Текст книги "Сингапурская история: из «третьего мира» – в «первый» (1965 – 2000)"

Автор книги: Куан Ли

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 63 страниц)

Глава 9. Центристская политика правительства.

Начиная с 1959 года, на протяжении сорока лет, ПНД десять раз подряд побеждала на выборах. Такое не по плечу дряхлым и слабым. Как же мы добились этого? В период между 1959 и 1965 годами у нас происходили серьезные столкновения: сначала с коммунистами, затем – с малайскими националистами. Получив независимость, мы столкнулись со страшными угрозами, исходившими сначала от Индонезии, находившейся с нами в состоянии «конфронтации», а затем – со стороны Малайзии, решившей избавиться от Сингапура в качестве торгового посредника. В ходе этих событий между старшим поколением избирателей и «старой гвардией» лидеров ПНД сформировались отношения доверия.

Наши критики считали, что нам удалось удержаться у власти, потому что мы жестко относились к нашим противникам. Это – слишком упрощенное видение ситуации. Если бы мы предали доверие людей, они отвергли бы нас. Мы вывели людей из отчаянной ситуации 60-ых годов и привели их в эру беспрецедентного экономического роста и развития. Мы воспользовались расширением мировой торговли, привлекли инвестиции и на протяжении жизни одного поколения жителей Сингапура перескочили из «третьего мира» в «первый».

Мы учились у наших самых жестких противников – коммунистов. Сегодняшние лидеры оппозиции пытаются обхаживать избирателей, думают, где и как им лучше проводить свою работу, основываясь на том, как люди реагируют на их выступления на рынках, в кофейнях, магазинах и супермаркетах, или как люди воспринимают содержание раздаваемых листовок и памфлетов. Я в такие методы работы с электоратом никогда не верил. Исходя из опыта многих неудачных столкновений с моими коммунистическими оппонентами, я понял, что, в то время как общее настроение масс действительно играет важную роль, главная роль в обеспечении массовой поддержки избирателей принадлежит организационным структурам. Когда мы пытались распространить свое влияние в тех районах, где доминировали коммунисты, мы неизменно терпели неудачу. Ключевые фигуры в избирательных округах, включая лидеров профсоюзов, деятелей ассоциаций розничных и уличных торговцев, лидеров кланов и обществ выпускников учебных заведений, были связаны коммунистическими активистами в единую сеть, чувствовали себя членами единой команды – победительницы. Какие бы усилия не предпринимали мы в ходе предвыборных кампаний, мы не могли добиться никакого успеха. Единственный способ противостоять влиянию коммунистов в массах заключался в том, чтобы самим проводить работу в массах на протяжении долгих лет в промежутках между выборами.

Чтобы конкурировать с «вечерними школами самоусовершенствования» (self-improvement night classes), открытыми при прокоммунистически настроенных профсоюзах и ассоциациях, мы создали Народную Ассоциацию (НА – People's Association). Мы приняли в НА в качестве корпоративных членов многие землячества, коммерческие палаты, клубы отдыха, а также группы досуга, искусства и другие общественные организации. Они стали основой более чем 100 основанных нами общинных центров, в которых работали курсы по ликвидации неграмотности на английском и китайском языках, курсы кроя и шитья, приготовления пищи, ремонта автомобилей, электроинструментов, радиоприемников и телевизоров. Конкурируя с коммунистами, превосходя их в этой работе, мы постепенно завоевали влияние среди той части избирателей, которая находилась под их влиянием.

Во время моих поездок по избирательным округам в 1962-1963 годах я собирал активистов в маленьких городках и деревнях по всему острову. Все они являлись местными лидерами различных ассоциаций и клубов и приходили на эти встречи, чтобы обсудить со мной и членами моей команды вопросы улучшения дорог, уличного освещения, установки водонапорных колонок, проведения осушительных работ и работ по предотвращению наводнений. После моих визитов создавались рабочие группы, которые занимались выделением средств для осуществления подобных проектов.

Находясь в составе Малайзии, после расовых беспорядков 1964 года, мы сформировали «комитеты доброй воли» (goodwill committees), чтобы предотвратить обострение межобщинных отношений. Члены этих комитетов были избраны из числа лидеров местных общинных организаций. Я работал над тем, чтобы включать наиболее активных и перспективных членов местных комитетов и «комитетов доброй воли» в состав комитетов управления (КУ – management committees) общинных центров и совещательных комитетов граждан (СКГ – citizens' consultative committees). КУ общинных центров занимались организацией образования и досуга людей. СКГ, используя выделенные средства, занимались реализацией местных проектов по благоустройству, а также самостоятельно занимались сбором средств для предоставления социальной помощи и стипендий нуждавшимся гражданам.

В тот период лидеры общинных организаций не желали, даже боялись, открыто заявлять о своих связях с той или иной политической партией, – они предпочитали быть связанными с правительством. Это было наследием колониальных времен, особенно того периода, когда в Сингапуре активно действовали коммунисты, для борьбы с которыми колониальным правительством было введено чрезвычайное положение (Прим. пер.: в 1948 году). В то время коммунисты могли отомстить за связь с любой политической партией, боровшейся с КПМ. Создавая такие связанные с правительством организации как КУ и СКГ, мы смогли привлечь на свою сторону значительное число старейшин, пользовавшихся уважением в своих общинах. В период между выборами они работали с нашими членами парламента, а во время выборов их влияние и поддержка оказывали влияние на исход голосования, даже тогда, когда некоторые из них оставались нейтральными, не участвуя в избирательной кампании непосредственно.

Позднее, когда люди стали переселяться в многоэтажные дома УЖГР, я сформировал комитеты жителей (КЖ – residents' committee), каждый из которых охватывал жилой квартал из 6 – 10 домов. Это создало условия для более тесного взаимодействия между руководителями и местными жителями. Так нам удалось создать в новых районах, застроенных многоквартирными домами, сеть общественных организаций, нити которой тянулись от КЖ к КУ и СКГ, и далее, – к кабинету премьер-министра, являвшемуся «нервным узлом» сети. В результате этого лидерам оппозиции приходилось работать на территории, тщательно «возделанной» ПНД. Разумеется, существует прослойка колеблющихся избирателей. Тем не менее, есть также и костяк местных лидеров, которые знают, что избранный от их округа член парламента от ПНД, располагающий поддержкой правительства, будет заботиться о нуждах избирателей, как в период проведения избирательной кампании, так и в промежутках между выборами.

Поворотным пунктом явились всеобщие выборы 1968 года, которые проводились вскоре после заявления правительства Великобритании о предстоящем выводе британских войск из Сингапура. Мы завоевали все места в парламенте, получив подавляющее большинство голосов избирателей. Через четыре года, в 1972 году, настроение людей изменилось, – они почувствовали облегчение и были счастливы, потому что нам удалось добиться практически невозможного. Несмотря на вывод британских войск, который привел к потере 50,000 рабочих мест и 20% национального дохода, экономика Сингапура продолжала расти, а уровень безработицы оставался низким. Американские МНК создали тысячи рабочих мест на предприятиях по производству электротоваров и электронных изделий. На выборах, проведенных в сентябре 1972 года, было переизбрано 57 из 65 депутатов парламента. Мы завоевали все 57 мандатов, получив 70% голосов избирателей.

Мы вновь добились 100%-го результата на выборах 1976 года, завоевав 37 мандатов в округах, где против наших кандидатов не было выставлено кандидатов от оппозиции, и 38 мандатов – в округах, где оппозиция выставила своих кандидатов. Репутация руководства ПНД и успехи, которых мы добились, сделали для оппозиции участие в выборах трудным делом. Люди полностью доверяли руководству ПНД и не были заинтересованы в наличии оппозиции в парламенте. Избиратели хотели продолжения экономического роста; хотели переехать из трущоб в новые дома, которые они могли приобрести за счет доходов, получаемых от высокооплачиваемой работы; хотели, чтобы их дети учились в тех отличных школах, которые мы строили. «Прилив поднимал все лодки», – жизнь подавляющего большинства людей становилась лучше.

В 1980 мы в четвертый раз победили на выборах «вчистую», завоевав 37 мест в одномандатных и 38 – в многомандатных округах, получив при этом 77.5% голосов. Некоммунистическая оппозиция, появившаяся, чтобы заполнить вакуум, оставленный коммунистами, в основном состояла из оппортунистов. Во время предвыборных кампаний эти политики выдвигали программы, которые нравились их прокоммунистическим последователям. Но они не представляли для нас угрозы, потому что среди них не было лидеров, получивших хорошее образование на английском языке, которые могли бы придать некоторую респектабельность коммунистическому фронту, как это когда-то делала старая Рабочая партия (Workers' Party) Дэвида Маршала (David Marshall). Именно в таком политическом контексте следует рассматривать появление обновленной Рабочей партии Д. Б. Джеяретнама (J.B. Jeyaretnam). Он был юристом и в качестве кандидата своей партии на выборах 1972 года выступал за отмену «Закона о внутренней безопасности» (Internal Security Act). Ранее, в 60-ых годах, он обещал добиться воссоединения с Малайзией. Он хотел стать преемником Маршала, но не обладал таким же остроумием и красноречием.

Тем не менее, Джеяретнаму удалось прервать полосу беспрецедентной 100%-ой поддержки ПНД избирателями на промежуточных выборах 1981 года, через год после всеобщих выборов. Деван Наир сложил свой депутатский мандат по округу Ансон (Anson) в связи с избранием на пост президента страны. Я поручил организацию предвыборной кампанией новому помощнику Генерального секретаря ПНД Го Чок Тонгу (Goh Chok Tong). Наш кандидат, активист ПНД, не был хорошим оратором. Я не принимал участия в избирательной кампании на промежуточных выборах, полностью положившись на Го Чок Тонга и более молодых лидеров. Они были уверены в победе, но когда голоса избирателей были подсчитаны, оказалось, что мы проиграли. Это был шок. Я был обеспокоен не столько самим поражением, сколько тем, что не получил от Го никаких предупреждений о возможном поражении. Меня беспокоило то, насколько было развито его политическое чутье. Джеймс Фу (James Fu), мой пресс-секретарь, сказал мне, что люди в низовых организациях были недовольны самонадеянным отношением партийных лидеров к проведению избирательной кампании. Одна из причин поражения была вполне очевидна. Значительное число рабочих сингапурского порта, проживавших в многоквартирных домах, вынуждены были выселяться из них, чтобы освободить территорию для строительства контейнерного терминала, а альтернативного жилья им предоставлено не было. Управление порта Сингапура (Port of Singapore Authority) и УЖГР перекладывали ответственность за это друг на друга.

Джеяретнам весь обратился в крик и ярость. Он доходил до абсурда, обвиняя полицию в произволе, повторяя все обиды, которые высказывали ему рассерженные избиратели. Он абсолютно не считался с фактами. У него не было никакой принципиальной позиции, потому что никакой реальной альтернативы он предложить не мог. Я решил, что он будет полезен в качестве спарринг-партнера для новых членов парламента, которые не прошли через школу борьбы с коммунистами и ультранационалистами из ОМНО. Кроме того, он занял ту часть политического спектра, которая предназначалась оппозиции и, вероятно, тем самым вытеснил более опасных оппонентов. Его слабость была в рассеянности. Он говорил и говорил, его речи были явно не подготовлены, и вся его аргументация рассыпалась, когда ему предъявляли детально проанализированные факты.

Тем не менее, теперь избиратели уже хотели слышать в парламенте голос оппозиции. Ощущение кризиса 60-ых – 70-ых годов прошло, жители Сингапура стали более уверенными в себе и хотели, чтобы ПНД не принимала их поддержку как должное. На выборах 1984 года мы потеряли два мандата: первый завоевал Джеяретнам в Ансоне, второй – юрист и Генеральный секретарь Демократической партии Сингапура (СДП – Singapore Democratic Party) Чиам Си Тонг (Chiam See Tong) в округе Потонг Пасир (Potong Pasir). Чиам избрал более тонкую линию, чем Джеяретнам, – она более соответствовала настроениям населения. Он говорил, что ПНД хорошо справлялась со своими обязанностями, но могла бы работать еще лучше, а потому должна прислушиваться к критике. Этим он улучшил свою репутацию. Он и его люди, входившие в СДП, относились к совсем другому типу людей, чем те, которых коммунисты использовали в своей легальной деятельности. И мы относились к нему по-другому, с уважением и достаточно либерально. Мы надеялись, что, если он расширит свою базу поддержки среди избирателей, то те, кто находился к нам в оппозиции, перестанут поддерживать нелегальную оппозицию.

Эти деятели оппозиции не были похожи на тех серьезных противников, с которыми мы сталкивались в лице Лим Чин Сиона и его товарищей по компартии, которые были серьезными, преданными своему делу людьми. Джеяретнам был просто позером, всегда искавшим известности, безразлично хорошей или плохой.

В отсутствие серьезной оппозиции я не занимался в парламенте текущими вопросами. Я восполнял этот пробел, выступая с большой ежегодной речью. Воскресным вечером, через неделю после моего выступления по телевидению в день Национального праздника, я обычно выступал на посвященном ему торжественном заседании перед примерно 1,200 лидерами общин. Я мог говорить один-два часа о насущных, текущих проблемах, располагая только набросками речи. Но перед этим я занимался серьезным изучением этих вопросов и продумывал свою речь, делая ее доступнее для понимания. Опросы показывали, что я собирал большую телеаудиторию. Я научился удерживать внимание слушателей, как присутствовавших в Национальном театре, так и смотревших телевизор, заставляя их следить за ходом моих размышлений. Обычно я сначала говорил на малайском, затем на хоккиен (позднее – на литературном китайском языке) и заканчивал на английском, которым я владел лучше всего.

Мне было легче установить контакт с аудиторией, когда я выражал свои мысли так, как думал. Если бы передо мной лежала заранее написанная речь, я не смог бы донести до слушателей мысли с той же убежденностью и страстностью. Эта ежегодная речь была важным событием, во время которого я старался сплотить людей для совместной работы с правительством, направленной на решение наших проблем.

Во время избирательных кампаний в 70-ых и 80-тых годах я по вечерам произносил речи на массовых митингах в избирательных округах, а с 1:00 до 2:00 пополудни, в самый разгар жаркого тропического дня, я выступал на Фуллертон сквер (Fullerton Square), чтобы иметь возможность обратиться к служащим. Иногда шел тропический ливень, и тогда я промокал до нитки, в то время как толпа пряталась под зонтиками или под крытыми галереями учреждений, расположенных вокруг площади. Но слушатели стояли, и я продолжал говорить. И как бы я не намокал, у меня никогда не бывало простуды, – адреналин бил во мне ключом. Речь, произнесенная по телевидению, оказывает намного большее влияние, чем речь, напечатанная в газете, поэтому умение выступать перед аудиторией было моей сильной стороной на протяжении всей политической карьеры.

Сталкиваясь с оппозицией, я всегда задавался двумя вопросами: «Не используют ли этих людей коммунисты? Не является ли деятельность оппозиции нелегальной операцией, финансируемой и проводимой иностранными спецслужбами, чтобы нанести вред Сингапуру?» Именно последнее соображение привело к расследованию деятельности бывшего юриста Фрэнсиса Сью (Francis Sew). Марксистская группа, о которой я упоминал выше, стала пользоваться влиянием в Юридическом обществе (Law Society). Эта группа вела агитацию в пользу Фрэнсиса Сью и добилась его избрания президентом общества. В результате, Юридическое общество стало политизироваться, критикуя и подвергая нападкам правительственное законодательство не с профессиональной, а с политической точки зрения. До тех пор с этой профессиональной организацией, призванной по закону поддерживать дисциплину и определенные стандарты в юридической сфере, этого никогда не случалось.

Примерно в это же время, в 1987 году, советник американского посольства Хендриксон (Hendrickson) встретился с Фрэнсисом Сью, предложив ему возглавить оппозиционную группу на следующих выборах. Сотрудники ДВБ рекомендовали задержать и допросить Сью, чтобы разобраться в этом вопросе, я согласился с их доводами. Нам следовало прекратить иностранное вмешательство во внутренние дела Сингапура и продемонстрировать, что это было недопустимо для всех стран, включая США. На допросе Сью под присягой показал, что Хендриксон предложил ему возглавить группу юристов, чтобы принять участие в выборах, находясь в оппозиции к ПНД. Он также признал, что до того побывал в Вашингтоне и встречался с руководителем Хендриксона в Госдепартаменте США, который заверил его, что, если у него возникнут проблемы с правительством Сингапура, США предоставят ему политическое убежище. Мы опубликовали это признание, сделанное им под присягой. Затем мы освободили Сью за два месяца до всеобщих выборов. Он участвовал в выборах, но проиграл. В тот момент он был обвинен в мошенничестве за предоставление ложной налоговой декларации, но мы разрешили ему поехать в США, чтобы проконсультироваться у нью-йоркского кардиолога и принять участие в конференции по проблемам прав человека. Он не вернулся в Сингапур и не явился в суд. Вместо этого его адвокаты предоставили несколько медицинских заключений от двух докторов. Первый, доктор Джонатан Е. Файн (Dr. Jonathan E. Fine), который подписался в качестве исполнительного директора на бланке организации «Врачи за права человека» (Physicians for Human Rights), заявил, что Сью были противопоказаны зарубежные поездки. Второй доктор выдал заключение, что, до окончания курса лечения, Сью были противопоказаны любые авиаперелеты. Когда прокурор предоставил доказательства того, что с декабря по январь Сью совершил, по крайней мере, 7 авиаперелетов, суд постановил, чтобы Сью предоставил более детальные медицинские заключения. После того, как Сью не смог предоставить более детальных медицинских заключений, его адвокаты, один из Английского королевского совета (English Queen's Council), а другой – сингапурский адвокат, обратились в суд с просьбой освободить их от выполнения этих обязанностей. Один из докторов позже признал, что на самом деле он не исследовал больного и не возобновил своего разрешения заниматься медицинской практикой. Юридическое общество Сингапура наказало Сью за финансовые нарушения, запретив ему заниматься адвокатской практикой. Его репутация в Сингапуре была уничтожена. Когда группы американских правозащитников попытались раздуть дело и представить его крупным диссидентом, на жителей Сингапура это не произвело впечатления. Несколько лет спустя мы узнали, что правительство США действительно предоставило Сью политическое убежище.

У нас были достаточные причины для расследования деятельности Фрэнсиса Сью. Мы знали, что он задолжал сингапурскому банку примерно 350,000 сингапурских долларов и не выплачивал этот долг на протяжении многих лет. В 1986 году, перед выборами, банк потребовал уплаты долга, – он уплатил. Откуда же появились деньги? Мы арестовали его документы для проверки уплаты налогов, и было ясно, что у него не было средств для уплаты долга. Под присягой он показал, что долг был выплачен его подругой или, как он назвал ее, невестой, Мэй Сиа (Mei Sia). В 1989 году, после того, как Сью сбежал из Сингапура, она сказала Кен Сви в Бангкоке, что одолжить деньги для Сью ее попросил некий сингапурский бизнесмен. Управляющий директор одной крупной компании, любовницей которого Мэй Сиа была на протяжении многих лет, сказал, что она была исключительно прижимистой по отношению к деньгам и никогда не рассталась бы с 350,000 сингапурских долларов для кого угодно. Он добавил, что она задолжала ему еще большую сумму денег. Это позволяет предположить, что деньги поступили от некой заинтересованной организации.

Одним из наших императивов была решительная борьба с теми, кто обвинял меня в коррупции или злоупотреблении властью. Я всегда встречал подобные обвинения с открытым забралом. Во время избирательных кампаний во многих развивающихся странах обвинения во взяточничестве и коррупции являются обычным делом и никогда не опровергаются из страха причинить еще больший ущерб в случае, если министр, предъявляющий иск за клевету, не сможет выдержать перекрестного допроса в суде. Я обращался в суд только после тщательных консультаций с советниками в Сингапуре и в Лондоне, поскольку, если бы я проиграл процессы, я был бы вынужден лично покрывать значительные судебные издержки – плату собственным адвокатам и адвокатам моих противников. С другой стороны, меня никогда не преследовали за клевету, потому что я никогда не делал никаких клеветнических заявлений. Если я выступал с каким-либо заявлением в адрес своих оппонентов, то у меня всегда были достаточные доказательства правдивости своих слов, и мои оппоненты знали это.

Впервые я обратился в суд с иском о защите чести и достоинства в 1965 году. Ответчиком был Саид Джафар Албар, тогдашний Генеральный секретарь ОМНО. В тот момент Сингапур еще находился в составе Малайзии. В статье, опубликованной в органе ОМНО «Утусан мелаю» он заявил: «Премьер-министр Сингапура Ли Куан Ю является агентом коммунистов и режима в Джакарте, вынашивающих зловещие планы разрушения Малайзии. Ли Куан Ю намерен разрушить Малайзию и натравить малайцев и китайцев друг на друга». «Утусан мелаю» и Албар в суде не защищались, принесли свои извинения и оплатили судебные издержки.

Я также подал в суд на оппозиционных кандидатов, которые в своих предвыборных речах обвиняли меня в коррупции. Например, в 1972 году один из них заявил в речи, произнесенной на китайском языке, что всякий раз, когда люди хотели купить или поменять свое жилье УЖГР, они обращались в юридическую фирму «Ли энд Ли» (Lee and Lee), в которой моя жена была старшим партнером. В большинстве случаев эти кандидаты не имели никаких активов, не прибегали к защите в суде и, проигрывая, вынуждены были начинать процедуру банкротства (Прим. пер.: именно так была прервана политическая карьера Д.Б. Джеяретнама).

Д. Б. Джеяретнам, будучи юристом, являлся в этом отношении исключением. Во время предвыборного митинга в 1976 году он выступил с обвинениями, что я обеспечивал покровительство фирме «Ли энд Ли» и своей семье, был виновен в коррупции и кумовстве и потому не мог занимать должность премьер-министра. Суд решил дело в мою пользу и присудил выплату ущерба и судебных издержек. Джеяретнам подал апелляцию в суды всех инстанций, вплоть до Тайного совета в Лондоне (Privy Council), но проиграл и там.

Более чем через 10 лет, в 1988 году, вновь выступая на предвыборном митинге, Джеяретнам выступил с инсинуациями, что я посоветовал министру национального развития Те Чин Вану совершить самоубийство; а также что я якобы хотел предотвратить полномасштабное расследование обвинений в коррупции, потому что это дискредитировало бы и меня. Он мог бы поднять вопрос о самоубийстве Те Чин Вана двумя годами ранее, но ждал до выборов. Суд снова приговорил его к уплате судебных издержек и компенсации за нанесенный ущерб.

Я обратился с иском против издававшегося в Гонконге американского еженедельника «Фар истэрн экономик ревю» (Far Eastern Economic Review), и его редактора Дэрека Дэвиса (Derek Davis). Он отказался выступить с опровержением и извиниться за цитирование высказывания разжалованного священника, Эдгара Д'суза (Edgar D'Souza), который заявил, что правительство притесняло католическую церковь путем содержания в заключении 16 марксистских заговорщиков. Я выступал в суде в качестве свидетеля, и адвокаты журнала на протяжении более двух дней подвергали меня агрессивному перекрестному допросу. Когда пришла очередь редактора отвечать на вопросы, Дэрек Дэвис не предоставил никаких доказательств, иначе бы и он подвергся перекрестному допросу.

Я также обратился с иском к газете «Интернэшенэл геральд трибьюн» (International Gerald Tribune), которой владели «Нью-Йорк таймс» (New-York Times) и «Вашингтон пост» (Washington Post), за опубликованную 2 августа 1994 года клеветническую статью комментатора Филиппа Боуринга (Philip Bowring), прежде работавшего в «Фар истэрн экономик ревю». Боуринг писал: «В случае с Китаем, история, кажется, состоит из битвы между потребностями государства и интересами семей, которые им правят. Династическая политика в коммунистическом Китае стала уже вполне очевидной; она очевидна и в Сингапуре, несмотря на официальные заверения в приверженности к бюрократической меритократии» (meritocracy). (Прим. пер.: «меритократия» – система продвижения в соответствии со способностями и заслугами людей, а не их происхождением) В 1984 году мой сын Лунг был избран в парламент, и было понятно, что Боуринг имел в виду. «Интернэшенэл геральд трибьюн» признала, что эти слова дискредитировали меня, подразумевая, что я отстаивал интересы семейства Ли за счет интересов государства. Газета принесла свои извинения, уплатила судебные издержки и возместила нанесенный моральный ущерб.

2 июня 1996 года выходящая на китайском языке газета «Ячжоу Чжоукан» (Yazhou Zhoukan – «Азиатский еженедельник») процитировала юриста Тан Лиан Хона (Tang Liang Hon), обвинявшего меня в коррупции при покупке двух квартир. Еженедельник сразу признал свою вину и уплатил значительную сумму, чтобы заключить мировое соглашение, но Тан Лиан Хон не захотел принести извинения и отказаться от своих утверждений. Шесть месяцев спустя, на митинге, проходившем в самом конце предвыборной кампании, Тан зашел в своих заявлениях еще дальше, сказав, что если он будет избран в парламент, то поднимет там тот же самый вопрос и что «это явится для них смертельным ударом». Во время судебного процесса судья заметил, что на следующий день после опубликования клеветнических заявлений в газетах Тан перевел значительную сумму денег с банковского счета своей жены, полностью исчерпав ее кредит по текущему счету, на свой банковский счет в Джохор Бару, который находился вне юрисдикции Сингапура. По словам судьи «это было косвенным доказательством его зловещих намерений». Поскольку Тан сбежал из Сингапура и не появился в зале суда, решение суда было в мою пользу. Тан подал апелляцию в Лондонский королевский совет (London QC), но и там клеветнический характер его заявлений не был подвергнут сомнению. Суд отклонил апелляцию.

Мои оппоненты обычно дожидались начала предвыборных кампаний, чтобы выступить с клеветническими заявлениями, надеясь нанести мне максимальный ущерб. Если бы я не обращался в суд, то этим обвинениям могли бы поверить. Западные либеральные критики доказывали, что моя репутация была настолько непорочна, что все равно никто бы не поверил возмутительным заявлениям в мой адрес. Поэтому, по их мнению, мне следовало бы великодушно игнорировать эти заявления, а не преследовать их авторов в суде, добиваясь возмездия. Но этим возмутительным заявлениям потому и не верили, что они были решительно опровергнуты. Если бы я не обращался в суд, это расценивалось бы как доказательство того, что «нет дыма без огня».

В случае с Таном, вопрос о приобретении мною двух квартир на протяжении некоторого времени стал острой политической проблемой. Если бы я не подал в суд на Тана за его заявление в «Ячжоу Чжоукан», на следующих всеобщих выборах он обратился бы к народным массам с еще более безумными обвинениями. И тогда было бы слишком поздно пытаться опровергнуть его, так что даже сторонники ПНД стали бы задаваться вопросом о том, не совершил ли я каких-либо нарушений. Поскольку все жители Сингапура знали, что я стану оспаривать любое дискредитирующее меня ложное заявление в судебном порядке, то, когда Тан попытался опорочить меня, он немедленно подготовился к возможным последствиям своих действий, перечислив все свои деньги за пределы Сингапура.

Была еще одна важная причина для того, чтобы подавать в суд на тех, кто пытался опорочить меня. Начиная с 50-ых годов, мы создали такой политический климат, в котором политикам приходилось защищаться от любых обвинений в проступках либо в недостойном поведении. Члены парламента от оппозиции также подавали в суд, когда кто-то порочил их репутацию. Чиам Си Тон выиграл в суде иски против двух министров ПНД, Хов Юн Чона (Howe Yoon Chong) и С. Данабалана, и получил возмещение за нанесенный моральный ущерб, а дело было улажено по соглашению сторон. В 1981 году Джеяретнам подал в суд на Го Чок Тонга, тогдашнего министра торговли и промышленности, но проиграл. Он подал апелляцию в Тайный совет, но проиграл и там. Наши избиратели привыкли к тому, что любые обвинения в нечестности или непорядочности будут оспариваться в судебном порядке. Министры ПНД вызывали уважение людей, потому что они были всегда готовы предстать перед следствием, подвергнуться перекрестному допросу в суде для выяснения любых обвинений. Те, кто обвинял меня в том, что я подавал в суд за клевету, чтобы заставить оппозицию замолчать, не понимали того, как легко поверили бы люди обвинениям в нечестности и коррупции в регионе, где взяточничество, кумовство и блат все еще остаются страшным недугом общества.

Некоторые критики обвиняли нас в том, что наши судьи были послушны. На самом деле, судьи, слушавшие эти дела, были высокопоставленными членами судейской коллегии и имели соответствующую репутацию. Вынесенные ими решения публиковались в юридических отчетах и создавали судебные прецеденты, которые подвергались тщательному разбору более чем 2,000 юристов судебной коллегии, а также студентов и преподавателей юридического факультета Национального Университета Сингапура.

7 октября 1994 года «Интернэшенэл геральд трибьюн» опубликовала статью американского преподавателя Национального Университета Сингапура Кристофера Лингла (Cristopher Lingle), в которой он выступал с нападками в мой адрес. Лингл обвинял меня в использовании судебной системы для того чтобы добиться банкротства политических оппонентов в ходе процессов по защите чести и достоинства: «Нетолерантные режимы региона демонстрируют значительную изобретательность в методах подавления инакомыслия… Некоторые действуют более тонко: они полагаются на послушную судебную систему, добиваясь банкротства оппозиционных политиков». Я подал в суд на редактора, на владельца издания и на автора статьи. В присутствии значительного числа представителей иностранных средств массовой информации, которые были призваны обеспечить широкую огласку процессу, редактор и издатель, через своих адвокатов, признали, что заявления были лживы и принесли свои извинения. Суд постановил, что «Интернэшенэл геральд трибьюн» должна была выплатить судебные издержки и компенсацию за нанесенный моральный ущерб. Чтобы избежать перекрестного допроса в суде, Лингл покинул Сингапур, когда постановление суда было обнародовано.