Текст книги "Королевская няня (СИ)"

Автор книги: Ксюша Левина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 14 страниц)

Глава 30. Унесённая ветром

В гараже большого дома Королевых пылилась только моя малышка. Моя единственная покупка и единственная вещь, которая мне принадлежала. И только оказавшись в машине я почувствовала спокойствие.

Только сидя в темном гараже и вдыхая знакомые запахи родного автомобиля, я могла начать искать плюсы в сложившейся ситуации.

И первое, что сделала, взяла в руки телефон, отыскала контакт, который вот уже пятнадцать месяцев использовала исключительно, чтобы пересылать бОльшую часть зарплаты, и позвонила.

Даже гудки казались странными и не такими, как у других абонентов. Они резко и неприятно били по перепонкам, а когда оборвались и повисла тишина, я даже решила, что вызов сброшен, но спустя пару секунд раздалось напряженное:

– Чего тебе?

– Привет, мам.

– Мм… – протянули в ответ.

Она ненавидела, когда я звала ее мамой.

– Я уволилась.

– Да к… – но во избежании скандала, пришлось зажмуриться и говорить дальше, без остановок.

– Я звоню, чтобы сказать, что мой долг практически оплачен. Остаток я отправлю сегодня, полностью. И все. Я свободна.

– Ты не можешь так с нами поступить! – резко ответила она.

– Почему?

– Ты каталась там, как сыр в масле эти полтора года! А мы тут еле выживали! Только не говори, что те копейки, что ты высылала – это много! Это ложь! И ты сама это знаешь!

– Мой долг. Оплачен. Мама.

Я отключилась и подрагивающими пальцами убрала телефон подальше.

Гордость не позволит ей перезвонить мне. Это естественно.

Но у неё есть множество способов до меня добраться.

Я завела машину и выехала из гаража.

Я свободна.

И если не считать огромной дыры в сердце, оставленной Королевыми, могу считать себя счастливой.

* * *

Когда твой телефон выключен – никто не потревожит тишину. Авиарежим – идеальный способ остаться наедине с собой и отключиться от мира.

Он начал звонить почти без остановок спустя час после моего отъезда из летнего дома. За это время я успела добраться до особняка, собрать свои вещи наполовину и понять, что всё сделала правильно. Если бы первый звонок от контакта «Иван» поступил десятью минутами ранее, я бы сорвалась.

Контакт «Иван» пришлось заблокировать.

Контакт «Королева О» тоже позвонил, но я сделала вид, что не слышу, а спустя пару минут в комнату вошла экономка и протянула свой телефон.

– Это хозяйка, – шепнула она, сделала книксен, потом сама себя безмолвно отматерила за забывчивость и ретировалась.

– Да? – мой голос дрогнул, как будто я ждала упрёков.

– Лизонька, а ты… уверена?.. Может не поздно…

– Простите. Давайте… не будем.

И я отключилась, решив, что невежливый поступок сейчас уместнее долгих и нудных объяснений.

Контакт «Мика» прислал мне дерзкое сообщение, когда я шла к гаражу и сердце буквально надтреснуло, готовое расплескивать по органам кровавый кипяток.

«Я думала мы друзья»

– Мы друзья, милая, – шепнула я и перевела дух.

Нет. Нельзя усугублять. И нельзя давать себе и детям шанс на то, что всё волшебным образом станет как прежде. Дети – не игрушки, чтобы оставить их и вернуться позже.

Итак, я села в машину. Я сделала тот самый, важный звонок. Я поставила авиарежим. Я уехала из дома Королёвых.

План был прост, снять квартиру и посчитать деньги.

Деньги. Я не думала о них ровно пятнадцать месяцев, даже когда копила на машину. По большому счёту, я откладывала всё, что оставалось от зарплаты, и в какой-то момент поняла, что в принципе могу себе позволить покупку за полмиллиона, оставшись на мели и не ощутив этого. А потом начала всё заново. Оксана никогда не была жадной и нисколько не скупилась на премии. Иногда она просто отправляла мне на карточку сумму, от которой начинал дёргаться глаз, и заявляла с невинной улыбкой: «Ну… причешись сходи… ногти там!»

У богатых свои причуды, но теперь меня ждала реальность. Обычная работа, обычная зарплата. Неоконченное образование, которое для меня завершилось полтора года назад на третьем курсе универа.

Мне всего двадцать два, а я уже чувствую себя старушкой или, как минимум, солидной, повидавшей всякое, дамой.

За какие суммы снимают квартиры те, кто просто работают? Сколько получают те, кто просто работает? Сколько они тратят на еду, средства для мытья посуды и полов, шампуни, одежду?

Я не стала забирать то, что мне покупала Оксана. Все дизайнерские пуховики, сапожки, куртки, пальто и сумки остались в гардеробе. Перейдут по наследству новой куколке-няне. Это и правда была игра для Оксаны. Полный контроль, полное обеспечение.

Я будто вынырнула на поверхность, прожив пятнадцать месяцев в сладком плену какой-то хитрой королевы, и теперь даже не знаю сколько всего изменилось в моём родном мире.

Ужас навалился на плечи, и захотелось ударить по тормозам, развернуться и приехать под тёплое крылышко своей хозяюшки, которая и накормит, и напоит, и спать уложит.

Я остановилась у круглосуточной кофейни, предполагая, что поиск квартиры может и затянуться, а снимать отель на ночь не очень-то и хотелось. Заказала самую большую чашку, подключилась к местному вай-фаю и стала медитировать на список объявлений в интернете. А спустя полчаса, решила, что проще сразу сдаться с потрохами какому-нибудь агентству, отдать им деньги и не выискивать «собственника» в красивых картинках, где обещали золотые горы и пять минут до метро за смешные деньги.

Я впервые собиралась жить одна. В своей квартире. Без Даши, Ванессы. Без пробежек с детьми, без поварихи на кухне, без своего личного царства, где всё мне подчинялось… и точно ветерок прошёл по плечам. Охватил самый настоящий озноб, будто неожиданно с тихой улочки свернула к берегу ледяного океана, по поверхности которого гулял пронизывающий ветер.

И вот я снова девочка, которая приехала из Королёва.

Мне снова восемнадцать.

И я собираюсь учиться в институте, чтобы стать образованным человеком.

Горло сдавило от жуткой боли, и крупные слёзы покатились в кофейную чашку.

Глава 31. Новая жизнь со старыми дырами

Агентство выдало ключи, забрало все наличные деньги и в какой-то степени решило мою судьбу. Я просто пришла и сказала: «Мне без разницы куда. Просто хочу жить одна!» И через пятнадцать минут мне уже показывали фотографии квартир, а я просто кивала.

Когда мне предложили выбор из трёх вариантов я пожала плечами, они казались мне столь же одинаковыми, сколь кажутся одинаковыми европейцу китайцы.

– Смотрите, всё зависит от того, какие у вас будут маршруты. Ваша работа, родственники, салоны и кафе, к которым вы привыкли? – мучила меня риэлторша.

– Я начинаю жизнь с чистого листа и не жила ни в одном из этих трёх районов. Полагаюсь на вас, – и по моей дежурной улыбке девушка поняла, что я и правда совершенно безразлична к тому, куда заселюсь сегодня вечером.

Меня проводили до крыльца, ткнули адрес в навигаторе и проследили, как я выезжаю с парковки. Если честно, на миг показалось, что всем присутствующим в кабинете во время выбора нового жилья, меня… жаль. Они будто всё без лишних слов поняли и разглядели во мне одинокую душу с парой-тройкой обкусанных боков.

Я ехала в новый дом, доверившись навигатору, в тишине, без музыки и старалась не думать о том, что будет со мной в пустой квартире. Понравится ли она мне? Я даже не запомнила, как она выглядит и какая там мебель. Сколько комнат, и каким будет ежемесячный платёж. Много это или мало?

Район был уютным, из тех что наводнены новостройками, но очень условно «новыми». Дома тут стояли этого десятилетия, но уже обжитые, со всех сторон озелененные. Люди, как заехали десять лет назад в квартиры, так и считают себя новосёлами. Всё ещё лоснится, но лесов и строек уже нет.

Я вышла из машины на полупустой парковке, в доме была система гаражей и паркинг, небывалая роскошь для современного мира, и огляделась по сторонам. Большой дом из красного кирпича с десятком подъездов и шлагбаумом. Детская площадка на весь двор, ничем не огороженная, будто в упрёк своим новеньким соседкам спрятавшимся за сеткой-рабицей с магнитным ключом.

В торце дома привычный сетевой супермаркет, и нетрудно представить, что днём возле яркой витрины сидят бабушки, торгующие ягодой.

Зелёная аллея, длинная и идеально ровная, явно построенная по проекту вместе с новым районом. Я так и видела, как лет пятнадцать назад какой-то архитектор махал руками и втолковывал начальству, как он это видит. А начальство считало денежки и потихоньку выкупало частные домики на окраине города, чтобы освободить под проект место.

Теперь тут не окраина, а практически «второй центр» со всеми удобствами. И мне он нравился, как ни крути.

Я воодушевилась только теперь, когда передо мной нарисовалась перспектива будущей жизни в этом доме, походов в этот скверный сетевой магазинчик, покупки ягоды у бабушек и прогулок по этой самой аллее. Мне обещали и место на подземной парковке, и ключ от шлагбаума, но сегодня машина осталась снаружи, а я своим ходом и с сумкой наперевес побрела к подъезду номер пять.

Новенький лифт, светящиеся кнопочки. Магия нового дома, в котором уже не пахнет краской и строительной пылью, но ещё нет ощущения старых драм.

Просторные площадки, на которые выходят множество дверей, и уже заставлено всё детскими колясками и велосипедами.

Я остановилась напротив трёхколёсного синего велика известной марки и подумала, что у Макса такой был, а вот Алик предпочитал самокаты.

Ну уж нет… ковыряние ран – последнее дело.

И я спряталась за дверью, к которой подошёл мой новый ключ, прижалась к ней спиной, заперла все три замка и выдохнула, будто спаслась от преследования.

Я дома.

И теперь я ни от кого не завишу и никому не должна.

Студия, которую принято называть «евродвушка», кажется так? Спальня, кухня-гостиная, прихожая и ванная комната. Всё чистенькое, с ремонтом.

Я бродила по квартирке и понимала, что именно это мне и нужно. Новое маленькое царство. Уютное и «никакое». В квартирке не пахло «жизнью». Ну т есть у каждого жилища свой запах, даже у свеженькой новостройки, а тут пахло только чистящими средствами. Видимо, уборщица от агентства только-только ушла.

Я всюду включила свет, пощёлкала всеми подряд выключателями, даже включила воду в душе, чтобы убедиться, что всё тут реально.

Нашла ещё одну дверь, ведущую в гардероб, постояла там, глядя на пустые полки, если не считать ровненькую стопочку белых полотенец, будто из отеля. Даже одноразовые тапочки в целлофановом мешочке лежали рядышком, а на крючке висел белый халат.

Я прикоснулась ко всему, в страхе, что магия развеется. Даже если жить мне тут только два месяца, за которые я заплатила, мне это нравится. Мне это нужно.

Я достала ноутбук, подключилась к местному вай-фаю, радуясь, что с этим не нужно будет заморачиваться, и сделала самое главное. Рассчиталась со всеми долгами разом.

Внесла остаток суммы за квартиру, как мы и договаривались. Отложила на отдельный счёт деньги, которые требовала машина, ей тоже нужно кушать. Выделила сумму на коммунальные платежи, которые мне расписали в агенстве, как самые низкие по городу, но всё равно за два месяца набегала цифра, никогда раньше не мелькавшая в моих статьях расхода.

И наконец, это было самым лёгким и приятным, перевела остаток долга маме. Закрыла для себя эту историю навсегда. Отправила её номер в чёрный список, туда же номера Оксаны, Ивана, даже Даши и Ванессы. Долго смотрела на имена детей в списке контактов и никак не могла решиться на этот шаг, потому что с ними-то рвать страшно. Это будто предавать невинного, будто вырывать здоровый зуб вместе с повреждённым кариесом просто потому, что так надо.

Я представляла, как дети шлют мне сообщения без ответов, как ждут, что я перезвоню, и сердце обливалось кровью, но разве это не честнее общения, которое даст только пустую надежду?

У них будет новая няня, и они должны будут доверять ей.

Я заблокировала всю свою старую жизнь, вышла на балкон и горько-горько разрыдалась, как маленькая девочка, которую впервые оставили дома одну.

Глава 32. Новые подопечные Фрекен Бок

– Опыт? – спросила девушка-администратор.

– Есть.

Мой краткий, высокомерный ответ девушку будто бы по-хорошему задел, она нахмурилась и усмехнулась.

– И какой же?

– Богатый, – отрезала я и улыбнулась в ответ.

Я, явно, нравилась этой девушке и почему-то считала, что работа автоматически в кармане.

На самом деле опыт работы в фотостудии у меня был, но не в такой, как эта.

Ещё в институте я работала в самом обыкновенном фотоателье, где за двести рублей тебя и сфотографируют, и на документы напечатают, и с уголком и без, и в чб и в цвете.

Увидев вакансию, которая звучала, как «сотрудник в фотостудию», я уверенно откликнулась, с мыслью, что в этом деле разбираюсь почти профессионально.

Теперь было ясно, что нет, не разбираюсь, но мной слишком уверенно руководил страх безработицы. Увы. Так что, здравствуйте, у меня есть опыт! Какой-то…

Фотостудия от моего ателье, отличалась, как отдел «Гуччи» от вещевого рынка. Тут носились по просторному помещению стильно одетые люди, увешанные какими-то гаджетами. Над моделями колдовали визажисты, играла заводная музыка. Суета и беспредел. Терялись вещи, находились другие, обсуждались концепции, и всем этим руководила очень сильно беременная девочка, которая, как медведь, перекатывалась с ноги на ногу и сдувала с лица чёлку. Периодически девочка орала: «Если вы не сделаете (что-то там) я ща рожу!» и все испуганно отступали и делали (что-то там), чем бы оно ни было.

И как я понимала, человек требовался именно на место беременной медведицы. И этим человеком должна была стать я. Нянечка из Королёва, работавшая в детской «теплице», где по сути… а не тем ли я занималась, что руководила кучей несмышлёных людей?

– Знаете, я вас уверяю в одном… я справлюсь с этой работой, даже если не выучу всех умных терминов. Зуб даю. Я работала няней четверых детей и заодно руководила не говорящей по-русски гувернанткой и горничной с ветром в голове. Моими воспитанниками были близнецы с гиперактивностью, девочка-полуподросток, и семилетка с переходным возрастом дошкольницы. А ещё их мать (жена миллионера) и отец (миллионер). Поверьте, вот это, по сравнению с ними… детский сад!

– О боже, у меня от вас мурашки… – шепнула девушка-администратор, а за моей спиной кто-то звучно присвистнул.

– Привет, – незнакомец улыбнулся так, будто мы были знакомы всю жизнь, потом судьба развела лет на пять и вот… свела снова.

Он был черноволосым, загорелым и всё лицо покрывала щетина, а зубы были белоснежными и ровными, как частокол перед приездом важного чиновника. У мужчины сверкали глаза, будто он был влюблён в целый мир разом и в меня в частности, и это обезоруживало.

– Зд…

– Привет, – поправил он и я кивнула.

– Привет.

– Я – Григорий Орлов, – представился он, а я не сдержалась.

– Да ладно?

– Серьёзно! По паспорту. Мама не удержалась, – и он завёл обе руки за спину, склонившись передо мной в кратком поклоне.

– Это наш гений, – встряла администратор, расплываясь в улыбке.

В этом выражении на лице девушки вовсе не было любви или тайной страсти, только искреннее обожание. Создавалось впечатление, что все тут подчиняются этому Богу и совершенно не чувствуют себя угнетёнными.

– А это наша Наташа, – кивнул «гений» на администратора. – Но с ней позже познакомишься. Сейчас, идём! Я впечатлён твоим… опытом работы. Тут, кстати, все на ты. Оля! – он позвал девушку-медведя, и она, подпирая спину и тяжко вздыхая, развернулась.

– Гриша… если проблемы, я… – начала девушка-Оля-медведь, но по улыбке Григория, видимо, поняла, что возмущаться и паниковать рано.

– Знакомься, это – … а тебя как зовут? – обратился он ко мне.

– Лиза.

– Лиза! Оля, можешь валить в свой декрет! – Орлов хлопнул в ладоши и вся студия замерла, даже музыку кто-то успел выключить.

«Декрет… декрет… мы все погибли…» – прошёл по помещению шепоток.

Сидящие за длинным столом перед ноутбуками люди закрыли крышки. Визажистка сложила кисточки в портфель. Создалось ощущение, что все собираются по домам, раз Оли-медведя больше не будет с ними.

– Ну наконец-то! – воскликнула Оля и обернулась к своей команде. – Чё застыли? Работаем! Я рожать пошла! Работаем-работаем! Чё стоишь, крась ей лицо! – ткнула она визажистке и та, как стояла с открытым ртом, так и потянулась обратно к кисточкам. – Так, Лиза! – Оля-медведь подбоченилась и окинула меня всю с ног до головы, будто сейчас ещё и покрутиться попросит. – Характер жёсткий?

– В меру, – кивнула я и… тоже подбоченилась.

Наши взгляды пересеклись, и мы где-то секунд тридцать, как минимум, стояли уставившись друг на друга.

– Норма-ально, – протянула Оля-медведь. – В общем… разберёшься, – и она просто ушла.

Даже не стала собирать вещи или давать инструкции. Просто взяла сумочку, расцеловалась с «нашей Наташей» и ушла, махнув на прощание Орлову.

– Я прям разберусь, да?

– Да, думаю, что да. Твоя задача, чтобы всё работало, понимаешь? Чтобы модели приходили вовремя, дизайнеры не тормозили, я не просыпал, одежда не задерживалась. В общем следить за нами. Очень и очень тщательно следить. Вопросы?

Вопросов у меня было немало, но задавать их все одним махом было идеей провальной, потому я приняла приглашение Наташи на кофе, расслабилась и решила зайти в коллектив «изнутри». Из сплетен.

Глава 33. Москва слезам не верит

Не прошло и недели, как я уже стояла посреди фотостудии и орала на сотрудников, подгоняя их и настраивая на нужный, рабочий лад.

Крики не входили в мои прямые обязанности, но по признанию коллектива, неплохо бодрили по утрам.

Дни съёмок были сущим адом, если к ним не подготовиться, как положено, и адом чуть меньших масштабов, если подготовиться и учесть каждую мелочь, по крайней мере, так мне говорили. Я была девочкой ответственной, но моя первая съёмка всё равно превратилась в разброд, шатание и апокалипсис. Ничего не происходило вовремя, все чего-то ждали, чего-то не хватало, кто-то не успевал. Визажистка перепутала даты и оказалась на другой съёмке, потому что ей сообщили об этой, когда она была не дома, а значит без ежедневника, а она до сих пор пишет всё в ежедневник. Стилист задержался, потому что стоял в пробке, потому что ему поздно позвонили и он ночевал не дома, а на другом конце города. Не привезли парики, их просто отправили по другому адресу в другой офис с похожим названием.

И это была только верхушка айсберга, я каждые пять минут хотела сорваться и умчать в туалет перевести дух и всплакнуть, но находились новые дела.

А самое главное, во всей этой суматохе я ни о чём другом не успевала думать.

Способность мыслить и вспоминать, присущая каждому человеку, для меня оказалась настоящим проклятием. Как бы сильно я ни уставала на работе, как бы ни гудели ноги к концу дня и как бы ни было тихо в квартире, мысли непременно приходили.

Они появлялись из ночных теней на потолке, из бликов и тонких лучей, проникающих в окно от ярких уличных вывесок или автомобильных фар. Воспоминания жили в остатках фотографий в телефоне, в платке, который я носила в волосах в доме Королёвых. Даже собственная кожа, ни в чём неповинная, теперь была виновата в том, что я нет-нет, а чувствовала на ней эфемерные остатки прикосновений. Ненастоящие, фантомные объятия. Они меня не терзали, не мучили, но заставляли чувствовать тоску.

И я ругала себя, убеждала, что всё это глупости, что ничего особенного не происходило, что я ушла раньше, чем произошла катастрофа, но всё равно внутри ворочались тревога и тоска, а от этого становилось с каждым днём всё хуже и хуже, и всё тяжелей дышалось. А вот на работе было легко. потому что там думать о личном не нужно, там суета, суматоха и куча дел.

Там Наташа, которая сплетничает вместо обеда, визажистка Маша, которая вечно всем недовольна, но по сути человек хороший. Там ассистент фотографа Влад, милый студент первокурсник, который оттачивает на нас мастерство флирта. Там модели, на которых я порой смотрю, как смотрела раньше на близнецов. Там Орлов, который просто готов болтать ни о чём в любое время дня и ночи. Готов выпить кофе после работы или уйти на обед и поесть шаурмы, сидя на лавочке.

Григорий Орлов был фотографом и владельцем студии «О», ему было около тридцати или тридцати пяти лет, и иногда он сидел на стуле в самом непрезентабельном углу студии и молчал, глядя в пол.

В такие минуты мне казалось, что он по кому-то тоскует.

Уже через неделю после того, как я появилась в «О», мы с ним подружились настолько, что пили кофе на моей кухне. И впервые в компании мужчины я не боялась быть совращённой, потому что ни разу Орлов на меня косо не посмотрел. Напротив, он высмеял мои тощие ноги, пушистые волосы и пионерский прикид, пообещал, что непременно с этим разберётся, а потом уснул на моём диване в кухне-гостиной. И утром, когда я проснулась, его уже не было. Мне не пришлось неловко намекать на то, что пора бы свалить, или придумывать «важные дела», по которым я должна отлучиться именно сейчас.

Гриша был жутко уютным и простым и стал лучшим, с чего началась моя новая жизнь. Будто талисманчик на удачу – новый друг. Фотограф Орлов из студии «О», где я теперь работала и почти наслаждалась жизнью.

Настолько же, насколько Орлов не походил на Ивана, он мне нравился. Вроде волосы курчавые, как у Королёва, но длиннее и безумнее. Намного темнее. Глаза совсем тёмные, темнее, чем у Дмитрия. Орлов был выше, худее, и совсем не привлекал меня ни одной своей чертой, как мужчина. И может именно потому, после первой своей провальной съёмки, которую в итоге пришлось совсем перенести, я покорно доверилась и позволила себя «изменить».

– Ну что, ребят, – объявил Орлов, когда я вытерла последнюю слезу по поводу сорванной съёмки.

Злая модель, которую красили как попало и причесали ужасно, сидела с огромным куском пиццы в руках и даже на её лице была жалость ко мне. А это значило, что всё действительно ужасно.

– У Лизы сегодня был плохой день, согласны? Она боролась, как могла, но увы, всё было тщетно, но мы её не виним, верно?

– Неверно, – почти хором выдохнули злая модель, дизайнер и стилист.

Я снова икнула и из глаз полились слёзы, а Наташа, Гриша и ассистент Владик бросились меня гладить по голове, больно дёргая за волосы.

– Ну… ну, с кем не бывает, – усмехнулся Гриша. – Полагаю, пора Лизе помочь. Как вы смотрите на то, чтобы привести её уже в порядок?

Я вытаращила глаза на Орлова, а он радостно подмигнул злой модели, которая отложила пиццу и сделала огромный глоток колы.

– Господи, да! – воскликнула она. – Я сделаю сто тысяч сторис и это будет моя месть! Эта крошка выйдет отсюда богиней!

– Тут нужно пройтись комбайном по непаханому полю ржи, – покачал головой стилист.

– Я за нашими залежами, – вздохнула Наташа и куда-то ушла, а вернулась волоча за собой стойку с одеждой всех цветов и фасонов.

– Это что?.. – я кивнула на кучу цветастых тряпок, в которой уже рылся стилист:

– Это одежда, Золушка ты наша. Хватит уже ходить, как Мэри Поппинс. Твои платья – это трындец.

– Иногда мы портим вещи, которые нам дают бренды и приходится их выкупать, – кивнул Орлов. – Немного накопилось.

– Это очень дорого?

– Разберёмся, – он кивнул девчонкам, которые топтались с ножницами и фенами наготове и я просто откинулась в кресле, готовая ко всему.

Мне вдруг стало так хорошо.

Я не просто размечталась о будущем, я была уверена, что выйду отсюда другим человеком. Правда, другим.

Что меня и оденут, и причешут, и накрасят, и от этого моя жизнь не просто изменится, а заиграет новыми красками, и всё прошлое навсегда померкнет.

Я стану действительно другим человеком. Счастливым.

В моём понимании это было настоящее колдовство.