Текст книги "Забытая ночь (СИ)"

Автор книги: Ксения Суханова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 17 страниц)

Глава 29

Демьян

К концу дня мое состояние можно было описать одним словом: задолбался. Вторые бессонные сутки подряд дали о себе знать. Голова гудела, а в глаза словно песка насыпали.

Дочь Анюты несколько часов одушевленно рассказывала мне про ракушки, экскурсии, на которых ей с бабушкой удалось побывать и демонстрировала свои игрушки.

Меня нельзя было назвать ярым поклонником детей. За свои сорок я сталкивался с ними не так часто, как мог бы. Единственным ребёнком в моей жизни была Ника.

Чаще всего мне сразу хотелось покинуть помещение, если там находились дети и их родители, но, эта девочка, Златослава, не вызывала во мне таких желаний. Она не была надоедливым ребёнком, который не знал про личные границы.

Девочка меня изучала. Оценивала мою реакцию на каждое её слово и решала, стоит ли дальше со мной проводить время. Очень не свойственно для семилетнего ребёнка.

Очень.

Она следила за тем, как я разговариваю с Анной, опять же, изучая меня. Сама девушка пристально наблюдала за дочерью, словно боялась её ко мне подпускать.

Вот тут то я и завис.

Когда покинул квартиру Ворошиловых, думал о том, почему девчонка так реагировала на моё общение с её ребёнком.

Она явно чего-то боится и остерегается меня с того самого момента, когда мы встретили её дочь и бабушку в аэропорту.

Боится, что я мужчина и могу поступить с девочкой точно также, как и та гнида? Но это глупо. Ни один нормальный мужик не посмотрит на ребёнка как на предмет вожделения. Я надеюсь, что Анюта этот момент понимает и осознает.

Или она боится, что наши встречи прекратятся с появлением Златы? Дочь – это вессомая причина? Что вообще у неё в голове?

Блядь!

Эта девушка заставляет меня чувствовать себя малолетним придурком, который втюхался в отличницу, у которой слишком правильная семья, далекая от дворовой жизни.

– Прости и прощай. – тихо сказала Анюта, поцеловав в щеку и закрыв за мной дверь.

– Прощается она, мать твою... – выругался себе под нос, забыв о том, где нахожусь.

– Не трогай мою мать, понял? – ехидно прокомментировал Хромов и усмехнулся. – Что, девчонка отшила, Власов? Совсем разучился членом пользоваться, раз от тебя бабы сбегают.

Друг начинает ржать, чем привлекает внимания окружающих нас людей. А людей здесь не мало. Сейчас решается вопрос о том, что нам дальше делать с мусором. Конченные наркоманы, психи и прочая дичь сейчас собралась на территории Старого, думая, что им хотят сообщить что-то важное.

Несомненно, важное объявление их ждет, но это будет последнее, что они услышат в этой жизни. Раз Старый не желает заниматься дрессировкой своих псин и предпочитает греть свою задницу на пляже, то никаких вопросов ко мне быть не может.

Я предупреждал, что не собираюсь тратить все свое время на мусор. Территория загородного дома Старого позволяет вместить несколько сотен душ за заднем дворе. Разумеется, гнить они здесь не будут, но местная трава совсем скоро примет совсем другой оттенок. Бордовый.

– Ты бы хлебало прикрыл, пока я тебе в этом не помог. – довольно грубо отвечаю и нахмуриваюсь. – Вот ты, Хромов, объясни мне: что в голове у бабы, если она течет от одного прикосновения и умоляет о продолжении, а потом, внезапно, оказывается, что ты ей никто и звать тебя никак? Я нихуя не понимаю, Серый.

– Ооо, нехило тебя наша новенькая зацепила. – он хлопает меня по плечу и оглядывается по сторонам. – Я в бабах не разбираюсь и ты это прекрасно знаешь, но... – играет бровями и улыбается. – Если ты всё-таки разучился пользоваться членом, то маякни – я заменю тебя.

– Я тебя сейчас заменю, Хромов.

– Рискни активами. – начинает смеяться друг и снова хлопает меня по плечу. – Если у вас все серьёзно, то я рад за тебя, дружище. Но, судя по твоему всплеску эмоций, она не определилась, а ты... Просто ты.

– В этом то и проблема, Серый. – с досадой бросаю и рассматриваю стоящего рядом мужика. – Она от чего-то бежит, а я ощущаю себя посторонним. Ты знал, что у неё есть дочь? – глаза друга расширяются от удивления, он качает головой. – Вот и я не знал. Аня ни разу не упомянула её в разговоре, в отличие от бабки, которую обожает.

– Ты не пытался хотя бы дело в кадрах поднять, а? – отрицательно качаю головой.

– Нет. Сначала решил, что сама расскажет о себе. К Самойлову только недавно обратился, после одного инцидента. Она все равно молчит. Как партизан, ей богу.

– Вляпался ты, мужик, по самые яйца. – я не успеваю ответить, как за спиной раздается чьей-то покашливание.

– Когда начинаем?

Обернувшись, вижу седого мужика в военной спецовке и таких же штанах. На первый взгляд мы с ним одного возраста, но есть в нем что-то такое, от чего складывается впечатление, что его седина – не просто гены.

Он смотрит на меня и ожидает ответа на свой вопрос, поглядывая по сторонам. Не по душе от мысли о том, что скоро здесь будет как на поле боя? Я поднимаю бровь и вопросительно смотрю ему в глаза. Что-то я не припомню у нас таких.

– Не желаете для начала представиться? – за него отвечает Серый, перетягивая моё внимание на себя.

– Андрей Владимирович Захаров – главный по клинингу, Власов.

– Андрей. – морщится мужик и протягивает мне руку. – Без официоза.

– А куда Кулагин делся? – кивнув и пожав руку Захарову, снова обращаюсь к Серёге.

– Так он же недель пять назад того... Отошёл, в общем от дел.

– Ясно.

Клининг – одна из важных отраслей в нашем деле. А в данный момент и вовсе вся основная работа ложится на них. Уборка после травли ручных собак Старого, заметание следов, уничтожение отходов. Раньше этим занимался Кулагин. Хороший человек. Был. Он на месте главного клининга пробыл лет десять, не меньше. Те, кто начинает работать в этой сфере рискуют не только своей жопой, но жизнью окружающих его людей.

У Кулагина была дочь. Её убрали, чтобы позлить его и показать, что не только Миша знает, как работать с трупами.

Я, в свою очередь, уверен в безопасности близких мне людей. Отец, хоть до сих пор и не воспринимает мой выбор в серьёз, но не пытается повлиять на него. Понимает, что уже бесполезно учить меня жизни. Мама... Для матери, я владелец одной из лидирующих компаний в сфере строительства и проектирования.

Моё самое главное упущение в жизни – Ника. Именно ко мне она была привязана больше всего и этот ребёнок знал, чем я занимаюсь. На тот момент я не был так защищён и, боюсь, что теперь сестру можно рассматривать не только как жертву маньяка...

К чему, собственно, было много подводок. И это странно. Почему я стал задумываться об этом только сейчас?

– Так когда начинать? – отвлекает меня от мыслей голос Андрея. – Народ начинает подозревать что-то неладное, не хорошо это. Больше времени потеряем на них, Демьян Александрович.

Имя ещё такое, Андрей... Так зовут отца Анюты. Мразь, которая испортила жизнь своему ребёнку.

– Можешь начинать. – равнодушно бросаю и направляюсь к дому. – Зайди потом в кабинет Старого. Знаешь, где он?

Глава 30

Демьян

Как давно я искал Некрасова? Года два точно. Странно, что вся информация о нем появилась в один период времени, а до этого, не было даже упоминания за все пять лет. Кто за ним стоит?

В ближайшие дни будет известно, о ком говорил Пётр и кто может подтвердить его непричастность к зверскому убийству и пропаже девушек. Сейчас я не могу быть уверен в том, что он виноват, но и в невиновности есть сомнения.

Если это не он, то придется начинать все с самого начала.

Надо решить вопрос по ГринПаласу и приниматься за поиск крысы в компании. Я надеялся, что во время первой чистки крыса была уволена, но нет. Эта падла хорошо прячется.

Есть у меня парочка идей, но для их воплощения в жизнь одному человеку придётся пострадать, как бы мне этого не хотелось. Это только мысли, а я уже чувствую себя куском говна.

Раздается стук в дверь, а следом в кабинет входит Андрей Владимирович Захаров. Именно так его представил Хромов, забавно. Обычно он ограничивается именем, иногда добавляет фамилию, но чтобы так... Видно, новый специалист его действительно заинтересовал.

– Садись. – указываю на стоящий напротив стола Старого стул. – Уже закончили?

– Мои парни закругляются, осталось не так много. – я поднимаюсь на ноги и подхожу к окну. – Вам будет удобнее, чтобы мы сразу их вывезли или сначала стоит подготовить ямы?

– На твое усмотрение, Андрей.

Я слышу звуки выстрелов, череда которых нарушается криками. Одичалые тоже хотят жить, как ни крути. Но их никто не заставлял вступать на этот путь, сопровождающийся дерьмом и помоями.

Они сделали свой выбор в сторону отбросов общества, за что и поплатились.

Жизнью.

– Я понял.

– Давно этим занимаешься? – мне интересно, что это за человек и почему выбрал этот путь.

– Пять лет. – расслабленно пожимает плечами и смотрит мне в глаза. – Вы чем-то недовольны?

– Оставь формальность за дверью. – усмехаюсь и тянусь к первому ящику стола, где у Старого хранятся сигареты. – Я всем доволен, но мне интересно, что за человека мы наняли и что он из себя представляет. Куришь? – протягиваю Андрею пачку.

Он кивает и потягивает руку к пачке, а затем из правого кармана брюк достает зажигалку. Я усмехаюсь и приподнимаю брови.

– Зажигалку всегда таскаю собой, а вот штакет оставляю в машине, иначе за час скурю всю пачку.

– Понимаю, та же херня была несколько лет назад. – делаю глубокую затяжку, выпускаю дым и откидываюсь на спинку кресла. – Семья есть?

– Родители и дочь. – неохотно отвечает и отворачивается к стелажу с книгами. – Жена умерла четыре года назад, во время родов. Сердце не выдержало.

– Сочувствую. – морщусь. Смерть близких – это полная дрянь. – Есть опасения по поводу влияния работы на семью?

– Опасения будут всегда. Я давно снял розовые очки и здраво оцениваю свои шансы на тихое и будущее. – удивительно, как спокойно он отвечает на все мои вопросы. Такое ощущение, что я его о погоде расспрашиваю.

– Похвально. – удовлетворительно усмехаюсь и задаю следующий вопрос: – Был раньше опыт такого масштаба?

Ясное дело, что с трупами мужик работает не в первый раз, но работа с сотней трупов одновременно это совсем другое. Мне сейчас даже не хочется подходить к окну. Ведь там я увижу кучу тел, лежавших друг на друге и лужи крови. Лица, на которых застыл предсмертный ужас, неестественно выгнутые коннечности... Мерзость.

– Были заказы на устранение и уборку двадцати – тридцами человек сразу, но, сегодня для меня и моих ребят приготовили что-то новенькое. – достаю из все того же ящика пепельницу и ставлю в центр стола. Захаров убирает лишний пепел с сигареты и указывает ей на меня. – А Вы, Демьян, часто так работаете?

– Нет. Я давно отошёл от дел в конторе и чисто номинально являюсь замом Старого. Для галочки. – недовольно пожимаю плечами и затягиваюсь. – Такие события как сегодня для меня, увы, редкость. Хватает своей работы и проблем.

– Я слышал. – Андрей усмехается. – Генеральный директор СтронгБисс или, лучше произносить StrongBiss? – на чистом английском произносит и добавляет. – Well?

– So well said. – я поддерживаю игру Захарова. Через пять минут бессмысленых словестных перепалок, мы начинаем смеяться.

Но смех прерывается из-за вибрации моего мобильного в кармане брюк. Самойлов. Только недавно его вспоминал... Вспомнишь лучик, вот и солнышко.

– У меня для тебя хорошие новости, Власов. Я нарыл инфу не только на твою Принцессу, но и на Веронику. С чего начать?

– С Ани. Начинай с Анны. – я достаточно узнал о девчонке, так что новости о Ворошиловой не смогут шокировать так, как могут это сделать новости о сестре.

– Твоё право. Анна Ворошилова, двадцать три года назад родилась в Ульяновске. До шестнадцати лет жила в родном городе. В школе была отличницей, но ни с кем не дружила. Я не смог найти даже одного человека, с кем бы она общалась вне школы. Для всех она была странной и молчаливой. Кстати, твою девчонку Марианной звали, она сменила имя в восемнадцать. – и почему я не удивлен? Аня жила в одной квартире с насильником. Ясно, что она хотела избежать любой ассоциации с прошлым. – После получения аттестата за девятый класс уехала из города и обосновалась в столице. Поступила на заочное отделение, устроилась сначала санитаркой в больницу, а потом в одну из местных фирм уборщицей. Тебе про все подработки рассказывать или идем дальше?

– Давай дальше.

– Нууу... Дальше тебя ждет очень интересная новость. – и я даже знаю, о чем он. – Сядь, если не хочешь потерять равновесие и получить сотрясение в таком преклонном возрасте. – ехидно заканчивает друг и посмеивается.

– Я тебе обеспечу сотрясение в преклонном возрасте, если ты сейчас не прекратишь этот балаган, Самойлов. И я уже знаю, что у Ани есть дочь. – слышится возня на другом конце и друг разочаровано выпускает воздух из лёгких. Хотел меня удивить, да только Анюта это сделала гораздо раньше него. – Меня больше интересует то, почему я узнаю от нее об этом раньше, чем от тебя и то, что с родителями Ворошиловой.

– Ну, знаешь ли, я привык проверять информацию, а достать кого-то из Ульяновска труднее, когда находишься в сотнях километров от него. – обиженно выдает мужчина и продолжает: – А родители, насколько мне известно, живы и прекрасно проводят свое время без дочери. Насколько дней назад вернулись с отпуска. Обычные люди, без криминала в прошлом.

Ага. А по факту у этой семьи тайн больше, чем у большинства других, таких же "обычных".

– Твоя ненаглядная была помощницей гендира в конторе, получала неплохие бабки и даже квартиру купила год назад. Про дочь, думаю, не стоит рассказывать, ты и сам все знаешь. Могу сказать только то, что девчонка в этом году идет в школу. Смышленная малая.

– Я тебя понял. Поищи все, что связано с отцом Ани. Должно быть что-то еще, Сева.

– В плане? – понимающе уточняет.

– Домашнее насилие.

Да, без криминала. Но это только на бумаге. Андрей бросает сигарету в пепельницу и резко выпускает дым. Он все слышит и понимает, к чему я клоню. Не зря же так напрягся.

– Блять. – через несколько секунд молчания приглушённо бросает друг. – Я понял. – он сбрасывает, а я перевожу взгляд с телефона на молчавшего Захарова.

– Я могу помочь с утилизацией.

Я киваю и поднимаюсь с места. Меня радует, что он не расстраивает, а просто предлагает помощь. Точно сработаемся, а пока... Надо ехать домой.

До командировки осталось совсем ничего, нужно закончить начатые дела и... Нужно понять, что творится в голове у одной девчонки и чего она добивается.

Глава 31

Анна

Как пережить этот день, не попрощавшись при этом с остатками разума?

Я не понимаю, что со мной происходит. Я не хочу видеть Власова, слышать его голос и чувствовать тепло его тела, но, в тот же момент, не могу выкинуть мужчину из головы и с неким трепетом жду каждого прикосновения и взгляда в мою сторону.

Я свихнулась, да?

Прошедшие две недели прошли как один миг. Я возвращалась с работы, проводила время с семьей и закрывалась в своей спальне. Все действия сводились к простому автоматизму, словно я потеряла что-то, о чем долгое время мечтала в тайне ото всех и тут же потеряла.

И причины было две: командировка Демьяна, которая затянулась и... Моя задержка.

Я пыталась дозвониться до мужчины, пыталась связаться с ним любыми другими способами. Я до жути боялась купить тест на беременность и увидеть там зловещие две полоски.

Казалось бы, что такого в словах "задержка" и "беременность"? Но меня накрывало приступом паники только от одной мысли... А страх заключался в полном понимании того, что ребёнка я не оставлю.

Не смогу.

Златка – моё единственное сокровище в жизни и самое большое наказание. Я боюсь, что она повторит мою судьбу. Неосознанно, но повторит. Все таки она видит и слышит то, что со мной происходит в моменты приступа.

Мне страшно, что дочь может перенять от меня все страхи. Я не смогу обрести еще одного человека на жизнь рядом с помешанной и сумасшедшей матерью.

Я не смогла сделать аборт тогда, восемь лет назад, но сейчас, я не могу НЕ сделать его.

А смогу ли я рассказать Демьяну о ребёнке? Втором нашем ребёнке. Не думаю. Если мне не хватает смелости сообщить ему о Злате, о чем вообще может идти речь?

Как же я хотела услышать голос, в котором нуждалась. Хотела, чтобы он как обычно сказал о том, что все хорошо, что мне не нужно бояться. Но слышала только механический голос, твердящий одно и тоже. Телефон абонента выключен или находится вне зоны действия сети.

Я влюбилась.

Влюбилась как дура, без остатка. Почему любовь причиняет боль? Разве это не какое-то светлое чувство, которое дает силы и надежду? Почему для меня любовь всегда выливается в тяжелую и неизлечимую болезнь?

Слепая страсть, напоминающая наваждение.

Страх, от неизбежности быть отвергнутой. Мне никогда не быть рядом с человеком, которого я люблю.

Мама... Я её так любила! Всегда надеялась, что в один прекрасный день она разбудит меня поцелуем и легкой улыбкой, скажет о том, что я её малышка, её дочь, но... Реальность жестока. Я получала только упреки и побои.

Ника... Это был первый человек, который потянулся ко мне не из жалости и который всегда поддерживал, несмотря ни на что. Она пропала и, пора себе признаться, я знаю, как это произошло.

А теперь и Демьян! Он не отвечает на мои звонки. Только на мои. Сегодня на планерке Сергей Юрьевич сказал, что постоянно переговаривается с Власовым и тот недоволен тем, что мы не смогли найти общий язык с одним из заказчиков. При этом, Хромов бросал в мою сторону странные взгляды.

Сочувствующие, что-ли?

Мне сочувствовали или тихо насмехались, думая, что так и надо этой новенькой. Слишком много на себя берет, раз решила, что сможет стать для начальника кем-то вроде пары. Такие перешептывания стали нормой за последние недели.

И, мне трудно сохранять спокойствие, не реагировать на выпады и жить, словно все в порядке, словно я не разваливаюсь на части.

Я не хочу чувствовать! Я хочу тишины.

А еще, я хочу смерти.

Я устала от всего. Я молю Бога о том, чтобы моя жизнь закончилась, как можно раньше. Случайность, авария... Хоть что-нибудь! Я устала от постоянного напряжения, страха, боли и отвращения.

Отвращение... Каждый раз, когда я вижу в зеркале свое отражение, приходится отводить взгляд или отворачиваться, иначе перед глазами начинают мелькать картинки из прошлого: отец хватает шнур от кипятильника. Внезапная боль. Крики. Кровь. Обреченность. А вот незнакомец, чтобы показать своё превосходство, карманным ножиком делает надрезы поверх старых шрамов и заливает их алкоголем. Боль. Страх. Обреченность.

Все это давно стало частью меня.

Внезапно, раздается стук в дверь, а потом в мою спальню входит баб Вика, держа в руках телефон.

– Милая, мне надо с тобой поговорить. – она напряжена, это чувствуется по голосу и по резким движениям.

– Что случилось? – хриплым от слёз голосом спрашиваю и вытираю солёные капли с лица. – Я думала, что ты спишь.

Видимо, выгляжу я совсем жалко, раз баб Вика начинает пристально разглядывать меня, а потом неодобрительно качать головой.

– Гробишь ты себя. Заживо хоронишь. – она садится на кровать и берет меня за руки. – Нельзя так жить, Анютка, ты же как привидение выглядишь... И Злата сегодня спросила: "Мама опять заболела, да? Она меня не любит, когда начинает болеть."

Вот, о чем я.

Я ушла в себя и раню этим близких мне людей. Я калечу собственного ребёнка из-за каких-то страхов и опасений. Это не нормально, но я не знаю, как жить без всего этого. Я настолько сильно увязла в этой пучине из мыслей и установок, что не понимаю, как можно существовать в полном спокойствии и гармонии с собой.

– Ты из-за этого не спишь? – скептически уточняю и отворачиваюсь от женщины. – Мне не нужны нотации среди ночи, баб Вик.

– Поговори мне, Анна! – хлопает ладонью по матрацу и нахмуривается. – Мне позвонили недавно.

– Иии? – ну, чего она замолчала? Хотела что-то сказать, так пусть говорит. Мне совсем не хочется ещё сильнее мутить воду в это время суток.

– Твои родители... – так, дальше можно не продолжать.

– Меня не волнует их жизнь, от слова совсем. Ты хотела про эту парочку поговорить среди ночи? – довольно грубо прерываю родственницу и одергиваю руки.

– Они попали в аварию, Аня. – даже не обращает внимания на мой выпад и спокойно продолжает: – Отец в реанимации, а твоя мать отделалась сотрясением и синяками.

Шок.

Мне нечего сказать. Такое ощущение, что мне сообщили о том, завтра будет дождь и все. Никаких эмоций, никакого страха за этих людей. Это же нормально, да?

– Я завтра поеду к ним, Аня. Каким бы ублюдком не был твой отец, он все таки мой племянник. Если выкарабкается, то я лично устрою ему Ад на земле, а если нет... Такова его судьба.

– Судьба? – с горечью в голосе произношу и усмехаюсь. – Он только и делал, что разрушал меня с самого рождения, а мать ему с радостью помогала. Если ему уготована смерть вследствии аварии, то я с радостью поеду и станцую на могиле.

– Я понимаю, почему ты злишься. Имеешь полное право их ненавидеть. Но, ты не пожалеешь, что не смогла в последний раз увидеть его живым?

– Я пожалею, если снова увижу эту рожу.

Мы долго сидели в тишине и каждая из нас блуждала в собственных мыслях. Я пыталась вспомнить хоть один момент из детства, где папа улыбался бы мне или спрашивал о моем самочувствии. Но таких моментов не было.

Я всегда ощущала, что лишняя в этой семье, что меня не должно было быть. Эта отчужденность, холодная ярость и ненависть, сопровождающаяся систематическими побоями... Разве так обращаются с детьми?

О чем это я? Я сама сторонюсь своей дочери, тем самым, причиняя ей хоть и не физическую, но моральную боль.

– Это твое право. – бабушка поднимается с кровати, словно я последние предложения произнесла вслух. – И, позволь дать тебе совет: не стоит так убиваться из-за мужика и гробить себя. Ты намного важнее для нас, чем тебе кажется, милая.

Иногда мне кажется, что она во мне видит себя в молодости. Я знаю, что в моем возрасте она была замужем. Знаю, что её муж, пока она была в больнице и работала медсестрой, избивал их сына.

– Ба! – слегка повышаю голос, когда за ней закрывается дверь. – Останься со мной, пожалуйста. Мне страшно.

Баб Вика ничего не отвечает. Молча возвращается в мою спальню и закрывает за собой дверь. Впервые за две недели я уснула в объятиях, где чувствовала себя в полной безопасности.