Текст книги "Дальний свет (СИ)"
Автор книги: Ксения Спынь
сообщить о нарушении
Текущая страница: 8 (всего у книги 21 страниц)
Вокруг стояли спецотрядовцы – немного, человек не больше пяти. Клементинов, под командованием которого они пришли сюда, посматривал на людей в круге, но больше – на тёмные коридоры, тянувшиеся вглубь здания.
– На чердаке тоже чисто! – ещё один спец вернулся в зал.
Клементинов кивнул, будто только этого и ожидал, и снова перевёл взгляд на стоявших:
– Я полагаю, граждане сами отдадут её нам. Так?
По толпе прошло движение, и кто-то сказал что-то – неважное, необязательное, и кто-то хотел сказать ещё, но вновь лишь молчание…
– Что ищем, господа? – донеслось с балкона. Там, небрежно опершись спиной об одну из колонн, стояла девушка лет шестнадцати, в футболке и шортах и с огромными нелепыми часами на запястье. – Не это, случайно?
На ладони она подбросила нечто маленькое, обтекаемое, обёрнутое мятой розоватой бумагой.
Всех будто подбросило заодно с этим жестом.
– У неё! – завопил Клементинов. Несколько спецов тут же снова исчезло в коридорах.
Девушка лениво, будто бы нехотя оторвалась от колонны.
– Сделаем интереснее, – предложила она и следом повернула неприметный рубильник на стене. Свет погас на несколько секунд, и хотя почти тут же начал работать генератор, девушки на прежнем месте уже не было.
– Над входом! – обернувшись, заметил Клементинов. Оставшиеся в зале спецы ринулись на приступ: пространство под балконом заволакивала крупная зеленоватая сетка, почти не видная в полумраке.
Девушка с любопытством посмотрела вниз.
– На спектаклях Магды Терновольской в ходу были падающие люстры, – заметила она, продвигаясь к перегородке, у которой сходились в узел верёвки и металлические тросы. – Но у каждого времени свои приметы.
Она с неожиданной силой дёрнула узел, и сетка стремительно поползла вниз с одного краю, чтоб сбиться у другого в подобие свёрнутого занавеса. Сверху же, с купола рухнуло растянутое до того полотно мешковины, оставив свободно болтаться несколько канатов и тросов.
Внизу завязалась борьба в полотнище. Девушка же, пользуясь суматохой, двинулась по дуге, то и дело скрываясь из вида за колоннами и появляясь вновь.
– Этим утром мне предсказали, что сегодня я сыграю в главном спектакле своей жизни.
Она снова исчезла за колонной, и когда через секунду спецы возникли на балконе на этом самом месте, её уже не нигде не было. Будто вовсе исчезла в воздухе.
– И снова нет, господа, – послышался её голос совсем с другой стороны. Опершись о балюстраду, девушка ещё раз подкинула тот предмет в розоватой бумаге. – Но может, не так она вам и нужна?
– Жанчик, сзади! – предупредил мужчина с растрёпанными рыжими лохмами.
Девушка оглянулась на спеца, который подобрался уже совсем близко и был от неё в паре шагов.
– О, – она запрыгнула, на балюстраду, быстро перескочила на узкий карниз у нижнего края балкона. Такая хрупкая конструкция, похоже, только её и могла выдержать, но спец, похоже, собирался это проверить.
Оглядев людей внизу, девушка выцепила из всех большеглазую брюнетку.
– Сашенька! – та изумлённо вскинула голову. – Лови!
Брошено было предельно метко, и брюнетка без труда поймала предмет, но следом растерялась и просто застыла на месте, не зная, что дальше. Рыжеволосый сгрёб её в охапку и протолкнул к остальным – в самый центр, под защиту толпы.
Спец на балконе не оставил однако попыток добраться до девушки на карнизе. Та обернулась, с нарочитым недоумением обратилась к публике внизу:
– Ну вот чего он хочет? – она передвинулась немного в сторону по карнизу. – А, ладно…
И спрыгнула вниз.
Кто-то испуганно вскрикнул, дальше повисла тишина. Никто не мог понять это странное исчезновение и что означает оно теперь для них.
– Ну что вы в самом деле, – послышался голос из потёмок. – Разве никто уже не помнит этого трюка?
Следующий миг – и она выехала на свет на толстом канате. Узел внизу служил ей постаментом, верёвка – надёжной мачтой.
– Сегодня впервые на сцене Жанна Миловицкая! Поаплодируем ей.
– Так, ну всё, – один из спецов выхватил пистолет. Клементинов послал ему запрещающий жест, но тот не смотрел и не видел.
– Всё-таки решились? – девушка покачивалась вместе с канатом, который никак ещё не мог остановиться. – Может, в этот раз получится… А, нет, погодите, у меня ведь ещё целый один номер.
Она метнула что-то вниз, как метают бомбу, и хотя взрыва не произошло, всё окутало едким густо-серым дымом. Раздалось несколько беспорядочных выстрелов, и пока дым застил всё от глаз, внизу началось неравное ожесточённое сражение.
Когда стало понято, что здесь обойдутся и без её помощи, Сашенька, никем не замеченная, ускользнула в боковые коридоры: она разглядела, что среди своих и чужих одного человека в зале нет.
И что за нужда была Сибилле говорить это сегодня утром…
Она нашла Жанчика там, где и думала найти: в коридоре, на пути к тайному складу, который давно уже перестал быть тайным. Та стояла спиной к Сашеньке, привалившись боком к стене, и, похоже, не собиралась идти дальше.
Как будто бы…
– Жанчик, – негромко окликнула Сашенька, осторожно подошла ближе. – Ты ведь всё ещё играешь? Да?
– Конечно, играю, – голос звучал весело, разве что чуток принуждённо. – Как же иначе?
– Точно? – Сашенька остановилась в двух шагах позади. Надо бы зайти спереди, понимала она. Надо бы, но становилось страшно, удушающе страшно. – Может, позвать остальных?
– Тссс. Не кричи. Дай мне красиво умереть.
Лаванда не успела досмотреть, чем закончилось сражение: настойчивый трезвон разбил картинку, и зеркальная стена опять сдвинулась.
– Госпожа Мондалева, здесь некоторым образом чепэ, – затараторил в трубку назначенный Лавандой зам (как ответственный за поиски амулета он наделялся особым статусом и имел прямой выход на неё). – В «ящике» начались беспорядки, пресечь их оперативно не удалось… Глина с большой вероятностью утеряна, но поиск идёт на всех направлениях…
– Я знаю, – устало вздохнула Лаванда. – Продолжайте дальше как должно.
– Я извещу вас, как только… – она положила трубку.
И что тем людям в амулете. Будто они и вправду могут понимать, что это и для чего должно служить.
Да и клементиновские хороши. Ничего не умеют толком, а ещё назвались спецотрядом. Халтурщики на содержании.
– И всё из-за одной безумной фанатки, – проговорила она зеркалу. – Нет, это никуда не годится.
Зеркало молчало, лишь пыталось отразить ей что-то – будто чего-то она не видела раньше в своём лице.
– Да. Совершенно никуда не годится.
46
Небо начинало светлеть.
Сначала осторожно, по краешку, потом зеленоватый просвет въелся в темноту, а темнота посерела и сильно потеряла в глубине, как теряет истасканная идея. Следом же зеленца растворилась в восходных лучах и освободило место просторному жёлтому.
Рассвет теперь был поздний.
– Может, останемся до вечера? – Феликс оторвался от окна. – Днём ехать опасно.
– Деньги, – напомнила Китти. Она уже почти собралась и закалывала на ходу пучок.
Феликс, вспомнив, кивнул. На «ещё раз четыре комнаты» ушла бы почти половина всего, что у них есть сейчас, а впереди ещё ожидало неизвестное завтра…
Возможно даже, это комнатка потом вспомнится как последнее светлое пятно на пути… даже не хотелось догадываться, куда. Феликс проскользил взглядом по прикроватному столику, светлому дивану с шершавой, под плетёную, спинкой, высокой тумбочке у окна…
– А что это? – он моментально оказался у тумбы.
Китти обернулась. На мгновение растерянность, вина и ожидание непременных кар неведомо откуда мелькнули на её лице, но лишь на мгновение.
– А. Это передала мне девушка из «ящика». Забыла посмотреть.
Феликс настороженно глянул на неё, потом на этот предмет. Нечто маленькое, ближе к шару, однако не вполне ровное, завёрнутое в измятую розовую бумагу. С одного краю она топорщилась, и Феликс с опаской разворошил пальцами обёртку.
Сквозь розовый проглянула яркая зелень. В тот же миг по пальцам неприятно прошёл разряд, но Феликс даже почти не заметил и, на мгновенье отдёрнув руку, торопливо развернул бумагу.
Пробормотал:
– Дежа вю…
Второй раз он стоял вот так – на расстоянии касания, медленно укладывая в голове, что это оно, именно оно.
В первый раз ему показал Гречаев. Отгороженный закуток конспиративной квартиры, коробка из-под какой-то мелочи (дамочки в летних светлых платьях и с зонтиками гуляют по лугу)… «Это мел, Феликс – да, тот самый колдовской мел. Да, он настоящий. Думаю, если ты теперь с нами, тебе можно и даже, пожалуй, полезно его увидеть». «А подержать?» – тут же подхватил Феликс. Гречаев снисходительно улыбнулся: «Можно, но я бы не рекомендовал. А вот, если, не дай Бог, какой-то форс-мажор и надо будет организовать перевозку, передержку… да просто похранить у себя какое-то время – тут я на тебя рассчитываю».
Феликс радостно кивал и втайне ждал форс-мажора. Знал бы он тогда, как это будет…
(«Я запишу её сейчас, кто-то должен с этим покончить. В конце концов, писать буквы он должен. Серьёзно, едва ли это смертельно. А тебя, Феликс, – твёрдая ободряющая улыбка, – тебя я назначаю своим ассистентом. Если что… А впрочем, ты и так всё знаешь»).
Он ещё раз навязчиво провёл пальцами по зелёной штуке.
– Знаешь, что это? – он оглянулся на Китти. – Колдовская глина. Колдовская уничтожающая глина.
– Думаешь?
– Я знаю. Только я не смогу ею ничего написать, – он тихо рассмеялся, несколько раз отрывисто тронул амулет. – Током бьётся, тварь.
(Да разве ж это «бьётся» – щёлкается немного, есть чуть-чуть. «Бьётся» – это как тогда с Улей, вот там ударило так ударило. Уля дурак… был).
Он отнял было руку, но притянуло опять, снова и снова коснуться этой зелени, несмотря на боль, а может, и ради неё, как будто он не мог прекратить это делать. Может, амулет рассердится и треснет по-настоящему. Счастливое число – три, в конце концов.
– Феликс, – Китти смотрела на него странно, будто он причинял какой-то дискомфорт лично ей.
Он удивлённо поднял взгляд.
– Прекрати. Они не приручаются к рукам.
– Да… я помню, – он отодвинулся от стола, мотнул головой, сгоняя остатки наваждения.
– Можешь положить к себе, если хочешь. Только заверни хорошо.
Феликс кивнул:
– Уже выдвигаемся?
– Да. Попробуем лесными дорогами, если там можно будет проехать. Параллельно трассе. Вряд ли кто-то будет искать нас по лесам.
– Если б мы кому-то настолько понадобились, думаю, нас накрыли бы здесь ночью, – Феликс мрачно усмехнулся. – А вообще, интересно, конечно, что это мы наблюдали. Тебе не показалось, что им было немного не до нас?
– Подожди… я всё правильно понял? – с тревогой уточнил Вислячик.
За окном стена дождя поливала Передвижный мост.
– Ну вот, я не знаю, что именно ты понял, – он прошёлся вдоль стола и полок, поправляя на местах расставленную мелочь, – но факты таковы: амулета в городе, судя по всему, нет. Наших путешественников там тоже больше нет.
– Если госпожа Мондалева распорядится теперь искать их…
– Госпожа Мондалева ничего не узнает, если, конечно, её не введёшь в курс дела ты… или, скажем, кто-то из наших друзей, – он кинул быстрый взгляд в угол, где Вайзонов делал вид, что не слышит разговора. – А при некоторых обстоятельствах можно даже легко поверить, что глина утеряна, как прежде грифель.
– А если она почувствует, у кого амулет? – Вислячик вновь уставился с тревогой. – Она же… Чувствует, что-то в этом роде.
Он снисходительно улыбнулся:
– Не думаю, что настолько тонко. Тем более, я планировал поведать ей и про другой амулет – и даже где он точно находится. Вполне возможно, ей это будет интереснее.
Вислячик несколько успокоился было, но размышления явно не давали ему покоя:
– А с ними как?
– С ними пока сложновато, связь утеряна… Если не получится в течение нескольких дней, думаю Шелетову и ко имеет смысл вернуться в Ринордийск и дальше уже отсюда, – он помолчал над своим, потом с досадой озвучил. – И ведь почти удалось, у них были на хвосте, но снова всё клементиновские идиоты. Надо же было – столкнуться на одной дороге…
– Я не знал, что она пошлёт его туда, – тут же сбивчиво затараторил Вислячик. – Ты сказал, он не нужен на той должности, поэтому я…
– Ну, я думаю, Шелетов как-нибудь с этим справится. Основная головная боль, конечно – понять, куда двинулись наши. Раз уж сходу этого никто не сделал.
Когда Вислячик, успокоенный в достаточной степени, их оставил, Вайзонов подал голос:
– Послушай, скажи честно. Куда они двинулись и всё прочее – дело решаемое. Что дальше?
– Как что? – он посмотрел удивлённо. – Искать консенсус… Мы потому и цивилизованные люди.
– И не надо стесняться уничтожения опасных элементов. Это ведь твои слова.
– Если другие способы с ними не работают, Герман. Если – так полностью звучала та фраза.
47
Китти тронула бороздчатый ствол, огляделась по сторонам. Вдалеке между деревьями клубилась лёгкая дымка, и могло показаться иногда, что там кто-то есть.
Но нет, только предзимний лес. Никто не ходит в нём.
(Призрак, стоявший между стволами, ухмыльнулся этой мысли, но его не было, когда Китти перевела туда взгляд).
Уже третий день, как они покинули Истрицк и до сих пор не приехали никуда. Она ориентировалась по трассе: та должна была идти справа, ближе или дальше, но всегда справа от их пути. Иногда оттуда доносился характерный шум большой дороги, и Китти знала, что они едут правильно. Впрочем, вспомнила она, последние несколько часов шума не было слышно.
Тут уже редко проезжают, места не заселены густо…
Но похоже, всё-таки заблудились.
Надеясь ещё, что не придётся говорить им об этом, она осмотрелась внимательней.
Этим деревьям так много лет, и время скрутило их, скрючило, хотя они всё равно нависают сверху, как горные кручи. Что это под ладонью, с такой старой морщинистой корой… Похоже на вяз.
Другие такие же вязы тенями вставали поодаль и тянули тёмные изломанные руки по небу. Его сплошной графит облачал их вместо листьев.
Если прислушаться… Нет, показалось.
Она прошла немного вперёд – проведя напоследок по глубокой борозде, взрезавшей ствол наискосок – остановилась. Нет, всё-таки не показалось.
Позади захрустело, затем стукнули по стволу.
– Из бутербродов осталось только два, – сказал из-за дерева Феликс. – Возвращаешься?
– Доедайте, я не буду.
Он помолчал.
– Ты почти не ешь, как мы уехали.
– Не могу. Организм не принимает.
– Ты не…
– Что? – она чуть обернулась, поняла, о чём он. – Нет. Точно нет.
– Ну ладно. Мы ждём тогда, – он снова стукнул по стволу и отошёл под грохот сучьев и палой листвы.
Совершенно не умеет ни таиться, ни подкрадываться, ни играть так, чтоб поверили. За столько лет в «подполье» можно было бы научиться немного.
Хотя, подумала Китти, наверно, таким людям, как он, это всё и не нужно. Они для другого.
Но нет, снова шум – отрывистый, глухой, как из-за препоны, кажется, окрик. Очередь в обоих ушах – и она провалилась куда-то вниз, в пустоту, наверно, головокружение, нельзя же столько не есть… хотя уже неважно, дальше – только ничто. Впрочем, нет, не так глубоко: под руками была всего лишь лесная подстилка. Китти перебрала несколько листочков и сухой обломок ветки, выпустила их обратно. Эти наплывы, выпадения из реальности – она думала, что распрощалась с ними на первых курсах. Но нет, всё снова.
Будто эти пять лет ничего не исправили – только ближе притянули к теням прошлых лет, к собственному мраку. И казалось теперь, она остановилась у самого края, у опасной необозначенной границы и терялась порой сама, куда ей ближе. Возможно, она уже за гранью, там, где не светят фонари.
Может быть, так и надо, может быть, это часть ритуала? Так убивали когда-то жертвенных животных после того, как те приняли всё зло на себя.
Так ли?
– Дай мне знак, – тихо сказала Китти. – Так или нет?
Никто не отозвался.
Она опустила руку в карман жакета, нащупала шпильку.
– Говори со мной. Говори, мне кажется, я схожу с ума.
Нет. Никого. Даже призрак, до того с ухмылкой стоявший между деревьев, и тот исчез.
Дыхание успокоилось вдруг, и пульс перестал так бешено стучать. Просто пустой предзимний лес, ничего особенного.
Китти поднялась, стряхнула сучья и листья. Бред, один только бред. Неужели, человек, ты настолько не можешь смириться с собственной жизнью, с тем, что всё так, как есть, и ничего уже не исправишь – что нужно обязательно придумать себе трагедию, подвиг и высшее предназначение? Тогда ведь не так страшно или, по крайней мере, не так бессмысленно?
И всё это до тошноты мерзко. Китти хмуро окинула взглядом вязовую чащу, собираясь уже вернуться к машине, и неожиданно заметила другое дерево, намного тоньше и моложе остальных. Странно, что она раньше его не увидела.
Китти подошла. Это была вишня – стройная, очень крепкая, с гладкой корой, не как у других деревьев. Совсем такая вишня была на картинке в её детской книжке – кажется, какая-то сказка… Китти подняла голову, заметила среди ветвей одинокую красную ягоду.
Та потемнела и уже несколько сморщилась, тронутая первыми холодами. Но что она делает здесь? Давно минуло время плодов, да и листья уже облетели.
С минуту Китти просто смотрела заворожённо, затем шагнула ближе и потянулась рукой. Нет – чуть-чуть не достать. Не слишком высоко, хватило бы просто росту побольше – как у Феликса, например…
(Мелькнула мысль позвать его, но нет, не из-за такой же мелочи).
Если встать на цыпочки и тянуться сильно-сильно…
Пальцы коснулись ягоды, в следующий миг Китти схватила её, и тут же земля притянула обратно. Рука невольно сжалась. Китти тут же разжала её снова, взглянула. Вся ладонь была в красном, и оно уже медленно стекало на запястье.
(На миг подступил спазм, прошёл. В желудке давно пусто).
– Откуда столько? – проговорила она шёпотом. Обернувшись, увидела Сибиллу.
Та кивнула на её руку, постаралась улыбнуться:
– Это вишня. Они иногда держатся до самой зимы. И в таких бывает очень много сока.
– Никогда не слышала… – пробормотала Китти.
Сибилла только неловко улыбалась, как бы призывая поверить ей на слово: будто когда всё просто и понятно, не так важно, правда ли это.
Китти повела вокруг взглядом – он вновь вернулся к тому вязу с глубокой бороздой по диагонали.
– Что это за место, Сибилла? Ты можешь увидеть, что здесь было?
– Что-то плохое… – та покачала головой. – Не знаю, я ведь не вижу прошлого, только будущее. Но это плохое место.
Она тревожно и неуверенно огляделась по сторонам.
– Пойдём?
– Да, – кивнула Китти. – Пошли.
– Так значит, дебаты, – Софи из-под прикрытых век деловито обозревала стол, служивший для пинг-понга. – На что он рассчитывает, интересно?
Сильным прицельным ударом она послала мяч на другой край стола. Китти его отбила.
– Любые дебаты – всего лишь попытка привлечь внимание публики, Ваше Величество, работающая в обе стороны и иногда приносящая свою пользу. Пожалуй, других причин для их проведения нет.
– Иным словом, ты склоняешь меня согласиться, – хмыкнула Софи.
– Ни в коем случае, Ваше Величество, но если предположить, что вы бы согласились, уверена, это ни на чём не сказалось бы в худшую сторону. Вопрос только в том, хотите ли вы тратить время и прочие ресурсы на данное мероприятие – народ поддерживает вас и так.
– Куда они денутся, – довольно проворчала Софи, отбив аккуратный удар. – Они сами избрали меня дважды, кому ещё нужны доказательства… Кстати, а почему ты не говорила мне, что вы знакомы?
– Извините, Ваше Величество, – Китти приняла вид самого невинного недоумения. – Я, кажется, не уловила, о ком вы.
– Я о Шержведичеве, – чуть улыбнулась Софи.
– Но мы не знакомы…
– Ну как же, – Софи послала закрученный мяч. – Вы же учились вместе.
Китти точно отразила удар.
– Да, мы учились на одном курсе, но никогда не общались близко. Что касается самого факта – надо сказать, я всегда полагала, что вам известно это обстоятельство. Мне, кажется, рассказывали, что в большей степени рассматривались кандидаты из нашего выпуска, а если так, то наличие у каждого из них в числе однокурсников Феликса Шержведичева, должно быть, вас устраивало.
– Логика, конечно, в этом есть, – согласилась Софи и вслед запустила мяч. – Но неужели вообще нигде и никак? За пять-то лет?
Китти отбила несколько ожесточённых ударов, пытаясь не думать, что будет, если с такой силой, например, залепить пощёчину (Софи может).
– Не могу припомнить ни одного случая, Ваше Величество. Откровенно говоря, я вращалась в несколько других кругах.
– Что ж… похвально, – Софи улыбнулась и прищурилась. – Но скажи… как человек, всё-таки его видавший: какое впечатление он на тебя произвёл? Что можно сказать о нём как об индивиде?
Китти осторожно послала ей мяч, столь же осторожно поискала слова.
– Как вы понимаете, моё впечатление будет неточно, потому что я довольно плохо его знала… Но если говорить именно о личных впечатлениях, то он всегда казался мне… человеком шумным и громким, однако не способным ни на какие серьёзные действия. Не помню, чтоб хоть одна из его словесных инициатив во что-то обратилась.
– Ага, – кивнула Софи. – То есть нам можно не опасаться, что это его дурацкое предложение, часть какого-то менее дурацкого замысла.
– Абсолютно исключено, Ваше Величество. Думаю, это направлено исключительно на то, чтоб немного повысить рейтинг среди своей аудитории.
– Ясно, – Софи умиротворённо приопустила веки. Затем фыркнула. – Какая там аудитория. Все эти демократы и прочая оппозиция совершенно не понимают одной простой вещи, – она, почти не глядя, отбила удар. – Не понимают, что доверие народа завоёвывается совсем другими способами. Ну… мы все знаем, какими.
Она вскинула взгляд на Китти:
– Так? Или я ошибаюсь?
– Я, к сожалению, недостаточно компетентна в данной области, Ваше Величество, но думаю, что настоящий выбор народа может показать лучше, чем что бы то ни было другое.
– Да уж определённо получше дебатов, – хохотнула Софи, затем точным движением поймала мячик в ладонь. – Будем считать, я выиграла.
– Как скажете, Ваше Величество.
«Она поняла или она не поняла? – Нонине скрылась у неё за спиной и хлопнула дверью. – Или знала с самого начала?»
«Будем считать, что не знала и не поняла. Иначе можно вообще больше ничего не делать».
Последнее время она переставала улавливать Софи: что та подразумевает, чего хочет в данную минуту и что собирается сделать в следующую.
Когда-нибудь это плохо кончится.
«Феликс, ты кретин, – подумала она ещё. – Я тебе скажу об этом, когда мы увидимся».
48
Они ехали уже по Камфской области и вечером должны были прибыть в Каталёв. Последняя, видимо, краткая стоянка – у автозаправки и маленького магазинчика – а казалось, что просто ещё одна из многих. Так непривычно было думать, что к вечеру – уже город. Другой город…
В магазинчик за едой вызвалась сходить Булова («Вы не знаете, что брать», – с улыбкой сказала она Феликсу), Китти же, заправив автомобиль, уже успела куда-то удалиться. Она всегда исчезала совершенно незаметно и так же появлялась, ровно к тому моменту, как им следовало двигаться дальше.
Сибилла вышла из машины, но теперь просто стояла рядом, с интересом и толикой опаски поглядывая на огромные большегрузы, стоявшие в очереди у заправки. На табло помигивали угловатые оранжевые цифры (местами некоторые чёрточки не горели).
– На таком неплохо было бы путешествовать, – заметил Феликс, подойдя к Сибилле и прислонившись к машине рядом с ней. – Как думаешь, наша мисс безупречность бы потянула?
Сибилла вскинула взгляд с удивлением, но тут же застенчиво улыбнулась.
– Она ваша девушка, да? – спросила она негромко, глядя в землю. Феликс не нашёлся, что ответить: он никогда не относил это слово к Китти, и такая прямолинейность его сбила. – Я видела вас, когда ей предсказывала. Но тогда было нельзя ей говорить.
– Давай на ты, – Феликс придвинулся ближе и сложил руки на груди. – Всё-таки не первый день знакомы.
Сибилла вновь застенчиво улыбнулась, проговорила:
– Давай.
– Так ты говоришь – видела?
Она кивнула:
– Я видела рядом с ней человека… Бунтовщика по жизни, несогласного на такой мир, как мы наблюдаем. Он не всегда продумывает то, что делает, и не всегда понимает, зачем. Но в этом он искренен. И ещё он очень упорный, будет идти до конца – почти как… – она вдруг замолкла, взглянула почти испуганно. – Я, наверно, что-то не то сказала?
– Да нет… Всё так, – Феликс невольно улыбнулся, давно уже ему не перепадало таких характеристик. – Скажи, Сибилла… Вот только честно, да? Ты и вправду что-то видишь или просто хороший психолог?
– Нет, правда, вижу – она серьёзно посмотрела на него. – Не всё и не всегда, но вижу.
– А то, что ты предсказываешь, должно случиться в любом случае? Или оно может поменяться каким-то образом?
– Может, – кивнула Сибилла. – Это часто зависит от человека. Иногда он может сделать что-то такое, что дальше всё идёт по-другому.
– Есть дело судьбы, и есть дело выбора, – пробормотал Феликс.
– Именно! – просияла Сибилла. Казалось, она обрадовалась, что её смогли понять.
Он подумал несколько секунд.
– Сибилла?
– Что я вижу про тебя? – опередила она.
– Да, – он решился окончательно, кивнул ещё раз. – Да.
Сибилла привычно собралась было рассказывать, но осеклась и растерянно, немного даже испуганно посмотрела на Феликса. Чуть слышно сказала:
– Странно…
– Что такое?
– Не вижу… – она протянула руку – затем, наверно, чтоб потрогать и убедиться в его материальности – но тут же смущённо отдёрнулась. – Как будто у тебя нет будущего.
Феликс подавил нервный смешок.
– Ну да… Я всегда знал, что я человек без будущего.
– Нет, не так, – заторопилась Сибилла и взмахнула рукой. – Как будто… ну, как будто тебя нет ни в каких списках.
– Ни в расстрельном, ни в амнистированных? Уже неплохо.
Сибилла молчала, и вид у неё был взаправду потерянный, будто что-то пошло не так и она тщетно думала теперь, как справиться с этим.
– И часто так бывает? – поинтересовался Феликс.
– В первый раз, – она покачала головой. – Бывает, что смутно, или не полностью, или нельзя говорить, но чтоб так… Знаете, что это может быть?
– Знаешь, – поправил он. – Мы на ты.
– Знаешь. Это, наверно, так бывает, когда судьба не определила ничего, и от человека полностью зависит, что с ним будет. Ты можешь стать героем, а можешь – чудовищем, или вообще никем не стать. Никто не скажет тебе, зачем и куда.
– Ну, ясно, как всегда, – он невесело усмехнулся. – Без гарантии и всё под свою ответственность.
Сибилла смотрела на него несколько удивлённо.
– Ты боишься ответственности, Феликс?
– Пытаюсь не бояться.
Она покачала головой:
– Только очень сильные люди не боятся брать на себя ответственность.
– Я знаю, что её надо брать, – прервал он. – Я всегда пытался брать её на себя, потому что знал, что иначе это сделает кто-то другой… Но иногда бывает не по себе. Когда понимаешь, что можешь ведь и ошибиться… а аукнется это не только тебе.
Как всегда неожиданно, появилась Китти.
– Новости не слушаем господа? – она плавно проскользнула за руль, щёлкнула ручкой радио.
– …и на настоящий момент составило двадцать три человека. В большинстве городских районов пожар удалось локализовать, однако…
– Где это? – Феликс уже стоял рядом.
– Истрицк.
– …в особенности пострадали северные и западные районы, западная окраина, по предварительным оценкам, не подлежит восстановлению. В центр прибывают машины…
– На стоянке по телевизору крутили, – мрачно пробормотала Китти. – Так и не узнали бы.
– Но это же не из-за нас? – торопливо вставил Феликс. – Ну правда же, не из-за нас? Чтоб из-за двух беглых диссиков… Нет, ну это несерьёзно, нет.
Китти подняла снизу холодный отсутствующий взгляд.
– Я не знаю, Феликс.
– Помнишь, я тебе говорила, – Сибилла подобралась к ним и наклонилась к Китти, – помнишь, про огонь? Что он всегда будет сопровождать тебя…
– Да, и про школу. Про то, что мне не предоставится возможность сжечь её. Ты это имела в виду?
– Ну… – растерялась та.
Китти, кажется, душившая в этот момент разбиравший её смех, резко прервала:
– Сибилла, сделай одолжение. Не предсказывай мне ничего больше. Хорошо?
– Надо же, вроде бы наш современный мир, а такие дела… – заметил он сокрушённо, пока шли от чёрной лестницы к боковому выходу, минуя один за другим коридоры департамента. – Нехорошо, всё это очень нехорошо.
Низенький зам по силовым пытался успевать идти в ногу.
– Ещё будем уточнять, но в целом пока так… Вы доложите госпоже Мондалевой?
– Это скорее в вашей сфере, чем в моей… Тем более, как я понимаю, ответственность в основном на Клементинове, а он уж точно ваш кадр.
– Клементинов не может нести ответственность. Вернее, вообще теперь ничего не может.
– Однако… Неужели тоже при пожаре?
– Нет, застрелен. Вероятно, случайная пуля. Это пока не выяснили.
– Жаль, жаль, – протянул он скорбным тоном. – У меня, конечно, не было причин любить его, но… Любой человек – всё-таки человек, а тем более, в какой-то степени близко знакомый… Что ж, земля ему пухом.
Зам, сказав всё, что от него хотели узнать, и получив негласный знак, поспешил удалиться, пока неофициальный визит не получил огласки.
Нагнавший и как ни в чём не бывало зашагавший рядом Вайзонов негромко заметил:
– Шелетов понятливый, да?
Он нервно отмахнулся:
– Ну что ты, в самом деле!
Из мемуаров «Завитки судеб» Анатолия Редисова
Есть то, что нам неподвластно – это дело судьбы. Есть то, чем мы можем управлять – это дело выбора.
Наверно, когда после ареста я согласился сотрудничать с Секретариатом, у меня был выбор. Наверно, у Зенкина его не было. Впрочем, вы всегда можете считать по-другому.
«Дурак ты», – сказал я, когда мы встретились после в коридоре (нас отпустили обоих в тот же вечер). Потом же по чистому наитию потащил его к себе на квартиру: я чувствовал, что его нельзя сейчас оставлять одного.
«Как себя чувствуешь? – спросил я, когда мы переступили порог. Зенкин неопределённо повёл рукой. – Физически как себя чувствуешь. Морально – я примерно представляю».
Он подумал, кивнул, ответил наконец:
«В рамках».
«Вот что… – сказал я, но слова звучали нелепым излишеством, поэтому я просто повёл его в комнату и достал из секретера припасённую на чёрный день бутылку. – Садись».
Он воспротивился: якобы ему лучше пойти домой.
«Не выдумывай, – отрезал я. – Сегодня ты ночуешь у меня».
Алкоголь не помог в этот раз ни забыться, ни откинуть действительное: оно только чётче обозначилось резкими и несомненными чертами, на которые накалываешься при любом неосторожном движении, как на булавку – бабочка. Когда бутылка опустела наполовину, держать лишь в голове то, что мерно стучало там последние несколько часов, больше не было сил.
«Ты слышал? – сказал я, сам не зная, зачем говорю это ему. – Рита умерла».
Я ожидал бури эмоций, но он, помолчав, спросил только:
«Когда?»
«Ещё в феврале».
