Текст книги "Измена. (не) Любимая жена (СИ)"

Автор книги: Лада Зорина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 11 страниц)

– О чём ты? Приносить документацию начальству?

– Спать с начальством, – подкорректировала я.

Светлый взгляд сделался откровенно хищным. Стоило отдать ей должное – Игнатьева была настолько высокого о себе мнения, что не обременяла себя ложью в общении с теми, кого считала во всех отношениях ниже себя.

– О, ты об этом… Знаешь, нет. Нет, не в порядке вещей. Обычно я не смешиваю личную жизнь и работу.

Мои ногти впились в ладони, но я заставила себя продолжать. Мне нужна информация. Нужно знать, что скажет она, раз уж Герман принялся убеждать меня в своей невиновности.

– Обычно, – эхом отозвалась я. – Какая прелесть…

Игнатьева томно повела плечами, явно наслаждаясь своим превосходством в разговоре.

– Лиля, при всём уважении…

– Уважении? – истерично всхлипнула я. – Марина, да как тебе не стыдно подобное говорить? После… после всего, что я видела…

Голос мой начинал предательски подрагивать, и за это я себя до глубины души ненавидела.

Какой же контраст мы всё-таки сейчас составляли! Собранная, холодная, уверенная в себе красавица и дрожащая, едва не хлюпающая носом простушка, вообразившая, что сумеет влиться в этот чужой мир людей, чьё эго по своим размерам может тягаться только с суммами на их банковских счетах.

– Ну хорошо, – Игнатьева, конечно, не собиралась меня щадить, – если ты просишь отмести любое притворство, даже если это притворство продиктовано правилами хорошего тона…

– Лезть в постель к женатому мужчине тебе тоже хороший тон диктовал? – не выдержала я.

В светлых глазах засветился триумф – она за секунду меня надколола и теперь с удовольствием наблюдала, как я иду трещинами и рассыпаюсь, расклеиваюсь у неё на глазах.

– Это очаровательно, – промурлыкала она. – Так мило, что ты считаешь его законно своим. Женатый мужчина… Нет, это и впрямь забавно.

Она окинула меня долгим взглядом:

– Тебе ведь известно, что мы с ним знакомы очень, очень давно? Что наши семьи друг другу почти как родные? Что мы, наконец, встречались с ним какое-то время? Ну, конечно, известно. Если ты до сих пор не смогла сложить два и два, я тебе поясню. Такая связь запросто не обрывается. Она может ослабнуть, может на время почти испариться, всё верно. Но исчезнуть с концами? Нет. Это было бы невозможно.

– Чушь какая-то, – прошелестела я, отирая мокрые щёки. – Ты вообразила, что вы с ним навеки связаны?

Марина улыбнулась мне, как несмышлёнышу, на которого не имеет смысла обижаться за его глупость и наивность.

– Я ничего не воображала, глупышка. Это просто ты забыла, в каком мире живёшь. У этого мира есть законы. И эти законы работают. Могут дать сбой, несомненно. Но рано или поздно баланс восстановится. Ну, захотелось Герману отыграть романтический сюжет. Ну с кем не бывает? Богач влюбляется в миленькую продавщицу цветов. Я даже, наверное, могу это понять. Она смотрит на него глазами восторженно болонки. Он красив, богат, для неё он практически всемогущ. Наверное, это любого до какой-то степени заведёт.

Её взгляд сделался жёстким.

– Но проходит какое-то время, и игрушка надоедает. Потому что вы из разных миров, вы разной породы. Вы не сочетаетесь, что бы ты там себе ни напридумывала за эти ваши три года. Но медовый месяц прошёл, страсти схлынули – и у тебя наконец-то открылись глаза. Ты поняла, что его невозможно подстроить, подмять по себя. Стоило сразу понять, что рано или поздно это случится. Он уйдёт, вернётся к привычному. Что он и сделал.

За всё время нашего с ней не слишком-то близкого знакомства Игнатьева никогда не была настолько словоохотлива. Её попросту распирало от желания с каждым новым словом ударить больнее. Да что там ударить… она нацелилась меня уничтожить, похоронить под грудой своих безжалостных слов.

И я будто сама ей помогала – каждая фраза отзывалась во мне, отражала, возвращала мне мои собственные мысли и страхи.

В голове так и колотилось: «Она права, права, права. Ты всегда это знала. Кто ты и кто он! На что ты ему? Поигрался и бросил».

Но как же… но что же значило то вчерашнее наше безумие? В происходившем не было ни крупицы фальши. Да и как она могла там появиться? Если между нами всё кончено, то ничего и вовсе не произошло бы!

Господи… Моя голова раскалывалась.

Я уже плохо соображала, где нахожусь и что меня сюда привело.

– Так вы всё-таки… вы спите. Вы с ним… вы с Германом… вместе.

Игнатьева опять смерила меня взглядом, будто гадала, сказать ли мне всё, что обо мне думает.

Любимица его семьи, подруга детства. Идеал. Совершенство во всём.

– Да, мы спим. Герман не хотел это афишировать. Но… ты и сама всё видела. К чему тут какие-то пояснения?

Меня спасло появление секретарши. Если бы не она, я и представить себе не могла, что бы делала.

Завидев нас с Игнатьевой у дверей кабинета, Ольга пробормотала извинение и отомкнула двери. Ничего уже не соображая, я шагнула в кабинет и, невзирая на своё невменяемое состояние, всё же отметила, как нахмурилась подчинённая Германа при виде Игнатьевой.

– Бумаги для Германа Александровича? – она указал взглядом на папки в руках посетительницы.

– Я сама отнесу, – Игнатьева было направилась к дверям его кабинета, но Ольга внезапно её осадила.

– Марина Олеговна, вам входить туда запрещено. Оставьте бумаги здесь, на столе. Я передам.

«Странно», – успело подуматься мне, прежде чем эту мысль вытеснила куда более актуальная.

– А разве?.. – я осмотрелась, будто только сейчас сообразила, что Ольга вообще-то одна. – А Герман Александрович…

Ольга метнула на меня потеплевший взгляд, задержала его на моих мокрых щеках, но на этот счёт промолчала.

– Его нет, Лиля Сергеевна. Его не было и сегодня не будет. Герман Александрович позвонил ранним утром и предупредил, что у него какие-то очень важные дела и в офисе он не появится. Ему, может, что-нибудь передать?

Игнатьева не стала дослушивать наш диалог и покинула кабинет. Охваченная паникой, я даже не удосужилась посмотреть, какой эффект на неё произвёл запрет, озвученный Ольгой.

Меня сейчас занимали только два вопроса – куда уехал мой муж и что он в это самое время творит?

И не будет ли слишком поздно что-то исправить, когда я наконец получу ответы на эти вопросы…

Глава 39

– Благодарен за вашу готовность сотрудничать, – Герман пожал руку своим собеседникам.

В офисе фирмы им выделили отдельную удобную комнату. В целом создали все условия для доверительного разговора.

– Без проблем. Рады, если сможем чем-то помочь, – Андрей и Олег заняли места за столом напротив и потягивали свой утренний кофе.

– Посменно работаете?

– Так точно.

В середине их неспешного, обстоятельного разговора Герман понял, откуда у них к нему такой кредит доверия. Не то чтобы его имя было в столице не на слуху. Не в этом всё-таки дело. Просто сразу у нескольких сотрудников фирмы родственники или друзья работали на охране предприятий холдинга Ахматова.

Надо же, как удачно всё складывалось.

Первое приятное и удобное совпадение в этой череде катастроф.

– …и все вели себя как обычно. Ну, в смысле, в рамках приличий, – Андрей поставил свой опустевший стаканчик из-под кофе на стол. – Никто не буянил. Никто ни к кому не приставал. Нас несколько раз пригашали угоститься, но сами понимаете – работа.

– Ну да, – он качнул головой. – У вас всё серьёзно.

– Репутация фирмы превыше всего, – поддакнул Олег. – В такие моменты – особенно. Мало ли кому чего может в голову взбрести. Но с клиентами из «Мира цветов» у нас никогда проблем не возникало.

На расспросы о поведении конкретных личностей парни сказать ничего вразумительного не смогли, но божились, что в общей зале, где проходило мероприятие, всё было стопроцентно достойно.

– Лиля… ну, ваша супруга… она вообще всегда ведёт себя очень скромно. Скажи, Олег.

Олег охотно закивал. Взгляд не отводил. Выглядел искренним.

– Те сабантуйчики, что выпадали на нашу смену… за них могу поручиться. Они со Светланой обычно вдвоём всегда держатся. Нет, ну, веселятся вместе со всеми, но… не более того.

– Да и в этот раз всё то же самое. Разве только…

Андрей запнулся, и его сердце невольно совершило кувырок.

– …на какое-то время она уходила из залы. Было дело. Вернулась в другом платье. Но это потому что… короче, там как-то так получилось, что на неё почти полный бокал шампанского опрокинулся. Я сам этот момент не застал. Только потом уже видел, что она оттереть его пыталась. Но как там ототрёшь, когда по всему платью…

Он усмехнулся, потом взглянул на Германа и замолчал. Видимо посчитал, что тот каким-то образом примет это на свой счёт. И Герман поспешил развеять его опасения:

– Понимаю. Да. Неприятная ситуация.

– А то, – согласился Олег. – Вам, может, ещё кофе?

Герман качнул головой:

– Нет. И, парни, благодарю за беседу. Я услышал то, что мне нужно. Надумаете сменить место работы – приходите.

Его собеседники заулыбались.

Ударили по рукам. Разошлись.

Теперь ему предстояло многое обдумать. Обдумать и скорректировать дальнейший порядок действий.

Ничто из показаний охранников, ровным счётом ничто не шло вразрез с тем, что рассказывала ему Лиля.

То же касалось и общей характеристики её поведения. Никто из сказанного ими не грешило против того, кем он её видел.

Он не заблуждался, не ошибался на её счёт. Он не затерялся в иллюзиях.

По всему выходило, что сбоить его картина мира начала именно после злосчастного корпоратива – когда он увидел её в этом чёртовым платье. Когда Марина ошарашила его новостями о том, что обзавелась каким-то шокирующим инсайдом, от которого он не мог запросто отмахнуться, потому что тот до боли точно совпадал с его личными подозрениями, щедро питал их, идеально их дополнял.

Но видео из коридора до сих пор требовало объяснений.

Только в салоне авто он позволил себе медленно выдохнуть, сложить руки на руле и опустить на них разгорячённый лоб. Поблизости не было заглядывавших ему в рот подчинённых, конкурентов, родни, друзей – никого, перед кем требовалось держать марку и выглядеть непоколебимой скалой.

Если так подумать, перед кем ему не приходилось напяливать маску?..

Перед ней. Перед ней не приходилось.

Ей всегда было откровенно плевать на его стремление блюсти репутацию прирождённого альфы.

Она шутила, что вовсе не на это купилась. А как раз на то, что при всей своей дикой статусности и суровости он был с ней нежен, почти раним.

Почти, потому что опасно, смертельно опасно было до конца открываться даже ей.

Ведь если бы она предала, то навсегда покалечила бы. Безвозвратно, без шанса на выздоровление.

И он так этого боялся, что запустил самосбывающееся пророчество, не иначе…

Просидев какое-то время в уютной тишине автомобильного салона и превозмогая внезапно накатившую усталость, он набрал Ильмина:

– В приоритете – поиски Алексеева. Отыщите мне его контакты – все, до каких дотянетесь. Из-под земли мне его достаньте.

И, кажется, самое время обстоятельно поговорить с Игнатьевой. Теперь, когда кое-какая информация собрана, им есть о чём поболтать.

И разговор этот очень ей не понравится.

Остаток дня и начало вечера он промотался по городу, решая дела, не требовавшие его присутствия в офисе. А вечером обнаружил себя на знакомом, до боли знакомом месте – у цветочного магазина, несколько лет назад разделившего его жизнь на до и после…

Глава 40

– Герман, не соизволишь в гости заглянуть? – голос матери в трубке звучал почти требовательно, пусть она и знала, что это не лучшая стратегия начинать с ним разговор.

Он сидел, откинувшись на спинку водительского кресла, и наблюдал за тем, как Лиля с величайшей аккуратностью приводила в порядок свежую цветочную композицию, занимавшую всё пространство витрины.

– Зачем?

– Отец хотел с тобой поговорить. Что-то там о встрече с инвесторами.

Опять Артур проболтался. Но он не держал зла на младшего брата. Он был даже рад, что его напряжённые отношения с ближайшей роднёй никак на Артуре не сказались.

– Зачем? – повторил он вопрос.

– Откуда мне знать? Вот сам у него и спросишь.

Отец время от времени делал попытки пойти на мировую – неохотные и будто бы вынужденные. Не исключено, что мать его к тому подбивала.

Германа мало интересовало это примирение. Если отец вдруг захотел с ним поговорить, да ещё по такому поводу, то это легко объяснялось выгодой. Старший сын умудрился сам встать на ноги, возглавить целый холдинг, и теперь ему наконец-то можно пожать руку и даже поговорить с ним как мужчина с мужчиной.

И он даже готов забыть, что сын женился на «девице совсем не своего круга», предпочтя её «идеальной кандидатуре» всеобщей любимицы – Марины.

Какая небывалая щедрость. Сын, конечно, тут же полетит сломя голову навстречу долгожданному примирению.

– Когда?

Мать замешкалась с ответом.

– Вообще-то… сегодня было бы идеально.

– Нет.

– Нет?

– Нет.

– Ладно. Хорошо. Я не настаиваю. Никто не настаивает. Приезжай завтра. Или послезавтра.

– Нет.

– Герман…

– Ты можешь ему передать, что я приеду, если он согласиться принести свои извинения.

Мать утомлённо вздохнула:

– Хочешь услышать их от него?

– Я? Нет, мне его извинения не нужны, – он погладил взглядом крутой изгиб бедра, который обрисовала ткань её юбки, когда она склонилась пониже, чтобы поправить дальний букет с заломившимся краем золотистой бумаги по канту.

– Извини… тогда не понимаю.

– Он извинится перед Лилей. Прилюдно.

Он услышал, как она втянула воздух.

– Послушай…

– Позвонишь мне, когда он будет готов, – не попрощавшись, Герман отключился, вернул телефон на панель авто.

Он не блефовал, не шутил, не набивал себе цену. Совершенно не важно, что сейчас происходило в их личной жизни, отец задолжал ей извинения. И до тех пор, пока будет упрямиться, разговора с ним не дождётся.

Герман следил, как тонкие пальцы перебирали цветочные стебли и поправляли декор. По идее, наблюдение за подобным должно было бы умиротворить и расслабить.

Но его… его возбуждало.

Сейчас как никогда остро он вспоминал её пальцы на своём теле – нежные, почти невесомые прикосновения, и уже через мгновение – жадные, лихорадочно ищущие. Её острые ноготки на своей шее… эти царапины он теперь носил как драгоценный трофей.

Герман отвёл взгляд, отчётливо ощущая прилив острого желания.

Господи, что с ними творилось…

Что с ним творилось…

Какое-то сплошное, мать его, извращение и мазохизм.

С этим надо кончать, чем бы история ни закончилась. Чем дольше тянулась вся эта неизвестность, тем меньше он мог рассчитывать на своё хладнокровие.

Он не сможет играть в долгую, не сумеет держать себя под контролем.

Он уже на пороге решения сдаться. Плюнуть на всё. Всё забыть и… что дальше? Ползти к ней на брюхе. С поджатым хвостом после всего, что они друг другу наговорили? После всех вопросов, которые выросли между ними? Всех упрёков, обид и взаимных, пусть отчасти и справедливых, но болезненных обвинений?..

Предположим, он настолько уже отбит на голову, что готов оставить всё это позади.

А она?

Он снова поднял взгляд на витрину – Лиля застыла у композиции, рассматривая её в печальной задумчивости. Она то и дело проводила ладонями по плечам, будто озябла.

Она выглядела грустной, издёрганной и одинокой.

Она ничего не простит. Ничего не забудет.

И не должна.

Он никогда бы о таком её не попросил. Ни за что не стал бы. Это было бы верным шагом к окончательному разрыву.

Он покосился на чёрный экран телефона – Ильмин пока так и не позвонил. Куда бы этот Алексеев не подевался, спрятался он исключительно хорошо. Днём с огнём не сыщешь.

Ну ничего. У него руки длинные, ресурсов хватает, а терпение он себе отрастит. В конце концов от этого напрямую зависел его шанс докопаться до истины, которая с некоторых пор стала единственной важной вещью в его жизни. Всё остальное отодвинулось на второй план, перестало иметь значение, потеряло всякий смысл.

Как потеряет всякий смысл его жизнь, если из этой жизни исчезнет она.

Рядом с Лилей материализовалась Светлана – её коллега и лучшая подруга. Она что-то сказал ей, кивнув в сторону стойки.

Лиля встрепенулась, побежала к стоявшему там телефону. Она о чём-то сильно переживала и, очевидно, ждала звонка.

Он многое бы отдал, чтобы узнать, что это за звонок. Кто звонил и почему.

Почему-то после сегодняшнего разговора с парнями из охраны он не мог заставить себя думать, что тут кроется что-нибудь подозрительное.

Явный признак того, что настырное сердце начинало брать верх над разумом.

И у него даже не было сил этому сопротивляться.

По крайней мере не сейчас, когда он размышлял, как войти в магазин, не напугав её, и уговорить отправиться домой вместе.

Это будет выглядеть странно. Он отдавал себе в этом отчёт.

И плевал на всякую странность.

Снял телефон с держателя, нажал кнопку вызова.

– Да? – настороженное и чуть нервозное на том конце виртуального провода.

– До конца твоего рабочего дня – десять минут. Я выезжаю из города, – ему пришлось сделать усилие, чтобы переформулировать фразу, не ставя её перед фактом, а предлагая. – Не против, если заеду тебя забрать?

– Да. Хорошо, – без запинки отозвалась она.

Его сердце предательски дрогнуло, но его неожиданно громкому стуку не удалось заглушить голос сомнения.

Странно.

Как легко и быстро она согласилась…

Глава 41

– До конца твоего рабочего дня – десять минут. Я выезжаю из города, – после непродолжительной паузы его тон изменился, стал будто бы мягче. – Не против, если заеду тебя забрать?

– Да. Хорошо, – выпалила я, даже не успев подумать над тем, что говорила.

Так измаялась за этот долгий тяжёлый день, что никаких сил к его концу уже не оставалось. На периферии сознания ещё маячила в качестве не иначе как издевательства мысль о том, что я так и не сподобилась даже начать поиски съёмной квартиры, но я откровенно плюнула на эту затею.

Сегодня, после встречи с хищницей Игнатьевой, после бесконечных переживаний о том, куда пропал муж и по какой причине, мне хотелось лишь доползти до укромного глухого угла, лечь там и впасть в беспробудную спячку. Мне требовалось время на восполнение хоть каких-нибудь сил.

А уж когда я увидела имя контакта входящего, посчитала это за знак. Вот он, сам объявился. Сейчас и узнаешь, где он пропадал и связано ли это как-нибудь с пропажей Алексеева, ситуация с которым за весь день так и не прояснилась.

Наскоро попрощавшись с подругой, я накинула плащ, подхватила сумку и вылетела из магазина, безошибочно определив место, где припарковалось авто мужа.

Хоть бы он был без водителя.

Вот о том, что он мог в салоне быть не один, я как-то совсем не подумала.

Но мне повезло. Герман сам был за рулём.

Юркнув на переднее сиденье, я коротко поздоровалась и потянулась за ремнём безопасности. Это странным образом придало мне сил, будто бы слегка заземлило и даже успокоило.

Я ничего не могла с собой поделать и окинула его взглядом, будто всерьёз опасалась по косвенным признакам определить, где именно он пропадал весь сегодняшний день.

Не определила.

Герман выглядел так, будто только что покинул свой кабинет. Ничего в нём не сообщало о его дневных активностях.

– Не ожидал, что ты согласишься, – он смотрел на дорогу, делая вид, что целиком и полностью сосредоточен на своей первостепенной задаче.

– Очередное разочарование? – не сдержалась я, приказывая себе разжать пальцы, клещами вцепившиеся в сумку, которую я держала у себя на коленях.

Эта фраза, на удивление, заставила уголок его рта приподняться, обозначив усмешку.

– Скорее наоборот.

Он был спокоен. Не скажу, что расслаблен. Может, и нет. Но и видимого напряжения в нём не ощущалось. Всё-таки это должно обнадёживать, верно?..

Но как бы он сейчас ни выглядел, отчаянное желание узнать хоть что-нибудь было сильнее меня. Сильнее всякой осторожности.

– Как прошёл день?

Герман не отрывал глаз от дороги, лишь едва заметно пожал плечами:

– Продуктивно.

– Было много работы?

– Как и всегда. Но к офису отношения она не имела.

Моё сердце заколотилось. Неужели даже не будет скрывать, что на работе сегодня не появлялся?

– Вот как?.. Сторонние проекты? – сейчас я чувствовала себя искусителем, намеренно понукающим мужа солгать или как минимум увильнуть от ответа.

Он не поддался.

– Не о проектах речь. Я был занят по личным причинам.

По личным причинам…

Его слова вогнали меня в совершеннейший ступор. За ними могло крыться всё, что угодно. К тому же… формулировка словно подразумевала, что я в круг его личного больше и не вхожу.

Тут же вспомнились сверкавшие злобой глаза Игнатьевой и её безжалостные слова. Но только что бы там она ни говорила, тоже ведь осталась за рамками личного, раз уж прозябала в головном офисе, пока Герман где-то пропадал «по личным причинам».

– Звучит так, будто взял выходной, – поёжилась я, избегая смотреть на него.

– Более ошибочное определение сложно придумать, – он помолчал, как будто поначалу не собирался развивать свою мысль, но всё же продолжил. – Лиля, догадаться несложно.

Моё сердце снова совершило кульбит.

– Я занят тем, что разбираюсь в нашей с тобой ситуации.

Я тоже уткнулась взглядом в лобовое стекло:

– Подыскиваешь юристов?

И эта фраза всё же заставила его оторвать взгляд от дороги и взглянуть на меня:

– А ты этого хочешь?

– Чего? – притворилась я дурочкой.

– Брось. Ты понимаешь, о чём я.

И только тут я осознала, что не знаю ответа на этот вопрос. Несколько ней назад казалось, что знала. Знала на все сто процентов. Ответ был для меня очевиден. Но я настолько долго варилась в ядовитом и насыщенном вареве мощных, порой противоречивых эмоций, что будто бы окончательно утратила ощущение и понимание того, чего реально хочу и что считаю для себя незыблемо правильным.

– Понимаю, – едва слышно отозвалась я. – Но раз уж ты провёл этот день продуктивно, разбираясь в нашей с тобой ситуации, но при этом не спешишь делиться, думаю, я в категории личного нахожусь исключительно номинально.

– Я ничем не делюсь, потому что делиться промежуточными результатами без толку. Всех ответов я пока не нашёл.

– Надеюсь… надеюсь, тебе не пришлось ни к кому применять силу в поисках этих ответов, – рискнула я.

Но Герман то ли не счёл нужным темнить, то ли не считал моей уловки. Мотнул головой.

– Не пришлось. Пусть и хотелось бы.

Вероятно, исчезновение Алексеева никакого отношения к нему всё-таки не имело. Господи, пожалуйста, пусть это будет правдой!

Остаток дороги мы провели в молчании, каждый погружённый в свои невесёлые мысли.

Вопрос о ближайшем будущем висел в воздухе, но пока никто из нас не решался взяться за него всерьёз, довести разговор до конца и определиться, что же нам делать дальше.

За мужа я говорить не могла, но для себя оправдание отыскала. Как только ситуация хоть чуточку прояснится, как только я поговорю с Алексеевым и докопаюсь до правды, это и послужит точкой обратного отсчёта. Тогда можно уже и садиться за стол финальных переговоров.

Сейчас затевать подобное было опасно.

Тем более что наши последние переговоры на кухне завершились за мгновение до катастрофы.

Поэтому в фойе мы расстались как незнакомцы, и я поспешила к себе, стараясь не думать о том, что принесёт завтрашний день.

И правильно сделала. Всё равно ни за что не угадала бы.

Глава 42

– Герман Александрович, ваша корреспонденция! – Ольга протягивала ему пачку бумаг, которые он принял у неё и рук и поблагодарил кивком, входя в свой кабинет.

В телефонной трубке звучал голос отчитывавшегося о проделанной работе Ильмина:

– …поэтому не исключено, что он из города выехал. Причём ещё накануне. Ребята поехали пробить информацию по одному из адресов.

– Держи в курсе.

– Принял.

Вчерашний вечер, который он втайне надеялся провести совсем по-другому, превратился в череду созвонов. И не было бы так досадно, если бы эти созвоны хоть как-то сработали. Но ни один из проведённых вчера телефонных звонков пока не дал результатов.

Куда подевался этот Алексеев, выяснить до сих пор не удалось. Если дело и дальше пойдёт настолько туго, он специальных людей к поискам подключит. В выборе способов достичь желаемого Герман сейчас не особенно привередничал.

– Кофе вам принести? – вновь напомнила о себе его заботливая секретарша.

И прежде чем закрыть за собой дверь кабинета, Герман бросил взгляд через плечо:

– Минут через пятнадцать.

– Будет сделано.

– Спасибо.

Дошагав до стола, он сгрузил на него пачку писем, требовавших его непосредственного внимания. Туда же отправился телефон.

Герман стащил с себя пиджак, ослабил узел галстука.

Сложно было приноровиться к столь резко сменившемуся темпу развития ситуации. Под гору, в тартарары всё летело с такой скоростью, с таким лихим энтузиазмом, что мозг не успевал порой обрабатывать всю информацию. Но стоило поднапрячься, чтобы сориентироваться в этом мутном потоке, и всё резко застопорилось.

Информация увиливала, нужные люди не отыскивались, все усилия докопаться до истины вязли в странной смеси чужого злого умысла и неудачно складывавшихся обстоятельств.

Кто ставил палки в колёса? Игнатьева? Этот потерявшийся вдруг Алексеев? Кто-то ещё?

Для того, чтобы наверняка во всём разобраться, уже давно стоило нанять армию профессиональных ищеек. Если бы не опасения, что информация просочится-таки в прессу или ещё куда-нибудь, и это накануне важной для всей компании презентации. Сейчас он не имел права жертвовать репутацией бренда из-за личных проблем. Потому что будущее холдинга – это не только его будущее. Он отвечает за тех, кто на него работает, и Герман очень хорошо осознавал эту ответственность, каким бы тяжким бременем она сейчас ни ложилась на его порядком уставшие плечи.

Стоило об этом подумать, как телефон завибрировал снова. Один из партнёров. Минский. Неизменный подстраховщик.

Герман мельком взглянул на расписание сегодняшних встреч, гадая, успеет ли выпить свой утренний кофе.

– Герман, привет. Звоню уточнить по поводу наших майских договорённостей. Всё в силе?

– Всё в силе. Образцы брендовой продукции вам уже выслали. Буклеты – тоже.

– Да, да, всё получили. Благодарю. Видел рекламу свежего номера Tatler на билбордах. Отличный ход!

Значит, они уже по полной запустили промо-кампанию. В этом плане всё складывалось гладко. Хоть где-то…

– Мы посчитали, такая реклама будет нелишней.

– Безусловно, безусловно… – и его собеседник пустился в славословия, прозрачно намекая, как доволен динамикой, с которой развивается новое направление в их общей брендовой политике.

А Герман меж тем совершено не к месту вспомнил, в каком нежелательном направлении развивался вчерашний вечер.

Он, как последний идиот, проторчал почти до полуночи на пустой кухне в надежде, что Лиля всё-таки спустится. Туда его гнали недавние воспоминания и смутное желание всё повторить без оглядки на последствия.

Но Лиля так и не спустилась. Кажется, она была не голодна. А вот его неуместный и в чём-то даже постыдный голод давал о себе знать всё чаще, требовал от него действий.

Но даже если оставить его желания в стороне… он хотел бы извиниться перед ней за своё косноязычие в машине и объяснить, что действительно погряз в честных попытках разобраться в происходящем и лично отыскать ответы на все вопросы.

Он попрощался с Минским, отложил телефон, и в кабинет вошли Ольга с его свежесваренным кофе.

– Спасибо, – он освободил место на столе для небольшого разноса.

– На здоровье, – улыбнулась она, выставив кружку на подставку. – Я вот тут вам документы от Марины оставила. Впускать её сюда, как вы и просили, не стала.

– Умница, – похвалил он, покосившись на внушительную стопку бумаг, рассортированных по папкам. – Кстати, хорошо, что напомнила. Сегодня ты Игнатьеву видела?

К его досаде, помощница покачала головой:

– Н-нет… нет, точно нет, сегодня пока не видела.

Если в итоге окажется, что Марина в который раз попросту игнорирует регламент и явится в офис исключительно по своей прихоти ближе к обеду, он таки возьмётся за этот вопрос основательно. Времена, когда его могли притормозить мысли о том, что семье крутость его мер по отношению ко всеобщей любимице, не понравится, давным-давно прошли, канули в Лету.

Если они так ею дорожат, он с радостью отправит свою ценную сотрудницу на все четыре стороны. Пусть отец её в свою фирму пристраивает. Её увольнение доставит ему много головняка, но сейчас он был более чем готов считаться со всеми издержками.

– Понял, – он потянулся к кружке. – Дай мне знать, когда объявится.

– Хорошо. Я её и вчера-то в последний раз видела, когда она вместе с Лилей Сергеевной у вашего кабинета стояла.

Его рука застыла в воздухе:

– С Лилей Сергеевной?..

Ольга захлопала ресницами:

– Ну да. С супругой вашей. А вы разве не знали, что она на работу к вам приезжала?

Глава 43

Последние несколько дней учили его смирению.

И эти уроки давались ему адски нелегко.

Будто кто-то невидимый, бессовестно скалясь ему прямо в лицо, выдёргивал из его сведённых судорогой пальцев иллюзорный штурвал, лишая всякого контроля над ходом собственной жизни.

Прежде Герман всегда был в курсе всего, что входило в зону его непосредственных интересов. Держал руку на пульсе, уберегая себя от любых неприятных случайностей.

Сейчас…

Сейчас его собственная секретарша постфактум сообщала ему, что вчера его офис посещала жена, которая позже вместе с ним возвращалась домой и ни словом об этом не обмолвилась!

– А вы разве не знали, что она на работу к вам приезжала? – Ольга смотрела на него с искренним удивлением, и он не знал, как себя повести.

Это ли не тотальная потеря контроля?..

– Выходит, не знал, – он всё-таки дотянулся до своей кружки кофе и сделал пару глотков обжигающе горячего напитка.

Может, хоть это приведёт его в чувство и заставит мозг включиться в работу.

Секретарша тактично молчала, но по одному взгляду на неё можно было без труда констатировать – ей не терпелось поделиться с начальником информацией.

– Ольга, буду очень признателен, если поделишься всем, что знаешь об этом визите.

Она, кажется, только и ждала его официальной отмашки.

– Я с обеда, Герман Александрович, слегка задержалась. Бегала в бухгалтерию кое-какие бумаги забрать. Возвращаюсь. Смотрю, а у приёмной Лиля Сергеевна и Марина стоят. Кажется, они разговаривали.

У него невольно мороз по коже прошёл от последней Ольгиной фразы.

Какого чёрта? О чём они говорили?

Пришлось тут же припоминать, было ли что-нибудь странное во вчерашнем поведении Лили, пока они возвращались домой. Кроме того, конечно, факта, что она вообще согласилась садиться с ним в одну машину.

Она выглядела бледной и уставшей. Возможно, даже вымотанной. Но приходилось признать, что он оказался слишком уж поглощён эгоистичным ощущением исполнившегося желания – жена не послала его подальше, а согласилась вернуться домой вместе с ним, хотя он почти ожидал, что она снова сбежит ночевать к подруге.