Текст книги "Дальний свет (СИ)"

Автор книги: Ксения Спынь

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 21 страниц)

Там, заметила она, посреди пёстрого балагана золотился фонтан. Струи его взлетали и опадали вниз, осыпая брызгами высокий массивный трон, но место славы пустовало.

Незримая, она прошла и взобралась на самый верх, где лишь едва брызги касались её рук, и попробовала три такта.

Толпа смолкла. Они оборачивались с распахнутыми глазами, и ноздри их шевелились, уловив новое, необъяснимое и невольно волнующее. Они сгрудились вокруг фонтана: некоторые щёлкали пастями и тут же припадали к земле, другие смотрели очарованно, готовые по приказу идти хоть на край света… И теперь она видела, что под костюмами и масками скрывается всё одно и то же.

Крысы. Софи была права.

Что ж… Она улыбнулась и заиграла свою мелодию. Брызги фонтана наполнились новой силой и устремились вовне могучим потоком. Небо же наверху застили тучи: пусть пойдёт дождь, величайший дождь всех времён и народов. Он очистит это место.

Могучее и спокойное, ползло ещё солнце-колесо…

Лаванда открыла глаза: всё это заняло не больше пяти минут. Она приподнялась, взглянула в окно.

Дальние здания уже скрадывал туман. Тучи сошлись наверху, не оставив просветов, и начинал капать медленный крупный дождь. Она знала, он зарядил надолго.

Гречаев запер квартиру изнутри, повесил на крючок промокший плащ. От дверей машины до дверей дома – два метра, но ливень припустил такой, что хватило и их.

Из коридора на него вылетели два маленьких смерча (один с косичками).

– Папа, папа! А правда, что истории больше не будет?

– Ну-у… Не совсем, – осторожно ответил он.

– Ураа!

Обо умчались обратно в комнату.

«На самом деле, ещё много чего не будет, – мог бы добавить он. – Но неважно: к нам это всё равно не имеет отношения».

Кое-что начинало беспокоить – отдалённо пока, как бы между прочим. Но, что бы ни случилось, это никогда не коснётся этих двоих, никогда не коснётся Ольги. За это он мог поручиться.

Ольга, миловидная женщина с мягкими чертами лица – в юности она чем-то походила на госпожу Мондалеву – сидела у телевизора, вся поглощённая вечерними новостями.

– Ну, что рассказывают? – осведомился у неё Гречаев.

– Представляешь, на городской пруд слетелись чайки!

– Неужели?

– Да. Говорят они прилетели с севера, и теперь им как-то надо ужиться с тамошними лебедями, – Ольга обернулась, удивлённо покачала головой. – Никогда такого не было. Что же будет зимой…

28

Дорога впереди бежала ровно и уверенно, и было светло. Они двигались в стороне от основной трассы, но та мелькала то и дело по правую руку и не исчезала совсем из виду.

– Когда определимся с местом, – подал голос Феликс, – попробуем выйти на публику?

– Вряд ли. Без тех бумаг нет смысла начинать, – Китти задумалась было над чем-то, но тут же снова сосредоточилась на дороге. – Надо будет что-нибудь измыслить потом. Чтоб это хоть немного убеждало.

Феликс усмехнулся:

– А так? – с торжествующим видом он выложил бумаги поверх бардачка.

Китти лишь слегка скосила взгляд и замолчала на время – казалось, прокручивая тем временем в голове всё, что она о нём думает.

– Когда успел? – спросила она затем только.

– Ты же давала на пару дней. Сделал уж две копии, какая сложность.

– Где вторая?

– Дома. Специально на тот случай, если бы в машине была не ты, – он продолжал всё с той же усмешкой смотреть на Китти. – Согласись, если б меня пристрелили, хорошо было бы иметь хотя бы запасной комплект компромата.

Китти резко затормозила.

Некоторое время она просто молчала, сжав пальцами руль. Феликс тоже замолк.

– Так, давай сразу, пока недалеко, – заговорила Китти, глядя перед собой. – Ты понимаешь, что если теперь попадёмся, одной ликвидацией может не обойтись?

– Да понимаю, конечно, – пробормотал Феликс.

– Нет, не понимаешь, – она смотрела на него в упор тёмными, почти чёрными глазами. – Хочешь, я тебе скажу? Ты просто изнеженный капризный мальчик, которого никогда даже не били по-настоящему. Ты понятия не имеешь.

– Будто бы ты имеешь, – Феликс смущённо отвел от неё взгляд.

– Чуть больше, чем ты.

Она молчала о чём-то своём, и молчание это было темно и густо, от него веяло холодом – словно от кого-то, кто пришёл однажды с той стороны, хотя все давно позабыли, как и когда.

Будто ничего и не было, Китти взглянула на бумаги:

– Но вообще спасибо, что ты их скопировал. С ними, конечно, будет легче.

Выпускной был в самом разгаре. Феликс уже накружился среди тех и других, перекинулся хоть словом – а то и куда больше – с каждым. Шампанское немного ударило в голову, залы плескались в обрывках фраз и огненно-золотистом свете, и можно было почти забыть, что за окном уже совсем счернело, что все каналы телевидения гремят о «процессе трёх» (такое новое слово «госизмена»), а «рассадник» давно взят на заметку, а значит, к выпускникам будут особо внимательны. К тому же, по-прежнему оставался один вопрос. Теперь, когда эйфория поутихла и начинала выгорать, Феликсу снова становилось не всё равно, каков ответ.

Китти стояла в разношёрстной компании полузнакомых личностей – кто-то с параллельного потока, несколько бывших вечерников, приятели приятелей – и поддерживала светскую беседу: в изящно изогнутых пальцах – бокал шампанского, на губах – приторно-милая улыбка; красное платье и распущенные волосы по случаю торжества, не дать, не взять, девушка с глянцевой обложки. Феликс тихо окликнул её. Будто случайно, не меняя выражения лица, она обернулась (глаза абсолютно трезвые).

– Поговорить бы надо.

– Иди наверх, – проговорила она так же тихо и даже отвела на всякий случай взгляд. – Я сейчас буду.

Наверху простирался длинный пустой коридор, по одной из стен тянулись тесно пригнанные, чуть замызганные зеркала. Дальнее окно было зарешёчено, но пропускало поток воздуха внутрь. Феликс прошёлся до него и обратно к двери, остановился где-то посередине. Порылся в карманах. Нет, он не будет сейчас курить, ну правда ведь, можно подождать. Не так уж и долго… Пальцы нащупали металл зажигалки, машинально завертели её.

В соседнем зеркале наконец возникла Китти.

– Я здесь. Чего ты хотел?

В грубом и ярком свете поубавилось глянца, и теперь было заметно, что вид у неё усталый.

– Я думал, что теперь.

Они не поворачивались и смотрели только на отражения друг друга.

– Что дальше, – повторил Феликс.

– А почему ты спрашиваешь меня об этом? Разве я оракул? Или знаю больше, чем знаешь ты?

– Не, ну то, что ничего не знаем мы оба, это понятно, – Феликс насмешливо улыбнулся. – Ещё бы, отправляться в большое плаванье в самый шторм. Не исключено, что завтра нас просто расстреляют, и все вопросы исчезнут сами собой.

– Это было бы слишком просто, – остановив взгляд ниже по стене, проговорила Китти. – Думаешь, что мы уже на краю? Нет, мы только будем идти туда, шаг за шагом. И не выдумывай, – она вновь подняла взгляд на отражение Феликса. – Не выдумывай, что это так легко. Дальше всё будет хуже и хуже.

– Я не стану с тобой спорить, хранитель теней, – Феликс развернулся и нарочито небрежно прислонился к стене. – Но что насчёт нас?

– Насчёт чего именно? – она продолжала невозмутимо смотреть в зеркало.

– А так непонятно?

Он процедил это почти злобно. Китти повернулась и на секунду поймала его взгляд, тут же вновь спрятала глаза.

– Я не знаю, Феликс. Я путаюсь во всех этих словах и не очень понимаю, что они означают. Но, – она посмотрела на него, – когда ты будешь умирать, я буду рядом. Это обещаю.

Феликс фыркнул:

– Это лучшее обещание из всех, что я слышал.

На улице раздался негромкий шум мотора. Китти быстро скользнула к окну, выглянула наружу.

– Так, это, похоже, за мной.

Феликс попытался было уловить её за руку, но непостижимым образом они разминулись в узком коридоре.

– Да, – Китти обернулась в дверях. – Если что, на выпускном мы не разговаривали.

– В смысле – «не разговаривали»?

– Мы не пересекались и ни о чём не говорили, – спокойно и твёрдо повторила Китти и вмиг исчезла. По лестнице быстро простучали её каблуки.

– Ну отлично, да, – раздражённо бросил Феликс, хотя его уже никто не слышал. Нервно пошарив в карманах, всё же вытащил сигареты и зажигалку.

29

– Ну так что про Феликса?

Здесь из часов иногда выпрыгивала кукушка и за темнотой шумела близкая река.

– Что про Феликса, – передразнил Вайзонов, неодобрительно глядя, как он спеша стягивает плащ и вешает на крючок. – Копии и впрямь нашли, официально не нашли ничего. Откровенно, – он сильно понизил голос, – мне кажется, с углём это она лажанулась. Башева, возможно, что-то и знает, но угля не было ни у неё, ни у Феликса и в помине…

– Тсс, – он настороженно приложил палец к губам.

– Прослушки нет, – Вайзонов слегка снисходительно улыбнулся.

– Нет, конечно… но я всё ж таки как доверенный человек. Могу, в принципе… Ну ладно, не будем об грустном. Давай о весёлом! Угадай, почему нам не надо будет искать людей, чтоб по-тихому прочёсывать все дороги от Загорья до Крайнего востока? – он поглядел довольно, готовый удовлетворить чужое любопытство, но Вайзонов лишь спокойно смотрел на него. – Потому что! Шелетов за раз выяснил, где обреталась Китти до самого их побега.

– Так, и? – уже с более выраженным интересом протянул Вайзонов.

– Есть за городом один старый дом, и живут в нём – правильно, не кто иные, как родственники Китти по отцу. Среди них же – один молодой человек, сознательнейший гражданин, который и заложил в итоге свою двоюродную сестру.

Вайзонов многозначительно повёл бровями, как бы говоря «жизнь такая пошла».

– Погоди, это ещё не всё. Поскольку госпожа Башева была очень заинтересована в молчании означенного гражданина, она пыталась подкупить его крупной наличкой… от чего он, надо сказать, не отказался. Но за сумму в два раза большую он был так любезен вспомнить даже номер старой сим-карты, которую госпожа Башева позаимствовала в доме, – он на секунду отвлёкся от собственного, такого увлекательного повествования и поднял глаза к потолку. – Вот семейка! Один другого стоит.

Вайзонов не разделил этого крика души.

– И как, удалось отследить? – спросил он только.

– Да… пожалуй, скорее, да. Не очень точно – ты же понимаешь, загород – но если ориентироваться так… то, похоже, они пока двигаются в сторону Истрицкой области.

– Опаньки, – Вайзонов резко выпрямился в кресле. – Неплохо так совпало.

С внимательным прищуром он вопросительно посмотрел на Вайзонова.

Тот усмехнулся:

– Что же вы, гражданин доверенный, не слышали разве? Куда по приказу правительницы отправляется экспедиция?

Он покачал головой.

– Она вычитала в какой-то из своих книг, что колдовская глина, когда её заметили в последний раз, всплывала в Истрицке. И якобы там должна оставаться по наши дни. Так что… – Вайзонов развёл руками. – Ждём там наш доблестный спецотряд.

– Как это всё… не вовремя, я бы сказал. Может, нам в таком случае придержать пока шелетовских? Как бы не столкнулись ребята нос к носу. Может плохо кончиться, а шум нам ни к чему.

Он доверительно посмотрел на Вайзонова, будто от того и правда зависело решение.

30

Прошло несколько дней, прежде чем они добрались до истрицких окрестностей. Три или четыре – в дороге время бежит по-другому, и не всегда получается правильно его посчитать. Несколько раз он предлагал Китти поменяться местами: она явно уставала за рулём, хоть и не говорила об этом. Китти мрачно улыбалась и отвечала, что закончить аварией с шофёром без прав было бы всё же слишком глупо. (В другое время он бы не преминул обидеться, но не сейчас, конечно).

Вместо полей и свалок пошли леса, и Китти сказала, что теперь уже близко.

Леса здесь были не такие, как вокруг Ринордийска: тёмные, густые, низ утопал во мху и низкой поросли, а наверху загораживали свет большие хвойные лапы. И хоть машина ехала по просеке, сложно было поверить, что совсем недалеко скрывается город.

Феликс попытался себе представить, как это – обитать в таком месте. Год, два… много лет. У него не получилось.

– Ты почти не рассказывала, как вы жили здесь.

– Я не люблю вспоминать это время, – спокойно ответила Китти, не спуская глаз с дороги.

– И ты не бывала в Истрицке с тех пор?

– Ни разу. Надеюсь, тут ещё что-то осталось.

Город появился внезапно: просто выплыл внизу, под горой, когда они выехали на чуть более открытый участок. Типовые многоэтажные призмы, все стоявшие под одинаковым углом, несколько безглазых коробок-заводов – вот, похоже, и весь Истрицк. По краям были редко рассыпаны обветшалые хозяйственные постройки, почти впритык к ним город петлёй огибала речка.

Китти широко распахнула глаза, будто вспомнила вдруг нечто очень важное.

– Ты выключил телефон?

– Свой? Да.

– Мой.

Этого Феликс совершенно не помнил и быстро обшарил себя по карманам (отлично, он даже не помнит, куда вообще дел телефон и у него ли он сейчас). Наконец он извлёк мобильник, взглянул с тайной надеждой. Экран вполне жизнерадостно светился и показывал дату и время.

– Выключи, – сказала Китти.

Стоило вдавить кнопку, как он быстро погас. Хорошо бы это было сделать раньше, конечно.

– Но там же не твоя симка?

– Нет, – Китти покачала головой. – Думаю, не вычислят. Хотя… – она нахмурилась, задумавшись о чём-то. – Нет, думаю, нет.

В город въехали не сразу, заложив сначала круг по периметру, и лишь затем проникли не по большой дороге с парадным «Добро пожаловать» на арке теплотрассы, а тайком, задворками, где им не встретилось ни одного человека.

Странно здесь было… Обочины дорог и заброшенные фабричные здания хранили молчание, но в этом молчании зависла, беззвучно визжала острая тоска. Она вливалась под напором, проникала под кожу, так что в первую минуту показалось – лучше что угодно другое, чем остаться здесь. Впрочем, уже во вторую Феликс резко осадил себя и даже заключил, что здесь не так плохо. Жить бы тут ему, конечно, не понравилось, но никто и не обещал, что всегда будет только то, что нравится – или не надо было выбирать его путь в таком случае. Ещё немного, и чувство притупилось, осталось висеть на заднем плане плотной дымной горечью. Будто кто-то сидел неподалёку и тихо плакал о сломанном, разбитом, что уже никогда не сбудется.

– А мы куда-то конкретно едем? – спросил Феликс. – Непохоже, чтоб здесь было где остановиться.

– У нас была здесь квартира, – помолчав, ответила Китти. – Я, правда, не знаю, продали ли её в итоге и кто там сейчас.

– Думаешь, нас пустят?

– Вряд ли. Но посмотреть можно.

31

Они вылезли из машины. Сразу обхватила вечерняя сырая прохлада – несильно пока, но упрямо она вгрызалась всюду, куда доставала, сколько не кутайся поплотней. Под ногами валялся разный строительный мусор, со стороны реки пробивались сквозь сумрак рыжие огни на вышках, но в домах, заметил Феликс, по-прежнему не горело ни одно окно. Может, это нежилой район…

Китти направилась прицельно к груде железобетона, даже зачем-то постояла на одном из блоков. Осмотревшись одновременно по-хозяйски и как-то недоумённо, слезла обратно на землю и вернулась к машине.

– Ну что? – спросил Феликс.

– По-моему, это здесь. Но, похоже, его снесли.

– И куда мы теперь?

– Если б я знала…

Она замолкла. Оба замолкли, только ветер остался тихим-тихим свистом – будто где-то играла свирель. Одинокий этот свист подступал, как трясина, а вокруг стояли лишь немые дома и равнодушные сумерки чужого города.

Им некуда было идти.

Китти вдруг резко обернулась. Феликс посмотрел, на что. Поодаль от них, с другого края бетонной кучи стояла девушка в пухлой желтоватой куртке и юбке до земли. Девушка смотрела так, будто очень хотела что-то воскликнуть, но не решалась.

– Сибилла, – голосом без интонаций прокомментировала Китти. Слегка обернулась к Феликсу. – Это Сибилла, моя бывшая одноклассница, – потом тем же отстранённым тоном обратилась к девушке. – Здравствуй. А что ты здесь делаешь?

– Китти… – пробормотала та, затем сорвалась с места и, несколько раз споткнувшись о подол, подбежала к ним. – Я так и знала, что ты в городе! Я всё искала тебя, но не могла найти… и подумала, что, наверно, ты захочешь прийти сюда.

Она запнулась, будто налетела на преграду, робко взглянула на Феликса, потом снова на Китти.

– Мне… надо поговорить с тобой…

Китти шагнула к ней:

– Ну, пойдём поговорим, – она оглянулась. – Я скоро.

Обе ушли за грань полумрака – за пределы видимого мира. Феликс однако слышал их голоса – негромко и почти без слов, но слышал. Он приблизился к куче бетона, за которой они теперь должны были быть, осторожно, по возможности скрываясь, двинулся к дальнему её краю.

Да, так и есть – вольно или невольно они проделали тот же маршрут, только с другой стороны. Теперь Феликс стоял в нескольких шагах и мог хорошо всё видеть в промежутки между бетонными блоками. Те же, хотелось думать, достаточно его заслоняли.

– Во-первых, успокойся, – Китти, поддерживая, прихватила Сибиллу за плечи. – Успокойся, или я не смогу с тобой разговаривать.

Та, хоть и не переменила поникшей позы, но кивнула.

– Что именно ты видела? Кого? Где?

– Они по всему городу, Китти, – Сибилла говорила невнятно и торопливо. – У них ринордийские номера… Их никогда тут столько не бывало! Я думаю… думаю, это они из-за вас.

– Тебя вызывали? Что-нибудь спрашивали?

– Н-нет…

– Тогда почему ты решила, что это они?

– Это они, – уверенно закачала головой Сибилла. – Ты бы тоже поняла, если бы увидела. Я наблюдала за ними: они ездят везде, переговариваются с начальством из столицы… как будто ищут что-то. Но не могут найти.

– Как интересно: они ещё не могут, а ты уже знаешь, где я, – пробормотала Китти.

– Ты что, думаешь… – ошеломлённо начала Сибилла. – Да нет же! Я просто чувствую, где ты. Помнишь, я говорила?

– Помню, – кивнула Китти.

– Ты мне не веришь, да?

– Хотелось бы. Но пойми меня правильно, я не имею сейчас права никому доверять.

– Да, я понимаю… Но кстати, если вам теперь некуда, вы могли бы остановиться у меня. Я сейчас одна здесь, и места было бы много… Вам ведь некуда?

Китти не ответила.

– Этот дом снесли уже давно. Тогда многое сносили, его сначала хотели ремонтировать, но никто не стал. А больше… больше тут почти ничего нет.

– Спасибо, Сибилла. Но нам с тобой и впрямь лучше держаться подальше. Для обоюдной безопасности.

Та примолкла на минуту.

– Но тогда в городе только одно место, где вы можете остановиться. Его называют «ящиком»… Это на северной окраине.

– Ящиком, – повторила Китти.

– Ты не можешь его помнить, оно не так давно появилось. Тогда мне искать вас там?

– Не надо, – прервала Китти. – Если что, я сама найду тебя.

Сибилла неуверенно кивнула.

– Да, и ещё. Если вдруг кто-то из них спросит: ты меня не знаешь.

– Но мы же…

– Учились вместе, это ничего не значит. Могла и не запомнить. Так, была какая-то замухрышка, кажется, звали Китти. Кто, что – не знаю. Так, договорились?

Сибилла потупилась и вроде бы ещё раз неохотно кивнула.

Феликс успел вернуться на своё законное место и принять вид самого невинного и неосведомлённого человека, пока они прощались, но это оказалось без необходимости. Сибилла ушла сквозь потёмки, и Китти вернулась одна.

– Ну так что, я так понимаю, мы в «ящик»? – промурлыкал Феликс, пока они шагали к машине. – Или ты ей настолько не доверяешь, что сразу в другой город?

– Подслушивать нехорошо, – невозмутимо заметила Китти.

– Да ладно, – он небрежно отмахнулся. – Как будто ты не знала, что я там.

– Догадывалась, – она кивнула, открыла дверцу автомобиля. – Поедем. Посмотрим хотя бы, что это за «ящик». Оценить обстановку, думаю, сможем и на расстоянии.

32

Это была давняя книга с красивыми картинками в тонах охры и сепии, названия Лаванда не помнила. Смутно всплывало что-то про потоп и про город, это в середине, и, кажется, про каких-то птиц… Но ярче всего сохранилась картинка на всю страницу, почти в самом конце: вишнёвое дерево на опушке леса.

Не пришлось и особо трудиться: чёрный зверь провёл её по тропам так быстро, как не сумел бы ни один другой проводник. Он всё крутился поблизости, не сводя настороженных жёлтых глаз, будто хотел понять побыстрей, что она собирается делать дальше и не зря ли он показал ей это место.

Трава мягко легла под ноги, словно давно ожидала и приглашала теперь: пройдём же, пройдём же, добро пожаловать. Глухо зашуршали старые скрюченные вязы: внезапное пришествие потревожило их, и они были недовольны. Они отжили много и стали немощнее, а потому только воображали, что угрожают, размахивая сучьями-руками.

Лаванда сделала знак, подождала, когда лес поймёт и успокоится. Ворчание превратилось в тихий шелест, среди него один голос звучал более полно, будто весь был напитан соком и жизнью. Молодая вишня стояла сама, отдельно от других деревьев и плодоносила большими тёмно-красными ягодами. Они проступали из теней густой листвы и даже, казалось, кидали отсвет на кору. По её бороздам вниз, к корням сбегали красные струи и исчезали в почве.

Зверь предусмотрительно держался подальше и к вишне не подходил, наблюдая с края опушки. Лаванда же шагнула к дереву, протянула руку навстречу. И оно отозвалось, прошелестело громче всеми своими листьями, так что шёпот и скрежет целого леса остался позади. Лаванда протянула руку к стволу, прижалась к коре ладонью, перекрыв один из красных ручейков жизни. Вздрогнув, он перестал падать, куда падал всегда и принуждён был течь по её руке.

Спрячешь? – спросила Лаванда, не произнося слов.

Вишня уклончиво, но явственно кивнула в ответ.

Теперь остался шаг… Лаванда сделала его – и вот, руки вознеслись ввысь вместе с ветвями, ввысь и в стороны, кончики набрякли тяжёлыми плодами. Минуту ещё выдавало зелёное трясение, затем же всё успокоилось. Густая листва и древесная кора внизу надёжно скрыли её от любого случайного взгляда.

Две белые птицы слетелись с разных краёв леса и уселись на ветви, тихо, будто сами себе воркуя. Лаванда передала им полномочия и, спокойно вздохнув, шагнула назад – туда, где пространство заключалось в стены и потолок, где кто-то мог просить о чём-то или думать, что может посоветовать. Часть её всё равно осталась там, где она была только что и откуда можно наблюдать столь многое. Если она отвлечётся и не услышит сама – позовут птицы, позовёт вишня. Ничего важное не скроется теперь: она ведь у самого источника жизни.

33

К «ящику» они подъехали уже совсем в темноте.

Окна светились призрачно-жёлтым, изнутри доносились весёлые и отчаянные голоса. Похоже, жизнь здесь била ключом.

Они в нерешительности стояли около машины. Китти облокотилась на крышу и молча наблюдала поверх, Феликс остановился ближе к окнам и тщетно ловил за ними хоть какой-то осмысленный силуэт. Прошло уже минут пять. Мысль вернуться в авто и уехать отсюда, а утром продолжить путь в непонятном направлении висела в воздухе над ними, но не озвучивалась никем.

Становилось холодно.

Феликс порылся в карманах, достал зажигалку, несколько раз тихонько чиркнул ей, прикрыв ладонью.

– Хочешь, я пойду первый? – он оглянулся на Китти. – Если что, подам сигнал, что туда не надо.

Китти медленно прикрыла глаза, будто он сказал несомненную, но ожидаемую глупость. Открыла снова:

– Отгоню машину, и пойдём вместе.

Внутри царили хаос и неразбериха: вокруг суетился, метался, жил своей особой чуднóй жизнью огромный цирк-паноптикум. Его обитатели, стран страна страньше, в одеждах смешения всех времён и народов, пегие, белёсые и черно-бурые, потерявшие свои голоса и взявшие взамен другие, совсем им не подходившие, – все они то и дело появлялись в коридоре с кастрюлями, пахнувшими подозрительно-съедобно, с каким-то барахлом на руках, или просто возникали на миг, чтоб прошмыгнуть мимо и исчезнуть. На Феликса и Китти никто внимания не обращал: даже денег на входе с них не потребовали, да и теперь, казалось, никому нет дела до такой ерунды.

Это было даже кстати, и стоило так подумать, как с другого конца коридора к ним кинулся человек с облезлыми рыжими вихрами, будто он изображал престарелого клоуна.

– Новые! Новые! – возвестил человек и, хоть его возглас затонул в суматохе, пристроился и пошёл рядом с Феликсом.

– Знаешь, кто я? – от него слегка несло перегаром. – Я – Яков Бобров. Прямой потомок того самого Клавдия Боброва.

– Нда? – неопределённо протянул Феликс.

– Что? Не веришь? – тот придвинулся ближе. – Зря не веришь, я тоже поэт! Хочешь экспромт?

– Клавдий Бобров был прозаиком, – сказал только Феликс. Всерьёз диспутировать с этим чудаком его совсем не тянуло.

– Изволь, прозой! – рыжий с готовностью встал в ораторскую стойку. – Не ходи по лестнице вверх. Не ходи по лестнице вниз. Подниматься в лифте – вот истинное счастье!

Феликс невольно рассмеялся, зажав рот рукой.

– Что ты ржёшь, что ты ржёшь? – вскинулся тот. – Понаехали и ржут!

Весь в возмущении, он метнулся в ближайший закоулок и тоже исчез.

Китти успела пройти чуть вперёд и дожидалась теперь, пока Феликс нагонит.

– Если он понял, что мы «понаехали», поймут и остальные, – вполголоса заметила она, когда они пошли рядом дальше.

– Что-то такое выдаёт, – полузадумчиво, полуиронично прокомментировал он.

– Расслабься, – Китти легонько хлопнула его по плечу. – И не косись по сторонам с таким пренебрежением. Это далеко не худшее место на Земле.

– Барак, – фыркнул Феликс.

– Ну что ты, – Китти чуть заметно усмехнулась чему-то своему. – Барак совсем не так выглядит.

Сама она, несмотря на внешнее спокойствие, была как натянутый до предела трос – Феликс понял это, когда небрежно приобнял её для вида (всё лучше, чем стоять столбами на развилке коридоров, поглядывая то в одну сторону, то в другую).

– Ну что, куда?

Перед ними с гиканьем и шумом промчалась стайка недавних ещё подростков. Один, бежавший чуть впереди, перебрасывал в руках два яблока и смеялся: «Нет, моё! Нет, моё!» Остальные с хохотом почти злобным неслись следом.

– Я вижу там лестницу наверх, – сказала Китти, когда стайка скрылась.

– Заходите, заходите, – прощебетали девушки на верхотуре. Внизу, в закутке перед самой лестницей, ещё размещалось несколько лежанок, но они пустовали.

Одна из девушек, с светло-серыми короткими кудрями, похожая скорее на мальчика, вдруг звонко хлопнула по руке подругу.

– А я говорила, что кто-то будет!

Та, большеглазая брюнетка, перемазанная помадой и тушью, удивлённо захлопала ресницами:

– Но ведь уже больше, чем полчаса.

Первая показала наручные часы, несуразно большие на её запястье:

– Я засекала.

– Мухлёжница, мухлёжница!

Китти, уже успев мило улыбнуться обеим, стояла на лестнице, Феликс же притормозил у нижней ступеньки: вдруг очень захотелось их спросить, на что же они поспорили. Однако он вовремя вспомнил, что с ходу заводить здесь хоть какие-то знакомства совершенно необязательно и двинулся по лестнице вслед за Китти.

Второй этаж пустовал, и сразу становилось ясно, почему. Жар печей, горевших внизу, сюда почти не доходил. Впрочем, всё же было заметно теплей, чем на улице.

Китти оглядела помещение. Тихо спросила:

– Попробуем поспать?

Феликс кивнул. Возвращаться обратно через все закутки и коридоры, после искать ночью машину в глубине леса казалось теперь делом почти неприступным.

Впрочем, как он быстро понял, заснуть здесь было ненамного легче.

«Ящик» продолжал жить: он шептался, скрежетал, звенькал чем-то и шушукался на десятки голосов, иногда снизу нёсся отборный мат вперемешку с возвышенной патетической речью, и так по кругу.

Это бы ничего, но каждый шорох и вздох напоминал о дверях, которые не закрывались здесь полностью, о множестве незнакомых людей, у любого из которых может быть свой повод и своя выгода, о том, что вспомнили выключить телефон только перед самым городом…

Снизу у лестницы раздался испуганный вскрик, затем смачный шлепок и следом звонкое «Жанчик, дура, не подкрадывайся!»

Ещё один звук раздавался периодически и он был настойчивее, постояннее других. Он повторялся то здесь, то там: лёгкое скрёб-поскрёб, в углу, за стеной, казалось уже, во всех стенах всего дома. Будто это время бежит и подтачивает одну за другой все перекладины лестницы. Истекает.

Китти вздрогнула и тоже не спала больше (они лежали в обнимку, так было теплее). Наверняка, пялится сейчас в темноту, как и он.

– Как думаешь, что это? – шёпотом спросил Феликс.

Она вслушалась, так же шёпотом предположила:

– Крысы?

– Надеюсь, те, что с хвостами.

– Я тоже надеюсь.

Они помолчали ещё немного. Каждый делал вид, что спит. Скрёб-поскрёб. Скрёб-поскрёб…

– Сибилла могла нас выдать, – сказала Китти.

– Уедем завтра утром.

Она ничего не ответила.

– Или тебе надо отдохнуть? – вспомнил Феликс. – Сколько дней за рулём.

– Я бы, конечно, не отказалась, но в сложившихся обстоятельствах лучше и правда ехать.

Шорохи вдруг притихли. Сначала Феликс не понял, отчего, но тут услышал будто бы другой звук. Или… показалось?

– Слышишь? Как будто где-то свирель.

Китти помолчала.

– Нет, – он знал, что она прекрасно слышит. – Нет, я не слышу.

34

Казалось, и не заснули ни на минуту, только плыл зачем-то, словно не замечая Передвижного моста, по реке красный трамвай и посверкивал огоньками сквозь вечернее марево, но тут на рассвете в дверь постучали.

Феликс приподнялся, понял, что стук ему уже не приснился. Правда, это не в дверь…

– Это внизу ходят, – глухо сказала Китти. Она стояла и прислушивалась к тому, что за стенами. Феликс метнулся к окну.

– Там автомобили, – возвестил он, рассмотрев точно. – Штук пять и, похоже, из Ринордийска.

Китти вскинула взгляд, кивнула:

– Кто-то сдал нас.

(А ведь они даже не решили, знают по легенде друг друга или нет…)

Китти обшарила пустые карманы.

– В машине? – догадался Феликс.

– В машине.

– Так, ладно, – он пробежался глазами вокруг, отыскал удобную доску с гвоздями на конце, встал с ней сбоку от двери.

Китти скептично подняла брови:

– Серьёзно?

– Почему нет!

– Лучше уходить через окно, если поднимутся.

– Ну сколько их там – пять? Десять?

– Там можно пройти по трубе, я вижу.

На минуту воцарилось молчание. Оно повисло здесь, у них и, казалось, даже заглушило звуки ниже. Не слышалось больше ни топота, ни голосов, ни скрипа дверей комнат – или это уже заложило в ушах на нервной почве… Хотя нет, слышал же он собственное дыхание, да и дыхание Китти тоже. Его скрыть не получалось, как ни старайся.

Наконец что-то раздалось на улице. Оба повели головой, боясь понять неправильно. Взревел и быстро отдалился мотор, за ним ещё два.

Китти быстро подошла к окну, выглянула так, чтоб снаружи было сложно заметить.

– Уехали. Похоже, в город.

Оба, не сговариваясь, с облегчением опустились на лежанку.

– Да, обязательно сегодня умотаем, – пробормотал Феликс.

– А вот как раз лучше не надо, – прервала Китти.

Он обернулся, в изумлении уставился на неё.

– Ты не понял? Они и не искали нас слишком тщательно. Потому не пошли на лестницу. Главное, чтоб мы поняли, что они были здесь и среагировали соответственно.