Текст книги "Пророчица (СИ)"
Автор книги: Ксюша Ангел
сообщить о нарушении
Текущая страница: 7 (всего у книги 28 страниц)
Глава 9. Кровные узы
Я проснулась оттого, что меня кто‑то тормошил. Протерла глаза, села на кровати.
– Просыпайся, соня. – Филипп улыбался, но как‑то ужимисто, нервно. – Нам нужно ехать.
– Что… Куда? – Я нашарила мобильник. – Ты в своем уме? Шесть утра!
– Влад звонил, – ответил он, и добавил серьезно: – По – моему, он нашел девушку.
В особняк – так я прозвала дом Влада за роскошь – мы приехали к семи. Спать хотелось неимоверно. Одно радовало – за окном моросил дождь, и я ощущала себя увереннее.
Все же обстановка дома потрясала. Прям сказочный дворец. Жить в нем, наверное, очень утомительно. Все время бояться испортить что‑нибудь или разбить…
Я присела на краешек дивана. Осторожно погладила парчовую обивку. Она была немного шершавая, но удивительно приятная на ощупь.
Я все еще злилась на Влада. Это месть за наш прошлый разговор – как пить дать. Знает же, что я сова, и ранние подъемы оборачиваются паршивым настроением. Мелочный, невыносимый, жестокий узурпатор!
Будто услышав мои мысли, вождь атли материализовался на вершине лестницы. Улыбаясь фирменной улыбкой, спустился к нам и поприветствовал Филиппа.
– Не надоело тратиться на бензин, Макаров? – с иронией в голосе спросил он.
– Я могу себе позволить, – уклончиво ответил Филипп.
– А ты. – Влад обернулся, и улыбка сползла с его лица. Прищурился, как хищник перед прыжком. Словно я была дичью, которую он загнал в угол. – Не передумала еще? Пока есть время, могу показать тебе комнату.
Последняя фраза прозвучала ужасно двусмысленно, и я ощутила, как лицо заливает краска.
– Нет, спасибо, – пробормотала я и отвернулась.
– Как знаешь, – ответил он, и тут же потерял ко мне всякий интерес. – Вам придерся подождать. Лара привезет девушку, но вначале я хотел бы поговорить с ней наедине. После вы сможете познакомиться. Кстати, где Измайлов?
– В Ельце, у матери, – ответил Филипп.
– Надеюсь, он вернется до пятницы, – небрежно произнес Влад, подходя к бару. – Будет обидно, если Глеб не сможет присутствовать на совете.
– Ты созываешь совет в пятницу? – забеспокоился Филипп и поднялся с дивана.
Влад пожал плечами и невинно ответил:
– А чего тянуть? Нам всем надоела неопределенность.
Его взгляд скользнул по мне, и я снова вспыхнула.
– Глеб приедет, – уверил Филипп.
Влад кивнул, удовлетворенный ответом.
– Я в кабинете. Ты же тут бывал, где кухня знаешь, да и готовишь, говорят, хорошо. Состряпай Полине кофе, а лучше успокаивающий отвар. Мне не нравится ее… бледность.
Насмешливо улыбаясь, Влад пошел прочь, а я подавила непреодолимое желание метнуть что‑то тяжелое ему в голову. Да он смеется надо мной!
Он не просто поднял нас ни свет, ни заря, но и приказал явиться заведомо раньше времени. Впрочем, если совет в пятницу, мне это только на руку! Я похвалила себя за сообразительность и помахала Оле, выходящей из коридора.
– Полинка! – На ее лице расцвела искренняя улыбка, и я не смогла сдержать ответную.
Оля – удивительно позитивный человек, во всем найдет плюсы. Она из тех, чей стакан всегда наполовину полон, а жизнь – лучше, чем могла быть. Одним словом, оптимистка.
Мы обнялись, и Оля повернулась к Филиппу.
– Рада тебя видеть.
– Ты уже обжилась?
– Здесь не так уж плохо. Не то, чтобы я любила всю эту вычурность… – Она вздохнула и понизила голос до шепота. – Вы зря все это затеяли. Мы семья, и должны найти общий язык.
– Хорошо же он тебя обработал! – Филипп покачал головой. – Хотя я и не могу предложить того же…
– Постойте! – перебила я. – Не ссорьтесь. Оля, я могу поговорить с тобой наедине?
– Конечно, – согласилась она. – Идем.
Лестница окончилась коридором, и я ступила в его полумрак. Встроенные в потолок лампы светили тускло, отчего сразу же становилось уютно, и напряжение отпускало. Я медленно следовала за подругой, осматриваясь по сторонам. Пересчитала двери. Пятнадцать комнат только на втором этаже. Интересно, сколько их на первом? Влад действительно расстарался для атли.
Оля завела меня в комнату. Уютную, светлую, просторную. Немного девочковую, со всеми этими рюшами на покрывале и розовыми шторами. Сначала даже показалось, что я попала в зефирное царство.
Медленно, сбиваясь, я рассказала о том, что сделал Влад. Оля слушала, не перебивая, много хмурилась, а иногда качала головой. Под конец показалось, что не получится сдержать слез, но пронесло. Даже мысль об этом заставляла глаза щипать, а рассказать почти незнакомому человеку… Оля – атли, поправила я себя мысленно. И ее голос может стать решающим.
– Я не верю, что Влад мог сделать такое, – сказала она после долгого молчания. – Мы много разговаривали о будущем. Я просто… Это как‑то дико!
– Мне не зачем врать. У меня нет личных мотивов, как у Филиппа, тем более, я не смогла бы придумать такое. Я жила с Владом больше года, и казалось, знаю его… Никого нельзя узнать до конца, Оля. Тем более, за несколько дней. Я не могу просить тебя голосовать за Филиппа, не могу требовать. Мы не лучшие подруги, но ты мне нравишься. Я просто не смогу… – Я замолчала. Было трудно сдерживать эмоции, но понимала: так нужно. Осталось немного, каких‑то несколько дней.
– Это ужасно. – Оля взяла меня за руку. – Что будешь делать, если Филипп проиграет?
– Отрекусь, – не колеблясь, ответила я.
Вернувшись в гостиную, я кивнула Филиппу и вновь присела на диван. Не покидало ощущение того, что внутри все измазано грязью, и отмыться от нее будет непросто. Правильно ли я поступаю, используя сокровенное для достижения цели?
Но знала одно: жить в доме Влада просто не смогу. Видеть его каждый день и притворяться, что все хорошо. Присягнуть ему, наплевав на гордость, на дырку в душе, которая ноет от одного воспоминания о мартовских событиях.
От размышлений отвлек звук открывающейся входной двери. На пороге появилась девушка из видения.
Вошла в сопровождении Лары, предварительно отряхнув большой красный зонт, который никак не хотел складываться. Выглядела смущенной, даже слишком, постоянно оглядываясь по сторонам и непроизвольно качая головой.
Лара улыбнулась Филиппу, скользнула по мне холодным взглядом и обратилась к брюнетке:
– Влад ждет в кабинете. Я провожу.
Девушка ничего не ответила, только кивнула и последовала за защитницей, волоча по полу злосчастный зонт.
А я не могла отойти. Наверное, до сих пор толком не верила в собственный дар, но вот он проявился совершенно неожиданным образом. Мне стало не хватать воздуха. Странное чувство: вроде дышишь, а вроде и нет. Все по – настоящему: и ее боль, и побои, и вина… И лицо – испуганное, застывшее в маске ожидания того момента, когда закончится пытка, и она сможет сделать вид, что все в порядке. Жизнь продолжается, и ничего страшного не произошло.
Филипп взял меня за руку, что‑то сказал, но я не расслышала. Даже не заметила, когда Лара вернулась в гостиную.
Защитница присела рядом и пристально заглянула мне в глаза.
– Так это правда? – спросила, поворачиваясь к Филиппу. – Она – пророчица?
Похоже, я ей не нравилась. Я уловила яркие негативные эмоции со стороны Лары. Мое шаткое положение в племени стало казаться еще более удручающим.
Она сильнее, тут же подумалось мне. Филипп всегда с благоговением говорил о ней как об одной из сильнейших защитниц в истории. Мне с ней уж точно не сравниться, да, я и не хочу. Хватит с меня головных болей от видений.
Филипп кивнул.
– Правда.
Лара сверкнула глазами, заставляя вжаться в спинку дивана. Почему‑то почудилось, она готова броситься на меня с кулаками. Но это, конечно же, было не так. Похоже, Лара из тех женщин, которые всегда себя контролируют. Во всем, начиная с чопорных манер за столом и заканчивая магическими действиями у двери. Впрочем, кто знает, я могла лишь строить предположения.
Защитница выглядела злой и немного растерянной. Смотрела на меня некоторое время, потом встала, заломила руки.
– Я не верю во все эти бредни! – сказала с раздражением и отвернулась.
– Это лишь легенда, Лара, – пожал плечами Филипп.
– Легенда, проявление которой атли уже наблюдали, ты хотел сказать! – фыркнула она. – Рогова была настоящим проклятием для Анны.
Фамилия мамы резанула слух. Я даже растерялась и судорожно пыталась понять, что такого могла сделать мама защитнице атли, и кто такая Анна. Впрочем, понять было не дано, так как в гостиной появился Влад, посмотрел на меня как‑то странно, задумчиво, а затем сказал:
– Идем со мной.
Поборов раздражение, я послушно поднялась. Ярость и возмездие оставлю на пятницу – это как десерт, который нельзя трогать до основного блюда. К тому же рядом с Ларой стало совсем неуютно и безумно хотелось узнать побольше о девушке из видения.
Кабинет выглядел еще роскошнее, чем гостиная. В английском стиле, обшитый лакированными деревянными панелями, напомнил обстановку старых фильмов. Огромный темный стол посреди комнаты, компьютер, высокое кожаное кресло. По другую сторону от стола – два кресла поменьше. Рядом с диванчиком книжный шкаф – высокий, почти до потолка.
Брюнетка сидела в кресле, смущенно улыбаясь и робко сложив руки на коленях. Вблизи я могла лучше рассмотреть ее: иссиня – черные волосы, несомненно, не раз крашеные, собраны в тугой хвост. Настолько тугой, что кожа на висках натянулась и казалась неестественно гладкой и тонкой, с проступающими синими узорами вен.
Большие голубые глаза с ярко накрашенными ресницами смотрели прямо на меня.
– Это она? – спросила незнакомка из видения, глядя на Влада.
– Да, Марго, это Полина.
– Привет. – Она улыбнулась, вставая и протягивая худенькую, слегка дрожащую руку. – Меня зовут Маргарита, и я… твоя сестра.
Прозвучало нелепо, и я рассмеялась. Правда, нервно. Меня разыгрывают? Попыталась найти ответ на лице Влада, что‑то типа «Ага, попалась! Как мы тебя провели!», но не нашла – он был абсолютно серьезен и, похоже, ждал от меня иной реакции.
– Это шутка?
– Мою маму звали Светлана Рогова, – сказала Маргарита.
Я судорожно соображала. Какие‑то странные, глупые слова…
Родителей я помнила плохо, но все же какие‑то воспоминания сохранились. Эта девушка не похожа на маму. Разве что глаза… Глаза мамины, да. И улыбка. Ну, да, сейчас я начну искать сходства, которых нет! Самовнушение – страшная вещь.
– Звучит неправдоподобно, – сказала я и покачала головой. – Мама не смогла бы скрыть такое. Тем более, от отца – он души в ней не чаял.
– Марго родилась задолго до встречи твоих родителей, Полина, – мягко сказал Влад. – Светлана отдала ее на воспитание дальним родственникам, так как боялась реакции моей матери.
– При чем тут твоя…
Догадка полоснула по сердцу острым лезвием. В груди заныло, и вспомнился взгляд Лары в гостиной.
– Анна, – прошептала я. Посмотрела на Влада, внутренне желая, чтобы он все отрицал, сказал, что я ошиблась. – Анна – твоя мать?
Легкий кивок. Молчание. Значит, правда… Глупая, глупая Полина! Ты видела магию собственными глазами. Думаешь, сможешь противостоять ей, если убедишь себя?! Даже мама не смогла.
Мама… Я знала тебя так недолго, и то ты успела соврать. Соврать отцу, ничего не сказав о ребенке.
Я посмотрела на Риту – она неестественно сжалась в кресле, словно от моей реакции зависела ее жизнь. Что это я, в самом деле? Она ведь не виновата, и не имеет никакого отношения к проклятию. Это только между мной и Владом.
Я натянуто улыбнулась, протянула руку. Легкая, почти невесомая ладонь слегка сжала мою, расслабилась. Такая хрупкая. Я вспомнила ее, прислонившуюся к ковру. Лицо, запятнанное синяками, умоляющее, несчастное. И слезы, дрожащие на кончиках ресниц.
– Ты искала меня? – спросила я, пытаясь отвлечься от резкого негодования.
Она покачала головой, а Влад сказал:
– Она не знала о твоем существовании, Полина. Я ей сказал.
– Но откуда ты знал? Я не говорила, как звали маму.
– Ты – пророчица, а значит, тебе передались ее способности. Я помню Светлану, признаться, ты не очень похожа на нее внешне… Впрочем, неважно!
– Я никогда особо не верила, хотя тетушка рассказывала мне об атли. Тетушка не была одной из вас… – Она посмотрела на Влада, и нервно улыбнулась. – Нас. Но с мамой они были близки, и та рассказывала ей об отношениях с Александром.
– Я не хочу об этом говорить, – нахмурилась я. – Для меня родители были любящей парой, и вот теперь я узнаю, что мама любила совершенно другого человека, родила от него дочь, а во всем виновато проклятие, которое наложила древняя ведьма!
– Откуда ты знаешь о проклятии? – насторожился Влад, а затем догадался: – Макаров!
– Какая разница, откуда я знаю? Ты действительно веришь в это?
Конечно, он верит. Все в этом доме верят, а Маргарита – живое тому подтверждение. Это я еще сомневаюсь. Придумываю глупые отговорки, дабы скрыть то, что происходит на самом деле. Будет происходить до тех пор, пока я или Влад… Даже думать об этом боюсь!
– Подожди меня в коридоре пару минут, хорошо. – Влад улыбнулся Рите, и слегка сжал ее локоть. Немного по – отечески, с едва уловимой заботой, словно за короткое время, которое прошло с момента знакомства, успел к ней привязаться.
– Мне нужно устроить Марго, – произнес он, когда Рита вышла. Поморщился, будто собирался сказать что‑то неприятное или невыгодное для себя. – Потом у меня дела в городе.
Я не понимала, зачем он это говорит, но чисто механически кивала, окончательно убеждаясь, что проклятие действует. Я могла хорохориться сколько угодно, но не перед Владом. Перед ним не получалось. Никак.
Он подошел ближе. Совсем не тот Влад, который встретил нас в гостиной. Другой – мягкий, близкий, каким я все еще помнила его. Тот, который заправлял мне за ухо непослушную прядь волос и улыбался. Он часто улыбался за несколько секунд до поцелуя…
– Не хочу с тобой ругаться. Мы поговорим об этом. Вечером. Если дождешься.
– Не могу, – прошептала я, и голос позорно дрогнул.
– Ты не сможешь бегать от меня вечно…
Я ощутила дикое желание обнять его. Принять то, что суждено, не бороться. Прошлое одновременно слишком близко и слишком далеко, побуждает помнить то, что помнить не нужно, и забыть то, что отпечаталось на сердце рубцами. Проклятая или нет, но я все еще не могла объективно мыслить рядом с Владом.
Но мы на то и люди, чтобы пользоваться разумом. А разум противился, бросался обрывками воспоминаний, требовал ненавидеть, сделать больно, как сделали мне. Страшно, когда внутри тебя борьба, а еще страшнее, когда есть третий противник…
Остаток дня я провела с Ритой. Мы много разговаривали о маме, о жизни в Люберцах, о Виталике – ее муже – дебошире. Как я и предполагала, она оправдывала его со всей горячностью и винила во всем лишь себя.
О маме она говорила с таким теплом, что у меня невольно сжималось сердце. Я ее и помнила‑то плохо и уж точно не могла похвастать совместным походом в магазин или разговорами на кухне за готовкой. Внутри, где‑то в желудке шевельнулась зависть, поднимаясь изжогой по пищеводу. Но Рита ведь не виновата. Это все проклятие.
Я уехала вечером, не дожидаясь Влада. Хотелось сохранить остатки здравого смысла до совета. Неважно, что есть влечение! Оно не перечеркнет прошлого – боли, отчаяния, сломанной жизни. Оставалась одна надежда – дожить до пятницы. Но надежда – это уже немало.
Глава 10. Совет
Мы въезжали в ухоженный двор Влада. Свинцовые тучи, налитые ливневыми каплями, нависали низко, усиливали и без того тяжелые мысли.
Прислонившись лбом к стеклу, я старалась успокоить рвущиеся наружу волнение и страх. Сглотнула, пытаясь избавиться от колючего кома в горле.
Вспомнила вчерашний вечер, серьезные лица Филиппа и Глеба, долгий разговор на кухне. У нас было большинство: три наших голоса, плюс Оля и Кирилл. У Влада оставалась лишь Лара и Рита. Сказать сестре у меня язык не повернулся – погребенная под обломками личности совесть воспротивилась. Думаю, Рита вскоре сама сделает выводы, а я подожду.
Подсознательно я готовилась к поражению, несмотря на положительные прогнозы. Филипп же, напротив, выглядел воодушевленным.
Хозяин не встречал нас на пороге, но дверь была распахнута настежь. Я вышла из машины, положила руки на капот. Вдох. Еще один. Соберись, Полина!
– Ты в порядке?
Подняла глаза – на меня смотрел Глеб. Обеспокоенно, почти заботливо.
Я кивнула.
– Скоро все закончится, – сказал он уверено. – Если Филипп станет вождем, Влада Вермунда будут судить, обещаю.
Я вновь кивнула и шагнула к двери. Побыстрее со всем покончить.
Вошла в дом вслед за Филиппом, Глеб шествовал сзади, будто страхуя, а может, боялся, что убегу. Убежать, и правда, хотелось.
Сердце стучало гулко и часто, дыхание сбилось. Бог мой, как же душно! Я вся взмокла то ли от жары, то ли от волнения.
Кирилл сидел на диване, а рядом с ним – Лара. Защитница смеялась, но когда мы вошли, тут же посерьезнела и отвернулась. Да уж, с Ларой мы точно не подружимся. Плевать! Если все закончится плачевно… Нет, пока не нужно об этом думать, я достаточно размышляла вчера. Спортивная сумка Матвея с моими вещами стояла у порога квартиры Филиппа, рядом – пакет с совятами. Если что пойдет не так, уеду сразу. Все равно куда. Не пропаду.
Влад спустился через несколько минут в сопровождении Риты. Сестра выглядела лучше, сразу преобразившись из испуганной девчонки в элегантную женщину. Без лишних слов подошла и обняла меня. В груди разлилось тепло и зародилось незнакомое чувство. У меня не было родственников по крови, и вот есть она. А еще атли.
Влад посмотрел пронзительно, глубоко, усиливая тепло в районе желудка, и я отвернулась. Ни к чему лишние эмоции – нужно оставить рассудок холодным.
Вскоре появилась Оля, поздоровалась, обняла меня. Сегодня все будут меня обнимать? Или это жалость? Надеюсь, оно того стоило, иначе я напрасно пожертвовала гордостью.
– Сегодня большой день, – благожелательно улыбаясь, произнес Влад. Я не заметила на его лице ни волнения, ни тревоги – то ли хорошо маскировался, то ли знал, что победит. – Сегодня у очага мы воссоединим атли.
Мир онемел. В одночасье шорохи и перешептывания стихли, и гостиная погрузилась в напряженное молчание. Скорее всего, это длилось несколько секунд, но мне показалось – вечность.
– Прежде чем волновать предков своим присутствием, нужно разрешить кое – какие разногласия. – Голос Глеба ворвался в сознание, и окружающий мир хлынул со всех сторон шорохами, звуками, ярким светом люминесцентных ламп и удушающим запахом дорогих женских духов.
Влад слегка улыбнулся, кивнул.
– Да, ваши… хм… претензии. Что ж, я готов созвать совет.
– Замечательно! – воинственно прошипел Глеб.
– Ох, Измайлов, ради бога! Оставьте вы свою вражду, помиритесь и не морочьте нам голову! – воскликнула Лара и театрально поморщилась. – Все уже давно забыли ту историю, и тебе пора.
– Я не спрашивал твоего мнения, Домбровская! – рявкнул Глеб и сжал кулаки. Смотрел прямо на Влада, словно готовился ударить.
– Грубиян, – сказала она и отвернулась. – Ты подговорил Филиппа и девчонку?
– Не вижу повода отказывать им, милая, – спокойно произнес Влад. – Сейчас все так любят демократию… Голосуем и побыстрее. Хотелось бы успеть к очагу до темноты. Ну, кто против того, чтобы поклониться сегодня вождю и воссоединить племя атли?
Глеб поднял руку и взглянул на меня. Боялся, что передумаю? Хотел поддержать, подбодрить? Сам искал поддержки? Думаю, все сразу. Я повторила его жест, на Влада больше не смотрела. Считала секунды до того момента, когда смогу уйти из этого дома.
– Ты пытался, Глеб, – тихо сказал Влад.
Я оглянулась. Филипп, бледный с опущенными глазами. На лице – досада и злость. Глеб с шумом выдохнул, глаза блеснули злостью.
– Кирилл!
Кирилл не поднял руки. Сидел, мрачно глядя на нас, с каменным выражением лица.
– Извини, друг, но я, правда, считаю, что племя должно чтить закон крови.
Оля, наоборот, не смотрела в нашу сторону. И не нужно было – я все поняла и так… Обида защипала слезами, но я заставила себя сдержать их – сама виновата! Использовать личное в политических целях всегда неприятно, и я готовилась к последствиям. Еще один урок жизни: жалость никогда не приносит уважения.
Глеб молчал. Глядел в пол, хмурился.
В моей голове постепенно прояснялось, и все происходящее привиделось нелепым, безрассудным действом. Уйти. Постучаться к Вике, плакать у нее на плече, напиться до беспамятства.
– Спасибо, – сказал Глеб. – За то, что сдержала слово.
Я подняла на него глаза.
– Это мало помогло.
Голова все еще кружилась, но я приказала себе не раскисать. Нужно на свежий воздух, собраться, решиться…
На что? Ты серьезно сделаешь это?
– Полина!
Резкий оклик полоснул, как ножом. Я остановилась у самой двери, повернула голову. Влад смотрел на меня. Колючий, холодный взгляд, будто мы вовсе не знакомы.
– Ты не можешь уйти.
– Вот как?
Голос – дрожащий, неуверенный. Только бы не расплакаться перед ним, только бы не расплакаться… Они все смотрят… Сбежать отсюда, и побыстрее!
– Ты – атли, и должна присягнуть мне на верность.
– Я ничего тебе не должна! – почти выкрикнула я.
– Она уйдет, Вермунд, – спокойно сказал Глеб, подходя ко мне. – Ты ведь не армию рабов создаешь. Нельзя заставить человека принять тебя в свою жизнь.
Влад опустил глаза, задумался, но через секунду снова поднял их.
– Она останется. Я не намерен бегать за каждым из вас. Сегодня мы воссоединим атли.
– Извини, но придется делать это без нее. – Глеб выглядел спокойным, даже расслабленным, в то время как меня всю трясло от напряжения. Вот она – дверь. От свободы отделяет пара шагов.
– Отойди, Измайлов! Я устал от попыток меня уколоть. Сегодня не тот день, и я не в том настроении…
– Мне давно плевать на то, в каком ты настроении! – рявкнул Глеб. – Она уйдет.
– Глеб, пожалуйста, – Филипп подошел и положил руку ему на плечо. – Мы попытались. После драки кулаками не машут.
Глеб даже не взглянул на него. Стоял прямо, оставаясь единственной преградой, что разделяла меня и Влада. Его твердость и мою ненависть.
– Отойди, Измайлов! Это последнее предупреждение! – прорычал Влад.
– Нет.
Влад резко взмахнул рукой, и Глеб, словно безвольная кукла, опровергая все законы физики, приподнялся над землей. Рванул вправо и, гулко ударившись о дверной косяк, осел на пол. Я всхлипнула. Посмотрела на Влада – его лицо буквально дышало злобой, а в тишине, последовавшей за волшебным ударом, выглядело зловещим.
Мои подошвы словно прилипли к полу. Боковым зрением я увидела, как Кирилл осторожно подошел к Глебу и помог подняться.
– Никто больше не будет плести заговоры в племени атли, – сказал Влад, глядя прямо мне в глаза. – Никто и никогда. Это ясно?!
Я молчала. Молчали все, но было понятно, что именно я должна ответить. Влад сделал несколько шагов навстречу, и через секунду уже стоял так близко, что я ощущала запах его одеколона.
– Я спрашиваю, это ясно?!
Слезы уже практически невозможно было сдержать, и я отвернулась. Не хотелось, чтобы он видел их. Накатила жгучая обида, опалила затылок, спустилась в легкие, затрудняя дыхание. Вдох – выдох. Я – как мышка, загнанная в угол. Противное чувство.
Подняла глаза. Пусть ниже падать уже некуда, но один козырь у меня еще спрятан в рукаве.
– Я отрекусь, – прошептала дрожащим от слез голосом. – Прямо здесь, перед твоим племенем. И да, я помню твои угрозы, но слова отречения выучила назубок. Так что, проверим, Влад?
Он опустил глаза. Несколько секунд о чем‑то думал, затем кивнул.
Что? Я победила?
Неуверенно попятилась к двери, осознав внезапную свободу, вышла. Спустилась по ступеням крыльца.
Свинцовые тучи были уже почти совсем черными, изредка срывались крупные теплые капли. Где‑то далеко, у самого горизонта небо разорвала яркая вспышка молнии. Раскат грома опоздал на секунду.
Я подняла лицо к небу. Больше не сдерживала слезы – зачем? Медленно пошла к воротам, не думая, что буду делать дальше. Хотелось просто уйти, забыть весь этот кошмар. Резко начался ливень. Я все еще плакала, но слезы приносили облечение, даже покой. Словно вместе с ними из меня выходила боль. Наверное, Филипп был прав: связь между нами очень сильна. Мой защитник. Как странно…
Почти у самый ворот на плечо легла рука, а через миг я оказалась в крепких объятиях. Знакомый запах ударил в ноздри, и я уперлась ладонями в широкую мужскую грудь.
– Пусти! – выкрикнула я. – Ненавижу! Пусти!
– Тише, – прошептал Влад мне в волосы. – Я знаю, все знаю…
Я снова закричала. Громко. Захлебнулась рыданиями, а он просто гладил по спине, что‑то говорил. Одежда намокла и прилипла к телу, воздух вокруг пропитался ванильным запахом. И откуда он взялся?
– Ненавижу тебя… – сказала я осипшим от рыданий голосом, вцепившись пальцами в мокрую ткань его серой рубашки.
– Знаю, – его голос – хриплый, родной. Как же это все? Почему? Казалось, если не узнаю сейчас, просто умру! – Так было нужно…
– Кому? – всхлипнула я. – Кому было нужно?
Он немного отстранился. Приподнял мой подбородок, заглянул в глаза. Я и правда ненавижу его. Должна ведь ненавидеть… Как он мог – родной, близкий – так поступить со мной? Я ведь любила. Люблю…
Губы обожгло поцелуем. Голова закружилась. Безумие.
Влад еще крепче стиснул меня в объятиях. Плакать больше не хотелось, двигаться тоже. Замереть, не ступать в будущее. Там – разочарование, обида, угрызения совести.
А здесь счастье. Пусть минутное, разбавленное болью, но мое. Я устала страдать.
Слабая. Впору себя презирать.
Из последних сил оттолкнула его, отступила на шаг.
– Прочь! Это все магия, проклятие…
– Нет никакого проклятия, Полина! Это все бредни, – повторил он слова Глеба. Они даже говорят одними фразами…
В голове шумели спутанные мысли, мешая сосредоточиться. Дождь лупил по спине, стекал с ладоней вниз, кружил голову, лишал разума.
– Не знаю, что это, – сказала я, наконец. – И не хочу проверять.
– Отречешься – не увидишь сестру.
Короткая фраза – как подножка.
Почему эта мысль не приходила мне в голову раньше? Я ведь думала об отречении, серьезно думала. Просчитывала, размышляла. А теперь что?
Я сникла. А ведь он прав… Не увижу Риту, не узнаю больше о маме. Ведь когда сестра говорила о ней, мама будто оживала, становилась осязаемой, близкой. Нет, я не могу это потерять! У меня так мало осталось… Плечи безвольно опустились, я закрыла глаза.
Некоторые проигрывают всегда. Нужно научиться жить с этим или стать сильнее.
Я всхлипнула и спросила:
– Как ты это сделал с Глебом?
– Одно из моих умений, – ответил Влад. – Ты многое должна узнать.
Я замотала головой.
– Филипп говорил: мы должны помогать. Что же прикажешь сделать с тобой после того, как…
– Поля…
– Я не смогу. Сойду с ума.
– Дай руку.
Его ладонь нашла мою. Теплая. Знакомо сжала. А потом что‑то произошло. Словно мне влили свет в вены. Ванильный запах стал насыщеннее, ваниль была во мне.
– Что… это… – выдохнула я, стараясь отдышаться, опьяненная непонятными ощущениями, поглощенная запахом, эмоциями.
– Мой кен, – ответил Влад. – Теперь он в тебе.
Он погладил меня по щеке.
– Девочка… Ты не сможешь… не сможешь одна. Особенно теперь, когда ты так близко к атли. Будешь мучиться. Не надо. Просто прими.
Я посмотрела на него – зеленые глаза тревожатся, почти умоляют.
Я устало вздохнула и закрыла глаза.
