Текст книги "Пророчица (СИ)"

Автор книги: Ксюша Ангел

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 28 страниц)

Глава 4. Охотник

Уснуть получилось не сразу. Сначала была Вика. Терпеливая, ласковая Вика. Я уже и забыла, каково это – просто дружеские посиделки. Молчание. Коньяк.

А потом она уложила меня в моей бывшей спальне, но я долго ворочалась. Я не думала о произошедшем накануне – о странных типах, о том, что так и не увидела Матвея. О том, что случилось в темной подворотне.

Нет. Я думала о нем – человеке, который был для меня всем и который причинил такую боль. О своем светловолосом идоле. Ненавистном, навязчивом. Безумном. Так и уснула с его образом перед глазами. А потом мне приснился сон.

Я одна, среди ночного леса. Где‑то вдалеке ухает филин. Ветер раскачивает высокие деревья, треплет мои волосы, свистит в ушах. Над деревьями распростерлось темное, в грозовых тучах, небо.

Мне страшно, но в то же время волнительно, и я знаю: сейчас что‑то случится. Оттого сердце так стучит в груди. Гулко. Обреченно. Оттого дрожат озябшие колени. Дрожь поднимается от пяток, постепенно завладевая телом, добирается до затылка и проникает в мозг.

Я стою, не в силах пошевелиться, в полумраке, и жду.

И вдруг голос резкий, глубокий.

– Вот ты где!

Оборачиваюсь. Почти не владею собой, словно нахожусь под влиянием ветра и этого голоса. С ужасом смотрю на его обладателя. Понимаю, что не могу бежать…

Влад стоит неподалеку, не приближаясь. Улыбается. Держится небрежно, засунув руки в карманы черной кожаной куртки. Как всегда – моя любимая поза, узнаваемая, но такая пугающая теперь.

Медленно, с усилием, бегу. Колючие ветви больно хлещут по щекам. Прикрываю глаза руками, пробираюсь сквозь густую чащу, иногда оглядываясь.

Он не преследует. Я одна. Заблудилась совсем и замерзла. Но все еще иду – по инерции. Спотыкаюсь, падаю, и больно бьюсь о корягу животом. Боль растекается по телу медленно, охватывает изнутри. А потом кто‑то протягивает мне руку.

Поднимаю глаза. Передо мной мужчина. Другой. Темный, худой, в черной длинной рясе. Я хочу закричать, но голоса нет. Хватая ртом воздух, словно рыба, выброшенная на берег, стараюсь отползти. Он наклоняется, и в этот момент молния освещает лицо. Впалые щеки, странные глаза. Я узнаю его.

– Меня зовут Филипп, – говорит он.

Я проснулась. Часы показывали два ночи. От страха я сжалась и судорожно вцепилась в подушку. Не могла унять дрожь, поэтому встала, заварила чаю, вышла на балкон. Свежий мартовский воздух приятно холодил лицо. В кармане куртки нашарила визитку.

«Филипп Макаров. Частная юридическая практика», ниже номера телефонов. Выкинуть? Почему‑то опустить в мусорное ведро рука не поднималась. Немного поразмыслив, я сунула ее обратно в карман.

Итак, подведем итоги. Несомненно, все началось со встречи с Владом у клиники. Скорее всего, он узнал, зачем я приходила – ведь проговорился, что его друг там работает. Потом у него возникла эта дикая идея… Почему? То есть зачем? Чем ему мешала моя беременность? В ревность я решительно не верила. Глупо и совсем на него не похоже. Напрашивается один вывод: он просто псих. Свихнулся уже после того, как мы расстались, или хорошо маскировался раньше.

На заваленной хламом полке Викиного балкона нашла пачку сигарет и зажигалку. Теперь‑то можно курить – никто не осудит. Хорошо, что не сказала Вике о беременности, а то пришлось бы объяснять. Объяснять ничего не хотелось – было непреодолимое желание забыть. К сожалению, таблеток от нежелательных воспоминаний еще не изобрели.

Вика тактично не лезла, больше слушала и иногда качала головой. Это мне всегда в ней нравилось. Я рассказала только то, что посчитала нужным, умолчала об истории с Владом, а ссору с Матвеем списала на собственную глупость. Сказала, что жила в доме бабушки, испугалась серьезных отношений, хотела подумать.

– Ты должна с ним поговорить, – сказала вечером подруга, закусывая коньяк лимоном. – Мужики – они вообще психологию баб просечь не могут. Им нужно разжевывать, объяснять. Завтра же поедешь и все ему объяснишь. Он адекватный, не то, что твой бывший.

Упоминание о Владе покоробило, и я поспешила уйти от опасной темы.

В словах Вики прослеживался смысл. Я смогу объяснить Матвею так, чтобы он поверил. Все же, он говорил, что любит.

Любит… Странное, непонятное слово. Теперь оно не казалось таким романтичным и надежным. Теперь ничего не казалось надежным…

Я чиркнула зажигалкой и подкурила. Сигаретный дым волнообразной струйкой направился на улицу.

Хорошо, ладно, Влад псих. Но кто эти двое? Как оказалось, Филипп вполне себе добропорядочный гражданин, у него своя адвокатская контора. Кирилл, скорее всего, тоже не преступник – во всяком случае, выглядел он прилично. Впрочем, я уже убедилась, что благосостояние вовсе не признак нормальности.

А тот, третий? Коренастый вызывал неконтролируемый ужас, даже воспоминание о нем породило дрожь в руках и неприятный холодок на затылке.

Атли. Он тоже произносил это странное слово и, похоже, ассоциировал его со мной. Говорил, что если подождать, они соберутся вместе. Филипп с Кириллом утверждали, что я тоже атли. Кирилл в переулке называл коренастого охотником. Видимо, именно его они имели в виду. Он придет за мной. Придет… зачем? Воспоминания подкинули еще одно не очень приятное слово: смерть. По словам Кирилла, если не свяжусь с ними, умру.

Бред! Ты серьезно веришь в это, Полина? Они же психи. В последнее время тебе на них везет.

Не о том я думаю, совсем не о том. Нужно решить, что делать дальше. Даже если помирюсь с Матвеем, в безопасности не буду. Влад в любое время сможет найти меня – я же сама дала адрес в кафе. Поговорить с Матвеем, сменить квартиру. И что это даст? Липецк – не такой уж большой город, затеряться сложно, а у Влада всюду связи.

Почему он не ищет меня, я ведь сбежала? Позволил уйти? Странно. Нет – нет, совсем другой вопрос должен сейчас волновать: зачем он убил нерожденного ребенка?

Не могу сказать, что для меня жизнь кончилась. Я почти свыклась с неизбежными изменениями, улыбалась, глядя, как радуется Матвей. Но осознания этих изменений – того, что во мне зародилась жизнь – почему‑то не было. А ведь должно было быть!

Может, я просто не отошла от шока? Может, обжигающая боль придет позже, когда я пойму…

Там билось сердце. Маленькое, размером с горошину. Живое. Горячее.

А теперь нет. Ничего нет…

– Боже мой…

Я присела на корточки и заплакала. Страх постепенно вытекал, освобождая место усталости. Слезы закончились быстро, но мне стало значительно легче.

Я невероятно устала за эти сумасшедшие дни, полные странных событий и людей. Просто нужно отдохнуть. Найти надежное место, спрятаться, подумать. У Вики небезопасно, равно как и в нашей с Матвеем двушке. Мелькнула мысль о бабушкином доме – после ее смерти я была там всего однажды. Отопление отрезали, но можно растопить печь – бабушка не стала убирать ее даже после газификации района в далеком восемьдесят пятом.

Нет, туда тоже нельзя – Влад знает адрес. Попросить Матвея пожить у родителей? Его мама хорошо относится ко мне и, скорее всего, не будет возражать. А затем снять другую квартиру, поставить сигнализацию, несколько замков. Нет, пожалуй, я не смогу чувствовать себя в безопасности. Теперь уже никогда.

Нужно собраться. Паника – плохой помощник. Смотреть страху в глаза – вот чего никогда не умела.

– Ты совсем одна тут.

Я резко вскочила, выронив полупустую пачку сигарет. На пороге, слегка облокотившись о фрамугу, расслабленно стоял Викин парень.

– Черт, Славик, ты напугал меня! – с укором сказала я. – Разве можно так подкрадываться?!

Вика встречалась со Славиком уже несколько месяцев. Он не нравился мне – грубиян, неопрятный и уважения к женщинам – ноль. Впрочем, меня не трогал, скорее всего, Вика предупредила, что цепляться чревато. Иногда он ночевал у нее, так что внезапному появлению ночного гостя я ничуть не удивилась. А зря.

– Разве можно быть такой глупой? – не моргнув и глазом, спросил Славик.

– Извини?

– Я даже немного удивлен, что ты тут одна. Разве соплеменники не предупредили, что нельзя уходить далеко от своих?

– Не понимаю тебя…

– Все ты понимаешь. Твой страх я чувствую кожей. Ты дрожишь, и правильно делаешь. Такие, как ты, должны бояться нас, потому что мы – смерть.

К горлу поднялся комок, затрудняя дыхание. Я машинально нащупала в кармане пузырек, что дал Филипп, крепко сжала.

Пятиться некуда – разве что спрыгнуть с третьего этажа. Славик преградил путь в комнату, я могла закричать, но тогда совсем не было бы времени думать.

– Ты выпил? Несешь ахинею какую‑то, – стараясь сохранить лицо, выдохнула я.

– Славик спит. А охотник может войти в любое тело – так проще преследовать. В последнее время вы очень хорошо маскируетесь под людей.

– Маскируемся? – Я решительно шагнула вперед в надежде проскользнуть мимо него в комнату. Понимала мало, но опасность ощущала пятой точкой.

Нужно уходить. Быстро. Живот неприятно заныл, а потом отозвался резкой болью, словно кишки намотали на центрифугу. Я согнулась пополам и застонала.

– Стой, где стоишь, зверек!

Славик выглядел необычно. Нет, дело не во внешности – внешне он остался все тем же Славиком – невысоким, полноватым с жиденькими русыми волосами, которые иногда хотелось познакомить с шампунем. Но манеры… Прямая осанка, решительный взгляд, ироничная улыбка – все это было не похоже на Викиного парня. У меня в голове образовалась весьма странная мысль. Странная и нереальная настолько, что я сама боялась поверить в нее.

Это не Славик. Другой мужчина, и я уже встречала его. Прошлым вечером в темном переулке. Именно он ударил Кирилла по голове.

Я тяжело дышала, слова испарились, паника полностью завладела мной. Живот болел неимоверно, и я понимала, что причина в нем – в этом незнакомце. И если сейчас не сделаю что‑то, он убьет меня.

И я умру.

Меня не будет…

Свет в гостиной ослепил, и я зажмурилась.

– Приперся, наконец!

Вика стояла посреди комнаты, уперев руки в бока, и гневно смотрела на «Славика». Мгновение – и он отвлекся. Мгновение – и мне хватило, чтобы открутить пробку на странном пузырьке. Мужчина уже повернул ко мне голову, хищно улыбнулся.

Так громко я не кричала еще никогда. Плеснув жидкость «Славику» в лицо, изо всех сил толкнула его ладонями в грудь. Он пошатнулся, отступил в гостиную. Воспользовавшись замешательством врага, я рванула из комнаты, в секунду натянула сапоги и выбежала в ночь.

Домой добралась за двадцать минут. Такси поймала быстро – прямо на дороге, всю поездку гипнотизировала затылок водителя, опасаясь, что охотник может «вселиться» и в его тело, и тогда точно конец.

Поля, ты совсем свихнулась! Неужели реально веришь в это? Странно, но в словах Филиппа я больше не сомневалась. Мне было больно – и это сделал охотник. Он причинил вред, даже не дотрагиваясь, и я знала – интуитивно, проснувшимся шестым чувством – что так же он может и убить.

Лестницу преодолела за минуту – бежала, перескакивая сразу через несколько ступеней, а ощущение погони обдавало жаром спину. Захлопнув за собой входную дверь, прислонилась к ней и закрыла глаза. Только теперь поняла, что все еще сжимаю в кулаке пузырек, спасший мне жизнь.

Что происходит? Кто‑то подменил мою безопасную, уютную жизнь на это безобразие? В нормальном мире бывшие парни не убивают нерожденных младенцев, незнакомцы не цепляются на улице, не называют по имени и не дают странных артефактов. В парней подруг не вселяются убийцы и не выкручивают кишки взглядом. Не приходится бежать по ночному городу в наполовину расстегнутых сапогах, заглядывая в лица прохожих в страхе увидеть знакомое выражение и прищур убийцы.

– Что с тобой происходит, Полина? – прошептала я, отталкиваясь от двери.

– Вот и мне хотелось бы знать!

От неожиданности я вздрогнула. Слишком много сюрпризов на сегодня. Слишком много будоражащих событий, сбивающих с толку, пугающих до одури. Слишком много выплеснутого адреналина, страха, слез и разочарований. Впору стать истеричкой.

– Матвей…

Он стоял в проеме двери, ведущей в гостиную, смотрел на меня со смесью злости и сожаления на лице.

– Все никак не нагуляешься?

Ну вот, снова. Я пришла почти под утро, что никак не играет в мою пользу.

– Я была у Вики.

Прозвучало неубедительно, даже фальшиво. Ну, почему так? Когда говоришь правду, она звучит жалко и неправдоподобно!

– Ага, и она выставила тебя из дома среди ночи.

Он не верил мне. Хотел верить – я видела, как он старается – но не мог. Я бы и сама не поверила. Матвей видел меня с Владом. Это, должно быть, выглядело неоднозначно и провокационно.

– Ничего не было, – сказала я устало. – У меня с Владом ничего…

Новая идея по – шпионски пролезла в сознание. Охотник пришел меня убить, и я на крючке. А еще он может оказаться в любом человеке, которого я знаю. Он может быть в Матвее…

Я попятилась к двери.

– Тогда где ты была неделю? Что мне думать, Полина? – Он сделал несколько шагов навстречу, остановился, словно тоже боялся приблизиться. Это именно он – мой Матвей, не другой мужчина в его теле. Или маскируется? Страх снова вполз в меня, заполонил внутренности вязкой черной жижей подозрений.

– Я чуть с ума не сошел!

– Знаю, – осторожно кивнула я. – Слушай, я не могу пока все объяснить. Думаю, ты был прав, и нам нужно подумать… Решить, что делать дальше…

Даже сейчас это мой Матвей, где гарантия, что завтра охотник не заберется в него? Ведь лучший способ подобраться ко мне – использовать близких.

– Но мы ведь… – Он запнулся, потупил взгляд.

Смотреть на растерянное, помятое лицо близкого человека было невыносимо трудно. Но я больше не имела права рисковать. Даже если охотник не станет вселяться в него – черт, я и правда в это верю – он может причинить вред Матвею. А этого я точно не могу допустить!

– Мне нужно позвонить, а затем я уеду, – сказала я и отвернулась. Не смогу смотреть ему в глаза. Не смогу казаться безразличной.

– Куда уедешь?

– Нужно встретиться с другом.

– Сейчас? Какие встречи могут быть в три часа ночи?!

– Прошу, не начинай…

Говорить было трудно, врать – еще труднее.

– Я просто хочу понять, что происходит. Ты же не объясняешь ничего толком! Какие‑то недельные отсутствия, ночные прогулки с друзьями, тайны… Ты не забыла, что носишь моего ребенка?

Эти слова причинили реальную боль. В груди стало горячо – невыносимо, будто в легкие залили кипяток. Я подняла глаза. Как странно, еще вчера Матвей и слушать меня не хотел, а теперь готов придумать оправдание сам. Его лицо красноречиво говорило: останься.

– Ребенка больше нет, – сказала я. Тишина, последовавшая за этими словами, была гробовой. Я слышала его прерывистое дыхание и собственный пульс.

Нужно держаться – что уж сожалеть? Все кончено. Теперь я поняла это явно. Нормальная жизнь, отношения с парнем, мечты о семье. С работы меня, скорее всего, уволят – я же не предупредила об отпуске. Жить негде – после того, как уйду отсюда, ночевать придется на вокзале. Впрочем, там тоже нельзя. Охотник будет искать – я была в этом уверена. Жизнь полетела под откос, и глупо пытаться делать вид, что все в порядке.

– Как… нет? – Матвей неестественно побледнел, отпрянул.

Меня охватило странное оцепенение, даже безразличие. Мир вокруг померк и казался серым, выцветшим.

Я подошла к телефону, достала из кармана визитку Филиппа.

– Очень просто – нет и все. Неделю назад я сделала аборт.

Не стала смотреть ему в глаза. Поняла, что не выдержу. Не стала думать о последствиях – просто сняла трубку и набрала номер.

Через несколько секунд мне ответил сонный голос:

– Слушаю.

– Это Полина, – сказала я. – Можешь меня забрать?

Желтый «Опель» приехал минут через сорок.

Матвей сидел на кровати, обхватив голову руками, и не двигался. Я собрала вещи – их оказалось на удивление мало, и они поместились в большую спортивную сумку. Коллекцию совят я аккуратно сложила в пакет. Черный смотрел на меня укоризненно круглым желтым глазом. Я поставила пакет рядом с сумкой, выдохнула напряжение.

– Я верну ее тебе. Потом, – сказала тихо.

– Не стоит.

Он выпрямился. Напряженное лицо, сжатые в тонкую линию губы, пустые глаза.

«Прости меня, – подумала я. – Прости и будь счастлив».

В прихожей зазвонил телефон, я бросилась отвечать.

– Выходи.

Коротко и ясно. Филипп приехал, нужно спускаться. Я не знала, что будет завтра, но почему‑то чувствовала: я поступаю правильно. Возможно, потом, когда опасность уйдет, смогу вновь увидеть Матвея, все объяснить.

Нет, объяснить точно не смогу. Тем более, когда самолично сожгла все мосты…

Матвей молчал. Я думала, он будет задавать вопросы, злиться, кричать. Молчание убивало, делало только хуже. Но, наверное, так и должно быть – гнетущая тишина в ответ на ложь о предательстве. Впрочем, такая ли это ложь? Мысленно я предавала его в своих снах, отдаваясь другому, теряя рассудок от его прикосновений. Мысленно, не физически. Но все же.

Я подняла тяжелую сумку, забросила на плечо, в руку взяла пакет.

– Прощай, – прошептала и решительно покинула комнату.

Уже у самой двери услышала брошенную вдогонку фразу:

– Ненавижу тебя.

– Знаю, – ответила я и вышла в ночь.

Глава 5. Новая жизнь

Квартира Филиппа располагалась в центре – двухкомнатная хрущевка, не особо просторная, но уютная. Светлые обои в цветочек, обклеенные пленкой – самоклейкой межкомнатные двери, немецкое трюмо с витиеватыми выпуклыми рисунками на дверцах и мутным зеркалом.

Филипп внес мои вещи в спальню, поставил у кровати. Атмосфера уютная. Мебели немного: тумбочка из того же гарнитура, что и трюмо в прихожей, высокий шкаф. На полу – светлый, слегка затертый ковер.

– Пока поживешь тут, – сказал Филипп. – Ты использовала жидкость?

Я кивнула.

– Охотник вселился в парня моей подруги. Я выплеснула содержимое пузырька ему в лицо, а потом сбежала.

– Молодец. По идее теперь он должен потерять след. Но я не стал бы рисковать и выходить на улицу некоторое время – охотник видел тебя и наверняка запомнил внешность.

– А Вика? Она не… То есть он…

– Охотник не может навредить человеку. Да и ни к чему ему это.

Я покачала головой, присела на кровать и закрыла лицо ладонями.

– Знаю, это слишком для тебя. Твои родители поступили опрометчиво, не рассказав об атли.

– Родители погибли, когда мне было пять.

– Это многое объясняет.

– Почему он хочет нашей смерти? Что атли сделали ему? Кто они вообще такие.

– Не они, а мы. Дело не в атли – проблема намного глобальнее. – Филипп вздохнул. – У тебя глаза слипаются. Я расскажу завтра, а сегодня прими душ и поспи.

– А если он войдет ночью? Вдруг вселится во взломщика, откроет дверь и проникнет внутрь? – испуганно спросила я. – Или вообще – в тебя?

Филипп покачал головой.

– Сюда не войдет – защиты хватит на неделю. А в хищного охотник не вселится. Не бойся ничего, спи.

То ли я слишком устала, то ли действительно поверила Филиппу, но как только голова коснулась подушки, тут же вырубилась. Снов не было, проснулась я далеко за полдень и почувствовала себя значительно лучше. Силы вернулись, а с ними и способность размышлять.

Выбор у меня небогатый. К Вике точно нельзя – даже если охотник покинул тело Славика, нет гарантий, что он не вернется. Если верить Филиппу, выследить меня он не может, но может узнать – а это плохо.

Значит, придется затаиться. Проблема глобальная – нужно на что‑то жить, даже если съеду в бабушкин дом. На работу возвращаться стремно, да и не факт, что возьмут обратно. Влада не стоит сбрасывать со счетов, к тому же охотник мог уже выяснить все про меня. Искать новую работу – сродни рулетке. Если повезет, найду быстро, но поиски могут и затянуться, а с деньгами у меня туго. Совсем туго – откладывать я никогда не умела. В последнее время полагалась на Матвея, ведь он уверял, что позаботится обо мне. В жизни ничто не вечно – теперь я это поняла.

Братья Макаровы особого доверия не внушали. Слишком заботливые. С чего бы? Тем более, не понимала, зачем им рисковать и спасать меня от охотника.

Кто такие атли? Почему на них охотятся?

В общем, куча вопросов, и ни одного ответа. Что ж, возможно, я получу часть из них сегодня.

Филипп суетился на кухне, и по квартире распространялись чарующие ароматы. Желудок заурчал, требуя свое, и я вспомнила, что не ела почти сутки. С этими погонями совершенно вылетело из головы. Странно, ведь поесть я любила в любых ситуациях. Жадно втягивая вкусные запахи, смущенно остановилась в проеме кухонной двери. Все же чудно ночевать в квартире незнакомца, к такому я не привыкла.

Словно почувствовав мое приближение, Филипп обернулся и расплылся в улыбке.

– Проснулась, соня? Умывайся и к столу – обед почти готов.

Обед? Ах да, уже час дня. Хотя для меня это все же завтрак.

Как оказалось, Филипп отлично готовил. Я уплетала отбивные с сыром под сливочным соусом так, что за ушами трещало. Кофе также оказался невероятно ароматным и вкусным. Или это все последствия адреналиновой недели, как я ее прозвала?

– У тебя хороший аппетит, – улыбаясь, сказал Филипп.

– Так было всегда, – ответила я, с довольным видом отодвигая тарелку.

Все не так уж плохо. Особенно после обеда. Во всяком случае, я отдохнула и набралась сил, и есть еще полдня – можно подумать о том, что делать дальше. Но сейчас мне нужны ответы, и я надеялась получить их.

– Расскажи об атли? – попросила Филиппа, и он кивнул.

– Расскажу. Но вначале расскажу о хищных.

Он сварил еще кофе, мы устроились на большом мягком диване в гостиной.

Комната, наполненная старыми вещами, перенесла в прошлое – почему‑то спокойное и безопасное. Я расслабилась. Старинные деревянные часы с бронзовыми стрелками громко тикали в серванте. Хрусталь сверкал, отражая свет классической люстры с текстильными абажурами. Рядом на полках пылились фарфоровые статуэтки.

Современным в комнате был диван. А еще плоский телевизор с огромной диагональю на стене. И смотрелся он, кстати сказать, немного нелепо в антураже раритетов.

Диван был удобным, и я быстро погрузилась в рассказ Филиппа.

– Несколько тысяч лет назад на территории южной Скандинавии проживало племя древних германцев. Среди них было два юноши – Херсир и Гарди. Они соперничали еще с детства, постоянно ссорились: из‑за еды, самодельных игрушек. Когда повзрослели, каждый и них старался доказать свою силу и превосходство, чтобы заслужить расположение вождя.

Филипп казался расслабленным и довольным. Карие глаза блестели, будто он сам оказался там, за много тысяч лет до нашей эры, в гуще событий, о которых говорил. Во мне нарастало странное ощущение единения, словно я знала его давно. Возможно, потому что в его квартире я спаслась от страшного монстра, внезапно ставшего Славиком. Не знаю. Мне просто было спокойно.

– В племени жила девушка, – продолжал тем временем Филипп. – Лив – так ее звали. Высокая, темноволосая. В летописях сказано, что она была невероятно красива, но мы не можем судить… Ей было тринадцать, когда Херсир влюбился. Опять же, так говорят легенды, но, скорее всего, он просто хотел ее. – Он усмехнулся. – Воин отличался крутым нравом. Он взял Лив в лесу, ночью, когда все спали. Не спал лишь Гарди, который следил за ними.

– И что сделал Гарди? – завороженно спросила я, с удивлением замечая, насколько меня увлекла легенда. – Донес вождю?

– Если бы донес, девушка была бы опозорена навек. Гарди нравилась Лив. Впрочем, ее не спасло бы его молчание. Ритуал дефлорации в первую брачную ночь проводил жрец. Именно он подтверждал, что девушка чиста. Но об этом история умалчивает.

– Дикость какая! – возмутилась я.

– Это было давно, Полина, – снисходительно улыбнулся Филипп. – Традиции… К тому же, тогда не существовало понятия «любовь».

– И что было дальше?

– Последней каплей стала охота. Херсир убил лося, которого выслеживал Гарди, а потом хвалился добычей перед всем племенем. Вождь возвеличил его, ставя в пример другим воинам, закатил пир в его честь. Это задело Гарди.

– Но у Гарли был козырь, верно? Лив.

Филипп таинственно усмехнулся и покачал головой.

– Гарди пошел на охоту. Снова. Расставил силки, поймал зайца и отправился на гору молитв. Они поклонялись древним богам, и на той горе жрец племени проводил обряды. Место буквально пропиталось кровью животных, и на этот раз Гарди собирался окропить его еще раз. Херсир был сильнее, быстрее и находчивее, но Гарди хитростью надеялся одолеть его. Он вознес молитву к небу и попросил для себя благословения.

– Какое? – шепотом спросила я, боясь нарушить магию рассказа.

– Силу, – таинственно ответил Филипп. – Иную. Глубокую. Дар предвидеть.

Кофе уже не дымился – сиротливо стоял на маленьком журнальном столике с резными ножками. Рассказ Филиппа взволновал, вызвал неконтролируемую дрожь предвкушения чего‑то таинственного и прекрасного.

Чуда? Я не верила в чудеса. С детства. В ужасы было гораздо легче поверить. Особенно когда они с тобой случаются.

Но легендой я прониклась. Слушала, не дыша, зажав ладони между коленями.

– А потом? – робко поинтересовалась, и Филипп вынырнул из задумчивости.

Повернул ко мне голову и сказал:

– Гарди стал популярен. Выслеживал дичь, безошибочно предупреждал о смене погоды, о набегах других племен. Вскоре шаман во всем с ним советовался, Гарди начали почитать как приближенного к власти.

– Неплохо. Если учесть, что он отдал за свой дар какого‑то кролика, – с сарказмом сказала я.

– К сожалению, не все так просто. За свой дар Гарди отдал физические силы: скорость, ловкость, мускулы. Он стал болеть – шалило сердце, а еще проявилась астма. Охотиться уже не мог.

– Но ему и не надо было. С такими‑то почестями он вероятно и так получал свой заслуженный кусок мяса.

– Лив не смотрела на него раньше, а теперь и вовсе перестала замечать. Жалела только иногда и качала головой, шепчась с подругами. Другим взглядом она провожала Херсира, опускала глаза, краснела.

– Гарди не добился своего. Прославился, но девушку не получил.

– Он рассказал ей. Однажды у ручья, Гарди открыл тайну своего дара. То ли она сама спросила, то ли он решил похвастать.

Филипп замолчал, и я молчала. Пыталась переварить историю. Еще не понимала, как это относится ко мне и тому, что произошло вчера.

– И что было дальше? – спросила тихо.

– Лив проболталась. Той же ночью выдала тайну Херсиру.

– Да ладно! Херсир рассказал вождю?

– И что бы это дало? У Гарди был дар – какая разница, откуда он взялся? Сила иногда дается не тем… – Он вздохнул. Показалось, эта история задевает Филиппа лично. Задевает сильно. Но он снова поднял голову, слегка мне улыбнулся, словно ничего не произошло, и продолжил рассказ: – Херсир охотился три дня и поймал в силки оленя. Большого старого оленя с ветвистыми рогами. Привел его на гору молитв и принес в жертву. Измазавшись кровью животного, воин спилил рога и поднял их над головой, взывая к богам.

– Он тоже пришел просить о ясновидении?

– Херсир не смог бы примириться со слабостью. Привык к мощи и не променял бы ее ни на что. Но величие Гарди раздражало его.

– Ты меня запутал, – пробормотала я. – Что пришел просить Херсир?

– Отомстить Гарди и не утратить силы? Хм… Дай подумать! – Филипп хитро улыбнулся. – Если что‑то дать, а потом забрать, человек иногда сходит с ума.

– Постой, он что же, захотел лишить его дара?!

– Не просто лишить, а забрать себе, трансформировать в активные способности. Усилить свою скорость, меткость. И постоянно напоминать Гарди о поражении.

– Но боги ничего не дают просто так…

– Они велели ему взять себе жену. Девственницу из соседнего варварского племени. Смешать кровь, обратить то племя в их веру. Новую веру.

– И бросить Лив… – пробормотала я.

Почему‑то стало грустно, хотя я совершенно не знала этих живших много тысячелетий назад людей.

– Повторюсь, тогда не существовало понятия «любовь», – зачем‑то сказал Филипп и замолчал.

– Он забрал силу Гарди, да?

– Той же ночью. Дотронулся до него, и ясновидец потерял свой дар. Он тут же помутился. Сошел с ума. Ведь он отдал все за эту силу, а теперь остался ни с чем. Лив предала его. Все его оставили.

– Бедный… – я вздохнула. – Грустная легенда.

– Не жалей Гарди. Херсиру досталось куда больше.

– Что, – саркастично поинтересовалась я, – не выдержал, и его разорвало от силы?

Филипп отпил из кружки давно остывший кофе. Часы умиротворяющее тикали, со стены улыбалась дама на репродукции неизвестного мне художника.

– Херсир взял в жены дочь вождя соседнего племени и исполнил то, что от него требовалось. Вместе с их жрецом – Арендрейтом – он заставил это племя поклониться своим богам. Мало того, мудрый жрец помог ему разделить данную богами способность между новыми соплеменниками, делая их похожими на себя. Хищными. Способными забирать силу у ясновидцев.

– Как атли?

Наконец, я начинала что‑то понимать. Филипп рассказывал легенду о возникновении хищных. Охотник в подворотне назвал Кирилла зверушкой. А потом, на балконе, и меня… Это что же получается, я тоже? И родители?

Как же это… И как поверить?

А разве есть выбор после вчерашнего? Разве получится забыть насмешку на лице Славика, дикую боль, что он причинял, не прикасаясь?

– Верно. Как атли, – спокойно ответил Филипп и взял меня за руку. – Как мы.

Я поежилась. А он продолжил, как ни в чем не бывало:

– Лив оказалась жалостливой. Пошла на гору молитв и попросила для себя наказания.

– Но почему для себя? – удивилась я. – Почему не для Херсира? Это же он все затеял. И бросил ее потом.

Он усмехнулся.

– Именно она проболталась. Раскрыла секрет Гарди. Ты удивишься, узнав, на что готова женщина ради того, кого любит.

Ну, да, вновь пафос и туманные фразы. Хотя так ли он не прав? Если даже я поехала… Зачем?..

В груди стало горячо, и я почему‑то выдернула руку. Посмотрела в сторону – на сервант. Попыталась сосредоточиться на статуэтках. Они расплывались от слез, которые я отчаянно пыталась сдержать.

– И что дальше? – спросила хрипло. Просто нужно было говорить. Чтобы не вспоминать, не бередить еще не затянувшиеся раны. – Что просила Лив? Смерти?

– Это было бы слишком просто, – хмыкнул Филипп. – Боги никогда ничего не дают просто так. У Гарди они забрали силы, Херсира заставили бросить дом. А что можно отнять у девушки? – Он вздернул подбородок. – Правильно, любимого.

– Ты говорил, в то время не существовало понятия «любовь», – бесцветно произнесла я.

– Но я не сказал, что самой любви не было.

Филипп больше не выглядел современно. Поддаваясь атмосфере комнаты, он нырнул в прошлое – в то время, о котором говорил, примеряя на себя личину древнего воина.

– Тогда боги создали охотника. Существо, внешне похожее на человека, но вместе с тем несущее смерть нам – хищным, – он серьезно посмотрел на меня. – Потомкам Херсира. Хаук – так его звали.

– Зачем?

– Чтобы убить Херсира. Тем самым наказав Лив.