Текст книги "Королевская няня (СИ)"

Автор книги: Ксюша Левина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 14 страниц)

Глава 34. Бокальчик вина для Мамушки

Музыка гремела так, что болели уши, но я этого почему-то будто бы не замечала. Мне хотелось ещё громче, чтобы потом выйти на улицу вместе с Наташей и злой моделью Вероникой, и там словить совершенный кайф от глушащей тишины.

Девчонки был по-настоящему красивые, и я бы в других обстоятельствах, чувствовала себя рядом с ними, как рядом с Оксаной (хоть она и одевалась в совершенно другом стиле, никак не подходящем для походов в клубы), но сегодня я была такой же.

Я вливалась в эту новую компанию, как нельзя лучше. Была такой же яркой, крутой и чувствовала себя комфортно. Мне не казалось, что на меня пялятся, что меня будут обсуждать или осуждать в очереди в бар. Что на входе пафосный охранник смерит презрительным взглядом или вроде того. Я вообще была полностью в своей тарелке и на своём месте.

И ко мне то и дело подкатывали, на меня смотрели, как на ровесницу, а не как на взрослую тётю. Я привыкла быть взрослой в двадцать два! Няня, да ещё и у такого количества детей не может быть малолеткой. Мне было удобно казаться старше, чем я есть. И вот… я среди своих.

И молодые парни, совсем «зелёные» по сравнению с тем же Иваном, Дмитрием или даже Орловым – теперь кажутся вполне обыкновенными. И я им кажусь совершенно подходящей, для подката. И это не страшно, просто в этом нет ничего страшного, верно?

Мы просто танцуем, ничего больше, а потом прощаемся навсегда и это нормально.

Нормально… как же мне понравилось быть нормальной.

Мы с Наташей и Вероникой вышли из шумного бара в два часа ночи без малейшего желания спать и просто побрели по тротуару, глубоко дыша прохладным после жуткой духоты, воздухом.

– Какой ужас… я впервые была в баре… и танцевала. И пила. Что я пила?

– Коктейли, ты пила Маргариту… ве-есь вечер! – пропела Вероника.

– Маргариту… Ана… тольевну, – вздохнула Наташа. – Впервые?… Впервые…

Наташа остановилась и потянула нас к лавочке, перед спящим уже фонтаном.

– Почему? – она была такой пьяно-спокойной, а Вероника смотрела на меня с таким вниманием, что во мне заговорили благодарность и «Маргарита Анатольевна». Я кивнула, будто давая добро самой себе.

– Я выросла в очень… очень строгой семье. У меня мама – религиозная фанатичка, без шуток. Не христианка или типа того, ну то есть она не ходит в церковь…

– Секта? – Вероника вздёрнула брови. – Моя мама была в «пятидесятниках» после того, как брат сел за наркоту.

– Ну… что-то типа того. С детства я работала в яслях при этой самой… назовём это церковью. Ходила в юбках в пол, с длинной косой. А ещё туда приходили брошенные женщины, такие одинокие матери, которым изменили мужья, или бывшие жёны алкоголиков и… у них как бы забирали детей, и они совершали паломничества, молились и работали… в общем это называли реабилитацией, но на самом деле, я бы не сказала, что это было так. Я помню до сих пор всех этих детей, если честно. Хоть и не стоило бы.

И вот мне семнадцать, я закончила школу, хоть мама и настаивала, чтобы я её бросила после девятого и устроилась в «церковь». Там были вакансии, ну… совсем смешные зарплаты плюс еда, и очень много работы. Это как рабство, не меньше. И все очень этого ждали. А я взяла и после одиннадцатого класса поступила в ВУЗ и просто сбежала. Это был настоящий побег, с пустыми карманами. Мне помогла одна из женщин, которых «спасала» «церковь». Она дала мне какие-то деньги, не знаю, что на неё нашло.

Мама была в бешенстве, когда я сбежала. Она… вроде как приехала и устроила сцену. Худая, бледная, в платочке, с серыми волосами. Она стояла во дворе общаги и кричала на меня, что я лишила церковь рабочих рук, ради большого города и распутной жизни.

– И?.. – Вероника с ногами забралась на лавку и уставилась на меня так, будто ничего интереснее не слышала.

– И я ушла, хлопнула дверью, а она… ну вроде как началось очень странное дело… история… в общем мама поехала к своему духовному наставнику и сказала, что её дочь попала в руки бесов и всё такое. И её этот наставник придумал план по моему «излечению».

– Ну-у?.. – Наташа чуть за плечи меня не тряхнула.

– Повесить на меня долг «церкви», сказав, что я сбежала с деньгами из их фонда… та женщина, что мне помогала, к тому моменту уже без зазрений совести всё подтверждала, что она кается, но и правда помогла мне вынести деньги «церкви», что я её свела с ума, зомбировала и так далее. И «церковь» на меня жаловаться не будет, если я всё верну, как хорошая девочка. Они думали, что я вернусь и стану отрабатывать. А я устроилась тут на работу. Я высылала им всё, что могла, но работать и учиться было сложно. Только я понимала, что они и правда пойдут и напишут заявление, и найдут доказательства, и ещё бог знает что. В общем, в какой-то момент я так запустила учёбу, что просто из универа вылетела.

– И?..

– И встретила свою благодетельницу… Оксана Степашкина. Старшая сестра моей знакомой… эта Степашкина искала няню своим детям. А моя знакомая, на самом деле просто клиентка ателье в котором я работала… она прониклась моей историей и предложила меня Оксане. Там был полный пансион, все блага. Деньги я высылала, суммы были большими. Я закрыла долг. Полностью. И больше эти люди меня не смогут тронуть, даже если захотят. Я хранила все переписки, все… всё хранила, в общем. А в этой семье мне платили… я откладывала, и были премии. Я купила машину. Там… было четверо детей, с которыми я нашла общий язык и в общем, было правда круто. Я жила на всём готовом и отдавала маминой "церкви" почти всё. Долг быстро сокращался. А я была в безопасности.

– Почему ты ушла от Степашкиной?.. – спросила Вероника, мечтательно глядя в небо. Тот факт, что я выпуталась из этой истории, будто я и правда какая-то Золушка, девчонкам очень понравился, очевидно. Обе блаженно улыбались, как после фильма с хеппи эндом.

– На меня запал её муж.

– Запа-ал?

– Ну да. Я не очень верю, что это прям серьёзно, но я не разлучница. У них дети, брак. Это всё – не моё дело.

– Ты молодец! Ты молодец, что ушла! Не каждая бы так поступила! И молодец, что не вернулась в свой Королёв! Чёрт, мы должны выпить вина за сильных женщин! – объявила Наташа и повела нас на поиски вина и приключений.

Глава 35. Битва за нравственность

Такси остановилось у моего дома и я ещё где-то минуту просто стояла и смотрела на подъезд. Переводила взгляд на небо, на детскую площадку, на мой новый район и чувствовала ужасную тоску. Мне чего-то нехватало… Страшно не хватало чего-то важного, что осталось в прошлой жизни.

Дети, дворец, моя жизнь. Первые шаги в новый мир и даже первые подруги, показались на пьяную голову, совсем наивными и глупыми. Во мне плескалась такая невыносимая горечь, что хотелось долго-долго трясти головой, и выбить, наконец, из себя эти страшные мысли.

Но делать нечего, ночи холодные, я легко одета.

Ноги сами понесли к подъезду, хоть разум и твердил, что стоит ещё немного постоять тут, под открытым небом.

Я ехала в лифте прижавшись лбом к зелкалу, успокаивая себя и убеждая, что всё правильно, потому не сразу вышла, когда кабина остановилась.

Когда же это произошло, первое что я почувствовала – был запах. Знакомый и непривычный для моего подъезда. Я слишком пьяна, раз уж мне такое мерещится… слишком пьяна с непривычки, и к тому же расстроена.

Второе что меня вывело из равновесия, была донельзя непривычная глазу картина.

Он сидел на полу привалившись к моей двери и тихо посапывал.

Я сделала несколько шагов и села напротив него на корточки, при этом пошатнувшись на каблуках, и еле как поймав равновесие. Он не проснулся.

Жуткая тоска и невероятное желание немедленно обнять этого человека почти пугали. Я никогда и ни по кому так не скучала.

Никогда ещё мне не было так плохо от невозможности увидеть кого-то, прикоснуться или услышать пару разумных слов. Но только одно и держало, осознание, что это не моё дело, не мой мужчина и не моя история.

Как любить актера, который существует только на экране?

Как верить, что любимый певец именно тебе на ухо шепчет красивые слова?

Как жить мечтой?

Я протянула руку и коснулась тёмных кудрей. Они казались то каштановыми, то пепельными, то чёрными.

И нос с горбинкой.

И я знала, что если сейчас загляну в эти глаза, непременно зависну. Ангельские глаза. И ангельский взгляд, всегда такой внимательный ко мне и трепетный.

Я снова пошатнулась и сдалась, наконец, села рядом, на пол, положила голову ему на плечо, и сжала в руке полу пиджака. Я даже обхватила его талию, будто все происходящее правда, а не жуткие галлюцинации. Будто я имею право вот так себя вести, обнимать его запросто, просто оттого, что очень хочется.

– Лиза, – сонно пробормотал Иван, обнял меня и поцеловал в макушку.

А по моим щекам побежали горячие пьяные слёзы.

– Ты не можешь быть правдой, – шепнула я, прижимаясь лбом к его плечу. – Ты не должен быть тут.

Между нами что-то искрилось, потому что Иван проснулся и мы будто оба напряжённо думали об одном и том же, не решаясь разрушить тишину. Он не выпрямлялся, сидел в неудобной позе и прижимал меня к себе, а я мечтала срастись с ним или унять уже щиплющие сердце разряды.

Я будто мазохистка, наслаждающаяся болью.

Искренне верящая, что всё сейчас делает правильно.

Он целовал мою макушку снова и снова, добрался до лба и я почувствовала его мягкие губы на коже.

Это было чертовски медленно, переход от лёгких прикосновений к вискам, до губ, но мучительно тягучее состояние меня заворожило и не дало отвлечься и сбежать. К тому моменту, как Иван меня всё-таки поцеловал, я уже чётко понимала, что он это сделает хочу я того или нет.

– Мне потребовалось время чтобы тебя найти, – шепнул он.

– Зачем?

– Ты всё бросила.

– Зачем?..

– И я о том же хочу спросить…

– Нет же! Зачем ты тут? Чёрт бы тебя побрал, Иван Анатольевич, зачем ты тут.

Мы перешли на ты.

Оба, не сговариваясь стали друг другу «тыкать», будто это могло передать всю злость, что скопилась внутри.

– А где я должен быть?

– Дома. С женой и детьми, – зло прошипела я, скидывая остатки любовной шелухи и вскакивая на ноги.

Я нашла в сумке ключ, грубо пихнула Ивана, чтобы убирался с дороги, а он с хохотом перекатился на бок и только потом поднялся.

– Ничего смешного!

Я искренне рассчитывала скрыться от него, запереться на все четыре замка, но увы. Мы оказались в замкнутом пространстве, и эта квартира была пострашнее кабинета, спальни или даже берега озера. Это была моя территория.

– Убирайся! – я скинула каблуки, куртку, и швырнула сумку на пуфик у двери.

– Может ты меня выслушаешь? – он смеялся.

– У-би-рай-ся! – я снова и снова перекладывала с места на место, попадающиеся под руку вещи, чтобы заняться хоть чем-то.

Когда Иван в очередной раз вторгся в моё пространство, я просто зарядила ему по голове полотенцем.

– Да стой ты!

– Нет! Ваши игры мне поперёк горла!

– Какие ещё игры?

– Хватит! Хватит! Оставьте меня в покое! Ну зачем я вам нужна?

– Да остановись же ты! – он пытался меня поймать, а я всё швырялась всем, что попадалось под руку, пока не услышала треск подушки.

В кино это романтично, всюду перья, красота. Сейчас такого уже не провернуть. Просто кусок наполнителя вывалился на пол, а я продолжала бить быстро пустеющим чехлом Ивана, который уже не хохотал, а напротив, пытался меня поймать. Он умудрился зайти со спины и перехватить меня за талию, подняв повыше.

– Кто бы знал, что ты, блин, сумасшедшая!

– А ты думал, что я приличная клуша? Вот тебе! – я с силой шибанула куда-то по ноге, и Иван рухнул вместе со мной на диван, только что лишившийся подушки.

– Пусти-и-и меня-я-я, – но руки оказались прижаты к дивану, над головой, а ноги зафиксированы коленями Ивана.

– Нет, – уверенно и спокойно отрезал он. – Сначала ты меня выслушаешь.

Пальцами свободной руки он коснулся моей щеки, легко провёл сверху вниз, коснулся губ и усмехнулся.

Это всё было слишком уютно, притягательно. Крайне трудно противиться чему-то настолько приятному. Это противоестественно, как отказаться от воды в жаркий день или от огня в ледяную стужу. Я стала сочувствовать монахам-отшельникам и постящимся, сидящим на одной воде.

– Что ещё ты мне расскажешь? – голос сел от долгих криков, в горле пересохло.

– Расскажу тебе много чего интересного. Начну с самого начала.

– А что будет потом?

– Потом ты будешь иметь полное право выставить меня за дверь. Но вообще-то у меня будет к тебе дело.

– Дело?.. – я сглотнула, расслабилась в надежде, что меня отпустят, но увы. Иван будто вечность был готов восседать на мне.

– Я хочу, чтобы ты помогла мне спасти Оксану.

Глава 36. Правдивая история жизни Королевы О

Вечер давно превратился в ночь, ещё в тот час, когда Лиза вернулась домой. Теперь же на горизонте уже брезжил рассвет и окутывал комнату алыми шёлковыми лучами. Двое сидели за столом и не спеша пили кофе, будто набираясь сил перед важным разговором, призванным решить несколько судеб.

– Я… не знаю, что ты хочешь рассказать, но ты… уверен? – я прокашлялась, отставила чашку и сложила руки на столе, как школьница перед началом урока.

– Уверен, потому что всё заходит слишком далеко и запутывается всё больше. Для начала я расскажу тебе историю девочки по имени Оксана Степашкина. И поверь, тебя немало удивит то, что ты услышишь.

– Удивит? Да о её жизни все знают, с тех пор, как вы поселились в городе…

– Лиза, я всегда тут жил. Только моя жена никогда не вела инстаграмма, и не выставляла фотографии детей, и мои. Да и… не было у нас детей, чтобы их выставлять. Знаешь ли ты сколько действительно богатых людей есть все медийного пространства? Никто из них, по большей части, не нуждается в том, чтобы хвастаться своими деньгами или светиться на «светских раутах». Эти люди просто живут своей жизнью и всё. Путешествуют, делают какие-то важные или не очень дела. Иногда женятся на «звёздах» и выходят из тени, но чаще находят кого-то из своего круга и живут себе дальше, вращаясь исключительно в своих кругах и имея закрытые инстаграммы.

Но… Оксана Степашкина не имела никогда отношения ни к таким людям, ни к моим детям, ни ко мне. И женат я был на другой женщине. И имени моего никто не знал. Иван Королёв никогда и нигде не смог бы засветиться, в силу того, что занимается очень скучным и стабильным делом. Я всегда делал деньги на строительстве лайнеров. На них не писали моего имени, их не отправляли с помпой в море. Просто заказ – лайнер, и вот новые круизы обслуживает новая лодка. Всё. И очень редко это были круизы России, одним словом, я вовсе не знаменитость.

Я был женат на просто девушке, с которой встречался с третьего курса института. У нас не было детей, потому что она их не хотела. Но у неё была сестра, и они были близки. Эта сестра состояла в «итальянском браке». Понимаешь о чём я?

– Скандалы, интриги разводы? – я усмехнулась, всё ещё не готовая как-то реагировать на слова Ивана. Я понимала, что он говорит честно, не лгут сидя ночью на кухне. Наверное, не лгут, когда смотрят так искренне. Когда говорят тихо и с таким сожалением.

– Да… скандалы, интриги, разводы. И было у них четверо детей, сестра моей жены как раз родила близнецов, когда в очередной раз решила уйти от мужа. Она заявилась к нам, пнув ногой дверь, вручив каждому по младенцу, и сообщила, что ушла навсегда и хочет начать всё сначала. Завела себе инстаграмм, который заполнила красивыми фото из прошлого, наняла тренера. Оксана Степашкина, мастер спорта по гимнастике и профессиональный тренер по танцам на пилоне. Без шуток, я имею ввиду не стриптиз, а самый настоящий спорт. С медалями, призами и прочим. Так, Оксана появилась в нашем доме. Мы все сходили с ума от кучи детей и постоянной музыки. Это превратилось в настоящий кошмар, но оказалось, что так и правда… веселее. Нам будто бы понравилась эта новая жизнь, мы стали говорить о детях. Но потом близнецы, которые не сходили с наших рук, Фру, которая требовала много внимания и Элла, с её тяжёлым характером… и мы такие… эти нам пока подойдут, а там посмотрим. Не знаю, мы очень быстро привыкли к такой жизни. А потом «бум». Авария. И я остаюсь с детьми наедине. И единственная женщина, которая их знает – Оксана. И куча прессы, потому что это всё выглядело странно и нужно было объяснить в чём же дело, а у меня не было сил. Я горевал по жене. И со мной остались дети, которые вдруг стали не интересны их родственникам со стороны отца. Единственное, что видели в этих малышах – претендентов на наследство. Печальная действительность. Я выкупил детей, как котят. Почти официально. А потом Оксана как-то сама начала всё решать, вот тогда-то и случилось это.

– Это? – мой голос мог показаться безразличным, но на деле я просто не знала, что сказать и совсем не понимала, как реагировать. Иван кивнул и улыбнулся мне, видимо, желая немного успокоить.

– Ты веришь мне или считаешь сказочником?

– Я никак не считаю. Но у меня многое сходится, потому что Оксана не образец матери года, и я не вправе была судить её раньше, тем более не вправе теперь.

– Ты знаешь, кто тебя порекомендовал в наш дом?

– Клиентка фотостудии, где я работала. Она часто приходила делать фото для профиля в «Одноклассниках» и мы вроде как подружились.

– Это удивительно, но собственную головную боль себе же заработал наш главный враг на сегодняшний день. А теперь к теме, с которой я и планировал начать. Оксана Степашкина.

– Подожди… я хочу понимать… Мы против Оксаны или за неё? Она хорошая или плохая, я просто не уверена, что понимаю.

– Оксана – не плохая. Она тут жертва, которую мы спасаем.

– А кто наш враг?..

– Милая клиентка твоей фотостудии, конечно! Ирина Николаевна Степашкина.

– Ирина… Николаевна, – ахнула я, припоминая бойкую клиентку, которая усердно позировала, а потом просила подставить экзотический фон, будто она отдыхает на море или в Европе.

– Оксана приехала когда-то в город с одной единственной целью – выйти замуж. И она этого даже толком не хотела. Но мамочка требовала, чтобы был брак и как можно скорее. Когда мы с Оксаной встретились, она была не то чтобы одержима… На самом деле она казалась мне ужасно печальной и одинокой. В один из вечеров мы с ней разговорились, это было ещё до аварии… Она рассказала, что была очень сильно влюблена, но он был не очень обеспечен. Очень многое делала за небольшие деньги, хотя мог брать больше. И мамочка сказала ей, что это неперспективный мужчина. А потом он ей изменил и Оксана от него ушла, но всё ещё очень сильно страдает. Я не уверен, что измена была. Мне даже кажется, что мамочка Оксаны куда более умелая мошенница, чем я думал по началу.

Одним словом, Оксана была очень несчастной, очень печальной и очень одинокой. Но когда она рассказывала «мамочке» что теперь преподаёт танцы в богатом доме, та её очень хвалила и Оксане это нравилось. А потом… главный акт этого спектакля. Я остаюсь один, мамочка Оксаны приезжает в дом «помочь», и через пару дней мы решаем, что от всех скандалов и просочившейся в прессу информации меня «прикроет» платоническая, но официальная связь с Оксаной. Хороший брачный контракт, и она в качестве… экономки, или вроде того. Мамочка, как мне кажется, запретила Оксане «страдать по тому нищему», но я не думаю, что смогла заставить полюбить меня. Я почти сразу после того, как были улажены все формальности, уехал. У меня был благотворительный проект. Одни ребята решили совершить плавание на север, что-то вроде эксперимента. Никаких современных технологий, всё как у Каверина. И я помог им, предоставив судно. А потом напросился в команду. Полтора года я провёл там, а когда приехал, уже была ты… Оксана превратилась в сумасшедшую, мечтающую о детях «жену», а «мамочка» ушла в подполье шептать оттуда указы своей дочке.

Сейчас у нас с Оксаной уже готово всё для развода, но! Приехала её мать. И продолжает нашёптывать свои, несомненно, умные мысли в уши Оксаны.

– Но что она может сделать, если всё уже решено и готово?.. – я даже не задумывалась о паре сотен вопросов, возникших в моей голове за время рассказа Ивана, настолько увлеклась происходящим. Будто стала участницей фильма или вроде того.

– Пойми, Оксана… неразумна, – он подобрал почти идеальное слово, в красках описывающее действительность. – Она крайне доверчива. И крайне внушаема.

– Но что она может сделать? Забрать чужих детей? Зачем они им? Деньги или недвижимость?.. Сомневаюсь, что брачный контракт это позволил бы. Что ещё?

– Публичный скандал.

– Иван Королёв… – шепнула я, осознавая насколько всё страшно. – Выставил из дома жену, лишив её возможности видеться с детьми и средств к существованию…

– И мне было бы это безразлично, но… за детьми начнётся охота. Какой-нибудь условный «первый канал» оплатит Оксане и её мамочке адвокатов, начнутся разборки в результате которых если и вскроется правда, будет уже поздно. Это – совершенно пустая трата времени, нервов детей и сил.

– Но почему тогда мы спасаем Оксану, а не тебя?

– Потому что она одинокий, несчастный инструмент. И с её помощью будет совершена величайшая и глупейшая несправедливость. Я полагаю, что ей по итогу будет хуже всех нас.

– Нас?..

– Я очень рассчитываю, что ты меня не оставишь теперь, когда всё знаешь. Это не просьба, а констатация факта. Ты можешь меня обманывать или говорить, что всё это глупая ошибка, но можешь же сказать правду, верно?

– Могу…

– Скажи.

– Сначала мы спасём Оксану.

В глазах Ивана зажглась не надежда, но понятная мне искра тепла и искренности, которую можно без труда прочесть, если приложить капельку усилий.