Текст книги "Забытая ночь (СИ)"

Автор книги: Ксения Суханова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 17 страниц)

Глава 46

Демьян

– Разве ты не говорил, что Жезняков начал сматывать удочки?

– Так и есть.

Я останавливаюсь рядом с незнакомыми мне людьми и бросаю взгляд на кучу бумаг, карту, какие-то папки лежащие на столе. Они банк брать собрались?

Нахрена столько информации?

– Ты можешь нормально объяснить? – не выдерживаю и повышаю голос. – Я сюда тащился ради твоих загадок?

– Жезняков сейчас у себя в доме. Если верить нашим данным, сегодня вечером он вылетает из страны под чужим именем.

Мне отвечает мужиксо шрамом через всю левую щеку и протягивает руку в приветственном жесте. Он медленно поворачивается ко мне, демонстрируя не только шрам на щеке, но и отсутствие правого глаза. Вместо него установлен имплант, его я замечаю сразу. Верхнее веко слегка нависает над пострадавшим в следствии какой-то травмы глазом.

Короткий ежик русых волос, широкая, внушительная фигура, облаченная в черный спортивный костюм. Остальные мужики, услышав голос своего товарища, словно по сигналу, подняли головы и уставились на меня.

А до этого момента я и Димыч были призраками?

– Вячеслав. – киваю, представившись в ответ, а затем пожимаю протяную руку. – Предвидя Ваши вопросы, сразу хочу сказать, что информация подтвержденная. Я давно работаю с этим делом и давно ждал, когда же он проколется.

– В плане? – хмурюсь, не понимая, к чему он ведет. – Была новая жертва?

– Да.

Сука. Еще одна девчонка, которой не повезло стать избранной. Внутри все переворачивается от гнева и страха за девушку. После случаев с Анютой я стал бурно реагировать на все, связанное с насилием. Как по сердцу ножом каждый раз.

Ком тошноты подходит к горлу и перед глазами начинают мелькать фотографии с мест происшествий, сканы отчётов о вскрытии.

– Мертва? – спрашиваю, отворачиваясь от Вячеслава.

Ему не привыкать работать с такими делами: даже глазом не повёл, когда говорил про очередную жертву. Димыч, убрав руки в карманы, стоит чуть позади меня и рассматривает бумаге на столе. Он что, не видел их?

– Нет.

А вот тут уже впадаю в осадок я. Кому-то удалось выжить после пыток Жезнякова?

– Говорить может?

– Нет. Девчонку только из реанимации вывезли. Все время без сознания. Да от неё толку мало будет. Там такая работа с психологами нужна, что пиздец. Он, по нашим предположениям и разговорам медиков, пытался насосом выкачать свою сперму из её половых органов. Как итог, собирали девочку по частям.

– Это, сука, каким образом? – от одной мысли о жестокости, которую пришлось пережить молодой девчонке, меня скручивает.

И, что примечательно, ни на одной из прошлых жертв он ТАКИМ образом не измывался. Избивал – да. Глумился – да. Насиловал – да. Но Жезняков никогда не пользовался своим членом во время всего этого мракобесия. Он предпочитал соответственные игрушки, которые, переодически, находили недалеко от жертв.

На него так подействовала наша охота? Мы его спровоцировали, что, в итоге, и привело к очередной жертве. Да, она выжила, но... Как бы любой из нас чувствовал себя после такого?

Я, взрослый мужик, в свои сорок, хер знает, как бы жил с подобной ношей на сердце и теле, а она... Маленькое и хрупкое создание. Именно таких выбирает Жезняков.

Так не должно быть. Не должно.

– Ну, берешь ручной насос, потом...

– Даже знать не хочу подробности. – брезгливо морщусь и перевожу тему: – Как именно его засекли?

Перед глазами не вовремя возник силуэт Анюты. Девушка была вся в слезах и рассказывала про действия Косого, направленного на нее и Нику.

Чем эти два ублюдка отличаются друг от друга? Ничем. Они оба будут гнить заживо и жрать собственные испражнения.

– Видимо, засек нас и решил быстренько избавиться от девчонки, но не учел того, что мы следовали за ним по пятам.

– Слишком просто, не находите? – не верю я, что все так легко, как кажется. – Я не оправдываю его, но ты сам говорил, что не первый год наблюдаешь за ним. Разве стал бы он сам приводить вас к своей жертве, зная, что его пасут?

– Мы тоже об этом думали. – соглашается со мной Димыч и хлопает по плечу Вячеслава. – Он либо гений, либо конченный дебил.

– Второе. – усмехаюсь и потираю переносицу. – А почему сразу не взяли его?

– Эта сука нас обхитрила и смылась через лесополосу.

– Херово работаете.

– А ты у нас прям золотоискатель со стажем. – язвительно отвечает Золотов. – Мужики, пока ты миловался с блондиночкой, заблокировали все его счета и установили точное местонахождение.

– Техники? – киваю в сторону остальных.

– Да. Алексей, Михаил, – преставляет мне по очереди четверых "компаньонов по несчастью" Золотов. – Давид и Ефим.

Первые два мужика – близнецы. Я даже и не заметил сначала, ибо не всматривался в их лица, но, теперь отчетливо вижу колоссальное сходство. И как их различают? Оба блондины и достаточно высокие, худощавого телосложения, но не дрыщи. Хотя... Кто знает, что у них там под объемными спортивными костюмами. На вид, им лет так двадцать пять, не больше.

Давид и Ефим уже постарше и мощней, чем их товарищи. Оба смуглые. Если Давид имеет черные, густые волосы и добротную бороду, то Ефим отличается русыми волосами и гладко выбритым лицом.

– Ну и Слава, с которым ты уже познакомился. – указывает на нового знакомого. – Он с ментами, но помогает нам всем, чем может. Лёха и Миша гении в своих компуктерах. Могут достать любую херню из сети.

– Давно работаешь? – спрашиваю у Вячеслава.

– Больше двадцати лет. – гаркает, как ворон, хрипло, натянуто. – Я наслышан о Вашей работе, Князь, и попрошу не вмешивать своих подчиненных в это дело. Нельзя привлекать внимание общественности.

Он меня учить вздумал?

– Я похож на того, кто треплется со СМИ при каждом удобном случае? – язвительно произношу и убираю руки в карманы. – Мне эта мразь нужна не меньше, чем Вам, Вячеслав, так что выполняйте свою работу и не переходите грань.

– Однако, именно после Вашего приезда Жезняков активизировался. – подражая мне, язвительно бросает мужик.

– Не приходило в голову, что общественность тут не причём? У нас с ним давние счеты, которые, как оказалось, касаются не только бизнеса, но и моей сестры. А его суета связана со мной, согласен, но не с журналюгами.

– Давайте яйцами мериться в другой раз? – встревает Димыч, чем слегка стужает мой пыл.

Я очень надеюсь, что узколобость не помешает нашему общему делу.

Глава 47

Демьян

Еще несколько минут. Напряжение, витающее в воздухе, ощущалось невооруженным взглядом. В зеркале заднего вида маячит несколько внедорожников. Все идет по плану, так почему же я чувствую тревогу?

Где то воодушевление, от которого должно сносить крышу? Я так давно ждал этого дня. Не один день сдерживался, чтобы не разрушить план, разработанный ребятами Золотова.

Жезняков – не только моя забота. Не только мою семью он разрушил. Приходится держать свои желания в узде. Все должно быть согласно инструкции, черт её дери.

Именно поэтому я никогда не работал с ментами.

– Мы разбили зону работы на четыре условные части, таким образом, шанс найти Жезнякова увеличивается в несколько раз. Да и упустить его, в таком случае, практически нереально. – Вячеслав еще раз объясняет мне и остальным людям, задействованных в поимке одной мрази, основную задумку.

– Понял. – киваю. – Мы в третьей группе и заходим с западной стороны дома.

– Точно.

Пятнадцать минут обсуждений и вот, мы на территории Жезнякова. По периметру дома находились люди, охраняющие драгоценную задницу ублюдка и сдувающие с неё пыль.

Даже охрану нанял, гнида... Насколько сильно боится расправы или просто туп?

– Демьян, вы сможете снять того, что стоит на балконе второго этажа? – обращается ко мне Давид, указывая взглядом на нужного человека в черном обмундировании.

Охраняют как зеницу ока... Цирк, твою ж налево. Какой маньяк будет так бояться поимки? Ты же знал, на что шел, когда начал забавляться, убивая девчонок. Так какого хрена сейчас происходит?

– Без проблем. – убрать так убрать. Это работа, ничего более. – Вы готовы? После того, как раздастся выстрел, начнётся суета, надо действовать быстро.

– В курсе. Готовы. – он обводит взглядом четвёртых парней и достает рацию, связываясь с остальными группами. – Приготовтесь.

– Вас понял.

Забытая прохлада, идущая от оружия, навеевала не очень приятные воспоминания. Холодная сталь привычно легла в руки вызвала некую дрожь, которая быстро пропала.

Один из ребят задумчиво рассматривал меня и бросал взгляды на винтовку. Опасное оружие, с которым следует обращаться крайне осторожно. Им можно при желании не только убить, но и напугать до смерти. Печально, что половине из охраны Жезнякова сегодня суждено отправиться в Ад. Хотя, кого я обманываю?

Прицелившись, делаю выстрел. Секунда, и началось настоящее безумие. Тот, в кого попала моя пуля, с грохотом свалился на камни, расположившиеся под балконом второго этажа.

Мертв.

Я никогда не промахиваюсь.

Несколько минут сплошной прострации и жажды крови, сопровождающейся криками, чередой выстрелов и хаотичными движениями со стороны людей Жезнякова.

– Где он? – кричу, когда мы оказываемся около входа.

Небрежно пинаю руку безжизненного тела, лежавшего рядом с дверью и морщусь. Этого не видно из-за маски, скрывавшей моё лицо, но стоявший рядом Золотов понимает меня с полуслова. Он кивает двум парням, и те быстро оттаскивают тело в сторону.

Парнише было лет двадцать пять. Наверное. Из-за огромной дыры, что расположилась вместо правого глаза и большого количества крови, трудно было понять, сколько лет было этому смертнику. Хороший патрон он получил.

Умер быстро.

Ошметки разлетелись по округе. Много работы предстоит чистильщикам, не позавидуешь. Оттирать чьи-то мозги и дерьмо от всех возможных поверхностей то еще удовольствие...

Брезгливо перешагиваю через лужу крови с частями мозга и костей парня, направляясь внутрь дома.

– Третьи. – Давид связывается с остальными. – Мы внутри. Заканчивайте. Лёха, можешь звонить своим шаманам, пусть выезжают.

Ясно. Значит, скоро не останется и следа от нашего присутствия.

– Первый. Вас поняли. Мы на втором этаже. – мы неторопливо проходимся по просторной кухне, осматриваясь и изучая помещение. – Чисто. Направляемся к Вам.

– Эй, гнида, выходи! – во всю мощь гаркнул Димыч, снимая с лица защиту. – Я знаю, что ты здесь.

– Не расслабляйся. – спокойно произношу, проходя сначала в гостиную, а затем в ванную комнату. – Эта крыса всегда затаивается, когда чувствует запах гари, а потом вгрызается тебе в шею.

– Да, Золотов, нехер хлебалом светить. – соглашается со мной Давид и выходит из гостиной. – В этом доме подвал есть?

– В душе не... – я не успеваю закончить фразу, как слышу где-то справа шорох, а потом и грохот. – Эй, видимо, наша мышка спряталась здесь.

Дождавшись остальных, дергаю дверь на себя под звук автоматики. Симфония, чтоб её.

Коридор. За дверью оказалась просторная комнатка с кувшинами, тарелками, вазами на деревянных стелажах и ведущая вниз лестница из металла. На стенах красовались какие-то картины, куски ткани с росписью.

– Обана... Это че, гнида у нас творческой натурой обзавелась? – ошарашенно выдает один из парней, маячивчих сзади.

Они с любопытством заглядывали в комнату, пытаясь разглядеть как можно больше.

– Слушай, Димыч, а он мог в торгаши податься? – спрашиваю, крутя в руках хрустальную вазу в виде бутона тюльпана. – Упс.

Звук бьющегося стекла сливается воедино со смехом Золотова. Он бросает на меня хитрый взгляд и пожимает плечами.

– Ну, я не удивлюсь если это так. – кивает в сторону лестницы и направляется к ней. – Время поджимает, потом будете сближаться с прекрасным?

– Судя по кровожадному взгляду Власова, с прекрасным он хочет сблизиться уже сейчас. – ехидно заканчивает Давид и хлопает меня по плечу.

– Клоуны, мать вашу. – улыбаюсь и следую за Золотовым, под громкий ржач, вниз по лестнице.

Глава 48

Демьян

Полумрак и только жуткий, смердящий запах гниющей плоти заставляет меня остановится. Осталось несколько ступеней до конца лестницы, когда я схватил за шкирку Золотова, идущего рядом и потянул его на себя.

– Чувствуешь? – мой тихий вопрос, в абсолютной тишине, слышится отчетливо громко.

– Да. Думаешь, здесь? – с сомнением в голосе спрашивает, начиная крутить головой по сторонам.

Здесь ли Жезняков мучил своих жертв? В этом ли подвале он резал, насиловал, потешался над девочками? Не знаю.

Я сейчас ориентируюсь только благодаря тусклому свету и зловонному запаху. А знать то, чего я не видел и не слышал, просто физически не могу.

В такие моменты и начинаешь верить в существование чего-то божественного. Меня сковывает страх не от того, что в этом подвале ныкается мразь, а от того, что сейчас, возможно, снова придется смотреть на искалеченное хрупкое тело и животных страх, застывший в глазах девчонки.

Мне не жалко тех, кто сдох снаружи. Да, они чьи-то дети, мужья и прочее, но... Все они прекрасно знали, куда шли работать, а мертвые, теперь уже, девчонки... Разве они нанимались на роль игрушки психа? Хотели страдать?

Подобное произошло и с Анютой.

С одной стороны она была игрушкой педофила, а с другой – забавой на один вечер для Косого и его братвы.

Херово все это осознавать, находясь в гадюшнике того, кто стал причиной страданий многих неокрепших душ.

– Эй, я знаю, что ты тут, крыса ты наша, долгожданная. – повышаю голос, прислушиваясь к посторонним шумам. – Твои ребята оказались совсем дохлыми, даже скучно стало. Выходи, хоть с тобой повеселимся, Жезя.

Именно так я называл его, когда хотел вывести из равновесия. Давил на больное, открывал старые, кровоточащие раны и залезал в них пальцами. Точно также, как делал он. Вот только между нами была и есть большая разница: я все делаю в открытую и не зарываюсь мордой в землю, когда чувствую опасность.

– Несправедливо, Власов. – раздается хлопок и по помещению разливается яркий свет, являя нашему взору сидящего на потрепанном диване Жезнякова. – Вас много, а я один.

– Так кто тебе мешал сдохнуть до нашего приезда, Ваня? – язвительно спрашиваю, следя за движениями этого козла и за парнями, что разбрелись по периметру подвала, изучая его и ища причину зловония. – Ты же знал, что мы сегодня навестим тебя. Вон, даже ребят нанял и местонахождение девчонки спалил. – он усмехается, закидывая ногу на ногу. – Нахера, кстати?

– Надоела она мне. Горластой была, да истерила много. – небрежно пожимает плечами, разглядывая меня. Что, соскучился?

– Это признание, ты в курсе, мразь? – подает голос Давид, шаривший по стелажам за спиной Жезнякова. – Но срок тебе не скосят за это, я уж позабочусь.

Подвал представлял собой просторное помещение, разделенное на две части деревянными стелажами, заставленными разными банками, коробками и прочей хренью. В части, где сейчас находились мы, стоял диван, кресло, два больших стола слева, у стены, и куча железных балок, валявшихся рядом.

– И ты здесь, Давид Саныч. – слегка качает головой и цокает языком. – Удивительно, но ожидаемо, что именно в таком составе вы решите навестить меня.

Слишком он спокоен. Эта гнида понимает, что мы здесь не для того, чтобы вести светские разговоры и пить чай, но остаётся внешне спокойным. Он либо что-то задумал, либо поехал крышей напрочь, забыв о чувстве самосохранения.

– Что ж ты тогда бегал от меня и гадил, как крыса, на расстоянии? – давид подает знак, означающий, что здесь никого, кроме нас нет и снова скрывается за стелажами. – На кой черт сдалась тебе эта стройка, а?

Как же трудно сдерживать свою натуру и вести светские разговоры с тем, кто собственными руками разделывал молодых девчонок.

– Надоело наблюдать за тем, как ты роешь носом воздух.

– И поэтому ты вышел из тени? – скептически спрашиваю. – Хотел, чтобы все наконец поняли, что убивал девушек не тот нытик Некрасов, а ты?

– Он не заслуженно получал мои привилегии! – вскрикивает Иван, взмахивая руками. – Я мечтал о призании слишком долго. Тебе не понять этого, Власов. – зло выплевывает, смотря мне в глаза. – Но, теперь они больше мне не нужны. Я смог превзойти себя, тебя, всех вас.

Каждый из нас замирает, ожидая последующих слов Жезнякова. А он, словно завороженный, поднимается с места и направляется к куче железных труб.

Одно резкое движение и я прострелю ему ноги. Уверен, не только мне хочется это сделать.

Рано.

Он слишком мало рассказал.

На самом деле, мне казалось, что придется вытаскивать из него фразы клещами, а он... Он гордится собой, словно сделал открытие, которое перевернет мир с ног на голову.

– Знаешь, Демьян, как я был рад, когда узнал, что твоя сестричка спуталась с Косым? – останавливается и слегка поворачивает ко мне голову, усмехаясь.

Ника... От одного упоминания этой гнидой моей сестры во мне вспыхивает огонь ярости и лютой ненависти. Удобней перехватываю оружие, сдерживая себя, чтобы не убить мразь прямо сейчас.

– Что ты сделал с ней?

– Лично я – ничего. – наигранно опускает плечи, словно хочет пустить слезу от горя. Мразь. – Антон решил обзавестись послушной собачкой. Приятно иметь сестру того, с кем приходится иметь дела и кому улыбаешься каждый день. Вот только со временем возникла одна проблема.

Жезняков начинает непринужденно разгребать завалы, совсем не обращая внимания на направленное в его сторону оружие. А мне же... Я застываю на месте, не в силах сделать шаг или вымолвить хоть слово.

Все то время, пока я искал Нику, она была у меня под боком. Живая... А сейчас? Что с ней сейчас?

Я впервые в жизни чувствую страх, который иголками проникает под кожу и скручивает внутренности. Как такое безумство может происходить под боком у огромного количества людей?

– Собачка ощенилась во время отсутствия хозяина. Пришлось мне топить потомство, представляешь?

Блядь. Я понимаю, зачем он полез в кучу металла и откуда этот гниющий запах.

– Я убью тебя и твоего дружка.

Глава 49

Демьян

Вокруг меня время застыло. Я не заметил, как у меня за спиной оказался Золотов. Все мое внимание было отдано маленьким черными пальчикам, которые ранее скрывались железом.

Жезняков продолжал неторопливо разбирать завалы, совсем не обращая внимания на готовых в любую секунду прострелить ему череп парней.

Младенец. Два младенца в подвале Жезнякова. Дети Вероники. Их забрали у матери и убили. Тот, что ближе ко мне, умер не так давно. Судя по хрупкому, маленькому тельцу трудно сказать, когда же наступила смерть. Полгода? Год? Мягкие ткани практически распались, а то, что осталось, трудно назвать кожей. Второй же... Скелет, обтянутый тонкой пленкой, лежащий лицом к полу. Невыносимый запах газов затуманивает разум, становится трудно дышать, а про думать и речи идти не может.

Весь мой мир в очередной раз перевернулся, лишая возможности к привычному существованию.

– Молись всем Богам, гнида, чтобы дожить до завтрашнего утра. – шипит за моей спиной Димыч. Остальные молча наблюдают за мной и за моей реакцией на происходящее. – Давай мы тут сами? Я притащу его живым, обещаю.

– Нет. – отрицательно качаю головой и прицеливаюсь. – Он мой.

Раздается выстрел, а потом стон, который разливается симфонией для моей души. Тварь, называющая себя человеком падает на колени, громко матерясь.

– Я буду отрезать тебе по пальцу за каждую слёзу Вероники. – в миг оказываюсь рядом, хватая его за волосы и таща к дивану. – Минутка ностальгии закончилась. Настало время, чтобы поговорить на чистоту.

– Мне есть, чем тебя порадовать.

Он прижимает руки к кровоточащей ране, пытаясь остановить кровь. Вот только зачем? Этими нескладыми, нелепыми движениями кровотечение не остановить.

– И не сомневаюсь. Димыч, оставьте меня с ним наедине и вызовите медиков. – злорадно усмехаюсь. – Он не умрет так просто.

– Я должен связаться с начальством, Власов.

– Ну, ты свяжись. – раздражённо дергаю плечами, не сводя взгляд с шипящего от боли Ивана. – Просто добавь, что с его стороны было оказано сопротивление, пришлось применить силу.

– А ты не меняешься, да? – ехидно бросает мразь.

– Заткнись или, для равновесия, прострелю и вторую ногу. – морщусь, наблюдая, как вязкая жидкость торопливо стекает на пол.

Надо поторопиться, иначе он сдохнет.

Пришлось потратить еще несколько долгих минут на уговоры Давида, который наотрез отказывался отставлять меня наедине с Жезняковым. Второй, видимо, наслаждался устроенным в его честь представлением. Отчего бы ещё он стал давить лыбу в таком состоянии?

Выдворив, наконец, всех возмущающихся из проклятого подвала, притащил кресло ближе к дивану. Сев так, чтобы иметь возможность собственными руками придушить ублюдка при желании и  произнес:

– Начинай рассказывать, Ваня. Зачем было подставлять Некрасова, если, в итоге, ты говоришь, что он отобрал у тебя всю славу?

– Это было весело. – фанатично улыбается Жезняков, крепко зажимая рану. Его ладони были полностью покрыты алой кровью. – А потом стало скучно.

– Ты же понимаешь, что звучишь как малолетний придурок?

Какого хера я вообще сейчас сижу и разглагольствую с мразью, хладнокровно убивающей девушек?

– Власов, ты меня не поймешь, зачем я буду тебе что-то объяснять? – хмуро смотрит на меня, склонив голову. – Хотя... Ощущения, что я испытал в свой первый раз, не передать словами. Они все так похожи, когда умоляют меня остановиться, прекратить их мучения... Но, знаешь, это забавляет. Одна из них, Настенька, молчала, представляешь? Она стойко выдержала два дня, а потом, увы, скончалась от обильной кровопотери.

– И тебе этого было мало?

– Я хотел достичь максимума. Превзойти себя, чтобы они...

– Заткнись. – грубо прерываю эту мразь, поднимаясь на ноги. – О своих идеалах будешь рассказывать ментам. Я хочу знать, почему ты выбрал меня и где сейчас Вероника.

– Вероника... Ника... – самодовольно произносит, растягивая гласные. – Увы, мертва уже месяца два, наверное.

Меня в очередной раз скручивает дикая, безумная ярость, а желание разорвать Жезнякова, в буквальном смысле, застилает разум. Я на миг ощутил себя быком, перед которым развесили огромную красную тряпку.

Вероника, которую я искал, о которой я запрещал думать себе в ключе умершей, была мертва. Не все эти восемь лет, а всего несколько месяцев...

Собачкой... Эти мрази считали её собачкой. Мне страшно представлять, что именно терпела и переживала моя малышка все эти годы.

– Мертва? – все ещё надеясь, что сказанное Иваном блеф, переспрашиваю.

– Да сдохла она, Власов, сказал же.

Я молча достаю нож, который был спрятан под курткой в напояснике. Также молча хватаю ладонь этой гниды, фиксирую её на подлокотнике и, собрав всю силу в кулак, обрушиваю лезвие на его пальцы.

Он кричал. Истошно, дико... Так кричат животные, когда из загоняют в угол и начинают неторопливо забивать, растягивая удовольствие. Иван кричал как свинья, которой отсекли одну из конечностей.

– Прости, я хотел избавить тебя от одного пальца, но... – наигранно вздыхаю и смахиваю на пол два огрызка, которые еще мгновение назад были частью кисти. – Я хочу постичь тоже самое, что и ты, когда измывался над девчонками. С чего бы начать?

Наверное, со стороны я похож на психа, который улыбается, смотря на слёзы сидящего напротив него мужика, который не знает, хвататься за простреленную ногу или за покалеченную ладонь в надежде избавиться от боли.

Боится унижений, но любит унижать?

Что же, я постараюсь вдоволь насладиться его страхами.

А потом найду и заживо похороню Косого. За Нику. За Анюту.

За все оборванные жизни.