Текст книги "Порочная игра"
Автор книги: Кристина Уэллс
сообщить о нарушении
Текущая страница: 11 (всего у книги 20 страниц)
– Долг чести должен быть оплачен немедленно! – Рокфорт несколько повысил голос. Второй подбородок задрожал от возмущения.
Сара приподняла брови и сказала нарочито холодно:
– Мой дорогой мистер Рокфорт, вам уж точно лучше других должно быть известно то, что у моего мужа не было чести.
Рокфорт торопливо шагнул к ней, но то, что он увидел за ее спиной, заставило его лицо вытянуться с какой-то почти нелепой внезапностью. Он судорожно сглотнул и отшатнулся от Сары.
Она почувствовала, как по спине побежали мурашки. Ей не надо было оглядываться. Сара не сомневалась, что за спиной у нее стоит Вейн. Сначала она испытала легкий трепет возбуждения. Потом почувствовала спиной его тепло. Вейн был близко, и при этом не касался ее. Он мог бы опустить подбородок на ее макушку, если бы захотел. Он стоял так близко, что его дыхание колыхало ее волосы.
Придя в себя, она шагнула в сторону и повернулась. Вейн смотрел на Рокфорта с презрительной враждебностью. Смотрел свысока – он был намного выше Рокфорта. Скучающим тоном Вейн сказал:
– Постарайтесь не быть ослом, Рокфорт.
Рокфорт пробормотал извинения и поспешно ретировался.
– Спасибо, – сказала Сара. – Вчера здесь был слуга Бринсли, он требовал расплатиться с ним. Полагаю, скоро все кредиторы Бринсли налетят на меня, как стая ворон.
Вейн безразлично пожал плечами.
– Отправьте слуге какие-нибудь личные вещи Бринсли, не слишком ценные, разумеется. Одежду, например. Я выплачу ему причитающееся жалованье и дам знать, что если кто-то хочет вернуть деньги, которые задолжал им Бринсли, то пусть обращается ко мне.
– Нет, я не могу…
– Не спорьте, мадам. Я не могу допустить, чтобы моей жене докучали всякие лавочники. Тихо. Сейчас не время это обсуждать.
Сара опустила голову. Она не знала, что обожгло ее больнее: стыд, упрямая гордость или горячая благодарность. Вейн не был обязан расплачиваться по долгам Бринсли. С другой стороны, Саре по долгам покойного супруга расплачиваться было нечем, и она не знала, каким образом можно остановить Вейна, если он решил взять на себя эту миссию. Сара была уверена, что он способен отличить тех, кто имеет законные основания требовать выплаты, от проходимцев вроде Рокфорта.
С этого момента Вейн уже не отходил от Сары, и она не сомневалась, что его присутствие ограждало ее от иных неприятных разговоров. Ей не следовало испытывать столь горячей благодарности к Вейну, когда он брал ее под руку и уводил в сторону, но она не могла отрицать, что его присутствие заставляло ее чувствовать себя защищенной, успокаивало и дарило тепло. Согревало.
Циничная, лишенная иллюзий часть ее сознания проникла в суть его намерений. Он заявлял на нее права, стремясь сделать это первым: до того, как какой-нибудь другой джентльмен продемонстрирует к ней свой интерес. И в этом был смысл. Любой, кому дорога собственная шкура, не посмеет приблизиться к женщине маркиза Вейна.
Другая часть Сары, живущая инстинктами и эмоциями, млела от восторга. Как приятно, когда мужчина берет тебя под свое крыло и дает это понять всем окружающим.
Сара была женщиной разумной и способной к анализу, она понимала, что идти на поводу у инстинктов приятно, но очень опасно. Для той, что так высоко ценила собственную независимость, превратиться в слабую и зависимую от примитивных желаний самку было смерти подобно.
Возможно, завтра ей удастся привести себя в чувство и доводы рассудка уравновесят сердечные порывы. Но сейчас у нее не было сил сопротивляться инстинктам.
Она понимала, что в лице Вейна она обрела не только защитника, но и самого трудного соперника из всех возможных.
Через два дня он станет ее мужем.
При этой мысли ее охватывала паника.
Два дня.
Глава 13
Рокфорт едва не подавился элем, когда увидел нависшего над ним Вейна и стоящего рядом с ним Ника, почти такого же мощного, как старший брат.
Вейн вежливо поклонился двум приятелям Рокфорта.
– Прошу нас извинить, джентльмены, – сказал он и улыбнулся, глядя вслед «джентльменам», которые так спешили поскорее убраться, что едва не сбили друг друга с ног.
Ник и Вейн заняли освободившиеся места. Ник откинулся на спинку стула и сложил руки на груди, приняв расслабленную позу стороннего наблюдателя. Вейн наклонился к Рокфорту:
– Я хочу поговорить с вами насчет Бринсли Коула.
Рокфорт замотал головой так ожесточенно, что затряслись его отвисшие щеки.
– Я ничего не знаю о смерти Коула.
Не обращая никакого внимания на признание Рокфорта, Вейн продолжал:
– У мистера Коула хранились кое-какие документы. Документы, которые, похоже, исчезли. Вы что-нибудь о них знаете?
– Ничего, ничего! Мы же не лезли друг другу в карманы! Я понятия не имею…
– Вы лжете, Рокфорт. Я слышал, как на поминках вы справлялись о них у леди Сары. У вас хватило дерзости и бестактности упомянуть карточные долги ее мужа в день похорон и потребовать от нее уплаты долга. Но вы готовы были принять оплату и не деньгами, верно? Вы упомянули документы.
– Я же сказал, я ничего не знаю о документах. Вы, должно быть, ослышались. – Он переводил глаза с Вейна на его брата и обратно.
Вейн тяжелым взглядом пригвоздил Рокфорта к месту.
– Если вы были готовы принять эти документы в качестве оплаты, вы должны знать, что в них содержится.
– Разумно, – заметил Ник.
– Разумно. – Вейн кивнул, а Рокфорт заерзал, как уж на сковородке. – Но их никто не может найти. Возможно, их забрал убийца Бринсли. А может, он их тоже не нашел. Вы что-то о них знаете, Рокфорт. Вам не приходило в голову, что вас могут убить следующим?
По-детски большие и ясные глаза Рокфорта расширились. Он схватился за грудь.
– Что в тех бумагах, парень? – спросил Вейн. Рокфорт облизнул губы.
– Я не знаю. Точно не знаю. Я знаю, что Бринсли занимался кое-какими темными делами, он сказал, что у него есть компромат на некоторых важных персон. Он брал с них деньги…
– Шантаж?
Рокфорт кивнул.
– Но, конечно же, прямо он мне этого не говорил.
– Вы догадываетесь, кто мог желать его смерти?
Рокфорт зябко повел плечами.
– Его многие не любили.
– Тоже мне новость. Какие-нибудь конкретные враги?
– Помимо его жены? – сделал ответный выпад Рокфорт.
Вейн молниеносно схватил Рокфорта за горло.
– Больше об этой леди вы говорить не будете. – Вейн не мог ему сказать, что он знает о шантаже графа Строи.
Пока не мог. Сначала надо затянуть узел на шее у Рокфорта так, чтобы тот уже не мог выкрутиться.
– Потише, Вейн, – пробормотал Ник. – Ты же не хочешь убивать этот пудинг прямо здесь. Пусть сначала он скажет нам все, что знает.
Вейн огляделся. В битком набитой, шумной и дымной таверне, похоже, никому ни до кого не было дела. Но Ник прав. Кроме того, Рокфорт упомянул Сару с единственной целью поймать его на живца, как тогда, в ту судьбоносную ночь, когда все это началось.
Вейн разжал пальцы и отпустил Рокфорта.
– Имена, Рокфорт. Мне нужны имена.
Жадно глотая воздух, Рокфорт откинулся на спинку стула.
– Ладно! Да, ладно!
Когда Вейн и Ник выходили из кофейни Брауна, при них был составленный Рокфортом список.
– Хорошая работа, – сказал Ник, – но ты зря привел меня. Ты мог бы запросто задавить Рокфорта одной левой.
– Ты был мне нужен не затем, чтобы помочь справиться с Рокфортом. Ты был там, чтобы усмирить меня.
Ник засмеялся.
– Он хотел продолжить славное дело Бринсли. Подоить тех, кого не успел выдоить покойник. Какая глупость! Самый верный способ тоже стать покойником.
– Да. Ты заметил, что он нисколько не удивился тому, что мы заговорили об убийстве его приятеля? Несмотря на официальную версию самоубийства?
– Ты думаешь, он мог совершить убийство?
– Возможно. – Вейн вопросительно поднял бровь и посмотрел на брата. – Ты не мог бы выяснить кое-что об этом парне, Ник? По своим каналам? И еще узнай, чем он занимался и где был той ночью, когда умер Коул. По часам. Но будь осторожен. Такие шавки, как он, кусают из-за угла.
Несмотря на то, что маленькую гостиную заливал солнечный свет, Саре было не по себе уже потому, что ей снова пришлось прийти в дом Питера Коула. Подавленное состояние вызывалось не только тем, что здесь ее держали под арестом. В этом доме все дышало меланхолией, и совсем не потому, что здесь скорбели о безвременно ушедшем Бринсли Коуле.
Во время разговора Сара присматривалась к Дженни. Очень светлые волосы Дженни были уложены в мелкие кудряшки. Эти торчащие из-под кокетливого кружевного капора кудряшки выглядели довольно легкомысленно. Черное траурное платье казалось слишком строгим для такой миловидной кокетки. Почему она не выходила замуж? Дженни была очень привязана к брату, но наверняка ей хотелось иметь мужа, семью.
Сару осенила догадка. Должно быть, дело в какой-то болезни. Бринсли говорил, что его сестра никогда не отличалась крепким здоровьем.
– Мама очень любила Бринсли, – сказала Дженни, поднеся чашку к манерно надутым губам. – Он был такой ангелочек в детстве.
«И превратился в дьявола, когда подрос».
Сара осадила себя. Нельзя хранить в душе столько ненависти к покойному. А осуждать его за грехи она после того, что случилось, не имела права. Лучшая половина ее существа знала, что ей следует его простить, но худшей половине это не удавалось. Первое, что приходило на ум при мысли о покойном Бринсли, так это то, что теперь он больше никогда не причинит ей боль. Теперь ему до нее не дотянуться.
Так почему же тогда камнем на шее висело дурное предчувствие?
Дженни встала и подошла к секретеру.
– Вот те вещи, которые мама хотела передать Бринсли. Они принадлежали папе. – Дженни принесла маленькую инкрустированную шкатулку и протянула ее Саре.
Сара открыла крышку и заглянула внутрь.
Там было несколько дорогих безделушек: булавка для галстука, которая могла бы стоить значительную сумму, если бы бриллиант был настоящим; перстень с крупным, квадратной формы, изумрудом, из тех, что носили джентльмены в прошлом веке, красивые карманные часы. Саре не хотелось разглядывать содержимое шкатулки сейчас, когда за ней наблюдала Дженни, но надежда облегчила груз, который, казалось, придавил грудь. Этих вещиц хватит, чтобы обеспечить будущее Тома, и, значит, денег у Вейна можно не просить.
Должно быть, у Сары действительно не было совести, потому что она не испытывала никаких угрызений из-за того, что эти семейные реликвии придется продать. Для Сары эти вещи не имели никакой ценности, не вызывали никаких сентиментальных чувств. Если бы Бринсли получил их после смерти матери, он бы сразу отнес их в ломбард, а полученные деньги потратил бы, потакая своим многочисленным слабостям. И если бы не Том, Сара сказала бы своей золовке, чтобы та все оставила себе.
Когда Сара, поблагодарив Дженни, поднялась, чтобы уходить, в коридоре зазвучали шаги. Дженни замерла и испуганно посмотрела Саре в лицо.
Выхватив у растерявшейся Сары шкатулку, Дженни спрятала ее под вышитую диванную подушку.
В следующее мгновение в гостиную вошел Питер Коул. Выражение его лица было рассеянным.
– Знаешь, Дженни, я…
Он остановился, заметив Сару.
– О, прошу меня извинить. Я не хотел вам мешать. – Он поклонился, испытывая неловкость, которую испытывал бы любой мужчина при встрече с леди, которую недавно держал у себя в качестве пленницы. – Как поживаете, леди Сара?
Она сделала реверанс.
– Как положено женщине в моем положении, Питер. Спасибо.
– Да. Хорошо. Очень хорошо. – Он вежливо и несколько натянуто улыбнулся. – Не буду вам мешать, дамы. – Он еще раз поклонился и вышел.
Сара испытала мстительное удовлетворение, став свидетельницей неловкости Питера. Ей даже захотелось улыбнуться. Но когда она взглянула на Дженни, улыбаться ей расхотелось.
Сара кивком указала на подушку, под которой лежала шкатулка:
– Питер не знает, что вы отдаете это мне?
Дженни медленно покачала головой.
Никакого завещания не было, теперь Сара была в этом уверена. Но Дженни знала, что у Сары нет денег, и решила облагодетельствовать золовку и при этом не ущемить ее гордость. Для этого и было придумано завещание матери.
Сара, опустив голову, поправляла перчатки, надеясь таким образом скрыть краску стыда, что прилила к щекам.
– Простите. Благодарю, но принять этот дар я не могу.
Она больше не прикоснется к этой шкатулке. И вновь решение самой насущной проблемы ускользало из рук. Теперь уже Дженни выглядела удивленной и обиженной. Впрочем, узнав о скорой свадьбе Сары, она порадуется тому, что невестка не приняла ее щедрого подношения.
– Дженни, я пришла сегодня для того, чтобы сообщить вам новость, которая вряд ли вам понравится. Но я хочу, чтобы вы узнали об этом первой. – Сара переплела пальцы, сжала их и шумно втянула воздух. – Я выхожу замуж за маркиза Вейна. Свадьба… состоится в самое ближайшее время в силу причин, которые я не могу обсуждать. – «Завтра. Свадьба состоится завтра». Она не нашла в себе смелости сказать это Дженни.
– Я желаю вам счастья, – беспомощно заикаясь, проговорила Дженни, забыв о шкатулке и о своем страхе перед братом.
Сара с грустной усмешкой приняла ее поздравления. Дженни желает ей счастья? В этот момент до счастья было дальше, чем до звезд.
На бракосочетании леди Сары Коул и Лукаса Кристофера Сент-Джон Морроу, шестого маркиза Вейна, присутствовало меньше двадцати человек. Сару вполне устраивало то, что свидетелями церемонии были только самые близкие родственники. На поминках Бринсли она постоянно ловила на себе косые взгляды, слышала пересуды за спиной. Можно лишь догадываться, что ей пришлось бы пережить, если бы этих светских сплетников и сплетниц позвали на свадьбу. К тому времени как об их браке станет известно в широких кругах, они с Вейном уже уедут из Лондона в его родовое поместье.
Как оказалось, вся семья Вейна проживала в Лион-Хаусе, в поместье в окрестностях Ричмонда. И если они с Вейном проведут так называемый медовый месяц в Лион-Хаусе, значит, Саре придется жить под одной крышей с матерью Вейна, его братьями и племянниками. По этому поводу Сара испытывала двойственные чувства. С одной стороны, этот брак, как и сопутствующие ему обстоятельства, не могли не вызывать подозрения у домочадцев Вейна, так что на теплый прием с их стороны и дружелюбное отношение она едва ли могла рассчитывать. С другой стороны, Сара готова была вытерпеть что угодно, лишь бы как можно дольше оставаться с Вейном наедине.
Церемония началась. Когда отец повел Сару к алтарю, ее охватила паника. Вейн казался громадным и необычайно мужественным. Он повернул голову в се сторону, и его пристальный взгляд заставил ее до абсурда остро ощутить реакции своего тела, участившийся пульс, учащенное дыхание, громкий стук сердца.
Граф соединил их с Вейном руки и легонько пожал их. Сара была благодарна отцу за поддержку, за ту решимость, что он передал ей своим пожатием. Их с Вейном руки почти не касались. И, несмотря на это, Сара чувствовала тепло его тела, тепло его взгляда. Вскоре они станут одним целым. Семьей. Мужем и женой.
Когда викарий начал свою высокопарную речь, у Сары возникло ощущение, что все это происходит во сне. Ей вдруг стало очень холодно, словно она попала туда, где были лишь снега и льды. Она замерзшими губами повторяла клятвы, и они гулким эхом отдавались в ее сердце, как будто оно было пустым и холодным – пещерой на заснеженной вершине. Сара пыталась вдумываться в слова, которые произносила, но они доносились до нее словно издалека, будто все это происходило не с ней, а с другой женщиной.
«Телом своим я почитаю тебя…»
Потом все вдруг закончилось. Она очнулась, когда Вейн поднес ее руку к губам. Глаза их встретились, и горячий ток пробежал по телу Сары, пробуждая способность ощущать. Когда он привлек Сару к себе, чтобы поцеловать в щеку, ей показалось, что она гнется под напором его откровенного, бьющего через край мужского вожделения. Губы его едва коснулись ее кожи, а колени уже подгибались, и лед внутри растаял. Желание, которого Сара не желала испытывать, захлестнуло ее.
И вновь она вдыхала этот неповторимый, только ему присущий запах. Сара закрыла глаза, борясь с поднимающейся волной страсти и страха.
Потом их обступили его братья. Они были сама галантность, они наперебой поздравляли молодых, пользуясь возможностью поцеловать невесту. Что бы они ни думали об этом браке, они хорошо скрывали свои мысли. Вне сомнений, вскоре ей предстоит узнать их истинное отношение к этому событию и к ней самой.
Мать Вейна, сплошное радушие, выплыла им навстречу.
– Моя дорогая! Подойдите, позвольте мне вас поцеловать. Я так рада, что рядом со мной наконец будет дочь. Теперь у меня появилась союзница. Как же трудно одной сражаться против всех этих мужчин! Вы ведь мне поможете держать их в руках?
Сара ответила что-то уныло-банальное, позволив вдовствующей графине обнять ее. Сара не хотела привязываться к этим людям.
Изысканный свадебный завтрак не пробудил у нее аппетита. Теперь, когда свадебная церемония закончилась, впереди грозовой тучей маячила брачная ночь.
Вейн сказал, что не станет ее принуждать, и Сара ему верила. Но при этом оставалась реальная угроза того, что он сделает все от него зависящее, чтобы ее соблазнить. Реальная угроза того, что она, дабы избавить себя от дальнейших мучений, сама бросится к нему на шею. Сара слишком хорошо знала свои слабые места, и от этого становилось еще страшнее.
Но она знала, что ей предстоит, когда ставила свои условия и соглашалась выйти за Вейна замуж. Она должна с самого начала установить свои правила. Если ей удастся проявить твердость этой ночью, то у нее останется шанс прожить в этом браке всю оставшуюся жизнь, сохранив в неприкосновенности сердце и гордость. Возможно, со временем Вейн станет искать плотских радостей на стороне, и каждый из них заживет своей жизнью, сохраняя при этом добрые отношения.
Многие супруги так и живут. Но откуда эта резкая боль при мысли о подобной возможности, откуда горькое сожаление при мысли об одиночестве длиною в жизнь?
Сара поморщилась. Какой она была наивной, надеясь на то, что Вейн безропотно согласится принять поставленные ею условия. Этой ночью, во всяком случае, он попытается ее переубедить. Но со временем, возможно, охотно пойдет на раздельное проживание. Он даже почувствует облегчение. Со временем он найдет себе другую женщину. Других женщин.
Он такой же, как все мужчины.
Глава 14
Вейну не терпелось поскорее остаться с Сарой наедине. Живущий в нем джентльмен призывал Вейна не торопить события, считаясь с тем, что Саре необходимо время, чтобы оправиться от внезапной смерти Коула. Но живущий в нем зверь требовал без промедления заявить на нее свои права.
Если бы Сара догадывалась о том, как близок этот зверь к тому, чтобы подчинить себе джентльмена, она бы, возможно, не согласилась покинуть празднование уже через час после его начала. Но в ее зеленых глазах не было и следа тревоги или страха, когда Вейн повел ее к поджидавшему экипажу. Эти загадочные зеленые глаза окинули Вейна долгим взглядом из-под густых черных ресниц. Другой мужчина на его месте увидел бы в этом взгляде чувственный призыв, но Вейн помнил, что она с предельной ясностью дала ему понять, что не желает с ним близости.
Но разве не почувствовал он, как участилось ее дыхание, когда он поцеловал ее в щеку? Разве не ощутил он легкого непроизвольного пожатия ее пальцев, когда целовал руку? Он часто ловил на себе ее взгляд. Он чувствовал каждое ее движение.
Вейн забрался в карету и сел рядом с Сарой. Дверь за ними захлопнулась, и через мгновение они отъехали.
Он был крупным мужчиной. Его плечо и бедро касались ее бедра, когда они сидели рядом на обитом кожей сиденье. Конечно, он мог сесть напротив, но тогда соприкасались бы их ноги. Теснота экипажей всегда его раздражала, и именно поэтому он предпочитал ездить верхом. Но сейчас, как оказалось, в этой тесноте выявились некоторые преимущества.
В конце концов, сидевшая рядом Сара была его женой. Но, начав кампанию по завлечению в свою постель этой непростой, противоречивой и восхитительной женщины, он не мог пренебрегать ни одной из представившихся возможностей, в том числе и этой. Сара остро ощущала его близкое присутствие. Она тщательно следила за ровностью своего дыхания, она судорожно сглатывала слюну, когда думала, что он отвлекся и не обращает на нее внимания.
Он не торопился отвлекать ее разговором. Пусть молчание потянется подольше, пусть она хорошенько его прочувствует. Черт побери, но она оказывала на Вейна воздействие почти такое же сильное, какое он, похоже, оказывал на нее. К тому времени как они подъехали к его дому, Вейн уже сгорал от желания немедленно отнести ее в спальню и начать с того места, на котором они прервались несколько дней назад.
Когда карета остановилась, Сара подняла на него глаза.
– Почему мы встали?
Он усмехнулся.
– Мой дом расположен не так далеко от дома ваших родителей. Только не говорите, что вы об этом забыли.
Ее щеки зарделись. Она быстро отвела глаза, пробормотав:
– Ядумала, мы едем в Ричмонд.
Он помог ей выйти, спрашивая себя, не рассчитывала ли она избавиться от него, затерявшись среди многочисленных родственников. Нет сомнения, что в Лион-Хаусе им трудно было бы уединиться. Именно по этой причине он и привез ее сюда. Пусть все, кому есть до них дело, думают, что они отправились в Ричмонд. У Вейна был свой план. Ричмонд подождет. По крайней мере до тех пор, пока не будет разрешена самая насущная из проблем, касающаяся противоречия в их взглядах на брачную постель. И, судя по выражению лица Сары, мученицы, идущей на костер, им, пожалуй, придется задержаться тут до самого Рождества, дабы разрешить это противоречие.
Но какие бы опасения ни испытывала она, какие бы болезненные воспоминания ни пробуждало в ней это место, с прислугой Сара повела себя как истинная леди. Она повела себя так, словно впервые шагнула за порог этого дома, и Риверс поздоровался с новой хозяйкой с подобающим почтением. Собственно, иного Вейн и не ожидал, но все равно вздохнул с облегчением.
Возможно, Риверс и не узнал в леди Вейн ту женщину в густой вуали, что приступом взяла этот дом той ночью. Как бы там ни было, Вейн был доволен. Ему бы не хотелось увольнять дворецкого после стольких лет безупречной службы.
Миссис Броди просияла, весьма довольная тем, что в доме наконец появилась хозяйка.
– Я покажу вам спальню, мэм.
Вейн посмотрел вслед Саре, поднимавшейся по лестнице за экономкой, и с трудом подавил желание отослать слуг и самому проводить жену в спальню. Он направился с библиотеку, чтобы пропустить стаканчик.
Едва Вейн успел налить себе бокал вина, как Риверс, деликатно кашлянув, вошел в библиотеку. Вейн поднял на него взгляд.
− Да?
– Милорд, леди Вейн желает, чтобы вы поднялись к ней.
В ушах у Вейна зашумело. Он опустил бокал и вышел следом за дворецким. Он отбросил невероятное предположение о том, что Сара опомнилась и ждет его обнаженная, раскинувшись на кровати. Нельзя жить фантазиями. Нельзя ожидать от женщины слишком многого.
Дверь в спальню была открыта. Еще один плохой знак. Вейн вошел и обнаружил, что жена в ярости.
Он приподнял бровь.
– Что-то не так?
Сара злобно скривила губы.
– Не так? Конечно, не так! Ваша экономка сообщила мне, что мы будем вместе спать в этой спальне.
Ага. Битва началась.
Вейн лениво прислонился к кроватному столбику.
– И что с того?
Глядя на эту самодовольную ухмылку, Сара хотела ногтями вцепиться в его лицо, выцарапать ему глаза. Как посмел он поставить ее в такое положение? Они ведь пришли к взаимопониманию относительно того, каким будет их брак! И после этого ей и в голову не пришло настаивать на раздельных спальнях. Это казалось ей само собой разумеющимся. Сара и помыслить не могла о том, что ей придется каждую ночь спать с ним рядом. Раздельные спальни, затем раздельное жилье, а со временем и раздельная жизнь. Так, согласно ее планам, должна была развиваться ситуация.
Но спать в одной постели, в той же комнате, где все это началось? Когда Сара добилась от него согласия не принуждать ее к интимным отношениям, она не представляла, что придется бороться даже за эту минимальную дистанцию между ними.
– Ну что же. Так не пойдет, – сказала она. – Я требую выделить мне отдельную спальню и уборную.
Вейн изучал свои ногти.
– Боюсь, что это невозможно.
Сара огляделась:
– Но этот дом достаточно просторен, чтобы найти для меня отдельные комнаты.
– Конечно. Но я хочу, чтобы вы спали со мной. – Он неспешно окинул ее взглядом, явно представляя в своей кровати.
Глаза Сары зажглись яростью.
– Вы сказали, что не будете меня принуждать. Вы дали мне слово.
Вейн улыбнулся. Как жаль, что эта улыбка – нечастое зрелище – вызвала в Саре прилив жара, не имеющий отношения ни к ярости, ни к раздражению.
– Требуя от вас, чтобы вы спали со мной, я не принуждаю вас ни к чему большему. – Вейн приподнял бровь. – Но если вы думаете, что не сможете удержаться… – В ответ на раздраженный возглас он лишь пожал плечами и направился к двери, словно больше говорить было не о чем.
Взгляд Сары упал на кровать, и горло сжал спазм. Сару охватила паника. Она не вынесет такой тесной близости с Вейном. Ей не устоять, если он будет прикасаться к ней. Она сойдет с ума.
Сара подняла глаза и увидела, что Вейн с порога наблюдает за ней. В его лице не было и следа насмешки. Этот взгляд приковал ее к месту.
– Надеюсь, вам тут будет удобно. Я скоро вернусь. Вейн оставил Сару в смятении. Никогда еще эмоции не бушевали в ней с такой силой, что было знаменательно уже само по себе. Сара полагала, что Вейн, как истинный джентльмен, будет держаться на расстоянии. Хотя бы на расстоянии вытянутой руки. Как могла она так жестоко ошибиться в нем? Только сейчас Сара разглядела безжалостность под маской сочувствия, стальной стержень под оболочкой элегантности. Она всего лишь обманывала себя, посчитав, что добилась желаемого. Теперь Сара осознала, что со стороны Вейна как таковой уступки не было. Он никогда не стал бы принуждать ее к близости.
Мужчины любят, когда им бросают вызов. Об этом знает любая женщина. Возможно, Сара всегда была нужна ему лишь постольку, поскольку заставляла его доказывать свою мужскую состоятельность. Возможно, в ней он всегда видел лишь противника, победа над которым приносит достаточное удовлетворение, чтобы игра стоила свеч. И от этой мысли у Сары защемило сердце. И все же что делать сейчас?
– О, миледи! – Баркер, горничная, которую передала ей мать, торопливо вошла в комнату. – Позвольте пожелать вам счастья, мэм.
Счастья?
– Спасибо, Баркер, – с вымученной улыбкой сказала Сара. Она краем глаза взглянула на белый шелковый пеньюар, который горничная разложила на кровати. – Откуда это?
– Подарок его светлости, мэм, – нисколько не смущаясь, ответила Баркер.
Сара старалась не рассматривать пеньюар слишком пристально, но какое кружево! Она никогда не видела столь тонкой работы. Однако если типичный для женщины восторг при виде по-настоящему красивой вещи и затуманил ей мозг, то лишь на мгновение.
Вейн рассчитывал, что она наденет этот пеньюар? Он вступил в эту битву во всеоружии, ничего не скажешь. Сара мрачно велела Баркер достать из сундука самую простую из ее ночных рубашек и убрать кружевное произведение искусства подальше.
Пока горничная помогала ей раздеваться, Сара поглядывала на часы.
Если она сейчас прикажет подготовить для нее отдельную спальню, это вызовет ненужную суету и ненужные разговоры среди слуг. Сегодня им с Вейном предстояла первая брачная ночь, и ее требование наверняка покажется слугам странным. Как бы ни злилась Сара на деспотизм Вейна, она ни на минуту не забывала о том, сколь многим обязана ему. Она сделает все, чтобы в этом доме никогда не было безобразных сцен.
Сара умыла лицо и вымыла руки в фарфоровом тазу и насухо вытерла их полотенцем. Непрошеными пришли воспоминания об этой комнате и другом полотенце, обмотанном вокруг мужских бедер, о полотенце, упавшем на пол…
Сара резко тряхнула головой и села в кресло перед туалетным столиком. Спать в этой кровати… Сара зажмурилась, когда Баркер принялась расчесывать ее волосы.
Баркер замерла со щеткой в руке.
– Вам больно, мэм?
– Нет-нет. У меня просто немного болит голова. Как тебе тут, Баркер?
– Очень нравится, мэм. Все очень хорошо.
– Я рада, – сказала Сара. Экономка, похоже, знает свое дело. Да, но все может казаться совсем не таким, как есть на самом деле. Сара решила утром все как следует проверить.
Но до утра надо еще дожить.
Баркер положила щетку и принесла халат из плотного шелка, подарок графини.
Сара не устояла перед искушением провести рукой по скользкому синему шелку перед тем, как надеть халат. Халат полностью закрыл ее ночную рубашку.
Отпустив горничную, Сара вновь села перед зеркалом и, взяв в руку щетку для волос, медленно провела ею по длинным прядям. Был ли этот туалетный столик здесь во время ее первого визита? Кажется, нет.
Должно быть, Вейн распорядился принести его сюда. Как предусмотрительно. Какая забота!
И тогда Саре стало стыдно. Вейн заслуживал женщину, которая бы с радостью вышла за него замуж, которая подарила бы ему радость, свет и… детей. Сара судорожно сглотнула.
Вейн видел в ней, в Саре, лишь объект желания, красивую вещь, которой ему очень хотелось обладать. Он не знал, что она подобна спелому красному яблоку, безупречному снаружи и источенному червями изнутри.
Гнилому яблоку. Все сгнило у нее внутри, за исключением тонкой сердцевины гордости, которую не успели подточить события последней недели. И вокруг этой тонкой сердцевины Саре предстояло наращивать себя слой за слоем, до тех пор, пока не заполнится пустота.
Сара не позволит Вейну забрать у нее то, что он желает взять, а остальное выбросить за ненадобностью.
Он хотел ее так сильно, так неразумно, что двигать им могла лишь слепая, пагубная страсть. Эфемерное чувство, которое не может продлиться долго, особенно теперь, когда после стольких лет ожиданий он получил желаемое.
Внимание Сары привлекли звуки, доносящиеся из соседней комнаты, уборной Вейна. Она услышала его голос. Должно быть, в уборную имелся отдельный вход, потому что через спальню Вейн не проходил.
Сара ждала. Ждала, пока голоса не стихнут. Наконец дверь в смежную комнату отворилась. Вейн стоял на пороге в узорчатом шелковом халате, такой монументально крупный, что заполнял собой весь дверной проем. Вот он шагнул в спальню.
Саре потребовалась вся ее воля, чтобы не метнуться от него прочь, стыдливо закрываясь руками. Желание, понятное для невинной девушки, но не для той женщины, которой была она. Вейн не мог принудить ее к интимной близости, он дал ей слово. Все, что требовалось от Сары, – это оставаться холодной и безразличной и не давать ему притронуться к себе, тогда она выйдет из этой схватки победительницей.
