Текст книги "Сейчас вылетит птичка!"
Автор книги: Курт Воннегут-мл
сообщить о нарушении
Текущая страница: 11 (всего у книги 13 страниц)
СЛОВО ЧЕСТИ [15]15
The Honor of a Newsboy
[Закрыть]
Перевод. М. Клеветенко, 2010
Чарли Хоуз возглавлял полицейский участок в деревушке на Кейп-Код. Летом под его началом служили четверо патрульных, зимой оставался один. А сейчас зима подходила к концу, единственный патрульный слег с гриппом, да и Чарли что-то расклеился. Только убийства ему и не хватало. Кто-то до смерти забил Эстель Фалмер, разбитную официанточку из «Синего дельфина».
Ее нашли на болоте в субботу; смерть, по словам судмедэксперта, наступила вечером в четверг.
Чарли Хоуз считал, что знает убийцу. Эрл Хедлунд. У Эрла достало бы подлости, да и мотив имелся. Однажды в «Синем дельфине» Эстель отшила его в таких выражениях, каких никто себе не позволял. Трогать Эрла считалось себе дороже, такой прикончит – не задумается.
И теперь Чарли хотел навестить Эрла для допроса. Жена собирала его в дорогу.
– Знал бы, что дойдет до убийства, – сказал Чарли, – ни за что бы не взялся за эту работу.
– С собакой осторожнее, – посоветовала жена, укутывая мужнину шею теплым кашне.
– Пес лает, но не кусает.
– Так и про Эрла говорят.
Пса размером с пони – помесь дога и волкодава – звали Сатаной. Эрл не был хозяином пса, но большую часть времени тот проводил рядом с домом, распугивая непрошеных гостей. Эрл прикармливал Сатану, получая задешево сторожевую собаку. Эти двое стоили друг друга: громогласные и готовые загрызть любого.
Стоял вечер субботы, и Чарли надеялся застать хозяина на месте. Впрочем, застать его было немудрено в любой день недели. Эрл получил хорошее наследство и работой себя не утруждал; при известной ловкости, бережливости и привычке следить за биржевыми котировками на жизнь ему хватало. Бурную деятельность Эрл развивал, когда приносили газеты: внимательно изучал финансовую колонку, чертил графики.
Собачий лай Чарли услышал еще на подъезде. Эрла не было. Дом оказался заперт, газеты на крыльце прижаты кирпичом, чтобы не разлетелись. Чарли пересчитал их. Четыре штуки, пятничная сверху, субботнюю еще не доставляли. По всему выходило, что Эрл, как бы ни злился на Эстель, не убивал ее. Его в тот день просто не было в деревне.
Разглядывая числа, Чарли обнаружил нечто интересное: не хватало газеты за четверг.
Собачий лай приближался, и очень быстро. Чарли решил, что пес учуял его запах, и внутренне собрался, стараясь не выдать страх. Полицейский разделял мнение деревенских насчет Сатаны. Пес безумен. Он еще не успел испробовать ни на ком свои клыки, но случись такое, загрызет жертву до смерти.
Затем Чарли увидел, на кого лаял пес. Сатана несся рядом с мальчишкой-велосипедистом, скаля пасть, вертя мордой, разрубая воздух зубами размером с хороший мясницкий тесак.
Мальчишка смотрел прямо перед собой, притворяясь, будто не замечает собаку. Таких храбрых людей Чарли встречать еще не доводилось. Звали героя Марк Кросби. Десятилетний Марк служил разносчиком газет.
– Марк, – начал полицейский. Пес со своими ужасными клыками тут же переключился на Чарли, изо всех сил стараясь добавить седых волос в его редеющую шевелюру. Если бы не стыд перед юным храбрецом, полицейский давно нырнул бы в машину.
– Не видал мистера Хедлунда?
– Не-a, сэр, – отвечал Марк, отдавая дань уважения полицейской форме, затем подсунул под кирпич субботнюю газету. – Его нет уже неделю, сэр.
Наконец, устав от этих упрямых храбрецов, Сатана с оглушительным стуком растянулся на крыльце, только время от времени лениво порыкивал.
– А куда он уехал, не знаешь?
– Не-a, сэр, – повторил Марк, – он не говорил и от доставки не отказался.
– Ты приносил газету в четверг?
Марка покоробило, что его другу полицейскому приходится спрашивать.
– А как же, таковы правила. Если газеты не забирают, но от доставки не отказываются, их приносят еще шесть дней. – Мальчишка кивнул. – Таковы правила, мистер Хоуз.
Серьезность, с которой Марк рассуждал о правилах, заставила полицейского вспомнить о том, как славно быть десятилетним. Жалко, что нельзя остаться таким навсегда, подумал Чарли. Если бы люди оставались десятилетними, возможно, у правил, приличий и здравого смысла был бы хоть мизерный шанс.
– А ты, ты уверен, что не пропустил четверг, Марк? – настаивал Чарли. – Никто тебя не осудит: мокрый снег, газеты все равно никто не забирал, длинный подъем, эта громадная псина не дает проходу.
Марк поднял правую руку.
– Даю слово, – произнес он, – что доставил газету в четверг.
Этого Чарли хватило с лихвой. Вопрос был решен раз и навсегда.
И вот, когда дело было закрыто, на дороге появился старый двухместный автомобиль Эрла Хедлунда. Ухмыляясь, тот вылез из машины, Сатана взвыл, подпрыгнул и облизал Эрлу ладонь.
Местный грубиян и задира, к тридцати пяти Эрл раздался вширь и полысел, но вызывающая ухмылка по-прежнему обещала неприятности любому. Ему никогда не удавалось обвести Чарли, и за это Эрл ненавидел полицейского.
Ухмылка стала шире, когда Чарли подошел к его машине и вытащил ключ зажигания.
– Что, Чарли, насмотрелся на копов в телевизоре? – спросил Эрл.
– Насмотрелся, – отвечал тот. И не соврал.
– Я бежать не собираюсь, – сказал Эрл. – Прочел в Провиденсе про бедняжку Эстель и решил, что ты захочешь меня увидеть. Поэтому и вернулся. Чтобы ты не забивал себе голову глупостями, будто это я ее прикончил.
– Спасибо, – буркнул Чарли.
– Я всю неделю провел у брата. Под присягой он подтвердит. Каждую минуту. – Эрл подмигнул. – Устраивает?
Чарли хорошо знал его братца-подонка. Избивать женщин тот не вышел ростом, поэтому практиковался на лежачих. Тем не менее суд наверняка прислушается к его словам.
Эрл присел на ступеньку, подцепил верхнюю газету в стопке и развернул на финансовых новостях. Затем вспомнил, что по субботам не печатают биржевых котировок. С досады Эрла перекосило.
– У тебя бывают посетители, Эрл? – спросил Чарли.
– Посетители? – насмешливо переспросил тот, не отрываясь от скудных финансовых новостей. – Сдались мне твои посетители!
– Ремонтники? Прохожие? Дети? – не унимался Чарли. – Охотники?
Вместо ответа Эрл презрительно фыркнул. Ему нравилось думать, что ни у кого не хватит духу сунуться к его дому.
– Все, что нуждается в починке, я чиню сам. А прохожие, дети, охотники и прочие дают деру при одном виде этого пса – мы тут не рады чужим.
– В таком случае кто забрал четверговую почту? – спросил Чарли.
На миг газета провисла в руках Эрла, затем он вновь расправил ее, притворяясь, будто финансовые новости интересуют его куда больше слов Чарли.
– Что за чушь ты несешь про четверговую почту?
Чарли объяснил, что за чушь он несет: если Эрл забрал газету в четверг, значит, он возвращался в Кейп-Код вечером, когда убили Эстель.
– Если ты был тут в четверг вечером, – сказал Чарли, – ты проглядел бы биржевую колонку.
Эрл отложил газету и окинул Марка тяжелым взглядом.
– Никакой газеты в четверг не было, потому что этот лентяй ее не донес.
– Он дал слово, что приносил газету, – возразил Чарли.
Эрл снова углубился в новости.
– Мальчишка не только лентяй, но и врун.
Чарли порадовался, что не прихватил оружие. Иначе он пристрелил бы Эрла Хедлунда на месте. Убийство вылетело у Чарли из головы. На его глазах совершалось преступление куда хуже – и у этого преступления не было имени, как не было против него закона.
Бедный Марк был сокрушен. Единственным утешением в этой долине плача было его честное слово, а Эрл смешал честь с грязью.
– Он дал слово! – выпалил Чарли.
Эрл, не поднимая глаз от газеты, грязно выругался.
– Мистер Хоуз… – начал Марк.
– Что, Марк? – спросил Чарли.
– У меня, у меня есть кое-что получше слова.
Чарли терялся в догадках. Заинтересовался и Эрл.
Псу и тому не терпелось узнать, что на свете может быть выше слова десятилетнего мальчишки.
А Марк сиял, уверенный, что докажет – хотя бы в пику Эрлу – свою правоту.
– В четверг я приболел, – сказал Марк, – поэтому газету принес мой отец.
Таким тоном мальчишка мог бы сказать, что газету доставил сам Господь.
Чарли Хоуз выдавил улыбку. Мальчишка только что лишил его единственной улики. Отец Марка, возможно, и был храбрецом, в своем роде, но только не тогда, когда дело касалось собак и Эрла Хедлунда, которых он всю жизнь обходил стороной.
Эрл Хедлунд грубо захохотал.
– Спасибо, Марк, – вздохнул Чарли, – спасибо за информацию. Можешь отправляться дальше по маршруту.
Полицейский не хотел вдаваться в подробности, однако Эрл собрался выжать из ситуации все.
– Парень, – обратился он к Марку, – мне неприятно говорить тебе об этом, но второго такого труса, как твой папаша, в деревне не сыскать.
Эрл отложил газету и выпрямился – пусть Марк видит, как выглядит настоящий мужчина.
– Заткнись, Эрл, – посоветовал Чарли.
– Заткнуться? Минуту назад сопляк чуть не усадил меня на электрический стул.
– На электрический стул? – изумился Марк. – Я только сказал, что газету доставил мой отец!
Свинячьи глазки Эрла заблестели. По этому блеску, а еще по тому, как подобрался Эрл, Чарли понял, перед ним – убийца. Эрл готов был придушить мальчишку, но присутствие Чарли связывало ему руки. И тогда он решил поступить не менее жестоко – уничтожить мальчишку словом.
– Возможно, твой папаша и наплел тебе, что доставил газету, – сказал Эрл, – но вот что я скажу: он не приблизился бы к этой собаке и за миллион, а ко мне – за все десять! – Он поднял правую руку. – Даю тебе честное слово, парень!
Однако даже этого ему было мало. Эрл пустился в пересказ историй о том, как отцу Марка в детстве случалось удирать со всех ног, хныкать и просить пощады, и как, став взрослым, он всегда уходил от опасности. И во всех историях опасность воплощали либо собака, либо Эрл Хедлунд.
– Слово скаута, честное слово, готов присягнуть на стопке Библий – да на чем угодно, – закончил Эрл, – что я говорю правду.
Марку оставалось только молча глотать слезы – то, чего он поклялся не делать никогда в жизни. Затем мальчишка взобрался на велосипед и покатил восвояси.
На сей раз пес не бросился ему вслед. Сатана понял, что загнать Марка – невелика честь.
– И ты убирайся, мерзавец, – буркнул Эрл.
Из-за Марка у Чарли так защемило сердце, что он прислонился к стене и на миг прикрыл глаза. Открыв их, он увидел в окне свое отражение: пожилого и усталого мужчину, состарившегося в попытках сделать мир таким, каким он видится десятилетним мальчишкам.
И тут Чарли заметил газету на кресле под окном, тщательно запертом изнутри. Прочел дату. Газета за четверг, открытая на финансовом развороте. Этого было достаточно, чтобы доказать: Эрл уехал в Провиденс ради алиби, а в четверг вернулся тайком и убил Эстель.
Впрочем, сейчас Чарли не заботили ни Эрл, ни Эстель. Он думал о Марке и его отце.
Эрл понял, что увидел Чарли сквозь стекло. Он вскочил и оскалил зубы. Рука сжала загривок пса, тоже готового к драке.
Чарли не принял вызов. Вместо этого полицейский забрался в патрульную машину.
– Никуда не уходи, – велел он Эрлу и поехал вниз.
Чарли нагнал мальчишку у поворота с холма.
– Марк! – крикнул он. – Твой отец доставил газету. Она там, в доме. Доставил, несмотря на мокрый снег, собаку, несмотря ни на что!
– Хорошо, – произнес Марк уныло – рана, нанесенная Эрлом, еще не затянулась. – А те вещи, которые мистер Хедлунд говорил об отце, ведь им не обязательно быть правдой, даже если он дал честное слово, а, мистер Хоуз?
У Чарли был выбор. Он мог солгать, назвав слова Эрла выдумкой. Мог сказать правду и надеяться, что Марк поймет: все эти россказни делают поступок его отца одной из славных страниц деревенской истории.
– Чистая правда, Марк, – сказал Чарли. – Твой отец таким уродился, а еще голубоглазым и рыжеволосым – не станешь же ты пенять ему за это? Нам с тобой не понять, каково это, испытывать столько страхов. И только большой храбрец может с ними жить. Представь на минуту, каким смельчаком показал себя твой отец, рискнув отвезти газету Эрлу Хедлунду, чтобы не нарушить правила.
Марк задумался и, наконец, кивнул, успокоившись. Его отец оказался тем, кем полагается быть отцу десятилетнего мальчишки – настоящим героем.
– А мистер Хедлунд… он и вправду убийца?
– Ради всего святого! – воскликнул Чарли и сжал виски ладонями, пытаясь заставить мозг работать быстрее. – Забудь ты про убийство!
Он развернул машину и рванул к дому Эрла. Того и след простыл. Исчез и пес. Оба ушли через лес.
Два часа спустя поисковый отряд обнаружил Эрла. Сатана загрыз его на пути к железной дороге. Коронер потребовал, чтобы все изложили свои версии, почему пес бросился на Эрла.
Лучшей оказалась версия Чарли. Чарли решил, что пес учуял запах страха, исходивший от Эрла, понял, что тот в бегах, – и напал на него.
– Эрл первый из людей не стал скрывать от пса свой страх, – сказал Чарли на следствии, – вот Сатана его и убил.
СЕЙЧАС ВЫЛЕТИТ ПТИЧКА! [16]16
Look at the Birdie
[Закрыть]
Перевод. А. Криволапов, 2010
Как-то вечером в баре я весьма громко рассуждал об одном ненавистном мне человеке. Сидевший рядом бородатый господин в черном шерстяном костюме с галстуком-бабочкой дружелюбно произнес:
– А что ж вы его не убили?
– Я подумывал об этом, – сказал я, – не сомневайтесь.
– Позвольте помочь вам подумать об этом всерьез. – Бородач говорил низким, басистым голосом. У него был большой крючковатый нос и маленький, неприлично алый рот. – Вы смотрели на ситуацию сквозь красную дымку ненависти, а все, что вам нужно, это спокойный и мудрый совет консультанта по убийствам, который все для вас спланирует и при этом убережет от электрического стула.
– И где такого найти? – поинтересовался я.
– Уже нашли, – сказал бородач.
– Вы спятили!
– Точно, – согласился мой собеседник. – Всю жизнь по дурдомам. Именно поэтому мои услуги столь привлекательны. Вздумай я свидетельствовать против вас, ваш адвокат без труда установит, что я известный псих, да к тому же ранее судимый уголовный преступник.
– В чем же состояло ваше преступление?
– Пустяки, медицинская практика без лицензии.
– Значит, вас судили не за убийство?
– Не за убийство, – кивнул бородач. – Но это вовсе не значит, что я не убивал. Напротив, я убил почти всех, кто имел хоть малейшее отношение к тому, что меня лишили практики. – Он уставился в потолок, подсчитывая что-то в уме. – Двадцать два, двадцать три человека. Может, больше… Да, может, больше. Я убивал их в течение многих лет, а я ведь не каждый день просматриваю свежие газеты.
– Так вы что, во время убийств отключались, а на следующее утро просыпались и узнавали из газет, что прихлопнули очередную жертву?
– Нет, нет, нет, нет и нет, – сказал он. – Нет, нет, нет, нет, нет. Я убил целую тучу народа, уютно полеживая на тюремной койке. Я использовал метод под названием «кошка через стену». Метод, который рекомендую и вам.
– Это новый метод? – спросил я.
– Мне хотелось бы думать, что новый. – Бородач покачал головой. – Но он настолько прост, что невозможно поверить, будто я первый его придумал. В конце концов, убийство – древнее, очень древнее ремесло.
– Вы используете кошку? – спросил я.
– Только в качестве аналогии. Видите ли, – сказал он, – когда человек по той или иной причине швыряет кошку через стену, возникает интересная юридическая задача. Если кошка приземляется на прохожего и выцарапывает ему глаза, ответственен ли тот, кто бросил кошку?
– Безусловно, – ответил я.
– Отлично. А теперь возьмем другой случай: кошка ни на кого не падает, но спустя десять минут вцепляется в кого-нибудь когтями. Ответственен ли бросивший кошку?
– Нет, – сказал я.
– В этом и заключается высокое искусство безопасного убийства по методу «кошка через стену», – кивнул бородач.
– A-а, так вы используете бомбы с часовым механизмом?
– Нет, нет и нет! – Его явно удручало отсутствие у меня воображения.
– Медленные яды? Микробы?
– Да нет же! И можете не произносить свою следующую догадку – что-нибудь насчет наемных убийц из другого города. – Довольный собой, бородач откинулся на спинку. – Похоже, я действительно первооткрыватель.
– Сдаюсь, – вздохнул я.
– Прежде чем я расскажу вам, в чем секрет, позвольте моей жене вас сфотографировать.
Он ткнул пальцем в сторону кабинки.
Жена моего собеседника, костлявая тонкогубая женщина с растрепанными волосами и плохими зубами, сидела в кабинке перед нетронутым бокалом пива. Тоже явно не в себе, она наблюдала за нами с шизофренической пристальностью. На сиденье рядом с ней я заметил «Роллифлекс» со вспышкой. По сигналу мужа женщина подошла к нам и приготовила фотоаппарат.
– Сейчас вылетит птичка, – сказала она.
– Я не хочу, чтобы меня фотографировали! – запротестовал я.
– Улыбочку! – Она разрядила вспышку прямо мне в лицо.
Когда глаза снова привыкли к полутьме бара, я увидел, что жена бородача поспешно ретируется к дверям.
– Что за хрень?! – Я встал со стула.
– Успокойтесь. Сядьте, – сказал бородач. – Вас просто сфотографировали, вот и все.
– Что она собирается делать с пленкой?
– Проявит ее.
– А потом?
– Вставит в наш альбом. В нашу сокровищницу золотых воспоминаний.
– Это какой-то способ шантажа? – спросил я.
– Разве она сфотографировала вас за каким-то непристойным занятием? – поинтересовался он.
– Мне нужна эта фотография, – сказал я.
– Вы, надеюсь, не суеверны? – осведомился бородач.
– Суеверен?
– Некоторые верят, что когда человека фотографируют, аппарат забирает частичку его души.
– Я хочу знать, что происходит!
– Сядьте, и я расскажу вам.
– Сделайте милость, и побыстрее!
– Конечно, сделаю и, конечно, потороплюсь, друг мой, – сказал бородач. – Меня зовут Феликс Корадубян. Мое имя вам о чем-нибудь говорит?
– Нет.
– Я семь лет практиковал в этом городе психиатрию, – сообщил Корадубян. – В основном групповую психотерапию. Занятия проходили в круглой зеркальной зале особняка между магазином подержанных машин и похоронным бюро для цветных.
– Теперь припоминаю, – проговорил я.
– Прекрасно, – кивнул он. – Лучше, если вы не будете считать меня лжецом.
– Вас осудили за шарлатанство, – сказал я.
– Совершенно верно, – согласился Корадубян.
– Вы даже среднюю школу не окончили.
– Не стоит забывать, что Фрейд, и тот успехам в своей области обязан исключительно самообразованию. Фрейд говорил, что блестящая интуиция гораздо важнее учебы в медицинском колледже. – Корадубян сухо рассмеялся. Его маленький красный рот при этом определенно не выражал веселья, каким обычно сопровождается смех. – Когда меня арестовали, – продолжал он, – молодой репортер, который наверняка окончил школу, а может – о чудо из чудес! – и колледж, спросил меня, что такое параноик. Можете такое представить? Я имел дело с безумцами и почти безумцами этого города семь лет, а юный наглец, прослушавший на первом курсе занюханного колледжа пару лекций по психологии, решил, что может смутить меня подобным вопросом!
– И что же такое параноик? – спросил я.
– Искренне надеюсь, что это уважительный вопрос, заданный несведущим человеком в поисках истины, – насупился Корадубян.
– Конечно, – соврал я.
– Отлично! Начиная с этого момента ваше уважение ко мне будет расти гигантскими темпами.
– Конечно, – соврал я.
– Параноик, друг мой, это человек, который свихнулся наиболее умным способом, берущим начало в понимании того, что есть этот мир. Параноик верит, что существует гигантский тайный заговор с целью его уничтожить.
– Вы сами в это верите? – поинтересовался я.
– Дружище, меня ведь уничтожили! Бог мой, я зарабатывал шестьдесят тысяч долларов в год – шесть пациентов в час, пять долларов с носа, две тысячи часов в год. Я был богатым, гордым и счастливым человеком. А жалкая женщина, которая только что вас сфотографировала, была прекрасна, мудра и безмятежна.
– Плохо дело, – проговорил я.
– Куда уж хуже, друг мой, – кивнул бородач. – И не только для нас. Этот город болен, чертовски болен, в нем тысячи тысяч душевнобольных, о которых никто не заботится. Несчастные, одинокие люди, которые панически боятся докторов, – вот с кем я имел дело. Теперь никто им не помогает. – Он пожал плечами. – Что ж, будучи пойман за ловлей рыбы в ручьях человеческого несчастья, я вернулся к рыбалке в мутной воде.
– Вы передавали кому-нибудь свои записи? – спросил я.
– Я сжег их, – ответил Корадубян. – Оставил только список по-настоящему опасных параноиков, о которых знаю только я, – склонных к насилию безумцев, скрывающихся, если можно так выразиться, в городских джунглях. Прачка, телефонный мастер, помощник флориста, лифтер, и так далее, и тому подобное. – Он подмигнул. – Сто двадцать три имени в моем волшебном списке – все эти люди слышат голоса, думают, что их хотят убить, а когда они сильно испуганы, то готовы убивать сами.
Корадубян откинулся на спинку стула и просиял.
– Вижу, до вас начинает доходить, – сказал он. – Меня посадили, а я, когда вышел, купил фотоаппарат. Тот самый, которым вас сфотографировали. Мы с женой сделали снимки окружного прокурора, президента медицинской ассоциации графства, редактора газеты, которая требовала моего осуждения. Потом жена сфотографировала судью, присяжных, прокурора и всех свидетелей обвинения. Я обошел своих параноиков и извинился перед ними. Я сказал, что ошибался, когда убеждал их, будто никакого заговора против них нет. И сообщил, что раскрыл чудовищный заговор и сфотографировал заговорщиков. Я сказал, что они должны внимательно изучить фотографии, всегда быть начеку и иметь при себе оружие. И пообещал, что время от времени буду присылать им еще снимки.
Меня едва не затошнило от ужаса, когда я представил себе, что город кишит невинного вида параноиками, готовыми в любую секунду убить и скрыться.
– Эта… эта моя фотография… – упавшим голосом пробормотал я.
– Будет храниться в безопасном месте, – довольно закончил Корадубян, – при условии, что вы сохраните нашу беседу в тайне, а еще если вы дадите мне денег.
– Сколько? – спросил я.
– Я возьму все, что у вас есть при себе, – сказал Корадубян.
У меня при себе было двенадцать долларов. Я отдал их ему и спросил:
– Теперь я могу получить свою фотографию?
– Нет, – ответил он. – Мне очень жаль, но, боюсь, фотография останется у нас на неопределенный срок. Надо, знаете ли, на что-то жить.
Корадубян вздохнул и убрал деньги в бумажник.
– Постыдные, позорные времена, – пробормотал он. – Теперь и не скажешь, что я был когда-то уважаемым профессионалом…
Би-боп, © 2003 Kurt Vonnegut/Origami Express, LLC
