Текст книги "Госпожа сочинитель (СИ)"
Автор книги: Ксения Резко
сообщить о нарушении
Текущая страница: 8 (всего у книги 15 страниц)
16
Прошел месяц. Экла окончательно поправилась, если не считать провалов в памяти, о чем она, впрочем, не сильно тосковала. Женщина наслаждалась сегодняшним днем, амнезия милостиво освободила ее от оков прошлого. Влюбленные как обычно выходили к завтраку и дружно усаживались за стол, с неохотой размыкая крепкие объятья. Все, за исключением Сормса, любовались зрелищем безграничного супружеского счастья, какое встретишь нечасто. Их чувства были первозданно чисты, их отношения напоминали идиллию Адама и Евы до изгнания из рая. Любовь связала их одной из тех прочных связей, которые без труда сглаживают внешний изъян. Окружающие по праву считали Даниэля и Эклу идеальной парой…
Настораживал доктор Сормс, посвященный в тайну «идиллии». В его молчании сомневаться не приходилось: он был способен держать слово. Неясным было его поведение. Если Сормс присутствовал за ленчем и Экла обращалась к Даниэлю, одаривая нежной улыбкой или поглаживая по руке, – доктор нервно откашливался и морщился, как от боли. Что-то не давало ему покоя. Однажды Сормс открыл свои опасения Даниэлю, отведя его под уютную веранду перед домом.
На зеленой лужайке по задумке Эклы устроили «праздник цветов». Она сама резво выплясывала, водя хороводы вместе с женщинами и ребятишками из деревни. Их одежду украсили полевыми цветами, на головах царственно красовались венки. Разрумяненные, здоровые, счастливые, они хлопали в ладоши и громко смеялись, забывая горести в восторженном единении с природой.
Как ему было хорошо там с ней и какой контраст Даниэль испытал теперь, когда доктор Сормс требовательно вырвал его из беспечной атмосферы праздника.
– Что вам нужно? – не очень вежливо спросил молодой человек, плохо скрывая досаду.
– Послушайте меня, – начал Сормс, и даже его тон показался Даниэлю покушением на их с Эклой счастье. – Вы обрели любовь, вы счастливы – я этому рад. Но всё же нельзя полностью отвергать реальность. Нельзя отпираться и закрывать глаза на правду! Вы молоды, беспечны… Задумайтесь: Экла по-прежнему мало что помнит, и вы несете ответственность за ее дальнейшую судьбу. Вы и я. Мы оба невольно ввели Эклу в заблуждение ее же собственным вымыслом, который в случае чего может ей очень дорого стоить. Представьте, что она вам солгала, что она вовсе не та, за кого себя выдавала. Неужели вам не хочется узнать о своей возлюбленной всё – всё до последнего?!
– Мне достаточно того, что я знаю, – сухо ответил Элинт.
– Ну не может быть всё так просто! – воскликнул Сормс. – Экла Суаль – это тайна, требующая разгадки. Ваша позиция мне крайне не по душе. Одумайтесь!
– Я внял вашим советам, – неприязненно возразил Даниэль, – я честно заслужил любовь Эклы. Не тревожьте нас – не тратьте силы впустую, ведь вы очень занятой человек. Кто, по-вашему, Экла? Аферистка, беглая преступница? Что может помешать нашему счастью?
– Неосторожное вскрытие правды. Расскажите ей подлинную историю вашего знакомства. Иначе будет хуже!
Оглянувшись назад, Даниэль увидел, что Экла ищет его, и его в который раз объял страх – страх потерять всё то, что было обретено им по чистой случайности. Настойчивость доктора начала раздражать. Он выполнил свой профессиональный долг, остальное не было его заботой.
– Я расскажу… позже, – бросил Даниэль и нетерпеливо двинулся к группе танцующих.
Доктор сокрушенно покачал головой.
– Я понимаю: вам страшно, но с недомолвками лучше порвать. Чем скорее – тем лучше! – крикнул он вслед, но молодой человек не обернулся.
Сормс не отказался от своих намерений. Что-то заставляло его снова и снова втайне от Даниэля искать ответ на вопрос: «Кто такая Экла Суаль? Что утаила она от своих родственников?» Он слишком хорошо изучил жизнь, чтобы принять счастливый исход за окончательный и неизменный, а потому всё свое свободное время употребил на поиски зацепок. Сормс действовал осторожно. Он наведался на ферму Пэмбертонов, где осталась часть вещей госпожи Суаль, и под видом их транспортировки в свой дом тщательно осмотрел каждую мелочь.
Словно опытный сыщик, Сормс издалека расспросил Роберта и Анну. Те пожимали плечами: они мало знали свою дальнюю родственницу. «Ее отец был беден, как церковная мышь, – единственное, что смогла сообщить Анна. – Часто просил помощи у нашей семьи – это я хорошо помню. Мой отец гневался, называл его бездельником, ведь в нашем роду никто не чурался работы… Потом Суаль разбогател: подозрительно быстро, а вскоре оставил учебу за ненадобностью».
Эти сведения мало помогли доктору Сормсу, разве что подарили намек на темное происхождение богатства госпожи Суаль. Ее отец выиграл в карты состояние – кажется, так объяснила Экла Даниэлю в день их знакомства.
Однако кто ищет, тот всегда найдет. И Сормс нашел кое-что другое…
17
Визит Пэмбертона сам по себе не предвещал радости; сегодня же он сулил что-то из ряда вон. Даниэль понял это, когда Роберт, приехавший без жены, не отправился прямиком к Экле, а как-то странно, бросая косые враждебные взгляды, пожелал говорить наедине с ее мужем.
Даниэль не испугался; у него лишь тревожно заныло в коленях. Роберт смотрел так, как смотрят на врага перед нанесением сокрушительного удара. И Даниэль не сомневался, что удар будет. Алчный негодяй изобрел коварный план; более того – намеревался учинить сцену, к которой долго готовился.
Мужчины отошли к креслам милостиво предоставленной доктором гостиной, но Роберт пожелал высказаться стоя.
– Элинт, ты… Да, ты! Пользуешься болезнью женщины, и я, как порядочный человек, не могу молчать!
Даниэль побагровел. Его раздражало уже то, что ему приходилось смотреть на врага снизу вверх. Это было унизительно.
– Прошу вас объясниться.
Где-то в потаенных уголках сознания он уже всё знал, и ему казалось, что его с Эклой счастье зажали в грубый мужланский кулачище, словно пойманную птицу, чтобы бросить на дно колодца, где вокруг – холод и тлен.
– Я всё знаю, – с нескрываемым удовольствием пробасил Роберт. – Я с первого взгляда распознал в тебе мерзавца. Ты такой же муж Эклы, как я – губернатор. Решил присвоить весь куш себе? Не выйдет! – Он противно захохотал, потрясая книгой в бархатной обложке с металлическими наклёпками по уголкам. Вещь показалась Даниэлю знакомой. Безусловно, он видел ее раньше… в руках Эклы. Это был ее дневник.
– Плут! Мерзавец! Враль! По тебе тюрьма плачет, ведь ты успел сто раз обесчестить несчастную дамочку, а теперь собираешься ее еще и обокрасть. Ловко же у тебя получилось! Тебе и придумывать-то ничего не пришлось. Нехорошо, когда всё достается одному… Рано или поздно нужно делиться…
«Вот ты и выдал себя», – Даниэль скрежетал зубами. Пытаться отнять блокнот было ни к чему – слишком неравны силы.
– Где вы это взяли? – глухо спросил он.
Роберт смерил противника испепеляющим взглядом, в коем воплотилась вся мощь превосходства.
– Я не воровал, если ты об этом. Книженция выпала из сумочки Эклы в момент ее падения с лошади. Я поднял и прочел, не сразу – после… Молчи! Тебе остается помалкивать, да слушать мои условия! Мне нужно сто пятьдесят тысяч. Либо ты выпрашиваешь их для меня у своей ненаглядной и я отдаю дневник тебе, либо отдаю его ЕЙ и разоблачаю тебя в самой непотребной форме. Если не ошибаюсь, в своих записях Экла не горит желанием сделать тебя своим мужем или, на худой конец, любовником. От тебя ей была нужна игра, блеф, маскарад – не больше. Или ты забыл, что Экла потеряла память?! Не будь этого, она ни за что не стала бы твоей. Ты насильно подчинил ее себе, а это преступление. Я расскажу ей всё, и тогда она уже никогда не сможет доверять тебе, Элинт. Она тебя возненавидит, потому что ты поразил Эклу ее же оружием – ложью.
18
Дэни Элинт повержено внимал словам врага. Он любил и, панически боясь разрушить достигнутое, был готов пойти на любые жертвы во имя спасения любви, ибо без нее его жизнь теряла смысл. Без любви не было самой жизни…
Пойти на поводу совести – значило расстаться с Эклой навсегда, ведь в объяснении с ней Роберт не станет щадить Даниэля. Он приукрасит истину, дабы потрясти «одураченную» женщину до глубины души. Даниэлю оставалось выбирать, и в выборе этом на первом месте значилось спасение идиллии – во что бы то ни стало. Что будет с совестью? О, она не пострадает. Главное сейчас – не допустить Роберта к госпоже Суаль с его злосчастной уликой.
Поистине, что может быть могущественней для юного сердца, чем приторный любовный нектар, этот желанный, сильный наркотик? Однажды отведав его, хочется насыщаться им до последнего вздоха.
– Я готов на всё, – покорно кивнул Даниэль. – Я сделаю всё, что вы скажете, но боюсь, у меня ничего не выйдет. Как я смогу попросить денег у нее?
– А как ты до этого бессовестно лгал? – мгновенно атаковал Роберт. – Тогда, значит, мог, а теперь вдруг «не можешь»?..
Глядя в хищное лицо фермера, Даниэль понимал, насколько недооценивал его прежде. Невежественный провинциал казался ему откровенным тупицей, а тот, в свою очередь, завладел очень тонким оружием и дождался самого удачного момента для шантажа. Случись это месяц назад, Даниэль бы без сожаления позволил открыть Экле правду.
– Ладно, – презрительно протянул шантажист, – предоставь дело мне. Но только после – без упреков!
Юноша кивнул. Он чувствовал себя букашкой, которую раздавили тяжелой ногой, обутой в пыльный ботинок.
А Роберту оставалось следовать своему плану – козыри были у него на руках. Ленивой поступью фермер направился в сад – к беседке, где сидела, отдыхая, Экла. Незадачливый «муж» потянулся следом, хоть его ноги подкашивались от страха. Нужно было во что бы то ни стало присутствовать при очередном акте спектакля, ведь Роберт мог придумать что угодно. А вдруг он скажет, что Даниэль имел связь с его малолетней дочерью и потребует денег в виде компенсации? Что тогда?!
Между тем Экла приветливо шагнула Роберту навстречу, издали протянув ему руку, а заметив Даниэля, еще больше расцвела. Платье цвета топленого молока облагораживало ее загорелую кожу; собранные волосы открывали шею, украшенную тонкой жемчужной нитью.
– Дэни! Где ты пропадал? – с притворной обидой воскликнула Экла.
Он не видел ее с самого утра, ибо потратил день на блуждание по улочкам деревни. Прогулка требовалась ему для полного осмысления счастья; кто ж знал, что счастье это так скоро будет поставлено под удар?.. Еще секунда, и Роберт достанет дневник. Еще мгновение – и он навсегда уничтожит доверие. Нужно не сводить с шантажиста глаз, чтобы успеть перехватить подлую мысль.
Пэмбертон не спешил. Он всласть издевался над Даниэлем. Монотонно расспрашивал о здоровье, о планах на будущее… А Даниэль чувствовал, что не может справиться с волнением. О, как он жалок! Как слаб! Как безволен! Роберт прав, когда обращается с ним оскорбительно, ведь настоящий герой не позволил бы держать в заложниках свои чувства.
Фермер пустился в пустопорожнюю болтовню и продолжал чесать языком до такой степени нудно, что Даниэль не заметил, как с пустого тот плавно перешел на главное.
– Ваш муж мне должен, – словно невзначай сообщил мужчина. – Утром изволил сыграть со мной партию-другую… Я отговаривал, но он настоял. Неопытность можно простить, но долг, сами понимаете, платежом красен…
Экла чуть отстранилась от ответно обнимающего ее Даниэля, с детским любопытством заглянув в его пунцовое лицо. Доверчивость этой женщины ошеломляла одних, другим же предоставляла шансы использовать ее в своих целях. И, что ужаснее всего, Даниэль стал соучастником гнусного плана.
Госпожа Суаль потеряла не только память; она потеряла значение и счет деньгам. В ее рассеянном понимании они утратили всякую важность.
– Дэни, ты играешь? Если тебе это нравится, я не против.
На секунду подняв глаза, он увидел ее беззаботную улыбку. Экла смеялась – светлая и добродушная фея, воспарившая высоко над земным, но милостиво позволившая другим развлекаться.
Даниэлю хотелось провалиться сквозь землю.
– Долг – дело святое, – упрямо напомнил Роберт.
– Да-да. Идемте в дом. Думаю, мы сможем ублажить эту святость, – весело откликнулась Экла.
Даниэль проводил их взглядом: неряшливый великан и миниатюрная леди, само воплощение элегантности. Спаниель с глухим урчанием семенил за Робертом по пятам – вероятно, от него дурно пахло…
Когда Пэмбертон вновь предстал перед Даниэлем, последний явственно понял, что тот получил желаемое сполна. Толстые губы фермера расплывались в слюнявой улыбке.
– Элинт, ты гений! Это не дамочка, а золотое дно!
– Дневник, – зло процедил Даниэль.
С минуту враг испытывал его терпение, что-то жуя и посекундно сплевывая в траву.
– Такое дно можно качать до изнеможения… вернее, до разорения. Я бы даже начал завидовать тебе, но… Впрочем, об этом «но» ты узнаешь сам, когда прочтешь дневник.
Затем он с пафосным вывертом вручил Даниэлю записную книжку Эклы.
19
На том испытания для влюбленных не закончились. Спустя время дал о себе знать доктор Сормс. Почтенный джентльмен тоже не сидел сложа руки. Заявление, сделанное им, обязано было ошеломить, но Даниэль (равно, как и его спутница), осознанно возводил каменную стену меж собой и окружающим миром. Искренне, по-детски чисто веря в сны, они ненавидели реальность; они попросту не желали ее видеть, как не желают видеть скучное, порядком надоевшее лицо.
Когда Сормс показал Даниэлю какую-то карточку, юноша решительно ничего не понял. С недавних пор ему стало всё равно, что твердят окружающие. Он жил в летаргическом сне, он заболел свободой.
Но доктор не унимался, пытаясь достучаться до дремлющего сознания.
– Взгляните же, что я нашел в ее вещах! – противно нудил он над ухом.
– Что это? – без тени заинтересованности промямлил беспечнейший из землян.
– Визитная карточка. Здесь значится адрес и подлинное имя женщины, которую вы выставляете своей женой. У госпожи Суаль другая фамилия. Ну! Читайте же! Почему она записана здесь как Экла Олсен? Если она никогда не была замужем, то должна носить фамилию отца! Вас это не наводит ни на какую догадку?..
– Наводит. Иной раз мне кажется, что вы шпионите за нами.
– Если я и делаю это, то только затем, чтобы вы не наломали дров!
Что-то подобное раньше говорил Рэмбл – такой же старый холостяк, от скуки жаждущий записать в «сыновья» любого неразумного мальчишку. Но Даниэль больше не нуждался в опеке. Он окреп и возмужал – так, по крайней мере, считал сам господин Элинт. Он был обеспеченным семейным человеком и пусть пока жил на деньги жены, будущее обещало всё исправить. Поэтому Даниэль принял независимый вид, словно у него за спиной высились собственные капиталы.
– Вы правы, доктор. Кое-какая догадка посетила меня: раз такой порядочный человек, как вы, докатился до игры в детектива, это прямой намек… Мы загостились в вашем доме. Зачем вы унижаетесь? Если мы надоели вам, скажите прямо!
– Что вы! Я только пытаюсь предотвратить беду: состояние Эклы нестабильно. Ее психика ослаблена. Леди забылась! В разговоре с ней боязно обмолвиться о чем-то негативном. Она воображает себя в некой сказке, где вокруг одна любовь и солнечный свет. А это дурной признак. При столкновении с правдой она может не выдержать.
Но молодой человек уже не слушал – в нем пробудилась дремавшая доселе гордость. Даниэль не мог не воспользоваться дарованным ему шансом. В охватившей его горячке он торопился выказать силу и авторитет, которые на деле были фикцией.
Дальше гостить в доме Сормса стало небезопасно. С прочтением Робертом дневника круг посвященных в тайну мог расшириться, ведь такие, как Пэмбертон, не способны долго молчать. Спиртное развяжет им язык в два счета. Что же касается дилеммы с фамилией Олсен, то дневник быстро разрешил бы эту загадку. Но Даниэль в страхе потерять любимую сжег его, не прочитав и строчки.
Уже с вечерним поездом влюбленные отправились «домой», в Сальдаггар – город, которого Даниэль не знал, а Экла – не помнила. Они ждали продолжения сказки, но что поджидало их впереди?
* * *
Широкую подъездную аллею, обсаженную по бокам пальмами и яркими цветами, венчал огромный величественный особняк, возведенный на возвышении, чтобы еще издали пленять взоры своей недосягаемой мощью. Словно праздная обитель богов, он был светел и далек, чинно паря над голубизной и изумрудной зеленью взморья. Нижние этажи дома тонули в листве деревьев, которые окружали его на подступах к холму, и лишь высокие башенки – плоды неординарной мысли, – упирались в безоблачное небо, раскинувшее свой шатер в знак милости к молодым и богатым. Безусловно, внутренняя жизнь обитателей подобного чуда просто обязана быть такой же прекрасной, как и внешний облик усадьбы.
Прежде, чем оказаться в роскошных апартаментах госпожи Суаль, нужно было подняться по широкой мраморной лестнице, и в этом таилось больше удовольствия, чем затраты сил, ибо то там, то здесь на лестничных пролетах предусмотрительно расположили удобные скамейки по соседству с благоуханием роз. Даниэль знал, что счастливые обладатели миллионов не привыкли экономить на себе, но даже не предполагал насколько! Волей-неволей у него закружилась голова: какой размах фантазии, какая смелая, но в то же время ленивая прихоть воссоздала на земле подобие рая! Где-то журчали невидимые воды фонтана, где-то в гуще сада птицы выводили мелодичную трель…
Раз всё это принадлежит ей – его единственной, – следовательно, принадлежит и ему, ее избраннику. От одной этой мысли захватывало дух, сердце бешено колотилось в предвкушении невозможного счастья. Даниэль уже представил, как прекрасно им будет житься здесь, как они, беспечные дети Природы, создадут в этом доме свою сказку и будут играть в нее до конца своих дней…
Уловив запахи родного крова, спаниель Бесси весело рванула вперед, прыгая со ступени на ступень, пока не скрылась за изгибом аллеи. Даниэль оглянулся на свою спутницу – ее лицо отчего-то погрустнело. В нем отразились замешательство и печаль, причины которых она сама не понимала. А если вспомнит? Что тогда? Прогонит вон со скандалом? А как же любовь, их любовь?.. Наравне с принципами бескорыстия Даниэль понимал, что хочет жить именно здесь. Стать королем своей судьбы… О, это прекрасно!
И всё же что-то тут не так. Неожиданно на память пришли двусмысленные фразы Роберта и доктора Сормса. Какая тайна окружает госпожу Суаль? Почему она, будучи одинокой, не могла любить по-настоящему, открыто? Что принудило Эклу на корню обрубить чистосердечные порывы Даниэля? Может, он попросту был ей несимпатичен? Нет. Существовал некий барьер, который исчез вместе с утраченной памятью.
На полпути к дому Экла остановилась. Ее лицо побледнело, со лба катился холодный пот. «Сейчас она всё вспомнит, – Даниэль крепче сжал ее трепещущую руку. – А я дурак! Ведь мог же узнать правду – стоило прочесть дневник…» Опьянение страстью схлынуло, и в душе обосновалась тревога. Молодой человек опасливо поглядел вверх, где таинственно белели величественные стены. Что скрывает обманчиво прекрасный «рай»? Нечто обжигающее сквозило в каждом окне…
Доктор Сормс говорил об ответственности, которую Даниэль нес за дальнейшую судьбу Эклы. Вернуть женщину домой было его прямым долгом. А там – кто знает? Юноша верил, что возвращение забытого не отнимет у нее любви к нему.
Затаив дыхание, он заглянул в лицо Эклы, и она улыбнулась.
– Я просто запыхалась. Давай присядем.
Они прошли к скамье, после чего госпожа Суаль заговорила с небывалой прежде горячностью. Что-то смутное, но неотступное теснилось в ее существе; туманные очертания прошлого будоражили сердце.
– Мне кажется, нам не следует идти туда. Дэни, я боюсь! О, как я боюсь тебя потерять!
– Но там – твой дом! – изумился он. – Там – всё твоё!
Однако она была неумолима. Сормс говорил, что потеря памяти временна, и теперь Даниэль убедился в этом: Экла что-то вспомнила из того, о чем умолчала при их знакомстве.
– Мы не должны туда идти, – убежденно повторила она и прибавила: – если хотим быть вместе…
Но куда же им тогда идти? Стараниями Роберта наличные деньги Эклы были на исходе – их не хватило бы даже на комнату в дешевом отеле! А Даниэль не хотел, чтобы новый мир навсегда померк для нее пред лицом нищеты, ведь она – фея, парящая далеко от мирских проблем; она не вынесет и дня серой, будничной жизни!
Он крепче сжал ее локоток.
– Нет. Нам нужно туда. Бояться глупо! Нас никто не посмеет разлучить, ведь только благодаря тебе я узнал, что такое счастье. Ты научила меня любить, с тобой я стал совсем другим человеком!
Она долго не мигая смотрела на него, и в глазах ее застыли невыразимые противоречия. Вряд ли она могла что-либо объяснить, ибо все ее опасения оставались на уровне подсознания.
Требовательно потянув ее за руку, Даниэль продолжил восхождение к особняку. Они были одни (Люси получила расчет еще на вокзале), и жаждали поскорее захлопнуть дверь в свое прошлое.
