Текст книги "Дальний свет (СИ)"
Автор книги: Ксения Спынь
сообщить о нарушении
Текущая страница: 18 (всего у книги 21 страниц)
– Ты куда?
– Попробую ещё раз, – Китти одёрнула воротник пальто и открыла дверь. – Кое-что проверю, может, сработает.
Пистолет. Пистолет она не взяла, заметил Феликс. Вероятно, выложила и просто забыла здесь, на той же тумбочке у двери, где сидела. Что ж…
Он оглянулся, компания тихо обсуждала что-то между собой и на него не смотрела. Феликс оглядел пистолет – никогда не держал он до того оружия в руках – спрятал к себе.
Не забыть бы потом отдать, когда вернётся. И сказать, может быть, что-то в том смысле, чтоб не разбрасывалась оружием, когда вокруг неведомо кто. А может, и не сказать – там посмотрим.
Будто бы брести коридорами, бесконечными, вплетёнными в паутину давно прошедшего, о котором и память блекнет и стирается, с каждым днём, каждым часом. Старые страницы уже не хранят букв и фото, сделались ворохом пустых листов бумаги. Гирлянды цветов – гвоздики и ещё другие, тоже когда-то красные – засохли и сопрели.
В этих стенах угасала и никак не могла угаснуть последняя память.
Хотелось позвать кого-нибудь, кто объяснил бы, зачем до сих блуждать здесь, в пустых коридорах, когда они замыкают в себе всё дальше и глубже, никогда не ведя наружу. Но Китти не ждала отклика и не позвала.
Передвижный мост терялся в тумане, лишь огни проглядывали мутными расплывчатыми пятнами.
– Насколько я понимаю, причин для беспокойства уже особо нет, – он кинул краткий встревоженный взгляд на молчавший мобильник. – Небольшую заминку вполне можно было ожидать… Тоже всё не так просто-быстро, как нам подчас кажется.
Шелетов уже три часа как перестал докладываться.
– Ну и скажи пожалуйста? – Дукатов позаимствовал ручку со стола, повёл ею. – Что такого могло произойти на малюсеньком пяточке, где спецов понатыкано как в День демократии?
– Хм… Могли как раз произойти спецы. Им-то всё равно, кто идёт.
– Лучший вариант, я считаю, – кивнул Дукатов.
– На самом деле, нет… Я всё-таки ещё рассчитывал бы на переговоры. Хватит с нас и Вислячика, – поймав настороженный взгляд, он пояснил. – В том смысле, что старая гвардия – это самый ценный резерв, вот я о чём. Что там в голове у новопришедших – никогда не знаешь.
– Подожди, так ты это всерьёз? – это заговорил стоявший у окна Вайзонов. – Ты по-прежнему считаешь, что их можно причислить к старой гвардии?
– Вот здесь, конечно, не знаю, тут, как говорят, по результатам беседы. Как развернём, что получим… Но согласимся все, в этом было бы больше плюсов, чем минусов.
– Ну а что, если они просто не станут беседовать? – против обыкновения негромко заметил Дукатов. – Если твои переговоры нахрен им не сдались?
– Тогда придётся, что делать, – он развёл руками. – Не «лучший вариант», как ты изволил выразиться… Но с другой стороны негласная санкция госпожи Мондалевой на то есть – по крайней мере, по части Китти, Феликс всё-таки её родственник. Как там она сказала… Если кто-то постоянно вмешивается и пытается провернуть всё по-своему, возможны более кардинальные меры – так, Герман? Я ничего не путаю?
– Да, что-то вроде того, – Вайзонов не обернулся.
– Вот и чудненько… Но всё-таки, давайте дождёмся, что скажет Шелетов. Прямо предчувствую, что он пропал сейчас не просто так.
89
Китти вернулась за полночь.
– Бесполезно, – она прошла вглубь и опустилась у печки, чтоб отогреть руки. – Наверно, они для тех существ, но не пропустят даже белки.
– Так значит, нам не выйти? – потерянно пробормотал Рамишев. – Вообще никак?
– Если только отступить на восток. Как уже было предложено.
Феликс вскинул голову:
– Но мы ведь уже под самым Ринордийском.
– Я знаю.
– Китти, мы под Ринордийском, – он шагнул к ней.
– Прекрати истерить, пожалуйста. Голова болит.
Не оборачиваясь, она тёрла пальцами правый висок.
Феликс отступил немного назад, оглядел всю их оставшуюся компанию. Сибилла сидела, завернувшись в какую-то накидку, и шёпотом что-то рассказывала. С одной стороны от неё то и дело кивал Рамишев, с другой внимательно слушал Пурпоров, иногда норовя вставить комментарий.
– Послушайте, люди, – прервал их Феликс, – я понимаю, что это похоже на сумасшествие, но это не оно. Нам надо попробовать прорваться в город. Я могу повести вас.
Пурпоров отвлёкся от разговора и поднял голову:
– Спасибо, Феликс, мы уже прорывались по твоей инициативе сквозь горящий лес. Знаешь, как-то больше не хочется.
– Но мы же вышли тогда!
– Да, повезло. В этот раз может не повезти.
– Так говоришь, как будто нам много терять.
Пурпоров как-то против воли усмехнулся:
– Феликс, пойми правильно, при всей нашей дружбе… когда ты в очередной раз заявляешь, что кого-то куда-то поведёшь, это, как ты любишь выражаться, даже не смешно.
Он несколько раз глубоко вдохнул, в упор глядя на Пурпорова. Процедил наконец:
– Так по-твоему, мы должны уйти на восток, когда эти движутся на город? Да? Так, по-твоему, лучше и правильнее?
Китти отодвинулась от печки:
– Господа, у меня есть предложение.
Все посмотрели на неё.
– Поскольку мы всё-таки живём в демократическом государстве, – губы её дрогнули, словно она старалась не рассмеяться, – я предлагаю устроить голосование. И на основании итогов решить, куда мы двигаемся дальше.
Она обвела их ничего не выражавшим формальным взглядом.
– Кто за то, чтоб прорываться в Ринордийск?
Феликс вскинул руку.
Китти заметила, кратко кивнула.
– Кто за то, чтоб отступать на восток?
Подняли руки Пурпоров и Сибилла, секундой позже – метнувшись взглядом от Сибиллы к Феликсу и обратно – Рамишев.
Китти, быстро оглядев, кивнула и им, затем обернулась к Феликсу:
– Извини, ты в меньшинстве.
Следом, как ни в чём не бывало, известила:
– В таком случае этой ночью мы выдвигаемся. Просьба собрать всё необходимое и подготовить автомобили. Мы с Феликсом поедем вперёд, остальные – следом.
Она скрылась в смежном помещении.
Феликс развернулся к оставшимся. Ему хотелось сказать им ещё что-то – даже не возмутиться, а просто спросить, как так.
Но передумал. Не было больше ни малейшего желания знать, как.
– Я, конечно, прошу меня извинить, – бросил он, – но вы все трусы и подонки.
Не оборачиваясь, он вышел: не о чём и разговаривать. Говорить здесь имело смысл только с одним человеком – тем, что с чего-то вздумал решить всё за них.
– Ты не можешь так сделать.
Китти чуть повела головой, но тут же снова отвернулась:
– Заметь, я даже не голосовала.
– Правильно, тебе и не было необходимости, – Феликс подступил ближе, чтоб она не делала вид, что не замечает его. – Ты ведь известный манипулятор, Китти. Я даже поспорил бы, что ты всё это подстроила.
Китти посмотрела с удивлённым любопытством – совсем лёгким.
– Разумеется. Не забывай также, что я была за рулём, а стало быть, лично и специально проложила нам такой маршрут.
– Не передёргивай, я про сейчас. А сейчас ты явно понимала, для чего и когда что делаешь. Все эти обмолвки так кстати, внезапное голосование… и то, что ты не подняла руку, кстати, тоже.
– А почему все претензии ко мне? – Китти с невинным видом пожала плечами. – Может, спросишь у них, почему они не горят желанием бросаться вслед за тобой на амбразуру? Почему даже Рамишев, который всегда и во всём тебе поддакивал, теперь вдруг переметнулся в чужой стан? Может, тогда наконец дойдёт что-то.
– Какое дело до них, если я про тебя. Честное слово, Китти, ты ведёшь себя так, будто тебя саму ничего не касается!
Китти подождала, когда он закончит, кинула быстрый взгляд по сторонам (остальная компания уже заканчивала складываться в соседнем помещении).
– Ну, с тобой-то мы можем говорить откровенно, – она кивнула на железную дверь рядом.
За дверью была только маленькая клетушка, насквозь продуваемая ветром. Выход на улицу не закрывался полностью.
– На самом деле, всё равно куда ехать, – без интонаций заговорила Китти. – На запад или на восток – финал одинаковый, разница только во времени и конкретном способе. Там, – она указала в сторону города, – нас, скорее всего, ликвидируют свои же. Там, – в сторону полей, – подвернёмся случайно тем тварям. Или загнёмся в пустых городах, в них уже ничего нет. Шансы в обоих случаях минимальны.
Она дала время ответить, отвела взгляд.
– Поэтому я не голосовала.
– Да, чудесно, – Феликс взмахнул руками. – Шансы минимальны и там, и там, но мы всё равно прём на восток! Отличное решение.
– Так предложи что-нибудь, – впервые за разговор Китти повысила голос. – Феликс, ты всегда только критикуешь и возмущаешься. Пожалуйста, твой план – реалистичный план – как обойти кордоны и на самом деле добраться до места – и мы едем в Ринордийск.
Она замолчала, казалось, и впрямь ожидая чего-то. Это сбивало. Когда Феликс хотел ответить, то понял, что все речи растерялись.
– Нет? – Китти подождала ещё, в уголках рта проскользнула усмешка. – Ну я так и думала.
Она отвернулась, двинулась к двери.
– Прогрею машину. Если задержишься, подсядешь к ним до первой стоянки, чтоб не жечь зря бензин.
– Никуда я не поеду, – огрызнулся Феликс.
– Как хочешь. Мне всё равно.
Почему ей всегда всё можно, с этим убийственным спокойствием и непринуждённостью, будто так и надо? Почему когда она что-то решила, её слова могут менять под себя всё, а его нет – ни в чём, никогда?
Кто, в конце концов, дал ей такое право?
Не замечая сам, как нащупывает пистолет в кармане, Феликс быстро прошёл следом, в большое помещение.
– Китти!
Уже стоя в дверях, та обернулась.
– А, – она взглянула на пистолет, из которого он целил. – А я думала, куда он делся. Ну давай, давай. С первого раза попадёшь, надеюсь?
Оба застыли, лишь напряжённо вдыхая воздух. Китти выждала минуту.
– Псих, – она прикрыла глаза, шагнула к Феликсу. – Отдай сюда.
Отдал, понял он как в тумане. Руки сами разжали металл, и не было больше никаких сил на это.
На ходу пряча пистолет за пазуху, Китти вернулась к двери.
– Будешь ещё в кого-то так целиться, стреляй сразу. А то поймут слишком правильно.
Она вышла из помещения.
Снаружи мерцал в темноте рыхлый снег. Китти прошла под навес, села за руль и завела мотор.
Довольно всего этого здесь и сейчас. Потом объяснит, если что.
А может, уже и не понадобится объяснять.
Прождав немного, она дала по газам и уехала в ночь.
Люди сидели на ступенях и мраморных уступах, некоторые – просто на полу. Лица плавали в отсветах и полутенях факелов, обращённые друг на друга или на пустовавшее по сию пору место. Фигуры образовывали почти замкнутый круг, не хватало только одного человека. Одного игрока – ибо, судя по всему, здесь собирались играть в карты.
Среди всех Лаванда заметила Софи и передвинулась ближе к ней, как к единственной здесь хорошо знакомой персоне. Софи, впрочем, не заметила её – никто не заметил, пока она кралась за спинами, в мареве дыма и потёмок у стен.
Софи меж тем оживлённо беседовала с неким пожилым мужчиной справа от неё, обладателем неуловимого и не оседавшего в памяти облика, кроме разве что маленьких и умных серых глазок. Он, правда, всё больше молчал и только кивал с одобрением, Софи же рассказывала увлечённо, отчаянно жестикулируя. О чём они, Лаванда не смогла услышать: казалось, сам воздух гасил здесь все звуки. Она подобралась поближе, но в этот момент Софи прервала разговор и недовольно осмотрела круг.
– Когда уже начнём? – бросила она капризно. – Мы сидим без дела уже хрен знает сколько времени.
Её сосед слева (его, как и того, что справа, Лаванда вроде бы уже где-то встречала) плавно и непринуждённо развернул руку с часами.
– Осталось немного подождать, Ваше Величество. У нас ведь ещё один человек.
– Ну как всегда, – Софи наморщила нос. – Сколько её помню, никогда не могла прийти вовремя.
– Ты к ней несправедлива, Волчонок, – отозвался невзрачный человек у дальней колонны, в котором Лаванда смутно признала Андрея Кедрова. – Уж в чём-чём, а в этом её сложно было обвинить.
Софи не удостоила его ответом, и снова зал погрузился в молчание, что перемежали иногда шёпоты и далёкое невнятное шушуканье.
Факелы всколыхнулись у дальних дверей. Все взгляды, как один, метнулись к входу, и на миг наступила настоящая тишина. Кто-то появился на пороге. Сделав шаг вперёд, человек остановился между огней.
– Я здесь, господа, – сказала Китти.
Она остановилась и заглушила мотор.
В наступившей тишине остался только тихий свист. Равнина за лобовым стеклом лежала бескрайняя и пустая, ветер взрывал снежные буруны и сметал крупу в воздух. Похоже, начиналась метель.
– И стоило так гнать, чтоб приехать неизвестно куда? – с долей иронии поинтересовался призрак с заднего сидения.
Китти не ответила. Вместо этого она настойчиво вглядывалась в белеющий сумрак, будто всерьёз рассчитывала что-то увидеть.
– Если ты ищешь её, то её здесь нет, – уточнил призрак.
– Я знаю.
Время, что давалось когда-то, успело давно истечь. Здесь никого больше не было – никого, кто бы ждал или бы в чём-то нуждался.
Видимо, на этом всё.
Вспомнилось было ещё про договорённости, но тут же слегло пустым шорохом в голове. Феликс скажет, что она уже уехала, они двинутся по прямой на восток и, не обнаружив первое авто, прекрасно поедут дальше сами. Внедорожник и правда легко увезёт четверых.
Машина быстро остывала. С ней вместе начинали потихоньку неметь конечности, двигаться стало как-то незачем и лень. Лучше всего – аккуратно склониться к рулю и закрыть глаза, хочется подремать немного.
Она не сосчитала, сколько провела так в переливах дымки и песнопений ветра, когда вклинился другой – знакомый и, в то же время, удивительный звук. Китти подняла голову и тут же поняла, что сильно замёрзла. Звук приближался, он постукивал и дребезжал где-то в темноте. Надо было выйти и посмотреть. Китти приоткрыла дверь, вспомнила, что снаружи ещё холоднее. Подумав секунду, она потянулась к бардачку, вытащила зелёную флягу и наскоро отпила глоток. Забросив обратно, вынырнула из машины.
Хорошо бы понять для начала, где это вообще. Китти немного прошла наугад сквозь сугробы, тут сложно было что-то разглядеть. Неожиданно большой жёлтый глаз прорвался сквозь темноту и снежное марево, стук усилился, взвизгнул, и поодаль протянулся поезд во всей своей красе, огромный статный товарняк.
Теперь, когда Китти знала, где искать, ей разгляделось узкое маленькое здание станции. Поезд стоял за ней темнеющим массивом, в промежутке же разгуливали блёклые фонари в чьих-то руках.
Что это? Разве ездят сейчас по стране поезда?
Китти аккуратно приблизилась, остановилась за углом постройки, у самой стены.
Люди ходили и глухо переговаривались между собой. Мутно-жёлтые пятна фонарей бегали по вагонам.
От головы состава подошла другая фигура, бесфонарная.
– Совесть поимейте, нам ещё перед Ринордийском сутки стоять, пока воду на путях разгонят!
– Ничо, – со смешком отозвался кто-то из ходивших. – Все ждут, и ты подождёшь.
– Перед Ринордийском, – тихо повторила Китти. Казалось, её должны были услышать, но нет.
Они заглядывали, иногда забирались в вагоны и спрыгивали обратно. Забавно было думать, что она стоит всего-то в нескольких метрах от них, даже особо не прячась, а они её всё равно не видят. А вообще говоря, чего она стоит – у неё же есть пистолет. Сколько их здесь – человек пять, семь? Патронов в магазине в любом случае больше, хватит с лихвой. Она мысленно усмехнулась от осознания, что так можно сделать, что это как будто легко и просто, и ничто не мешает.
Это чувство всемогущества было опасно и обманчиво. Китти понимала, оно не имеет никакого отношения к реальности. (А вот потому что не надо хлестать всякую дрянь из горла). Осторожно, стараясь не поддаваться ему, Китти легко проскользила за станцией, к другому её краю. Отсюда лучше было видно, как работают люди с фонарями. Они заскакивали не в каждый вагон, а только в те, что им нравились или казались чем-то подозрительными. Некоторые вагоны стояли открытыми, с раздвинутыми дверями, но и туда почти не заглядывали, если те выглядели пустыми.
Похоже на шанс, подумала она. Но нет, залезть сейчас и поехать самой, конечно, не вариант. Кроме того, что нечестно и просто неприлично – пока есть те, кому это гораздо нужней – она понятия не имела, что будет делать, если в одиночку всё же доедет до столицы. Да и брошенная машина быстро привлечёт внимание и наведёт на подозрение. Нет, тут должны действовать минимум двое: один – чтоб поехать, другой – отвести машину или отвлекать, если всё же заметят.
Абсолютно понятно так же, что вторым может быть только она: ни с кем другим Китти бы этого просто не допустила. С первым, впрочем, тоже совсем не гладко: кто согласится сутки ехать зимой в товарняке только ради призрачного шанса увидеть столицу и, если повезёт, с ещё более призрачными перспективами на будущее…
Состав зашипел, грохнул и медленно сдвинулся с места. Стоило передним вагонам чуть отъехать от станции, как вся громада набрала скорость и с гулом скрылась в ночи.
Хотя бы узнать всё-таки, где это, что за место. Пока не полностью стих грохот, Китти проскользнула обратно за здание станции. Она искала табличку или надпись, что угодно с названием пункта.
Что-то нашлась сбоку от закрытой двери, под толстым стеклом. Китти протянула руку и протёрла от снега рукавом, затем достала мобильник, чтоб подсветить буквы. Со стороны железной дороги сейчас не должны были заметить. «Станция «Горенки», 102 км», – сообщала надпись.
Китти широко распахнула глаза.
Горенки. Февраль.
«Как я сразу не поняла всей этой мути с картами!»
Ей вдруг стало ясно, кто согласится ехать, чего бы оно ни стоило.
– Последний, что ли? – громко донеслось от железной дороги.
– Ещё один на столицу.
– Конец смены же!
– Кончай зудеть, через час будет здесь. Потом шабаш, и следующий через неделю.
Через час. Китти быстро взглянула на наручные часы. Если не сложится теперь, дальше просто не имеет смысла: за неделю здесь обнаружат в любом случае.
Перебежками – надеясь, что её невидимость по-прежнему в силе – она двинулась обратно к авто. Машина смирно ждала на том же месте, и Китти, проскользнув за руль, повернула ключ.
Мотор не завёлся.
Она попробовала ещё раз, аккуратно выжав педаль – иногда так бывало.
Опять ничего.
– Нет, детка, не сейчас, – пробормотала Китти. – Ещё кружок.
– Что, всё-таки сдохла? – поинтересовался призрак (он как-то слишком уж нагло перебрался на переднее сидение).
– Отвали, – бросила она.
Конечно, если это должно было случиться, то именно теперь. Неудивительно и даже логично.
Китти вскинула взгляд на зеркало. Позади машины не было заметно никакого движения, но она бы не поручилась, что там не приближались. В темноте очень плохо видно.
«Вот паники сейчас абсолютно не надо».
Китти глубоко вдохнула. Ещё раз плавно повернула ключ, выжав педаль.
На этот раз механизм отозвался тихим тарахтением и знакомой, родственной почти вибрацией в руках. Кто бы мог подумать, что так приятно будет ощутить её вновь – Китти даже ничего не сделала сразу и просто сидела несколько секунд с глупой улыбкой.
Следом же нажала на газ и помчала обратно, к депо.
90
Похоже, это всё-таки сумасшествие.
Феликс в очередной раз попытался взять себя в руки и обмыслить, что вот сейчас было. И почему он целился в неё – когда только пару недель назад выцарапывал с того света? Неужто уже забыл, что это такое?
Ладно, он бы всё равно не выстрелил. Он бы не выстрелил, даже если бы она собиралась, за это Феликс ещё мог отвечать.
Ну а остальные, которые всего-то хотят жить дальше, сколько-нибудь, как-нибудь – то есть, того же, чего хотят все нормальные люди? Он вспомнил, как Рамишев и Пурпоров ездили за лекарствами, как Сибилла на вершине горы сказала, что верит, что он чувствует город… Точно ли они заслужили такое безапелляционное обвинение?
Надо бы, наверно, извиниться… Феликс прошёл немного в их сторону: они переговаривались и болтали под навесами, чему-то даже смеялись потихоньку.
Нет, – он отпрянул и помотал головой. Не в данный момент, когда всё ещё жгло от обиды и досады, и в ушах стучало «мы уже прорывались по твоей инициативе, больше не хочется» и «ты в меньшинстве» – ещё подходить, унижаться, говорить «извини»… Это было выше его сил.
Как-нибудь потом. Если доведётся.
Феликс вернулся в депо, взглянул на бумаги с распечатками, оставленные на тумбе. Вчера это ещё было ужасным компроматом, теперь же… да какая теперь разница, по большей части.
Всё равно. Он подобрал бумаги, тщательно сложил и спрятал у себя. Это уже дело принципа, даже не какого-то «изменит – не изменит».
Он пересёк депо насквозь, снова вышел, через противоположную дверь. Отсюда видны были поля и небо над ними, всё вдали уже начинало сливаться в снежной мгле. Где-то там, за горизонтом, сверкала огнями столица.
Никогда ещё он не чувствовал себя таким окончательно и подтверждённо одиноким.
Может, решиться, махнуть сейчас? Всё равно больше никто не захотел, они, наверно, даже не заметят.
Взгляд упал на красный снегоход – он так и стоял здесь, на углу. Недаром Феликс сходу почувствовал в нём что-то родственное. Он присел рядом, погладил красную раму.
– Ну что, милый друг? Попробуем прорваться? Нет, так нет, невелика потеря. А если всё же да, обещаю тебе большую прогулку по Ринордийску. Зашибись будет представление, я тебе гарантирую.
– Плохая идея, – сказала Китти. – У меня есть получше.
Феликс встал, резко обернулся.
– Ты же сказала, что уехала, – злобно выдохнул он. – И что тебе всё равно.
– Я соврала. Уже можно было бы отвыкнуть верить каждому слову.
Китти стояла в тени строения, и её лицо было сложно разглядеть в потёмках. От неё слегка несло спиртом и мятой.
– Ты напилась, – Феликс подступил ближе.
– Выпила немного, там холодно. Я не пьяная.
– Что ты тут делаешь?
Теперь, подойдя вплотную, он заметил, что глаза у Китти блестели лихорадочно, почти безумно.
– Слушай меня, – она заговорила быстро и глухо. – Есть возможность поехать в Ринордийск. Только тогда ехать надо прямо сейчас, позже будет поздно.
Феликс недоверчиво прищурился:
– Интересно… А можно поподробнее про такие внезапные возможности?
– Сначала «да» или «нет». Если нет, остальное не имеет смысла.
– Да, естественно, да! Какие тут могут быть вопросы.
– Тогда садимся в машину и едем, – Китти кивнула куда-то в темноту. – Быстрее, потому что я не глушила мотор.
Феликс двинулся было за ней. У самого авто, когда Китти уже открыла дверь, всё же остановился и взмахнул руками:
– Подожди, может, ты всё-таки расскажешь в двух словах, что происходит?
– Садись, – с расстановкой повторила Китти. – Объясню по дороге.
Они играли в карты колодой Терры – в игру, у которой не было названия, и правила которой, похоже, менялись с каждым часом.
Людей на ступенях и каменных плитах стало заметно меньше, чем вначале. Хотя каждый, как казалось, старался набрать больше карт себе, теперь, ближе к концу, все хотели избавиться от них, как от тяжёлого груза, скинуть в общую кучу в центре круга, где их уже скопилось так много, и отойти от общей игры в неведанную темноту за колоннами. Давно не было человека с маленькими серыми глазками. Вышел из круга красавчик-блондин, перед уходом зачем-то отдав Китти остававшиеся у него карты (Вольдемар Замёлов, вспомнила Лаванда по фотографиям, так его звали). Кедров вручил почти целый веер карт Её Величеству и молча отступил за колонну, где смешался с тенями и бликами факелов.
Но Софи всё равно всё спустила. Она играла залихватски, отчаянно, будто никогда не собиралась заканчивать. Но и она в своё время швырнула в круг последнюю карту – темноволосую королеву на троне – и с победной улыбкой удалилась в темноту.
В круге остались лишь Китти и её визави – тот, который говорил, что подождать осталось недолго. Сейчас только Лаванда заметила, как они похожи. Неясный рокот вдруг прошёл под сводами, там заклокотало, затрещало, и камни обрушились сверху – пока не здесь, но уже близко, в коридоре за дверями. В воздухе завихрилась повисшая пыль. Здание доживало своё последнее.
Китти привстала и обернулась, чтоб посмотреть.
– Ну что же ты, – её визави чуть улыбнулся. – По правилам игра должна быть закончена, что бы ни случилось, ты же знаешь.
Китти развернулась обратно.
– Да, вы абсолютно правы, – ответила она ледяным тоном. – Игра должна быть закончена.
Она снова села и взяла карты. Лицо её было непроницаемо, как маска.
– Мы их выследили, – проговорил в трубку Шелетов, направляясь тем временем к своему автомобилю. – По крайней мере, её.
– Отлично, замечательно, – промурлыкали на том конце линии. – Теперь попрошу вас её задержать и доставить, куда мы договорились.
– Понял.
В трубке замолчали, затем напряжённо повторили:
– Но только задержать, ничего больше.
– За кого вы нас принимаете? Конечно, ничего больше, – он недовольно фыркнул, остановился в двух шагах от авто. – Слушайте, было бы время, я бы даже оскорбился.
– Ну вот да, со временем сейчас не особо, – пробормотали там. – Дайте мне сразу знать.
Ничего не рассказала она и по дороге. Только сосредоточенно и упорно гнала машину.
На самом деле, они ехали в сторону от города, и Феликс хотел было сказать об этом. Но промолчал.
Китти наконец затормозила.
– Здесь.
Она взглянула на часы на руке. За окнами густела темнота, и Феликс тщетно попытался что-нибудь в ней разобрать.
– И где это мы?
– Минуту. Мобильник у тебя с собой?
Он вытащил и показал телефон. Китти забрала его, положив взамен в руку свой.
– Что это за манипуляции?
– Он мне нужен, потом объясню. Распечатки? – она вопросительно взглянула на Феликса.
– Ну естественно!
– Отлично, – она кивнула. – Тогда слушай. Вон там лежит железная дорога. И по ней ещё иногда ездят поезда. Один из них приходит через пять минут и идёт на Ринордийск.
– В чём подвох? – он насторожился.
– Это товарняк. И идёт не сразу, а сначала сутки стоит под городом.
– Хорошо. И?
Она собиралась ответить, но тут все звуки смолкли под грохотом и протяжным гудком. Огромная чёрная махина взрезала снежную муть и остановилась, фырча и выдыхая клубы пара. Будто дракон хочет кого-то сожрать.
– Так, смотри, – торопливо, но отчётливо заговорила Китти. – Сейчас туда подойдут охранники и начнут проверять вагоны. Когда они уйдут к хвосту, быстро подбираешься и залазишь в любой открытый вагон. Но лучше не первый. Пока поезд не отъедет, встань у той стенки, где дверь, и затихни. Если что, я буду недалеко и в принципе смогу вмешаться, но всё-таки лучше, чтобы тебя не заметили. Когда дверь закроют и поезд отъедет, будет уже безопаснее. Постарайся найти что-нибудь тёплое, чтобы закопаться или накрыться. А то не доедешь.
– Подожди, а ты? – перебил Феликс.
– Я пока останусь.
– С какой стати?
– Ещё кое-что надо сделать.
– И ты считаешь, я так соглашусь? – почти крикнул он.
Глядя в темноту за стеклом, Китти дёрнула уголками губ.
– Кто-то, кажется, хотел в Ринордийск.
Феликс отвернулся от неё.
– Кстати, поезд стоит не так долго. И если не успеешь залезть в этот, другого сегодня уже не будет.
– Значит, будет завтра.
Китти покачала головой:
– Этой ночью мы в любом случае должны отойти отсюда. Дольше – нас стопроцентно обнаружат.
Феликс развернулся к ней снова.
– Я же по глазам вижу, что ты что-то задумала.
– Допустим.
– Но почему мне тоже нельзя услышать? Почему всегда всё обязательно решается помимо меня, как будто я статуэтка на палочке и меня можно просто ставить, как заблагорассудится, потому что так удобно?
Китти тихо вздохнула:
– Хорошо, слушай. Сначала я должна помочь им отъехать на восток. Сама я останусь здесь – в одиночку я смогу спрятаться, я умею это делать. Надо кое-что завершить тут, чтобы всё получилось… если я начну сейчас вдаваться в подробности, это займёт слишком много времени. А вот тебе – тебе следует добраться до Ринордийска и там выяснить наконец, что же всё-таки происходит. Рассказать им, если они не знают, найти Лаванду, найти наших, которые не участвовали в той афере, всё обнародовать – про тех созданий, про сговор с Нонине, про Истрицк и про остальное… В общем, всё, что ты умеешь. Сейчас этого никто не сделает, кроме тебя.
– Ты это серьёзно?
– Абсолютно.
Глаза её были как маленькие тёмные стёкла, через которые ничего не увидишь: там лишь отзеркаленный ты.
– Но мы же встретимся?
Китти дежурно улыбнулась:
– Когда всё наладится, я приеду в Ринордийск первым же поездом.
Он дал себе ещё секунду, встряхнул головой:
– Ладно, пошли.
Они выскользнули из машины, по возможности тихо перебрались по снегу к темневшему контуру станции. Поезд вставал за ним неясной чернотой, и фонарики охранников в самом деле блуждали уже где-то в хвосте.
На углу станции, который должен был скрывать их обоих, Феликс всё же остановился и обернулся к ней ещё раз. Ему нужно было – он сам точно не знал, что – как будто какое-то подтверждение, что сказанное было сказано всерьёз. Ничего похожего он не нашёл. Китти только внимательно и отстранённо окинула его взглядом (так окидывают уже объекты, а не живых людей), механическим жестом поправила ему шарф и воротник:
– Запахнись, там холодно.
Дыхание вырывалось паром у них изо ртов. Феликс перехватил её руку.
– Китти, если это опять какой-то подлог… Я же тебя найду. И тогда не знаю, что сделаю.
Она растянула губы, как будто ей стало вдруг очень смешно:
– Договорились.
Он ещё раз сжал руку Китти, затем выпустил и, не оглядываясь, побежал к поезду.
– Уже не найдёшь, – пробормотала она, когда Феликс не мог услышать.
Игра близилась к концу.
У Китти осталось меньше карт, чем у её визави, но теперь ходила не она, и расклад был не в её пользу: она с трудом отбивала и вынуждена была использовать козырные против всей той мелочи, которую в обилии подкидывал её противник. Если в очередной раз у неё всё-таки не получится отбить, поняла Лаванда, вся эта гора карт в центре круга перейдёт к ней. А уж от такой груды не избавится никто во всю жизнь.
Вот она отбилась Звездой, что мерцала голубоватым маяком на тёмном небосклоне. Внизу стоял и смотрел наверх видный только со спины чёрный силуэт.
Визави Китти с некоторым любопытством посмотрел на карту.
– Думал, прибережёшь её до последнего, – проговорил он.
– Ваш ход, – Китти сидела с тем же бесстрастным выражением лица, с каким она вошла сюда. На руках у неё оставалась одна карта.
– Ну что же…
Он неторопливо и методично перебрал карты в веере, как бы прикидывал, которая из них утопит вернее. Наконец выбрал и изобразил улыбку.
Карта, которая легла теперь в центр, была страшной. На ней не было воплощённого зла с рогами и копытами, которое можно сделать глупым или смешным и похихикать над ним, не было и таинственной ночной темноты, любимицы поэтов, – только серый мрак охватывал дорогу, по которой в пыли и грязи брели тусклые согбенные фигуры, им теперь некуда было больше идти. Тоскливой вереницей они спускались под уклон и тихо, безлико там исчезали.
