Текст книги "Пророчица (СИ)"
Автор книги: Ксюша Ангел
сообщить о нарушении
Текущая страница: 10 (всего у книги 28 страниц)
Глава 14. Чернокнижник
Глеба я не увидела ни днем, ни вечером. Сначала он долго отсыпался в своей комнате, а затем снова улизнул, причем сделал это так незаметно, что никто и не понял, когда. Призрак дома атли – так называла его Лара. Мне не было смешно. Он на грани, я чувствовала. Вот – вот сорвется. Губит себя, а я ничего не могу сделать.
Или могу?
Я пообещала себе дождаться Глеба вечером и поговорить. Хотя бы попытаться, потому как не была уверена, что он будет слушать.
Но Глеб не пришел ночевать. Я прождала в гостиной до двух часов ночи, а потом уснула.
Мне приснился сотрудник из «Скрепки» – из коммерческого отдела, Максим Григорьев. Мы виделись нечасто, и каждый раз после этих встреч на душе оставался неприятный осадок. Не нравился он мне и все. Находиться рядом с ним было некомфортно, хотелось скорее попрощаться и улизнуть.
Меня и саму удивляло собственное отношение к совершенно незнакомому мужчине. Вроде ничего особенного, приветливый, неглупый, даже наоборот. Симпатичный. Но отталкивающий. Несколько раз намекал на свидание, но я тактично отмалчивалась и уходила от темы. Потом решила не заморачиваться – бывает же ничем не обоснованная неприязнь, феромонная несовместимость.
Приснился мне Максим совершенно неожиданно.
На пустыре – том, где находится очаг племени атли – на удивление тихо. Ни шелеста травы, ни стрекота ночных насекомых, ни других ночных звуков. Я иду к постройке, мне нужно к большому валуну. Нужно позарез, словно от этого зависит моя жизнь, причем, чем быстрее я там окажусь, тем лучше.
Вот он уже рядом – небольшой домик с выбеленными стенами и местами побитой черепицей. Убежище. Я уже рядом и готова протянуть руку, чтобы открыть дверь…
Прикосновение к плечу, и все исчезает – и домик, и пустырь, и необходимость куда‑то идти. Только глаза – серые, бездонные, гипнотизирующие. Максим смотрит, и от кончиков пальцев ног меня охватывает парализующий страх. Я не просто боюсь его – паникую. Понимаю, бежать некуда – святилище атли не спасет, но отчего? Ответа нет, есть только страх. И Максим – пугающий, таинственный. Опасный. Я почему‑то понимаю, что такой он и есть.
Он протягивает руку, гладит меня по щеке.
– Кастелла, – шепчет, и в голосе улавливаются грустные нотки.
А потом лицо меняется, искажается гримасой злости, он смотрит уже не на меня, а куда‑то в сторону. Я медленно поворачиваю голову.
Влад стоит в нескольких метрах от нас. Черная куртка, руки в карманах, расслабленная поза. Он улыбается, и я улыбаюсь в ответ, поддаваясь привычным ощущениям защищенности и спокойствия. Он здесь, и значит, нечего бояться.
Странный сон. Но еще более странным было пробуждение в кровати наверху, а ведь я точно помнила, что уснула в гостиной. Выяснять, как я попала в комнату, времени не было, так как я внезапно поняла, что сильно опаздываю на работу. Впопыхах собравшись, бросилась вниз, и через пять минут уже была на остановке. Естественно, треклятый автобус уехал прямо из‑под носа, и я осталась стоять в огражденном стеклом пространстве остановки, которое, к слову, вовсе не защищало от промозглого ветра. Черт, и угораздило же меня надеть юбку!
Я мялась с ноги на ногу, понимая, что теперь точно придется ждать минут двадцать, а потом еще несколько часов краснеть за опоздание на работе. Но ошиблась. Через пару минут в метре от остановки притормозил небезызвестный мне черный «Ауди». Проклиная все на свете, в том числе и ни в чем неповинного водителя автобуса, я поплелась к машине.
– Рановато ты в город собралась. Да, и погода стремная, – улыбаясь, сказал Влад, когда я уже грелась на сиденье рядом с водителем. Он лихо вырулил на трассу и небрежно переключил передачу.
– Я вообще‑то на работу, – ответила я, дыша в окоченевшие кулаки. Поймала его недоумевающий взгляд. – А ты не знал?
– Что за блажь? – проворчал он, переводя взгляд на дорогу. – Зачем?
– В смысле зачем? – Я нахмурилась. – Ты же работаешь.
– Это другое. Впрочем, неважно. – Он помолчал немного. – Мы не договорили позавчера.
Ну вот, я так и думала! И не сбежишь ведь теперь, разве что из машины выпрыгнуть на полном ходу. Я представила картину: открываю дверь и, пока Влад не успевает опомниться, прыгаю, больно бьюсь о блестящий от влаги асфальт, сдираю кожу на коленках и кубарем качусь в кювет. Что ж, хоть мысленно себя повеселила, и напряжение немного спало.
Я отвернулась и посмотрела в окно. Как‑то рано в этом году осень наступила. Только что лето было, и – на тебе – холода. Так и тянет забраться куда‑нибудь в тепло, зажечь камин, включить хороший фильм и закутаться в плед. Забыть о проблемах, ощутить, наконец, покой, которого так хочется.
Но надо ехать на работу и говорить с Владом о проклятии.
– А стоит? – спросила я больше у себя, чем у него, и он на удивление быстро сдался:
– Может, и не стоит.
Скорее всего, ему было не легче. Тяжело, наверное, когда отца тянет к какой‑то чужой, ненавистной женщине, а мама в это время плачет, зарывшись лицом в подушку. А ведь эта ненавистная женщина родила ему сестру.
Интересно, если Рита и моя сестра тоже, то мы с Владом кто друг другу? Возникла неприятная ассоциация с легендой о первой пророчице, которую так красочно рассказал Филипп. Определенно, в этом всем что‑то неправильное, порочное. Все же хорошо, что мы не вместе.
Некоторое время мы ехали в тишине. Полупустынная трасса постепенно наводнялась потоком машин, который ближе к городу увеличивался, пополняясь числом тех, кто так же, как и мы, спешил на работу. Обычное утро понедельника в необычной для меня компании.
Как всегда, в присутствии Влада было уютно, но я раз в три минуты повторяла себе, что не стоит поддаваться действию древнего заклинания. Что ж, возможно, у меня и получится примириться. Жить рядом с ним, не надеясь на близость, забыв, насколько превосходно он целуется, не говоря уже о том, что… Ну вот, снова мысли не туда.
– О чем задумалась? – спросил Влад как бы между прочим. – Ты очень молчаливая сегодня.
– Сон странный снился, – ляпнула я первое, что пришло на ум.
– Все потому, что нужно засыпать в своей кровати. – Он лукаво улыбнулся. – Тебя куда подкинуть?
Я назвала адрес. Спрашивать, откуда Влад узнал, где я уснула, необходимости не было. Это также объясняло то, что утром я проснулась у себя. Вероятно, он вернулся и перенес меня наверх. В груди шевельнулся теплый комочек, который я так не смогла подавить.
– Что тебе снилось? – Влад прервал мои размышления, паркуясь у офиса «Скрепки». Вид у него был очень серьезный, и несомненно, вопрос он задал не из праздного любопытства.
Его можно понять, я – пророчица, и у меня вполне могли быть вещие сны. Впрочем, в сегодняшнем я ничего вещего не видела. Непонятно, почему мне приснился именно Максим, но Влад был завсегдатаем моих ночных видений. Я уже успела смириться, списав это вначале на болезненную привязанность, а затем на проклятие.
Так что сон, как сон. Разве что очаг племени мог оказаться каким‑то символом. Владу я рассказала – мало ли. Он нахмурился, несколько минут о чем‑то думал, а затем кивнул.
– Вряд ли это что‑то значит, но молодец, что сообщила. Твои видения всегда важны.
– Пока. – Я потянулась к ручке дверцы. Нужно выйти на свежий воздух, отделить собственные ощущения от навязанных. Научиться их различать, наконец.
– Поля!
У него на удивление теплые руки. Всегда.
Ну, зачем ты это делаешь? Невыносимо, горячо – в груди, в голове…
– Нет никакого проклятия, – сказал Влад очень серьезно. – У той женщины и сил‑то не было.
– Мне пора, – прошептала я, осторожно высвобождая ладонь. Захотелось просто обнять его, прижаться и несколько секунд ни о чем не думать. Но я, конечно же, этого не сделала.
– Хорошего дня. – Он улыбнулся, поправил мои волосы. Совсем как раньше.
– И тебе.
Весь день я маялась непонятной тоской, и под вечер совсем вымоталась. Выстояв большую очередь на кассе в супермаркете, обессилела, уснула в автобусе и чуть не проворонила остановку. Дорога к дому уже не была настолько манящей, как летом – порывистый ветер усилился, норовя забраться под одежду, и я с трудом переставляла окоченевшие ноги, мечтая быстрее оказаться в тепле. В дом я вошла голодная и злая с твердым намерением уснуть сразу же после ужина.
Нормально поесть мне не дали. Посреди кухни на одном из высоких барных стульев сидел Глеб. В руке у него дымилась сигарета, пепел с которой нещадно падал на паркет. Рядом, на столе пристроились наполовину опустошенная бутылка бренди и тарелка с недоеденным бутербродом.
– Привет, пророчица, – хмуро сказал Глеб. – Проходи, не стесняйся.
– Полина, – бросила я в ответ, выкладывая продукты и загружая их в холодильник. – Меня зовут Полина.
Готовить не хотелось, поэтому я просто взяла булку и включила чайник. Желудок тут же призывно заурчал, требуя свое. Глеб наблюдал пристально, насколько мог позволить несфокусированный взгляд.
– Чай будешь? – стараясь казаться непринужденной, спросила я. На самом деле, пристальное внимание раздражало, и я чувствовала себя на сцене в свете софитов, полностью забывшая текст собственной песни.
Он покачал головой и показал на бутылку.
– Спасибо, у меня есть.
Я присела напротив. Хотелось поужинать, но еще больше – вразумить Глеба. Хотя что я могла сказать? Претендовать на статус друга я не имела права, да и не заладилось у нас общение в последнее время. Но тревога за него не уходила.
Под ярко – синими глазами тенью отпечаталось недосыпание. Серый цвет лица говорил о злоупотреблении алкоголем, блуждающая полуулыбка – о том, что сейчас доказать ему вряд ли что‑то удастся. Может, подождать, пока проспится, тогда уже говорить? Ага, если бы он еще дома ночевал!
– Ты бы не пил, Глеб, – сказала я как можно мягче. – Изводишь себя только…
Жалость шевельнулась где‑то на задворках сознания, но я подавила ее. Кто я такая, чтоб его жалеть? Сама‑то вон не могу противостоять искушению, а он сильный, просто оступился. Знаю, что сильный, просто чувствую. Только не подпускает к себе никого. Надулся, как индюк, и ходит со своей обидой, как с писаной торбой. У всех нас обиды, и что? Да – да, злость лучше, чем жалость.
– Ой, не начинай! – Глеб откинулся назад, забывая, видимо, что спинка у стула едва прикрывает поясницу, и чуть не упал. Я дернулась, чтобы удержать его, но он ловко ухватился руками за столешку. – Ненавижу эти бла – бла о морали.
– Мораль тут ни при чем. – Я нахмурилась. – Это мое мнение, не больше.
– Тебе‑то что за дело?
– Есть дело, раз говорю.
– Хорошая ты девка, Полинка, – ответил он без злости. – Мозгов бы тебе побольше, и…
Дальше я уже не слушала – темнота накрыла волной, я дернулась и потеряла равновесие. Упала, больно ударившись затылком о начищенный паркет, и провалилась.
Высокий темноволосый мужчина одет в черное. Черный обтягивающий джемпер, черные джинсы, слегка истертые на коленях, берцы из грубой кожи. Смоляные волосы длиной чуть выше плеч колышет ветер.
Где именно мы находимся, я не могу понять. Пространство вокруг рябит, меняется, изгибается волнами и растворяется в новых картинках, клубится и исчезает.
Незнакомец выглядит благожелательно, и я не боюсь. Наоборот, хочу смотреть на него, запоминать грубоватые черты лица, взгляд, полуулыбку, благородную осанку. Впитывать каждую секунду.
Что со мной?
Пытаясь сбросить наваждение, отвожу глаза и замираю. Рядом с мужчиной стоит Маргарита. Как‑то странно стоит, пошатываясь из стороны в сторону, напоминая маятник на старинных часах в кабинете атли. Мужчина вскидывает руку, и голова Риты опускается на грудь, руки безвольно свисают вдоль туловища, а сама она словно спит, но стоя.
Человек в черном все смотрит. Молчит, да и не надо ему говорить… Я сама должна понять, но что?
Хочу подойти ближе, растормошить сестру, но не могу сделать и шагу. Черный взгляд – я больше чем уверена, что именно он – приковал к месту. А затем проник в меня, как чернила в воду, окрашивая темным, смоляным естеством сознание. И я знаю: его кен тоже черный, тягучий, как смола, и сладкий, как патока. Откуда я это знаю? Он показал мне.
Черная – черная жижа… Я тону в ней, захлебываюсь, не выдерживаю напора, повинуюсь чужой воле, воплощаю ее. Я – есть чужая воля. И я исполню ее…
«Слушай меня, – мысленно говорит человек в черном. – Мое слово – приказ. Сейчас ты сделаешь вот что…»
Я впитываю каждый звук, как истерзанная засухой земля впитывает влагу. Он – мой господин, и я сделаю все, что он скажет. Приму его волю и желания его, как свои собственные…
Я открыла глаза, инстинктивно отползая в сторону, судорожно обтирая ладонями одежду, словно могла тем самым отмыться от видения. Затылок отозвался знакомой болью. Кухонный паркет оказался на удивление твердым и неудобным, и я осторожно пошевелилась, пытаясь понять, все ли кости целы.
Рядом на корточках сидел Глеб, встревоженно вглядываясь мне в лицо. Взгляд сфокусировался – наверное, испуг все же отрезвляет похлеще холодного душа.
– Ты в порядке? – спросил он, помогая мне сесть. – Ушиблась?
Я кивнула. Мозг тут же взорвался новой вспышкой, и несколько секунд пришлось сидеть неподвижно с закрытыми глазами, прежде чем я смогла нормально сосредоточиться на внешнем мире.
Упасть со стула во время видения – такого я не предвидела. Надо быть осторожнее – так можно и на проезжей части свалиться, а там и до травмы не далеко.
– Тебе нужно наверх, прилечь, – Глеб помог мне подняться, заботливо поддерживая под локоть. – Идем.
Я улыбнулась, стараясь изобразить дружелюбие.
– Ты и сам‑то еле на ногах стоишь, Измайлов! – сказала с иронией.
– Ты права: второй этаж – плохая идея, – он подхватил меня на руки и улыбнулся. – Но до гостиной, думаю, не уроню.
Я крепко обхватила Глеба за шею и зажмурилась, изредка открывая глаза, когда его кренило в сторону, словно могла помочь удержать равновесие взглядом. И мысленно готовилась снова свалиться, но на этот раз непременно сломать руку. Или ногу. Нельзя упасть два раза за несколько минут и ничего не сломать – это как насмешка над судьбой. А судьба насмешек не любит.
К моему глубочайшему удивлению, до гостиной мы добрались благополучно. Глеб бережно ссадил меня на диван, сам присел рядом и обнял за плечи.
– Ну, ты как?
Я не ответила. Смотрела прямо перед собой, чувствуя, как леденеет тело – начиная с кончиков пальцев, медленно застывает в ожидании и мнется, как маленький воришка, застуканный на горячем.
Со стороны входной двери на нас смотрел Влад. В груди кольнуло сожалением и страхом.
Чего это я, в самом деле? Он не мой мужчина, и я могу себе позволить… Что? Встречаться с Глебом?
Именно. Да, с кем угодно!
Но Влад смотрел так, что холодило и без того ноющий затылок.
– Какого черта ты вытворяешь, Измайлов? – угрожающе – тихий голос заставил вжаться в спинку дивана.
Впрочем, на Глеба он не произвел такого сильного впечатления.
– Не завидуй, Вермунд! – сказал он. Повернулся ко мне и как‑то совсем по – доброму добавил: – Извини.
За что он извинялся, я не поняла, но осторожно кивнула и вновь посмотрела на Влада.
– Я упала.
Выражение его лица изменилось. Влад подошел ближе, присел рядом, сжал мою ладонь. Теплые руки и от него самого пахнет теплом. Надежностью.
Я закрыла глаза, досчитала до десяти. Все обман, ошибка – Влад какой угодно, только не надежный. Не для меня.
– Что случилось? – Забота в его голосе придала сил и немного расслабила. Это пошло на пользу – головная боль утихла, изредка подавая пульсирующие сигналы, но уже терпимые.
– Видение, да? – спросил Глеб. – Тебя будто силой со стула сбросило.
– Я видела человека в черной одежде, а с ним Риту, – сказала я. – Он не держал ее, не принуждал, но все же она была… Куклой! Он будто управлял ею, а потом… – я запнулась, подбирая слова. Воспоминания вызвали чувство брезгливости, словно тот мужчина запачкал меня, узнал мысли и тайные желания. – А потом он влез мне в голову. Словно…
– Подчинил тебя. – Влад не спрашивал – утверждал. Хлестко посмотрел на Глеба, не выпуская моей руки.
«И не отпускай, – подумала я. – Так хорошо просто сидеть рядом, чувствовать твое тепло».
– Чертов колдун вернулся! – пробормотал Глеб и поморщился.
– А ты сомневался? – К моему сожалению, Влад все же выпустил мою ладонь, поднялся. Резко накатила тревога, заныло в районе желудка. – Никому не выходить из дома! Я найду Лару. – Он посмотрел на меня и добавил: – Присмотри за ней, Глеб.
– Хорошо.
Это был первый раз за все время, когда они пришли к согласию. А это значило одно: опасность слишком велика, чтобы ругаться. По позвоночнику холодком пробежал страх, пуская корни в спинной мозг, подчиняя нервную систему.
Опасность. Первая опасность в неизведанном еще магическом мире, и я реально не знаю, что делать.
Глеб придвинулся и вновь обнял меня за плечи. Я всхлипнула, положив голову ему на плечо, и закрыла глаза. Успокоиться. Нужно просто привести в порядок мысли, не паниковать. Уверена, они знают, как бороться с черным человеком, или хотя бы как защититься.
– Ну, не раскисай… – Глеб осторожно и неуклюже погладил меня по голове.
Не раскисать оказалось сложно. Впервые в жизни до одури захотелось, чтобы Влад остался рядом. Плевать, чем это вызвано – проклятием, болезненной привязанностью или любовью. Лишь бы он обнимал меня, пусть недолго, но позволил почувствовать безопасность, защищенность и заботу. Участие.
Но он ушел. Словно ничего не было, словно мы чужие. Мы и есть чужие… Щеки обожгло слезами обиды.
Нужно переключиться на что‑то другое, не думать о нем. Я повернулась к Глебу.
– Кто это был? Я имею в виду, тот, из видения.
– Его зовут Тан, он – Чернокнижник, – ответил он. Затем, видимо, решил пояснить и добавил: – Ну, колдун, использующий в заклинаниях различные темные знания.
Я кивнула. Выпрямилась. Решительно вытерла слезы.
– Я смотрю телевизор.
– Ну, да, примерно так, как в ужастиках. – Он улыбнулся, видимо, стараясь меня приободрить.
Что это я, в самом деле? Раскисла, как малолетка какая‑то! Развела тут розовые сопли. Одного охотника я отвадила, а все потому, что не сдалась. Нужно выяснить все об этом колдуне, раз уж он явится к атли.
– Откуда вы знаете его? Он что уже приходил?
Глеб кивнул. Отвернулся, словно не хотел, чтобы я видела, насколько он серьезен. Мне и не нужно было – в памяти свежими отпечатками выделялось видение.
– Долгие годы мы думали, что он убил Ларису, – сказал он глухо. – Тан похитил ее и держал у себя несколько дней. Вермунд тогда чуть с ума не сошел, бесновался тут… А потом она уехала, не сказала никому. В общем, драма.
Я закрыла рот ладонью.
Вот почему Влад ушел – он должен уберечь Лару. Слез больше не было, только горечь – холодная, непреодолимая, сводящая душу тоской. Одиночеством. Она в опасности, и он будет рядом. Милый, заботливый. Не мой. Так близко и так далеко одновременно. Ну, почему мне так обидно?
– Что ему нужно? Зачем пришел Чернокнижник? – машинально спросила я, чтобы что‑то спросить. Чтобы хоть как‑то заполнить свистящую пустоту в душе, отогнать ненужные мысли. Ответ был оглушающим и неожиданным:
– Он хочет племя атли, Полина. Тан хочет быть вождем.
Глава 15. Выбор
Я сидела на диване и слегка покачивалась из стороны в сторону. Это всегда успокаивало – иллюзия движения, монотонность, словно рождалось некое чувство уверенности в том, что следующая секунда будет аналогична предыдущей, а значит, предсказуемой.
Только теперь я поняла, чего мне не хватало все эти месяцы. Надежности. Совсем недавно все было просто, а теперь так запуталось, что я и не знала, чего еще ждать от судьбы.
Но велела себе собраться. Нет времени на сопли, нужно все обдумать, а ноющая боль и панические мысли – не лучшее сочетание в данной ситуации.
Итак, что я имела? Во – первых, древнее проклятие, связывающее нас с Владом. Во – вторых, женщина, что его наложила, все же имела силу и немалую. И, наконец, в – третьих – ее сын, которому она передала свои знания перед смертью. Обиженный мальчик, лишенный престола, повзрослевший, вскормленный мыслями о мести. Он нашел способ продлить себе жизнь на несколько веков, используя темные знания, проникая в неведомые миры, полные силы, чтобы однажды вернуться и взять свое. То, что у него отняли много столетий назад – пост вождя древнего племени атли.
И он вернулся – сильный и готовый сражаться, возвратить принадлежащее ему по праву. Древний Чернокнижник – Алекс Тан.
В прошлый раз он приходил несколько лет назад, похитил Лару и шантажировал Влада, требуя, чтобы тот отказался от права наследования. Но тогда племенем правил его дядя – Станислав, и тот, испугавшись, распустил атли. Разорвал связи, соединяющие его членов, приказав всем бежать, а сам вскоре слег с сердцем и умер. Лара так и не нашлась, а потом выяснилось, что ее долгие годы Филипп прятал где‑то в Австрии.
Эту историю мне кратко поведал Глеб, и теперь я пыталась ее переварить. Пока выходило плохо.
Колдун? Серьезно? Я вспомнила засмотренный до «дыр» фильм «Чернокнижник». Да уж, Тан точно не похож на Джулиана Сэндза, но не это тревожило меня. Он буквально управлял мной в видении, подавлял, а Рита так и вовсе была куклой. Безвольная, выключенная.
Я вздрогнула. Видения пророчицы сбываются, говорил Филипп. Всегда. Значит, он придет за нами. За мной и за сестрой. Но почему? Не резоннее ли вместо меня вновь похитить Лару?
Нет, Влад не допустит повторения той истории. Теперь точно с нее глаз не спустит. А мне предстоит позаботиться о себе самой.
Словно материализовав мои мысли, в дом вошли Влад и Лара, и она тут же начала расплетать косу. «Сейчас будет ставить защиту», – бесстрастно подумала я.
Глеб, неподвижно сидевший рядом, тут же вскочил. Как‑то приосанился, сжался весь, словно не Влад вернулся, а сам Чернокнижник пожаловал.
– Что ты собираешься делать? – спросил мой «охранник», не сводя требовательного взгляда с вождя атли.
Он ничего не ответил, лишь посмотрел на меня. Странно так посмотрел и, показалось, жалостливо.
– Как ты?
Я пожала плечами. Боюсь. Жутко болит голова. Хочется, чтобы кто‑то успокоил, сказал, что все будет хорошо. Заснуть в крепких объятиях, почувствовать себя в безопасности. Но разве это ты хочешь услышать?
– Нормально, – соврала я.
Нужно поспать – только теперь я ощутила, насколько устала. Трудный день, он у меня с самого утра не заладился. Вернее с ночи накануне. Сон еще тот абсурдный, Максим, его странное, неадекватное поведение.
И называл он меня как‑то… запамятовала даже… А, точно, Кастелла!
Этот взгляд, от которого мурашки по коже. И глаза серые, в свете луны отливающие серебром. Бррр, ужас!
Постой‑ка… Ведь у Максима вовсе не серые глаза. Точно помню, что светло – карие.
Я нахмурилась. Оно мне надо? Просто сон – не более. Даже Влад не придал значения, а он все подмечает.
– Поля?
Я подняла глаза. Поняла, что он ждет подробностей, объяснений, а я зависла. Тряхнув головой, прогнала навязчивые воспоминания.
– Устала, – сказала, вставая. – Спать хочу.
Он улыбнулся тепло и участливо.
– Конечно, отдохни. – И погладил по голове. Как ребенка.
Лучше бы он этого не делал. Гораздо проще сохранять паритет, когда он холоден и скуп на ласки. Надоело быть марионеткой – в жизни, в туманных снах и видениях. Нужно привыкать к новой реальности. Вряд ли что‑то изменится, если я сейчас убегу или отрекусь. После сегодняшней пророческой вспышки я поняла, что Чернокнижнику плевать на принадлежность к племени. На меня, скорее всего, тоже. Ему нужно как‑то повлиять на Влада. Значит, в первую очередь он нацелится на Лару и Риту.
Внутри шевельнулось теплое, глубокое чувство – тревога вперемешку с желанием защитить. И дело не только в том, что Рита возникла внезапно и стала частью моей жизни. Она и так настрадалась, несправедливо будет, если ее используют как средство обмена в борьбе за власть.
Подумаю об этом завтра – так говорила одна из любимых книжных героинь. Я зевнула. Часы на камине показывали час ночи. Ничего себе, засиделись! А ведь так и не поела. Аппетита не было, но оно и не мудрено.
Я посмотрела на Глеба, слегка улыбнулась.
– Спокойной ночи.
– Ты там это… не грузись, – ответил он и почему‑то отвернулся.
Я поднялась к себе, закрыла дверь, упала на кровать и тут же отключилась.
Утро выдалось тяжелым. Небо затянули низкие тучи, так и норовившие пролиться мелким моросящим дождем. Дождя хотелось, на работу – нет. Встать по будильнику получилось с трудом – я несколько раз его переводила, а потом все же поднялась, сходила в душ и оделась. Ничего, переживу сегодняшний день, а вечером залягу в спячку. До следующего утра.
Желудок требовательно заурчал, напоминая, что ужин я вчера пропустила. Я вспомнила о Чернокнижнике и видении и тут же сникла. А вдруг он придет в «Скрепку»?
Неожиданная мысль опалила жаром затылок. Он ведь не убьет меня? Что если будет мучить в каком‑нибудь подвале, где никто не найдет нас, не сможет выследить? А может, и не будет искать…
Несколько раз я глубоко вдохнула, призывая себя успокоиться. Ничего не случится. Не сможет же Тан всех зачаровать, а у нас человек тридцать сотрудников на этаже. А в общественном транспорте это и вовсе сделать трудно.
На ватных ногах я спустилась в гостиную. Есть больше не хотелось – мысли о колдуне напрочь отбили аппетит. К моему удивлению, все наши уже собрались внизу: Глеб сидел на диване, полностью поглощенный тем, что происходило на экране мобильника, Лара с Филиппом что‑то оживленно обсуждали.
Влад стоял в сторонке и тихо говорил с Олей. Заметив меня, слегка кивнул, а затем снова повернулся к ней.
– Такая рань, а весь дом на ногах. – Голос у самого уха заставил вздрогнуть. Я нахмурилась и укоризненно покачала головой.
– Ты напугал меня!
– Извини. – Глеб лучезарно улыбнулся. – Выспалась?
– Выспишься тут, – проворчала я и немного расслабилась. – Спасибо, что вчера помог.
– А, ну ты это… зови, если чё. – Он почесал макушку и смутился.
– Глеб, ты… – Я замялась, осторожно посмотрела на него. Поймала ожидающий взгляд и выпалила: – Не пей больше, хорошо?
Не знаю, зачем я сказала это. Просто какая‑то внутренняя необходимость, постоянно ноющий внутренний голос на задворках сознания не давал все спустить на тормозах. Он нравился мне – импульсивный, полностью лишенный гибкости парень, простой и в то же время безумно сложный и глубоко несчастный внутри.
– Когда‑нибудь тебе оторвут любопытный носик, пророчица! – раздраженно пробормотал он и отошел в сторону.
Ну вот, я снова все испортила! А всего‑то и хотела, что выказать заботу. Выходит, не умею я, да и психолог из меня паршивый.
Глубоко вздохнула, посмотрела на часы. У меня еще было двадцать минут, чтобы позавтракать, но я решила все же отправиться в город. Там, если что, куплю что‑нибудь в супермаркете. Зудящее ожидание нападения, которым пропиталась гостиная, напрягало, и я с удовольствием вышла на улицу.
Осенний воздух казался на удивление свежим, и я жадно вдохнула, закрывая глаза и стараясь абстрагироваться от проблем.
Подставила лицо моросящему дождю, впитывая силу, наполняясь спокойствием и умиротворением.
Просто еще один день. Обычная схема: дом – работа – дом, затем обязательно сделаю ванну с лавандой и как следует высплюсь. Не буду думать о плохом. Ничего ведь еще не произошло, а я паникую.
Просто еще один день…
Чья‑то рука крепко, до боли сжала запястье, и я ойкнула. Обернулась и натолкнулась на сердитый взгляд.
– С ума сошла!
– Что… ты о чем? – Я невольно поморщилась. – Мне больно!
– Почему я должен гоняться за тобой по улице? Ты разве не слышала моего приказа не покидать дом? Куда ты вообще собралась?
– Твоего… приказа?! – Возмущение вырвалось свистящим выдохом из легких.
Фраза была такой нелепой, но в то же время в духе Влада. Никогда прежде он не позволял себе такого. Неужели то, что я атли, дает полномочия грубить и тиранить? Я вспомнила присягу, и щеки полыхнули от осознания того, что на самом деле могли значить те слова.
Теперь все воспринималось по – другому. И Влад был другим.
Но я‑то нет.
Влада, похоже, мое возмущение вовсе не смутило. Наоборот, он завелся еще больше, отчего взгляд стал колючим и злым. Руку мою он все же выпустил, но ни на шаг не отступил.
– Очнись, пророчица! Чернокнижник придет не чаю с нами попить! Рассказать тебе, что произошло в его прошлый визит?
– Я знаю, что было… – сказала я и потупилась, чтобы случайно не выказать, насколько униженной себя чувствовала.
– Хочешь, чтоб на этот раз он пришел за тобой?
Я подняла глаза. Злость вытеснила обиду, разбавилась ревностью и нашла, наконец, выход.
– С чего бы ему приходить за мной, Влад? – спросила резко. – Он придет за теми, кто тебе дорог!
Влад отпрянул, нахмурился и, казалось, был сбит с толку. Светлые волосы трепал ветер, и одна прядь упала на лоб, внося некую дисгармонию в почти идеальный образ. Делая его милым, земным.
Да, уж, очень мило – стоять тут и кричать на меня. Приказывать, будто я… Кто я ему – рабыня?!
– Зачем ты это сказала? – спросил он тихо, почти обижено.
Я пожала плечами.
– Я бы на твоем месте позаботилась о Ларе. – Постаралась, чтобы голос звучал как можно более бесстрастно. – В прошлый раз Тан приходил за ней.
Влад отошел, положил руки на полированные перила. Я пыталась отдышаться, прийти в себя, но тут же вспомнила, как это трудно рядом с ним.
Вязкий воздух, слишком вязкий, даже дождь не помогает. Наверное, проклятие сильнее дождя…
– Лара в доме, – сказал он, наконец. – Под защитой. А ты – нет.
– Мне на работу надо.
– Какая, к черту… – Он замолчал и закрыл глаза, всем видом показывая, как ему тяжело себя сдерживать. Я поежилась – внезапно стало холодно и одиноко. Почувствовала себя жутко глупой, словно мне объясняют по сто раз, а до меня все равно не доходит.
– Поля, это не шутки, – произнес он уже мягче. Подошел, сжал плечи. Несильно. Черт, только бы не расплакаться тут! – Не время для глупостей, сейчас нужно собраться, быть едиными, как никогда.
– Это не глупости. Это – моя жизнь! Меня уволят завтра за прогул, и что прикажешь делать?
– Эта работа – глупости! Тебе чего‑то не хватает? Так скажи мне! Это ведь не проблема совсем.
– Что ты говоришь такое? – Я нахмурилась. – Я не могу быть твоей содержанкой.
– Ты никогда не была содержанкой, Полина, – сказал он тихо. Затем кивнул. – Хорошо, попытаемся принять глупые требования. Если ты заболеешь, тебя не уволят, верно?
Я машинально кивнула, пропуская мимо ушей обидное словосочетание «глупые требования».
– Отлично! Кирилл сделает тебе больничный. – Он глубоко вздохнул. – Как с тобой иногда тяжело…
Я не стала отвечать. Просто стояла там и слушала, как ветер колышет голые ветви тополя у крыльца, и они со стуком опускаются на крышу из профнастила. Наслаждалась теплом и спокойствием. Мне это нужно – успокоиться. Не бояться прихода колдуна. Просто знать, что я важна.
