Текст книги "Забытая ночь (СИ)"
Автор книги: Ксения Суханова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 8 (всего у книги 17 страниц)
Глава 26
Анна
Проснулась, когда спина начала ныть от неудобной позы. В спальне снова никого, кроме меня не оказалось. Где Власов?
Мужчина позаботился о том, чтобы я не проспала встречу Баб Вики в аэропорту и, поэтому, моя сумка лежала на прикроватной тумбе. А вот сам мужчина в очередной раз уехал по своим делам.
Телефон показывал начало пятого утра. Просто замечательно. Я проспала практически сутки и чувствовала себя так, словно по мне трактор проехал.
На дисплее были уведомления о непрочитанных сообщениях от Ильи, Баб Вики и одно от Власова. С него я и начала.
К утру буду дома. Сладких снов, Анюта.
Вроде бы такая мелочь, но греет душу. Демьян вообще относился ко мне очень хорошо. Он всегда интересовался моим самочувствием, следил за тем, чтобы я сбалансированно питалась, переживал так, как никто до этого... Если не считать Баб Вику и Илью.
Но это совсем иначе воспринимается. Мне очень приятно, что Власов обо мне заботится, принимает мои заморочки и... Ценит. Как девушку. Как свою вторую половинку. Именно так я это ощущаю.
Но... Где-то внутри меня сидит та Марианна, которая кричит, чтобы я не велась на заботу и ласку, не принимала её, ведь потом будет больно. Я все еще жду удара и боюсь оказаться в тюрьме, в которой прожила шестнадцать лет.
И я не знаю, что со мной станет, когда мужчина охладеет и предложит прервать наши отношения. Мне страшно об этом думать.
Он стал моим якорем и моей погибелью.
С этими мыслями я добралась до своей квартиры и принялась наводить порядок, предварительно ответив всем, кто писал сообщения и звонил за вчерашний день.
За неделю моего отсутствия накопилось достаточное количество пыли, которую следовало убрать. Уборка помогла отвлечься от тревожных мыслей и настроиться на долгожданную встречу.
Покончив с домашними делами, я приняла душ и принялась неспеша приводить себя в порядок: слегка подкрутила волосы утюжком, придав им небрежный вид, сделала макияж и надела свой любимый красный сарафан на запах. Его я покупала несколько лет назад, когда искала платье по случаю юбилея Баб Вики. Платье на праздник не нашла, но зато влюбилась в это произведение искусства из легкой льяной ткани.
Когда я сидела на кухне и разбирала рабочую почту, начал настойчиво звонить телефон. Кто бы сомневался, что на экране высветится "Власов".
– Ты еще не выехала? – он до неприличия строг, словно обсуждает какой-то деловой проект.
– Нет.
– Хорошо. Жди. – и сбрасывает.
В смысле "жди"? Он что, решил вместе со мной поехать в аэропорт? Совсем рехнулся?
Пытаюсь дозвониться до начальника, но он не берет трубку. Вот так всегда! Когда ему что-то требуется, попробуй не ответить, убьёт на месте, а сам...
Я не планировала знакомить семью и Власова. Я вообще не представляю, как будут развиваться наши отношения дальше.
Долгие минуты ожидания кажутся часами. И, когда я наконец увидела на дисплее звонок от начальника, то не отвечая ринулась к выходу из квартиры.
Мужчина стоит облокотившись на бампер своей машины и пристально меня рассматривает. На нем были темные джинсы и белая хлопковая рубашка, с расстегнутыми верхними пуговицами. Я впервые вижу его в повседневной одежде, без строгих костюмов и пиджаков.
Сегодня он какой-то другой. Дело даже не в том, как он одет, а в его взгляде... Что-то изменилось. Но хорошо это или все-таки плохо?
– Доброе утро.
Я останавливаюсь около Демьяна и начинаю рассматривать его. Что произошло этой ночью?
– Ты сбежала, Анюта, посреди ночи из моего дома? – он притягивает меня к себе и целует.
– Я всего лишь вернулась домой. – обхватываю его лицо ладонями и вглядываюсь в глаза. – Что-то случилось? Что-то плохое, да? – он заметно напрягается и сжимает меня в своих объятиях.
– Это работа, милая, всегда что случается. – целует меня в лоб и отстраняется.
Ладно, не хочет рассказывать, значит не надо. До аэропорта мы добирались в полной тишине. В воздухе явно ощущалось исходящее от мужчины напряжение. А я с ума сходила от накатывающей тревоги и не могла понять причины её возникновения.
Кому я рассказываю... Я прекрасно все понимаю.
– Зачем ты вообще поехал со мной? – спросила, высматривая знакомые силуэты в толпе.
– Захотелось познакомиться с той, кто растил тебя. – самодовольно усмехается и подмигивает.
– Захотелось ему... – тихо бормочу себе под нос. – Слушай, я не говорила Баб Вике о тебе. – снисходительно кивает. – Её зовут Виктория Степановна, а... – я не успеваю закончить фразу, как слышу оглушающий крик:
– Мама! – я оборачиваюсь, и вижу тёмную макушку, которая несется в мою сторону, минуя толпы людей. – Мама! – на девочке голубой джинсовый комбинезон с шортиками и белая футболка.
– Злата, не беги, упадёшь ведь! – выдергиваю руку из крепкого мужского захвата и подхватываю дочь на руки, тут же охая от веса ребенка. – Кто-то хорошо кушал на отдыхе, да?
Я смотрю в голубые глаза, такие же, как у меня, и не верю своему счастью. Она уже такая большая... Каждый раз, когда Златка возвращается из лагеря или какой-либо другой поездки, мне кажется, что я не видела её целую вечность, хотя прошло всего несколько недель.
Именно после прихода моей малышки в этот мир, я осознала, насколько прежняя жизнь была... Удручающей. Ненавистной.
– А Вика на тебя злится, – шепотом произносит Злата и обхватывает моё лицо маленькими ладошками. – Она тебя кошкой дранной назвала, когда думала, что я сплю. – заговорчески произносит и целует меня в нос.
– Ооо... – Златка в таком возрасте, что впитывает все услышанное как губка. – Ты помнишь, что тебе нельзя ругаться, даже если это делает бабушка? – пытаюсь вразумить ребёнка. Она понятливо кивает и обращает внимание на стоящего рядом Власова.
– Анна! Тебе голову для чего дали? – я ставлю дочь на пол и виновато улыбаюсь. – Нечего мне тут рожицы корчить! Я тебе сколько раз звонила? – грозно произносит Баб Вика и подходит к нам, везя за собой чемодан с вещами.
– Я скучала. – и, пока она не успела сориентироваться, быстро обнимаю. – Знаю, что виновата и заставляю постоянно волноваться. Прости.
– Ань, ты хотя бы перезванивать научись, а. – уже гораздно спокойнее произносит женщина и заговорчески продолжает: – А что это за мужчина? Он гораздо старше тебя, милая.
– Знаю.
Я отстраняюсь от бабушки и оборачиваюсь к Власову. Трудно понять, о чем он думает. Взгляд, в котором обычно море эмоций, сейчас ничего не выражет. Он зол? Разочарован?
– Ба, это мой начальник, – киваю в сторону мужчины. – Демьян Александрович, а это... – я не успеваю закончить фразу, как меня перебивают.
– Виктория Степановна, я понял. – он протягивает руку и сдержанно улыбается. – Ну, готовы отправиться домой? – подмигивает Злате и забирает чемодан у бабушки.
Всю дорогу до дома Златка непрерывно рассказывала про свои впечатления от отдыха, переодически уточняя, слушаем ли мы её. Демьян иногда задавал дочери уточняющие вопросы, чем приводил ребёнка в восторг.
– Демьян Александрович, – начинает бабушка, когда дочь засыпает. – Как у Анны с работой? Справляется? – даже не смотрит на меня, а надо бы!
– Демьян. – смотрит на Баб Вику и слегка улыбается через зеркало заднего вида. – С работой проблем нет, а вот характер... – быстрый взгляд на меня.
– С характером проблемы, знаем. – она печально вздыхает и бросает в мою сторону гневный взгляд. – Демьян, Вы не обращайте на неё внимания, молодая слишком, ещё не...
– Ба! – я не выдерживаю и поворачиваюсь так, чтобы хорошо видеть родственницу. – Ты серьёзно сейчас хочешь поговорить про мой характер?
– Ну, я же не спрашиваю, почему в выходной день тебя в аэропорт привозит начальник, и почему он так уверенно едет в сторону нашего дома, словно там уже бывал. – этот самый начальник хмыкает и бросает в мою сторону хитрый взгляд.
Я краснею и отворачиваюсь к окну. Вот поэтому я и не хотела знакомить Власова с бабушкой. Она думает, что я наконец смогла отбросить все страхи и нашла того, с кем захочу провести жизнь. А на самом деле все совсем не так, точнее... Он уйдет из моей жизни также быстро, как и появился.
Глава 27
Анна
Мы ничего друг другу не обещали. Демьян неоднократно говорил о том, что у него есть ко мне влечение, ему нравится моя внешность и то, как я веду себя во время секса. Его притягивает неопытность, он чувствует своё превосходство и желает обучить меня... Этому.
Но сексуальное притяжение – не тот параметр, из-за которого люди связывают свои жизни.
Я же... Я стала зависима от его грубости и власти, которую он надо мной имеет. Мне нравится подчиняться именно ему и нравится, когда он смотрит на меня как на драгоценность. Но, к сожалению, кроме секса и работы нас больше ничего не связывает.
Да, он рассказал о своей жизни. Но рассказал так, что я вроде бы и понимаю о чем идет речь, а представить не могу. Никакой конкретики. В этом плане я понимаю, что не могу требовать от Власова честности, когда сама о себе ничего не рассказываю, даже на вопрос про увлечения не смогла ответить.
Ну, а что я могла сказать? У меня нет никаких увлечений, потому что все детство я была игрушкой родителей, а в шестнадцать уже не было времени на себя, приходилось думать о том, что нравится дочери?
Вчера я спросила, что нас ожидает дальше, когда он обучит меня всему, что ему нравится. Именно на секс он делает большой акцент в наших отношениях.
Ничего.
Не знаю, какого ответа я ждала, но "ничего" было полной неожиданностью.
Мне стыдно. Перед собой, за такое отношение к собственной душе и сердцу. Стыдно за пустые надежды и боль, которую я пытаюсь отогнать каждый день.
И мне очень стыдно перед Златой. Как бы я ей не дорожила, я продолжаю бояться её также сильно, как и в первые месяцы после родов.
Первое время я даже к кроватке подходить боялась, а крики и вовсе вводили в состоянии транса. Боюсь, что она станет такой же как и я. Эта дерганность, ненормальная привязанность к людям и ненависть к себе...
У Златки не было такого, чтобы её запирали в комнате за разбитую кружку или, не дай Боже, били, но... Она видит, как меня переодически накрывает эмоциями. Она чувствует мою нестабильность.
Я боюсь. Нет, я в ужасе от того, что моя дочь может из-за плохого примера в детстве приобрести какие-то проблемы в будущем. Злата никогда не спрашивает про отца.
Боится.
Однажды, она задала этот вопрос сразу после моего приступа и я накричала на неё... Потом я пыталась объяснить, что мне было плохо, что я не контролировала свои эмоции, но внутренний зажим уже появился в маленькой головке.
А теперь... Её отец сидит рядом со мной и никто в данный момент даже не подозревает об этом.
– Приехали. – спокойно произносит Власов и кладет руку мне на бедро, ощутимо сжимая его, чем выдергивает меня из мыслей. – Задержишься на несколько минут? – заторможенно киваю и оборачиваюсь к Баб Вике.
– Ба, ты иди, я... – она, не дослушав меня, махает на нас рукой и начинает выбираться из машины.
– Да поняла я, только при ребёнке не вздумайте "разговорами" заниматься, поняли? – грозно смотрит сначала на меня, а потом и на Демьяна.
– Ба! – но она уже не слышит. – Прости.
Он молча рассматривает меня, а потом поворачивается к Злате и задает вопрос, которого я поёжилась:
– Почему не рассказала?
– Ты не спрашивал про детей. – пожимаю плечами и прикусываю нижнюю губу.
– Я столько раз спрашивал о том, чем живёшь и чем увлекаешься, но ты ни разу не ответила. Даже на один вопрос. – он начинает заводиться, это чувствуется по голосу. – Ни разу, Анна. Ты мне не доверяешь?
Я молчу.
Я даже себе не доверяю.
– Ты узнал сейчас, что дальше? – я упрямо смотрю ему в глаза. – Что тебе дала эта информация? Стало легче, а?
– Не зли меня, Анюта. – он хватает меня за горло и несильно сжимает.
– Что ты сделаешь, Власов? Это моя жизнь и мне решать, кому рассказывать, а кому нет. – ударяю его по руке и дергаю ручку двери, намереваясь завершить диалог и покинуть машину.
– Сядь. – он хватает меня за руку и дергает на себя. – Когда я говорю, ты слушаешь, поняла? – тихо, вкрадчиво произносит мужчина и снова хватает за горло, до боли сжимая его. – Не знаю, что происходит в твоей голове, но запомни одно, со мной не стоит играть в игры. – он резко отстраняется и хватает руль обеими руками.
Что за дебильная привычка хватать меня за горло? Он так привык со всеми общаться или это мне так везет?
Страха нет. В голове только одна мысль:
Хоть бы Злата не проснулась.
– Сколько ей? – уже гораздно спокойнее спрашивает мужчина после нескольких минут молчания.
– Семь. – я потираю горло и оборачиваюсь к спящей дочери.
– А тебе?
– Двадцать три, Власов. Мог бы хотя бы резюме прочитать. – печально усмехаюсь.
– Мог, но не стал. – потому тебе все равно, да? – Где её отец?
– Не знаю. – пожимаю плечами. – Он считал меня шлюхой на одну ночь. – мужчина поворачивается и начинает рассматривать меня так, словно впервые увидел.
– А ты не стала переубеждать? – понятливо уточняет.
– А я не стала переубеждать. – пристально смотрю на него. Помнит или нет пьяную девчонку из бара?
– Почему не сделала аборт? – протягивает руку и дотрагивается до покрасневшего участка на коже. – Прости. – киваю.
– Не смогла. После ситуации с отцом... – запинаюсь и одергиваю его ладонь. – Мне показалось, что ребёнок – это шанс на новую жизнь. Я не смогла убить её, Демьян. Не смогла, понимаешь?
– Почему тебе так трудно рассказывать о себе?
Он наклоняется и целует меня, прикусывая нижнюю губу. Его рука тянется ниже, забирается под платье и отодвигает ткань трусиков. По коже сразу пробегают мурашки и Демьян это замечает. Проталкивает палец дальше, а из моего горла вырывается тихий стон, который он заглушил поцелуем. Моя рука тянется к его джинсам и сжимает эрегированный член. Не знаю, сколько это продолжалось, но на меня внезапно словно ведро воды вылили.
Моя дочь спит рядом. Боже, чем я занимаюсь?
– Не надо, Демьян.
Я отскакиваю от мужчины, поправляю одежду и открываю дверь машины.
– Почему мне приходится вытаскивать из тебя каждое слово по крупицам? – недовольно спрашивает, разглядывая меня.
– А почему тебе нужен только секс и моё подчинение? – паррирую и открываю заднюю дверь.
– А чего ты ожидала?
– Действительно, чего? – грустно усмехаюсь и отдаю все своё внимание ребёнку, предпочитая игнорировать пристальные взгляды. – Милая, просыпайся, мы приехали.
– Уже? – сонно спрашивает и потирает лицо кулачками.
– Давай, нас бабушка ждет. – она кивает и начинает вылезать из машины, но внезапно замирает.
– Мам, а дядя с нами не идет?
– А дядя наказан, никаких гостей. – даже не смотрю в сторону Власова. Хватит его на сегодня. – Вылезай.
– Он что, тоже твой телефон испортил? – Златка не успокаивается и отказывается выползать из машины. – Я же обещала дяде ракушки показать, которые мы с Викой собирали, ты сама говорила, что обещания нужно держать.
– Хуже, милая. Он мне настроение испортил. Вылезай. – уже гораздно строже произношу и протягиваю руку, чтобы помочь ребёнку покинуть автомобиль.
– Нет. – она отползает от меня назад, на сидение, и обиженно надувает губы. Дети – цветы жизни, правда?
– Злата, маму надо слушаться. – влезает в наш разговор Демьян и покидает водительское сидение, захлопывая за собой дверь.
– Но я обещала! – чуть ли не плача выдает эта хитрюга. Я то знаю, что эти слезы и пальца не стоят, она хитро начинает манипулировать Власовым, понимая, что он на её стороне. – Обещания нужно держать, мама сама так говорит.
– Ну, раз мама говорит, то тогда у нас нет выбора, нужно выполнять. – подмигивает и помогает вылезти ребёнку из машины.
Злата, поняв, что Власов идёт с нами, радостно бежит в сторону подъезда.
– А ещё мама говорит, что дядя испортил ей настроение. – обиженно бросаю иду к багажнику за чемоданом.
– Не усложняй жизнь ребёнку, Анна. – он забирает чемодан из моих рук и направляется к подъезду, на ходу блокируя автомобиль.
В лифте мы были не одни. Вслед за нами зашёл мужчина с собакой, приветливо улыбнувшись Златке, которая обожает животных и, соответственно, сейчас принялась гладить животинку.
– Ты очень красива в этом платье. – Демьян стоит за моей спиной и тихо шепчет на ухо: – Особенно, сейчас, когда ты хочешь продолжения.
Снова эти пальцы, которые ловко проникают в меня и начинают двигаться, набирая темп. Я хватаюсь за поручень и, сама того не осознавая, слегка раздвигаю ноги.
– Перестань. – сквозь зубы шиплю на мужчину. – Власов, не сейчас, пожалуйста.
Господи, ну почему я так реагирую на него? Вне зависимости от ситуации, мне хочется почувствовать Демьяна в себе. Всегда.
Когда лифт останавливается на нашем этаже, этот козёл, как ни в чем не бывало, вытаскивает из меня пальцы и выходит из лифта.
– Долго же вы разговаривали. – на пороге нас встречает бабушка. Она сразу принимается разглядывать мои розовые щеки, а потом хитро прищуривается. – Проходите, Демьян.
Она же все понимает!
Я становлюсь пунцово красной от стыда и поэтому, быстро скинув сандали, рванула из прихожей, дабы скрыться от этих взглядов.
– Проводи гостя, чтобы он руки помыл. – тормозит меня Баб Вика, хватая за запястье. – Да и сама сходи, нефиг мне бацилы распространять по дому. И так всю квартиру отмывать придётся после ваших разговоров. – она, пригрозив мне пальцем, разворачивается и оставляет меня наедине с мужчиной в прихожей.
– Мне нравится твоя семья, Анюта. – смеётся этот гад, за что получает локтем в бок.
– Это как понимать, Демьян? – возмущённо произношу и направляюсь в ванную комнату. – Она же сама толкает меня к тебе, буквально!
– За что ей большое спасибо. – заговорчески шепчет мне на ухо, а потом прикусывает мочку. – Продолжим начатое? – закрывает за нами дверь, поворачивая замок.
Он одним рывком задирает моё платье и проникает в меня на всю длину, причиняя сладкую боль. Но мне нужна эта боль, я хочу её чувствовать. В его движениях дикая страсть, желание обладать. То, в чём я нуждаюсь и Демьян об этом прекрасно знает.
– Ты задолжала мне, соня, помнишь?
Глава 28
Демьян
Когда я спускаю в очередной раз в девушку, то меня осеняет. Я был бы рад иметь маленькую копию Анюты или Златы, бегающей по моёму дому.
Новость о том, что эта малышка, которой пришлось вырасти раньше срока, имеет собственного ребёнка не просто ошарашила, а привела в дикий шок. Моя Анюта, которая не достает мне даже до груди и похожа на подростка, является матерью семилетней девочки.
– Мы не предохраняемся, Анюта. – с предыханием произношу и отстраняюсь.
– Я на таблетках. – девушка напрягается, на секунду замирает и поворачивается ко мне. Кивает своим мыслям, а потом её ноги подкашиваются, но я успеваю подхватить хрупкое тело. – Ты затрахал меня уже, Власов. В буквальном смыле.
Меня разочаровывают слова Ани о таблетках. Вот, что бывает, когда тешишь пустые надежды, мужик. Да, и не ты ли недавно говорил девчонке о том, что кроме секса между вами ничего нет? Получи и распишись.
– Ты против детей?
– Да, я против детей, Демьян. – устало произносит Аня и отталкивает меня в сторону, чтобы встать под струи воды. – Отстань уже от меня, а? Ты узнал и получил всё, что хотел. Хватит с меня откровений.
– Ань, давай поговорим. – я наблюдаю за обнаженной девушкой и ощущаю прилив нежности, который сменяется собственническим инстинктом. Моя.
– Хватит! – раздосадованно вскрикивает и убирает влагу с лица. – Перестань лезть ко мне в душу! – она смотрит мне в глаза и я замечаю, что она плачет. – Я предупреждала, что не хочу рассказывать о себе, о близких, и ты согласился с этим. Ты хочешь меня трахать? – кричит, взмахивая руками. – Мне снова раздвинуть ноги? Хорошо. – она подходит ко мне и упирается мокрой ладошкой в грудь. – В какую позу мне встать, Демьян? Чего ты ещё хочешь?
Я притягиваю к себе плачущую девушку и крепко обнимаю. Рубашка тут же прилипает к телу, по коже пробегает холодок. У меня у самого кошки на сердце скребутся, когда вижу её слезы. Что ты со мной делаешь, Анюта?
– Отпусти. – слегка успокоившись, отталкивает меня и быстро покидает ванную комнату, бросает на последок: – Входная дверь знаешь где, а кухня... Через зал и направо.
Вот вроде бы и выгнала, а вроде и нет... Как понять, что в голове у голубоглазого ангела?
Чего я от неё хочу? На этот вопрос мне трудно ответить. В моей жизни женщины не задерживались. Никогда не возникала мысль, что я хочу видеть одну женщину рядом с собой на постоянной основе. Да и дом я покупал с призрачной надеждой на семью, не думая об этом в серьёз.
После исчезновения Ники мне не было дела до серьёзных отношений, только секс: без привязанности, без обязательств. Меня все устраивало, а сейчас же...
Сейчас меня накрывает приступом гнева только об одной мысли о том, что к Анюте может прикоснуться другой мужчина. За эту неделю моя жизнь здорово изменилась и пора признаться, что я не равнодушен к девушке.
Хрупкая внешне, но такая сильная внутри.
Не знаю, как она смогла пережить то, что сделал её родной отец. Я убивал, отрезал пальцы, но никогда не брал девушку против её воли. А когда речь идёт о педофилии...
Сука, это твой ребёнок! Твоя дочь! Как можно...?
На кухне кроме бабушки Анны никого не было. Она сидела за обеденным столом и пила кофе. Кухню, собственно, я нашел по аромату, разносившемуся всю квартиру.
Надо признать, квартира очень ухоженная, светлая, просторная, со свежим ремонтом. В нем нет каких-то яркий и вычурных деталей, все стены и мебель выдержаны в одном стиле, чувствуется лёгкая женская рука.
– Долго вы. – окинула меня взглядом женщина и усмехнулась. – Кофе, чай?
– Кофе, пожалуйста. – она кивает на место рядом с собой и подходит к навесному шкафу.
– Вы бы аккуратней с Аней, она пережила многое. – ставит передо мной кружку с ароматным напитком. – Если хотите поиграть с молодой девчонкой несколько недель и забыть, то уходите сразу. Не стоит ломать ребёнку психику еще больше, я Вас прошу.
– Виктория Степановна, я в курсе некоторых событий из жизни Анны. Не стоит пускать в диалог воду и пытаться поставить меня в неловкое положение.
Женщина, крутя в руках кружку, пристально рассматривает меня. Впервые я знакомлюсь с родственниками своих спутниц и, надо признать, это напряжное занятие. Мне не двадцать лет, но относятся в данный момент как к молодняку. Оно и понятно, у Анюты, насколько я знаю, кроме бабушки никого нет. Но это не точно...
Где, мать твою, этот Самойлов, с нужной мне информацией на девчонку?
– В наших с Анной отношениях много трудностей и недопониманий, но я стараюсь работать над этим. Скажите, – делаю глоток и отворачиваюсь к окну. – Девочка... Как Анюте дается воспитание дочери?
– Анюта, значит... – снова усмехается женщина и откидывается на спинку стула. – Аня души не чает в Златке, но она также сильно и остерегается её, боясь причинить вред.
– Какой вред? – непонимающе спрашиваю и нахмуриваюсь. Аня не похожа на того, кто может ударить ребёнка.
– У неё бывают срывы. В такие моменты она не может себя контролировать. Бывает, что внучка просто кричит и никого к себе не подпускает. Бывает, что падает в обмороки. А бывают случаи, когда её внезапно накрывает приступ паники и чтобы защититься, она пытается отгородиться ото всех. Ане кажется, что ей хотят причинить вред. Мы пытались это лечить, но за последние несколько лет она ни разу не сходила к врачу. Я как медик Вам говорю, что невозможно полностью излечиться от морального уродства. Да, можно купировать приступы, но эта дрянь сидит внутри и она это понимает.
– Как родной отец... – я не успеваю закончить фразу, как женщина поднимает руку, прерывая меня.
– Мы не обсуждаем эту тему, но... – довольно резко отвечает и дергает правым плечом. – Я бы собственными руками отрезала все лишние конечности племянничка и заставила бы съесть на завтрак. Вот только есть сердобольная Анька, что заступается за родителей. Она не сможет себя простить, если отца посадят, а мать останется одна, как бы не старалась их ненавидеть. – Виктория Степановна делает паузу, а потом добавляет: – Я удивлена, что Вы в курсе, Демьян.
– Анне стало плохо в моем доме. – не выдержав пристального взгляда, начинаю рассказывать. – Подумала, что я хочу запереть её в комнате и... В общем: потеря сознания, слёзы, крики во сне. Тогда-то она рассказала. Но, самое интересное, что про это, – выделяю интонацией последнее слово. – Она смогла рассказать, а про дочь – нет.
– Потому что Злата – это не твоё дело, Демьян. – на кухне появляется хмурая Аня в джинсовых шортиках, облегающих бедра и свободной розовой футболке, заправленной в нижнюю часть одежды. Волосы она собрала в высокий пучок, чтобы не мешались.
– А ты не груби гостю, Анна. – одергивает Виктория Степановна девушку и хлопает ладонью по столу.
– Ба, может не стоит лезть не в своё дело? – скрещивает руки на груди и опирается на косяк девушка. – С Демьяном мы сами разберёмся.
– Ты и со своим отцом разобралась! И с отцом Златки! – не выдерживает женщина и повышает голос.
Девушка вздрагивает, словно её ударили по лицу и с силой сжимает кулаки.
– Всё сказала? Может ты...
– Анюта, прекращай. – я поднимаюсь со стула и подхожу к раскрасневшейся девушке, обхватывая её лицо ладонями. – Ты сейчас на нервах и можешь наговорить лишнего и, раз причиной твоей нервозности стал я, предлагаю бить скалкой, опять же, меня.
– А можно сковородой? – задумавшись, спрашивает и слабо улыбается.
– Можно, Анюта. – облегченно выдыхаю и целую в нахмуренный лоб. – Тебе можно всё.
Она – ребёнок, которому пришлось многое пережить. Трудно подстраиваться под социум, когда всё время находился в пузыре, который тебя сдерживал, ограничивал, унижал.
Я уверен, что семейка Ани не только спустила козлине этот низкий поступок с рук, но и закрывала глаза на остальные, не менее ужасные вещи. У девчонки на теле куча шрамов. Со временем они побелели и потеряли свою чёткость, но сути дела это не меняет. Я не раз обводил каждый из них пальцами, представляя, что сделаю с гнидой, которая причиняла вред собственному ребёнку.
Анюта замечала мой интерес к побелевшим отметинам, но предпочитала отмалчиваться. Как обычно. Меня выводит из себя это молчание и её недовольная мордашка, но давить на девушку сейчас нет смысла. Я и так получил сегодня много тем для дальнейших размышлений.
– Мам, ты долго? – слышится детский голос откуда-то из квартиры, а через несколько секунд появляется и его обладательница.
– Уже все. – Аня отстраняется от меня и принимает невозмутимый вид, будто это не она только что хотела разорвать всех на части.
– А Вы пойдете со мной на ракушки смотреть? – девочка подходит ко мне и корчит умилительную рожицу, протягивая одну из ракушек.
– Злат, не приставай к дяде. – одергивает дочь девушка и протягивает маленькие стеклянные банки, которые обычно используют для чая или кофе, ребёнку. – Я достала баночки для ракушек, смотри.
– Спасибо! – громко восклицает и меня осеняет мысль:
Она очень похожа на Нику.
Такие же темные волосы, озорной взгляд, эта детская непосредственность... Наверное, я окончательно свихнулся, раз в каждом ребёнке теперь вижу пропавшую сестру.
