Текст книги "Порочная игра"
Автор книги: Кристина Уэллс
сообщить о нарушении
Текущая страница: 16 (всего у книги 20 страниц)
Глава 19
Ранним утром, в серых предрассветных сумерках, Вейн стоял над спящим младшим братом. Фредди для своих лет казался на удивление взрослым, умудренным опытом мужчиной, но сейчас, во сне, он выглядел совсем ребенком. На его губах играла улыбка. Вейну было жаль его будить, и он подождал еще с минуту-другую, прежде чем вылить на голову Фредди кувшин холодной воды.
Разбуженный таким немилосердным способом, Фредди резко сел и тряхнул головой, словно пес, после чего бросился на своего обидчика. Вейн со смехом поймал его, и братья, сцепившись в схватке, покатились по полу. Ник и Грегори подоспели вовремя, чтобы посмотреть представление.
– Давай, сынок! – сказал Ник, довольно похоже подражая голосу Финна, тренера Вейна. – Поднимайся, парень. Пора на пробежку.
Фредди, недовольно бурча, протер глаза. Натянув бриджи, он заправил в них свою ночную рубашку.
Пока они спускались по лестнице, Вейн обозначил маршрут, который они все и так знали как свои пять пальцев. Конечным пунктом, как всегда, был трактир «Королевские доспехи», где они перекусывали после зарядки. Фредди что-то недовольно пробурчал насчет того, что ни один джентльмен не станет носиться по округе, словно испуганный заяц, за которым гонится тысяча чертей.
Грегори, взъерошив волосы, чуть подтолкнул младшего брата.
– Это полезно для здоровья, мальчик. Походка будет пружинистой, и сердце лучше заработает.
– Папа! Папа! Дядя Вейн! Куда вы?
Вейн оглянулся. На верхней площадке лестницы появился Эдвард. Он сонно тер глаза.
– Ты еще слишком маленький. – Джон протиснулся вперед и бросился вниз, запрыгнув Вейну на спину.
Вейн перехватил его и забросил к себе на плечи. Краем глаза он взглянул на Грегори, который находился на несколько ступенек выше.
Грег открыл объятия Эдварду. Эдвард радостно взвизгнул, да так громко, что, пожалуй, разбудил всех домочадцев. Грег тоже закинул младшего сына на плечи.
Вся компания вышла из дома, и холодный ветер ударил им в лицо. Слегка размявшись, они заняли стартовые позиции на гравийной дорожке. Банбури с его неизменным достоинством дал отмашку белоснежным носовым платком, и гонка по пересеченной местности началась.
Несколько позже Сара готовилась к выходу в свет. Сегодня в обществе вдовствующей маркизы и лорда Кристиана ей предстояло нанести визиты вежливости соседям. Уже в экипаже Сару посетило чувство, что все это происходит не с ней. Ей не надо было спешить на рынок, не надо было работать. Ей было решительно нечего делать. Когда-то, еще до замужества, такой образ жизни был для нее привычен, но за десять лет супружества она успела от него отвыкнуть. Впрочем, когда жизнь с Вейном войдет в нормальное русло, ей уже не придется маяться от безделья. Многочисленные владения требовали немало внимания и забот.
На лето они уедут в Бьюли, дел там хватит. Интересно, понравится ли ей главное имение Вейна так же, как понравился Лион-Хаус? Бьюли со всех точек зрения больше подходил для проживания семьи, но Сара понимала, что их держит здесь, в Лион-Хаусе. Это был не просто красивый и просторный особняк, это был дом с душой.
Сара знала, что они с Вейном тоже будут проводить здесь немало времени. Она соскучилась по жизни в большой семье. И в глубине души радовалась тому, что рядом будут Джон и Эдвард – дети, которым она сможет подарить свою любовь.
Разумеется, она не забывала о Томе. Нет, она никогда не забудет этого несчастного ребенка. Она лишь надеялась, что Бог поможет Финчу отыскать его, и поскорее.
Сара с интересом осмотрелась, когда экипаж въехал в городок. По дороге в Лион-Хаус она видела его лишь мельком. Симпатичные лавки с арочными окнами по обе стороны широкой улицы – единственной главной улицы городка, которая вела к старинной церкви, построенной еще в тринадцатом веке на вершине зеленого холма.
Вдовствующая маркиза обратилась к Саре:
– У меня есть кое-какие дела в городе, моя дорогая. Ты подождешь меня в карете или, может, хочешь пройтись по магазинам? В лавке миссис Фостер всегда богатый выбор лент и кружев. И церковь стоит посмотреть, если тебе нравятся памятники старины.
Но Кристиан не дал ей ответить:
– Может, прогуляемся на свежем воздухе? Поднимемся на холм?
Отказать Кристиану было бы невежливо, хотя Сара и предпочла бы гулять где угодно, но только не на этом покрытом яркой зеленой травкой холме в компании беспардонного брата Вейна.
Она чувствовала себя так, словно ее выставили на всеобщее обозрение. Жители городка с вполне объяснимым любопытством рассматривали новую жену хозяина поместья.
– Вы мечтаете переехать в Лион-Хаус, мэм?
Этот вопрос, на первый взгляд такой невинный, застал ее врасплох. Не стоило недооценивать Кристиана. Она ответила, тщательно подбирая слова:
– Я не думаю, что мы поселимся здесь. Мы собираемся жить в главном поместье Вейна, в Бьюли.
– Вы готовы переехать в Бьюли?
– Мы с Вейном еще не решили. Но здесь мне очень нравится, и я хотела бы приезжать сюда почаще.
– О, да вы молодец. Какой безыскусный ответ! – Он подхватил ее под локоть. – Но мы-то с вами знаем, что простоты в вас нет и в помине, не правда ли, леди Вейн? – Он отпустил ее еще до того, как она успела возразить против такого бесцеремонного обращения. – Я хочу, чтобы вы кое-что знали: может, вы и ослепили Вейна своими чарами, но я вижу вас насквозь.
От дружелюбия ни в лице, ни в голосе Сары не осталось и следа.
– Вы обо мне ничего не знаете.
Кристиан процедил сквозь зубы:
– Тогда давайте вспомним историю ваших отношений с моим братом. Вы ведь ничего не имеете против?
У нее задрожали руки, но она не стала уклоняться от битвы. Сара крепко сжала их и посмотрела ему прямо в глаза.
– К каким бы выводам вы ни пришли, вы заблуждаетесь. Я никогда не стремилась женить вашего брата на себе. Я и не рассчитываю, что вы мне поверите, но это так. – Сара сделала глубокий вдох. – Однако я не могу сказать, что он поступил правильно, женившись на мне. Я не могу сказать, что я достаточно хороша для него.
В глазах Кристиана зажегся интерес, и этот интерес заставил ее продолжить.
– Он верит, что я – та женщина, которая сделает его счастливым, и поэтому он настоял на том, чтобы мы стали супругами. Я думаю… я думаю, он сейчас счастлив, но боюсь, что это всего лишь иллюзия. Я… – Сара запиналась, с трудом подбирая слова, – я не могу поверить, что все это не самообман, потому что… я и сама очень близка к тому, чтобы назвать себя счастливой. – И почему она призналась в этом не кому-нибудь, а Кристиану, которому уж точно говорить такого не стоило?
Кристиан молчал. Пауза затягивалась. Потом Кристиан, пробормотав что-то, протянул ей носовой платок. Сара отмахнулась.
– Я не плачу. – Но глаза ее заволокла влага. Она сморгнула и сделала глубокий вдох.
Когда Сара подняла взгляд, Кристиан задумчиво смотрел вдаль.
– Возможно, вы разыграли этот спектакль, чтобы произвести на меня впечатление. – Он посмотрел на нее. – Но я так не думаю.
Щеки Сары раскраснелись от гнева.
– Думайте что хотите. Я возвращаюсь к карете.
Она направилась через лужайку к ожидающему экипажу. Вскоре Сара услышала возмущенные голоса, доносившиеся с противоположной стороны улицы. Детский голос, звучавший громче других, показался ей знакомым. Она обошла карету и увидела знакомую кудрявую голову. Очевидно, мальчишка защищал свою честь и пакет с конфетами от двух мальчиков постарше.
– Эдвард!
Вид у бедняги был потрепанным, но воинственным, щеки его раскраснелись, губы скривились в гримасе боли и решимости. Ему было всего пять, но он ни в чем не желал отставать от своего старшего брата. Мальчишки всегда дерутся, с этим ничего не поделаешь, но двое против одного − это нечестно. Сара поспешила к ним и лишь тогда узнала в одном из старших мальчиков Джона.
Она услышала крик и, обернувшись, увидела, что к мальчикам идет Вейн. Вид у него был грозный. Одет он был лишь в бриджи и рубашку и отчего-то казался еще выше и еще крупнее, чем обычно.
Сара переключила внимание на мальчиков. Заметив Вейна, они тут же прекратили потасовку. Вейн взмахнул рукой, и третьего мальчика как водой смыло.
Сара, проскочив перед телегой и рискуя попасть под копыта лошади, запряженной в тряскую двуколку, перебежала на другую сторону улицы.
Джон был весь в слезах, а его брат побледнел как полотно.
Но Вейн продолжал говорить, не повышая голоса. К тому времени как Сара приблизилась к ним вплотную, Вейн уже закончил свою недлинную речь. Неизвестно, что он им сказал, но только в результате оба замолчали. Лишь Джон изредка шмыгал носом.
Сара осторожно положила руку мужу на плечо.
– Вейн.
Вейн обернулся, и глаза его немного потеплели. При иных обстоятельствах Сара несказанно обрадовалась бы этой перемене.
– Что тут произошло? – спросила она.
Вейн переводил взгляд с одного племянника на второго.
– Это наши мужские дела. – Приподняв брови, он обратился к Джону: – Надеюсь, мы друг друга поняли?
Джон кивнул. Он был совсем не похож на того жизнерадостного мальчика, каким Сара видела его вчера.
– Да, сэр.
– Иди. И брата уведи. Сегодня днем я поговорю с тобой в библиотеке.
Мальчики поплелись прочь, шаркая ногами, опустив головы.
Вейн окинул взглядом Сару, потом себя.
– Прости. – Он провел рукой по волосам.
– Тренировка? – улыбаясь спросила она.
– Не совсем. Пробежка.
– Стоит ли спрашивать, кто прибежал первым?
Он чуть заметно усмехнулся и отвесил ей шутливый поклон.
Сара хотела взять его под руку, но Вейн отступил.
– Я сейчас не подхожу тебе в попутчики. От меня, должно быть, за версту разит потом.
– Вовсе нет, – ответила Сара. – И даже если это так, какой бы запах от тебя ни исходил, мне он нравится.
Он явно растерялся, ошеломленный ее заявлением, и она, воспользовавшись замешательством, взяла его под руку.
– Я никогда не говорила тебе, как я восхищалась тобой в ту первую ночь? Есть что-то необыкновенно волнующее в том, чтобы наблюдать за тем, как мужчина доводит себя до изнеможения, покрываясь потом. Я не могу найти этому объяснения.
Она не смотрела на него, но чувствовала, какое сильное впечатление произвело на него это признание.
– Ты должен гордиться тем, что он не побоялся вступить в бой.
– Он вступил в бой?
– Ну да. Джон и тот деревенский мальчишка дрались за пакет с конфетами, и тогда Эдвард полез в драку и каким-то образом овладел трофеем. Конечно, мальчики постарше накинулись на него. Это, разумеется, неправильно. Но я заметила, что даже лучшие из мужчин в пылу сражения теряют голову.
Сара украдкой взглянула на Вейна. Ей показалось, что он удивился.
– И все же это была неравная схватка. Как бы там ни было, Джон не должен был…
– Конечно, не должен, – примирительно сказала она. – Не сомневаюсь, что отец накажет его за это.
Вейн ничего не сказал, но Сара поняла, что снова привела его в замешательство.
– Ты ведь позволишь Грегори самому с этим разобраться? – Она произнесла это таким тоном, будто нисколько в этом не сомневалась. – В конце концов, он их отец.
Затем она перевела разговор на другое. Вейн вместе с ней подошел к Кристиану. Тот наблюдал за происходящим издали.
Вейн сдержанно поклонился.
– Я не в той форме, чтобы разъезжать с визитами, так что увидимся дома.
Сара попрощалась с мужем и повернулась к Кристиану.
– Мама задерживается, – сказал Кристиан. – Не может выбрать между двумя оттенками ленты, которые мне лично кажутся абсолютно одинаковыми. Вы не хотели бы составить ей компанию?
Сара покачала головой:
– Нет, но я хотела бы, чтобы вы кое-что рассказали мне. Почему этот маленький спектакль привел Вейна в такое раздражение?
Кристиан посмотрел на нее еще пристальнее, а потом безразлично пожал плечами:
– Почему вы не спросите об этом его?
– Я спрошу, – сказала Сара. – Когда сочту нужным. Но вы ведь знаете ответ? И я подозреваю, что Вейну этот вопрос покажется болезненным, так что для него будет лучше, если об этом расскажете мне вы.
– Зачем вам об этом знать? Вы думаете, что это даст вам преимущество над ним?
– Как вы смеете! – возмущенно воскликнула Сара. – Вы… вы циник! Не могу поверить, что вы с Вейном – родные братья.
Кристиан ответил ей улыбкой, которую никак нельзя было назвать дружелюбной.
– Вы правы. Вы не заслужили подобного подозрения. Ну, полагаю, не я, так кто-то другой вам все равно расскажет. Вы же видели, какая у нас мать – нежное, витающее в облаках создание. Она совершенно не приспособлена к жизни. Когда умер отец, она была убита горем и чувствовала себя ужасно одинокой. И тогда самый отъявленный из негодяев, тип по имени Хорриган, втерся к ней в доверие. Она вышла за него замуж. И он превратил ее жизнь в ад.
Лицо Кристиана потемнело от ярости.
– Мы были слишком молоды, чтобы прекратить это безобразие, и никто из слуг не смел вмешиваться. И тогда, в один прекрасный день, Вейн, которому тогда исполнилось всего лишь десять лет, зарядил одно из отцовских ружей. Он сказал, что если Хорриган не оставит нашу мать в покое, он его пристрелит. Но, Хорриган лишь засмеялся, продолжая издеваться над ней, и тогда Вейн нажал на курок. Только вот порох оказался влажным и ружье было заряжено неправильно, поэтому выстрела не последовало. Тогда Хорриган набросился на Вейна, отнял у него ружье и избил до полусмерти. Я всего этого не видел, только слышал об этом. Тогда мать наконец обратилась к одному нашему родственнику за помощью. Он выгнал Хорригана из поместья, и мы ничего не слышали о нем до тех пор, пока три года назад не получили известие о его смерти.
Сара слушала эту историю с ужасом. Теперь она понимала, что сделало Вейна таким, каким он стал.
– Он сказал мне, что терпеть не может мужчин, которые обижают тех, кто слабее. Он говорил, что мужчина, который издевается над женщиной, – самая мерзкая тварь.
– Да. Отсюда его решимость стать сильным. Поэтому он тренируется и дерется так, словно каждый поединок для него последний. Каждый день он доказывает самому себе, что способен защитить себя и других. Он помнит о том, что сделал Хорриган. Помнит постоянно.
Сара проглотила вставший в горле ком.
– Вейн – прекрасный человек, – сказала она.
– Вейн в одиночку управляет всем семейным имуществом. Он с детства привык чувствовать себя главой семьи и ведет себя соответственно. – Кристиан покачал головой. – Он не хочет разделить эту ношу ни с кем из нас. Он подарил нам беззаботное, счастливое детство, которого сам был лишен.
«И ты ненавидишь его за это», – подумала Сара. Да, бывает так, что хочешь помочь, но тебе не дают. Как это странно – почувствовать душевное родство не с кем-то, а с Кристианом.
– Прекрасный человек, – повторила Сара. И она его не заслуживала. Ни капельки.
Вновь Сара увиделась с Вейном лишь ближе к вечеру. В приподнятом настроении, после целого дня активного общения, которого она так долго была лишена, Сара, сняв шляпку, отправилась на поиски мужа. Ей хотелось поскорее поделиться с ним тем, что она узнала, сказать, как понравились ей соседи и куда их с Вейном пригласили.
Она нашла его на террасе. Он отдавал распоряжения лакею. Вейн посмотрел на Сару, одарив ее широкой улыбкой, и сердце подпрыгнуло при виде этой улыбки.
Как только лакей отошел, Сара взяла Вейна за руки.
– Ты свободна? – спросил Вейн. – Я тебя сегодня почти не видел.
– Да, я полностью в твоем распоряжении, – сказала она. – Хотя, Вейн, я должна одеться к ужину с особым шиком, и это отнимет немало времени. Твой брат, похоже, считает меня охотницей на мужчин, и я хотела бы показать ему, на что я способна.
Вейн невесело рассмеялся:
– Нет нужды спрашивать, о каком именно брате идет речь. – Они рука об руку спускались с террасы. Юбки Сары касались его ног. – Спасибо за то, что терпеливо сносишь его колкости. Кристиан…
– Очень тебя любит. И стремится тебя защитить. Я понимаю.
Вейн резко остановился. Он посмотрел на нее сверху вниз.
– Понимаешь?
Сара кивнула.
– Братья должны стоять друг за друга. Ты совершил глупость, женившись на мне. Если бы твой отец был жив, он, возможно, попытался бы отговорить тебя, но твоя мать слепо принимает все, что бы ты ни сделал. А на страже твоих интересов стоят Кристиан и остальные твои братья. Если бы при сложившихся обстоятельствах он принял меня с распростертыми объятиями, это было бы настоящим чудом.
– Свои интересы я способен блюсти сам, – недовольно пробурчал Вейн. – Я стою на страже интересов семьи с тех пор, как умер отец.
– Да, Кристиан мне об этом рассказал. Рассказал о Хорригане, – тихо добавила она.
– Он тебе рассказал? – Вейн пристально посмотрел на нее. – Тогда ты заблуждаешься насчет него. Ты ему по-настоящему нравишься. – Вейн облегченно выдохнул. – Я рад. Не то чтобы его мнение могло повлиять на меня, но жизнь станет проще, если он не будет видеть в тебе врага.
– Ты думаешь, он смирился с нашим браком? Он был груб и язвителен со мной.
– Он со всеми груб и язвителен. – Вейн криво усмехнулся. – Если бы он говорил с тобой подчеркнуто вежливо, тогда действительно стоило бы забеспокоиться.
Вейн рассказывал Саре о братьях, об их детских шалостях и увлечениях. Сара заметила, что он потихоньку уводит ее от главной темы, но она не возражала против этого.
Через пару минут она поняла, что маршрут выбран Вейном не случайно. Он ведет ее к определенной цели. Они остановились у небольшого каменного строения, похожего на коттедж.
– Когда после смерти Бринсли все твое оборудование разбили, я подумал, что надо как-то возместить тебе утраченное. Я надеюсь, ты не сочтешь меня слишком самонадеянным из-за того, что я взял на себя смелость приобрести все необходимое, не посоветовавшись с тобой, просто я хотел, чтобы это стало сюрпризом.
Он церемонно распахнул перед ней дверь.
Это была настоящая лаборатория. Оборудованная специально для того, чтобы делать духи.
Вейн открыл ставни, и поток золотистого света залил коллекцию колб, перегонных кубов, прессов, стеклянных флаконов всевозможных форм и размеров, шумовок и ступок и многого другого, чего Сара прежде никогда не видела.
Должно быть, вид у нее был глупый, но она ничего не могла с этим поделать. Она лишилась дара речи. Тут были бочонки с сырьем, каждый из которых имел аккуратную наклейку с названием. Чуткий нос Сары улавливал и различал мириады экзотических ароматов, которые ей всегда так хотелось добавить к своей палитре. Смеси цибетина, амбры, пачулей и всех таинственных смол Аравии. До сих пор все это казалось ей несбыточной мечтой.
Она посмотрела на Вейна. На его губах играла едва заметная улыбка. Теплый свет в его глазах говорил о том, что ее радость отозвалась в нем не меньшей радостью.
– Как? – прошептала она.
– Мне помогли. – Он откашлялся и широко взмахнул рукой: – Это подарок. Бери и властвуй.
Сара не могла скрыть радости. Она бросилась к нему, крепко обняв, уткнулась лицом ему в грудь. Она почти не говорила с ним о своем необычном увлечении, но он почувствовал, насколько оно было важным для нее.
Теперь ей не нужно было думать о том, как зарабатывать на жизнь.
В этой комнате она могла творить.
– Я не видел тебя такой… много лет, – сказал он, проводя ладонью по ее спине. – Я думал, что больше уже никогда не увижу эту светлую, жизнерадостную девочку.
Внезапно застыдившись своего порыва, Сара опустила глаза и выскользнула из его объятий. Она обошла комнату, прикасаясь к новеньким приборам, вдыхая запахи. Если бы можно было жить здесь и никогда не покидать этой волшебной комнаты! Вытащив пробку из колбы с розовой эссенцией, Сара глубоко вдохнула.
И в этот миг мир повернулся вокруг своей оси и рассыпался на осколки. Тот запах. Тот зловещий запах, что преследовал ее, мешаясь с запахом крови. Она судорожно глотала воздух, борясь с кошмарными видениями. Бринсли в луже крови. Она видела его так ясно, словно все повторялось вновь. Ей пришлось схватиться за край скамьи, чтобы не упасть.
Вейн взял ее под локоть.
– Сара! Сара, ты нездорова? – Его голос звучал еле слышно, словно издалека.
Она не знала, что делать. Нужно выйти отсюда. Этот удушающий запах, прилипчивый запах роз, запах крови.
– О Боже. Бринсли, – прошептала она и рванулась к выходу. Выбежав из лаборатории, она упала на траву. Ее буквально вывернуло наизнанку.
– Сара!
Вейн был рядом. Он поддерживал ее. Он успел снять с нее шляпу и убрать волосы с лица. Он что-то ласково нашептывал ей на ухо, пытаясь успокоить, но все, что она видела, – это кровь. Кровь.
Когда рвотные спазмы наконец закончились, он вытер ее губы носовым платком. Усадив Сару на траву в тени старого дуба, он привлек ее к себе. Она дрожала в ознобе, и во рту ощущался противный рвотный привкус. Должно быть, от нее ужасно пахло, но Вейну, похоже, было все равно.
Широкая грудь и его сильные руки, которые обнимали ее, были как спасительная гавань в бурном море болезненных эмоций. Сара расслабилась в его объятиях, находя успокоение в ровном стуке его сердца. Она никак не могла отдышаться.
Он прикоснулся губами к ее волосам, и от этого жеста, от этого проявления нежности в горле встал болезненный ком.
Она продолжала глубоко дышать и вскоре почувствовала себя немного лучше.
– Прости. Ты сделал мне такой чудный подарок. А я все испортила. Прости. – Он заслуживал объяснений. Она осторожно отстранилась от него и села так, чтобы смотреть ему в лицо.
Найти верные слова было сложно.
– Я не знаю почему, но запах розовой эссенции перенес меня в ту ночь, когда умер Бринсли. Я видела его так ясно, так живо. В тот вечер я готовила розовую воду. Запах и его смерть, похоже, тесно переплелись в моей голове. Я не могу этого объяснить.
– Мадам Вассар говорила мне, что обоняние – самое загадочное из пяти чувств. И запах способен вызывать воспоминания сильнее, чем зрительный образ, сильнее, чем все прочее, – сказал Вейн. – Возможно, она права.
Сара удивленно приподняла брови:
– Мадам Вассар? Прежняя экономка моих родителей?
– Да, ты как-то упомянула о ней в разговоре. Мне нужен был специалист, который помог бы мне заказать необходимое оборудование для твоей лаборатории. Я хотел сделать все по высшему разряду.
Сара улыбнулась:
– Спасибо. Ты сотворил настоящее чудо. Я проведу там много счастливых часов. Мне только надо привыкнуть.
Вейн ласково погладил ее по щеке.
– Ты любила его, Сара. Ты любила Бринсли.
Что за чепуха! Она его не любила. Но Вейн остановил ее возражения взмахом руки:
– Не надо, не отвечай. Я знаю, ты думаешь, что презираешь его, и это, возможно, правда. Мне очень не хочется поднимать эту тему, но я вынужден это сделать, потому что дальше так продолжаться не может, Сара. Если ты не признаешься самой себе в том, что он не был тебе безразличен, ты никогда не переступишь через свою скорбь, через свое горе, которое стоит на пути нашего счастья.
– Любила этого… этого негодяя? – Сара беззвучно хватала ртом воздух.
– Подумай над этим, Сара. Хорошо подумай. Должно быть, вначале ты любила его. Ты ведь вышла за него замуж. И не говори мне, что ты сделала это с благословения родителей. Только не говори мне, что тебе не пришлось бороться за то, чтобы получить желаемое, потому что нет родителей, которые бы в здравом уме пожелали бы родной дочери такого мужа, как Бринсли Коула.
– Да, – согласилась Сара. – Я боролась. Мне было всего лишь семнадцать лет! Я была слишком юной, чтобы разглядеть истину за ложью. Меня целиком захватила романтика. И мать действительно отговаривала меня выходить замуж в столь юном возрасте. Она говорила, что вначале я должна выйти в свет, осмотреться, разобраться в своих чувствах, сравнить Бринсли с другими претендентами на мою руку и сердце. Но я ее не послушала, потому что… Ну, потому что у нас имелись разногласия по некоторым вопросам. Мой отец… – Сара покачала головой. – Нет, насколько я помню, он не сказал ни слова против того, чтобы Бринсли стал моим мужем. – Она с сомнением добавила: – Возможно, я была не так уж глупа, если Бринсли удалось ввести в заблуждение даже моего отца.
Вейн хотел что-то сказать, но передумал и вздохнул.
– Ты думаешь, что та первая юношеская любовь прошла? Ты искренне веришь, что перестала любить Бринсли в тот день, когда он рассказал тебе о своем побочном сыне? – Вейн покачал головой. – Так не бывает, Сара. Ты не перестаешь любить человека лишь потому, что обнаруживаешь у него недостатки. Если, конечно, речь идет о настоящей любви.
Сара судорожно сглотнула. Взгляд ее метался.
– Нет. Я была ослеплена. Я была им увлечена. Если бы я знала, что собой представляет Бринсли, разве я вышла бы за него? – Она сделала паузу и, прищурившись, посмотрела Вейну в глаза. – Ты меня ревнуешь? Ты думаешь, что я продолжаю любить его и мертвого?
Он не мог ревновать ее к Бринсли. Он не мог ревновать ее к такому ничтожеству.
Вейн так долго молча смотрел на нее, что она решила, что так и не дождется от него ответа. Наконец он сказал:
– Да, я действительно думаю, что ты любила его все эти годы. И продолжала любить, когда он умер. Иначе сейчас ты не была бы к себе так беспощадна. Тебя бы не терзало сознание вины перед ним. – Вейн наклонился к ней и тихо, но с нажимом в голосе добавил: – Я бы скорее приревновал тебя к прудовой пене. Не ревность меня терзает. Меня терзает то, что ты выставила между нами барьер. Меня терзает то, что в тебе кипят обида и гнев.
– Меня давным-давно перестали волновать выходки Бринсли! Ты считаешь, что во мне так мало гордости, что я…
– О, гордости у вас предостаточно, мадам. С помощью этой гордости, и еще обиды и гнева, ты и построила настоящую крепость. И эта крепостная стена защищала тебя от Бринсли. Но сейчас его уже нет, а стена вокруг тебя осталась. И ты продолжаешь наращивать укрепления. Ты слишком занята строительством фортификаций, чтобы подумать о том, какова на вкус свобода. Ты не знаешь, что такое быть счастливой. А если ты не можешь быть счастливой, то и я не могу. – Он взял ее лицо в ладони. Голос его срывался от боли. – Потому что, сколько бы боли ты мне ни причинила, я не перестану любить тебя.
У Сары перехватило дыхание. Он любит ее. Она всегда об этом знала, но услышать признание из его уст – об этом она не смела и мечтать.
Сара отстранилась.
– Ты заблуждаешься насчет Бринсли. – Она попыталась подняться, и Вейн тут же вскочил, чтобы помочь ей. Она не подала ему руки, но внезапно у нее закружилась голова. Еще немного, и она свалится в обморок. – У меня болит голова. Я пойду домой. – Она раздраженно взмахнула рукой, когда он пошел рядом. – Не надо меня провожать. Не надо.
Он схватил ее за локоть и привлек к себе.
– Ты не можешь вечно держать меня на расстоянии, Сара. Я тебе этого не позволю. То, что происходит между нами, не просто страсть, не просто симпатия. Ты знаешь, что это так. Перестань с этим бороться. Мы все допускаем ошибки. Но самая страшная из ошибок – позволять прежним ошибкам править нашей жизнью.
Он опустил взгляд на ее губы. Она подумала, что он сейчас поцелует ее. Она смотрела на него, отчаянно борясь с предательскими реакциями тела, живо откликавшегося на его страсть.
Но даже если мозг говорил ей «нет, нет и нет», голова слегка запрокинулась, и губы уже слегка пощипывало в приятном предвкушении.
– Я не собираюсь тебя целовать, – грубо сказал он. – Я больше не намерен этого делать. Если ты не можешь прийти ко мне в постель со свободным сердцем, то ты мне не нужна.
Сара молча смотрела на него, впитывая жгучий яд его слов. Он хотел, чтобы она признала то, что не было правдой. Она никогда не любила Бринсли. Она не могла его любить!
Сгорая от стыда и гнева, она вырвалась и быстро пошла прочь, даже не оглянувшись.
Если бы он не выдвинул этот глупый ультиматум, сейчас он мог быть с ней. Вейн загасил свечу на ночном столике у кровати. Впервые за несколько недель он будет спать один.
На самом деле ему ничего не стоило преодолеть то расстояние, что их разделяло. Сара спала в соседней комнате. Но между ними встала непреодолимая преграда в виде уязвленной гордости и чувства вины.
Без Сары кровать была холодна. И пуста. Вейн долго не ложился: до полуночи он общался с братьями, но, когда они пошли спать, он остался в гостиной и пил в одиночестве. Жалкий страдалец, жертва неразделенной любви. Да, именно таким он стал – жалким и безвольным. Но гордость есть не у одной Сары. Вейн повалился на кровать, трезвый, несмотря на чудовищное количество бренди, которое он выпил, надеясь унять боль.
Он перекатился на спину и закинул руки за голову. Глядя на узорчатый полог балдахина, он сосредоточился на дыхании, пытаясь успокоить мысли. Он должен заставить себя заснуть. Но сон не шел. Тело и мозг требовали действия. Физическое изнеможение и боль, возможно, помогли бы ему забыть о боли сердечной.
Может, он все же был не прав, поставив Сару перед выбором: или он, или Бринсли? Но разве, любя ее, он мог согласиться делить ее с кем-то? По крайней мере если он проиграет, то будет знать, что боролся за свою любовь изо всех сил, что не стал довольствоваться тем, что Сара готова была ему дать.
Вейн задумался. Она предавалась страсти с таким самозабвением, что он мог бы легко убедить себя в том, что эта страсть и есть любовь. Он мог бы убедить себя в том, что Сара его любит.
Возможно, так оно и есть. Но до тех пор, пока она не разберется в своих чувствах, не поймет, что любит его, и не скажет об этом, между ними останется недосказанность.
Он поставил ее перед выбором. Впервые с тех пор, как они стали близки.
До сих пор получалось так, что он подталкивал ее к совершению поступков, за которые ей потом было стыдно. Сначала он принудил ее к адюльтеру, потом – к браку, а затем и развратил ее, научив получать наслаждение от плотских утех. Она считала себя жертвой его деспотизма. Наверное, ей было удобно так считать. Но дальше так продолжаться не может, не то они оба сойдут с ума.
Осталось сделать один шаг, и этот шаг либо соединит их, либо разрушит брак. И этот шаг ей придется сделать самой, без толчка с его стороны.
А тем временем тело Вейна изнемогало по ней, страдало, словно тысячи чертей жарили его в аду. Но когда она наконец отдастся ему и в глазах ее не останется ни тени прежней вины, теперешняя пытка будет оправдана.
Он знал, что будет именно так. Он верил в это.
Сара была в карете одна. Вейн решил вернуться в город. Слуги должны были отправиться в путь позже вместе с багажом. Она отдавала должное тактичности Вейна, поскольку ей действительно хотелось остаться наедине со своими мыслями. Несмотря на то, что чувствовала она себя неважно, ей даже удалось вздремнуть – мерное покачивание кареты ее убаюкало.
Прошлой ночью она не сомкнула глаз. Разговор с Вейном постоянно прокручивался у нее в голове. Неужели она действительно продолжала хранить в сердце частицу той любви, что питала к Бринсли семнадцатилетней девушкой?
