Текст книги "Забытая ночь (СИ)"
Автор книги: Ксения Суханова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 17 страниц)
Глава 12
– Оставь нас. – хмуро бросает один из начальников, а второй, бросив в мою сторону внимательный взгляд, начинает двигаться к двери. – Я зайду к тебе как только освобожусь.
– Да уж, постарайся, мачо. – Сергей Юрьевич махает рукой на Власова и оставляет нас наедине.
С чего бы начать?
– Я не знаю никакого Некрасова, честно. – быстро тараторю я и подхожу к рабочему столу начальника. – Но я действительно знала Веронику, Демьян Александрович. Она была моей единственной подругой. Мы познакомились с ней, когда она приезжала на каникулы к родственникам.
– Присаживайся. – мужчина кивает на стул напротив себя, пристально следя за моими движениями. Хищник. – Это все, что ты хотела рассказать? – я нервно сглатываю образовавшийся ком в горле и мотаю головой.
– Я уехала из родного города восемь лет назад, после скандала с родителями. С того момента ни разу туда не ездила. А Ника... Она перестала выходить на связь через два дня. Тогда я подумала, что она просто злится на меня за внезапный отъезд, но телефон молчал и через месяц... – шепотом заканчиваю свой краткий рассказ, смотря на свои сжатые кулаки.
– Что-то мне подсказывает, что ты много утаиваешь, Анюта. – я вскидываю взгляд на начальника. Он смотрит на меня как на свою добычу, это напрягает. – Не хочешь дополнить свой рассказ?
Он неторопясь поднимается с места, обходит стол и останавливается рядом со мной. Слишком РЯДОМ. Власов протягивает руку и обхватывает мой подбородок, вынуждая смотреть ему в лицо.
– Это личное, Демьян Александрович, и ничего Вам не даст. У меня были трудные отношения с семьёй, а Ника была моим якорем, который не давал погрузиться в этот поток грязи и ненависти. А кем приходитесь Веронике Вы? – мужчина усмехается, обнажая белоснежный ряд зубов и наклоняется ко мне.
– Сделаю вид, что поверил, Анюта. – он обжигает шепотом моё ухо и отстраняется, принимая невозмутимый вид. – Ника моя сестра. И она пропала восемь лет назад.
На меня словно ведро воды вылили. Я догадывалась, что внезапный игнор со стороны подруги связан с чем-то плохим, но запрещала себе думать, о том, что с ней что-то действительно случилось. Первый год я плавала только в своих мыслях, не понимая, что делать в сложившейся ситуации, как жить, когда тебе шестнадцать, а ты...
В общем, я была ребёнком, которого растили как тепличное растение, запрещая смотреть по сторонам и думать о чем-то, что не касалось учебы и семьи. А окунувшись в новый мир, без прежней учебы круглыми сутками и семьи, которая контролировала каждый мой шаг, я потерялась.
Я настолько погрузилась в себя и в желание выжить, чтобы вырваться из плена родителей и совсем забыла про подругу. Мне жутко стыдно за свое поведение и эгоизм. Страшно, что я, возможно, могла бы что-то изменить... Если бы не была так одержима мыслями о себе.
– Я... – мне нечего сказать. В голове столько мыслей, что я не могу сформулировать их в одно предложение. Да и нуждается ли Демьян Александрович в них?
Быстро вытираю ладонью слезы с щек и обращаю внимание на мужчину, который успел вернуться за стол и теперь неотрываясь смотрит мне в глаза.
– Та девчонка, про которую постоянно твердила Ника... – на секунду замолкает, вспоминая что-то. – Марианна – это ты? – киваю. – Ты сменила имя? – уже с большим интересном спрашивает Власов, не отрываясь от моего лица и неторопливо постукивая пальцами по столешнице. – Становится все интереснее и интереснее...
– Ничего интересного, Демьян Александрович. – прерываю начальника. – Это имя я ненавидела с самого детства, но его очень любил мой отец. У нас были сложные отношения и, чтобы не вспоминать про родителей лишний раз, мне пришлось убрать ненавистное "Мари" из имени. Все просто.
– Я тебя понял. Можешь быть свободна. – он теряет ко мне интерес так же быстро, как и приобретает, снова погружаясь в работу с документами.
– Можно задать вопрос? – робко спрашиваю у босса. Он раздраженно кивает и откидывается на спинку кресла, гипнотизируя меня. В его серых глазах сейчас столько эмоций, готовых прибить меня на месте, что заготовленный заранее вопрос вылетает из головы. – Я правда уволена? – спустя несколько секунд тишины выдаю и продолжаю: – И... Мне неловко перед Вами за ту ночь. Я правда не понимаю, что тогда произошло со мной...
Врать плохо, Аня.
– Возвращайтесь к работе, Анна Андреевна. – раздосадовано произносит мужчина и махает рукой в сторону выхода.
Глава 13
Демьян
Сказать, что я полностью поверил в историю Ани, значит солгать самому себе. Эта малышка явно знает больше, чем говорит. Для меня стало неожиданностью, что она и есть та подруга моей сестры, про которую постоянно твердила Ника после возвращения домой от нашей тётки.
У нас с Никой разница в 14 лет, которая постоянно давала о себе знать. Пока мать и отчим были заняты воспитанием маленького дьявола в розовом платьице, я бродил с пацанами по улицам и искал приключения на задницу. Нашёл. И даже не одно.
В 15 я впервые попал в ментовку за продажу лёгкой дури. Повезло, что родной отец помог отмазаться и вправил мозги так хорошо, что я еще месяц ходил прихрамывая на правую ногу. Матери и отчиму решили не говорить, что произошло на самом деле, но урок я усвоил. Но не надолго.
В 18 связался с местными Медвежатниками и Каталами. Первые научили меня мастерски вскрывать сейфы. Вторые же, учили шарить в картах. Надо признать, что отношение ко мне было отличным: я быстро учился, подстраивался под ситуацию и собирал деньги, откладывая их на будущее.
Кому я вру? О будущем я думал ровно столько, как и о универе, в котором, к слову, учился уже второй год. А вот к концу третьего года пришлось выбирать между своеобразной работой и учебой.
У матери обнаружили рак молочной железы. Все накопления отдал на лечение. Батя понял, что я не завязал к криминалом и поставил условие: либо он рассказывает обо всем матери, которой и без этого хватало потрясений, либо я завязываю с этим делом.
Но с криминалом завязать нельзя. Если он однажды вошёл в твою жизнь, то будет присутствовать даже на твоих похоронах. Мне удалось минимизировать уровень криминала в своей жизни, но избавиться от него – нет.
Князь – тот, кто отвечает за порядок в подчиняющихся ему регионах. С нашим Князем я нашёл общий язык. Он помог вылезти из говна, в котором я варился, с некоторыми условиями. Сейчас эти условия никак не усложняют мне жизнь, но было время, когда они душили и мешали любому движению.
Тогда то я и познакомился с Серёгой. Мозговитый и хитрый чёртяга. Без него эта компания не расцвела бы так быстро и долго находилась в списке "одна из многих". Пока я занимался Князем и баблом, которого не хватало на развитие StrongBiss, он был тем, кто привлекал потенциальных клиентов по всей стране и обустраивал наш первый офис. Десять лет назад все изменилось. Теперь мы в тройке лидеров в странах СНГ и за его пределами.
Мать, к слову, тогда пошла на поправку, но пропажа Ники, спустя некоторое время, сделала своё дело. Рецидив. Но и с этим мы справились.
А сейчас я обязан узнать о том, что произошло с Никой. И я не верю Анне.
Нет, то, что она рассказала, похоже на правду, но что-то здесь не чисто. Восемь лет назад она сбежала из дома, тогда же пропала моя сестра. Это сколько ей тогда было? Лет пятнадцать – шестнадцать? Ника говорила, что девчонка младше её на несколько лет. Сейчас, получается, Анне около двадцати трёх?
Я трахнул сотрудницу младше себя на семнадцать, сука, лет. Надо прекращать бухать, иначе, так и до тюряги недалеко.
Но как же она стонет и извивается от желания... У меня даже сложилось впечатление, что Аня совсем не искушена сексом.
Анна... Ангельское имя, совсем, как её внешность. Эти длинные светлые волосы, которые так и просят, чтобы их намотали на кулак, большие оленьи глаза в обрамлении густых ресниц и пухлые губы.
Твою мать, Власов!
Зарычав от скопления мыслей в голове, я обратил внимание на стояк. Мне нужна была разрядка и как можно быстрее. В таком состоянии я не смогу работать.
И только я потянулся за телефоном, чтобы набрать номер одной очень умелой леди, раздался стук в дверь.
– Войдите. – хрипло произнес и откинулся на спинку кресла, прикрыв глаза.
– Демьян Александрович, я по поводу ГринПаласа, помните? – робкий девичий голос эхом раздается в голове.
Блять! Только её мне сейчас не хватало.
– Закрой дверь, Анна. – приказным тоном произношу и принимаюсь следить за девчонкой. Она непонимающе хмурится, но закрывает за собой дверь, повернув замок вправо. – А теперь подойти ко мне. Живо.
Аня, прижав папку к груди, начинает с сомнением в глазах двигаться в мою сторону и замирает с другой стороны стола.
– Обойди стол. – я еле сдерживаюсь, чтобы не зарычать от переполняемых меня эмоций.
– Зачем? – все также непонимающе хмурится, но приказ выполняет.
Как только Анна замирает рядом со мной, нереминаясь с ноги на ногу, я резко дергаю её на себя. Вскрикнув от неожиданности, девчонка буквально повисает на мне и утыкается носом в плечо. Не двигается. Боится. Мой зверь внутри ликует от радости и предвкушения, требует продолжить начатое.
– Я сейчас не настроен на работу, Анюта. – обхватываю левую ладонь девушки своей и кладу её к себе в область паха. – Чувствуешь? – молчит, даже не шевелится. – У тебя есть секунда, чтобы покинуть мой кабинет, иначе... – я сжимаю своей ладонью её, но она, как мне кажется, даже не дышит, про движения и вовсе забыла. – Время вышло.
Игра началась.
Я поднимаюсь с кресла, придерживая девушку и сажаю её на стол, пересекаясь взглядами. Она смотрит на меня широко открытыми глазами, слегка приоткрыв ротик. Это стало последней каплей.
Притянув Аню к себе, я впиваюсь в её губы требовательным поцелуем. Первые секунды, как и тогда, в баре, она не отвечает, а затем робко обнимает меня за шею и сама углубляет поцелуй. Так нежно и осторожно, что у меня сносит крышу.
Не отрываясь от её губ, я принимаюсь расстегивать пуговицы на белоснежной рубашке. Аня же, последовав моему примеру, дрожащими пальчиками тоже приступает к этому занятию. Когда я одним рывком стягиваю с неё верхнюю часть одежды, она вздрагивает и отстраняется от меня.
– Демьян Александрович, не... – тоненьким голоском начинает щебетать девушка, но тут же из её горла вырывается громкий стон, спровоцированный моей рукой на промежности и лёгким сжатием клитора. – Я не могу...
Твою мать! Какая же она чувствительная...
– Просто Демьян, Анюта. – перебиваю девушку и задираю её юбку из плиссированной ткани. На ней белоснежные трусики из тончайшего кружева и такой же бюстгальтер. – У тебя была возможность уйти. Теперь её нет.
Она прикусывает нижнюю губу и хмурится, смотря мне в глаза. О чем ты думаешь, девочка?
Отодвинув тонкое кружево, я проникаю в девушку одним пальцем, все также не отводя от нее взгляд. Влажная для меня.
От слабых движений Аня прикрывает глаза и сильнее прикусывает губу. Она не поднимала веки даже когда я подтянул её ближе к себе. Даже тогда, когда я стянул с неё трусики и раздвинул ноги. И не подняла их когда ощутила поглаживающие движения головкой члена около входа в её лоно, из которого текли соки.
Но распахнула глаза в момент, когда я одним рывком погрузился в неё. Она хватала ртом воздух и смотрела на меня, словно впервые видит.
– Больно... – единственное, что произнесла девушка со слезами на глазах и прижалась ко мне всем телом, обнимая за шею.
Она не отталкивает, просто ставит в известноть и прижимается ко мне. Разве девушка на её месте не должна пытаться отодвинуться, дабы получить облегчение?
Я некоторое время не двигаюсь, давая Ане привыкнуть к ощущениям. Я чувствую слабую пульсацию и то, как она сжимается вокруг меня, это сносит голову. Наконец, начинаю делать медленные движения, то выходя, то погружаясь в девушку.
Аня легонько кусает меня за плечо, а потом начинает целовать место укуса, как бы извиняясь. Это окончательно меня добивает. Зарычав, я беру девушку под ягодицы, вынуждая обхватить меня ногами за бедра и переношу весь её вес на себя.
– Даже не вздумай кончать, Анюта, накажу. – она неотрывно смотрит на меня своими голубыми глазами и кивает. Толчки становятся все более дикими, резкими и я замечаю, что девчонка начинает подстраиваться под меня, принимая правила игры. Её громкие стоны в перемешку со звуками, издаваемыми нашими телами доводят меня до крайности. Несколько рывков и я, громко застонав, кончаю. Вслед за мной, устав сдерживаться, достигает пика и Аня.
Все также держа её под ягодицы, сажаю девушку на стол и целую. Она обхватывает мое лицо своими миниатюрными ладошками и отвечает на поцелуй.
– Ты теперь точно меня уволишь, да?
Глава 14
Анна
– Ты теперь точно уволишь меня, да? – это первое, что приходит мне в голову, после того, как мужчина отстраняется от меня, поправляет брюки и садится в кресло, устало прикрывая глаза.
Он ничего не отвечает, просто улыбается уголками губ.
И как это понимать?
Я шла к нему изначально чтобы попросить совета относительно новых данных, что прислали мне по электронке, но... Это опять случилось.
– Один раз – случайность, два – закономерность, а три – привычка... – бурча себе под нос, я спрыгиваю со стола и начинаю приводить себя в порядок.
– Никто тебя не уволит, Анюта. – Демьян Александрович хватает меня за руку, когда я, покончив с одеждой, решаюсь отойти от этого стола. Мало ли. – Все, чего я прошу от тебя: быть со мной честной. – он тянет меня на себя и когда я оказываюсь у него на коленях целует в шею.
В смысле быть с ним честной? Он, случайно, не намекает на то, что ЭТО повторится?
Прикусив губу, я нахмуриваюсь и отстраняюсь от начальника.
Господи, он же мой начальник! А если кто-то узнает? Я не хочу, чтобы каждый, кому придётся работать со мной или Власовым говорил: "О, это же он/она!". Ну почему ты не можешь просто спокойно работать и жить, Аня?
– О чем ты думаешь? – серьёзно спрашивает мужчина, рассматривая меня.
– О произошедшем...
– Тебе не понравилось? – он поднимает брови и усмехается, обхватвая мои бедра ладонями.
– Нет. – хмурится. – В смысле... Я запуталась, Демьян Александрович. – я вскакиваю с его колен и подхожу к большому окну. Прижимая руку к прохладному стеклу, я продолжаю: – Все это не для меня. Я никогда не находилась в такой запутанной ситуации. Я сейчас не только о моём знакомстве с Вашей сестрой, но и... – мужчина подходит со спины и теперь я вижу оба наших отражения в стекле.
– С твоей. – поправляет меня и обнимает со спины.
– С твоей, хорошо. – киваю и пересекаюсь с ним взглядом в отражении. – У меня никогда не было секса с начальством после похода в бар. Да у меня вообще секса толком не было, а тут... Ты. Господи, сколько тебе лет? – с ужасом в глазах спрашиваю и заслуживаю смешок, который переходит в ржач. – Ты сейчас надо мной смеешься?
– Мне сорок, Анюта. – отсмеявшись, произносит мужчина и целует меня в макушку. – Просто так интересно наблюдать за твоим мыслительным процессом, ты так забавно хмуришься и меняешь тему.
Сорок... Он почти ровесник моего отца, которому в прошлом месяце исполнилось сорок три. А разница у нас с Власовым аж семнадцать лет!
– Божечки, так тебе же на пенсию скоро... – шокированно бросаю отражению и тут же получаю ощутимый удар по ягодицам.
– Договоришься, Анюта, а потом сидеть неделю не сможешь. – с лёгкой угрозой в голосе отвечает на мой выпад мужчина.
Я ничего не отвечаю. Мы так и стояли в обнимку около этого окна, где каждый находился в своих мыслях.
Я думала даже не о том, что совершила очередную ошибку, а о том, что мне понравилось. Но разве это может продолжаться? Мы совсем разные. А эта разница в возрасте меня просто ужасает.
Я боюсь. Мне страшно.
Не могу объяснить, но когда я узнаю возраст мужчины и он оказывается ровесником моего отца или, почти ровесником, то впадаю в состояние паники. Головой я понимаю, что если человек говно, то возраст не является причиной этому, почему он дерьмо, но...
Даже сейчас, узнав возраст Власова, я сразу подумала про отца. Я на подсознательном уровне боюсь повторения ситуации из детства, где я являюсь послушной игрушкой для битья.
И самое страшное, что мне не хватит сил уйти. Я это знаю и не смогу бороться как тогда, восемь лет назад.
Тогда у меня был стимул. А такого больше не повторится.
– Если ты боишься того, что это тебя к чему-то обяжет, – спокойно начинает говорить Демьян, следя за моими переживаниями. – Можешь быть спокойна. Я ни к чему не стану тебя принуждать, если тебе этого не хочется или боишься.
Проблема как раз в том, чего я хочу! Но я не смогу же потом отказаться от своего желания, как бы плохо мне не было. Именно поэтому я не привязываюсь к людям и стараюсь не заводить новые знакомства.
Дружба с Ильей не исключение. Я привязываюсь к человеку и отдаюсь ему полностью, если с нашим общением что-то случится, то, это, наверное, убьёт меня. Он знает об этом и, хоть не до конца понимает, как это работает, но остаётся рядом и знает, насколько важна для меня его дружба.
Я знаю, настолько глупо это звучит, но... Это я. Такой меня сделали родители. За это я их ненавижу.
Эта зависимость от людей, которых ты подпускаешь к себе, не дает жить.
Ненавижу себя.
Я даже не заметила, как начала плакать. Вот, что значит погружение в свои мысли.
– Почему ты плачешь? – Власов разворачивает меня к себе и начинает вытирать мои слёзы. – Ты так жалеешь о произошедшем? – качаю головой. – Ты боишься меня или увольнения? – снова отрицаю.
– Я боюсь себя. – после этой фразы я начинаю реветь с новой силой, а мужчина непонимающе хмурится, ожидая пояснения.
Его не будет.
Внезапно, за дверью раздается разъяренный вопль, а потом и стук в дверь. Точнее, удар.
– Чёрт тебя дери, Власов! – вот я и попалась.
Сергей Юрьевич начинает дергать ручку двери, но та не поддается. Хороший замок... И дверь. Мне кажется, что второму начальнику самое место быть вышибалой. Он с такой силой пытается попасть внутрь, что становится страшно.
– Я знаю, что ты там, Демьян. – удар. – Если ты сейчас же не откроешь, то весь офис будет знать про ту ситуацию с водкой. – зловеще произносит мужчина и затихает.
Демьян Александрович, смачно матюкнувшись, идет по направлению к двери, а я начинаю быстро поправлять одежду и пытаться привести лицо в нормальное состояние. Бросив взгляд на стол, понимаю, что Хромов точно догадается, чем мы тут занимались: смятые листы бумаги, которые валяются вокруг стола и... Мои трусики.
Их я не обнаружила в момент, когда одевалась, но сейчас, обнаружив пропажу, быстро ринулась к ним. Успела подхватить нижнее белье и спрятать за спину буквально в последний момент, а затем дверь открылась и в кабинет ворвался ехидно улыбающийся мужчина.
– Что, стыдно стало, Власов? Ты почему не сказал, что отменил сделку с Махевичем? Какого хуя, я тебя спрашиваю, происходит? – а затем он замечает меня и замирает с открытым ртом. – О... – ага, я тоже могу только это произнести в сложившейся ситуации.
Неудобненько.
– Я пойду, наверное... – и медленно начинаю двигаться к выходу под двумя задумчивыми взглядами.
Молодец, Аня! С одним начальником переспала на рабочем месте, а другому попалась на месте преступления!
– Думаю, это правильное решение, соблазнительница в кружевном белье. – бросает Хромов и тут же получает удар в бок от Власова.
– Серёга, блять! – Демьян Александрович неприязненно морщится и кивает мне, в знак одобрения.
Когда за мной практически закрылась дверь, я услышала возмущенное:
– Да ты совсем долбанулся на старости, Князь! Она ж только школу окончила!
Это провал. Отвечаю, я в полной жопе!
Глава 15
Анна
Я молила всех богов известных мне, чтоб не столкнуться с кем-то из сотрудников в лифте или коридорах офиса. И, либо мои молитвы были услышаны, либо все впечатлились воплями Хромова и не желали попадаться начальству на глаза.
Хватит с меня на сегодня работы.
Забрав с кабинета сумку и телефон, я направилась к выходу из офиса. К служебному. Через главный холл в таком потрепанном виде совсем не хочется идти...
Весь оставшийся день и вечер я провела за ноутбуком, просматривая направленные мне по электронной почте документы и пытаясь вникнуть в их суть. В голове было столько мыслей и каждая из них меня напрягала.
Я запуталась в себе. В поведении Власова. Он ничего кроме секса предложить не сможет, я в этом уверена. Ему не нужны загоны молодой дуры и её моральные травмы. А мне... Мне хотелось бы попробовать даже ту малость, что он может предложить. Секс без обязательств. Но я боюсь привязаться к Демьяну и полностью потеряться в себе. На данном этапе у меня нет к нему чувств, но они могут возникнуть позже, и тогда...
Я слишком много думаю! Надо заканчивать с этим, ведь между нами еще ничего не ясно. Может он и вовсе не думает продолжать все это.
Я так и уснула, думая про Власова, в обнимку к ноутбуком.
Восемь лет назад.
– Ник, что произошло? – дрожащим от ужаса голосом спрашиваю подругу, когда мы покидаем чужую, и совсем не знакомую нам квартиру. – Почему ты молчишь?
Я вижу, что подруге тяжело. Вижу, как её трясет от пережитого, но мне надо знать, что произошло вчера! Внезапно, Вероника поворачивается ко мне и хватает меня за плечи, слегка встряхивая.
– Пожалуйста, Марианна, никому не говори про это... – тихо произносит девушка, оглядываясь по сторонам. – Тебе все равно никто не поверит. Даже ментам нет смысла рассказывать. Пойдем. – она тянет меня в сторону неприметных хрущевок, где в это время суток никого не было.
– Почему я ничего не помню? И кто эти люди? – я резко останавливаюсь и убираю руки подруги от себя. – Я что... С тем человеком... Ник? – слёзы наворачиваются на глаза, становится так противно, мерзко на душе.
– Наверное... Я не знаю, Анька! – растерянно смотрит на меня Ника, кусая губы. – Но я... Ань, я очнулась утром от того, что надо мной пыхтит какой-то толстый мужик, а второй спит рядом... – совсем тихо рассказывает и вытирает слёзы с лица. – Я это так не оставлю!
– Что ты собралась делать?
– Не могу рассказать. – она снова берет меня за руки и притягивает к себе, крепко обнимая. – Прости меня...
Мы долго стояли и обнимались. Казалось, что весь мир ополчился против нас, так страшно и одиноко нам было.
Дома меня ждали разъяренные родители.
Надо ли говорить, что как только я переступила порог родного дома, то сразу получила звонкую пощечину от родительницы?
– За что? – шепотом спросила, схватившись за щеку. Слёз не было, но жгучая обида медленно растекалась по моим венам, лишая возможности думать.
– Кто тебе давал разрешение на выход из дома? В проститутки заделалась, дрянь малолетняя? – от громкого голоса мамы мне сразу захотелось бежать прочь и закрыть уши руками. Главное – не слышать её. – Андрей, ты погляди как она выглядит: все лицо в косметике, мятое платье... – продолжает причитать женщина.
– Шлюха.
Он снова ушёл. Он всегда уходит, не желая вмешиваться в наши с мамой разборки. Хотя, какие это разборки... Крики и побои со стороны матери в перемешку моими слезами. Так было всегда.
– Если ты еще раз вздумаешь показать свой характер, – она подходит ко мне в плотную и хватает за волосы, задирая мою голову так, чтобы видеть глаза. – То будь готова к последствиям. Пошла вон с глаз моих, Марианна!
Мама, все также крепко держа меня за волосы, тащит в сторону моей комнаты и буквально вталкивает внутрь, захлопывая за мной дверь.
Привет, Тюрьма! Давно не виделись.
Я ненавижу это место. С раннего детства меня запирают в этой комнате за малейший проступок. Разбила кружку? Только попробуй показаться в течении дня из комнаты и живого кусочка тела на останется. Получила четвёрку? Готовь спину. Папа очень любил наказывать меня с помощью своего ремня с тяжелой железной пряжкой или каким-нибудь проводом. Тем, что потяжелее и оставляет огромные следы. А мама... Ей нет разницы чем наносить удары. Ремень, тряпка, руки...
Меня могли как котёнка тыкать носом в любую соринку, придавая яркости этому событию с помощью, опять же, чего-нибудь тяжелого. Я привыкла к боли и страху настолько, что когда меня не наказывали неделю, я не могла понять, что сделала не так. Странно? Да. Дико? Очень!
Я ждала наказания, потому жила с этим всю жизнь и не знаю, каково это, жить по-другому, без боли и ужаса. Возможно, остальные дети после избавления от родителей и боли, которая сопровождала их всю жизнь думают и мыслят иначе, но... Со мной что-то не так.
В школе многие меня избегают, а некоторые в лицо называют странной или побитой псиной. Я дергаюсь от каждого резкого движения и ожидаю удара. А девочки из класса... Они видят, что я постоянно в синяках, что от некоторых ссадин остались шрамы и остерегаются.
Мои родители считают, что ребёнка нужно воспитывать в жёстких рамках, чтобы у него не было и помысла о грешных поступках. Дочь должна следовать указам родителей, пока не вступит в законный брак. С того момента её воспитанием занимается муж и его семья.
То, что родители перешли черту я поняла ещё в начальной школе, когда во время переодевания после урока физкультуры не увидела синяков у остальных девочек. Мои же бедра и спина были полностью изуродованы этими мерзкими полосами. И какой для меня был шок осознать, что ЭТО не норма, как объясняла ранее мама.
А сейчас... Сейчас я чувствую, что заслуживаю наказание. Мне противно даже думать о том, что произошло этой ночью. Если родители узнают, то меня ждёт вечность в этих четырех стенах. Это мне еще оценку по химии не припомнили, что довольно таки странно...
Весь последующий день я боялась выйти из комнаты и натолкнуться на кого-нибудь из родителей. Желудок жалобно урчал, требуя пищи, в горле пересохло. Когда я в последний раз ела?
Вчера утром, усужливо подсказала мне память. И ведь точно, перед вручением аттестатов я съела пару ложек овсянки и выпила стакан холодной воды. А потом... С Никой время летит очень быстро и мы даже не вспоминали про еду. Но были напитки.
Как можно быть такой беспечной? Что было в тех коктейлях и почему я проснулась в постели с незнакомым мужчиной?
Я ничего не помню и это сводит с ума. Еще и страх за подругу, который сковывает, словно
К вечеру, когда я была готова потерять сознание от дикого голода и болей в животе, в мою спальню вошла мама, открыв дверь ключом. Им нравилось контролировать каждый мой шаг даже в пределах квартиры. С каждым разом мне все больше и больше начинает казаться, что я для них – один из научных экспериментов.
– Завтра мы идем в школу к одинадцати утра. Будь добра привести себя в подобающий вид.
– Зачем? – но ответом мне стала звенящая тишина и хлопок двери.
Мама – врач-генетик. Она обожает свою работу и хочет, чтобы я пошла по её стопам. А папа ей потакает, считая, что эта профессия сделает мне шикарное будущее. Он же, является адвокатом в частной фирме и также одержим своей работой, как и мама. Единственное, о чем разговаривают родители – работа. Они деляется своими успехами, достижениями, забывая о том, что всегда рядом нахожусь я.
Пустое место.
Когда мне было лет десять, всегда думала о том, как долго я буду жить в клетке словно животное? А потом привыкла. Я не знаю другой жизни.
Нормальные мысли для десятилетнего ребёнка?
