Текст книги "Королевская няня (СИ)"

Автор книги: Ксюша Левина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 14 страниц)

Глава 27. Утро после бала

Я проснулась не одна. Я проснулась на траве. Я проснулась полуобнаженная, но согретая чьим-то теплом.

Я проснулась с пустой головой и последнее, что помнила, была заставка фильма «Унесённые ветром». В голове ещё удерживались последние образы ночного сна, в котором не было поляны, озера и неба над головой. Был Иван Анатольевич и удивительная сказка, в которой нам было можно всё.

– Лиза? – его сонный, тихий голос над самым ухом в первую секунду показался удивительно приятным.

От него возникло ощущение нужности, нежность в груди забурлила, затопила меня, и я даже успела улыбнуться, прежде чем поняла, как неправильно и странно слышать Ивана, когда на свидание ходила с… Дмитрием.

– Вы? – я так резко отскочила, что не успела сообразить, как так вышло. Вот только Иван держал меня в руках, и вот я уже в двух метрах от него кутаюсь во что-то тёплое и явно чужое.

От пиджака пахло Иваном, и он прикрывал мои ноги едва ли до середины бедра.

Я ёжилась от утренней прохлады без греющего тела рядом, стало холодно, а от стыда опалило щёки. Нервная дрожь по всему телу подняла тонкие волоски дыбом, и я почувствовала, как от всего этого глаза увлажняются.

Только не слёзы… ну нельзя выставлять себя такой дурой, да ещё и плаксивой.

Я отвернулась, проморгалась и крепче закуталась в пиджак.

Где моя одежда?

Почему я так далеко от пляжа, где была вечером?

Почему я уверена, что между нами ничего не было физически, но чувствую, что мои мозги просто-напросто изнасилованы снами, непотребными настолько, что кровь стынет в жилах.

– Как нехорошо… это всё просто кошмарно. Простите! Я не знаю, что на меня вчера нашло, но это, разумеется, не оправдание. Я не была пьяна… Но я, очевидно, по-ошибке, что-то… употребила…

Иван поднялся с травы и подошёл ко мне так быстро, что сбежать я, увы, не успела. Только шарахнулась в сторону, но осознав, насколько это глупо, постаралась расслабиться.

– Тише, Лиза, – он опустил тёплые ладони на мои плечи и так внимательно заглянул в глаза, что меня буквально до косточек пробрало.

– Что было?..

– Не знаю, – он говорил искренне. И качал головой не притворно, он не играл… не знал. – Я тоже был не в себе, но… кхм… уверен, что ничего страшного не случилось. И вы прикрыты пиджаком. Значит, даже вчера у нас хватило на это… самообладания.

Подтекст. Он имеет ввиду, что это могло бы быть сложно, ну конечно.

Он прав, но говорить так не должен.

– Мне нужно… попасть к себе. Незаметно. Я выгляжу… ужасно и не знаю, где моя одежда.

– Я тоже не знаю. Но мой пиджак – ваш, сколько понадобится. Давайте пойдём этой тропинкой. Я первый, если кого-то увижу… скажу.

Страх быть застигнутой снова опалил щёки, я краснела чаще, чем могла себе позволить. Это значило, что моё поведение граничит с безрассудным.

– Простите, если… на всякий случай. Простите.

– Это вы меня, – он прокашлялся и продолжать не стал.

И к лучшему. Нам нечего было друг другу сказать.

К тому же я всё ещё ощущала тепло его рук на своих плечах, и голос вдобавок к этому, не способствовал тому, чтобы я уже забыла о случившемся и выбросила всё из головы.

– Чисто? – спросила, когда впереди замаячил чёрный вход в дом, и короткая аллея до него.

– Да, но вы идите первой, а я всё-таки через главный вход. Вдвоём нам тут появляться не стоит.

Я кивнула, и мы остановились в неловком молчании.

Он смотрел на меня сверху вниз и будто хотел сказать что-то, но я не давала шанса, отвечая предостерегающим взглядом.

– Молчите, – наконец прошипела я. Глухо, угрожающе, и он кивнул. – Молчите, потому что ничего умного вы не скажете. Нам не стоит разговаривать, верно?

– Простите. То что я сказал вам вчера в больнице…

– Не стоит об этом.

И мы разошлись.

Я благополучно добралась до спальни, где в столь ранний час ещё спал мой народ. Сходила в душ, переоделась и даже обнаружила пропажу Джека.

– На пробежку иду одна, – объявила я час спустя, пересекая комнату, которую превратили во временную «детскую гостиную».

Вопросов никто задать не успел, да и на пробежку особенно никто не хотел.

К счастью.

У меня по крайней мере будет время найти свою одежду и Джека.

* * *

Подруга Оксаны, Кристина и секретарша Хельга (Ольга) впервые присоединились к обеду и даже решили говорить.

Мы сидели в саду, на этот раз без «младшей прислуги», к которой Оксана причисляла Дашу и почему-то Ванессу. Я, Дмитрий, Иван, Оксана и Кристина с Хельгой.

Создавалось ощущение, что я тут только как пара Дмитрия и из желания показать, что Оксана уважает своих сотрудников.

Королева О уже сделала пост в инстаграм, пару сторис, одно с моим участием, и вывела из себя свою подругу Кристину, которая теперь превратилась в стерву.

Стерва Кристина смотрела на всех волком и будто искала к чему бы прицепиться.

– Иван! – объявила она, будто назначила жертву.

При «сонной» внешности, с этими вечно опущенными веками (кажется, от тяжести нарощенных ресниц), она обладала удивительно громким голосом и говорила чётко, немного растягивая гласные и делая большие паузы между словами.

– Да, Кристина, – спокойно ответил он.

Я вела себя тише воды ниже травы, как и положено нянечке, потому чуть отпрянула, открывая Кристине полный обзор на свою цель.

Меня всё ещё немного потряхивало после утреннего инцидента. К Дмитрию сохранилось стойкое отвращение за чаёк, который я сочла во всём виноватым, а ещё никуда не делся ужас: Джек не нашёлся и пара деталей моего нехитрого гардероба тоже. И перед Иваном стыдно… и перед Оксаной.

– Когда же вы снова уедете?

– Пока не собираюсь, – ответил он и потянулся вперёд, чтобы поставить чашку на столик. Его рука при этом оказалась близко от меня, и я невольно ощутила тепло. Совсем невесомое, но вполне реальное ощущение близости.

Тут же накатила новая волна стыда.

– А где же вы были, что за… проект? – Кристина говорила, как плохой журналист, который намекает на какую-то тему, но делает это так откровенно, что и дураку понятно: кто-то ждёт сенсации!

– В экспедиции.

– Простите… где? – насмешливо переспросила Кристина, а все присутствующие уставились на Ивана.

Я очень сильно хотела от него отвернуться, потому что у меня был примерно миллион вопросов о том, что же это за экспедиция и где был мой ненавистный Иван, но это было так интересно, что пахло жареным.

Не может человек, которого хочешь презирать, быть настолько интересным.

Хотя… мне интересен, скажем… какой-нибудь маньяк с сайта «Мордерс ком», но это не значит, что я его люблю, верно?

– Научная, морская экспедиция, в которую я напросился… ну практически туристом.

– Это как… круиз? – вскинула брови Кристина, а мне захотелось её чем-нибудь приложить по голове. Ну какие же неверные вопросы.

– Нет, это как экспедиция. Что-то вроде плавания капитана Татаринова, только в реальной жизни и с современным… оборудованием, – Иван сделал паузу и посмотрел на меня.

Во рту пересохло и стало жутко неловко, что он смотрит именно в эту сторону. Так откровенно ко мне обращается.

Да поняла я! Поняла! К чему всё это? Зачем вы всё усугубляете?

– Татаринов? Это какой-то учёный?..

Кристина что-то ещё бормотала, а я старалась отключиться от разговора, но уходить, не дослушав, нельзя. В прошлый раз вот так ушёл ни с того ни с сего он.

Мне нужно было спасение.

И оно бежало ко мне, счастливое и пищащее.

Джек, сумасшедшая маленькая псинка, с чем-то белым в зубах.

– Джек, – шепнула я и, извинившись, встала с места, но пёс ринулся не ко мне, а к Ивану, который первым на него отреагировал.

Джек радостно тявкал и кружился, а Иван зачем-то отошёл от стола, увлекая пса за собой.

– Что там, Ваня? – обратилась к мужу Оксана.

– Да ничего, тряпка какая-то, – пробормотал Иван, сжимая находку Джека в руке.

– Выброшу, – кивнул он и удалился.

А я упала на место и поторопилась сделать глоток чая, чтобы скрыть вновь покрасневшие щёки.

Сегодня утром я не нашла всего три вещи.

Поясок от платья, и он был жёлтым.

Тонкий платочек, которым перевязывала волосы, он был чёрным.

И трусы, которые я зачем-то сняла минувшим вечером, оставшись в одной только, но стоит признать весьма целомудренной, комбинации. Они были белыми. Увы.

Глава 28. Вы встретите прекрасную незнакомку

Оксана, Кристина и секретарша Хельга (Ольга) уехали в город. Дмитрий, не бывавший на работе уже который день, вызвался их подвезти.

Вечером планировалось барбекю с размахом, и дамы решили сами к нему подготовиться. Видимо, речь шла об одежде, а не о закупке мяса и овощей.

Стоило воротам за ними закрыться, и я бросилась на поиски Ивана, завладевшего моими трусами, мыслями и, видимо, сердцем.

Глупая Лиза. В жизни не влюблялась. Всё со всеми дружила. Никем не восхищалась более, чем по-приятельски и с уважением. А тут… ну что бы он ни сделал, всё восхитительно идеально. Чёрт… чёрт… кроме кольца на пальце!

Нетронутое тело и изнасилованные мозги.

И нервная система в абсолютно истерзанном состоянии.

А на душе почему-то играла песенка с гитарным мотивом… что-то из детства… какая-нибудь Лопез или Нелли Фуртадо, летний хит, от которого всё внутри поёт и трепетно ёжится.

Вот такие противоречия.

– Даша! Детей занять купанием и загоранием! Чтобы к вечеру было четыре негритенка! И не забыть про урок с Ванессой! – на ходу выдала задание я, проходя мимо «детской горничной», которая мне автоматически кивнула и проводила ошарашенным взглядом.

Я направлялась в хозяйскую спальню.

Иван сидел на своей кровати.

Жёваные трусы лежали рядом.

Джек спал на полу у его ног.

Я захлопнула за собой дверь, а Иван тут же сорвался с места, в два приёма ко мне приблизился, обогнул и запер дверь на ключ, сунув его в карман.

– Вот это – сразу зря! – предупредила я и бросилась к кровати за своими трусами, но меня перехватили прямо за талию.

Иван поднял меня, развернул к себе лицом прямо в воздухе, а мне осталось только поразиться, насколько сильны его руки.

Это было не очевидно, как бывает у людей занимающихся физическим трудом, а не тягающих штангу в зале.

Иван меня к себе прижал, и наши взгляды оказались на одном уровне. Моё тело вытянулось в струнку, и я даже помотала головой из стороны в сторону.

– Нет… пустите, это плохо. Я вас не стану слушать… ни слова про Оксану и ваш брак…

– Хорошо, вообще ни слова не скажу, – ответил Иван, а я выдохнула с облегчением, но не успела сообразить, как стало ясно: зря дала слабину.

Губы Ивана мне показались кофейными. И очень тёплыми, до пробивающего кожу согревающего света.

Он был настолько самоуверенным, что целовал без спросу, а я не успевала сопротивляться. Это как быть лягушкой в тёплом молоке, и биться, биться, принимая в итоге решение сдаться, потому что никакая логичная, рациональная мысль не работает, когда все доводы противоречат желаниям. И это плохо. Куда хуже, чем можно подумать.

Будь я верующей, бросилась бы отмаливать грехи и каяться в том, что прямо сейчас делала.

Мне казалось, что губы Ивана просолены морским ветром. Что он пропах свободой, которой я в тайне хотела. Он стал больше и значительнее на целых две жизни и превратился в неизведанную бездну, каждый шаг в которую был ошибкой, но так ли интересно был ли грешен и совершал ли ошибки тот, кто уже покоится на дне? Так ли важно, что прежде, чем утонуть, у несчастного были доводы «против», если он уже лежит в мягком иле и его тело глодают подводные жители?

С каждым столкновением Иван становился глубже и понятнее для меня, и оттого страшнее было стоять рядом и чувствовать это захватывающее завывание ветра, срывающегося вниз с обрыва.

И страх, восторг и всплеск адреналина были чужды моему телу, моему, такому примитивному и строгому мозгу.

Я – не авантюристка.

Я лишь читаю про авантюристов книжки.

Я – не целуюсь с чужими мужчинами.

Я лишь верю, что у тех, кто это делает, есть железобетонное оправдание.

– Вы выпустите меня отсюда, – спросила я, прижимаясь, наконец к его лбу своим и заглядывая в глаза.

Глубокие и сверкающие. Сравнимые теперь для меня со сверкающими чистыми северными льдами, о которых я читала в книгах.

Я видела в его глазах магию.

И это было моё воображение, красота в глазах смотрящего, но так ли важен источник, если от чего-то замирает сердце?

Моё – замирало.

– Так нельзя…

– Вы себе даже не представляете, как мы с вами не подходим этому месту и этим людям. И как бы я хотел просыпаться каждое утро под открытым небом, обнимая вас. И рассказать вам о тысячах мест, и показать их. И увидеть, как вы понимаете то, что видите.

– Но?..

Он поставил меня на ноги, но не чтобы отпустить, а чтобы обнять ладонями моё лицо, чтобы гладить его и целовать. Пока его губы следовали собственному маршруту, касаясь моих щёк, висков, скул, губ и кончика носа, я была готова плакать от отчаяния и жмурилась не в силах открыть глаза.

– И вы всё это поняли… – я не дождалась ответа и сама продолжила разговор. – …найдя мои трусы в пасти Джека?

Иван рассмеялся, и от этого мою щёку опалило его дыханием.

– Я не верю, что с вами раньше не случалось столько всего… странного.

– Не случалось. Всё из-за вас.

– Не верю. Хоть это и глупо с моей стороны. Из-за вас я не менее странно себя веду.

– Это как же?

Теперь мы танцевали.

Я отступала в сторону, он за мной, не выпуская меня из рук и продолжая меня касаться, точно это бренное тело уже принадлежало этому человеку, а вовсе не своей хозяйке.

– Поверьте… в моём нынешнем поведении очень мало от нормального. Но я этого ждал. Я полтора года ждал… этого. Ждал, что полностью от всего освобожусь и стану другим человеком. И вы… должны были со мной произойти так или иначе.

– Нет же…

– Да. Поверьте.

– Я вам не верю и не хочу слушать пустые обещания.

– Я вам ничего и не обещаю. И не собираюсь. Я не особенно люблю обещать. И заключать сделки. Они не ведут ни к чему хорошему. Всё что суждено – случится, в этом я уверен. Мне суждено было вас встретить, с вами пообщаться, провести время, узнать вас и в трудный момент, и в весёлый. Проснуться с вами этим утром, дождаться вас тут в моей комнате. Всё это череда событий, которые должны были произойти. И вы с этим не можете поспорить.

– Вы женаты.

– Ненадолго.

– Семья…

– Несуществующая.

– Не верю! Не верю, все так говорят.

– Не стану оправдываться и рассказывать сказки, это низко, – он покачал головой. Прижал меня к себе, и я спрятала лицо у него на груди. – Это ни к чему. Я всё сделаю, вы всё увидите сами, и сомнений не останется. Я обещаю. Но ничего не думайте и меня не отталкивайте. Если вам так проще… я не стану вас трогать, я потерплю, но поверьте… нет, не так. Вы же знаете, что этим утром, проснуться рядом было почти чудом.

– Это и было чудо, так не бывает…

– И это лишнее подтверждение тому, что всё правильно, Лиза. Подождите ещё немного…

Глава 29. Решение Дикого Ангела

Я вышла из чертовой комнаты Ивана, уверенная в двух вещах:

1. Я влюблена

2. Мне нечего больше делать в этом доме

По первому пункту сомнений не было никаких абсолютно. И не потому, что мысли были от и до заняты Иваном, не потому даже, что все внутри меня сладко замирало от одного его взгляда. Причина казалась мне простой и изящной, я перестала видеть подвох в его словах. Я стала верить душой, каждому его слову, а это уже не шутки. Бабушка всегда говорила: «Когда перестаёшь сомневаться в чепухе, которую городит мужик, – это начало конца!»

Я вышла из комнаты на дрожащих ногах с ощущением, что оставила там что-то важное вроде одежды или конечности. Чувство острой нехватки, похожее на то, что возникает, когда вырывают зуб или отстригают длинные волосы под каре.

Второй пункт и того хлеще. Возвращаясь к словам бабушки, становится ясно, что я зомбирована и буду верить каждому слову Ивана, а значит он может творить со мной что угодно. И вовсе не обязательно ему расставаться в итоге с женой, я только что чуть не отдалась этому мужчине и даже не усомнилась, что в этом есть что-то предосудительное. Ну да, конечно! Иван пальцем поманил – я побежала. Нет.

Так быть не должно.

И мне нужно сделать то, что и так рано или поздно должно было случиться.

Оксана не виновата в случившемся, и она не должна уступать мне место.

Просить Ивана угомониться – нечестно. Кто я такая, если то и дело сама даю ему повод? Я сама пришла в его комнату, я пришла к нему на ночную встречу. Я не избегала встреч, действуя на каком-то подсознательном уровне снова и снова.

Очевидно, что лишняя тут я.

Детям я изначально должна была стать только няней. Я сама совершила ошибку, сблизившись с ними, и это, опять таки, моя проблема.

Рано или поздно мой час бы все равно пришёл. Почему не сейчас?

Я просто няня.

Просто. Обычная. Няня.

Которая влезла не в своё дело и должна уйти, не дожидаясь увольнения с позором.

В комнате детей было тихо, Даша и Ванесса увели моих подопечных купаться, как настоящие пионервожатые. Вещей у меня в этом доме было немного, так что, спустя пятнадцать минут, я была готова, и как по заказу раздался шум заезжающей во двор машины: Оксана с подружками вернулась.

* * *

– Я не понимаю, – всхлипнула Оксана. – Что я сделала не так?..

– Ничего, это мое желание.

– Тебе предложили что-то получше? Кто она? – голос превысил уровень: «Разговорный тон» и стремился к значению: «Истерика»

– Нет никого, это просто стечение обстоятельств. Я считаю, что сейчас лучшее время.

– Но может, по крайней мере, дождёмся конца месяца!?

– Я не могу… если нужно… вычтите из моей зарплаты…

– О нет, нет! – и Оксана бросилась обнимать меня и целовать в щеки. Она была будто бы и правда совершенно уничтожена этой новостью и явно собиралась устроить сцену в стиле своих любимых романов.

– Я должна двигаться дальше, – шаблонные слова, которые будто отозвались в душе любительницы драмы нужным эхо.

Она читала это множество раз, ей нравилась театральность этой сцены, и, без всяких сомнений, Оксана была уверена, что все нужно доиграть до конца, а потом жизнь вернётся к прежнему ритму, и все чудесным образом наладится.

Эх, Оксана, Оксана…

Она меня отпустила, рухнув на прощание с театральным вздохом в плетёное кресло.

Ее комната в летней резиденции была на удивление просто обставлена и могла бы исполнить роль очаровательной гостиной в какой-нибудь викторианской драме о несчастной сиротке.

Я же вышла в коридор с таким легким сердцем, будто скинула с него многотонный груз. Я свободна от Ивана, и я больше не буду себя ненавидеть. И только дойдя до детской, поняла, что там, за дверью то, из-за чего в действительности стоит волноваться.

Мои воспитанники шумели.

Даша отчитывала их за песок на полу, Ванесса что-то щебетала. Лаял Джек, вёлся спор о котах. Мика громко возмущалась в ответ на возмущения Даши, а близнецы громко хохотали.

Я почувствовала в груди острую боль при мысли, что все закончится буквально сейчас.

Они увидят мои вещи. Услышат мои слова.

Они меня не поймут.

Не сейчас.

Мика меня возненавидит, а Феня страшно обидится.

Мальчики, возможно, не сразу, но будут сильно тосковать и чахнуть.

Но я поступаю правильно. Я заняла слишком большое место там, где должна оставаться только помощницей. Я лишила детей матери. Я за пятнадцать месяцев вошла в жизнь семьи, самонадеянно перестроив ее под себя, и все на это согласились.

– Привет, – тихо произнесла я, входя в детскую.

Все застыли, точно почувствовали неладное.

– Даша, Ванесса, оставьте нас на пару минут.

Обе кивнули и вышли, а дети как-то странно собрались вместе, точно готовились к плохим новостям.

Я села напротив них на корточки и прикусила губу.

– Ты чего? – Мика нахмурилась.

– Вы знаете, кто я вам? – вопрос пришёл сам собой.

Близнецы набрали в грудь воздуха, но так и не смогли ответить. Они будто подбирали слова, даже смотрели друг на друга в поиске поддержки.

– Что ты имеешь ввиду? – Мика вздернула бровь и скрестила руки на груди.

– Это простой вопрос. Вы помните, кем я вам прихожусь?

– Ты наша… – Мика тоже задумалась, а у Фени вдруг задрожала нижняя губа.

Личико сморщилось, а грудь часто-часто стала вздыматься.

– Ты уходишь!? – Феня-Фру сказала то, что было непросто сказать мне.

Проницательная маленькая личность.

– То есть? – Мика покачала головой из стороны в сторону.

– А, – выдохнули хором близнецы и махом кинулись к моим коленям, повалив меня на пол.

Дети не хотели слушать причины происходящего, не хотели знать, что я хочу сказать им на будущее. Они просто колотили меня и тут же обнимали, как безумные маленькие комочки боли и разочарования.

Я так долго искала к ним подход, что кажется перешла черту.

Они не будут петь «Ветер перемен» и смотреть, как я улетаю на своём зонтике. Они не поймут и не примут тот факт, что сказка заканчивается, и одни радости вкушать недостойно.

И я искренне сочувствовала им и старалась всецело отдаться их боли, а не навязывать свою.