Текст книги "Зеленые человечки"

Автор книги: Кристофер Тэйлор Бакли

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 20 страниц)

Вранье! Полковник Радик покрутил пальцем у виска.

Во-первых, когда его самолет нашли, весь боекомплект был расстрелян. Где это видано, чтобы терпящий крушение пилот израсходовал все свои боеприпасы? Во-вторых, в тот же день, в пятидесяти километрах от места, где разбился его самолет, в окрестностях какой-то деревушки происходит еще одно крушение. Но крушение чего? Район моментально объявляется закрытым, туда стягиваются войска, вертолеты… Никого не пускают. Тоже мне, стратегическая зона! Что там производят? Как это будет по-английски? Когда дерьмо застревает в унитазе? Полковник выразительно подвигал рукой вверх-вниз.

Вантуз, подсказал полковник Мерфлетит.

Точно! А какую ценность представляют эти самые вантузы со стратегической точки зрения? Да никакой! На самом деле Гагарин сбил неопознанный объехт. А объехт сбил Гагарина!

Полковник Радик обессиленно откинулся на спинку кресла. Воспоминания разбередили его душу. Он вытер слезы и зажег новую сигарету. Доктору Фалопьяну ничего больше не оставалось, как пуститься в туманные рассуждения по поводу серьезности того, что они только что услышали. Вне всяких сомнений, американское и русское правительства владеют секретами инопланетных технологий. Страшно себе представить, чем может обернуться конфликт из-за той же Аляски. Боже правый! Обе державы имеют ядерное оружие; но какое еще оружие находится в их руках? Ходят слухи о новой разработке под названием «Плазменный луч».

Доктор Коколев мрачно кивнул, подтверждая его слова. Целые города можно вмиг стереть с лица земли!

Полковник Радик энергичным щелчком отбросил очередную сигарету.

Что на самом деле каждой стороне известно об ИТ другой стороны?

– ИТ? – спросил Банион.

ИТ, инопланетные технологии. Этот краеугольный вопрос конгресса, не считая, конечно, Северян и Серых. Да что там говорить, вопрос жизни и смерти! Необходимо немедленно – немедленно, подчеркнули доктор Фалопьян и полковник Мерфлетит, заставить правительство раскрыть карты, иначе две державы ввяжутся в войну, которая на сей раз окажется последней для человечества.

* * *

– Вот это, я понимаю, брифинг.

Баниону льстило, что его стараниями Роз была допущена на такое ответственное совещание.

– Да уж. Но при личной встрече я ожидала от них большего.

– Что вы хотите этим сказать – «при личной встрече»?

– Несколько месяцев назад я видела их в передаче «Жуткие истории». Тогда полковник рассказывал все несколько по-другому – намного интересней, чем сейчас.

– Их показывали в «Жутких историях»?

– Но все равно было приятно с ними познакомиться. Как мило, что вы меня пригласили.

Банион разочарованно вздохнул.

– Я уже говорил на эту тему с Фалопьяном. Если наши люди будут появляться на подобных шоу, никакой пользы делу это не принесет; скорее, наоборот.

– Но вы же выступали в передаче «Неразгаданные тайны».

– Это совсем другое.

Роз снисходительно улыбнулась.

– Конечно, это не общественное телевидение. Но все равно ее не сравнить с «Жуткими историями».

– Да уж, я думаю.

– Они платят за то, чтобы люди там выступали. Если эти двое польстились на деньги… Все их свидетельства вроде бы уже ничего не стоят.

– Угу.

– Я-то лично согласился выступить там по одной простой причине – чтобы меня услышали те, кто не смотрит мою передачу. Для нас крайне важно, чтобы информация об НЛО доходила до всех слоев населения. В первую очередь до малообразованных – таких, как читатели вашего журнала. Ох, извините, я не хотел…

– Не надо извиняться.

– Я и не извиняюсь. Я просто увлекся. Почему вы улыбаетесь?

– Просто так.

– «Воскресенье» рассчитано на определенные слои населения. Понимаете, у нас избранная аудитория…

– Я в этом не сомневаюсь.

– Семьдесят девять процентов зрителей имеют высшее образование. Девяносто – регулярно читают газеты. По две машины на человека. Проводят отпуск за рубежом. Двадцать два процента владеют двумя домами. Средний доход – семьдесят тысяч долларов. Семейный доход, разумеется… Почему вы опять улыбаетесь? – Банион тоже невольно улыбнулся. Раньше такого с ним не случалось. – А вы не похожи на остальных участников конгресса, – заметил он.

– Это комплимент?

– Да. Не поймите меня превратно. Я уважаю этих людей. Им здорово досталось. Я и сам через это прошел, причем дважды. Но, если честно, это люди не моего круга. А вы-то как сюда попали, если не секрет?

– Мою подругу похищали инопланетяне. Она мне сказала, что это был самый лучший секс в ее жизни. Это меня и привлекло.

Банион взглянул на Роз. Наступил решающий момент. Они дошли до заветной развилки, и теперь у него был выбор: уединиться в номере с бутылкой шампанского и отдаться страсти, которой он не испытывал уже бог весть сколько лет (если вообще когда-либо испытывал), либо сохранить верность Битси. (Она все еще твоя жена, помни!)

Теперь они, не мигая, смотрели друг другу в глаза. Роз была так соблазнительна, так недвусмысленно намекала… Так как насчет этого? Она игриво крутила пальцем нитку жемчуга.

Но несмотря на пожар, бушевавший в его груди, Банион так и не решился сделать первый шаг. Между ними повисла тишина. Осталась неловкость, тягостное, неприятное чувство. Момент мгновенной близости испарился.

– Что ж… – протянула Роз. – Было приятно познакомиться.

– Мы с вами как-нибудь непременно должны… Я обещаю дать вам интервью.

– Что ж, очень может быть. Созвонимся.

Банион наблюдал за тем, как она удалялась, пока ее силуэт не затерялся в толпе. Его терзания прервал какой-то мужчина: он хотел показать Баниону шрамы на внутренней стороне бедра: инопланетяне якобы вживили туда проводок, чтобы регулировать его половое влечение. Баниона так и подмывало выпросить у него эту чертову штуковину хотя бы на несколько часов.

* * *

В конференц-зал, рассчитанный на тысячу персон, сегодня набилось по меньшей мере две тысячи. В фойе были установлены мониторы, чтобы те, кому не хватило места в зале, тоже могли смотреть. Собралась целая толпа. Доктор Фалопьян ликовал, уверяя, что это самое грандиозное мероприятие за всю двадцатипятилетнюю историю конгресса.

Банион вошел в конференц-зал, словно политик, с триумфом заступающий на новую должность. Толпа загудела.

– Он здесь! Он здесь!

– Где?

– Там!

– Да? А он ниже ростом, чем кажется по телевизору!

На пути к трибуне в плотном кольце дюжих телохранителей с квадратными подбородками Банион заметил несколько телекамер и узнал Джима Барнета, продюсера с Си-эн-эн.

– Отведи меня к вашему главному! – крикнул ему Барнет.

– Что ты тут делаешь?

– Снимаю твою речь. Может, попозже дашь интервью?

Да, разумеется, почему бы и нет? В конце концов, основная его цель – донести правду до сведения общественности, и неважно, каким образом эта цель будет достигнута. Банион знал Барнета как объективного журналиста, и к тому же, разве плохо, если он появится в программе новостей? Банион до сих пор переживал из-за скептического замечания Роз по поводу его участия в «Неразгаданных тайнах». Си-эн-эн – это то, что надо, хотя в глубине души он надеялся на «60 минут».[44]44
  Информационно-публицистический тележурнал; выходит в эфир еженедельно с 1968 года.


[Закрыть]

Слово взял доктор Фалопьян, почетный председатель уфологического конгресса. Сперва он тепло поприветствовал делегатов. Теперь, сказал он, мы можем гордо вскинуть головы. Нам больше не придется оправдываться и извиняться. Доктор осудил недавно скончавшегося астронома Карла Сагана, который в своей книге, напечатанной посмертно, обозвал его колдуном. Он призвал участников конгресса быть осмотрительными в своих комментариях прессе, ведь сегодня у нас наблюдается невиданный наплыв представителей средств массовой информации. Уфологам пришлось пройти долгий путь. Они славно потрудились, чтобы завоевать доверие к организации и создать достойное представление о ней. Но, добавил он, понизив голос, у нас были некоторые проблемы, связанные с опрометчивыми действиями…

По залу прокатился неодобрительный гул. Все прекрасно знали: речь идет о происшествии в Милуоки.

Отделение в Милуоки выпустило пресс-релиз на бланке организации без санкции Исполнительного комитета, в котором было объявлено, что президент Соединенных Штатов якобы похищен инопланетянами, а вместо него страной управляет человекоподобный гуманоид.

Гул нарастал. Банион понял: кое-кто из собравшихся считал, что ребята в Милуоки поступили абсолютно правильно.

– Такого рода заявления, – продолжал доктор Фалопьян, нервно подергивая бородкой, – только вредят нашей репутации. – У него не оставалось другого выбора, кроме как денонсировать милуокский пресс-релиз.

В зале послышались возмущенные выкрики.

Собравшиеся обязаны быть начеку, неукоснительно придерживаться собственных принципов! Все их действия должны быть научно обоснованы! Особенно сейчас, подчеркнул доктор Фалопьян, бросая умиленные взгляды в сторону Баниона, особенно сейчас, когда к рядам борцов примкнул представитель всемогущего истеблишмента, этого монстра, погрязшего во взяточничестве и коррупции…

Толпа начала скандировать: «Бани-он! Бани-он!»

Да, сказал доктор Фалопьян, сладко улыбаясь в объективы; он-то знал, почему все слетелись сюда словно мухи на варенье – чтобы услышать того, чья искренность не вызывает сомнений ни у кого!

– Бани-он! Бани-он!

В первый раз Банион испытывал страх перед выходом на трибуну.

Не только Банион изнемогал от волнения. В зале находился еще один человек, который с замиранием сердца ждал выступления. В одном из дальних рядов примостился Натан Скраббс, зажатый между двумя потными дородными участницами конгресса, одна из которых сжимала в руках книгу Линды Молтон Хау в роскошной суперобложке. Никогда еще Натан так тесно не соприкасался с миром, к созданию которого имел непосредственное отношение, и, надо отметить, этот мир не внушал ему особой симпатии.

Он приехал сюда только потому, что больше некуда было податься. А возможно, еще потому, что здесь уж его точно не станут искать.

Руководство МД-12 – что бы оно из себя не представляло – было недовольно Скраббсом, очень недовольно. Когда он пришел на работу на следующий день после похищения Баниона в Палм-Спрингс, то не нашел там ровным счетом ничего необычного – кроме компьютера. После того как Скраббс ввел пароль, на экране замигало что-то непонятное – какой-то бесконечный список пенсий по нетрудоспособности, выплачиваемых ветеранам, проживающим в штатах Оклахома, Джорджия и Делавер.

Ничего страшного, решил Скраббс, машина попросту дала сбой.

После двух дней безуспешной борьбы с компьютером, выдававшим ему все новые сведения о каких-то дурацких пенсиях и медицинских страховках, Скраббс догадался, что впал в немилость.

Самое страшное заключалось в том, что ему даже некому было позвонить. За все годы, проведенные в подвале Управления социального страхования, Скраббс не разузнал имени ни одного сотрудника МД-12. Ни одна организация не могла тягаться с этой умением возводить барьеры.

Потом произошел еще один неприятный инцидент. В то время как Скраббс лихорадочно стучал по клавиатуре, отворилась дверь и в кабинет заглянул охранник Управления социального страхования. Скраббс подскочил, словно его ужалили.

– Извините, что побеспокоил, сэр.

Прежде охранники не осмеливались заглядывать в его кабинет. Никогда! И было что-то странное в самом охраннике – слишком уж шустрый, совсем не похожий на вялых сомнамбул, мимо которых он проходил, торопясь в свое подземное логово. Что там говорить, работенка у них тут, в этом сонном омуте – не бей лежачего. Почему же тогда этот тип выглядит так, будто запросто может быть дублером Клинта Иствуда?

В тот вечер, придя домой, Скраббс достал ноутбук и ввел первые два пароля. Но только он собрался ввести третий, последний пароль, который превращал компьютер в секретный коммуникатор, как ему в голову пришла страшная мысль, от которой его бросило в дрожь.

Что если те же самые установки, которые дезактивируют взрывное устройство, перепрограммированы – теоретически, разумеется, – на выполнение прямо противоположных функций, то есть…

Скраббс медленно закрыл крышку ноутбука. Потом несколько часов просидел неподвижно, уставясь на него немигающим взглядом.

Всю ночь он не сомкнул глаз. Наконец, часа в четыре утра аккуратно завернул ноутбук в целлофан, сел в машину и поехал в сторону Потомака, точнее говоря, к острову Теодора Рузвельта. Припарковав машину напротив центра Кеннеди, Скраббс перешел пешеходный мостик и закопал пакет за мемориальной гранитной плитой.

Вернувшись домой, Скраббс заснул как убитый. От ноутбука он избавился, но это не решало более серьезной проблемы. Что теперь делать?

Так и получилось, что, перебрав все возможные варианты, Скраббс в результате оказался в душном конференц-зале уфологического конгресса. Сжавшись в комочек между двумя потеющими матронами и стараясь не дышать, он приготовился выслушать речь Франкенштейна, которого, поддавшись минутной слабости, создал из ничего, что называется, «экс нихило», из нескольких картинок на телеэкране. Эх, лучше было бы поехать в Филадельфию…

– Бани-он! Бани-он!

Красноречивый доктор Фалопьян, который не раз подчеркивал, что является единственным наставником Баниона (бедного полковника Мерфлетита страшно обижали эти намеки), закончив наконец свое вступление, воздал должное мужеству своего протеже, отметив, что на такой шаг способны только по-настоящему сильные личности, в то время как остальные предпочитают прятать голову в песок.

Толпа приветствовала Баниона стоя, дружными размеренными хлопками, как на футбольном матче.

Дайте нам то, ради чего мы сюда приехали! Дайте нам Баниона! Нам нужен Банион!

Ничего подобного Банион раньше не испытывал – только, пожалуй, один-единственный раз, на концерте «Роллинг Стоунз», на который он был вынужден пойти вместе с крестником – сыном американского президента. Он чувствовал, как кровь бешено стучит в висках, а чей-то назойливый голос кричит в его мозгу: «Глубже, о боже, глубже!»

Прошло минут пять, прежде чем все заняли свои места и успокоились.

Поддавшись минутному порыву, Банион решил отказаться от заранее подготовленной речи «НЛО и политика холодной войны». Сегодня он будет говорить от всего сердца.

– Меня зовут Джон Оливер Банион… – начал он.

Толпа заревела, захлопала, застучала ногами. И только Скраббс сидел неподвижно, ловя на себе осуждающие взгляды воняющих по́том соседок. Доктор Фалопьян поднял руки, призывая к порядку. Банион подождал, пока в зале не восстановится тишина.

– …и я жертва инопланетян.

Пресса подметила, что это было нечто среднее между заявлением при вступлении в клуб анонимных алкоголиков и знаменитой фразой Джона Ф. Кеннеди «Их бин айн берлинер».[45]45
  Имеется в виду высказывание Президента Джона Ф. Кеннеди «Ich bin ein Berliner», которое буквально означает «Я – пончик», вместо «lch bin Berliner» – «Я – берлинец».


[Закрыть] Уже на следующий день в одном из таблоидов появился следующий заголовок: «Я жертва, мне снесло крышу».

Но здесь никто не заметил курьеза. Люди вскакивали с мест и, не в силах больше сдерживать переполнявшие их эмоции, устремлялись к сцене.

Перепуганный полковник Мерфлетит робко пискнул телохранителям, чтобы те держали оборону. Кое-кто из толпы умудрился прорваться на сцену и в порыве чувств броситься на шею Баниону. Его очки упали на пол, их тут же подхватили и унесли как драгоценный сувенир. Проворная пышногрудая дама из Оклахомы по имени Виола вцепилась ему в волосы. Позже она с придыханием рассказывала Си-эн-эн, что своими глазами видела «неземное сияние, исходившее от его головы». Продюсер Джим Барнет был сбит с ног обезумевшей толпой; ему сломали два пальца. Все это начинало смахивать на оргию.

Порядок был восстановлен благодаря изрядно потрепанному в потасовке доктору Фалопьяну, который громко крикнул, что если это безобразие не прекратится, он будет вынужден призвать на помощь полицию. Как ни странно, угроза подействовала: народ угомонился, позволив, наконец, своему кумиру высказаться.

Даже представители крупнейших телекомпаний, утверждавшие, что Банион выглядел «как-то не так», что у него был «совершенно безумный вид», признали, что более замечательных выступлений они до сих пор не слышали. Баниону всегда удавалось произвести впечатление на публику, но на этот раз в его голосе прозвучало нечто, ранее ему совершенно несвойственное, – страсть.

Он описал свои злоключения на поле для гольфа и в Палм-Спрингс, опустив лишь некоторые интимные подробности. Он такой же, как и все присутствующие. Пусть поднимут руки те, кому пришлось пережить нечто подобное.

В зале зашептались, затем неуверенно подняли руки. Да, да, мы тоже!

– А теперь слушайте меня, люди, – вещал Банион. Он не держит зла на американское правительство.

Что он несет? И почему не держит? Ведь американское правительство – это враг номер один. Оно же в сговоре с инопланетными свиньями!

– Вы неправы, – отвечал Банион. – Правительство по большей части состоит из порядочных, способных, целеустремленных людей. У них нет ни лимузинов, ни личных самолетов, ни сотовых телефонов. Они работают там с одной-единственной целью – верой и правдой служить американскому обществу.

Всеобщий гул негодования, разочарованные взгляды. Не этого от него ждали.

– И все же, – сказал Банион. – И все же…

Гробовая тишина.

…и все же… некоторые структуры внутри этого правительства – непонятные, таинственные, негласно избранные структуры в один прекрасный день почему-то решили, что гражданам Соединенных Штатов нельзя доверять…

В зале послышались шорохи, возня, невнятное шушуканье.

…якобы они недостойны того, чтобы узнать правду.

…Эти структуры, словно древние первосвященники, которые хранили божественную истину как зеницу ока, скрывая ее от посторонних глаз.

Ну наконец-то! Теперь он, кажется, одумался. Зал одобрительно загудел.

НЛО, парящие в ночном небе! Встречи с инопланетянами! Похищения людей! Каждый день мы ощущаем их присутствие на собственной шкуре. А эти первосвященники, эти шаманы-технократы говорят нам: ерунда, мол, это болотный газ, атмосферные явления, возвращайтесь к своим делам, к нормальной жизни. Не забивайте себе головы!

Все снова вскочили на ноги, на этот раз в полном молчании.

– Люди! Хотите знать, кто мы есть на самом деле?

– Да! Хотим! Скажи нам? Кто же мы?

– Грибы!

Океан растерянных лиц. Смысл сей метафоры явно от них ускользнул.

– Вы ведь прекрасно знаете, что делают с грибами, не так ли? Их держат в темноте и кормят дерьмом!

Ах, ну да, конечно же! Теперь до них дошло! Это метафора!

– Грибы! Вот за кого они нас принимают!

– Правильно! Верно!

– И вам нравится торчать в темноте и жрать дерьмо?

– Нет! Выпустите нас на волю! Свет, мы хотим света! Мы устали жрать дерьмо! Дерьмо – оно и есть дерьмо!

А затем началось то, что впоследствии пресса окрестила «Бунтом грибов».

Весь зал ходил ходуном.

Взирая сверху вниз на своих слушателей, Банион понял, что его власть над ними поистине безгранична. Он может приказать им прыгнуть с моста в реку, и они, не раздумывая, подчинятся его приказу. Как там сказано у древних? «Когда говорит Эсхин,[46]46
  Эсхин (390–314 гг. до н. э.) – известный афинский оратор, противник Демосфена.


[Закрыть] люди кивают: „Как хорошо он говорит!“ Но когда говорит Демосфен, они восклицают: „Мы пойдем за тобой!“»

Он поднял руки, призывая к тишине.

– Мы живем в демократическом государстве?

– Да!..

– Мы люди, а не рабы?

– Да!..

– Позволим ли мы и дальше себя обманывать?

– Нет!..

– Мы хотим знать правду!

– Да!..

– Расскажите нам правду!

– Да!..

– Разве в 1812 году Соединенные Штаты не объявили войну Великобритании[47]47
  Война 1812 (англо-американская война 1812–1814) – явилась результатом стремления Великобритании к подрыву экономики и торговли США в период наполеоновских войн. Эта война также получила название второй войны за независимость.


[Закрыть] из-за того, что те захватывали наши суда в открытых морях?

– Да! Что-то смутно припоминаем из школьного курса истории!

– Неужели мы, граждане великой страны, допустим, чтобы нас снова унижали, попирая наше человеческое достоинство?

– Мы не совсем поняли про достоинство, это ты о чем? Но мы за! Мы за все, что ты скажешь!

– Не нас ли похищают пришельцы на летающих тарелках, чтобы творить над нашими телами произвол и беззаконие?

– Да! Хотя, откровенно говоря, кое-кому понравилось то, что было связано с зондированием!

Банион понизил голос:

– А что по этому поводу предприняло наше правительство?

– Ничего! Лжецы! Бюрократы бесстыжие! Подонки! Повесить их! Сжечь на костре!

– Они не только держат нас в неведении и все время лгут, они, ко всему прочему, сами подталкивают нас в объятия врага с низменными, бесчеловечными целями – чтобы мы служили племенным скотом для Уродцев-коротышек или для Высоких Северян – в том случае, если повезет!

– Ублюдки! Подонки! Вздернуть их на виселице! Сжечь на костре! Расстрелять без суда и следствия! Устроить им Вальпургиеву ночь! Сокращение штатов!

– Даже наши коровы, наши бедные беззащитные коровки пострадали от их кощунственных измывательств! Эти твари жестоко убили их и выпотрошили, чтобы приготовить свои мерзкие канапе! Свои марсианские суши!

Женщина, сидящая рядом со Скраббсом, прижимая к груди книгу доктора Хау, принялась раскачиваться взад-вперед, бормоча что-то себе под нос – Скраббсу сделалось слегка не по себе.

– Все! Довольно! Восстанем же, братья, возьмем в руки топоры, подымем вилы, зажжем факелы!

– И вот теперь, – сказал Банион, две великие державы, США и Россия, владеющие плодами с древа познания добра и зла, то бишь секретами инопланетных технологий, стоят на пороге Великой битвы, на пороге нового Армагеддона.

– Армагеддон! Здорово звучит!

Толпа затихла. В зале раздавалось только щелканье затворов фотообъективов.

Банион стоял, возвышаясь над толпой, в неземном сиянии юпитеров.

– Если эти две великие державы схлестнутся, используя друг против друга свое секретное оружие, кто знает, какие страшные силы они разбудят? Какой ужасный джинн будет выпущен в космос?

– Нет! Нет! Мы этого не хотим! Нам это не надо!

– Можем ли мы допустить, чтобы это произошло?

– Никогда!

– Разве Конгресс США не призван служить своему народу?

– Верно! Уж это мы хорошо помним со школы!

– Так пусть же послужит людям!

– Точно! Говори, все твои слова – великая истина!

– Я обращаюсь к Конгрессу Соединенных Штатов Америки с требованием раскрыть карты, огласить документы по НЛО, провести слушания – открытые слушания – немедленно!

– Слишком поздно! Раньше надо было!

– Я обращаюсь к сенатору Граклисену немедленно провести слушания по делу о похищениях людей!

– Граклисен! Дайте нам Граклисена! Гр-р-р-р-раклисен!!! Разорвать его в мелкие клочки!

А в Вашингтоне в это время молодой помощник сенатора отворил дверь в кабинет своего шефа и сказал:

– Сэр, думаю, вам следует включить телевизор.