Текст книги "Перекрестки судеб. Стася и Тим (СИ)"

Автор книги: Лана Черная

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 15 страниц)

Глава 19 Тим.

… – Он делает меня лучше, – прошептала Стася, кутаясь в покрывало. Прячась от его пристального взгляда. Маленькая, несчастная.

Боль колючим льдом засела в груди, не давая дышать. Комната расплывалась перед глазами. Ярость душила. И Тимур с трудом сдерживался, чтобы не разнести все к чертовой матери. Чтобы прямо сейчас не убить того, кто отнял у него женщину. И плевать, что этот кто-то его лучший друг. И что он сам потерял себя после смерти Инги. Как Тимур после гибели своего ребенка. Их со Стасе ребенка. Всего один звонок – и Стася никуда не уйдет. Он знал. Всего один звонок.

Тимур отвернулся от Стаси. Молча натянул брюки, рубашку. Схватил мобильник и вышел на улицу. Прохлада защекотала кожу, забралась в волосы, осела росой на пальцах. Тимур уперся ладонями в деревянный забор, выдохнул. Набрал номер.

– Кирилл, мне нужен Садовник.

– Как срочно? – буднично поинтересовался Кирилл, ничему не удивляясь.

– Вчера! – рявкнул Крутов и отключился.

Всего один звонок. Он не отдаст Стасю. Никому. Она его! Его женщина! Если понадобится, увезет ее на край света и запрет, чтобы никто и никогда не прикасался к ней. Если понадобится – убьет даже лучшего друга.

– Тим… – звонкий голос за спиной.

Он обернулся.

Стася стояла на крыльце. Легкое белое платье походило на подвенечное и  искрилось золотом. Рыжие волосы волнами струились по плечам. В янтарных глазах сожаление. А в голосе мольба и уверенность в том, что он задумал. Уверенность и неверие.

– Не нужно, я прошу тебя.

Она спустилась на влажную траву. Босая.

– Простудишься…– произнес он и не узнал собственный голос.

Она не обратила внимания. Подошла к нему. Совсем близко, что Тимур слышал стук ее сердца, сбивчивое дыхание. И запах… Дыня и мед…

– Ты сильный. Ты справишься, – она коснулась его щеки. – А он без меня пропадет. Понимаешь?

– Кто пропадет? Игнат? – Тимур усмехнулся и поцеловал тонкое запястье. – Русалка,  ты плохо его знаешь...

– Тим… – ее голос дрожал, пальцы казались ледышками. Тимур подышал на ладошки, согревая. – Он же твой лучший друг. Самый близкий человек. Мы не можем с ним так поступить. Это подло.

– Подло? – Крутов сжал ладонь, непонимающе посмотрел в лицо женщины, которую любил до одури. – А давать клятву мне, а теперь сбегать к нему – не подло?

– Я нужна ему, – прошептала Стася, закусив губу. В рысьих глазах черными точками  проступило отчаяние. – И он…он нужен мне.

Тимур вдруг ощутил, что еще немного и сдохнет. От боли, отрывающей от него кусок за куском, как  душманская «лягуха». От безнадеги и тупой, уничтожающей ненависти.

Стася молчала, а Тимур всматривался в ее красивое лицо. Тонкое, словно вырезанное из фарфора. Смотрел и не находил того, что хотел.

– Тим…

– Не надо, – перебил Тимур. – Этого больше не надо. Я все понял, – он убрал ее руку, отступил на шаг. – Не дурак. Но только я хочу, чтобы и он запомнил, чью женщину захотел.

– Ты не посмеешь, – прорычала Стася, сжав кулачки. – Он потерял жену! Слышишь? Любимую жену! – закричала, срывая голос. Тимур не отреагировал, только смотрел на женщину, что перевернула его мир, и не верил, что терял ее в эту минуту.

Не разрывая взгляда, достал телефон, улыбнулся криво и набрал номер. Стася кинулась на него. Тимур среагировать не успел. Телефон вылетел из руки. Лицо обожгло.

– Ненавижу! Ненавижу тебя!

– Твою мать, – выругался он, пытаясь поймать Стасю. Но она изворачивалась и брыкалась, попутно проклиная его. Щека горела от пощечины. На шее наверняка останутся следы ее ноготков.

Ему все-таки удалось перехватить ее руки, прижать к себе.

– Ты не можешь… – задыхаясь, шептала она, – ему все рассказать. Ты…ты…ты не можешь отнять его у меня. Не можешь! Ты…ты убил моего брата! Ты не можешь…не можешь больше…

Она попыталась вырваться, укусила его за руку. Тимур коротко взвыл, но не отпустил. Где-то зазвонил телефон. Наверняка Игнат звонит. Ничего, перетерпит.

– Надоело, – выдохнул он и подхватил Стасю на руки, пропуская мимо себя ее злые слова.

– Ты что задумал?

 Крутов лишь улыбнулся в ответ.

– Ты…ты… – задохнулась Стася от возмущения. – Ненавижу!

Больше слушать ее Тимур не стал. В доме швырнул на кровать. Сам вышел в ванную, глянул на себя в зеркало. Так и есть – на шее красовались четыре алые царапины с проступившей кровью. Кожу неприятно саднило. На щеке краснел отпечаток ее ладошки. Край воротника оторван. Тимур стянул рубашку, швырнул на пол. Умылся холодной водой, стер кровь. И долго смотрел на залатанные шрамами ладони, вспоминая, как Стася говорила, что ей нравятся его руки. Как такое может нравиться? Чертова девчонка! Угораздило же его связаться с ней! Тимур еще некоторое время постоял, упершись руками в раковину, переводя дух, и вернулся в комнату. И обомлел.

Русалка  сидела  на пятках посреди кровати абсолютно голая. Злая, растрепанная, с потекшей тушью. Настоящая. Он шалел от нее. Любил до одури. Ее прерывистое дыхание от его прикосновений. Ее губы со вкусом лета. Маленькая грудь, умещающаяся в его ладони. И янтарные глаза, которые она никогда не закрывала во время секса. И сейчас она смотрела на него с вызовом и откровенно предлагала всю себя. Всю?

Словно ощутив его сомнение, Русалка поднялась на колени, провела руками по шее, приподняла волосы и облизала губы. И от этого эротичного движения у Тимура снесло крышу.

Он подмял под себя Стасю, сжал над головой ее руки. Русалка ахнула, а потом рассмеялась. Он оборвал ее смех неистовым поцелуем.

Тимур целовал ее губы, шею, грудь. Опускаясь все ниже, дразня ее обжигающими ласками. А в голове всего одна мысль: «Моя…»

– Все, что хочешь… –  прошептала она.  – Все, что хочешь…только не говори…

Тимур замер. Приподнялся на руках, нависнув над зажмурившейся Русалкой. Раскрасневшаяся, в рыжих веснушках – она была прекрасной.

– Стася? – он провел большим пальцем по ее щеке, стирая скатившуюся слезинку.

– Ты же хочешь этого?

– А ты? – Тимур ничерта не понимал. Что-то неправильное было во всем: и в разговоре, и в страсти. Страсти? Он коснулся ладонью плоского живота с длинным шрамом. Русалка вздрогнула. Могла бы – скрутилась в клубочек от страха. Она боялась. Его боялась. Что за черт?

– Русалка, посмотри на меня. Ну же!

Но она не слышала его.

– Мы можем быть любовниками… – шептала она, – все, что хочешь, если…только…

Она распахнула янтарные глаза. По вискам скатились слезы.

– Не говори Игнату…Не отнимай его у меня…пожалуйста…

Тимура словно ударили под дых и по голове одновременно.

– Что? – переспросил он, отказываясь верить услышанному. – Ты сейчас серьезно? Сейчас? После того, как сама…? Стася?

– Прости…

– Твою мать, Ася! – взревел он, саданув кулаком по кровати.

Ася зажмурилась, сжалась. Он ударил снова. В ушах зазвенело. В затылке запульсировало. И Тимур почувствовал себя ничтожеством.

Он скатился с Аси, она тут же натянула на себя покрывало, отодвинулась в дальний  угол кровати. В эту минуту Тимур ненавидел Игната, Асю и себя. Себя в первую очередь, потому что в глазах жены читал совсем другое: «Ты убил нашего ребенка».  Он сцепил пальцы на затылке, прошелся по комнате, душа в себе боль, ядом отравляющую его изнутри.  Руки обжигало и дергало. Нашел перчатки, с трудом натянул на ставшие непослушными пальцы. Сжал и разжал пальцы. Ладони кололо, но становилось легче.

Ася не шевелилась и молчала. Тимур спиной чуял ее пристальный взгляд. Она готова была переспать с ним, чтобы он ничего не сказал Игнату. Готова стать его любовницей, но считает убийцей. Ей нужен Игнат, а он…он так боялся за нее. Когда увидел ее рядом с братцем, а когда она бросилась на пистолет – он словно умер. А сейчас…она станцевала обещанную ламбаду на его останках.

– Какая же ты сука… – прохрипел он, окинув взглядом дрожащую Асю.

Дура. Какая же дура. И после этого она просит, чтобы он промолчал? Черта с два! Любовники? Все, что он захочет? К дьяволу!

Телефон он нашел быстро. Тот надрывался барабанным боем. Крутов глянул на дисплей – секретарша. Нажал отбой.

Вернулся к Асе. Она уже оделась. Обернулась. Увидев в его руке телефон, кинулась было к Тимуру, но он ее перехватил.

– Ты этого не сделаешь, – шипела она, пытаясь вырваться. – Он же твой друг!

– А ты жена! – рявкнул Тимур, снова швырнув ее на кровать.

Она попыталась убежать, даже закричала. Тимур навалился на нее всем телом, прижав к кровати. Одной рукой сжал ее руки над головой. Другой вытянул из брюк ремень. Ася с изумлением наблюдала за его действиями. А он ловкими движениями стянул ремнем ее запястья, привязал к кровати.

– Ты хоть понимаешь, что творишь? – она дергала руками, пыталась лягнуть его. – Ты чокнутый!

Тимур не отвечал. Сосредоточенно скрутил жгутом простыню, перетянул ее ноги и тоже привязал.

– Извращенец! Придурок! – кричала Ася, брыкаясь. – Ненавижу! Я кричать буду, слышишь? Насилуют! Помогите! – заорала она во все горло.

– У меня в машине есть скотч, – произнес Тимур, задумчиво глядя на притихшую Асю. – Хочешь испробовать?

– Ненавижу… –  прошипела она.

Тимур улыбнулся, потому что в этот момент знал точно – обратного пути не будет. Ох, как она шипела, злилась, изворачивалась в путах, какими эпитетами награждала, пока он набирал номер. А Тимур лишь ухмылялся. И старательно не обращал внимания на жгучую боль, скрутившую в тугой узел все внутри. Он даст ей волю позже, когда останется один.

Игнат ответил сразу. Не спит, любовницу ищет. Ну что ж, Тимур ее нашел.

– Ася со мной, – выдохнул он в трубку.

Заметил, как побледнела Ася. Янтарные глаза потемнели. Игнат его возненавидит. Ася уже ненавидит, убийцей их ребенка считает. Он понимал это как никто, поэтому и говорил Игнату то, что уничтожало те крохи самого дорогого, что еще остались. И пусть! В конце концов, он не благородный рыцарь.

– Игнат, – перебил Тимур друга. – Я не искал Асю – она была со мной все время. Каждую ночь мы занимались любовью. И я трахал ее так, как не сможет ни один мужик. Даже ты. Я хочу, чтобы ты не забывал об этом. И вспоминал каждый раз, когда будешь иметь мою женщину. Мою. Уяснил?

– Пометил, значит? – усмехнулся Игнат. – Как племенную суку, что ли?

– Почему как? Она и есть самая настоящая сучка, только и знающая, как раздвигать ноги. Все равно перед кем.

– Сволочь, – прорычала Ася, дернувшись.

–  Придурок, – беззлобно огрызнулся Игнат и отключился..

Тимур посмотрел на Асю, кусающую губы. Ненавидящую его. Пусть так. Так легче отпустить. Он тоже хотел бы ее ненавидеть. И не мог.

«Через два часа на набережной я верну тебе Асю», – отправил сообщение.

Ответа Тимур не ждал. Знал, что Игнат  приедет. После его слов тем более.

– Это подло, – выдавила Ася  из себя. – Я…как ты мог? Ты?.. Он же теперь…

– Да не убивайся ты так, – хмыкнул Тимур, отвязав ноги и распутав ремень. – Игнат взрослый мужик. Ничего с собой не сделает. И за тобой приедет. Так что приведи себя в порядок. Ехать пора.

– Тогда зачем? Зачем ты ему сказал?

Тимур пожал плечами. Как будто Игнат не знал, с кем Ася. Даже если не был уверен, то наверняка подозревал.

– Он должен знать, что получает в пожизненное пользование.

Пощечина была звонкой и сильной. У его девочки тяжелая рука и хорошо поставленный удар. Тимур потер щеку.

– Я не товар, – зло проговорила она. – Я Анастасия Гурина. И не позволю никому себя унижать. Даже тебе.

– Крутова, – поправил он зло. – Ты Анастасия Крутова.

Тимур схватил ее за волосы, накрутил на кулак так, что голова ее запрокинулась. Провел рукой в кожаной перчатке по лебединой шее с пульсирующей жилкой, упругой груди, затянутой шелком платья.

–  Отпусти… – прошипела она, ударив кулачком в его грудь. – Отпусти, иначе…

Тимур развернул ее, прижал к себе попкой, сжал грудь, погладил бедро, задрав юбку. Ася больно лягнула его по ноге. Он стерпел.

– Ты Крутова, – зло прошептал он ей в ухо. – А еще красивая, сексуальная шлюха. И твое дело пошире расставлять ноги. Ведь тебе это нравится, не правда ли?  Главное ведь что? Главное прикрыться благородной целью, – злость хлестала по обнаженным нервам. – Моя красивая и сексуальная шлюха. Даже если завтра ты станешь женой другого. Так что будь добра, заткни вонючую гордость в свою хорошенькую задницу и собирайся.

Он толкнул ее на кровать; она упала  на колени, запутавшись в платье,  и метнула в него ненавидящий взгляд. А следом кольцо. Тимур поймал его и не сдержал горькой усмешки. Не глядя на Асю, вышел на улицу.

Дышать было тяжело. Он почти задыхался, хватая ртом воздух, как выброшенная на берег рыба.

Он глубоко вдохнул и посмотрел в синее небо. Подышал.

И только потом  взглянул на пластмассовое колечко с голубой бабочкой. Вспомнил свою растерянность, когда отец Сергий заговорил о кольцах. И маленькую девчушку, протянувшую ему два колечка. И смех Аси. И ее тихую клятву.

Он зажмурился, сжав кулак. Чушь! Все это чушь! Ничего не было! Она больше не его! Все, хватит! Вдохнул-выдохнул. Разжал кулак. Колечко сломалось. Как его жизнь. Тимур зубами стянул перчатку, снял с пальца точную копию сломанного и выбросил оба в траву. Нужно найти отца Сергия…

…Телефонный звонок застал его врасплох. Тимур только вышел из дома отца Сергия. Звонил Кирилл.

– Садовник ждет рекомендаций, – сухо, по-военному, отчеканил Кирилл.

Тимур уже успел забыть об их разговоре. Неправ был святой отец, говоря о его чистой душе. Темная она у Тимура, чернее зимней ночи.

– Отбой, Кирюх, – Тимур глянул на подписанные документы о разводе. Надо отдать Игнату. – Неустойку заплати.

– Все в порядке? – странный, неуместный вопрос.

Нихрена не было в порядке. Сдохнуть хотелось или убить кого-нибудь. Но не с Кириллом это обсуждать.

– Прорвемся, – ответил Тимур и отключился.

А через полтора часа стоял на набережной, вглядываясь в темные воды залива, и курил. Полпачки уже выкурил, хотя прежде не увлекался. Не помогало. Он посмотрел на тлеющую сигарету. Напиться, что ли? Усмехнулся. Хреновая идея.

– Ася где? – без предисловий спросил подошедший Игнат.

Тимур глянул на друга. Лицо бледное, злое, пистолет в кобуре. Лучшие друзья, мать его. Убить друг друга готовы. Все, кончилась их дружба.

Тимур щелчком отправил сигарету в залив, вернулся к машине, где сидела Ася. Тимур догнал ее уже на трассе – сбежать от него решила, дура. Силой усадил в машину. Она брыкалась и отбивалась.  А Тимур  злился и в какой-то момент понял, что запросто ее ударит, если она не успокоится. И Ася словно почувствовала, притихла. И всю дорогу молчала.

Она не смотрела на него, когда выходила из его машины. И на Игната не смотрела. Белое платье развевалось на ветру, путалось между ее ног. Она споткнулась, чуть не упала. Тогда Тимур подхватил ее на руки и усадил в машину Игната. Ася не отреагировала. Как кукла.

– Что с ней? – в голосе Игната звенела тревога.

– Просто устала, – ответил Тимур. Рядом положил подписанные документы и захлопнул дверцу.

Теперь у него с Асей  разные дороги. И жизнь больше не одна на двоих…

В Игната стреляли через неделю. Стреляли из-за Тимура, потому что Кирилл так и не отменил заказ.

Глава 20 Тим.

– Пап, – голос дочери вытаскивает Тимура из воспоминаний. Он встряхивает головой и заглядывает в салон, тотчас встретившись с янтарными глазами своей маленькой принцессы.

– Привет, Белоснежка, – улыбается, наблюдая, как Юля смешно морщит нос и заправляет за уши выбившиеся из косы угольно-черные прядки.

– Пап, я уже не маленькая, сказок не читаю, – парирует его дочь, перелезая на переднее сидение. Обнимает его за шею и звонко чмокает в щеку.

Тимур крепко прижимает к себе дочь, позволяя ей облепить себя руками и ногами, как маленькой мартышке, зарывается носом в ее мягкие, пахнущие детским шампунем волосы.

– Но это не отменяет тот факт, моя маленькая вредина, что ты похожа на Белоснежку, – встрепывает ее волосы.

Юля тяжко вздыхает.

– Да уж, повезло так повезло. Злобные тролли так и пляшут от радости.

– Злобные тролли? – Тимур удивленно выгибает бровь, смотря в совершенно серьезные медовые глаза, так похожие на глаза той, за кем Тимур вернулся спустя десять лет. – По-моему, там гномы были, разве нет?

– Одна фигня, пап, – фыркает и закатывает глаза, словно он непроходимый тупица.

А Тимур взрывается хохотом. Долго смеется, с удовольствием, как только и может рядом со своей Белоснежкой. И как бы она не кривилась, но невероятно походила на сказочную принцессу: светлая кожа, настолько тонкая, что сквозь нее просвечиваются голубые ниточки сосудов, черные, цвета воронова крыла кудри до пояса и солнце в янтарных глазенках. Девятилетнее чудо. Не похожая ни на мать, ни на отца, но взявшая от них все самое лучшее. Но, не смотря на кукольную внешность, у его маленькой принцессы стальной характер.

– Смотрю, весело тут у вас, – Руслан останавливается у капота и не сводит пристального взгляда с Тимура.

– Привет, а ты кто? – не задерживается с ответом Юля.

Тимур  переводит взгляд на друга, губы которого изогнулись в полуулыбке.

– Я Руслан, а ты мартышка, верно?

– Сам ты мартышка, – нисколько не обидевшись, парирует Юля, – а я Белоснежка, – выдает с гордостью, продолжая висеть на Тимуре.

– Неет, – Рус уже лыбится во все свои тридцать два, – Белоснежка в платьишке ходит и с гномами дружит. А ты выглядишь как замухрышка, – окидывает взглядом ее по моде истрепанный джинсовые шорты и жилетку, всем своим видом говоря: «Так себе видок, кроха», – и в друзьях у тебя только этот престарелый тролль, на котором ты висишь, как обезьянка на банановой пальме. Так что мартышка ты, кроха.

– Юля, – встревает Тимур, едва сдерживая смех, – знакомься, это твой родной дядя.

– Ух ты, круто! – взвизгивает дочь, вмиг спрыгнув с рук Тима и оказавшись рядом с нахмурившимся Русланом. – Юлия Крутова, дочка этого тролля, – кивает в сторону Тимура, тот лишь головой качает, уверенный на все сто: эти двое поладят. Юлька же  протягивает Руслану свою маленькую ладошку.

Тимур наблюдает за этой картиной едва дыша. Видит, как по лицу Руслана скользит тень растерянности, но он быстро совладает с собой. И если мимикой он владеет в совершенстве, то глаза…в них читается целое цунами эмоций: от тоски до какой-то странной почти болезненной радости.

Медленно, все еще пытаясь совладать с собой, Руслан аккуратно пожимает ладошку своей племянницы, и выдыхает, приседая на корточки перед девочкой.

– Руслан Огнев, родной брат твоей мамы.

– Привет, Руслан.

– Привет, мартышка. Будем дружить?

Но вместо ответа Юлька широко зевает, в финале тихонько хрюкнув и замирает с удивлением в широко распахнутых солнечных глазах. И это так забавно, что у Тимура под ребрами снова растекается эта ванильная нежность при виде своей такой все еще маленькой девочки.

– Да ты не мартышка, – смеясь выдавливает из себя Руслан, – ты маленькая хрюшка, – и дразнит ее тихим похрюкиванием.

Хохочут все.

А спустя сорок минут сидят на кухне в доме Тимура. Юлька только заснула, выслушав перед этим с десяток смешных баек от дяди Руслана. Тим отмечает, что рассказчик из Руса просто обалденный, чего раньше за ним не водилось. Сказочник просто, как старый дядюшка Римус. Прошедшие десять лет сильно изменили друга, но не сумели вытравить из него все человеческое. И это радовало.

– Чай? Кофе? Или что-нибудь покрепче? – предлагает Тимур, когда Руслан появляется на кухне.

– Молока бы, – чешет затылок и выглядит немного растерянным.

Бутылка домашнего молока, которое каждое утро приносит домработница, отыскивается в холодильнике. Тимур ставит ее на стол перед Русланом, рядом – высокий стакан. Руслан благодарно кивает и осушивает бутылку в несколько больших глотков прямо из горлышка.

Тимур отпивает упоительно горький кофе, замирает у окна. И хоть правды в ногах никогда не было, но так легче справляться с напряжением от предстоящего разговора.

– Рассказывай, – отставив пустую бутылку, Руслан седлает стул и ждет, когда Тимур поделиться информацией о человеке, которому Крутов доверял не только свою жизнь, но и жизнь Русалки и который его предал.

Тимуру понадобилось много лет, чтобы выяснить, кто прячется под маской Кирилла Погодина.

Пятнадцать лет назад, когда Тимур строил бизнес, он был молодым и наглым, считающим себя в своем праве. Тогда Тимуру было плевать на людей. Он знал одно: чтобы выстроить бизнес, нужно исключить человеческий фактор, а значит, выкрутить все разболтавшиеся винтики. Он увольнял всех, кто не подходил под его параметры профессионализма. И он не обращал внимания на должности, опыт работы или связи. Ему было плевать. Главное, чтобы его верфи работали, как часы. Он не видел лиц, не помнил имен. Даже спустя столько лет, изучая досье Погодина – Тимур не вспомнил его отца, потому что ни разу в жизни не встречался с ним.

Виталий Погодин отдал своей работе семнадцать лет жизни, сделав стремительную карьеру от простого механика до начальника цеха. Прежний директор его уважал и ценил. Но когда Тимур выкупил верфь, он в первую очередь сменил директора и приступил к «чистке» персонала, потому что многие сотрудники были преданны прежнему хозяину. В их числе и оказался отец Кирилла. Но самое дрянное, что ему даже не дали защитить себя или доказать свой профессионализм. Позвонили по телефону и пригласили получить расчет. А через два часа после того, как Погодин-старший вышел из бухгалтерии, у него случился инфаркт. Он умер сразу, а вместе с ним погибла беременная жена Кирилла, которую его отец забирал из роддома на своем стареньком «жигуленке». От машины мало что осталось, как и от водителя. Пассажирка прожила еще сорок восемь часов. А спустя год Кирилл помог Тимуру в уличной драке и стал его личным телохранителем, а чуть позже и начальником службы безопасности.  Кирилл настолько стал своим, что Тимур доверял ему самое дорогое в своей жизни – Русалку.

– Месть, – подытоживает Руслан, когда Крутов берет паузу. – Он просто мстил тебе все это время. Хотел, чтобы ты прочувствовал всю ту боль, что испытывал он, потеряв близких.

Тимур кивает. Да, всегда было дело в нем, Крутове. Кирилл достал всех, кого Тимур любит. Руслана, Ингу, Игната и даже Русалку.

– Но я не понимаю, причем тут Славка? – Рус потирает лицо.

– Ему нужно было, чтобы я пришел к Удаву с тем, с чем все-таки пришел, – Тимур ставит на стол пустую чашку.

– Шантаж?

– Скорее, страховка. В случае чего, он бы просто слил инфу Гурину и тот убрал бы меня по-тихому, получив, наконец, весомый повод.

– Умный ублюдок, – ухмыляется Рус, кивая.

Чертовски. Он все просчитал: сделку с Удавом, гибель Инги и подставу Игната, похищение Русалки и выкидыш. Даже киллера, уверенный, что тот сдаст Тимура, как заказчика, а сам тем временем доберется до остальных. Но он ошибся: Садовник промахнулся, Игнат оказался настоящим другом, а Тимур сделал вид, что Русалка для него ничего не значит.

Десять лет Крутов был уверен, что у него все получилось. Десять лет его друзья искали Погодина по всему миру, пока Тимур растил дочь и справлялся с иссушающей его болью потери и диким желанием послать все к черту и забрать Русалку себе. Его останавливала Юлька. Он не мог рисковать ее жизнью. Юлька же не давала ему сдохнуть или сорваться во все тяжкие.

Но полгода назад Погодин объявился сам.

– Зачем ты вернулся, Сварог? Если все так, как ты говоришь: Юлька сейчас в опасности.

– Рядом со мной.

Руслан выгибает бровь в немом вопросе.

– Я хочу, чтобы ты забрал Юльку и уехал. Я знаю, ты сможешь ее защитить. Тебе проще. Никто не знает, что ты на свободе. А я пока разберусь с Погодиным.

– Нашли?

Тимур качает головой.

– Сам объявился, – и кладет на стол несколько фотографий, на которых снята Русалка у окна своего дома. Снимкам четыре месяца.

– Не думал, что Настена будет жить там без тебя, – Рус откладывает снимки, ненадолго прикрывает глаза, растирает виски.

– Мне нужна всего неделя, Рус. Ради Славки.

Руслан вздыхает, затылком прислоняется к стене, продолжая растирать виски. Тимур знает, что его мучат сильные головные боли, как и то, что у Руса совсем другие планы, которые ему  не резон менять. Месть – манящая штука, ее воплощение в жизнь слаще любого нектара, а уйти от нее практически невозможно.

– Есть у меня одно безопасное место.

Тимур шумно выдыхает, чувствуя, как с его плеч стянули многотонный пресс.

– А что будет с Настеной? – Рус смотрит внимательно, почти не мигая. И от этого прямого и тяжелого взгляда даже у Тимура, побывавшего не в одной передряге, холодок пересчитал позвонки противной дрожью. – Ты сможешь ее защитить?

– Сперва надо с ней поговорить. У нее как раз завтра встреча с моим приятелем частным сыщиком. Похоже, она что-то просекла.

– Сообразительная девочка, –  широко улыбается Рус. –  Всегда такой была.

И Тимур не без гордости соглашается. Все-таки он не ошибся в ней ни разу. Вот только почему она пришла за помощью не к Игнату? Завтра он все выяснит.

Но утром Русалка приходит сама.