Текст книги "Не отпускай (СИ)"
Автор книги: Ксюша Иванова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 12 (всего у книги 12 страниц)
34
34.
– Если честно, я и сам не понимаю. Я не собирался тебя обманывать, даже не думай! Но ведь ни одно средство контрацепции не может дать стопроцентную гарантию! Вот и получилось... Может, в каком-нибудь из них была ма-а-аленькая дырочка...
– В женской консультации мой диагноз уже узнали. Доктор была, мягко говоря, удивлена. Но сказала, что, в принципе, не обязательно гепатит передастся ребенку. Правда, нужно будет делать кесарево и нельзя кормить грудью. А вот ты... ты уже мог заразиться...
– Маринка, мы справимся, не бойся.
Сколько можно разговаривать? Я понимал, что она говорит очень важные вещи. Но ведь у нас впереди – целая жизнь, успеем обсудить все потом. Сейчас есть дело поважнее. Я столько ждал этого момента, что больше терпеть просто не было сил.
Ее пальто вместе с моей курткой были отброшены в стоящее неподалеку кресло. Футболку я отправил следом. Расстегнул ремень и снял джинсы, ощущая всей кожей ее взгляд. Встал, чтобы положить их в кресло и вдруг почувствовал, как ее руки обняли сзади. Марина стала целовать мою спину, плечи, особенно ласково – правое плечо, где было недавно затянувшееся выходное отверстие от пули. Она медленно гладила пальчиками мой живот. И мне дико хотелось развернуться, чтобы тоже иметь возможность трогать ее и целовать. Но она не позволяла.
– Марина, в последний раз в ванной ты уже была главной. Теперь моя очередь.
– Но я хочу...
Я не смог сдержать улыбку – как же приятно это ее нетерпение! И все-таки, отодвинув руки, развернулся и сразу же взялся за подол ее красивого платья с подсолнухами по низу. Потянул вверх, радуясь тому, как она с готовностью подняла руки. На ней было простое чёрное белье – никаких там, кружев или бантиков. И, конечно, тело сильно изменилось. Она поправилась – уже был хорошо заметен округлый животик, кажется, даже груди стали больше.
Не мог удержаться – положил руку туда, где рос мой малыш. Марина молча наблюдала за мной. А мне было странно и сладко думать, что вот здесь под ее белой мягкой кожей бьётся сердечко моего мальчика. Прикоснулся там, где была до этого рука, губами, потом прижался щекой, ощущая гладкость кожи и радуясь тому, что догадался побриться. И вдруг получил неожиданно слабый, но вполне себе ощутимый, толчок изнутри точно в ухо! Я настолько не ожидал этого, что рефлекторно отшатнулся и посмотрел на Марину.
– Он тебя чувствует. Уже пару недель, как толкается.
Снова поцеловал живот и сказал прямо в него:
– Привет, сынок!
– Сережа, не нужно, не говори так, я сейчас заплачу!
– Мы должны были познакомиться! Слушай, я надеюсь, что когда он родится, то не расскажет, что видел в маме одну странную штучку...
Она рассмеялась.
– Поначалу он не будет уметь говорить. А когда научится, он забудет о том, что видел в маме.
– Хм, ты уверена? Я не хотел бы краснеть перед сыном!
– Я уверена в том, что ты слишком много разговариваешь.
– Да? А раньше тебе нравилось!
– Я хочу тебя.
Я и сам заметил, что она, как никогда до этого, остро реагирует на мои ласки. Соскучилась? Или дело в другом? Да неважно. Но как же приятно это слышать!
Марина медленно легла на спину, а мой взгляд опустился на ее грудь. Ласково провел пальцем по краю бюстгалтера, чуть задевая нежную кожу, и на моих глазах она вся покрылась мурашками. Марина приподнялась, опираясь на руки, а я быстро расстегнул застежку и снял черную ткань. Мне безумно нравилось то, что я видел. Полная грудь с напряженными розовыми сосками так и молила меня прикоснуться губами. Я не мог отказать...
Сначала лизнул вершинку, обвел языком, а потом втянул в рот целиком, поддерживая снизу. Она выгнулась, подставляя, позволяя делать с ней все, что я хочу. Я продолжал целовать, посасывать, покусывать грудь, пока Марина не начала тихонько постанывать. Такая простая ласка, так действует? Соскучилась по мне, моя хорошая! Эта мысль ударила в голову, как вино и я положил руку сверху на черные трусики – погладил по влажной ткани, наблюдая за ее лицом. Глаза зажмурены, нижняя губа прикушена, дышит тяжело... Просунул руку под ткань, погладил скользкие горячие складочки, второй рукой срывая с себя трусы.
– Маринка, какая же ты... горячая! – прошептал ей на ушко, а потом поцеловал туда же.
Она крепко обхватила руками, притягивая к себе. Потом, видимо, вспомнила, что на ней еще остаются трусики и стала лихорадочно их стягивать. Видя ее желание, я и сам завёлся до дрожи. Стащил свои боксеры и, понимая, что ей сейчас, впрочем, как и мне самому, не нужна прелюдия, устроился между призывно раскинутых ног.
Удерживая тело на руках, ведь я помнил, что нельзя давить на ее животик, медленно и осторожно толкнулся в горячее тело. Я собирался и дальше двигаться также аккуратно и неторопливо, опасаясь навредить Марине или ребенку, но она, похоже, была с таким раскладом не согласна. Маринкины ладошки легли на мои ягодицы и впиваясь в них ногтями, она сама стала задавать ритм, при этом постанывая от каждого толчка.
Я изо всех сил старался продержаться подольше, но я так давно не был с ней... А тут ещё Марина так соблазнительно извивается подо мной. А тут ещё я забыл о презервативе... И ощущение ее горячей плоти, сдавливающей член, сводило с ума. Прикусил губу, чтобы боль немного отрезвила. И, понимая, что ей не хватает совсем немного, чтобы шагнуть за грань, просунул руку между нашими телами и легко погладил клитор. Этого оказалось достаточно, чтобы Маринка начала сокращаться. Больше терпеть не имело смысла, я, забыв обо всем на свете, стал яростно вбиваться в нее, пока от бешеного оргазма не потемнело в глазах.
Только не падать на нее... Только не падать...
– Марина, – выдохнул сдавленным хриплым голосом. – Не тяни меня на себя!
– Почему?
– Я тяжёлый. Малыша раздавлю.
– Сумасшедший. Никого ты не раздавишь... Ой, Сережа, а ты что, презерватив не надевал?
– Так, только без паники. Уже все равно поздно. А лекцию о том, чем мне это грозит, ты прочтешь позже! Дай мне просто полежать рядом с тобой, я так соскучился!
– А я кушать хочу.
Вот идиот! Она же с работы – голодная! И ребеночек, наверное, кушать хочет! Вскочил под Маринкин смех и, как был голый, так и пошел на кухню разогревать свои кулинарные шедевры.
***
Не могла заставить себя подняться, хотя и думала о том, что хорошо бы помочь Сергею. Но мне было так хорошо, что двигаться не хотелось. Я рассматривала красивый потолок со множеством маленьких лампочек и чувствовала, как запах чего-то явно очень вкусного мясного заполняет пространство.
Так бы и пролежала, пока он не позвал, если бы через открытое окно, выходящее во двор, не услышала голоса.
– На что спорим?
– Э-Э-э. .. на бутылку коньяка!
– Алкоголичка моя! Зачем он тебе?
– Зачем-зачем? С тобой выпью!
– Хорошо. Пусть будет коньяк! Давай хотя бы постучим для приличия!
– Вот ещё! Они к нам разве стучаться?
Я заметалась по комнате, собирая вещи, пытаясь натянуть на себя белье. За окном послушалась какая-то возня, Алькин вскрик и Ромин приказ:
– Засовывай его быстрее в дом, иначе удерет!
35
35.
Сейчас они войдут! А Сергей там на кухне голый! Блин! Я схватила его трусы и джинсы и побежала спасать любимого от позора. Ну и как раз в этот момент на моих глазах входная дверь чуть приоткрылась, и чья-то, кажется, Ромина, рука засунула в дверь извивающегося и орущего благим матом кота. Дверь сразу же закрылась, а рыжее взъерошенное существо пронеслось мимо меня, не разбирая дороги. И похоже попало на кухню... к Сергею... Я побежала за ним, но уже было слишком поздно...
– Еб... мать! Откуда эта тварь здесь?
Грохот, оглушительный визг кота, маты Сергея, нерешительный Алькин голос у входа:
– Э-э-эй, что у вас здесь происходит? Что за вопли?
В кухне меня ждала поистине эпическая картина: полупустое помещение с простой металлической мойкой и плитой, стоящими у стены, стол с тарелками и бокалами, холодильник у противоположной стены. Разбитый вдребезги кувшин с разлитым на полу содержимым – судя по цвету, апельсиновым соком. Между холодильником и стеной в угол забился кот-подросток – рыжий, пушистый и с приплюснутым носом, очень похожий на Ромео Авериных, только значительно моложе. А над ним навис Сергей с полотенцем в поднятой вверх руке. Кот и мужчина с ужасом смотрят друг на друга и готовятся драться. При этом на Сереже из одежды только коротенький фартук!
Сзади, где-то на входе не решаются зайти – (слышали маты и грохот от разбившейся посуды) мнутся Аля с Ромой.
А между ними в проеме – я с Серегиной одеждой в руках...
***
Аверины пришли с тортом, шампанским и рыжим чудовищем. И все бы ничего, но оказывается, жить этот зверюга теперь будет у нас! Мы сидели за столом, который за неимением стульев, был отнесен в зал и придвинут к дивану, и я пытался вежливо отказаться от этого "подарка". В моем доме животные были только в детстве. Я был к ним равнодушен и никогда даже не пытался заводить еще и по причине своей вечной занятости на работе. Ирина предпочитала ухаживать только за собой-любимой. А тут меня просто поставили перед фактом!
– Рома, как ты мог принести мне эту... кошку?
– Это кот, вообще-то.3f2879
– Да без разницы. Он – дикий! Он на меня напал! А вдруг у него бешенство?
Аля круглыми от возмущения глазами уставилась на меня.
– Какое бешенство, Сережа, ты сошел с ума? Вообще-то у него сделаны все нужные прививки и есть даже паспорт! У него элитные родители и сам он – просто красавчик!
Рома попытался тоже заступиться за этого котомонстра:
– Сереж, дело в том, что у твоих соседей живет пес. Аля кота посадила на лужайку возле дома, чтобы он... В общем, мы подумали, что у вас ведь нет пока лотка. Вот, чтобы он свои делишки сделал на улице. А тут псина эта несется. Кот испугался. Еле поймали. Естественно, бедное животное в ужасе – вырывается, царапается. Мы и решили его в дом засунуть, чтобы он адаптировался.
– Он и адаптировался – бросился на меня сзади и хотел, видимо, на голову залезть. По голому телу... Исцарапал всего!
Маринка почему-то молчала. Сидела, забравшись на диван с ногами, и, улыбаясь переводила взгляд с меня на эту зверюгу с урчанием прижимающуюся к ее животу. Увидев ее в кухне, после того, как соскочил с меня и забился в угол, котище кинулся к Марине в ноги, видимо, узрев в ней спасительницу. Она взяла его на руки, чтобы больше уже не отпускать.
Я понимал, что этот бой выигран котом, но пытался сопротивляться до последнего, потому что у нас с ним на лицо все признаки несовместимости, и при этом он занял мое законное место рядом с любимой женщиной, которую я с таким трудом сумел вернуть себе. Но если Марина сейчас попросит его оставить, я не смогу ей отказать! Она молчала.
– Марина, ты хочешь оставить это чудовище?
– Сережа, давай оставим его на пару дней и если ты и тогда будешь против, отдадим маме – она давно мечтала.
Я с торжеством человека, которого понимают, посмотрел на Ромку. Он пожал плечами:
– Мы хотели, как лучше. Примета ведь есть в новый дом кошку впускать. Он – ваш. Что хотите, то и делайте!
****
Мы попили чай с тортом, отвезли Авериных домой и на обратном пути заехали в круглосуточную ветаптеку за лотком и миской коту, потом за моими вещами, чтобы на работу утром ехать вместе. Вместе...
Вместе мыли посуду, вместе стелили диван. Он чуть было вместе со мной не отправился в душевую кабину, но пришлось выгнать – было уже очень поздно, я безумно устала.
Когда пришла в нашу (как странно и непривычно звучит это простое слово!) временную спальню, то увидела Сергея спящего в обнимку с котом. Причем кошачья голова, самым наглым образом, лежала на моей подушке!
Вот и верь после этого мужчинам – не любит он, видите ли, животных! Я-то, как раз, их люблю, но, чтобы на постельном белье – нет, не позволю! Аккуратно сняла тяжёлую мужскую руку, вытащила рыжую тушку и переложила в кресло.
А сама залезла под одеяло и спиной прижалась к горячему телу самого лучшего в мире мужчины. Была уверена, что он спит – когда кота вынимала, даже не пошевилился! Только Сергей придвинулся еще ближе и тихонько сказал, обдавая горячим дыханием мой затылок:
– Марина, я очень тебя люблю...
Ну, что тут скажешь... Только то же самое... Тем более, что это – истинная правда!
Эпилог
Эпилог.
Еще что-то снится. Мозг не совсем вырвался из сна, из каких-то приятных ощущений. Я, еще не открыв глаза, знаю, что именно меня разбудило. В доме идеальная тишина. Как всегда по утрам в Сережин выходной. Только Персик мурлычет и тычется своей мокрой мордахой в пятку – выше, к рукам или, не дай Бог, лицу, он не рискует, понимает, что я этого не люблю. Ритуал соблюден. Кот понял, что я проснулась. Сполз с кровати и неспешной походкой направился к двери. И ведь не голодный – Сережа покормил! Но вот так каждый раз.
Еще несколько минут спокойно лежу. Но заснуть уже не получится. Я хочу видеть. Я знаю, что меня ждет и каждый раз поднимаюсь с улыбкой. Хотя, после того, что я узнала вчера... При воспоминании об этом, улыбка меркнет...
Накидываю халат стоя перед большим зеркалом, которое представляет собой дверцу огромного, под потолок, шкафа-купе. Да, Маринка, похудеть бы тебе! Как поправилась после родов, так лишние килограммы и остались... И теперь уже точно никуда не уйдут, даже хуже... Но ведь Сереже нравится – пытаюсь успокоить себя сама. Босиком иду к ним.
Уже как два месяца Димочка спит в своей комнате. До этого кроватка стояла рядом с нашей, чтобы не бегать по ночам. Но наш мальчик растет – просыпается все реже. Поэтому пришло время ему переехать.
Дверь в детскую прикрыта – чтобы меня не разбудить. Тихонько открываю... Они сидят на полу, в окружении разноцветных кубиков. Сережа строит башню, причем, не просто ставя один кубик на другой, а с разными там переходами. Получается нечто скорее похожее на замок. Ребенок внимательно смотрит, держа в руках вершинку в виде конуса зеленого цвета.
– Ну, и основной элемент главный строитель доверяет поставить архитектору. Прошу вас, Дмитрий Сергеевич!
Дмитрий Сергеевич, которому недавно исполнилось два года, встает, потому что иначе не дотянется и неловко ставит конус. Причем настолько неловко, что центральная башня угрожающе клонится, а потом медленно заваливается на бок, руша заодно все ответвления. Сережа пытается спасти хоть что-то, но не успевает.
Лицо главного архитектора кривится, слезы наполняют голубые глазки. Я еле удерживаю себя от того, чтобы не кинутся к нему, чтобы не начать успокаивать – Сережа этого не любит. Наблюдаю в щель.
– В городе случилось землетрясение, небывалой силы! – Сергей с воодушевлением предлагает новые правила. – А это что значит? Это значит, что нам нужно разгребать завалы! Теперь ты – спасатель! Тащи грузовик, будем спасать из-под завалов... собаку!
Пока Дмитрий Сергеевич мчится за грузовиком, под кубики помещается попавшийся, видимо, не вовремя на глаза щенок Маршалл из "Щенячьего патруля".
... Они заняты. Не стоит мешать. А вот завтрак нужен! Уверена, что уже проголодались, строители мои! Прикрываю дверь и шагаю на кухню. У меня много времени. У меня столько времени, сколько я захочу. Сережа любит возиться с сыном. Причем он именно играет с ним, на равных, а не только направляет или присматривает.
Пока варю кашу одному и обжариваю гренки для другого, вспоминаю о почти трех годах, что я живу в нашем с Сережей доме. Вспоминаю о том, как мы принесли сюда голубой меховой конверт с бантиком (Несмотря на конец марта, но на улицах лежал снег и было очень холодно! А бантик привезала бабушка – хотела, чтобы было, как в ее времена!).
Вспоминаю о том, как в первую ночь проснулась и увидела удивительную для меня картину: Сергей носил на руках ребенка! И тот молчал! Да, боялся очень – сын родился совсем маленьким. (Но зато совершенно здоровым!)Да, утром вставал на работу. И при этом поднимался, опережая меня, к нему по ночам. Я подозреваю, что делал это мой муж даже не столько потому, что хотел облегчить жизнь мне, а потому, что очень любил сына. И любит с каждым днем все больше.
Я считала замечательным отцом своего папу. Потом я всегда любовалась Романом, который много времени уделял своим детям. Но все они и в подметки не годятся моему мужу!
От приятных мыслей отвлекают руки, обвивающие мою талию, прижимающие к твердому сильному телу. Это тоже – своего рода ритуал. Который я очень люблю и всегда соблюдаю...
– Как же приятно пахнет, – шепчет он в мои волосы.
– Сейчас уже все будет готово...– мне хочется развернуться, чтобы обнять его, но мужские руки удерживают.
– А я не о еде, – бедра вжимаются в мои ягодицы и все намерения моего мужа становятся очевидны.
– А Дима?
– Я включил мультики.
Это – крайняя мера. Применяется только тогда, когда Сережа сильно соскучился по мне. Сейчас, судя по его настойчивым ласкам и тому факту, что он неделю был в командировке и вернулся только ночью, он соскучился сильно. И я тоже.
Ладони скользят по моим бедрам, оголяя, проверяя наличие белья. Его, конечно, нет.
Я все еще помешиваю кашу. Но уже не вижу ее. Мне хочется закрыть глаза, откинуться на его плечо и позволить делать с моим телом все, что он хочет.
– Выключай! – командует он и я подчиняюсь. Оставляю все, как есть, потому что Сергей целует в шею, прикусывает кожу именно в тех местах, от прикосновения к которым я неизменно покрываюсь мурашками. – В спальню?
– Нет.
– Здесь?
Я киваю. Да-а, до спальни слишком далеко... Он разворачивает меня, подсаживает на обеденный стол (хорошо, что тарелки не успела поставить!) и становится между бесстыже раскинутых ног. Поднимает к самой шее ночную рубашку, оголяя грудь. Несколько секунд просто смотрит. И я с радостью наблюдаю, как темнеют его глаза, как из голубых они становятся темно-синими. Запускаю обе руки в его волосы сразу, как только его губы дотрагиваются до моего соска. Ерзаю в нетерпении по краю стола. Но Сергей не спешит – ласкает грудь, целует шею, медленно подбираясь к губам. И только когда я начинаю судорожно стаскивать с него спортивные штаны, придвигается ближе. Я только немного оттягиваю вниз резинку, чтобы обхватить, чтобы дотронуться до твердого горячего члена. Его губы резко впиваются в мои – покусывают, втягивают язык с таким нетерпением, с такой страстью, что где-то внутри меня, в самой глубине моего тела зарождается пока еще еле заметная дрожь предвкушения, дрожь ожидания его первого толчка.
И когда я пытаюсь направить в себя тугую плоть, он отстраняется, чтобы вопросительно взглянуть в глаза:
– Презерватив?
– Уже поздно.
– Как поздно?
– Потом... – шепчу ему, направляю его, хочу его.
И он сдается. Со стоном входит, упершись лбом в мой лоб...
***
Мысль не дает покоя. Пока Марина, прижимаясь всем телом, ласково гладит мои плечи, целует где-то за ухом, я вспоминаю ее странные слова.
– Что ты хотела сказать?
Она тяжело вздыхает. Чуть отстраняется, чтобы поймать мой взгляд. Смотрит грустно, даже как-то виновато.
– Так что случилось?
– Я беременна... снова...
На глазах слезы. Не понял. Ну, и что? Чего плакать-то?
– И почему ты расстроена?
– Димка еще маленький. Я уже старая. Снова живот большой вырастет...
Плачет, уткнувшись в мою грудь. Глажу по голове, по плечам, прижимаю к себе еще ближе, еще плотнее, хотя куда уж ближе, если я все еще в ней?
– Глупая! Ты не старая! И живот у тебя не был большим! И вообще, я очень дочку хочу! Я буду помогать! А хочешь, няньку наймем? Чтобы тебе легче было потом с двумя? Об аборте даже не думай!
Целую мокрые от слез щеки, брови, губы... Она не сразу, но все-таки, отвечает.
– Маринка, я люблю тебя. Ты у меня самая лучшая. Только не плачь, пожалуйста!
Не отпускай
И не считай минуты -
Моей судьбы с твоей
Не разделить.
Я не одна.
Я счастлива, как будто.
Я не смогла тебя
Не полюбить...
Я счастлива...
В окно мое стучится
Твоя рука,
Дарящая мечты.
Я счастлива, -
Плохого не случиться,
Пока со мною ты.
Вот и подошла к концу эта история. Простая история об обычных людях, таких же, как и мы с вами. Я не пишу сказки о миллионерах и несчастных золушках, которые одним своим нежным и кротким взглядом способны покорить сильных мира сего. Не пишу не потому, что мне не интересна эта тема, а потому лишь, что я не верю, в то, что это так часто встречается. Может быть... но все-таки вряд ли! Я не знаю, как вы, но я тоже мечтала... И пусть наши с вами «принцы» не имеют миллионов (ну, может быть, у кого-то...), пусть не носят дорогие рубашки и швейцарские часы. Но когда-то мы выбрали их, мы рожали им детей, мы вместе прожили множество хороших... и плохих дней. Чувства притупляются с годами. Любовь? Любовь не исчезает, нет! Не верьте химикам, которые врут нам, что наши чувства – это какие-то там флюиды! Это – проявление души! Наша любовь меняется, трансформируется, но живет... Милые мои, все, кто читал, кто читает мои истории, кто читает эти слова, пусть вас кто-то любит... всегда... что бы ни случилось!
Конец
