Текст книги "Беременна от брата жениха (СИ)"
Автор книги: Ксения Громова
Соавторы: Амина Асхадова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 13 (всего у книги 15 страниц)
Я оглядываюсь, услышав маленькие шажки – Ульяна уже начала ходить. Предусмотрительно закрываю окно прежде, чем она подходит к столу в явном желании покушать.
– Мама, Ульяна проснулась. Целую вас с папой в обе щеки, а мы пойдем завтракать. Созвонимся вечером по видеосвязи, хорошо?
Я пыталась восстановить равновесие в этой жизни. Ульяна стала лучше спать, больше не плача по ночам, и стала чаще улыбаться. Мы много гуляли с ней, много спали и много креативничали, занимаясь чем-нибудь интересным, домашним. Однажды, когда я делала пирог, Ульяна незаметно подкралась к столу и вся наскоро вымазалась в муке. Я тогда долго смеялась, называя ее «хозяюшкой», а позже Ульяна принялась исследовать тесто, тыкая в него маленькими пальчиками.
В нашей новой жизни было настолько светло и просторно, что вскоре после Ули и я начала приходить в себя – спокойнее спать, лучше есть, чаще улыбаться и не вздрагивать от каждого постороннего шума. Так недавно меня перестали мучить ночные кошмары, в которых набатом раздавалось имя «Андрей», а пройдет еще немного времени и, я уверена, образ Тимура растворится, как растворяется силуэт чего-то живого в кипенно-белом тумане…
Глава 30
В нашей новой жизни было настолько светло и просторно, что вскоре после Ули и я начала приходить в себя – спокойнее спать, лучше есть, чаще улыбаться и не вздрагивать от каждого постороннего шума. Так недавно меня перестали мучить ночные кошмары, в которых набатом раздавалось имя «Андрей», а пройдет еще немного времени и, я уверена, образ Тимура растворится, как растворяется силуэт чего-то живого в кипенно-белом тумане…
– Тимур, я не хочу тебя видеть. Приходи через «никогда», пожалуйста.
Я бы не ушел, если бы отец не приехал навестить Вику и передать вещи для Ульяны на первое время. Затем он позвал меня, и его первым вопросом было:
– И как давно ты влип в это?
Поначалу вопрос отца не насторожил меня, и я начал перебирать всевозможные варианты, куда я мог «влипнуть», но в связи с новой жизнью я не нашел в ней возможных черных пятен.
– Пап, я даже в боях перестал участвовать. Видишь, как мое тело сдает свои позиции? – хмыкнул я нерадостно.
После того, как я ушел из черной сферы, мои мышцы пришли в негодность. Пора бы заняться собой, вот только когда? На горизонте маячит Вика, которая точно норовит сбежать, поэтому на тренировки я давно забил.
Потому что я не готов к ее исчезновению из моей жизни. Снова. Я докажу ей, что мне можно верить… Или не докажу?
– Я не о том, – брови отца сдвинулись к переносице, – Вика уехать собирается.
– Не уедет.
– Тебя видеть не хочет, – продолжил отец надавливать. Морально.
Чего он добивается?
– Это неизбежно, Уля – наша кровь, – жестко отвечаю я.
– А ты сюда только из-за Ульяны приезжаешь?
Не успеваю ответить, как отец перехватывает речь и сходу давит на больное:
– И как давно тебе нравится жена твоего брата?
Сглатываю. Пытаюсь отшутиться, сделать лицо равнодушным, но от взгляда отца не ускользнет ложь. Он ее в детстве на раз и два раскусывал.
– В общем, меня не интересуют подробности. Ты взрослый мальчик, это ваше личное. Но кое-что я тебе скажу. А ты послушай, если Вика тебе нравится.
Равнодушный видок слетел с моего лица, натянутая улыбка тоже стерлась. Отец кое о чем догадался, так смысл строить из себя дурака?
Он начал говорить, а в конце дал всего один совет, как поступить. Право выбора он оставил мне, после чего ушел к Вике в палату.
Подумав, я не стал возвращаться к Вике и Ульяне, как бы сильно мне этого не хотелось.
Назревало дело.
* * *
Она бы все равно уехала. В ее глазах я видел усталость и дикое желание куда-то бежать, в ее взгляде я чувствовал желание уехать, остановиться, побыть наедине с собой.
Она бы все равно уехала. Туда, где мало людей, но, думая о дочери, туда, где развита социальная сфера. Я лишь подсуетился и сделал выбор за нее, и неважно, что она об этом даже не подозревает. Важно, чтобы она не узнала – пусть считает, что этот выбор она сделала сама.
Она бы все равно уехала. Я лишь все продумал заранее. Ее отец скажет, что квартиру продает их родственник, поэтому цена будет относительно невысокая, хотя квартира достойная, как и дом, как и район. На вопросы о том, что в договоре будет прописано другое лицо, он ответит, что квартира принадлежит дочери того родственника. Вика слишком озабочена случившимся, чтобы заметить тонкие несовершенства и странности.
Она все еще никак не придет в себя от того, что едва не умерла, о каких же подозрениях может идти речь? Вот через полгода, через год… может быть, она задумается о том, что все это смахивает на какую-то странную схему добродетеля, но сейчас она с радостью уедет из Москвы, поселится в квартиру, которую я выбрал для нее и Ульяны, а там… видно будет.
Только важно быть рядом в тот момент, когда она начнет обо всем догадываться.
Она бы все равно уехала. Испуганная событиями, но упрямая. Страшившаяся самостоятельности, но уверенно шагающая к ней. Она отказалась от дома, что принадлежал ей, но Вика умна – она скопила достаточную сумму, пока жила с Андреем. Не крала, нет, она имела право заботиться о себе и о будущем своей дочери. Она молодец. Я бы так не смог.
Она бы все равно уехала. Так почему бы не помочь ей в этом? Тайно. Иначе она пошлет меня с этой помощью, развернется и уедет. А сейчас она обретет самостоятельность – купит квартиру на скопленные деньги, да еще и останется с лихвой. Я позаботился об этом, снижая цену до возможного незаметного предела. Точнее, вкладывая свои, но она об этом узнает нескоро.
Взамен на это я буду знать, где она живет. Я буду наблюдать, чтобы все было хорошо. Не так, как в прошлый раз. Я буду ближе.
Просто сейчас она не готова к моему вмешательству. Если я влезу – она почувствует себя в безысходности, но уж никак не в безопасности. Почувствует чужого на своей территории, кого-то более сильного, закроется и никогда, никогда не позволит мне быть ближе. А меня посчитает узурпатором, уродом и еще бог знает кем, кто не дает ей спокойно жить.
Главное, что я буду знать, где они находятся.
Чем живут.
Все ли с ними хорошо.
Из камер, установленных только в подъезде и на выходе из него, я буду наблюдать, чтобы Уля была в безопасности. В квартиру не лез – личное. Не мое. Пока.
А если влезу – появится риск того, что однажды она поменяет геолокацию так, что я никогда, никогда их больше не увижу.
Прошел месяц – самые тяжелые дни ожидания были в первый месяц, после него время побежало скоротечно, и вот уже вскоре пронеслись месяцы, достигая полугода одиночества и отсутствия Вики в моей жизни. После Польши я должен был привыкнуть – не впервые мне находиться так далеко от них, но черта с два, это дико сложно в каждый и каждый раз.
Прошло полгода. Я полностью ушел в работу, но от ненужных мыслей это не спасало. Хорошо, что понимал очевидные экономические вещи, а не сдался овощем: все-таки нужно было обеспечивать себя, кормить машину и платить счета по квартире. Взрослая жизнь давно стала мне по зубам, но только с боями было легче зарабатывать огромные деньги, работая телом, а с бизнесом отца нужно было напрягать мозги. К этому тоже нужно было привыкнуть.
Но вскоре прошел год. Самостоятельная, некогда жена моего брата, Вика не давала о себе знать, ей не нужна была помощь. Кажется, эта девочка прекрасно справлялась одна – не зря же она так долго планировала побег от моего брата.
Отец говорил подождать, но разве год – это еще не достаточный срок? Год я не видел Ульяну, не мог принимать участие в ее жизни. Только отец несколько раз ездил в тот городок, где Вика спряталась. Наивно полагая, что она реально спряталась.
Уже без нервов я закончил очередной рабочий день. Я научился сидеть на одном месте больше, чем полчаса, а именно – весь рабочий день. Это было адски трудно после некогда нескольких боев в день. Это оказалось чертовски сложно, но когда у тебя большие планы на будущее и семью, ты будешь сидеть, будешь пахать и вникать в то, во что тебя просят вникнуть. А отец очень просил – больше преемников у него не было.
Я и сам понимал, что нормальная работа мне необходима, и вскоре я начал не только работать, но и зарабатывать, выводя нашу фирму на ведущие позиции в рынке. Правда, вытащили мы вместе с отцом, но в его глазах я однажды увидел веру. Его вера в меня – мощный пинок.
Конечно, года для крупных оборотов мало, но сдвиг пошел, а это уже точка невозврата. Я втянулся в дела фирмы. Мне, черт возьми, понравилось.
И вот впереди маячили выходные. Суббота и воскресенье – мои первые законные выходные, которые я проведу не на работе.
Выхожу из офиса, захожу в ближайший магазин и накупаю тех продуктов, которые, я уверен, сложно найти в небольшом городе. И игрушки, купил много игрушек, все пакеты складываю на заднее сиденье. Сажусь в автомобиль, ослабляю горло от офисной одежды и завожу автомобиль. Дорога предстоит долгая, но она такая манящая и долгожданная, что часы пролетают незаметно.
По дороге в моей голове назревают размышления с самим собой.
Пятно. Родимое пятно чуть выше виска у девочки – это слишком, слишком для совпадения. Но что, если я ошибаюсь? Иначе зачем бы Вике врать в тот день, когда я спросил ее прямо о том, кто отец ребенка? Впрочем, есть причины для лжи. Я помню. Все то дерьмо, связавшее нас, помню.
Но это пятнышко… оно не дает мне покоя. Все месяцы я помню о нем, мучаясь вопросами о том, кто же все-таки отец. Раньше я думал об этом яростно, ни секунды не давая себе отдохнуть, но теперь внутри меня спокойствие. Я обрел его при мысли, что уже ничего не изменить, но можно позволить Вике побыть одной и приехать… позже.
Да и какая к черту разница, моя это дочь или не моя?
Какая к черту разница?.. если меня тянет к Уле магнитом и все, что я хочу оберегать, сводится к двум женщинам на этой планете. Не считая маму, разумеется.
Так вот позже настало. Я слишком скучаю по Ульяне – эта малышка притягивает меня как магнит, разве я в силах устоять? Когда я вижу ее, во мне просыпается то нежное и приятное, что запрятано где-то глубоко внутри, но я еще не понимаю, что это. Точно нежное и приятное. Мне просто нужно к Ульяне, я хочу увидеть ее.
Мне без разницы, кто ее отец. Правда все равно всплывет наружу, но разве она важна – правда эта?
Я больше всего на свете хочу увидеть их. Хочу объясниться, поговорить и увидеть. Увидеть, да, это важно.
И попросить прощения.
Пусть не простит.
Я попрошу еще.
И еще.
А того, что Вика не откроет мне дверь, я ожидал.
– Проваливай туда, откуда взялся, Чернов! – прошипела она и, наверное, еще несколько раз посмотрела в глазок для достоверности.
– Я приехал, Вик. Откуда взялся – вернуться не могу.
– Не хочу тебя даже видеть!
– Не вокруг тебя Земля вертится, Вика. Я к племяннице приехал. Открывай.
В итоге через полчаса уговоров о том, чтобы она открыла дверь и хотя бы взяла подарки для Ульяны, замок щелкнул. Это был мой план Б.
Не смотря мне в глаза, Вика молча протянула руку, делая мне одолжение – принимая подарки для своей дочери. Но не тут-то было. Моя рука упирается в дверь выше ее головы, и я распахиваю ее настежь. Вика вздрагивает, а от моего шага внутрь квартиры шарахается от меня, как от прокаженного. Упирается спиной в стену, находит мои глаза и замирает. Она смотрит на меня не с диким страхом, но с опаской, а я не могу отвести своего взгляда от ее глаз.
Вика отмирает и тут же пытается прогнать меня, но вместо этого я тихо закрываю за собой дверь. Так же тихо щелкает замок. Время вечернее, но вдруг Ульяна спит?
Осматриваю квартиру, затем снова возвращаюсь к миниатюрной фигуре Вики. Маленькая, испуганная – мне хочется клясться ей в том, что я не трону ее, но едва ли она поверит мне.
Поэтому нам нужно поговорить. Стараюсь говорить мягко, но настойчиво:
– Твое «никогда» закончилось, Вика. Мы поговорим.
Глава 31
Здесь уютно и судя по широким окнам днем очень светло, это я отмечаю еще с порога, дальше которого меня никто не приглашал. Судя по взгляду, приглашать и не собираются, но я смотрю на Вику и взглядом даю понять, что ей придется это сделать – ненадолго впустить меня в свою жизнь, чтобы поговорить. Говорю ей, что с места не сдвинусь, пока она не даст свое согласие пройти.
Пахнет приятно даже без каких-либо ароматизированных добавок. Должно быть, именно так пахнет уют, где тебя ждет семья – жена и дочь. В квартире еще с угла прихожей довольно просторно, но в то же время для моей фигуры этого пространства мало. Для двух девочек, проживающих тут, как раз.
Но меня здесь никто и не ждал, верно?
Не успевает Вика прийти в себя, как где-то рядом, видимо, в соседней комнате раздается грохот. Вика вздрагивает, а на ее лице отображается испуг и волнение – ведь следом за грохотом раздается детский плач.
Я сделал глубокий вдох. Чувствую, как собственные губы пересохли от того, как сильно побледнело лицо Вики. Белее полотна. Я дернулся в попытке что-либо сделать, но Вика опередила меня – она уже убежала, спрятавшись за дверью. Наспех разуваюсь, чтобы отправиться следом. За дверью моему взгляду открывается небольшая комнатка. Видимо, детская. На полу лежит разбитая ваза, а возле нее сидит и плачет Ульяна.
Напугалась только? Или ее задело осколками?
Хоть бы только напугалась.
– Падать… – сказала кроха, указывая на разбитую вазу, а я замер.
Она уже говорит. Ну, конечно же…
А меня до сих пор нет в ее жизни…
Не много ли я прождал? Не много ли времени я дал Вике на переосмысливание? На то, чтобы прийти в себя?
Я стоял в дверях, не решаясь подойти, пока Вика неуспешно утешала Улю – видимо, кроха чувствует вину за то, что случилось, и оттого плачет, но Вика ее даже не ругала. Лишь пыталась успокоить – она села на колени перед дочерью, чуть поодаль от вазы, приложила свою ладонь к макушке Ули и ласково поглаживала ее. Принцесса еще не заметила меня, а ее мама, кажется, именно этого и опасалась.
Я встретил взгляд Вики, в котором отчетливо выражалось: «Уходи». Молчаливо качнув головой, я следил за ее реакцией. Вика занервничала, и оттого ей не удается успокоить Улю.
Я оттолкнулся от стены и направился к ним. Вика испуганно метнула на меня свой взгляд, в котором отчетливо выражался страх. Неужели спокойствие не пошло тебе на пользу, Вика? Прости, но я больше не намерен ждать, пока смогу воссоединиться с дочерью.
Ты ведь даже не думаешь о том, чтобы сказать мне правду. Ведь так?
Словно прочитав мои мысли, Вика прижала к себе Ульяну, которая не переставала плакать. Раньше бы я разнервничался, слыша детский плач, но сейчас все по-другому. Мне хочется точно также прижать к себе Ульяну, чтобы она перестала плакать.
– Наверное, она очень напугана. Убери вазу от нее, – спокойно попросил я и сначала подошел ближе так, что малышка, наконец, заметила меня.
Не хотелось ее пугать. Да и едва ли она узнает меня…
Однако, как оказалось, я и сам не был готов к этой встрече. Едва наши взгляды встретились, как Ульяна замерла и даже перестала плакать – эффект неожиданности, не более, но вот то, что происходило со мной, не передать словами. Я точно так же замер, вглядываясь в детские черты лица, а внутри лишь набатом раздавался гул собственного сердца. Больше ничего. Словно я умер, а одно мое сердце не переставало работать, но ведь такое невозможно, верно?
И я понял одну важную вещь. Как бы Вика не пыталась спрятать ее от меня, это невозможно.
Не замечаю, как на моем лице появляется совсем глупая и робкая улыбка. Как принцесса отреагирует? Она ведь даже не помнит меня с нашей последней встречи, но в ее взгляде было что-то такое отзывающееся, что тянуло не только меня к ней, но и ее ко мне…
Это моя дочь. Это была моя дочь.
Не вижу лица Вики, но вскоре ее плечи обреченно опустились. Она выпустила Улю из рук, но сначала убрала большим пальцем остатки прозрачных бусинок с ее щек.
– Не плачь, – шепнул я одними губами, на что в ответ получил детскую улыбку и еще сотку ударов в минуту в придачу.
– Это твой дядя, – медленно произносит Вика, а затем повторяет, – дядя.
– Дядя… – выдает эта кроха, переводя взгляд с мамы на меня и обратно, – дядя?
Какой еще дядя? Хочется чертыхнуться от этого «дяди», но понимаю, что не имею права на возмущение. Дядя так дядя. Но этот дядя сделает всевозможное, чтобы его дочь все-таки звала его отцом. Он постарается.
Ульяна делает первый шаг ко мне. С долей настороженности, но делает шаг – храбрая девочка. Вся в маму…
Вика тут же подрывается с места – все еще нервничая, но она спешит подтолкнуть Улю в другую сторону, чтобы та обходила разбитую вазу стороной.
И все же, чтобы снизить риск попадания на осколки, я делаю широкий шаг к малышке и мягко подхватываю ее на руки.
– Тимур… – охнула Вика, гневно хмуря свои брови, – что ты делаешь?..
Невозмутимо отвечаю:
– Беру племянницу на руки, чтобы она не наступила на осколки. Мы подождем тебя на кухне, – а затем я посмотрел на удивленное личико Ульяны и улыбнулся ей, – а ты мне покажешь, где у вас здесь находится кухня?
– Кушать? – тут же переспрашивает Ульяна, вызывая очередную улыбку на моем лице, – не буду кушать, – воинственно отвечает кроха.
Два с половиной года ее жизни выпали из моей жизни, но вина в этом только моя. Только моя.
Вскоре Вика подмела осколки. Затем я услышал шум пылесоса, видимо, решила перестраховаться – с маленькими детьми так. Тем временем Ульяна сидела у меня на коленях, а руками делала мне прическу – кроха так наивно полагала, а на самом деле это было какое-то подобие прически. Я не сопротивлялся, только облокотился на стол одной рукой, а второй придерживал ее за спину, чтобы она чувствовала себя уверенно. Так, под ее бормотания и разговоры с самой собой, я прикрыл глаза и отдался во власть этому начинающему стилисту.
Вику ждать долго не пришлось – еще бы, едва ли она хотела оставлять Ульяну со мной наедине. Вдруг, родимое пятно замечу?
Так чего переживать, я его и сегодня еще раз подробно рассмотрел. По тому же принципу – мои большие пальцы коснулись подбородка Ульяны и мягко повернули ее голову в сторону, при этом я все время слушал милые ворчания и капризные кряхтения принцессы, как и в прошлый раз. Тем временем я стал искать его глазами. Облегченно выдохнул, когда обнаружил пятнышко на месте – значит, не показалось.
Немного повозмущавшись, принцесса вновь начала работать над моими волосами с таким видом, словно работы там – непочатый край.
– Чай, кофе? Ужин? – устало спросила Вика, заходя на кухню.
– От ужина бы не отказался. Только можно без цианистого калия? – пытаюсь разрядить обстановку.
Да только неудачно.
Вика резко остановилась, прожигая меня взглядом. Вижу в ее глазах тревогу, которую она пытается спрятать, но неуспешно. Затем испуг и все на свете, связанное с нервами, но также замечаю, как кончики ее губ подрагивают в подобии улыбки, когда она замечает увлеченность Ульяны моими волосами.
Вика отмирает, чтобы пройти к плите, а я в который раз обвожу взглядом простенькую, но со вкусом и уютно обустроенную кухню. Бежевые шкафчики, на нижних что-то вроде детских замков или как их там? Светлые белые обои в хаотичных линиях и кругах – вроде и не белое, но и не темное.
И, конечно же, обвожу взглядом фигуру Вики. Она совсем не изменилась, словно передо мной стояла девочка, которая вечерами пишет диплом и планирует выпускаться из университета… как тогда, около трех лет назад.
Не успеваю отвести свой взгляд, когда Вика поворачивается к нам. Чувствует меня, заминается, но берет себя в руки:
– Не привязывай ее к себе. В нашей квартире нет мужчин, и оттого она будет скучать.
– Ей не хватает папы?
Ульяна резко перестает бормотать себе под нос речи собственных бурных фантазий, убирает руки от сделанной мне прически и смотрит прямо в мои глаза:
– Папа? – повторяет она.
С грохотом поставив кастрюлю на плиту – так, словно ее руки ослабли, и она едва удержала ее, Вика повернулась к нам. Я вцепляюсь зорким взглядом в черты ее лица.
Как отреагирует?
Как посмотрит?
Читаю каждую ее эмоцию. В ее взгляде – страх. Я начинаю четко осознавать: она не собирается говорить мне правду. Она рассчитывает, что я уеду и буду приезжать к своей дочери раз в год, как к своей племяннице.
Однако, Ульяна – моя дочь. И я больше не намерен терять ни одного месяца из ее жизни.
Вика подходит ко мне, чтобы забрать и уложить принцессу спать, однако, когда мои губы находятся в столь непозволительной близости от губ желанной женщины, я просто схожу с ума.
* * *
Я рассчитываю, что он уедет и будет приезжать к нам не более, чем один раз в год. Кажется, для встречи дяди и племянницы этого более, чем достаточно, не так ли?
Вот только то, что я вижу в глазах Тимура, пугает меня и наталкивает на нехорошие мысли. Узнал? Увидел родимое пятно? А, может, он увидел его еще тогда, год назад?
Но затем успокаиваю себя: едва ли такой человек, как Тимур, позволил бы уехать мне, зная, что Ульяна – его дочь. Точно нет.
Облегчение накатывает на меня волнами, и с хорошими мыслями я разогреваю ужин. К счастью, Ульяна уснула – время уже позднее, я ее еще час назад собиралась укладывать. Может, не вазы она испугалась, а просто спать хотела и оттого капризничала? К счастью, ее не задело вазой и на нее ничего не попало, и без того мне плохо стало.
Когда погрела еду, то сразу же забрала Ульяну из его рук.
Только это оказалось не так просто.
Я протянула руки, находясь очень близко к Тимуру, и от этой близости вокруг стало… напряженно. Но я хотела забрать дочь. Вдруг, она перевернется в его руках той стороной, где расположено пятно?
– Ей нужен отец.
Шепот Тимура раздается прямо в мои губы. Я шарахаюсь, но вовремя беру себя в руки – это просто временная близость.
– Нам хорошо вдвоем, и никакой мужчина нам не нужен, – прошептала я, ненадолго встречаясь с ним взглядом.
Ну вот, теперь Тимур знает о моем отношении к мужчинам. Вижу в его взгляде облегчение, но отчего оно? Едва ли подобная тема касается его, ведь я свободная девушка. И когда придет время, я бы хотела найти достойного отца для своей дочери.
Опускаю глаза ниже, к его губам, но заставляю себя выпрямиться и уйти с Ульяной в детскую. Уж не себя ли он предлагал в роли отца? Еще чего!..
Однако, от того, что мне не хотелось возвращаться на кухню, гость сам не уйдет. И не исчезнет.
– Ты справляешься со всем? – первый вопрос Тимура.
Он уже поглощал ужин, который я готовила для нас с Ульяной. Никак не ожидала, что день встречи с Черновым настанет сегодня – вовсе бы не открыла ему дверь.
Прикрываю дверь за собой, на кухне мы остаемся одни.
– Зачем ты приехал, Тимур? – мой шепот разносится по небольшой кухне, на которой Тимур выглядит уж больно большим.
И его сила, отражающаяся в руках, широкой спине, шее, мускулистой груди – все это пугает меня, наводя на нехорошие мысли. Так зачем же он приехал?
Отмечаю про себя его стиль одежды. Офисный человек? А как же бои? А, кажется Альберт говорил мне по телефону о том, что Тимур поменял образ своей жизни, но я тогда даже не слушала его.
Все, где присутствовало имя Тимура, пролетало мимо меня.
Барьер.
– Увидеть Ульяну. Тебя.
Молчим. Не мешаю ему ужинать, у самой аппетита нет. Сколько лет прошло с тех событий? Больше трех лет…
Тимур допивает чай.
– Что ж, тебе пора. Уже темнеет.
– Мы поговорим.
– Разговор будет долгим, и что же, ты поедешь в Москву на ночь глядя? – я исподлобья посмотрела на него, не скрывая того, что все это мне не нравится.
– Поеду, – сдержанно ответил Тимур, не разрывая зрительный контакт.
– Нет, разговор того не стоит.
– Да, Вика.
– Нет, Тимур. Уезжай сейчас же. Не хватало, чтобы ночью ты нашел неприятности на свою голову…
– А ты волнуешься?
– Еще чего… – усмехнулась.
– Ненавидишь меня?
Хотела ответить утвердительно, но язык не повернулся. Я запнулась и подняла взгляд на мужчину, который перевернул всю мою жизнь вверх дном.
Во мне все так остыло, что едва ли ненависть – это то, что я сейчас испытываю. После изнасилований – да, ненавидела. Первые месяцы беременности – ненавидела. Затем поняла, что своей ненавистью я делаю хуже только своему ребенку, что зарождается внутри меня, и я заглушила эту ненависть. Не сразу и не вся, но постепенно она сошла на нет, а теперь же прошло столько лет, что я и забыла, как она – эта самая ненависть – пахнет.
– Тебе тут родители кое-что передали. Твои родители.
После этих слов Тимур приносит из прихожей много пакетов. В одном из них лежит фотоальбом, а в записке к нему приложено: «Для Ульяны от дедушки с бабушкой». Большой фотоальбом, не такой, как сейчас в современности делают. Сдерживая свой порыв обнять эту вещь, я настороженно смотрю на Тимура.
– Что ты делал у моих родителей?
– В гости заезжал. Чай попили, поговорили, и я уехал. Было бы неплохо съездить к ним втроем, как считаешь?
– Втроем? Ты ничего не путаешь, Тимур? Впрочем, хватит об этом. За окном темнеет, а у тебя впереди несколько часов дороги.
Вглядываюсь в его черты лица, отыскивая в них ожидание того, что я предложу остаться. Но не нахожу. Он принимает реальность, встает из-за стола и направляется в прихожую.
Сейчас лето, дороги не заметены снегом, а это значит, что он благополучно доберется до столицы.
– Там подарки кое-какие. Для вас. Буду рад, если ты их откроешь, а не выбросишь, – тихо проговаривает он.
Наблюдаю за тем, как он собирается.
– Не нужно больше приезжать. Нас ничего не связывает.
– Ты права. Нас ничего не связывает, ведь несколько недель назад Андрей совершил самоубийство в психиатрической больнице, в которую он был заключен.
Дрожь пробирает мое тело, а жалость забирает все мои мысли. Какие все-таки женщины – непонятные существа… Этот человек сделал мне больно, он мог меня убить, а мне просто жаль, что он завершил свою жизнь вот так и в таком месте…
– Это правда? – встречаюсь с Тимуром взглядом, – почему Альберт мне не сказал?
– Я решил сам сообщить тебе. Если не веришь, позвони моему отцу.
– Верю, – вздох, – как твои родители теперь? – становится их жаль.
– Андрей мне не родной, Вика. Ты наверняка уже это знаешь.
– Разве это повод для равнодушия? – восклицаю я.
Тимур хмурится, а его губы находятся в напряжении.
– То, что он сделал с тобой, для меня это есть повод для равнодушия.
– А то, что со мной сделал ты?!
В следующую секунду меня пронзает порывом ветра – Тимур оказывается непозволительно близко ко мне и с такой же молниеносной силой он хватает меня и прижимает к стене своим телом. Все происходит за считанные доли секунды, и я успеваю вскрикнуть лишь в последний момент.
– Тихо… ты разбудишь Ульяну.
– Отпусти меня, – мой голос ощутимо охрип от страха.
Мне хочется спрятаться. Убежать отсюда. Я боюсь его и того, что он может со мной сделать. Мной овладевает паника, и я смотрю на Тимура снизу вверх подобно тому, как смотрит бедный беззащитный кролик на удава.
Паника.
Холод.
Липкий страх овладевает мною.
– Тише, успокойся. Подумай. Разве я продолжаю делать что-то кроме того, что просто удерживаю тебя на месте?
Учащенно дышу, не в силах произнести что-либо.
– Я давал тебе срок, чтобы ты привыкла ко мне. Видимо, расстояние – это неправильный метод лечения от прошлых страхов…
– Разве они – страхи – прошлые?.. – хрипло.
– …поэтому теперь я буду приезжать сюда настолько часто, насколько смогу, и тебе придется привыкнуть к моему присутствию…
– Словно ты имеешь на это право!.. – шепот сбивается к чертям.
– …потому что я люблю тебя, Вика. Я хочу быть рядом с тобой, а прошлое… его не исправить, как бы мне того ни хотелось. Мне очень жаль, что я хотел отомстить брату тем же оружием. Я был глуп. Я был одержим той, которую сейчас я ненавижу, потому что все эти годы ее призрак отравлял мне жизнь. Андрей не смог отделаться от нее, от этого призрака, а я смог. Для меня нет ничего дороже, чем ты и твоя принцесса, твоя маленькая копия. Хватит бегать, Вика.
Дыхание приходит в норму, но его близость сводит меня с ума, потому что я так отвыкла… отвыкла от него и всего, что было связано с этим мужчиной.
– Я ничего не делаю. Посмотри, я просто нахожусь рядом, держу тебя за руку и говорю с тобой.
Поглаживания его пальцев по моей руке, на удивление, успокаивали. Он действительно больше ничего не делает.
– Та девушка… – не могу произнести ее имени, запинаюсь.
– Что такое? – Тимур хмурится, но мягко выпускает меня из объятий.
Получив свободу, я не шарахаюсь от него, но держусь в стороне.
– Тогда, в подвале Андрей сказал мне, что он ее… не насиловал.
И я рассказала все то, что так рвалось наружу. Я сказала, что поверила его словам, потому что тогда из него выходило все то, что скрывалось внутри долгие годы.
– Куда же ты? В таком состоянии, – нервно закусываю губу, на Тимуре лица нет.
Виню себя за то, что сказала это сейчас. Но вдруг нам больше не суждено увидеться? А мне еще давно стоило рассказать правду, которую мне поведал Андрей.
– Останься… Но лишь один раз. Это исключение, Тимур.
Чернов находит мое лицо, его пальцы касаются подбородка и чуть сжимают его. Не сопротивляюсь полупьяному поцелую, который он оставляет на моем виске.
– Я мстил тебе в то время, как Андрей подобного не делал. Мне нужно переварить это, Вика, – шепчет он, прикрывая глаза.
В них ужасная боль. Но эта боль не из-за Аси, эта боль из-за меня… Из-за меня. Получается, что так?
– Я поеду, – шепнул он напоследок.
Сам не свой, Тимур вышел за порог. Он обещал уехать, не тревожа меня своим присутствием этой ночью, и он уехал.
– Мама…
Я оборачиваюсь, в дверях стоит сонная Ульяна.
– Папа уехал? – детское бормотание вызывает улыбку.
Не в силах что-либо ответить, я нежно беру дочку на руки и иду с ней в спальню. А через четыре часа бессонницы беру в руки телефон и печатаю смс:
«Доехал?», – волнующий меня вопрос, ведь Ульяна слишком привязалась к нему.
Вдруг, что-то случится? Тимур уехал сам не свой после правды, что я так невовремя решила раскрыть.
«Доехал… Спасибо за заботу, Вика. Доброй ночи вам…»
Выдыхаю и ложусь спать. Выключаюсь моментально.
