тимура доконала еще и работа. Проверка нового филиала затянулась почти до полуночи и хотелось только одного – завалиться в кровать и проспать как минимум сутки.

Выслушивает отчет Кирилла о прошедшем дне, отпускает его отдыхать и направляется к дому.

Но замирает на пороге, едва войдя.

По коридору льется музыка. Чарующая, до одури знакомая. Она растекается по углам дома, взрывается брызгами света под потолком, трогает душу. Тимур приваливается плечом к дверному откосу, сдирает галстук, рвет верхние пуговицы. Растирает горло, жадно глотая кислород, отравленный запахом прошлого. Опять.

В его доме не звучало музыки лет уже…а хренову тучу лет. Не разуваясь Тимур выходит во двор, останавливает уже отъезжающего Кирилла.

– Погодин, а что тут происходит? – хмурится.

Отдых отдыхом, но Кирилл кое-что упустил в своем докладе. А это недопустимо, особенно когда касается Русалки. Особенно теперь, когда ее жизнь едва ли не на волоске висит. И ярость колет пальцы, сжатые в кулаки.

Кирилл смотрит вопросительно.

– А что происходит?

– Музыка откуда?

– Тимур, ты только не горячись, – выдыхает вполне миролюбиво. – Я знаю, ты не любишь, когда…

– Я спросил – откуда? – скрестив на груди руки, повторяет Тимур. И злость рвет легкие, пропитывает каждое слово. Заставляет Кирилла напрячься и вытянуться едва ли не по стойке смирно.

– Купила. Выскользнула из дома…

Тимур сперва решил, что ослышался. Что значит, выскользнула? Сама? Он и спрашивает, а Кирилл лишь кивает в ответ. И тут же докладывает, что ребята уже выхватили по первое число.

– Кирилл, твою мать, ты хоть соображаешь, что могло случиться?! – рявкает так, что Погодин отступает на шаг.

– Да я, блядь, ее ни на минуту из виду не выпускал! – тоже орет. – Дура малолетняя, – выдыхает зло. – Ты бы лучше ее просветил, в чем дело. А не на меня собак срываешь.

– Не понял, – Тимур смотрит озадаченно. – Ты же сказал, что она ускользнула от твоих ребят.

– Но не от меня, – хмыкает Погодин. – Но все равно, ненадолго я ее потерял, извини. А когда увидел, как она в автобус садится, – сжимает кулаки, но тут же берет себя в руки. Выдыхает.

И Тимур вместе с ним. Значит, музыки ей захотелось. Ладно.

– И давно?

Кирилл смотрит на часы.

– Музыка весь вечер играет. А Ася ужин приготовила. Фотографии рассматривала. Теперь вот танцует.

– Ничего подозрительного не заметил? – четко, холодно и профессионально. – Слежка? Знакомства?

Кирилл отвечает так же профессионально. И когда Тимур расслабляется, поняв, что все в порядке и ничего не случилось, отпускает Кирилла.

Но злость на Русалку никуда не девается, клубится под кожей, искрит и бьет по вискам, ища выход. Поиграть решила, идиотка. Просил же быть осторожной и никуда не выходить, не предупредив Кирилла. А она… Ну что ж, сама напросилась.

Тимур возвращается в дом.

Прислушивается, пытаясь унять клокочущее внутри бешенство. Как представил, что с ней могло произойти из-за ее глупой выходки, думал, убьет Погодина на месте. Или ее.

А сейчас тормозит у лестницы, потому что музыка до одури знакома и когда-то была любимой.

Перелив женского голоса, незабываемый ритм барабанов и мелодия флейты всколыхнули воспоминания.

…Белое платье кружит над полом, делая невесту похожей на птицу. Шаг, поворот, рука партнера на талии и счастливый смех. Оглушающий, выжигающий душу. Тогда Тимур думал, что сдохнет от выламывающей боли или же от количества влитой в себя водки. Он так и не вошел в зал, не поздравил лучшего друга и бывшую невесту, а стоял в дверях, наблюдая за их свадебным вальсом. Пытаясь принять, что Инга теперь не с ним. И эта музыка. Фолк. Ее любимая песня. Их песня. Она украла у него все: сердце, любовь, себя и даже песню. Он не помнил, как ушел из ресторана. Только слившиеся в одну полосу огни фонарей и машинных фар. И ночь в КПЗ. А утром он выбросил из дома магнитофон, все кассеты и выпал из гражданской жизни на целых два года…

Тимур упирается ладонью в стену.

– Твою мать… – цедит сквозь зубы.

С того утра в его доме не звучала музыка. Алекс говорил, что это бред – ненавидеть музыку. А Крутов ненавидел. Особенно фолк. Особенно эту песню, влезшую в самую душу, нарушающую тишину этой ночи.

Он был уверен, что давно похоронил эти воспоминания, сохранив дружбу. Оказалось, хватило всего одной песни, чтобы вытянуть из него дерьмо прошлого. Хватило одной девчонки.

– Стася! – взревел он, двинув в сторону ее спальни.

Мало ей того, что подставила себя сегодня. Так она еще и в его прошлое снова влезла. Так лихо пробралась под самую кожу, что становится так хреново, как не было с того самого дня свадьбы его невесты.

Музыка нарастает, заглушает его злость и ее имя. Он готов был придушить эту девчонку, но совершенно не был готов увидеть ее такой.

Она кружит по спальне в одном нижнем белье. Гибкая, словно кошка, перетекает в каждое движение. Выгибается и скользит по комнате. Цветные блики ночника переливаются в шелке ее белья, рассыпаются по телу, и она играет с ними, ловя ладошками. Смеется, поднимая волосы и бросая их на спину рыжими волнами. Она сама словно музыка: завораживающая, рождающаяся нежностью мелодии флейты.

Тимур не замечает, как она оказывается рядом, берет его за руку, переплетая пальцы, и увлекает за собой. Злость стирается невыносимой нежностью. Он забыл, как танцевать – Русалка напоминает. Шаг, поворот, так близко, что трудно дышать. Ее запах, шелк волос, легкое касание.

Она ведет, играет с ним, раскрывается. Никого откровенней Русалки в этом танце он не встречал в жизни. Живая, настоящая и такая ранимая. Дерзкая, смелая, но такая чувственная. Он перехватывает инициативу, когда она снова крутанулась к нему. Прижимает к себе, вдыхает терпкий аромат ее кожи и закруживает совсем в другом ритме. Смотря ей в глаза, совсем близко, дыша в унисон. И в эти минуты у них на двоих одно дыхание, один ритм, одна жизнь. Такая яркая и красочная, связавшая их этим танцем.

На последних аккордах Тимур подмигивает ей и тянет за руку. Они падают на кровать, тяжело дыша.

– Спасибо, – шепчет Тимур, улыбаясь. И чувствует себя непозволительно счастливым. И это чувство накрывает с головой, как стихийное бедствие. Русалка – его стихийное бедствие. Непокорная, упрямая и такая красивая сейчас.

– Ты здорово танцуешь, – Русалка переворачивается на бок, подперев ладонью щеку. – Где научился?

– Я в школе танцами занимался.

– Ты? – ахает, не веря. – А Алекс рассказывал, что ты был задирой и хулиганом в школе.

Да уж, за последний месяц его друзья стали частыми гостями в этом доме, особенно Туманов. Надо бы вытрясти из друга, о чем они тут откровенничали, пока Тимур искал Вадима.

– Был, – соглашается Тимур. – Пока не познакомился с Ингой.

Он смотрит на растрепанную и раскрасневшуюся Русалку. Такая счастливая: глаза блестят, на губах озорная улыбка. И вдруг захотелось поцеловать эту улыбку. Он привстает на локтях, становясь ближе, чувствуя ее дыхание, как она вдруг спрашивает:

– Любишь ее?

Как удар под дых. Тимур откидывается на спину, заложив под голову руки.

– Я нашла старые фотографии в подвале. Магнитофон искала. Не думала, что ты такой…несовременный. И несколько новых, – добавляет тихо.

Любопытно, какие новые снимки она нашла, что вдруг решила, что Тимур до сих пор любит Ингу.

– Мы были вместе с седьмого класса, – неожиданно осипшим голосом отвечает он и, похоже, совсем не то, что хочет услышать Русалка. – И, конечно, я любил ее. А сейчас…Сейчас в моей жизни есть одна непослушная девчонка, которая сегодня…

Тимур резко садится, становится вдруг душно. Он стягивает рубашку, швыряет ее на пол. Не хочется больше ничего говорить и стоило бы уйти, но он не может. Рядом с Русалкой он становится другим. Тем прежним пацаном, кого убила своим уходом Белка. Русалка воскресила его одним своим появлением. Научила дышать заново. Он слышит, как Русалка спрыгивает с кровати и обходит его. Смотрит, как она опускается на колени на пол между его ног, заглядывает в его глаза. И вдруг обнимает Тимура за шею и целует, срывая  к чертовой матери все тормоза.

Тимур давно забыл, что так бывает. Что можно потеряться в одном поцелуе, в одном прикосновении, в ее тихом шепоте и сбивчивом дыхании – в одной девушке.

Забыл и не заметил, как попал. Попал в плен настойчивых пальчиков, стаскивающих с него брюки. Утонул в омуте рыжих, как пламя, рысьих глаз. В ее дурманящем запахе, шальном смехе и ее страсти.

Он плохо помнил, как раздевал ее. Только ее глаза и податливое, красивое тело.

Она плавится в его руках, стонет, кусает губы. А он стискивает ее, наматывает на кулак пшеничные волосы, запрокидывая шею, покрывая белоснежную кожу поцелуями. Кусает, делая больно, выплескивая злость на прошлое, и целует жадно, извиняясь и признаваясь в своем желании. Ласкал языком каждый ее шрам.

Он настолько увлекается, пытаясь получить ее, ощутить какая она, что не замечает ее слез, скатившихся по вискам из-под прикрытых век. Он останавливается лишь когда входит в нее, выколачивая  тихий всхлип.

– Твою мать, – выдыхает он, сжимая кулаки. – Ты…ты…почему…зачем…

Слова не идут, мысли путаются. И хочется надрать задницу этой девчонке. А заодно и самому себе дать хорошего пинка. Почему не напомнила? Он же нахрен обо всем забыл, даже об Удаве и о том, чего она натерпелась от того ублюдка. Он бы не вел себя так… Он бы иначе. Нежно, осторожно. Как мужчина, а не как дикий зверь.

Но она не отпускает его. Прижимает к себе, обхватив ногами, смотрит потемневшими глазами.

– Тим, пожалуйста… не останавливайся. Я…хочу так…тебя…Давно хочу…пожалуйста…

И касается его губ своими.

– Стася, – хрипит он, упершись лбом в ее. – Сладкая моя…

И уже не может остановиться, медленно вспарывая ее тело сильными толчками. Доводя до исступления и теряя связь с реальностью.

А утром звонит Гурин.

Отвечать на звонок, как и встречаться с ним – дерьмовая идея. Но выхода не было. Тимур должен знать, что хочет ему предложить Гурин в обмен на Русалку. Встречу назначают на вечер.

Он сидит на лавочке в парке, кормит голубей. Совершенно один. Без охраны, своей модельки жены и даже не вооружен. А когда поднял на Тимура твердый взгляд, тот понял, в чем дело.

– Чего ты хочешь, Крутов? – спрашивает с кривоватой ухмылкой, но в глазах сталь и несгибаемость. Он не сломлен и не загнан в угол. Просто ищет пути, чтобы договориться. – Денег? Так у тебя у самого их пруд пруди. Или тебе мало? Так я добавлю. Целый трастовый фонд. Только отдай мне девчонку, и она все подпишет.

Девчонку. Не Асю, не Настю, не дочь, а девчонку. Цинично, холодно, как о вещи.

– Зачем мне это? – Тимур прячет руки в карманы брюк. – Она моя жена. И уж поверь, я знаю море способов, как безболезненно получить все. Двойной бонус: постоянна любовница и пара десятков миллионов. Ты ведь знаешь, Гурин, деньги лишними не бывают.

Старик молчит, хмуро смотрит под ноги. Но что-то странное в его позе. То ли усталость, то ли отчаяние.

– Только не говори, что все дело в твоем сыночке?

Гурин дергается, весь подбирается, но Тимур понимает, что попал в десяточку.

– Что, снова подложишь ее под какого-то упыря?

Злость выворачивает наизнанку и Тимур где-то рад, что оставил оружие в машине. А то не сдержался бы, пристрелил ублюдка.

– Любит он ее, – вдруг произносит Гурин, глядя Тимуру в глаза. – Сдохнет без нее. А я не могу…этого допустить.

Любит. Надо же, какие слова знает этот ублюдок. Тимур едва сдерживает смех. Да и сам с трудом удерживает себя на месте. Но странное ощущение колет затылок. Неприятное, словно его заманили в ловушку, а он, как полный лох, попался.

– Он все равно сдохнет, – парирует Крутов. Если уже не отдал концы, потому что самостоятельно сбежать из частной клиники Вадим не смог бы. Значит, ему кто-то помог. Возможно, даже Гурин. Но зачем? В отцовскую любовь Тимур не верит, как и словам Гурина. Что-то не вяжется. Что именно – Тимур понимает через секунду, когда снова встречается со взглядом старика. Никакой боли, отчаяния или другой подобной хрени. Твердый взгляд уверенного в себе хищника.

Мысленно выругавшись, Тимур натягивает на лицо усмешку.

– Придумай что-нибудь другое, Гурин. Твоя воскресшая совесть мне не интересна.

И уходит, едва сдерживаясь, чтобы не сорваться на бег. Уже в машине, костеря себя, как последнего идиота, так глупо попавшегося, достает телефон, но дисплей тут же вспыхивает входящим от Кирилла. Сердце пропускает удар, и трубка едва не выпадает из дрожащих пальцев.

– Что? – выдыхает, заводя мотор.

– Ты должен это увидеть, Тимур, – без предисловий отвечает Кирилл. – Приезжай. Адрес скинул сообщением.

– Уже еду.

Только отключившись, смотрит адрес и матерится. Какого черта Погодин делает в ночном клубе?

Ответ находится сам, когда Тимур видит за барной стойкой Русалку, явно выискивающую кого-то в беспрерывно движущейся толпе молодежи.  Он делает шаг в ее сторону, но Погодин останавливает. Тимур готов порвать его в клочья, потому что дикое желание перекинуть через плечо эту идиотку и уволочь отсюда горит адским пламенем, сжирая его заживо.

– Она попросила, чтобы ей никто не мешал, – орет Погодин в самое ухо.

Тимур смотрит недоуменно, а Кирилл приглашает присесть за столик в темном углу.

– Что значит, попросила? – набрасывается Тимур, взглядом выловив Русалку и не отпуская.

– Сказала, что ей позвонили, – наклонившись к Крутову, говорит Кирилл. – И что она должна отдать долг. Попросила поехать с ней, но так, чтобы меня никто не видел.

Злость вспыхивает ярко. Настолько, что на несколько секунд он слепнет и глохнет. Не позвонила. Ему, Тимуру не позвонила. Не доверяет или…или все-таки решила предать.

– Ребята дом проверили? – спрашивает неожиданно хрипло.

И улавливает, как мрачнеет Погодин, кивая.

– Сейф вскрыла.

Тимур мрачно скалится, откидываясь на спинку мягкого дивана. Значит, все-таки предательство. И боль бьет под дых.

– Все забрала?

Еще один кивок. И только теперь Тимур видит, что на барной стойке лежит капроновая папка, по которой Русалка нервно постукивает пальцами. А на плече у нее черная кожаная сумка, совсем не идущая к шелковому платью цвета морской волны. А в сумке наверняка его пистолет, который тоже лежал в сейфе. Трофей, который Тимур привез с войны и который Игнат помог легализовать. Он уже сто лет не стрелял из него, но держал оружие в порядке и заряженным. Так что если Русалка вздумала кого-то убить – пистолет выстрелит. Любопытно только, кого она решила пристрелить.

– Кто звонил ей выяснили?

– Жена Гурина.

Вот так новость. Тимур даже на Погодина глядит – не врет ли. Нет, правду говорит. Ну и что же ей надо от Русалки? И знает ли Гурин об этом звонке? Судя по его поведению на встрече – знает. Он ее и подослал. А в папке у Русалки учредительные документы на верфь, которую Тимур увел из-под носа Гурина. А на флешке – электронный ключ. По крайней мере, Русалка так думает.

– У нее в сумке пистолет, – озвучивает Тимур. Кирилл смотрит с изумлением. – Не дай ее кого-нибудь грохнуть. И смотри в оба. Пусть все отдаст, а ты срисуй, кто придет на встречу и забирай ее отсюда.

Резво поднимается и шагает к выходу из клуба, ни разу не оглянувшись.

Ему нужно подумать и привести себя в порядок, потому что ярость душит раскаленными клещами. Потому боль повсюду, ломает, корежит и желание убить кого-то крепнет с каждым вдохом. Он садится за руль и рвет с места. Пустая трасса – лучшее лекарство. Он вдавливает в пол педаль газа, разгоняясь до предельных цифр. Пульс барабанит в висках. Как и неконтролируемое желание вернуться в тот гребаный клуб, перекинуть через плечо эту норовливую девчонку, а уж дома дать себе волю и все-таки хорошенько выпороть ее. Сколько проходит времени – он не знает. Теряется, оставшись наедине с ночной трассой и Русалкой в голове.

Глухо зарычав, Тимур бьет по рулю, а следом по тормозам. Машина с визгом вылетает на обочину, вспахивает боком землю и замирает в клубах пыли. Тимур выпрыгивает на дорогу, подставляя лицо вдруг зарядившему дождю. А спустя мгновение рядом тормозит внедорожник Кирилла и из него выпрыгивает Русалка и застывает, наткнувшись на его взгляд. А он смотрит на нее, измотанную и совершенно несчастную, и все нутро воет диким зверем. А еще минуту назад думал, увидит – убьет к чертовой матери. А сейчас…сейчас хочется сгрести ее в охапку и увезти на край света. И сам не понимает, что за бред творится с ним.

– Все видел? – спрашивает у Кирилла, а сам глаз от Русалки не отрывает.

– И снял, – отвечает Погодин, явно довольный результатом.

– Кто?

– Алтуфьев, – хмыкает Погодин.

Тимур мрачно кивает. Вот и вычислили крысу. Тимур давно подозревал, что на верфи крыса завелась. И подозревал он Алтуфьева, начальника юротдела,  давно, но вот доказательств не было. Все так чистенько, аккуратненько – не подкопаешься. Прям тютелька в тютельку. Тимур знал, что это он. Знал, что сделки срывает, сливая информацию конкурентам. Знал, как деньги ворует, всю схему просчитал. И переломать ему несколько десятков костей хотелось, но Тимур нужен был заказчик. А когда появилась Русалка и сообщила о намерениях Гурина – все ниточки сошлись. Тогда же он и напичкал сейф «правильными» документами. Только не думал, что так быстро Гурин решит сработать. А еще надеялся, что Русалка не сыграет на стороне отца. Ошибся.

– Как ты узнала пароль от сейфа?

Русалка вздрагивает, но тут же подбирается и смотрит с вызовом, а рука на бедре лежит, скомкав ткань платья.

– Подобрала, – отвечает нагло. – У меня, знаешь ли, талант. С детства еще.

– Что-то слишком много талантов, тебе не кажется?

Она лишь пожимает плечом, мол, какая есть.

– Когда успела?

– Пока ты на своей работе торчал, – усмехается, слыша, как выругался Кирилл, – и с другими бабами зажимался.

Последнее брошено со злостью. И в янтарных глазах вспыхивает что-то темное и муторное. Тимур заворожено наблюдает, как она закусывает губу, хмурится и сжимает пальчики в кулачки. И вдруг понимает, что она его ревнует. И что все это она провернула, потому что приревновала. Глупая девчонка. Но с этим он разберется дома.

– Садись в машину, – приказывает.

И она послушно прошмыгнула в машину, больше не глянув на Тимура. И все как-то бочком, платье поправляет. В чем дело?

– Что? – проводив взглядом нырнувшую в машину Русалку, спрашивает Тимур у вышедшего из машины Погодина.

– Я знаю, советов ты не любишь, – Кирилл закуривает. – Но я дам один. Привяжи ее к батарее и не выпускай из дому. Или же води на поводке. А еще лучше, верни ее папаше. Намучишься ты с ней.

– Что? – повторяет Тимур, по тону Погодина чуя – что-то произошло в том проклятом клубе. Что-то, что Погодин упустил, а Тимур позволил, потому что уехал.  Не приведи Бог – ее хоть кто-то пальцем тронул. В порошок сотрет вместе с клубом. Сжимает кулаки.

– Дура, блядь, – цедит Кирилл брезгливо. – Решила в шпионку поиграть. Да ее там чуть не отымели в туалете.

Злость полынной горечью подкатывает к горлу, оседает на языке.

– А ты? – рычит, нависнув над Погодиным. – Где был ты? По-моему, я ясно сказал – глаз с нее не спускать.

– А я Алтуфьева вел! – рявкает в ответ. – Я что, по-твоему, должен был этого гандона отпустить?

– Да, твою мать! Должен был! Ты рядом с ней должен был быть!

– Я не собачонка, чтоб за каждой твоей шалавой…

Кирилл не договаривает, захлебывается кровью, зажав хрустнувший под кулаком Тимура нос.

– Блядь… – шипит Кирилл.

Тимур сжимает и разжимает пальцы. За спиной хлопает дверца.

– Тим… – голос Русалки отрезвляет.

Оборачивается.

– А ну брысь в машину, – рявкает так, что стекла звенят.

Она мотает головой и в несколько шагов оказывается рядом с Кириллом. Тот дергается, когда она пытается осмотреть нос, не дается. Но Русалка упрямая, как сто чертей.

– Врачу покажись и холодное… – она заглядывает в свою сумку и достает оттуда пистолет, протягивает Кириллу, чтобы тот к переносице приложил. – Вот…

И бросает взгляд на Тимура. Странный такой. Выворачивающий кишками наружу.

– У меня свой есть, – бурчит Кирилл. – Да и заслужил я. Извини, Тим.

Тот не отвечает, хватает за руку Русалку, сперва забрав у нее оружие, и утягивает за собой. Усаживает на переднее сидение и молчит всю дорогу до дома. А когда приезжают, она тут же прячется от него в спальне. Где Тимур ее и находит, когда унимает клокочущее в каждой жиле бешенство.