Текст книги "Западня, или Исповедь девственницы"
Автор книги: Ксения Васильева
сообщить о нарушении
Текущая страница: 9 (всего у книги 14 страниц)
Инна трепыхалась на кухне с завтраком.
Санек прискакал с утра и ждал со страхом хозяйку, потому что наконец понял, что его запросто могут прогнать, и что он будет делать? Как сюда пройдет, если пускать не будут? Не на морозе же ждать Сандрика?
Катька была одета, обута и ждала; он сказал, что зайдет, скажет, а около большой дачи не показываться.
Алиса тоже наводила красоту – выбирала из всех халатов халат и укладывала свои непокорные волосы в прическу.
Мужчины же просто ждали завтрак.
Когда Алиса наводила последние штрихи, к ней поднялась Инна и сказала, что внизу Алису уже давно ждет Алексей.
Санек сидел на маленькой террасе, и у него был вполне пристойный вид: он чисто выбрился, причесался с водой, промыл физиономию, почистил зубы – все это он делал довольно редко… Надел чистую рубашку. Алиса отметила это. Она сказала, что сегодня ей нужны чистые дорожки – как летом, и чтоб присыпаны песком и сделан бордюрчик из кирпичей, а то снег все равно все завалит. Кирпич в сарае, песок в гараже. А девочка должна заняться большой дачей, – паутины куча, пыли по углам – тоже, и все ковры и занавесы надо вычистить на снегу.
Отдав приказания, Алиса пошла к Светлане звать на завтрак и задать ей наедине вопрос, который возник недавно и требовал ответа. Как это она не сообразила тогда? А вопрос был такой: кто же сейчас Сандриков папаша и не появляется ли он хоть когда-нибудь на горизонте?..
Светлана несколько нервно ответила, что нет, не появляется и, собственно, чего ему появляться? Он не знает… Он, кажется, подполковник и служит где-то на Дальнем Востоке… – Алиса была довольна – далеко, военный, наверное, и дети, и семья… О Наташе и думать забыл. Он не страшен. И она весело заговорила о делах насущных, сегодняшних, подготовке к празднику.
Позавтракали быстро, потому что каждый был взбудоражен своим.
Лизка от нетерпения елозила по стулу – ей скорее хотелось встретиться с балдой Катькой. И тут она услышала из уст бабки Алисы:
– Лизонька (ага, будет какая-нибудь пакость, всегда так, если – «Лизонька»…), сегодня эта девочка, ну, дочка Алексея, будет прибирать здесь, у нас, помоги ей хоть немного, нельзя же изображать из себя господ…
Лизка скроила скромную рожицу и ответила, потупя очи:
– Хорошо, бабушка, я помогу, мне все равно делать нечего…
Светлане Алиса предложила пойти прогуляться по лесу – они подышат настоящим озоном – Светлана такая бледненькая! Но Светлане было не до озона, скоро приедет Сандрик. А там Наташка!.. О боже! Поэтому она слабым голосом попросила отсрочки с прогулкой, сказав, что плохо спала на новом месте и сейчас, пожалуй, примет таблетку и выспится…
Алиса немного расстроилась, ей так хотелось еще посплетничать, пообсуждать разное… Но ничего не поделаешь, придется занять себя делом – она пойдет и приготовит постельное белье, принадлежности в ванной, обговорит меню обеда и ужина с Инной – дел много!
Лизка, натянув на свою белоснежную блузку толстый свитер, собралась бежать к Катьке, тем более, что ее папаша торчал далеко в саду, в другом конце, таскал кирпичи из сарая… Она сбежала по лестнице и нос к носу столкнулась с Катькой, которая тащила ведро горячей воды в холл, где надлежало ей драить пол.
– Ты здесь? – удивилась Лизка.
– Здесь, – эхом откликнулась Катька, принимаясь за дело. Вид у нее был замкнутый и настороженный. Тогда Лизка решила подмазать ее:
– Ты знаешь, Кать, – сказала она, – я тебя ищу. Мне бабушка Алиса велела тебе помогать. Давай я возьму еще тряпку, и вдвоем мы быстро вымоем, а потом почистим ковер в саду… (Там-то она и захомутает балду!)
Вдвоем они быстро вымыли холл и перешли в гостиную – Лизка нисколько не устала, просто ей хотелось поскорее закончить с этой нудиловкой и уйти с «паластом» и Катькой в сад. (Теперь ковры она будет называть не иначе как паласты! Ха-ха!)
Катька совсем выдохлась, и Лизка, увидев это, предложила перекур. Она крикнула на весь дом, что первый этаж готов и они полчаса отдыхают.
Девчонки вышли в сад – весь в снегу, он сверкал. Солнце, показавшееся из-за туч, летним теплом пахнуло на них, а снег стал будто и не снег, а россыпь бриллиантов.
– Хорошо! – завопила Лизка и бухнулась в сугроб. Катька стояла рядом, непонимающе глядя на нее и думая, что девка эта – бешеная. Охолонется счас, потная, и захворает…
Но Лизка уже вскочила, отряхнулась и сказала:
– Пойдем к тебе, посидим. – Катька молча поплелась к дому.
Они вошли, и Лизка спросила:
– А выпить здесь нету? – На что Катька также молча достала из раскладушки вчерашнюю бутылку, которую оставила Лизка, и сигареты с зажигалкой.
Лизка охнула:
– Ну ты, Катька, – дру-уг! Будешь? – спросила она, щелкнув пальцем по бутылке. Катька кивнула, ей нравилась эта бешеная девчонка – не чинится, не выступает, как с ровней, с ней, Катькой из Супонева… Только бы не проговориться, что она из Супонева!..
Лизка разлила по рюмкам ликер, и они выпили. И тут Лизка приступила издалека к своим целям – зря, что ли, она сегодня полы мыла?
– Кать, – сказала она, закуривая, – ты мне нравишься, честно. Хорошая ты девчонка… Давай будем подругами, а? А то тут никого нет. – Лизка загрустила – и картинно, и искренне, она действительно была здесь одна, и ей иногда становилось просто до дурноты тоскливо, но, конечно, Катьку она бы в подруги не выбрала. – Ну как? – снова спросила она, – по рукам? Друг?
Катька совсем растеплелась. Лизка ей нравилась все больше – никакая она не обезьяна патлатая, а красивая, вон кудри какие и глаза, а что худыщая, так войдет в тело, как мать говорит… А чего им не дружиться? Но пока молчала.
Лизка, видя, что Катька размягчела, налила еще по рюмке и будто так, продолжила:
– Бабка Алиса вас взять надолго хочет… Видишь, сколько у нас работы? Она мне говорила. Если твой отец согласится, ты могла бы здесь и до лета прожить, а может, и лето… А если отец куда-то устроится на работу, так ты останешься, чего тебе?
Катька даже зарделась от радости – здесь жить! Да она бы век здесь жила! Работала бы на них – не разломилась! И свой дом имела… Ну, не свой… Но никто бы ее отсюда не выгнал, если бы она как следует трудилась. Катька прокашлялась и ответила:
– Давай. Будем дружиться… А жить здесь – я не знаю… Как отец…
Но Лизку уже понесло:
– Да мы его уговорим! Что ему – жалко? Да и он здесь может жить, даже если работать устроится! Можно в пансионате работу найти! А у нас этот дом вообще пустует. И мне веселее! Мы с тобой на речку будем ходить! За грибами! Здесь их полно! Вот здорово будет!
Катька смотрела на нее с восхищением – она почти полюбила эту девчонку, непохожую на их супоневских. Но Лизка понимала, что если она хочет что-то узнать, то надо «гнать картину» полчаса, наверное, уже прошли, и Катьку скоро снова захомутают, и не дай бог Алиска-крыска пойдет их искать!
Лизка села на пол, на «паласт», и сказала:
– Садись, здесь удобно. – Катька послушно села на пол, и тогда Лизка будто невзначай спросила:
– Алиса говорила, что за вас просила через Светлану – Марья…
Катька похолодела:
– А ты Марью знаешь?
– Конечно, знаю, – заявила Лизка, пуская кольца дыма в потолок и уже лежа на «паласте».
Катька соображала. Получалось у нее это туго – значит, Лизка знает баушку Марью и знает про братика… Чего ж они скрываются-то тогда?
И она спросила, потея от страха и радости:
– А ты Сандрика знаешь?
– Знаю, – сказала Лизка, просто подпрыгивая внутри от радости – не зря она решила раскрутить эту балду! Значит, в их приезде что-то кроется, но что?
– И знаешь, что он – мой брат? – спросила Катька, понимая и не понимая, что она говорит, но жаждая погордиться перед Лизкой.
Лизка содрогнулась:
– Как??! – Но взяла себя в руки и ответила безразлично: – Конечно, знаю. Только я одна знаю, поняла? – и строго посмотрела на Катьку.
Но тут от большого дома раздался недовольный Алисин крик:
– Девочки, вы где? Почему ковер валяется на снегу нечищеный? Лиза! Это ты, я знаю! – Голос приближался, и девчонки выскочили из дома. Лизка прижала палец к губам – молчи! – и они помчались было к дому, но тут зазвонил звонок калитки, и Лизка, которая на цепочке, носила ключ от калитки, свой собственный, крикнула:
– Я открою!
Катька стояла на тропинке, а Лизка открывала калитку. Открыла. И замерла. За калиткой, чуть улыбаясь дежурной вежливой улыбкой, стоял совсем молодой человек ослепительной, как показалось Лизке, красоты. В короткой кожаной изумительной куртке цвета нежного кофе, такого же цвета велюровых джинсах, с сумкой на плече. У него были совершенно белые волосы, тонкие брови, нос с еле заметной горбинкой и светлые серые глаза…
– Скажите, я сюда попал? – все улыбаясь, спросил он совершенно необыкновенным голосом – нервным, то ли высоким, то ли низким, вибрирующим. – Это дача Черниковых?
Лизка как встала – дура дурой – не лучше Катьки! – так и стояла у калитки, не отодвигаясь, не приглашая войти, не отвечая, а глядя во все глаза, просто вылупив их на этого неземного ангела…
Он рассмеялся:
– Девушка, вы немая? Глухая? Или, может быть, то и другое?
Лизка пришла в себя. Сандрик! Этот человек не может быть ни кем иным. И она сказала:
– Я не глухонемая, а просто дура. Меня зовут Лиза. Дача Черниковых, и я Черникова… – И отошла, пропуская парня в сад. Он сказал:
– Спасибо, Лиза, а то я уже испугался, что напутал, как всегда, и зря потревожил больную девушку…
Лизка расхохоталась, хотя ей этого совсем не хотелось, и сказала:
– Идите прямо, никуда не сворачивайте, а я сейчас… – Она увидела еще один дурной столб – Катьку, которая, правда, не загораживала тропинку, а сошла в снег, но вид у нее был, как кирпичом по темечку ударенный, она смотрела – как больная – на парня, и он, проходя мимо, сказал ей:
– Добрый день. – Катька, конечно, не ответила. Когда Сандрик скрылся за деревьями, Лизка зашептала Катьке:
– Это же Сандрик, твой брат! Чего же это вы друг друга не узнали? Скрываетесь?
Катька вообще ничего не могла сказать – так потряс ее весь вид Сандрика – богатого, красивого и такого далекого от них – папани, ее, мамки, брата Витька… Может, папаня врет? А бабушка Маня? Она-то не врет… Так что же тогда? Разве такой когда признает их? Никогда. Поняла Катька, и ей захотелось умереть. Сейчас. Тут же. На этой тропке. А она еще гордилась перед Лизкой – Сандрик, мол, ее брат! И та стоит теперь и спрашивает. Катька думала, как бросится на шею братику, как они пригласят его в Супонево! Пойдут по деревне гулять, и Катька каждому будет говорить: вот мой старший братик… Сейчас она докумекала, что ничего такого сроду не будет.
Лизка видела Катькину опешенность и понимала, что сейчас от нее можно многого добиться, но… Но ей не терпелось нестись в дом и смотреть на Сандрика и слушать, что он говорит, и показать ему, что она не такая уж дура и… В конечном итоге Лизка призналась себе, она влюбилась и хочет выйти за него замуж.
Но все же, посмотрев на Катьку, горестно продолжавшую стоять в снегу, она опять спросила:
– Ну что? Он тебе – брат?
И Катька, уже ничего не понимая, ответила:
– Не знаю… – Она и вправду не знала – брат ли ей этот прекрасный молодой человек. Не мог он быть ее братом! Бабушка Маня – заполошенная от старости, вот и все.
Лизка завопила:
– Трепанулась! – Она хотела тут же поставить Катьку на место, но вдруг поняла, что Катьку еще можно трясти и трясти, потому что, как говорит ее бабка Алиса, не самая глупая из женщин, нет дыма без огня… – Ты что, в него влюблена? – спросила она вдруг.
Катька взъерепенилась:
– Ты че, Лизка, рази же можно в своих родных влюбляться?
Лизка махнула небрежно рукой:
– Какой он тебе родной, когда ты сегодня его в первый раз увидела? Ладно, об этом потом. Давай собирай кости, и пошли!
Лизка бойко заплясала к дому, Катька потащилась за ней.
Когда на террасу большого дома вошел незамеченный никем Сандрик, все сидели за столом, попивая необязательный, но такой приятный предобеденный чай. Инна отдыхала от готовки, сегодня она превзошла себя: Алиса велела сделать что-нибудь эдакое, все ждали Сандрика почему-то с утра, а он приехал после полудня, и общество расслабилось. Алиса была погружена в свои мысли и идеи, которые она обкатывала то так, то этак.
Светлана вязала, но мысли ее были с Наташкой и будоражила неясная тревога. Болтал телевизор, Игорь иногда, не отрываясь от газеты, бурчал что-то. Алек находился, как почти всегда теперь, в тоскливой прострации.
И тут вошел Сандрик. Он несколько приостановился, увидел Светлану, и она его, и она закричала:
– Сандрик, боже мой! А мы ждали тебя теперь уже завтра!
Она бросилась к нему и обняла. Уже минутой позже подумала, что не стоило бы проявлять такие чувства на виду у всей семейки, но в тот момент она так рада была его видеть, просто счастлива!
А за столом настал минутный шок. Алиса просто обалдела от Сандриковой привлекательности, даже больше – красоты, элегантности, достоинства. «Боже! – подумала она, – какой очаровательный мальчик!» И отметила, как Светлана бросилась к нему, и ей вдруг стало обидно за Гарьку, за Алека – за своих мужиков, так ловко обведенных этими двумя вроде бы такими тихими и скромными женщинами. А-га! Скромными! Только одна родила чуть не подростком, а другая все это покрывала и сплавила ребеночка своей подружке! Но к Сандрику это не относилось. Он вызывал только восхищение, правда, если честно, то смешанное с завистью. Алиса мельком глянула на Алека – несколько уже обрюзгшего, потяжелевшего и постаревшего, и ей стало больно за сына. «Каков же отец Сандрика, – подумала Алиса. – Наверное, тоже красавец! – решила она, и сердце ее сжалось. – Нет, не вернется Наташка к Алеку…»
Алек и Инка смотрели во все глаза. Алек – с чувством неприязни, все растущей и растущей – будто перед ним был не сын Наташки и кого-то, а сам этот кто-то, кого она любила… Инна же подумала, что правильно сделал Алек, что бросил эту лживую девицу! Не знал ничего, но чувствовал, наверное, и потому так и бросился к ней, Инне.
Тут вскочила и Алиса и бросилась к Сандрику и Светлане, вся сияя.
– Так вот вы какой у нас, Сандрик! Сказочный принц! Светочка, я поздравляю тебя с таким внуком! Сандрик, я бывшая свекровь вашей мамы. – Она замолчала и протянула обе руки Сандрику, который взял их и поцеловал. Алиса была в наивысшем восторге – такой светский мальчик! – И сказала: – Меня зовут Алиса, – снова скокетничала она, как мешала Инна! Если бы не она, Алиса бы развернулась, в этом мальчике чувствовался настоящий мужчина, и с ним хотелось кокетничать.
– А это, – она обернулась к столу, – все наши и ваши – да, да! – родственники. Алек, мой сын, муж вашей мамы, бывший муж. Это его жена – Инна… – Она не успела представить Игоря, как влетела Лизка и сразу же уставилась на Сандрика.
Алиса сделала нарочито строгое лицо, а сама быстро оценила Лизку: ничего, ничего, даже хороша – раскраснелась, глаза красивые, волосы – блеск, одета стильно, и сказала:
– А это наша Лизочка-ветреница! Моя внучка, дочь Алека и Инны. Лиза! – обратилась она к ней со всей строгостью, – что ты влетаешь, как самолет? Что случилось? К нам приехал в гости Сандрик, твой, можно, наверное, так сказать – сводный брат…
Лизка тихо ответила, все глядя на Сандрика:
– А мы уже познакомились, в саду. – И Сандрик, до сих пор молчавший, ответил мягко и мило:
– Да, Лиза мне открыла калитку и… – Тут вступила Лизка нахально и громко:
– Я так обалдела, что не могла сказать – туда он пришел или нет! И он подумал, что я – глухонемая! – и захохотала. Она хохотала так заразительно, что засмеялся и Сандрик, и улыбнулись все. И каждый подумал – какая удачная пара! Только Инка расстроилась – она увидела, что Лизка вне себя от этого Сандрика! Она же еще ребенок! И этот… незаконнорожденный… Брошеный, подобранный… Она вот Лизку никому не подбросила!
Наконец все уладилось (Игорь был достойно представлен, но сам он как-то плохо понимал, кто такой Сандрик, Алиса что-то ночами гудела ему, но он спал). Алиса повела Сандрика показать его комнату, но их догнала Светлана и просительно сказала, что в маленькой даче ей немножко одиноко, и она бы хотела, чтобы Сандрик жил там.
Алиса была недовольна: ей-то хотелось, чтобы Сандрик жил здесь. Они пили бы вместе утренний кофе, и Алиса в беседах узнала бы чего-нибудь интересненького, хотя… Хотя она чутьем старой опытной жены посла уже поняла, что из этого мальчика много не вытянешь, если он не захочет.
Алиса предоставила решать ему. Сандрик сказал, что, пожалуй, он устроится в маленькой даче, потому что поздно ложится, рано встает и Светлана тоже такая ранняя пташка. Алисе крыть было нечем, и она легко согласилась, хотя прямо-таки была рассержена. Сейчас они уйдут в домик и там засядут. Светочка его скоро не выпустит!..
И в самый разгар уже общей говорильни на террасу вошел – ни много ни мало – истинный папаша прелестного и элегантного Сандрика – Санек из деревни Супонево собственной персоной. Он закончил свой дневной «урок» и прошел на кухню, чтобы сказать Инне, что он сделал и уходит, и сегодня вечером, если ничего срочного, он бы хотел отдохнуть. Но на кухне никого не было, и он прошел на террасу – ему же никто не запрещал туда заходить! Поэтому он совершенно спокойно вошел и стал у двери.
За столом сидело все общество и новенький: белобрысый парнишка, красивенький, как девка, но какой-то то ли занудный, то ли много о себе понимающий. Санек не обратил на него внимания и сказал, обращаясь к Алисе, что все закончил.
Алиса по многим причинам была недовольна, что приперся этот вахлак, поэтому она довольно прохладно сказала, что Алексей может заниматься, чем хочет, она его ни в коем случае не задерживает, и вообще, кажется, с утра тоже дел никаких нет. Она давала Саньку понять, что делать ему здесь нечего.
Санек ушел, в мозгу у него даже не шевельнулось, кто этот белобрысый. Столько они говорили про этого Сандрика, а когда его увидел, то и не тюкнуло даже. Разозлился только на хозяйку – чего это она развыступалась?
Вот приедет его сынок, тут Санек и разделает их под кедровый орех! Ему хотелось выпить стакан и залечь в койку. Надо ведь к Лерке сходить…
Катьку он с утра не видел и не знал, где она, вроде бы полы мыла… Сейчас Катька была здесь, дома, сидела, как всегда, на раскладушке, сцепив руки, лицо у нее было странное – будто что-то в ней болит и она терпит из последних сил.
– Ты чего? – спросил раздраженно Санек. Навязалась! – Чего болит?
Катька посмотрела на него полными муки глазами и не ответила.
– Че молчишь? Доктора, что ли, тебе? Ну!
Катька тихо спросила:
– Папк, а тебе и вправду Сандрик – сын?
Санек опешил – с чего это она? Ума совсем решилась? И спросил:
– С ума съехала?
Катька учуяла, – что папанька не знает, что Сандрик приехал, и сказала ему об этом. Санек плюхнулся на тахту:
– Врешь! – Но уже понял, что Катька не врет, да и не умела она врать, не научилась. И тут представился ему этот белобрысый красавчик за столом – неуж?
– А ты откудова знаешь? – приступил он к Катьке, надеясь все же, что не этот фраер – его сын. Катька ответила слезно:
– Мы с Лизаветой шли по тропке, а в калитку позвонили, она и открыла, и он там… стоит, беленький такой… Краси-ивый… И надетый!..
«Он! Его и Наташкин сынок!»
Голова у Санька стала квадратная: взять в толк не мог, что этот – его сын! Почему-то Сандрик представлялся ему как-то по-другому… Как? Он не знал, не думал, но – по-другому. Не такой чистенький, белобрысый, с гнусной рожей. С таким не поговоришь! Баушка Маня так и говорила, предупреждала… А чего такого воспитала? Чего поджопников не давала? Вот он и вырос! Как к такому подступиться? Санек не представлял, даже про Катьку забыл, которая потихоньку хлюпала, да хрен бы с ней! Лерка бы смогла с таким справиться, может, все-таки с ней?.. Может, вызвать его, ее позвать, ну, и разложит она все этому Сандрику толково, а он, Санек, рядом стоять будет: вот он – отец! Надо так! Забоялся чего-то Санек этого парнишку – больно рожа у него… протокольная.
Катька проныла:
– Папк, ну, скажи, не сын он тебе?.. Вы с Леркой этой обмануть его хотите! Я знаю, и баушку Маню-ю-ю… – и Катька стала подвывать громче. Хотел Санек ей врезать, но побоялся: вдруг завопит, что тогда делать? Поэтому он, собрав в кучку все свои воспитательские способности, сел перед ней на стул и сказал ласково, как только мог:
– Ну подумай сама, Катерина, не маленькая уж, как бы это я к чужой бабке пошел, не зная, что там сын у меня, а? Ведь тетка твоя покойная Марина все знала до точки – подружки они с Наташкой были. Я у Наташки первый мужик был, она сразу и забеременела, а я в армию ушел. Ну, пришел и… – Санек не знал, как здесь сказать: правду? И он продолжил, как уж сумел: – Ну, значит, я после армии отгулял, а потом к ней пошел – она обиделась, плакала и… чего говорить – пошибла меня, а сынка-то уже у нее не было – сдала она его Марье… Ну, потом я на твоей мамке женился, по любви… Может, и не стал бы я… Захотелось на сына поглядеть, ну, и сама знаешь, как мы живем, а Лерка мне сказала, что он – богатеющий, Сандрик-то… Вот оно как.
Катька слушала и перестала выть, слушала, не пропуская ни слова, а когда Санек замолчал, спросила:
– А чего Сандрик Наташку, ну, мать, простил? Выходит, вон он с ними как, а ты – в стороне?
Надо же – пьявка какая, и откуда мозгов хватило? И Санек перестал быть ласковым:
– Вот ты и есть дура, Катька! Я ж женился, жил в Супоневе… Она в загранице! А потом сошлося, через тетку твою, Маринку, увидались.
Санек уже не знал, куда деваться, как в дверь влетела Лерка.
– Вы тут прохлаждаетесь, а там в саду Сандрик ваш разгуливает с этой патлатой! Лизкой!
– Да знаем мы все! – сказал Санек горделиво. – Наконец-то и он Лерку уел. – Знаем. Видались!
Лерка не обратила внимания на то, что сказал Санек, и ласково стала понукать Катьку:
– А ты иди, погуляй, послушай, чего они говорят. Познакомься с братишкой.
Но Катька никуда не уходила, а Лерке с Саньком надо было поговорить наедине.
– Я боюсь, – сказала Катька. – Его боюсь.
Лерка не поняла:
– Кого? Сандрика, что ли?
Катька кивнула. «Вот дурында-то», – подумала Лерка, но вдруг ощутила, что сама боится, а чего? – сказать не может. А если хорошо покопаться, то именно Сандрика. Он приехал, и вдруг стало будто и темнее, и морознее…
Было такое у Лерки ощущение, и потому она больше не стала терзать Катьку, а просто сказала:
– Ну, если боишься, не ходи к ним… Вон, пойди за калитку да походи. Мы с отцом недолго, обсудим один вопрос, и все. Иди, Катюха…
Сказала она это ласково, чем и купила Катьку, ей бы только одно – чтоб ласково к ней люди обращались да не ругались меж собой, не дрались и… не пили чтоб много.
Как только Катька вышла, Лерка сказала:
– Слушай, налей, что ли, душа горит! Подумать надо крепко: этот Сандрик – штучка, не по твоим зубам!
Санек наливал водку в стаканчики и тут же встрепенулся:
– А по твоим?
Лерка, выпив сразу и не закусив, честно призналась:
– Да и не по моим. Но я все ж не на огневом рубеже, как говорится, я могу поспокойней все разложить. Ну, как ты его увидел-то, расскажи!
– Да как… Зашел на терраску, а они все там и сидят. Я начал с хозяйкой базар, на него и не смотрел, еще подумал, что тут за белобрысый, ухажер, что ли, патлатой?.. И он на меня – ноль. (Лерка злорадно хохотнула – зря Сандричек гордится, скоро узнает, кто его папанька родненький!) Ну и пошел. А тут Катька сидит, видела? Как умная. И давай меня травить – да красавчик он, да такой, да сякой, и ляпнула, мол, врешь, папка, он тебе не сын! Вот те и раз!
– Ну, а ты-то что? Неужто с девкой не справился? – прикрикнула Лерка и вдруг подумала, что и все не поверят! И мотать им всем троим отсюда голым и босым! И тут же вспомнила! Молодец Лерка! Маринка рассказала ей, что у Сандрика родинка особая за ухом, как бабочка! Если не вывел! Но сам-то он знает!
– Слушай меня, Санек! У него особая примета есть, понял? Родинка за ухом, черная такая, как бабочка… Запомни! И Катьке своей скажи, чтоб она за нас была, не лихие мы люди, а справедливости ищем! Понял?
Санек кивал и только удивлялся – как это Лерка все знает и помнит?!
– Ну, а чего мне делать? – спросил он ее, потому что совсем не мог взять в толк – что делать, как, когда, чего… В голове муть какая-то стояла, хотелось, ох как хотелось свалить отсюдова домой, к Таньке, так хотелось, что аж тоска за сердце взяла!
А Лерка сказала:
– Завтра. Санек, больше времени нету. Поймать тебе его не трудно – прогуливаться, может, пойдет, но чтоб один, конечно! В общем, секи его завтра и подходи! Ничего не бойся – ты в своем праве! Расскажи, только коротенько, как она родила и бросила, как тебя выгнала, а ты хотел его найти и записать на себя и на ней жениться. Но она, мол, уже в загранку намылилась и тебя чуть не грохнула бутылкой и обзывалась. И что ты его искал и Маринку спрашивал все время, а тебе все шиш показывали. Теперь ты все-таки его разыскал и с сестрой, Катькой, сюда приехал, а прислала, мол, тебя его приемная, Мария Павловна, и что если он хочет, то может позвонить ей и спросить! Понял? Запоминаешь?
Давай я тебе на бумажке напишу коротко, а ты выучи. Ладно, не обижайся, – примирительно сказала Лерка, – я сама бы все забыла, если б мне пришлось! Чего уж там! В общем, ты хочешь чего? Чтоб тебя признали, чтоб он сказал всем, что ты – его отец, а Катька – сестра, и чтоб он поехал с тобой в Супонево – в гости, хотя и живете вы бедно… Денег не проси! – слышишь? – Лерка, гипнотизируя, смотрела Саньку в глаза. – Слышишь?
– Да слышу я, слышу, – разозлился Санек.
– Как попросишь – считай, все погорело. Сам должен допереть. Не захочет он, Санечек, тебя в родственниках выставлять перед этими… Что-то он тут с этой патлатой прогуливался, когда я к вам проскочила, хорошо, ты досточку в заборе сделал! Может, он жениться надумал… А тут ты… Не обижайся, но ты ему сто лет не нужен! Ну и откупится… Денег у него полно. Занимались они с Маринкой делами. Да ладно, не буду, о покойниках плохо не говорят, тем более что девка она была классная! Поплачься, что хочешь, чтобы он наконец родного отца заимел, настоящего. Что, мол, все его любят в Супоневе и ждут! А если он артачиться начнет, брякни – стесняешься отца, мол? Так я, мол, уйду, уйду, мол… Только ты меня, сынок, не бросай… И скажи, что у сестры, у Катьки то есть, в самое Рождество – день рождения… Поздравь, скажи, сеструху… Уж прямее некуда. Даст! Не захочет с тобой светиться! Скажи, что собираетесь домой… А не станет давать, прямо скажи – наплевать: уж тут или пан, или пропал! Скажи, что денег нету ни на что, что, мол, сколько здесь заработаешь, домой отвезешь, они там с голоду пухнут… Ну и все. Не получится, так мы им тот еще праздник устроим! И к Марье рванем. Только не задирайся и не пей завтра…
Лерка ушла, а Катьки все не было, и Санек хотел ее пойти позвать, но почему-то забоялся – вдруг этого Сандрика встретит? Нет уж, завтра так завтра! А сейчас он ляжет спать. И пусть Катька приходит, когда хочет. Выпивка подействовала и длинные нудные Леркины учения – Санек заснул как убитый.
Прогулка Сандрика и Лизки была короткой, и разговор совершенно не клеился. Сандрик отвечал односложно, а сам ничего не спрашивал. Лизка сказала, что завтра прилетает его мама, на что он промолчал. Тогда она сказала, чтобы подлизаться: его мама очень красивая и молодая, все так говорят! И мой папа ее очень любил, а потом они почему-то поссорились, но сейчас в хороших отношениях… На это Сандрик только как-то хмыкнул. Они покурили, причем он не удивился, что Лизка курит, и совершенно спокойно щелкнул зажигалкой. А потом повернул к дому и сказал, что очень устал и хочет выспаться как следует. Лизка осталась ни с чем. Ничего! Она-то знала, что будет делать! Он может сколько угодно молчать и не желать с ней беседовать, но никуда от нее не денется. Втайне Лизка считала себя красавицей. Никуда Сандрику от нее не деться! И она захохотала на весь сад – нарочно! Громко! Гулко!
Часам к двум ночи все угомонились. Погас свет в большой даче, Лизка тихо лежала в своей постели с потушенным светом, то и дело вскакивая и проглядывая окна – ей были видно все со второго этажа, даже домик этих двух проходимцев – так назвала Лизка Катьку с папашей.
Лишь одно окно горело в маленькой даче на втором этаже в комнате с балконом, там, конечно, поселился Сандрик, потому что Светлана заняла одну из нижних комнат. Там света не было. Как хорошо, что на балкон еще ведет лестница из сада: кто придумал – молодец! Ну кто мог такое придумать, как не Алиса!
Лизка встала, натянула кружевные трусики, даже не трусики, а так – полосочки, отец привез их маме, но она такая толстая, что они ей ни к чему, и Лизка их выпросила – на потом, сказала она, и Инна, посмеявшись, отдала. Они были алого цвета! Лифчик она еще ни разу не надевала и не собиралась этого делать. На ноги напялила меховые мягкие короткие сапожки, домашние такие, для холодов, и набросила бабкину любимую шубу, которую заранее вытащила и спрятала в постели. Закуталась в нее. Губы накрасила карминовым цветом и в волосы воткнула красный цветок герани. Очень себе понравилась, похихикала, хотя несколько нервозно, потому что сердце просто выскакивало. Взбила кровать, подложила туда халат, на всякий случай.
Она – взрослая! Девчонки в школе (этот год она не училась, потому что Алиса решила, что Лизка очень слабенькая и пусть подышит воздухом, лучше, чем сидеть в душном классе!), все девчонки, за исключением совсем уж идиоток, спали с мальчишками, мужчинами, а она валяется в постели одна.
И вот теперь Лизке представился случай – нарочно не придумаешь! И к тому же она врезалась в Сандрика сразу, с ходу, с первого взгляда. Он такой красивый и необычный! Вот уж у кого тайн!! Защемило внизу живота. Тихо спустилась Лизка по лестнице, не скрипнув ни одной ступенью.
Вышла в тихий, совсем не морозный, снежный сад. Ни звука. Тишина завораживающая, и охватывает холод сладкого ужаса. А в доме напротив светится окно… Хорошо, что ОН не спит, или плохо?.. Лизка не стала раздумывать: пошла – иди!
Она поднялась по лестнице на балкон. Там лежал снег, но видны следы – он выходил. Дверь в комнату полуоткрыта… Хорошо, потому что Лизка не нашла ключ от балконной двери и решила стучать… Только бы эта Светочка не услышала!
Она глянула в комнату. На тахте, прикрывшись только простыней до пояса, лежал Сандрик – он читал и курил. А на тумбочке рядом с постелью стояла бутылка с чем-то желтоватым. Красивая бутылка, и стаканчик недопитый…
Хорошо он устроился! Она протиснулась в небольшой проем открытого балкона и стала на пороге.
Он сразу увидел ее. Глаза его расширились, и он сел в постели. Молча. Отложив книгу. А Лизка сбросила шубу. И осталась в трусиках-полосках – алых! – и в сапожках. И улыбалась.
