Текст книги "Порочная игра"

Автор книги: Кристина Уэллс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 19 (всего у книги 20 страниц)

–  Иона решила покончить с угрозами раз и навсегда.

– Да. – Питер пошевелил губами и несколько раз сглотнул, словно ощутил во рту горечь. – Знаете, а я ведь был там в ту ночь. Чуть раньше. Она заметила меня и решила переждать или действительно вначале поехала в другое место – я этого до сих пор не знаю. Когда я постучал в дверь Бринсли, мне никто не ответил. Но похоже, она вернулась, когда Сары там уже не было.

– Теперь понятно, почему Бринсли не назвал имени убийцы, – сказал Вейн. – Должно быть, кое-какие родственные чувства он все же в себе сохранил. Но скажите, почему вы так уверены в том, что его убила именно ваша сестра? У вас есть доказательства?

Питер покачал головой:

– Никаких доказательств нет, я об этом позаботился. Не существует никаких улик, которые могли бы указать на причастность моей сестры к смерти Бринсли. Только ее признание. Да, она сама во всем призналась. Но на допросе я бы об этом молчал.

Вейн бросил на Питера испытующий взгляд.

– Если все то, что вы мне говорите, правда, ваша сестра не просто сумасшедшая, она – убийца. Вы должны подумать, что с ней делать. Нельзя допустить, чтобы она вошла во вкус. Завтра она решит убить вас.

Питер невидящим взглядом смотрел на дорогу.

– Она в меня влюблена. Помешалась на мне. Она пытается представить меня деспотом, который держит ее под домашним арестом и не дает жить, но все обстоит совсем наоборот. Я не могу ухаживать ни за одной женщиной, потому что тем самым подставлю ее под удар. Одному Богу ведомо, что сделает с ней Дженни, если почувствует в ней соперницу. Я думаю, что она связалась с тем неизвестным мне негодяем лишь для того, чтобы заставить меня ревновать. Потом она сказала мне, что ребенок появился на свет лишь потому, что я отказался ответить на ее любовь. Она по-прежнему во власти этой пагубной страсти. Я думаю, она верит в то, что получит меня, если ей удастся избавиться от мальчика.

По спине Вейна пробежала дрожь отвращения. Кони неслись на бешеной скорости. Он надеялся, что Сара не встанет этой женщине поперек дороги, но понимал, что надеется зря. Сара не была бы собой, если бы не попыталась ей помешать.

Он молился Богу, чтобы Сара осталась жива.

Мальчик играл в солдатики под цветущей яблоней в саду перед домом. Он был светловолос и слегка полноват. Судя по сосредоточенному и серьезному выражению его светло-карих глаз, игра была непростой. Он что-то бормотал себе под нос, расставляя фигурки на траве – поле грядущей битвы.

От мальчика их отделяла какая-то сотня ярдов. Сара, сама не зная почему, предчувствовала недоброе. И это предчувствие с каждым пройденным ярдом становилось все острее. Озираясь по сторонам, она искала глазами взрослых, кого-то, кто спросил бы у них, что они тут делают. Но мальчик был в саду один. И тишину нарушало лишь пение птиц да журчание реки неподалеку.

Бросив тревожный взгляд на свою компаньонку, Сара вдруг увидела в ее руках пистолет.

Слишком поздно.

Сара в ужасе закричала и толкнула Дженни в тот самый момент, когда безмятежную тишину разорвал звук выстрела. Птицы с тревожным гомоном вспорхнули с веток и взмыли в небо.

Сара всем телом навалилась на Дженни, сбив ее с ног, пытаясь выхватить у нее пистолет. Сцепившись, они покатились по земле. Завязалась борьба.

– Беги! – успела крикнуть мальчику Сара. Она надеялась, что Дженни не попала в него, но полной уверенности не было. – Быстро! Зови на помощь!

Стремясь обезвредить Дженни до того, как та выстрелит вновь, Сара не смотрела по сторонам и потому не увидела, послушался ли ее Том. Сара всеми силами пыталась вырвать у Дженни пистолет, но ее золовка, похоже, обладала нечеловеческой силой. И в ослеплении безумия не чувствовала боли.

Они боролись отчаянно, не на жизнь, а на смерть, и Сара начала уставать. Она знала, что ей не победить сумасшедшую. Единственное, на что смела надеяться Сара, – это на то, что ей удастся отвлечь внимание Дженни и Тому хватит времени, чтобы привести подмогу. От удара по спине у Сары перехватило дыхание. Боль была такой, что она не смогла сдержать стона. Дженни попыталась встать, но Сара вцепилась ей в юбку, в отчаянии пытаясь остановить, не дать пуститься за Томом в погоню.

Раздался треск разрываемой ткани. Дженни вырвалась. Обернувшись, она набросилась на Сару, прижав ее спиной к земле. Сев на Сару верхом, она коленями придавила к земле ее плечи.

Удовлетворение от того, что тактика сработала, помогло перенести боль, придало Саре мужества. Будь что будет, решила она. Она пыталась сбросить Дженни, но все ее усилия закончились неудачей. Сара смотрела Дженни в лицо. В лицо, которое некогда казалось ей таким миловидным. Теперь черты Дженни исказил гнев. В глазах горело безумие.

С громким воплем Дженни замахнулась. Пистолет она держала в руке.

Саре оставалось только терпеть. Сносить удары до тех пор, пока не потеряет сознание или не умрет. Собравшись с духом, она мотнула головой, увернувшись от удара, который мог бы размозжить ей череп. От боли в виске свело скулы, но она все еще была жива и в сознании. Она все еще цеплялась за жизнь. Отчего никто не спешит ей на помощь? Том уже должен был кого-нибудь привести.

Она услышала издалека чей-то возглас и следом крик, от которого мороз пробежал по коже. Еще один удар, и у Сары помутилось в глазах. Все тело откликнулось страшной болью. Теряя сознание, она почувствовала, что ее перевернули на живот. Лицом в землю. Земля набилась в рот.

Потом она ощутила вибрацию почвы под чьими-то шагами. Тяжелыми шагами. Затем гневный рев Вейна. Вейн. Слава Богу. И тогда Сара провалилась в беспамятство.

На следующий день Сара уже могла сидеть в кровати. Головная боль утихла, и она больше не испытывала ни головокружения, ни тошноты. Она находилась в том доме, где рос сын Дженни. Оказалось, что мальчика, которого она так долго искала, звали совсем не Томом, а Дэвидом. Впрочем, ничего удивительного. Если Мэгги солгала ей насчет того, что мальчик живет с ней, она могла солгать и насчет всего прочего.

Дом, в котором жил Дэвид, нельзя было назвать роскошным, но он был вполне удобным. Для того чтобы разместить ее здесь, одной из дочерей хозяев пришлось уступить свою спальню, перебравшись к сестре.

«Это никуда не годится, – подумала Сара. – Хватит стеснять этих людей. Пора ехать домой».

Домой. Но где теперь ее дом? Подготовил ли Вейн договор, определяющий условия их дальнейшего раздельного проживания? Саре совсем не хотелось заниматься этими вопросами, но рано или поздно все равно придется расставить точки над i. Так почему бы не покончить с этим сейчас?

Сара попыталась улыбнуться, когда мальчик, о котором дна всегда думала как о Томе, влетел в комнату с букетом весенних цветов.

– О! Спасибо, – сказала она, принимая его подарок и с преувеличенным восторгом вдыхая свежий аромат.

– Мама заставила меня нарвать для вас цветов, – сообщил он. – И еще она велела спросить, не нужно ли вам чего-нибудь, мэм.

– Нет, пожалуйста, скажи, что мне ничего не нужно. И передай ей спасибо за все. Вы все были так добры ко мне. Благодаря вашим заботам мне стало гораздо лучше, и я уже готова ехать домой.

Она бы с радостью поговорила с ним еще, но видела, что юному Дэвиду не слишком нравится общаться с больной. Сара улыбнулась.

– Беги играть. Ты выполнил свой долг.

Глядя ему вслед, Сара с грустью думала о том, что все сложилось совсем не так, как она мечтала. Конечно, приемные родители Дэвида выполнят ее просьбу и будут держать ее в курсе дальнейшей жизни мальчика, но она не расскажет ему, кто она такая, как не расскажет и о его настоящей матери. Он был счастлив тут. И знать об обстоятельствах своего рождения Дэвиду совсем ни к чему. Это знание не принесет ему ничего, кроме боли. Возможно, когда-нибудь приемные родители расскажут ему правду, но это уже не ее дело.

Джейн увезли и передали заботам пожилой пары, приходящейся Коулам родственниками. Этих людей обязали строго следить за ней. Сара порадовалась, что несчастную не запрут в сумасшедший дом. По крайней мере, у родственников ей будет обеспечен надлежащий уход. Наверное, если бы Дженни все же удалось причинить мальчику вред, Сара думала бы иначе. Она до сих пор не могла свыкнуться с мыслью, что Бринсли убила Дженни.

Сара зябко поежилась. Она хотела видеть Вейна. Она хотела домой.

– Сара.

Она подняла глаза.

– Мама! – Облегчение и благодарность захлестнули ее. Куда делась уже ставшая привычкой настороженность в общении с матерью? Сара покосилась на дверь и, не удержавшись, спросила: – Где Вейн?

Графиня опустила глаза.

– Он уехал в город, дорогая. И просил меня забрать тебя.

Сердце Сары камнем рухнуло вниз.

– О! – Она несколько раз моргнула, затем заставила себя растянуть губы в улыбке. – Ну что же, тогда поехали?

* * *

Двумя неделями позже Сара вернулась в дом Вейна. Она пришла, зная, что его не будет дома. В эти часы он тренировался в клубе.

Риверс встретил ее как обычно. Либо Риверс был на редкость хорошо вышколен, либо Вейн не проинформировал слуг о ее скором отъезде.

Сара поймала себя на том, что ей трудно переступать порог этого дома. Нахлынули воспоминания. Она помнила, как впервые пришла сюда, полная праведного гнева, полная гордыни. Вейн обезоружил ее своим благородством. Он завоевал ее сердце уже тогда, в ту первую ночь. Даже пытаясь внушить себе, что это он заставил ее разделить с ним постель, Сара уже тогда в глубине души знала, что она легла с ним потому, что у нее не хватило воли сопротивляться своему чувству.

Судорожно вздохнув, Сара начала подниматься по лестнице. По этой самой лестнице она шла следом за ним в его спальню. Поправ все приличия, все доводы рассудка, она сделала то, что поклялась не делать никогда.

А вот и его гостиная, комната, в которой все дышало Вейном. Эти стены были свидетелями их ссор и их нежности в такие безмятежные, такие уютные вечера, которые они проводили вдвоем перед камином. Сара в последний раз обвела взглядом гостиную. Эта комната как нельзя более точно отражала сущность Вейна. Каким она запомнит его? Умным. Настойчивым. С обостренным чувством собственного достоинства. Умеющим, как никто другой, владеть собой. Мужественным и сильным. Чутким, нежным, неизменно внимательным к ней. И великодушным. Да, главным в нем было великодушие.

Сара пробежала пальцами по гравюре, которую он, смутившись, захотел снять, когда после свадьбы они приехали в этот дом. Неужели она больше никогда не сможет считать этот дом своим? Как случилось, что у них дошло до развода? Разве могла она даже помыслить, когда пришла к нему впервые, что та единственная ночь, полная безрассудной страсти, приведет к свадьбе? Но она стала его женой. Она и останется его женой, но лишь формально. Женой, живущей отдельно от мужа. Ведь именно таким она хотела видеть их брак, именно этого она и добивалась всеми силами. И добилась. Так отчего же эта победа имеет такой горький привкус?

Возможно, со временем Сара оценит все преимущества такого раздельного житья. Жизнь потечет спокойно, без постоянных переживаний и метаний в поисках истины. Он был терпелив, насколько может быть терпелив мужчина с его темпераментом, но Саре требовалось больше времени, чтобы распутать клубок эмоций, чтобы подавить чувство вины. Возможно, она потратит на это всю жизнь.

Так будет даже лучше. Она отплатит Вейну за его доброту и заботу тем, что станет образцовой хозяйкой его поместья. Сару воспитывали для такой жизни. Она не сомневалась, что у нее получится.

Дав указание горничной упаковывать вещи, Сарае болью в сердце подумала о Джоне и Эдварде, об этих двух сорванцах. Если они с Вейном будут жить порознь, она не часто будет видеться с ними. И прочих членов его семьи ей тоже будет недоставать.

Надо поговорить с Вейном не только о юридических формальностях, определяющих их дальнейшие отношения, но и попытаться найти компромисс. Этот разговор не обещал стать легким. Возможно, ей вообще не стоит его заводить, а лучше написать Вейну письмо и изложить свои предложения.

Наконец, когда все было упаковано, Сара велела подать экипаж и надела шляпку и пелерину.

– Я не думал, что ты вернешься.

Сара вскинула голову. В дверях, прислонившись к косяку, стоял Вейн.

– Я не знала, что ты дома, – сказала она.

Сара впилась в него взглядом. Она сразу заметила, что с ним что-то не так. Может, дело в его наряде? Но нет, наряд его, как всегда, безупречен. Ах вот оно что. Все дело в его глазах. В них пылало неистовство страстей.

Ей так хотелось притронуться к нему, разгладить эту скорбную складку между бровями.

– Я бы вернулась навсегда, если бы ты этого захотел, – тихо сказала Сара. Она пыталась не показать, как сильно хочет этого сама.

Когда он не ответил, она добавила:

– Но я получила ваше письмо. Я вернулась лишь для того, чтобы забрать свои вещи.

Ответом ей было молчание. Она ждала. Но когда он открыл рот, она опередила его:

– Сегодня я еду навестить Дэвида.

Она не знала, почему ей так необходимо было сказать ему об этом. Меньше чем через неделю для Вейна ее каждодневные дела, ее мысли, ее мечты превратятся в ничто. Разумеется, она будет писать ему, но ограничится лишь темами, непосредственно касающимися положения дел в поместье. И, приезжая туда, он будет жить в другом крыле.

Они будут вести себя как чужие люди. Она же этого хотела.

Да.

– Ты больше не думаешь забирать его к себе, – сказал Вейн. Это было утверждение, а не вопрос.

Сара покачала головой.

– Но я хочу, чтобы он знал, что я всегда буду рядом.

Вейн кивнул, словно она подтвердила его мысли. Теперь они сошлись во мнениях. А тогда был прав Вейн, а она не права. Ей стоило огромных усилий превозмочь свое стремление опекать мальчика, ей просто хотелось иметь рядом того, кого можно любить безгранично, – желание, рожденное одиночеством. Она ведь уже тогда знала, что в ней говорит эгоизм. Она уже тогда знала, что не она нужна Дэвиду, а Дэвид – ей. Знала и все же не хотела в этом признаться. Порядочная женщина так не поступает. Нет, она недостойна Вейна, никогда не будет его достойна.

– Когда вы приедете в Бьюли? – словно издалека услышала свой голос Сара.

Вейн отвел взгляд.

– Я хотел проводить вас туда. Представить прислуге. Показать усадьбу.

Он оставался джентльменом. Черт бы побрал его благородные жесты! Сара не показала, что задета ее гордость.

– Спасибо. Я буду вам очень благодарна.

– Нам не обязательно вести себя так, словно мы совершенно чужие друг другу.

В горле стоял ком. Сара с трудом выговорила:

– Разумеется. Не обязательно.

– Ну, хорошо. – Он обвел взглядом сундуки и коробки. – Когда вы будете готовы отправиться в путь?

– Завтра, наверное. – Слова царапали горло. Она откашлялась. – Завтра я буду готова. – Она проведет ночь в доме родителей. Нет смысла и дальше терпеть такие муки. Ночное одиночество еще труднее вытерпеть, когда знаешь, что он тут, рядом, спит с тобой под одной крышей.

– Мне пора, – сказала она. – Карета ждет.

– Конечно. – Он отошел, уступая ей дорогу. Сара прошла мимо него. Она чувствовала его тепло и его магнетизм. Ее влекло к Вейну с непреодолимой силой. Сара противилась искушению, даже зная, что его темные глаза буравят ее.

Она смогла выйти из комнаты не оглянувшись.

А потом она начала спускаться по ступеням, по тем самым ступеням, по которым поднималась в ту первую ночь, по которым шла навстречу своей судьбе. По тем же ступеням она спускалась сейчас в холодный ад одиночества.

И что-то внутри оборвалось. Она не хотела покидать Вейна. Она не желала уходить.

Он ни разу не предал ее. С того самого вечера, когда они познакомились, он был где-то рядом, он ждал ее. И даже когда она совершила то, что нельзя простить, он все равно пришел и спас ее. Он ни разу ее не подвел. Возможно, однажды он и предаст ее, но ведь ради любви надо рисковать. В этой жизни никто не дает гарантий.

Какая пугающая штука – любовь. Ради нее нельзя не рисковать. Рисковать всем. Но когда Сара превратилась в такую трусиху? Разве не она всегда предпочитала смотреть в лицо превратностям судьбы, не она принимала любой вызов, брошенный судьбой?

Она будет бороться за Вейна. Возможно, уже поздно. Возможно, уже не удастся его отвоевать. При этой мысли что-то внутри ее все еще съеживалось от ужаса. Но они женаты. И Сара не пожалеет ни сил, ни времени на то, чтобы убедить Вейна остаться с ней. Если придется потратить на это всю жизнь, что ж, она не оставит попыток достучаться до него.

Сара развернулась и бросилась назад, вверх по ступенькам, через гостиную, в его спальню. К нему. Вейн заключил ее в объятия и поцеловал ее так страстно, так яростно, что зубы их стукнулись друг о друга. Но когда ее сердце еще продолжало разбухать в груди от переполнявшего ее счастья, он отстранился, схватил ее за плечи и грубо отодвинул от себя. Отшатнувшись от нее, он торопливо отошел в дальний угол комнаты.

Потрясение от того, что ее отвергли, было подобно удару в грудь. Сара прижала ладонь к груди. Она едва дышала. Сара видела в его лице отражение собственной боли.

– Я не могу. – Вейн говорил с трудом. Руки его, прижатые к бокам, сжались в кулаки. – Не подходи ко мне, Сара. Не подходи, когда я уже… Сара, я не могу пройти через это вновь.

Ее обожгло, словно ударом плетью. Она виновата перед ним. Она не имела права так поступать с ним. Ей хотелось спорить, ей хотелось убеждать, уговаривать. Но она лучше других понимала потребность Вейна защитить себя. Она причинила ему слишком много боли, сражаясь с собственными демонами.

Сара вскинула голову. Она пыталась взять себя в руки, стать прежней, гордой и независимой. Когда-то гордость помогла ей превозмочь столько трудностей, выдержать такие испытания, пережить столько бед. Но когда Сара заговорила, ее голос был еле слышен, он дрожал от неуверенности и страха.

– Все, чего я хочу, Вейн, – это чтобы ты был счастлив. Если… – Сара глубоко вздохнула. Дышать было больно. – Если наш развод действительно сделает тебя счастливым, я уйду.

Вейн смотрел на нее, не говоря ни слова. Она так хотела, чтобы он что-нибудь сказал, но он молчал, и она запинаясь заговорила снова:

– Но если… – Она с трудом сглотнула ком. Никогда еще она не испытывала такого страха. – Если ты позволишь мне остаться, я буду любить тебя так, как ты того достоин. Я буду любить тебя так же искренне, так же сильно, как ты любишь меня. Не ставя никаких условий, безгранично…

Нет, все это фальшиво, все не так. Она нетерпеливо качнула головой.

– Не важно, как ты поступишь, не важно, будем мы до конца дней вместе или нет, я никогда не перестану тебя любить. – Ее потрясло осознание того, что как ни стремилась она избежать неизбежного, оно все равно ее настигло. Она полюбила Вейна. Все, что она до сих пор делала, было направлено на то, чтобы оттолкнуть его от себя. Но любовь все равно одержала верх.

И все же он по-прежнему молчал. По выражению его лица было непонятно, о чем он думает. Но о чем бы он ни думал, Сара должна была высказать все. И она продолжила:

– Нам суждено быть вместе, Вейн. Слишком долго я шла к принятию этого, но сейчас я это знаю. – Голос ее наконец сорвался. – Пожалуйста, не говори, что уже слишком поздно.

Ей так хотелось обнять его, но она считала недостойным, нечестным использовать соблазны тела. Он сам говорил, как сильно их влечение друг к другу. Она не должна туманить его сознание желанием. Сейчас ему предстояло принять важнейшее решение. И он должен сделать это с ясной головой.

– Иди сюда. – Он говорил тихо. Сара едва разобрала слова.

Несмотря на его угрюмость, искрой вспыхнула надежда. Когда Сара подошла к нему, он взял ее за подбородок и посмотрел ей в глаза.

– Ты – замечательная, Сара. Я не думал, что леди, которая так холодно осаживала меня все это время, способна на такую речь. И тем более на такую искреннюю речь.

Он провел кончиками пальцев по ее щеке.

– Но я ошибался. Я наблюдал за тобой. Я видел, как ты преодолеваешь трудности, которые встают у тебя на пути, и дивился твоей силе и упрямой гордости. Я боролся за тебя, я любил тебя, кажется, целую вечность. И, наконец, я тебя завоевал. – Голос его охрип от эмоций. – И я ни за что тебя не отпущу. Никогда.

Вейн прижался губами к ее губам, и она закинула руки ему на шею, прижимаясь всем телом, отвечая на поцелуй. Они оба потеряли голову, они разомкнули объятия лишь тогда, когда уже не могли дышать. Их любовь была огненной, яростной.

Когда Сара вновь обрела дар речи, она сказала:

– Вейн, я люблю тебя. Ты можешь простить меня за то, что я так долго боролась со своей любовью?

Он схватил ее руку. Его ладонь была надежной и теплой.

– Самое ценное в этой жизни всегда стоит ожидания.

– О, любовь моя. – Она поднесла его руку к губам и поцеловала крупные сбитые костяшки. – Спасибо за то, что дождался меня.