Текст книги "Западня, или Исповедь девственницы"
Автор книги: Ксения Васильева
сообщить о нарушении
Текущая страница: 6 (всего у книги 14 страниц)
В общем, так… Сандрик должен поехать на это Рождество – ничего плохого там не случится, тем более, что Марья мягко ему расскажет вранье Светланы – вынужденное вранье. И конечно же Сандрик захочет видеть Наташу… И там Сандрик встретится со своим отцом. Да. Именно там… Она обязана помочь этой встрече. Иначе грех на ее душе. Марья задумалась. Но как это делать?
И вдруг решение выскочило, как заяц из кустов! Надо же, как просто! Она схватила трубку телефона и набрала номер Светланы. Та долго не подходила, а когда подошла, голос у нее был совершенно больной. Марья почувствовала себя виноватой: Светлана не хочет, чтобы знали правду, а она, Марья, бьется за эту правду: правильно ли она делает?
Извинялась за поздний звонок, а сама убеждала себя – верно, все верно! Этот простой парень Саня ничего никому не скажет. Пусть поговорят с Сандриком, а там видно будет. Но она Саню предупредит, он ее послушает…
Со Светланой говорила заискивающе, ласково, – ей самой не нравилось, но поделать ничего с собой не могла.
– Светлана, простите, что я поздно, но решила, что надо сегодня, потому что завтра вы, наверное, будете созваниваться с вашей Алисой…
Светлана слушала и не понимала – к чему этот звонок, ведь они обо всем договорились, что еще за сюрприз?
А сюрприз состоял в том, что Марья просила за своего родственника, который приехал сегодня, после их разговора, из Тулы (тоже старуха врать научилась!), там ему зарплату не платят, он с дочкой, денег нет, просит куда-нибудь его пристроить на работу, и Марья подумала, может, Алисе нужен кто-то на дачу, а ее племянник, Алексей его зовут, на все руки мастер, ведь на даче всегда много дел…
В общем, она журчала и журчала.
Светлана уже все поняла и только не понимала, как немногословная Марья столько времени рассказывает ей про какого-то племянника…
– Хорошо, – сказала она устало, чтобы дать понять Марье, что хватит, довольно, она выполнит эту ерундовскую просьбу. – Хорошо, Марья Павловна, я позвоню, скажу Алисе и вам перезвоню, не знаю, конечно, нужен ли им кто-нибудь…
Марья почти всю ночь не спала.
Она вдруг поняла задним числом, что Санек ей не звонит, и неизвестно, позвонит ли. Но отступать Марья не намерена. Разыскала номер телефона клуба в Супоневе (дал его Санек на всякий случай, сказав, что клуб рядом), позвонила и – надо же! – подошли! И не кто иной, как Катюха, которая там за кое-какие деньги дежурила.
– Папку? – переспросила она удивленно и узнала: – Это вы, баушка?
Марья терпеть не могла, когда ее называли бабушка или еще – бабуля!
– Я, я, – раздраженно ответила Марья (вдруг подумав, что на черта ей это надо? Может, Санек этот и думать забыл о сынке… А она – дура старая!), – позови отца, если это возможно.
Катюха почувствовала, как рассердилась отчего-то баушка, а была такая добрая! И заробела.
– Сейчас позову, а вы подождите, ладно?
Подошел Санек. Непохмеленный и потому суровый.
– Ну, – буркнул он, не поняв, кому он вдруг понадобился.
Марья тут же решила, что по телефону ничего рассказывать не станет, а вызовет в Москву.
– Здравствуй, Саша, это Марья Павловна, – сказала она, и Санек опешил: надо же! Звонит старуха! Он приободрился, похмел даже стал легче, и заорал:
– Здрасьте, здрасьте! (Хотел сказать – баба Маня, но вовремя остановился – черт ее знает, может, Палной называть? Решил пока никак.) Слушаю вас! Слушаю!
У Марьи зазвенело в ушах, но не в голове, а хорошо бы! Но нет.
– Ты должен приехать в Москву. Можешь взять Катю. Поскорее…
– Дак я… – заорал было Санек, но понял, что без Лерки он – никуда. Надо сначала заехать к ней, помириться и сказать о звонке. Чего это он так старухе занадобился? Спросить? Побоялся, и вместо того чтобы сказать «сегодня и приеду», как ждала Марья, он подумал и сказал, что раньше завтрашнего утра не получится, потому что ему сегодня идти на дойку в ночь.
Марья и поверила, и нет, но согласилась на завтра, на самое раннее утро.
Расстались они по-разному: Марья – недовольная и собой, и им, и всей ситуацией, которую сама же и создала; Санек – счастливый, что пахнет денежками и встречей с сыном, а там уж он промахом не будет, не такой дурак Санек!
Светлана передала Алисе свой разговор с Марьей, сказала, что та не претендует на приглашение, чем Алису обрадовала, сказала, что Сандрик приедет, почти сто процентов, а до Наташки вчера не дозвонилась.
Оказалось, что на даче позарез нужен человек. Для ремонтов, поделок…
– Как хорошо и удачно! – радовалась Алиса.
Но Марья Павловна почему-то не обрадовалась сообщению Светланы, что «племянник» может ехать хоть сейчас. Марья на этот раз была какая-то другая: не было заискивания, скорее недовольство, усталость и нежелание беседовать.
Светлана решила, что ей уже надоели родственники из Тулы. Ладно, она свое обещание выполнила.
Санек и Катюха явились к Лерке с утра. Та только что пришла с уборки подъездов и была злая, как демон. Такую грязищу приходится убирать – блевать тянет.
И тут звонок в дверь.
Стянув синий халат-спецодежду, она как была в трениках и старом-престаром свитере, так и открыла дверь.
А за дверью стояли принаряженные Санек и Катюха.
Лерка еще больше разозлилась, вспомнив мгновенно про деньги, – она тогда же решила, что Санька ни ногой в дом! А тут – здрасьте!
Хотела захлопнуть дверь, но Санек умоляюще сказал – тише воды ниже травы, поганец:
– Лер, пусти нас… Нужно очень. Чесслово, больше никогда не наколю!
Лерка стояла в раздумье. Конечно, она могла сейчас дверь захлопнуть, но передумала и сказала:
– Ладно, проходите. Из-за Катюхи пускаю, хорошая она девчонка, не чета тебе.
Санек промолчал, чинно разделся, пронес в кухню тряпичную сумку, достал из нее бутылку самогона, банки с огурцами, томатами, грибами – Танька собирала.
Лерка сгрубила:
– Садись, чего стоишь столбом. Думаешь, легче станет, в рожу не въеду, не достану?
Катька тоже стояла, не разделась даже и угрюмо смотрела на отца.
Лерка повторила:
– Присаживайтесь, – и ушла в комнату переодеться и подкраситься.
Из комнаты она уже выплыла в блестящем бирюзовом шелковом халате в пол, с бархатным обручем в волосах, при макияже. Эти дуболомы деревенские все стояли.
Лерка села на стул и распорядилась:
– Давай открывай свои банки. Кать, готовь закусь. Выпьем твоей, Санек, дряни, я в магазин не побегу. Кать, в холодильнике возьми курицу копченую… Чего стоишь чучелом? Снимай куртку и действуй! Давай-давай!
Катюха молча стянула куртку, беретку, также молча открыла банки, поставила все на стол и выдавила из себя:
– Пожалуйста…
Лерка обернулась к ней:
– Ну и молодец! Теперь хлопни этого дерьма, закуси и выйди в комнату, там журналы посмотри или телек…
– Я не пью, – тихо и хрипло сказала Катька, и Санек подтвердил: – Не пьет она.
– Надо же?.. – как бы удивилась Лерка. – У такого алкана и дочка не пьет!
Санек вскочил.
Лерка поняла: хватит, поиздевалась и достаточно. А то впрямь еще упрется, и она останется ни с чем.
– Не хочешь пить-есть – иди в комнату, – обратилась она к Катюхе.
Та ушла в комнату.
– Ну? И что скажешь, Санек?
Санек рассказал о звонке Марьи и о том, что сегодня же он должен к старухе идти.
– И все? – спросила Лерка.
– Все, – ответил Санек, – я думал, ты чего мне скажешь…
– А что я тебе скажу? Надо сначала узнать, чего старуха хочет. Ты, верно, подумал, что Сандрик появился и она хочет вас свести… Но тут такое дело… – Лерка приободрилась и вроде бы даже забыла, что считает Санька врагом. Ей нравилось представать в роли оракула, который все знает. – Сандрик – парень крутой. Что не так скажешь, он выкинет и до свидания не скажет, и ты ничего не сделаешь – у него дружки такие, куда тебе до них!.. Денег тоже не даст, а если и даст, то обложит так, что не отмоешься. Тут надо с Марьей дела делать.
– Ты с ним познакомься, будь трезвый – сейчас больше не пей! Катюху с собой бери, пусть она там сопли разведет… Тебе на нее рассчитывать надо. Ее пожалеют. И первая – Марья. И денег ей дадут. А ты на сыночка смотри, поплачь тоже, если сможешь, в гости пригласи, на рыбалку, мол, пойдем. Места ваши опиши покрасивее…
Санек погордился:
– А че? У нас подмосковная Швейцария!
Лерка усмехнулась:
– А ты швейцар?
Санек опять увидел, что она издевается, но спорить не стал – советы она дала дельные, он бы не докумекал, что на Катьку вся надега.
– Да ладно тебе, Лерка, чего нам делить? Ну, хотел я тебя обуть маленько, дак ведь детей у меня сколько, и Татьяна, и я безработные. Ты-то что! Вон у тебя – квартира в Москве, и работа, и сама – одна, себе хозяйка! Давай мир?
Лерка подумала, что стоит принять его «мир»…
– Давай, Санек, мир. Я на тебя сначала обиделась, а теперь прошло. Что, мы не договоримся, что ли? Конечно, договоримся!
Она разлила по рюмкам самогон, сказав:
– По последней.
Санек и в самом деле больше не пил и был готов для встречи с сынком.
Лерка дала ему ароматной жвачки, наказав жевать всю дорогу, но перед домом выплюнуть.
Катюха так и просидела в комнате, телевизор не включала, журналы не трогала.
…Придурочная, точно, уверилась Лерка, но это и к лучшему. Такие, как Марья, любят придурочных.
Сандрик ее беспокоил. Этот не промах. Может сразу раскусить их игру, Маринку-то он знал как облупленную! Хорошо бы Санек его не встретил вообще… Но не выйдет. Марья и зовет Санька для встречи. Тоже придурочная. Наломает дров старуха и не разберет этот завал никогда! Но Лерке что? Она вообще сторона. Принесет Санек деньги или нет, Лерка с голоду не подохнет. Ну, накололи еще раз! Зато интерес есть, не только полы в подъезде драить!
Лерка наказала обязательно к ней заехать – рассказать, что и как. Про деньги не сказала ни слова: как будет, так и будет.
Не станет же она с этим придурком махаться.
* * *
Марья опять металась по квартире. Теперь уже от своего решения. «Зачем? Что ей ударило в голову соединять несовместимое? Ну, хочет Санек увидеть сына, но ей-то какое дело? Через двадцать лет! Да и разные люди настолько, что… Теперь она отправляет Санька прямо на дачу к Алисе. Приедет Наташа! Боже, что она натворила?… Может, дать денег? И отправить восвояси? Сказать, что Сандрик не скоро приедет?.. Но это, конечно, просто безобразно! Сначала всех закрутить, потом трусовато назад? Но скоро придет Санек, и ей надо на что-то решаться… Она посмотрит. Почувствует, если что не так. В общем, не спешить и не сотворять сгоряча, и так сотворила черт-те что!»
Вскоре явились Санек и Катюха. Санек суетливый, потный, какой-то растерянный, явно подвыпивший. Девочка молчаливая и угрюмая.
Марья их приняла радушно, повела на кухню, усадила за стол, подала чай, бутерброды, конфеты, села с ними и не знала, как начать разговор.
Ее спас Санек. Он оглянулся и спросил:
– А что, сына-то нету?
– Нету, нету, – как-то вдруг по-деревенски ответила Марья, – он приедет не скоро…
– А чего ж тогда?.. – начал было Санек, но прикусил язык, выходило: чего ж ты меня, старая дура, с места срывала?
Марья поняла его, да и сама так думала, ответила, что Сандрик недавно ей перезвонил… Встала и сказала, что хочет дать им денег.
Санек забормотал, что, мол, зачем, они, мол, только повидаться с Сашком приехали…
Марью прямо перевернуло от собственной пакостности, – она хочет откупиться от людей, которые вовсе не за деньгами приехали, хотя деньги им, видно сразу, необходимы!
И Марья рассказала о даче Алисы, о работе, о том, что там будет в Рождество, и что приедет Сандрик, и… сказать, что они родственники Марьи Павловны из… Тулы…
Тут она посмотрела на Катьку и ласково сказала ей:
– Катюшенька, выйди, нам с папой надо поговорить…
Та послушно встала и ушла в комнату, побаиваясь странной бабули.
А Марья сказала, прямо глядя Саньку в глаза:
– Там будет… и Наташа.
Санек аж задохнулся – ну придумала бабка! Да что она – свихнутая? Козла в огород! Ну он им там устроит! Сначала денежки сдерет, а потом устроит!
Что-то мелькнуло в его глазах, и Марья заметила это, но оправдала, потому что если бы не мелькнуло, значит, ему все равно…
И она начала втолковывать, чтобы Санек вел себя тихо, не пил, не лез ни к кому с разговорами. Поговорил бы с Сандриком и уехал, не ожидая Наташи. А если Наташа приедет при нем, не показывался ей на глаза, потому что…
Марья замолчала, а Санек вдруг сказал успокоительно:
– Да вы, баушка, не волнуйтесь, все сделаю, как надо, что я, дурак, не понимаю, сколько годков прошло? Мне бы только сынка… А к ней я ничего не имею. У меня жена – красивая, молодая, я ее люблю. Чего мне…
И Марья поверила его спокойному тону и разумным речам.
– Ладно, – сказала она, а подумала: что сделано, то сделано… Достала двести долларов и дала Саньку.
– Купи, Саша, что-нибудь Кате поприличнее, куртку или там сапожки, а то девочка одета кое-как. Нельзя. Она молоденькая, там люди всякие будут, она стесняться станет.
– Куплю, – согласился Санек, решив, что надо Катюхе что-то прикупить, хотя и не считал, что она зазорно одета. Но раз бабка говорит – она знает всех этих. Ладно! Будет и на его улице праздник! А вот денег мало, зараза, дала! Могла бы и побольше. Наверно, Сандрика этого боится.
В мыслях он парня никогда сыном не называл, да и какой сын, когда не видел его ни разу и уж забыл и думать. Дура старуха! Ох ду-ура!
Санек и Катька примчались к Лерке – посоветоваться и… дать денег. Ох, как этого не хотелось Саньку, но он боялся Катьки. Хоть она и была в другой комнате, а вдруг слышала, как Марья говорила: вот тебе, Саша, двести долларов, купи… и так далее. Опять ведь может устроить кино, и опять Санек будет в говне перед Леркой, а она ему нужна. Но как же жалко денег!
Лерка налила им борща, поставила бутылку водки, ждала, видно… Так и быть, будут ей деньги!
Выпили, и Санек все до нитки рассказал. Лерка только глазами моргала, как кукла (Катьку, как поела, спровадили телек смотреть, а то ведь она бешеная, услышит, не поймет чего или, наоборот, слишком поймет и пойдет голосить), моргала, молчала и думала: «Как же подурела эта Марья! Совсем свихнулась! Такое вытворить! Может, она Сандрика своего на дух не принимает? Возненавидела и хочет, чтоб ему как похуже было? Хуже не придумаешь – Санька-урода туда запустить!» Лерка не знала даже, что и сказать, но потом собралась, сгруппировалась и дала Саньку ЦУ: чтоб не напивался, Катьку придурочную чтоб никуда особо не пускал. Чтоб Наташке не показывался, да и Сандрика не сразу за горло брал, а присмотрелся к нему, – может, он такой, что лучше с ним не связываться и по-тихому убраться и получать «пособие» от старухи, что она давать будет. И вообще, Санек должен больше смотреть и языком не трепать, а то как трепанет про Супонево – выгонят! Во будет! И, главное – Лерка приедет туда, чтобы быть поблизости, мало ли что. Совет дать, помозговать над чем, а то и появиться в нужный момент. Санек взорлил:
– Я им покажу, где раки зимуют! А то – жируют на дачах, по заграницам! А чем мы хуже? Да мне и денег не надо, только бы им соли под хвост насыпать! Во интересное кино будет! – Он уже сильно запьянел и готов был хоть сейчас ехать на дачу. Лерка была потрезвее, но и ей хотелось того же – соли под хвост, чтоб не задирали и людей не позорили!
Было еще не поздно, и Катька пришла из комнаты с нытьем:
– Папк, домой пора, мамка ждет…
Но Лерка сказала:
– Знаешь, Катерина, ты уже здоровая девка, вон вымахала, а ревешь, как телок месячный, ты чего? Умом слабая? Так никуда не поедешь с отцом, никакого братца не увидишь! Заревешь еще, как верблюд, всех напугаешь, а в первую голову – братца. Он от тебя тут же откажется – на черта ему такая сестра дурная? Поняла? Давай иди, смотри телек, а мы еще посидим.
Санек разыграл карту честности и жалости – показал все двести долларов, сказал, что готов отдать Лерке половину, но она, может, все-таки смилуется и возьмет пятьдесят, а долг его пусть записывает… Потому что Марья велела одеться приличнее, а на что?
Лерка поморщилась, но сказала:
– Ладно уж, но потом сдеру, мне тоже деньги не лишние.
Уехали Санек с Катькой и договорились с Леркой, что утром встречаются на Павелецком вокзале.
* * *
Алиса поговорила с Алеком, не сразу, конечно. Ходила и ломала пальцы, как сказать, что… Ведь он так настроен против Наташи…
Она остановилась и подумала так вот, спокойно, честно, наедине с собой: как она отнеслась к Светланиным россказням? И сейчас поняла, что, конечно, не все так идеально – добавлено что-то мамашей, скорректировано, – это понятно, кто захочет о таком рассказывать? Но не все ли равно, в конце концов, главное, – свести бы их снова с Алеком!
Алек заявился из Москвы поздно, хотя сегодня не дежурил, и в подпитии. Алиса сидела в гостиной, и когда он вошел, буркнув «привет», и собрался идти наверх, Алиса остановила его:
– Сын, – властно сказала она, – нам надо поговорить.
На что Алек мрачно пробурчал:
– Ну? Я слушаю тебя внимательно.
С таким его настроением, конечно, разговор не получится, но делать нечего, время идет, и надо решать, будет ли у них забавное Рождество или та же тоска и тишь, как сейчас.
– Алек, – сказала Алиса теперь проникновенно, – я была у Светланы. – Алек посмотрел на мать с каким-то безумием в глазах. Но она не дала ему ни секунды, быстро продолжая говорить: – Да, я решила выяснить, что правда, а что нет. Ты же заявил мне, что этот Сандрик – Наташин любовник…
И Алиса пересказала Светланину историю, еще смягчив ее и убрав кое-какие подробности.
– Не верю я этой брехне, – выслушав, сказал Алек.
Алиса разъярилась:
– Ага, не веришь! Наташа тебя много раз обманывала с мужиками? Вспомни, вспомни! А это ее тайна. Больная тайна. Может, потому она такая нелюдимая и была, конечно, поэтому! А ты что хотел? Чтобы она тебе сразу это разляпала? И потом, если уж она бы была бог знает какой, не была бы верна тебе! Молчи и заткнись! – прошипела шепотом Алиса. – Это ты первый завалился с девкой! И родил! Только оторвался, и тут же. Да я на ее месте тебя бы сразу бросила! Придурок! И ты еще смеешь ее обвинять! Болван! Хорошо, что мы все узнали! Может, вы снова соединитесь! Мне надоело смотреть, как ты нажираешься каждый день! Охранник – так твою растак! С Наташкой человеком станешь!
Алек обалдел от такого кавалерийского наскока. Он знал, что мать может, но думал, что прошли те времена, когда она спокойно могла залепить ему оплеуху.
– Короче. Я лично я приглашаю на Рождество всех – Сандрика, Светлану, Наташу, Гарика с невестой – вот! Мне надоела эта скукота и тишь. Не нравится? – уезжайте тогда к Инке, я вас держать не стану, а мы все здесь соберемся.
– Ладно, мама, мы уедем. Не желаю я никого из этой кодлы видеть. Кроме Гарьки. Так я его и так увижу…
– Нужен он тебе! – презрительно сказала Алиса, закуривая. – Только мне-то не ври!
Они чуть не поссорились крепко, но оба сдержались.
Алек поднялся:
– Так я пойду? Спокойной ночи, мама. – И ушел.
Алиса рассвирепела, но, покурив и посидев, подумала, что все это не окончательно, она знала своего сына, знала его мягкость и даже бесхребетность и была уверена, что он одумается. Во всяком случае – будет думать.
* * *
Светлана понимала, что надо звонить дочери. Но как же ей этого не хотелось!
В общем, голова у Светланы шла кругом. Но звонить надо. И уже набирая номер, она решила, что просто передаст приглашение Алисы, которая сама хотела позвонить, но Светлана ее опередила. Вот приедет – тогда Светлана с глазу на глаз и скажет. Лично легче. Она дозвонилась сразу, и Наташа ответила довольно бодрым голосом, – Светлане казалось последнее время, что голос у дочери стал какой-то тусклый, казалось, ее ничто в жизни не радует, и она устала, устала… Светлана обрадовалась, они поговорили о том о сем, и Наташа как бы невзначай спросила о Марье и Сандрике…
Светлана так же спокойно ответила, что давно их не видела, потому что Сандрик уехал куда-то по делам, а Марья не очень-то выползает. Наташка явно спала с тона, и Светлана тут же ввернула о приглашении Алисы на Рождество и что она, Светлана, думает – а не позвать ли и Сандрика с Марьей? Будет Гарька с невестой, по крайней мере так хочет Алиса.
– Но как? – спросила Наташа удивленно. – В каком качестве приедут Марья с Сандриком?
– Да можно придумать что-нибудь, – якобы беззаботно откликнулась Светлана, – потому что Алиса собирает народ отовсюду, хочет устроить нечто грандиозное. Ты подумай, – сказала она Наташе, – может, придумаешь… Сандрик такой милый и приятный мальчик.
– Подумаю, – сказала Наташа без эмоций.
Разговор у них не получился, на приглашение Наташа слабо отреагировала, сказала тоже, что подумает и позвонит, на том и расстались.
* * *
Марья лежала с головной болью. Когда ушли Санек с Катькой, она и свалилась. Наверное, от напряжения, нервотрепки и – главное – от того, что она теперь не была уверена, верно ли поступила. Скорее так: она уже почти была уверена, что поступила глупо, и что из всего этого получится, – неизвестно.
От этого всего у нее и болела голова. Она приняла кучу таблеток и незаметно заснула. Проснулась от тихих легких шагов – Сандрик! Ее Сандрик приехал! И сразу стало легче.
Она легко поднялась с дивана, прошла в кухню. Сандрик стоял у окна, задумавшись. Она стояла в дверях и смотрела на него чуть не со слезами. Сколько из-за него она пережила!
Как же она любила этого чужого мальчика… Неправда – и ее, и Сашиного! Если есть что-то в нем хорошее, то это от Саши, ну, может, и от нее. А плохое – значит, от Санька? – подумала она, но тут же запретила об этом думать. Что может сделать его родной папаша Сандрику? Ну, поплакаться в жилетку, ну, попросить денег, в конце-то концов, ну, пригласить в деревню… Что еще? Да ничего. Чего она разволновалась? Сандрик денег ему даст и отправит, – она была в этом уверена. И поплакаться особо не даст. Сандрик может быть очень жестким, она-то знает.
– Сандрик, – тихо позвала она. Он живо повернулся, и она увидела, как глаза засияли навстречу ей…
Он подошел, поцеловал ее в щеку, она погладила его легонько по плечу… Они улыбнулись друг другу, как обычно бывало после долгого Сандрикова отсутствия. Надо ему сразу же сказать о Рождестве. Но как объяснить, что он приглашен? А сказать правду!
Она села за стол и спросила, что он будет есть.
– Я уже ел, – коротко сказал он, – вот бы чайку твоего, свеженького.
Они сели чаевничать. И Марья, не спросив, как принято было: как дела, надолго ли домой, – сказала:
– А у нас тут всякие истории…
– Какие истории? – вздрогнул неожиданно для нее Сандрик.
Марья перепугалась: если от одного слова «истории» он вздрагивает, будто ждет чего-то нехорошего, то что с ним будет, если она хоть четверть ему расскажет?.. А если бы все? Фантазии у нее по этому поводу не шли, вернее, пошли бы, если бы она себе их позволила, но ей этого не хотелось.
Марья принялась «играть» легонько, с улыбочкой:
– Да вот тут, оказывается, Алиса приезжала к Светлане Кузьминичне… Ну, Алиса, бывшая Наташина свекровь… – ответила якобы беззаботно Марья. – Она сумасшедшая баба, но неплохая, по рассказам Светланы. Позвонила, пришла и бахнула, что знает о тебе, сыне Наташи от первой любви, ну и что ужасно хочет с тобой познакомиться и вообще приглашает всех-всех к себе на дачу на Рождество…
Сказала наконец. Глупо, сумбурно, но главное – сказать, а уж потом разбираться!
– Мамочка, – сказал Сандрик успокоительно, – ты что-то не то говоришь, по-моему… Какая Алиса и откуда она могла узнать? И почему ей нужен я? А мне это зачем? Дача, Алиса, бывший Наташин муж… Объясни.
Марья готова была расплакаться. Объясни! Как? Все рассказывать? Ведь Сандрику никто не говорил о его родном отце, он не знает, кто он и что… И теперь – что, врать? Или как?
– Знаешь, я точно не поняла, но, кажется, Наташа когда-то созналась своему мужу, и тот вспомнил вдруг, уж как, не знаю, и они решили пригласить и тебя, и меня, и Наташу, и Светлану, и твоего младшего брата с невестой, там будет и нынешняя жена Алека, и их дочь… Вот такой компот устраивает эта Алиса. Светлана говорит, что она энергичная и доброжелательная женщина.
– Она может быть любой, мама, но мне там делать нечего, неужели ты не понимаешь? – Сандрик довольно резко отодвинул чашку. У Марьи екнуло сердце, ерунду она наплела ему, не надо было вообще ничего объяснять! А Сандрик продолжал: – Мне этот, как ты говоришь, компот не нужен. – И он подумал, что не зря Наташа рассказала своему бывшему о нем, ее сыне. Чтобы не было ему с ней дороги назад. К их ТЕМ отношениям. А как мать она ему не нужна, у него есть мама, которую он любит и которая кормила его, одевала и воспитывала. Нет, он вовсе не обвиняет Наташу, но она ему не мать. Она – любимая женщина и будет такой, пока он жив.
Марья была в шоке: все задуманное ею рушится! Тогда зачем там Санек, который может разозлиться, что Сандрик не приехал, и кто его знает, возьмет да устроит что-нибудь Наташе и всему семейству! Нет, во что бы то ни стало надо уломать Сандрика. Но как? И Марья придумала. Как бы мимоходом она сказала:
– Да, знаешь, Наташа звонила домой, возможно, и нам, меня долго не было – шастала по магазинам, спрашивала о нас, о тебе, собирается сюда… Может быть, позвоним ей сейчас? – и ждала, затаясь, что он ответит.
Сандрик встал, снова подошел к окну и долго молчал.
«Ну, не тяни же, не тяни», – молила Марья, она понимала, что сейчас все решится…
Наконец Сандрик безразличным (якобы!) голосом сказал:
– Ну что ж, позвони.
Наташа сразу подошла к телефону – сначала говорила Марья. О том, как жизнь, что она поделывает, как погода, природа, и о прочей ерунде. Потом сообщила, что сегодня приехал Сандрик.
– Говорила тебе Светлана о приглашении?..
– Говорила, – сказала Наташа довольно вяло и будто сразу с испортившимся настроением, – там Алиса что-то придумывает, и мама почему-то решила, что стоит поехать и вам, и Сандрику… Непонятно только – как? Но это, конечно, было бы замечательно!
– Конечно! – с жаром сказала Марья. – На даче. Рождество. Все соберутся! В конце концов, все отношения утряслись и никто ни к кому претензий иметь не будет… – Она посмотрела на Сандрика, который снова отвернулся к окну, но явно был чутко-внимателен, и когда Марья тихо позвала его, он живо обернулся.
Марья чувствовала, что и там, в Европе, накаляется трубка, и вроде бы безразличный Сандрик ждет с нетерпением, когда мать закончит разговор, и потому беспечно сказав:
– Ну, ладно, пока, Наташенька, я все сказала, теперь очередь Сандрика, – передала ему трубку, а сама, напевая что-то немыслимое, – слуха у нее не было, – вышла.
– Да, – сказал Сандрик и поморщился – глупее нельзя было начать разговор, а ведь они столько не общались! – Наташа, это я…
Наташа слушала его голос и молчала – мысли вихрились у нее в голове.
Его глуховатый голос заставил ее содрогнуться. О господи, ничего не кончилось, ничего не ушло! Как ей справляться с собой? И она сказала, как только можно, беззаботно:
– Сандричек (будто маленькому!), ты? Ну как же долго ты не звонил!
Сандрик сухо ответил:
– Работал. Ну, а как ты? – И пошел у них бессмысленный разговор ни о чем, который запутывал и так запутанные их отношения. И непонятно было, кто это говорит: мать с сыном? Возлюбленная, ревнующая ветреного любовника?.. Или просто милые светские, довольно далекие знакомые? Так и не пришли они к решению, даже не заговорили об этом – насчет Рождества на даче, и Марья, которая подслушивала, – как же она низко пала и падала все ниже! – готова была выскочить и завопить: «Да говорите вы нормально!»
И Марья вышла из своего укрытия и невинно спросила Сандрика:
– Ну, спросил о Рождестве?
Сандрик отрицательно мотнул головой, поглощенный этой никчемушной беседой, вернее, не самой беседой, а голосом, тоном любимой женщины…
Тогда Марья крикнула так, чтобы было слышно Наташе:
– А как же с Рождеством?
И тут Сандрик нехотя спросил:
– Да, Наташа, ты приедешь на этот безумный бал, который устраивает твоя бывшая свекровь?
Наташа, не успев подумать, спросила только:
– А ты?
И он сказал:
– Если ты приедешь, я тоже там буду.
Голос Наташи повеселел, и она воскликнула:
– Замечательно! Вот и встретимся! – А сама вдруг подумала: «Видимо, Алек трепанулся…» И обмерла. Но об этом после, потом. Главное, что они увидятся. Он – ее любимый сын, не более… «Врать ты, мать, здорова», – прогундосил второй голос. На том разговор закончился. Сандрик не посмел сказать: «Целую», – хотя ему очень хотелось. А Наташа, хотя и была одна, в воспитательных целях не сказала.
* * *
Наташа после звонка Марьи и Сандрика была не в себе. Она услышала, как он скучает по ней, и это томлением отзывалось и в ней. Она уже не корила себя за это, понимала, что бороться не в силах. Пусть так. Но надо заниматься делом. Надо звонить Аннелоре, узнавать, как с Фрайбахом, и готовить прием, который и в самом деле нужен: необходимо «на уровне» принять одного чиновника, от которого зависит многое – в частности, и ее пребывание здесь, а она поняла, что пока уезжать отсюда не хочет.
А что же с Рождеством?.. Там будет видно.
Позвонила Аннелоре. Была очень мила, будто и не состоялось у них того странного разговора, сказала, что звонила Рихарду, и как и думала, он отказался приехать, хотя присовокупил, что мадам Натали ему очень симпатична и ему бы не хотелось ее огорчать, но… взамен Рихард предложил как-нибудь, когда Натали будет совсем скучно, мало ли, и так бывает! – то он будет рад их видеть у себя, у него еще есть что показать, если мадам Натали интересно.
Наташа, на удивление себе, огорчилась тем, что старый барон не появится на приеме, – ей как-то сразу стал неинтересен и скучен этот прием, наверняка нудный. Но то, что будет Аннелоре, ее порадовало, и как-нибудь, так она успокоила себя, они обязательно поедут к барону.
Как ни хотелось, но пришлось звонить Динару и рассказывать ему – как тот требовал – все в подробностях. Он обрадовался:
– Вот, я же вам говорил, что так будет! Теперь вы должны скоренько съездить к барону в гости и там задружиться на всю оставшуюся жизнь! – Он захохотал, что отвратительно отозвалось в Наташе.
Прием прошел, как всегда. Скучно и на уровне. Приезжий гость был весьма доволен. Ему понравилась мадам посол. Он знал, что здесь посол – женщина, но не представлял себе, что она так хороша и молода.
А вечером Аннелоре кое-что узнала. Она уселась на свой стул с вязанием и ожидала уже тех историй, что с мальчонкой. Но оказалось – нет. Тут было все серьезнее… Саша Евгеньич, как называл Динар своего гостя, был склонен к женщинам, потому что долго описывал, как Наташа похорошела, и в этом чувствовался мужчина без отклонений. Значит – Саша Евгеньевич… Это надо запомнить, может быть, Наташа знает его? Или хотя бы слышала? Потом они поговорили о том, что надо шевелиться, – это сказал Евгеньич, и Динар обиженно заявил, что быстрее быстрого быть ничего не может, если Саша хочет, пусть сам попробует прямиком толкнуть Наташку к этому шагу. А Динар посмотрит, как у него получится с этой упрямой макакой. (Анне ужаснулась от того неуважения, которое они проявляли к Натали. Даже – презрения… «Почему? Как они смеют? Наверное, смеют… – огорченно вздохнула она, – интересно, как назовут они ее, Анне?» – И услышала: «Старая сорока…» От этого она взбесилась не на шутку. Какие же эти русские мужики! Для них не существует женщина как особа, с которой надо быть прежде всего мужчиной, даже если, предположим, эта женщина служит им… Тогда тем более они должны уважительно говорить о ней… них… А дальше эти двое решили позвонить Натали. Только Динар предупредил этого Сашу, что пока ему, Саше, не стоит открываться, чтобы не перепугать Наташку… (значит, Натали знает этого типа? И не с лучшей стороны, видимо? А что знает о Натали сама Анне?)
