Текст книги "Королевская няня (СИ)"

Автор книги: Ксюша Левина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 14 страниц)

Глава 17. Спасения Бонни Блу Батлер

Обед не заладился. Ну никак не выходило у участников сойтись на одной теме, где были бы сильны все.

По одну сторону стола сидели Оксана и Иван. По другую сторону стола я и Дмитрий.

Но у стола четыре стороны… И их занимали, увы, два ребёнка Сатаны. Два очаровательных демона.

По правую руку от меня сидел Максимиллиан Иванович, по левую от Дмитрия – Альберт Иванович.

Близнецы пожелали обедать со взрослыми, и на все мои запреты Оксана ответила: «Ну конечно, мои ангелы!»

– Вы об этом пожалеете, – мрачно вздохнула я.

Но осталась неуслышанной.

Маленькие демоны переглядывались с усмешками, пугающими до чёртиков. Я понимала, что ничего не пройдёт просто так. Будет страшно. Будет битва.

– Парни, – наконец позвала я, не выдержав напряженной обстановки. – Если вы сделаете то, что задумали… я буду… зла.

Оставалась, как могла, корректной.

На большее я, увы, не способна.

Все присутствующие за столом на меня посмотрели так, будто я заговорила на клингонском.

– Поверьте, они что-то задумали…

– Лиза, ты преувеличиваешь, – возмутилась Оксана. – Так что, какие у вас с Димочкой планы? – и она облокотилась о стол, подперев подбородок кулачком.

– Личные, – немедленно отозвался Дмитрий, как бы намекнув, что дальнейшие вопросы неуместны.

Да мы с ним идеальная команда!

– Так что там с близнецами? – и он расслабленно раскинул конечности, будто сидел не на стуле, а в кресле. При этом правая его рука упала на моё бедро. Выше, чем следовало, но так, что все увидели.

Я невольно подняла взгляд на Ивана, он, встретившись с ним, отвернулся, Оксана самодовольно улыбнулась, а Дмитрий уставился на меня.

Макс будто ждал сигнала. И сигнал был подан.

Мы сидели в саду, летний обед на природе. И совсем недалеко были чёртовы вожделенные Максом кавказские овчарки…

Я даже не заметила, когда в саду появилась Феня. С сосиской в руке. Она открыла вольер Мухи и поманила пушистого пёсика к себе.

– ФРУ-У! – крик Ивана был таким громким, а я ещё не успела понять о ком речь, кто такая «Фру» и при чём тут лошадь Вронского.

Клетки овчарок были за моей спиной, а вот Иван их видел прекрасно. Он с ногами вскочил на стол, перемахнул через него. Раздался оглушительный визг Фени, собачий рык, лай и ужасный грохот.

– Феня! – это уже мой и не мой голос.

Но бонна Лиза не паникует… никогда не паникует.

– Дима – мальчики, – почему-то приказала я и, оттолкнув стул, с которого едва успела встать, бросилась вслед за Иваном к вольерам.

– Тише, Фруша… тише…

Я видела сгорбленную спину Ивана, сидящего прямо на траве, слышала его слова. Он по прежнему кого-то называл кличкой лошади Вронского. Очень сильно мёртвой лошади Вронского.

– Феня?.. – это уже я. Сердце встало.

* * *

Иван отослал Оксану «к детям», но на самом деле ими было кому заняться. Дмитрий унёс близнецов, которые рыдали у него на плечах, уткнувшись один в левое, второй в правое.

А я, Феня-Фру и Иван в гробовой тишине ехали в больницу.

Франсуаза Ивановна не плакала, она молча лежала на кушетке в скорой помощи. С одной стороны от неё сидел Иван, держа за руку, с другой я – боясь даже подумать о том, что произошло.

Фельдшер смотрела на нас, как на убийц.

– Почему она не плачет? – вдруг спросила я. И фельдшер уставилась на меня как на сумасшедшую.

– Болевой шок, – проворчала она.

Почему на меня так хмуро смотрят, я поняла не сразу. Разбитый нос… есть шанс, что нас приняли за одну из тех ужасных семей. Отец при деньгах бьёт жену и натравливает на дочку собак.

Из глаз побежали слёзы.

– Лиза, – Иван покачал головой из стороны в сторону, а я пожала плечами. – Вы вините себя?

– Купите Максу щенка… Или велите отдать ему Муху. Я не в силах убедить его… что…

– Тише, потерпите, пока не приедем, потом можете плакать хоть трое суток.

Я кивнула и мигом успокоилась. Мне дали возможность поплакать позже.

Помимо Мухи в клетке была и Мухина мать, Герда. Герда, решившая, что незнакомая девочка желает зла, размахивая перед Мухой чем-то подозрительным.

Задачей Фени было приманить Муху, вывести её из вольера и спрятать в детской. Муха бросилась за едой и зацепилась ошейником за только что снятый навесной замок. Заскулила. И Герда бросилась на защиту, схватив Феню за руку.

Когда Иван прибежал, Муха уже доедала добытую матерью сосиску. А Герда отошла в сторону, не то что-то осознав, не то получив то, что хотела. Материнская забота во всей красе.

– Как же вы так уследили-то, следаки? – не сдержалась фельдшер, а Иван на неё посмотрел так грозно, что даже я заволновалась.

– Мы ответим. Но перед Фру.

– Имя-то какое… назовут, тоже мне, – и фельдшер отвернулась, махнув на нас рукой как на пропащую семью.

Скорая остановилась перед больницей, и когда Феню уже увезли в палату, а нас оставили одних в коридоре, Иван взял меня за плечи и сказал: «Можно».

А я разревелась так, как, кажется, не плакала с детства.

– Феня… почему Феня Фру… – выдавила я.

– А как же её зовут? Франсуаза – Фру.

– Как лошадь Вронского?

– Да, – Иван оторвал мою голову от своего плеча, будто это требовало невероятных усилий, потому что я вросла в него как дерево в почву. – А по вашему она Феня? Как офенское наречие?

– Да, – усмехнулась я.

– Вы в ужасе? Вы не виноваты. Идёмте, сядем у палаты.

И он чуть ли не потащил меня за собой.

Мы сели на неудобные кресла, и как-то естественно вышло нам срастись руками, обнять друг друга и молчать. Я уже не плакала.

– Мне должно быть стыдно? – в какой-то момент спросила я, и Иван крепче меня обнял.

– Нет. А мне?

– Нет.

– Кто виноват?

– Никто.

– Верно. Вот так и будем думать. А потом купим Максу собаку, Фруше большую порцию вредной еды, а Элле печатную машинку.

– Кто такая Элла? – нисколько не сомневаясь, что речь о Микелле, спросила я.

– По вашему она…

– …Мика.

– Как певец?

– Как девочка из страны Оз?

Мы продолжили сидеть в молчании. Ещё немного тишины. Больница будто вымерла, и от этого становилось страшнее, поэтому я продолжила говорить.

– Зачем машинка? Стихи?

– Да. Она мне сказала, что хочет машинку.

– Да… поняла.

И снова тишина. И не то что бы вопросов нет, чтобы задать. Куча. Но всякий раз, как мы погружались в эти тягучие паузы, становилось и мучительно хорошо, и столь же мучительно больно.

– Не верится… близнецы… как им объяснить? Если купить собаку или отдать Муху, решат, что им всё можно, – шепнула я, противореча собственным словам, сказанным ранее.

– Я не знаю, какое решение верно. Если бы мы могли спросить у их матери, мы бы это сделали, но увы, это не в наших силах, верно?

Оксана… да, её тут нет.

– Почему она не с нами? – я отстранилась от Ивана, почувствовав жгучий стыд.

Я тут разыгрываю чью-то жену, а там Оксана изводит себя.

– Всё время задаю себе этот вопрос, – пожал плечами Иван, будто поняв, что я имела ввиду отстраняясь.

– Королёвы? – позвал врач, выходя из палаты. – Швы наложили, жить будет. На перевязки дважды в день, инструкции, когда швы снимем. Повязки не мочить, остальное расскажет сестра.

И ушёл. Мне захотелось разбежаться и повиснуть на его спине, чтобы услышать ещё хоть что-то, но вместо этого я пошла к Фене, которая махала нам перебинтованной рукой.

– Ну что, Фруша, жива? – весело спросил Иван.

– Жива, – ответила она. – Я эт… больше не пойду, куда близнецы попросят!

– Очень правильно. И никогда не ходи к собакам, которых не знаешь! Никогда! – потребовала я. – Даже если тебе уже будет двадцать и попросит Макс! Поняла? Иди ко мне!

– И ты со мной пойдёшь? – она поиграла бровями, совсем как взрослая.

– Нет. Надаю Максу по мягкому месту, – я села на край её кровати и взяла за здоровую руку.

– Даже если ему будет уже двадцать? – ахнула Феня и не смогла сдержать смех.

– Даже если двадцать…

– Расскажу Максу, что мама ему надаёт, да, пап? – она обернулась к Ивану, а я чуть было не замахала перед её лицом руками, желая привлечь внимание.

Она назвала меня мамой. Опять.

Феня-Фру делала это с упорством Даши-путешественницы, ищущей карту.

А Иван будто и не обратил внимание.

Оксаны на них нет!

Глава 18. Важное решение Мелани Уилкс

На крыльцо мы вышли, когда уже стемнело. Вечер был тёплым, воздушным, как парное молоко. И от этого мы все втроём ненадолго замерли на крыльце, чтобы просто постоять, купаясь в нежных касаниях летнего ветерка.

Феня-Фру даже зажмурилась и шумно глубоко вдохнула.

– Хорошо-о-о-о, – довольно протянула она.

Мы рассмеялись и как-то синхронно сели перед Феней на корточки.

– Чего хочешь, Фру? – спросил Иван и взял её за обе руки. Из плотной повязки торчала только кисть, зубы Герды прошлись по предплечью.

– Хочу вредной еды… – мечтательно вздохнула Феня, будто это самое невыполнимое на свете желание, а мы два Джина, что вот-вот откажут.

– Феня, а может лучше безопасное, но весёлое развлечение? – спросила я, отнимая у Ивана здоровую, не забинтованную руку Фени.

– Да, Фру, как насчёт чего-то вроде…

– Я слышала, как ты сказал в коридоре: «Куплю Фруше вредной еды!» Я слышала! – она высвободилась из нашей хватки и упёрла руки в бока.

– Фе-еня, уже поздно. Было бы хотя бы шесть вечера, но уже почти ночь… Нельзя есть на ночь вредное. Может, завтра?

– Да, Фру. На ночь бургеры не едят.

– Фень, мы непременно купим…

– Я Франсуаза! – наконец перебила она и топнула ногой. – И я хочу в «Бургер Кинг»!

Мы ехали на такси, потому что сюда добирались на скорой, и молчали. Феня была довольная, счастливая. Платье в грязи, даже пятно крови имелось. Ужасная повязка, косички не спасти переплетением, но зато едем в «ресторан» и закажем там самый царский ужин. Зная Феню – это будет грандиозно.

Страсть девочки к фаст-фуду была необъяснимой и пагубной. Никто из детей такого не ел, все относились к бургерам сносно и даже с некоторым пренебрежением. Мика предпочитала модную вегетарианскую еду. Близнецы ели за троих, и желательно домашнее и жирное. А Феня… стрипсы, бургеры, шаурма, картофель-фри, хот-доги, наггетсы. Что угодно, лишь бы жареное, вредное, солёное и с соусами. Она могла уничтожить в одну каску целое ведро из KFC самого большого размера и потом запить это колой, даже не пикнув, что объелась.

В выборе заведений Франсуаза Ивановна была гурманом. Знала что и где вкуснее. Любой фут-корд – проклятие, потому что картошку нужно брать вон там, наггетсы вот тут, а соусы вкуснеев в этом месте. И сама же шла и заказывала, стоя в километровых очередях за стрипсами от полковника Сандерса. До стойки даже не доставала, а всё равно стояла.

– Ей же всё это нельзя? – спросил Иван, глядя на Феню, с серьёзным лицом изучающую меню «Бургер Кинга».

– Совершенно точно нельзя.

– Как часто она это ест?

– Так редко, как я могу. Но если её везёт водитель куда-то, она приступает к шантажу. Даша и Ванесса вообще не в состоянии справиться.

– А Оксана?

– Никогда не приходило в голову спросить Оксану, как и что ест при ней Феня, – улыбнулась я, а Иван так странно кивнул, будто я не говорила очевидных вещей, а он вовсе не задавал странных вопросов.

– Мы возьмём вот это, – подбежала к нам Феня с бумажным листом-меню. Она ткнула пальцем в огромное комбо и с важным видом кивнула. – Лучше нам не найти.

– Как скажешь, – вздохнул Иван и оставил нас.

– О чём болтали? – тут же набросилась Феня.

– Да так, о тебе и твоей любви к фаст-фуду, а что?

– Я тебя мамой назвала, – заявила Феня, будто сделала выпад и ждала какой-то особенной реакции.

Я осторожно кивнула.

– И? – уточнила она, вздёрнув бровь.

– Что «и»?

– Что скажешь? – она наседала снова. Я даже напряглась. Как тут корректно что-то объяснить ребёнку?

– Что я могу сказать? У тебя уже есть мама, Феня. И это не я.

– Что за глупости? С чего ты взяла, что у меня есть мама? – фыркнула Феня и закатила глаза, копируя Мику.

– Что ты имеешь в виду? – тут как сапёру перед миной: главное не облажаться.

Феня уставилась на меня огромными глазами, такими возмущёнными, что становилось попросту жутко. Будто она знает что-то, чего не знаю я, и это «что-то» настолько важно, что нельзя просто закрыть глаза и пойти дальше.

– Феня? – позвала я.

– Ты просто не хочешь, да? – обиженно шепнула она.

– Да что не хочу? – у меня уже в горле щипало, будто сама вот вот расплачусь.

– Это вы близнецам можете дурить… голову, – будто в попытке отдышаться, с долгими остановками проговорила она.

– А мне не надо! Я не глупая! И Мика не глупая!

Иван застал нас вот так. В напряжении таком сильном, что можно было потрогать его пальцем. Он стоял и смотрел на нас какое-то время, а потом просто молча сел рядом, положив в центр стола чек с номером заказа.

– Можно я сама заберу? – спросила ангельским голосочком Феня, Иван кивнул, и она сорвалась с места, хоть на экране был огромный список заказов, и наш явно не в первой десятке.

– О чём говорили?

– Ну вы точно родственники, – я отвернулась, чтобы перевести дух, и пристально посмотрела на маленькую фигурку Фени у стойки выдачи заказов.

– Почему она сказала, что им, детям, дурят голову?

– О чём речь? О деде Морозе? Или о вреде фаст-фуда?

– Нет. О том, что у неё есть мама. Да, Оксана не идеальна, но она есть. Это факт. Она делает всё, что может, а что не может – позволяет делать другим. Она не занимается самодурством, не запрещает составлять свои планы занятий, не даёт нам каких-то сумасшедших инструкций. Она просто женщина, обычная. Не обладательница Нобелевки, трёх высших или пары золотых медалей. Но она очень добрая… Очень.

– Вы о чём? – с тем же недоумением, что и Феня, поинтересовался Иван. Ему будто мои слова не нравились.

Вот уж нате. Эти двое явно со мной не могли согласиться, а вкладывать в чужие головы свои мысли – идея не блестящая.

– Ни о чём, – я покачала головой, а Иван не отвёл от меня взгляд. Ну и ладно.

Не нравится им Оксана – их проблемы.

Даже противно стало. Эта женщина ему четверых родила, а он её будто ни во что не ставит. И дети туда же.

И дома не появляется, тоже мне отец. Зато за ужин расплатиться – пожалуйста!

Я должна всех этих людей как-то свести… Сблизить. Оксану, Ивана, детей. Это всё не дело. И то, как он на меня смотрит сейчас – тоже!

Глава 19. Спасительная операция миссис Бэннет

Дмитрий спал, прислонившись спиной к софе, сидя прямо на полу в детской гостиной. Близнецы лежали тут же, рядом, свернувшись, как два котёнка и устроив головы на его коленях. Я засмотрелась ненадолго, пока ждала появления Ивана, а потом обернулась к нему и умилилась во второй раз.

Иван шёл по коридору со спящей Феней на руках и делал это очень осторожно, даже скинул туфли, чтобы не стучать подошвами.

– Нужно всех уложить, – шепнула я.

Иван кивнул, смерив Дмитрия странным, недобрым взглядом. Уложил Феню и вернулся за Максом.

– Дмитрий, – позвала я, потрепав его по щеке.

Будить мужчин теперь было страшновато, того и гляди прилетит в нос, но вместо этого данный экземпляр потянулся за моей ладонью и медленно открыл глаза. У него была такая тёмная радужка, что казалась совсем чёрной, прямо-таки завораживающей.

– М-м… доброе утро? – спросил он, и губы растянулись в наглой кошачьей улыбке.

– Нет, нужно Алика уложить в кровать.

– Сию секунду, – кивнул он и осторожно взял на руки Альберта Ивановича, который причмокнул во сне и тяжко вздохнул.

Дмитрий и Иван скрылись в спальне парней, а, когда выходили, столкнулись в проходе. Как два быка, сцепившиеся каменными лбами, они вдруг остановились и стали друг на друга пялиться. Ну просто «ух»!

Блондин и Брюнет… прям как в «Диком Ангеле». Я терпеливо ждала, когда битва закончится и эти двое вдоволь друг на друга напялятся. Яркие голубые глаза Ивана и совсем тёмные Дмитрия. Повезло же мне… Один – чуть ли не официальный жених, второй… безбожно занят.

– Ну вы это, топчитесь тут, сколько влезет, а я спать, ладушки? – пришлось прервать волнительную тишину. Не могла я долго на это смотреть, хотелось немедленно разнять и… пожалеть!

Оба встрепенулись, видимо не желая, чтобы я решила, что виновен кто-то один. Каждый будто думал, что именно он ну точно не виноват. Да уж, оба тут явно «мимо проходили» и вот совершенно случайно влипли в «гляделки».

Ждать оправданий я не стала. Но решила напоследок разбавить обстановку маленьким милым вмешательством.

Подошла к Ивану и коротко поцеловала его в щёку.

– Спасибо за поддержку.

А потом поцеловала щёку Дмитрия, который дёрнулся, но успел подставить только уголок губ.

– Спасибо, за помощь с мальчиками.

И ретировалась.

Только бы не драка.

* * *

Стоило лечь в постель, и в голове тут же возникла Феня и её обиженные слова, будто я и правда чего-то не понимаю.

Дети и Оксана…

Мне никогда не приходило в голову разбираться в их отношениях. Я не настолько любопытна по природе и слишком берегу чужие границы. Да, они не близки, но это было первое, о чём Оксана меня предупредила, когда я устраивалась.

«Я много времени проводила, занимаясь благотворительностью, и они, скорее всего… обижены. Но мы разберёмся сами. Ваша задача не усугубить их отношение ко мне, я хочу всё исправить!»

Этого мне было достаточно, чтобы принять тот факт, что мать и дети друг к другу не привязаны, но бывает и такое. Пройдёт рано или поздно. Я тут не миротворец, в конце концов.

Но теперь слова Фени немного смутили. Я стала вспоминать, как это было, мои первые дни в этой спальне, когда совсем рядом спали четверо детей, с которыми я не совсем понимала, что делать.

Мика много молчала, она заговорила со мной только недавно. Даже тогда, полтора года назад, это был ужасно замкнутый и саркастичный ребёнок. Оксане в глаза она говорила «мамочка», но так, будто давала этим словом пощёчину. За глаза на вопросы не отвечала. Мика очень часто заявляла, что не помнит себя до пяти лет, и что никто не может помнить, а значит Близнецы – неразумные существа, а Феня только начала жить. Теория была странной и удивительной, но я не спорила. Признаться, нам и правда не просто вспомнить ранние годы, я и сама не вычленила бы из этого комка ни одного отдельного дня, но чтобы совсем ничего не помнить…

Мика много лукавила. Это была её самозащита, и я не вмешивалась.

Феня? Она вообще не была обычной.

Она редко плакала от боли, очень резко меняла настроение. Чтобы она призналась, что ей больно, нужно было очень постараться, а потом происходили вот такие всплески эмоций, с которыми нужно было считаться.

Сёстры были похожи, и я всё чаще боялась, что слишком мало времени провела с Феней, что уже не сделаю её более открытой, чем Мика.

Феня, которая поначалу уверенно звала Оксану мамой, в последние месяцы стала путаться и звать так и меня, и её. Но никогда я не слышала от неё «Оксана», которое нет-нет, а проскальзывало у Мики. Только на вопросы она потом не отвечала.

Близнецы… пожалуй, они – моё произведение искусства. Хотя эти двое, пожалуй, никогда не были ни от кого зависимы, но я смогла превратить их из просто бешеных детей в способных «держать себя в руках», по крайней мере несколько часов в день.

Они, кажется, могли согласиться на что угодно. Когда я появилась, им сказали: «Это – Лиза!»

Они кивнули.

Звали меня Лизой.

И порой Оксану тоже звали Лизой.

Да и Даше перепадало.

Порой казалось, что «Лиза» – для них некий аналог слова «мама», они будто и не привыкли к этому сочетанию звуков… «мама». Не нуждались в нём.

Два милых котёнка, которые могли ходить за мной хвостиком, наперебой звать: «Лиза, Лиза, Лиза!» и задавать миллион вопросов.

Я села в кровати и задумалась, что же, чёрт побери, имела ввиду Феня… Какой обман? Почему только близнецам можно морочить голову?

Ох, не хотела же лезть в чужие дела!

Но мне казалось, что некоторая отстранённость в таких семьях, как Королёвы, ну если ненормальна, то вполне понятна…

Неужели зря казалось?..

И в итоге до шести утра я промаялась этими мыслями.

– Доброе утро, Лиза, – хором поздоровались дети, когда я вышла из своей комнаты.

– Доброе утро, ребята! Я скоро вернусь, готовьтесь к пробежке!

Они кивнули, а я выскользнула в коридор. Сейчас или никогда.

Оксана нашлась в её «кабинете». Это была чисто белая комната со стенами, выложенными кирпичом и покрашенными в белый. Стены были увешаны жёлтыми гирляндами, стояли пушистые диванчики и белоснежные книжные шкафы. В них соседствовали «красивые» книги, вроде роскошных изданий Дюма или «Советской Энциклопедии» с романами «Арлекина». А ещё имелась просто потрясающая полка, заставленная романами Барбары Картленд… той самой плодовитой писательницы, написавшей больше семисот почти одинаковых романчиков в историческом антураже за почти сотню лет жизни. Вот кто ходил в любимчиках у Королевы О.

– Ли-иза! – пропела Оксана.

Она лежала на одном из своих «пушистых» диванчиков, подложив под спину пару подушек, с романом Барбары в руках. До того, как я была замечена, глаза её быстро-быстро метались по строчкам. Шрифт был крупным, и странички глотались одна за одной.

– Как Франсуаза? – Оксана отложила книгу и села, свесив с диванчика одну ногу.

– В порядке. Наложили швы.

– Останутся шрамы? – ужаснулась она.

– М-м… обещали, что сделают всё возможное, чтобы их убрать, – я не знала, как правильно рассказывать о таких вещах.

По поведению Оксаны не читалась истерика, она была спокойна, но все переживают горе по-своему.

– А… мальчики? – спросила Оксана, не глядя на меня. Она будто очень глубоко задумалась о чём-то и не могла мне это высказать.

– Пока не говорила с ними. Но поговорю. Если хотите, можете сами.

– Нет-нет… лучше ты… лучше ты… – и она печально вздохнула.

Бедная женщина, она не знала похода к собственным детям.

– Я тут подумала…

– Да? – оживилась Королева О. Её руки дёрнулись, видимо, чтобы привычно прижаться к груди, но она себя будто осекла.

– Может, вам, Ивану и детям стоит поехать в летний домик? Провести время вместе? Детям это будет полезно…

– О… – она задумалась. – Ну вы с Дмитрием, конечно, тоже должны поехать! Лиза, вы часть нашей семьи!

Так, она боится оставаться наедине с детьми.

– Может, я буду приезжать ненадолго, а вы попытаетесь… – нет, не произноси это. Ты лезешь не в своё дело.

– Да? – привлекла моё внимание Оксана.

– …словом без меня…

– Что без тебя?

– Ничего. Хорошо. Со мной, – улыбнулась я. – Пойду… Пробежка.

– Ага, – и Оксана закончила разговор, вернувшись к книге и откинувшись на спинку диванчика.