Текст книги "Дань с жемчужных островов"

Автор книги: Кристина Стайл

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 21 страниц)

Глава V

Ночной ветер разогнал остатки облаков, и утреннее солнце нещадно палило, словно торопясь отдать тепло, на которое поскупилось вчера. Серое беспокойное Моро превратилось в искрящуюся лазурную гладь, по которой лишь время от времени пробегали легкие волны. Словно лаская несущийся вперед парусник, они нежно лизали крутые борта «Длани Митры», изредка обдавая пассажиров мельчайшими солеными брызгами.

Конан скучал. Его деятельной натуре было противно пустое времяпрепровождение, и он с оттенком зависти пни рал на занятую привычным делом команду. Кормчий Арам, во всем доверявший своим людям, все же старался не упускать из виду ни одной мелочи, а потому не мог уделять много внимания киммерийцу. Купцы оказались малоинтересными собеседниками, и варвар, глубоко вздохнул и в глубине души слегка досадуя на свою назойливость, отважился снова постучаться в каюту Амарис. Прекрасная вдова отдыхала после обеда и прогулки по палубе со своими собаками, но, похоже, обрадовалась гостю.

С опаской поглядывая на грозных мастафов, занимавших почти все свободное пространство в каюте, Конан устроился поудобнее на краю койки Амарис, придвинулся к пой поближе, накрыл своей огромной ладонью ее изящную ручку и, не встречая сопротивления, хотел было обнять очаровательную женщину за плечи, как псы беспокойно зашевелились, сморщив носы и чуть приоткрыв ослепительно белые клыки.

– Ты специально взяла их с собой, чтобы никто не осмелился беспокоить тебя? – несколько принужденно засмеялся Конан.

– Нет, – совершенно серьезно ответила Амарис. – Кого мне бояться?

– Тогда почему они едут не в трюме?

– Это лучшие мои собаки. Я развожу мастафов уже много лет. Этим же занимались и мой отец, и мой дед. Но таких псов никому из них не удавалось получить. Они умны, как люди. Каждый из них – единственный в своем помете. К сожалению, среди них нет ни одной суки. Я много раз пыталась получить от них потомство. Щенки рождаются чудесными, но чисто собачья кровь их матерей портит самые выдающиеся качества.

– Чисто собачья?! – От изумления Конан даже отодвинулся от Амарис. – А эти звери кто?

– Я оговорилась, – вспыхнув до корней волос и почему-то сильно смутившись, начала оправдываться Амарис. – Эти кобели настолько умны, они понимают меня даже без слов… В общем, я люблю их настолько, что иногда забываю, что они всего лишь животные… Я часто думаю о них как о людях, как о своих детях… – Окончательно запутавшись она замолчала.

Киммериец подозрительно взглянул на нее, потом перевел взгляд на собак и долго рассматривал их, но ничего необычного не заметил. Собаки как собаки. Сильные, красивые, холеные. Но, по его мнению, почти не отличающиеся от своих собратьев, разве что смотрят как-то странно, как будто вот-вот заговорят. Может, и правда в этих лобастых головах кроется исключительный ум, но ведут они себя как самые обыкновенные псы-охранники. Варвар снова посмотрел на Амарис. Она уже успела взять себя в руки, и лишь более сильный, чем обычно, румянец говорил о том, что она взволнована. В конце концов, если она любит этих тварей больше, чем людей, это ее дело. Кто разберется в женской душе? Да и не душа этой женщины так соблазнительна, а ее роскошное тело. Почему же он, Конан, как последний идиот, выслушивает бесконечные отговорки, вместо того чтобы сразу уложить ее в постель? Женщина, у которой было пять мужей, должна понимать, какой радостью может одарить ее настоящий мужчина. Впрочем, первый муж, кажется, так мужем для нее и не стал. Может, и остальные так и не притронулись к ней, и потому она даже не догадывается, что такое ласка? Подумав об этом, Конан спросил:

– А твой второй муж, он тоже предпочел провести первую брачную ночь в клетке с мастафом?

– Не смейся! – встрепенулась Амарис. – Оллеб вовсе не променял меня на пса, как ты считаешь. А Фартан…

– Фартан? – переспросил варвар. – Это второй?

– Да, – кивнула Амарис. – Если ты умеешь быть серийным, могу рассказать тебе о нем.

– Хорошо, – согласился Конан. – Обещаю, что не буду смеяться над твоим незабвенным супругом.

* * *

Фартан был родом с юго-востока Бритунии, из маленькою селения, в незапамятные времена возникшего в узкой и извилистой, словно высохшее русло некогда полноводной реки, долине. Ее окружали высокие холмы, за которыми на западе высились суровые Кезанкийские горы, а с востока вплотную подступали густые девственные леса. Земля тут была плодородной, так как ее обильно орошали многочисленные мелкие ручейки и речушки, в которых водилась рыба, вносящая приятное разнообразие в довольно-таки скудный рацион бритунийцев. Травы, покрывавшей маленькие, как и все в этой долине, луга, вполне хватало, чтобы селяне могли держать по паре овец, которые давали им персть и молоко.

Несмотря на то что до леса было рукой подать, дома из бревен не строили, а плели из лозы и обмазывали стены глиной. Может быть, это делалось потому, что гибкие, упругие ветви кустарника и глину легко было добыть на берегу любой речки, а деревья, столетиями устремлявшие пышные кроны к небесам, требовали тщательной и сложной обработки. Может быть, просто так повелось испокон веков, кто знает? Просто селяне всегда жили в таких домах и ничего менять не хотели.

Мужчины в родной деревне Фартана занимались возделыванием земли и овцеводством, женщины вели хозяйство, растили детей, ткали из шерсти и льна прекрасное полотно. Все они жили простой жизнью, которая цивилизованному человеку показалась бы скучной и примитивной, но были вполне ею довольны, особенно если еда стояла на столе, урожай был не хуже ожидаемого да дети и животные не болели.

Когда Фартан появился на свет, сверстники его родителей уже нянчили внуков. Так уж получилось, что, сколько ни обращалась мать Фартана со слезными просьбами к Виккане, так что даже растрогала ее жрицу, жившую в соседней деревне, своенравная богиня долго отказывала ей в милости. В конце концов отчаявшаяся женщина, глядя, как подрастают дети ее подруг, умолила жрицу совершить паломничество к священному дубу – любимому дереву Викканы. Через несколько дней женщины вернулись, и по сияющему счастьем лицу жены отец Фартана, которому она не рассказала ничего, понял, что благоприятный знак получен. Три дня, забыв обо всех делах и забросив хозяйство, они не выходили из дома, и на сей раз их труды увенчались успехом. Спустя девять месяцев в доме появился долгожданный младенец.

Нечего и говорить, как тряслись немолодые уже родители над своим сокровищем. Они старались предугадать малейшее его желание, оградить от всех бед и неприятностей. Мальчик пытался проявить характер и настойчиво сопротивлялся бесконечной опеке, но особо в этом не преуспел.

– Матушка, – говорил он, насупив брови, – мне стыдно перед друзьями. Все ушли на рыбалку, а я дома сижу.

– Да хранит тебя пресветлая Виккана! – всплескивала руками мать. – А вдруг ноги промочишь, заболеешь и умрешь? Кто о нас с отцом позаботится, когда старость совсем одолеет нас?

– Отец, – топал ногой Фартан. – Все мальчики пасут своих овец, а ты никогда меня с ними не пускаешь. Мал еще, – хмурился отец. – А вдруг волк из леса выскочит и разорвет тебя на куски? Так дожил он до пятнадцати лет, ничего толком не умея, но постоянно стремясь что-то делать. Однажды, когда только-только закончился сезон дождей, как-то за обедом отец заметил, что не худо бы подправить стены дома.

– Смотри, – показал он узловатым пальцем, обращаясь не то к жене, не то к сыну, – сколько трещин. Эдак мы скоро под открытым небом окажемся. Надо чинить, и быстро.

– Батюшка, – взмолился Фартан, – позволь мне помочь тебе!

– Что ж, – неожиданно согласился отец, – от помощи ли отказываться. Да и ты уже вон какой вымахал.

– А когда начнем? – засветился от радости юноша.

– Через два дня, – пообещал отец и пояснил: – Надо кое-что по хозяйству доделать.

На следующий день Фартан прибежал в сарай, где отец менял овцам подстилку из травы.

– Батюшка! – с порога закричал он. – Я такое придумал! Все удивятся и позавидуют, какой у тебя умный и дальновидный сын!

– Что еще? – недовольно поморщился отец, который очень осторожно относился ко всякого рода новшествам.

– Выслушай меня, – попросил сын. – Только не перебивай.

Отец молча кивнул, продолжая заниматься своим делом.

– Наш дом сплетен из лозы и промазан глиной. Так? Каждый год, после того как пройдут обильные дожди, стены приходится чинить. Так?

– Так, так, – нетерпеливо перебил его отец. – Я и говорил тебе, что скоро займемся починкой.

– Я придумал, что надо сделать, чтобы дом стоял долго без всякой починки! – торжественно провозгласил Фартан. Помолчав немного, он выпалил: – Надо построить его из камней!

– Ты в своем уме? – встрепенулся отец, – Из каких камней?! Наши отцы, деды и прадеды плели свои дома из лозы, а что было хорошо для них, то хорошо и для нас. Не выдумывай глупостей.

– Выслушай же меня до конца, – взмолился Фартан. – Горы близко? Близко. Мы натаскаем камней и сложим новые стены, соединив камни той же глиной. Стены будут толще и прочнее.

Спор их затянулся на целый день, но вечером Фартана неожиданно поддержала мать, которая, как и все матери, считала своего сына необычайно умным и талантливым. Отец долго ворчал и возражал, но в конце концов сдался.

– Надо же, чего учудили, – ворчал он. – Люди над нами смеяться будут. Что мы, умнее дедов, что ли? Ну да ладно, вас двоих мне не переспорить…

Настало долгожданное утро. Фартан с отцом, плотно и обстоятельно позавтракав, направились к Кезанкийским горам, провожаемые удивленными взглядами односельчан. Горы пользовались дурной славой. Люди, обитавшие там, отличались жестокостью, и миролюбивые равнинные жители старались не раздражать суровых соседей и не появляться на их территории. Поднявшись на холм, отделявший долину от гор, Фартан радостно засмеялся:

– Посмотри, отец, как красиво!

– Здесь не на красоты надо любоваться, – буркнул отец, – а следить, чтобы стрелу в сердце не получить.

– Да не бойся ты, – успокоил его сын. – Мы же не будем подниматься в горы. Смотри, у подножия полным-полно камней. Выберем те, что нам нужны, и отнесем на холм. Потом еще раз вернемся. Глядишь, за пару дней и управимся.

Они действительно быстро нашли вполне подходящие камни. Выбрать-то их было нетрудно, а вот дотащить… Кряхтя, ругаясь сквозь зубы и то и дело утирая обильно струившийся пот, четыре дня таскали они камни от подножия гор на холм, пока не решили, что набрали достаточно для починки дома. Еще два дня ушло на то, чтобы снести вниз значительную часть собранного. К вечеру второго дня отец сказал:

– Все. Хватит. Кончай работу. Завтра продолжим.

– Я не очень устал, – повернулся к нему Фартан. – Ты ступай домой, отдохни. А я еще поработаю.

Отец ушел, наказав ему строго-настрого не задерживаться слишком долго. Однако время шло, взволнованные родители сидели на пороге и напряженно вглядывались в сгущающиеся сумерки, но Фартан все не возвращался. Наконец мать не выдержала.

– Ты как хочешь, – сказала она, вставая, – а я пойду ему навстречу. Не иначе, что-то случилось с нашим мальчиком.

Она оказалась права. Случилось. Но такое, чего никто не мог ожидать. Когда они подошли к холму, отец изумлением увидел, что груда камней, которую они с таким трудом стащили вниз, заметно уменьшилась. Ничего не понимая, он закричал:

– Фартан! Где ты, сынок? Что тут происходит?

– Батюшка! – услышал он радостный голос сына. – Я тебе такое расскажу, не поверишь! Я собрался было отнести вниз еще один камень и отправиться домой, как он выскочил у меня из рук и… Нет, ты представить себе не можешь! Он покатился сам и лег возле груды! Значит, мы напрасно тратили столько сил. Надо было просто толкать их сверху, и они сами бы долетели.

– Так куда делись те камни, что мы уже перенесли? – изумился отец. – Груда должна была вырасти, а не уменьшиться!

– Я отнес их обратно! – гордо заявил Фартан.

– Зачем?! – в один голос воскликнули родители.

– Раз они могут спускаться сами, путь сами и катятся. Завтра мы с тобой к вечеру всю работу закончим!

Только теперь старики поняли, какого сына вырастили, и винить им было некого.

– Что ж, – вздохнула мать. – Не зря повитуха говорила, что пуповину надо резать вовремя. Что он еще успеет натворить, пока не закроются наши глаза? А каких дров он наломает, когда мы отправимся к предкам, и подумать страшно.

Минуло еще два года. Родители, хоть и очень поздно, но все же понявшие, какую серьезную ошибку допустили, оберегая сына ото всего на свете, всеми силами старались ее исправить. Понемногу Фартан кое-чему научился, но… У него возникало множество идей, и каждую он хотел воплотить в жизнь. К сожалению, как это часто бывает, в неумелых руках все получалось шиворот-навыворот. Пока были живы мать с отцом, никто от деяний Фартана особо не страдал, но все люди смертны, и однажды пришел и их час. Долго прожив вместе в мире и согласии, они и умерли один за другим, словно спешили встретиться там, где обитали все их предки. Фартан остался один.

Терпеливые, спокойные и добродушные, селяне долго закрывали глаза на чудачества юноши и никогда не сердились на него, а наоборот, старались поддержать сироту и помочь ему стать настоящим, по их понятиям, мужчиной. Но однажды он совершил такое, что даже великому терпению односельчан Фартана пришел конец.

Так повелось, что своих овец жители этой деревни всегда пасли сами. В каждой семье всегда находился подросток, которому доверяли этих спокойных, не отличавшихся ни умом, ни сообразительностью животных. Мальчишки и девчонки собирались вместе и целыми днями пропадали на лугах, следя за тем, чтобы овцы досыта наелись сочной травы и вволю напились из чистых, прозрачных ручьев. Поразмыслив, Фартан предложил соседям сделать все иначе.

– Пусть лучше дети пораньше приучаются к хозяйству, – сказал он. – В нашем селении не так много овец, чтобы за ними присматривали много человек. Давайте я займусь выпасом, а вы за это поможете мне обихаживать животных и будете давать хлеб.

С ним согласились, потому что и так всему селу приходилось помогать неумехе. Пусть он хоть полезным делом займется, а лишние руки всегда в доме пригодятся. В первый же день Фартан обошел всю деревню, собрал овец и погнал их на луг. Счастливый от сознания, что он все так здорово придумал, лежал юноша в высокой траве, смотрел, как медленно плывут по небу пушистые облака, и размышлял, что бы еще такого полезного сделать. И придумал. Зачем водить овец на водопой к ручью? Воды там мало, овцы – животные глупые, пока одна-две утолят жажду, всю воду замутят. Лучше погнать их к реке. Придумал – сделал.

Хорошо еще, что, зная беспокойную натуру юноши, послали его соседи мальчишку проверить, как идут у Фартана. Прибежал юнец и не поверил своим глазам. Усердный пастух загнал все стадо в речку, и пять-шесть животных уже ушли под воду с головой.

– Куда ты смотришь? – закричал мальчишка. – Они утонут!

– Какой ты глупый, – снисходительно улыбнулся Фартан. – Ты разве не знаешь, что такое тонуть? А я знаю. Сам однажды чуть не утонул, сорвавшись с обрыва. Там было так глубоко, что я не нащупал дна. А они все прочно стоят на ногах. Что с ними может случиться?

Овец, конечно, спасли, но после этого случая Фартану но доверяли никаких общих дел, а вскоре к нему пришли самые почтенные старики и сказали:

– Мы все хорошо тебя знаем, Фартан, и поэтому, подумали и, решили, что лучше бы тебе было уйти от нас.

– Куда же я пойду? – изумился юноша, – Здесь мой дом, и других мест я не знаю.

– За домом мы присмотрим. А другие места… Мир целик. Может, побродив по свету, ты все-таки наберешься ума? Вот тогда и возвращайся. А мы не можем нянчить тебя до старости.

Они еще что-то говорили, а Фартан уже размечтался о диковинках, которые он увидит в дальних краях, о благодарных людях, которые с пониманием отнесутся к его бесчисленным блестящим идеям, о знаниях и умениях, которых он наберется вдали от дома, о том, как встретят его в родном селении, когда он вернется сюда богатым и знаменитым. Поблагодарив стариков и слегка удивившись, почему это не он сам все так хорошо придумал, Фартан быстро собрался в дорогу и на следующее утро покинул маленькую долину.

То ли Светлые боги одарили его особой милостью, то ли ему просто случайно повезло, но путешествие Фартана проходило без особых приключений. Несколько раз он до нитки промок под внезапно нахлынувшим проливным дождем, однажды чуть не сорвался в пропасть, наступив на шатающийся камень, – вот и все неприятности, с которыми пришлось ему столкнуться в пути. Благополучно миновав горный перевал, через три дня Фартан уже шагал по земле соседней страны – Коринфии. Спускаться с горы оказалось намного легче, чем взбираться на нее, и скоро юноша вступил в лес, столь же чуждый и незнакомый ему, как и неприступные скалы.

Вечерело. Полная луна, бледная и почти незаметная днем, становилась все ярче. Небо постепенно темнело, на нем загорелась первая звезда, следом за ней еще одна, сломи и невидимые мастерицы расшивали темно-синий, почти черный бархат узором из диковинных драгоценных камней. Высокие деревья, окружавшие путника, слились в сплошную темную стену, застонали ночные птицы, подали голоса хищники, вышедшие на охоту. Неприятный холодок пробежал по спине Фартана, но заночевать в лесу он не отважился, и ему ничего не оставалось делать, как упорно идти вперед по узенькой тропинке, освещенной призрачным, блекло-голубым лунным светом.

Тропинка петляла, то ныряя в высокий кустарник, то выводя юношу на крошечные полянки, то пропадая в пушистых мхах. Стараясь не потерять ее из виду, Фартан внимательно смотрел под ноги, лишь время от времени поднимая глаза, чтобы взглянуть, не видно ли впереди хоть крошечного огонька – спутника человеческого жилья. Постепенно лес начал редеть, и юноша ускорил шаг, торопясь выйти на открытое пространство. Он так спешил, что не сразу услышал, как над его головой в кроне высокого дерева с толстыми корявыми ветвями что-то треснуло, а потом ветви зашевелились, хотя ночь была на редкость тихой, без малейшего ветерка.

Фартан замер, стоя на одной ноге, не отваживаясь опустить вторую, и прислушался. Нет, ему не показалось. На дереве кто-то сидел. Задержав дыхание, он медленно поднял голову и попытался рассмотреть, что происходит там, в вышине. Словно стремясь ему в этом помочь, полная луна выглянула из-за набежавшего на нее облака. Совсем близко, ни расстоянии двух-трех локтей от лица Фартана, на той ветви лежало животное, совершенно незнакомое юноше.

Оно было размером со среднюю собаку, но походило на кошку. Надменный взгляд хищника изумил Фартана, но не менее удивительным был и облик зверя. Сильное, мускулистое тело, длинные лапы, короткий, как будто обрубленный, хвост и небольшие изящные уши с кисточками на концах – ничего подобного юноша никогда не видел. Зверь зашипел, оскалившись, и Фартан мгновенно понял, что пятнистая кошка питается отнюдь не травой.

Он полжизни отдал бы сейчас за то, чтобы оказаться подальше от дерева, но ноги отказывались ему служить, а кроме того, бежать все равно было бесполезно: одним прыжком хищник запросто мог бы настичь свою жертву. Фартан зажмурился, прощаясь с жизнью. Медленно текли минуты, по ничего не происходило. Юноша снова открыл глаза и вздрогнул, встретившись взглядом с кошкой, которая рассматривала его с явным любопытством.

– Что, испугался? – услышал вдруг Фартан.

«Я либо сошел с ума, либо умер», – подумал он, оглядываясь и лишний раз убеждаясь, что, кроме него и зверя, никого тут нет.

– Я к тебе обращаюсь, – раздался тот же голос, и до юноши наконец-то дошло, что с ним разговаривает хищник, вальяжно развалившийся на дереве. – Что за народ пошел? С ними говоришь по-человечески, так нет, даже словечка не вымолвят. Еще раз спрашиваю: испугался?

– Н-н-не оч-чень… – выдавил из себя Фартан.

– Скажешь тоже, не очень! – фыркнула кошка, сощурившись и окидывая Фартана оценивающим взглядом. – И дураку ясно, что у тебя коленки дрожат.

– Н-н-но п-п-поч-чему ты… – начал вдруг заикаться юноша.

– Почему я разговариваю? – Фартан мог чем угодно поклясться, что зверь улыбнулся. – Поживи в нашей деревне и не такое увидишь.

– Я… Я… – Ему явно не хватало воздуха.

– Да перестань ты трястись! – рыкнула кошка. – Не съем я тебя. Я вообще людей не ем. – Она вздохнула. – Нельзя мне. Вот зверя какого-нибудь – пожалуйста. – Она снова вздохнула, а затем, сладко потянувшись, мягко и совершенно бесшумно спрыгнула вниз. – Впрочем, какие теперь звери! У тебя так стучат зубы, что даже глухой услышит. Прекрати! Ты начинаешь мне действовать на нервы.

– Я… Я и не боюсь уже, – попытался оправдаться Фартан.

– Бабушке своей расскажи! – подернула плечами кошка. – Ладно. Я могу тебя понять. К этому надо привыкнуть.

– К чему привыкнуть?

– Ты куда направляешься? – словно не замечая его вопроса, поинтересовалась кошка.

– Да так, никуда, – ответил Фартан. – Мир посмотреть.

– Давно идешь? – продолжала расспрашивать кошка.

– Четвертый день.

– Устал, поди? – В ее голосе промелькнули те же интонации, что когда-то были у его матери.

– Немного, – неожиданно смутился он.

– Ну пойдем, – пригласил странный зверь. – Поживешь у нас, отдохнешь, на диковинки посмотришь. Да, кстати, меня Караной зовут, а тебя как?

– Фартаном.

Кошка важно кивнула и зашагала вперед, мягко ступая крупными, сильными лапами по корням и веткам, не производя при этом ни малейшего шума. Все еще не оправившийся от изумления, Фартан послушно побрел за ней. Однако вскоре он забыл и об испуге, и об удивлении. У него вообще часто менялось настроение. Тем более Карана что-то говорила о диковинках, а ведь именно за этим он ушел из дома: как можно больше увидеть и узнать.

Шли они довольно долго. Непроглядная ночная темнота постепенно начала сменяться серыми предрассветными сумерками, когда лес неожиданно расступился и вперед показалось небольшое селение.

– Пришли, – повернулась Карана к своему спутнику. – Видишь, на противоположном конце деревни самый больший дом? – Фартан кивнул. – Там живет Лемпситей. Иди туда. У него и поживешь. Ему, кажется, были нужны помощники.

Она прибавила шагу и, поравнявшись с крошечным домиком, смотревшим на дорогу двумя темными окнами, одним прыжком перемахнула забор, толкнула лапой дверь и скрылась внутри.

Юноша огляделся по сторонам. Селение, в которое придела его необычная кошка с кисточками на ушах, было самым обычным и, пожалуй, ничем не отличалось от родной деревни Фартана, кроме одного: тут дома были отделены друг от друга высокими заборами, словно селяне не доверяли кому-то или опасались, что на них могут напасть, п может, просто хранили каждый свою тайну и не хотели, чтобы посторонний увидел лишнего. Будучи по природе своей любопытным, юноша попытался заглянуть хоть в один двор, но щелей между камнями, из которых были сложены заборы, не нашел, и потому его любопытство осталось неудовлетворенным. Пожав плечами, он двинулся к дому, на который указала Карана.

Этот дом был самым заметным в селении. Просторный, высокий, он сразу бросался в глаза. Его тоже окружал забор, но калитка почему-то оказалась распахнутой настежь. Сочтя это за безмолвное приглашение, Фартан быстро поднялся на крыльцо дома и громко постучал кулаком в дверь. Внутри послышалась тихая возня, дверь с противным скрипом отворилась, и на пороге возник маленький сгорбленный старичок. Он был одет в какую-то серо-коричневую бесформенную хламиду, на седой голове, покрытой редкими пучками волос, ловко, даже слегка кокетливо, сидела круглая коричневая же шапочка. Из-под лохматых бровей на неурочного гостя внимательно смотрели желто-карие глаза.

– Ты Лемпситей? – спросил Фартан и, когда старик кивнул, продолжил: – Меня послала к тебе Карана.

– Заходи, – просто ответил старик и посторонился, пропуская юношу в дом.

Старик явно жил один: Фартану, не отличавшемуся особой аккуратностью, никогда еще не приходилось видеть такого беспорядка. Повсюду: на скромной мебели, на полу, на полках, висевших на стене, – толстым слоем лежала пыль. С закопченного потолка свисала паутина, всевозможный мусор валялся и тут, и там. Из комнаты вело несколько дверей, одна из которых была приоткрыта, но Фартан, сколько ни силился, ничего не смог за ней разглядеть. Повернувшись к хозяину и понимая, что молчание затянулось, он решил пояснить, что привело его сюда:

– Я путешествую. Хочу посмотреть на мир, узнать что-нибудь новое; В лесу я встретил Карану, и она сказала, что тебе нужны помощники.

– Как она выглядела? – поинтересовался старик.

– Пятнистая крупная кошка с кисточками на ушах и коротким хвостом. – Старик кивнул, а Фартан отважился спросить: – Ты содержишь зверинец? Как ты научил эту кошку разговаривать?

– Она умела это от рождения. Впрочем, если ты хочешь пожить у меня, лучше, наверное, будет рассказать тебе все с самого начала. Но прежде ответь на один вопрос. Что ты умеешь делать?

– Я могу ухаживать за животными. Правда, мне приходилось иметь дело лишь с овцами… Еще немного умею строить. По дому могу кое-что делать… – Фартан смущенно замолчал, неожиданно для себя обнаружив, что мастером на все руки его назвать нельзя.

– Не густо, – усмехнулся Лемпситей. – Но это поправимо. Ты еще молод, у тебя вся жизнь впереди. Многому успеешь научиться. Присядь, отдохни, а я пока расскажу тебе о том, куда ты попал.

Фартан осторожно опустился на пыльную деревянную скамью, даже не обтерев ее, чтобы не обидеть хозяина, старик сел напротив и принялся рассказывать.

Родился Лемпситей в Коринфии, в одном из небольших городов-государств, расположенном близ Дороги Королей – торгового пути, идущего с востока на запад, благодаря которому Коринфия вела довольно оживленную торговлю.

Лемпситей рано выучился читать и писать, а когда ему было десять лет, смышленого мальчика заметил старый цат, принадлежавший к Серому Квадрату – сообществу ученых, которые интересовались чистой наукой и магией и которых вовсе не волновали никакие моральные принципы. Они не жаждали творить ни добро, ни зло, а просто постигали суть вещей, стремясь к знанию ради самого знания. Маг этот был уже достаточно дряхлым, нуждался в ученике и помощнике, и Лемпситей с радостью согласился перейти в его дом.

Обучение длилось долго, и когда учитель умер, ученик из забавного и любознательного мальчишки превратился уже в солидного ученого мужа. Страстью Лемпситея стало врачевание, но вовсе не потому, что он любил людей и хотел облегчить их страдания, а потому, что его интересовало, что же такое человек во всех его ипостасях. Однако слава летит быстрее ветра, и к нему со всей страны потянулись больные и увечные, которые, прослышав о его необычайных способностях, видели в Лемпситее единственную надежду на выздоровление. Врачевание страждущих отнимало столько времени, что Лемпситей понял: или помогать людям, или заниматься наукой и магией-

Тогда он принял решение собрать несколько наиболее тяжелобольных людей, обязательно с разными болезнями, обязательно разного возраста и обязательно разного пола, и удалиться с ними в какой-нибудь забытый богами и людьми уголок, основать поселение и в тишине и покое, вдали от суеты, изучать их, а может, и найти средство исцеления. Выбрав десять человек, он предложил им уйти из города, и они с радостью согласились. После долгих поисков была найдена эта большая поляна посреди леса, куда до сих пор не ступала нога человека. Так появилось эта деревня.

– Сколько же лет вы тут живете? – удивился Фартан.

– Не знаю, – пожал плечами Лемпситей, – Я не считаю годы, потому как занят делом. Но мне кажется, если ты не станешь перебивать меня, будет лучше. На чем я остановился?

Люди, которые пришли вслед за Лемпситеем, поверив в него, занялись постройкой жилищ, возделыванием крошечных участков плодородной почвы, охотой, а он, уже достаточно сильный маг Серого Квадрата, все свое время посвящал изучению трав, деревьев, камней, почвы, воды, составлял одно за другим разные снадобья, подбирал подходящие заклинания, пытался создать новые. Ему удалось добиться прекрасных результатов, но до конца преодолеть недуги, изучением которых он занимался, Лемпситей пока не мог.

Однажды, бродя по лесу в поисках редкой маленькой травки, которая цвела лишь один день в году, маг так увлекся, что едва не наступил на змею. К его счастью, она зашипела и грозно выпрямилась, высунувшись из травы. Лемпситей замер, а изящная разноцветная змейка, успокоившись, поползла своей дорогой. Глядя ей вслед, маг вдруг подумал, что ее грациозные движения удивительно напоминают походку одной из его пациенток, Гондии. И тут его осенило.

Это было величайшее открытие. Лемпситей понял, что обычными снадобьями и заклинаниями можно вылечить лишь поверхностные болезни: простуды, переломы, ушибы, зубную боль и прочую мелочь. Для того чтобы победить серьезный недуг, грызущий человека изнутри, надо познать его сущность, скрытую ото всех, и тогда, скорее всего, решение будет найдено.

Несколько месяцев маг не выходил из дома, читая и перечитывая старинные свитки и толстые манускрипты, пытаясь отыскать формулу, по которой можно составить зелье, чтобы раскрыть душу человека до конца, увидеть то, о чем он и сам не догадывается. И его труды оказались не напрасными. В конце концов он получил вожделенную формулу и изготовил снадобье.

Едва дождавшись утра, Лемпситей собрал жителей деревни и сообщил им:

– Скоро, я думаю, вы избавитесь от терзающих вас недугов. Я создал новое лекарство. Оно вызовет некоторые изменения в вас, но ничего страшного не произойдет. Поверьте мне еще раз, и вы будете здоровы.

Выдав каждому больному строго отмеренную дозу зелья маг приготовился ждать. Долго ждать ему не пришлось. Ночью кто-то осторожно поскребся в его дверь, и Лемпситей вышел на порог. Никого. На черном небе, густо усыпанном яркими звездами, словно огромный светильник, висела полная луна, освещая все вокруг неверным, призрачным светом, создавая большие, постоянно меняющиеся тени. И вдруг одна из теней приблизилась к дому, и маг вздрогнул: из темноты на него пристально смотрели ярко-зеленые глаза. Зверь подошел еще ближе, мягко переставляя длинные, мускулистые лапы, и сел возле крыльца, обвив грациозное тело, покрытое короткой черной шерстью, толстым, слегка подрагивающим хвостом.

– Не узнаешь меня, Лемпситей? – заговорила вдруг пантера. – Тогда придется представиться. Я Элмела.

– Элмела? – изумился маг. Так звали женщину, которую много лет терзала боль в желудке. Не может быть…

– Может, – оскалилась черная хищная кошка. – Утром я выпила твое лекарство, а ночью, едва взошла луна, почувствовала, как вытягивается и наливается силой мое тело, как его покрывает мягкая, шелковистая шерсть, как руки и ноги обращаются в крупные когтистые лапы. Радость овладела мной. Я выбежала из дома и устремилась н лес. О! Не могу передать тебе, какие волнующие запахи нахлынули на меня! Ничего подобного я не испытывала прежде. На расстоянии многих локтей я улавливала следы разных животных, но все они были мне неинтересны. И вдруг мои ноздри затрепетали, а сердце забилось быстро-быстро. Со скоростью молнии метнулась я на безмолвный зов и вскоре увидела совсем молодого оленя, мирно щипавшего траву. Одним прыжком я настигла его и прокусила несчастному шею. Теплая, чуть солоноватая кровь наполнила мой рот, и тут свершилось чудо: боль, хоть и смягченная твоими прежними снадобьями, но все-таки жившая во мне, исчезла. Ты все же излечил меня, хоть я и утратила человеческий облик. Но это нисколько не огорчает меня. Наоборот. Я никогда еще не чувствовала себя такой сильной и молодой.