Текст книги "Дань с жемчужных островов"

Автор книги: Кристина Стайл

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 21 страниц)

– Что ты делаешь? – воскликнул купец.

– Смотри.

Возле бревна опустилась крупная птица с грязно-белым оперением, и стоило ей коснуться воды, как из глубины мгновенно разминулась гигантская пасть, усеянная двумя рядами белых крепких зубов, раздался всплеск, и птица исчезла.

– Что это было? – прошептал Урихар.

– Речной демон, – пояснил лодочник. – У нас есть люди, которые охотятся на них, но из десяти охотников выживают лишь трое.

Шемиту хотелось подробнее расспросить о чудовище, но лодочник упорно молчал, сосредоточенно работая веслами и явно стараясь поскорее убраться подальше от речного демона.

В другой раз на берег из густого леса вышло не менее удивительное животное. В длину оно было не меньше пятидесяти локтей, а весило, наверное, столько, сколько сорок воинов в полном облачении. Громадный рог в три локтя длиной, очень толстый у основания и заостренный на конце, сидел на носу чудовища. За ним виднелся второй рог, поменьше, но тоже крепкий и острый. Массивная холка круто изгибалась дугой, а подобные стволам деревьев ноги прочно стояли на земле, словно животное вросло в нее. Маленькие глазки, тупо взглянувшие на проплывавшую мимо лодку, не выражали ничего, однако весь облик зверя нитрил о неимоверной силе и свирепости.

– Да хранит нас великая любовь Птеора и Иштар! – никнул Урихар. – Такой монстр и в страшном сне не привидится! Кто это?

– Носорог, – коротко ответил лодочник.

– И зачем боги создали такую дрянь? – растерянно пробормотал шемит, невольно хватаясь за идола Мооля, висевшего у него на шее, словно маленький божок мог защитить его от всех напастей.

– Порошок из его рога спасает от многих болезней и укрепляет мужскую силу. А если из него сделать кубок, то пьющий из него никогда не будет отравлен, ибо рог сразу покажет яд.

– И находятся смельчаки, которые добывают его? – удивился купец.

– Находятся, – усмехнулся лодочник. – Многие находятся. – И, вздохнув, добавил: – Но многие и пропадают, – после чего надолго замолчал.

Река сделала резкий поворот, и злобный зверь, к великому облегчению Урихара, пропал из виду. Но вскоре ему привелось увидеть еще одно странное животное. В одном месте река разливалась особенно широко, и там, у дальнего берега, шемит заметил множество крупных темно-голубых шпон, словно кто-то высыпал у самой воды груду огромных валунов. Вдруг несколько «камней» зашевелились и медленно направились к воде, вошли в нее и так же лениво двинулись вперед. Вскоре вода покрыла широкие спины неповоротливых животных и окрасила их в темно-синий цвет. Но, как ни странно, звери не захлебнулись, а продолжили так же неторопливо бродить по дну, как по суше, время от времени останавливаясь и выдергивая то одно, то другое водяное растение.

Присмотревшись, шемит заметил, что необычное животное достигает в длину примерно девяти локтей, в высоту – не больше трех, а в обхвате равно своей длине. Широкая, почти квадратная голова заканчивалась такой бездонной пастью, что в нее запросто мог бы поместиться человек. Однако звери не обращали на людей ни малейшего внимания, полностью поглощенные поисками пищи, которой для такой туши требовалось, видимо, очень и очень много. Урихар так увлекся рассматриванием животных, что чуть не свалился в воду.

– Осторожнее! – предупредил его лодочник. – Речные коровы обычно не нападают на людей, но всякое бывает. А уж если они разозлятся, лучше держаться от них подальше. Их зубы могут перемолоть камни.

Похоже, за время путешествия по Стиксу лодочник произнес больше слов, чем за всю свою предшествующую жизнь, а потому после этого предупреждения замолчал и до самой Стигии не проронил ни слова, лишь улыбнулся на прощание, когда Урихар вместо обещанных двух золотых заплатил ему три, и даже помог выгрузить вещи купца на берег. После этого он так же молча забрался в лодку и, махнув шемиту рукой, тронулся в обратный путь, даже не пытаясь заполучить очередного пассажира.

От того места, где Урихар высадился на берег, до ближайшего города было рукой подать, и купец поспешил вперед, надеясь нынешнюю ночь провести в какой-нибудь таверне, на чистой и удобной постели. Он не стал особо привередничать, и первая же вывеска, на которой красовалось блюдо с аппетитным куском мяса, показалась ему вполне подходящей. Толкнув дверь, он очутился в самом обычном кабаке, каких было великое множество во всех крупных городах и крохотных городишках. Блеск серебряных монет пробудил в хозяине, маленьком, толстом и улыбчивом, необычайную прыть и услужливость, и Урихар получил все, на что только мог рассчитывать: отдельную комнату и вполне сносный обед.

Оставив свои вещи в комнате и тщательно заперев ее, шемит спустился вниз и уселся за стол, бросив хозяину на ходу:

– Кусок хорошего мяса, овощи, кружку вина.

Все это мгновенно возникло перед ним, и Урихар с наслаждением впился зубами в нежную грудинку. Не успел он как следует прожевать откушенный кусок, как кто-то с силой хлопнул его по плечу.

– Урихар! Этого не может быть! Мы давно похоронили – раздалось у него за спиной, и, обернувшись, шемит увидел давнего приятеля своего отца, Джаллиаха. Молодой купец радостно заулыбался и пригласил старика за свой столик.

– Нет, я все еще не верю своим глазам! – не унимался Джаллиах. – Вот радость-то! Видимо, при рождении сама Иштар погладила тебя по голове. Рассказывай скорее, я прямо горю от желания узнать, где ты пропадал эти годы.

Упавший от долгого вынужденного молчания, Урихар с радостью поведал о своих невероятных приключениях. Джаллиах слушал его раскрыв рот, время от времени вскакивая, хватая его за руку, подпрыгивая, всплескивая руками. Старик жестикулировал так, что несколько раз опрокинул кружку с вином, и Урихару приходилось заказывать новую. Наконец он закончил, и Джаллиах, снова схватив в руки и почти касаясь губами уха собеседника, жарко зашептал:

– Кола, коффа, иомба! Ты не представляешь, какой ты счастливчик! Завтра я отправляюсь с караваном, идущим в Шандарат. За эти товары ты можешь там приобрести там жемчуг, что, вернувшись домой, купишь на него половину Асгалуна, а на оставшееся и сам проживешь в достатке и три поколения потомков обеспечишь. Пойдем с нами!

– Но я собирался вернуться домой сразу, – слабо запротестовал Урихар, которому уже виделись красоты Шандарата, о коих он был немало наслышан.

– Зачем сразу? – настаивал Джаллиах. – Вместе и вернемся. Ты подумай, каким богачом войдешь в свой дом! Самые прекрасные женщины будут счастливы принадлежать тебе. Весь город будет у твоих ног.

Урихара не пришлось долго уговаривать, и наутро он снова отправился в путь, с каждым шагом все больше и больше удаляясь от Шема, навстречу судьбе, уготованной ему богами.

Сияющий, многолюдный Шандарат закружил молодого купца. Упоенный шумами базара, криками продавцов, покупателей и зазывал, одурманенный запахами благовоний, пряностей и снеди, ослепленный яркими красками ковров и тканей, Урихар быстро забыл о всех своих былых несчастьях, о необыкновенных приключениях, о годах жизни среди добросердечных вартулов и, окунувшись в суету большого города, стал тем, кем и был изначально – торговцем, старающимся как можно выгоднее продать и купить.

Преуспевающий Шандарат настолько разительно отличался от родного Урихару Асгалуна, который переживал затянувшийся период упадка, что шемиту вовсе расхотелось возвращаться домой. Он договорился с Джаллиахом, что тот, вернувшись на родину, продаст дом и лавку Урихара и со следующим караваном пришлет купцу вырученные деньги. На большую прибыль шемит не рассчитывал, ибо за годы его отсутствия дом, конечно же, обветшал, а большинство остававшихся в лавке товаров утратили свою ценность. Да, собственно, эти деньги не очень-то ему были и нужны, ибо на самоцветах из Пунта, а также на орехах колы, зернах коффы и коре иомбы, подаренных ему вартулами, он нажил целое состояние. Просто он хотел обрубить все корни в Шеме и навсегда обосноваться в Шандарате.

Вскоре присмотрел он и дом, расположенный недалеко за пределами города, близ Туранской дороги, где селились наиболее богатые и знатные жители Шандарата. Обставив его с восточной роскошью и пышностью, купец зажил наконец-то той жизнью, о которой всегда мечтал. Однако не прошло и года, как Урихар затосковал. Зачем ему одному эти великолепные покои? В мечтах о блестящем будущем ему всегда виделись красавица-жена и дети. Вечерами, принимая наполненную благоухающей водой ванну, или ночами, утопая в невесомых шелках широкого ложа, он рисовал себе картины, как введет в дом единственную на свете женщину, которая наполнит его теплом и светом.

Довольно скоро судьба, словно подслушав его самые сокровенные мысли, улыбнулась ему, послав незабываемую встречу. Возвращаясь домой после заполненного трудами и квотами дня, проведенного в торговой лавке, Урихар увидел на Туранской дороге богатый экипаж. Шторка на окне на мгновение отодвинулась, и на шемита взглянула женщина, прекраснее которой он никогда не встречал, хоть и дума что, успел повидать немало за свою еще достаточно короткую жизнь. Сердце молодого купца учащенно забилось, и с тех пор он не мог прожить ни минуты, чтобы не вспомнить о небесной красоте незнакомки.

Будучи по натуре своей человеком деятельным и решительным, Урихар попытался узнать имя прелестницы, навсегда похитившей его сон и покой, и его попытки увенчались успехом. Это оказалась богатая вдова, дом которой располагался совсем близко от дома шемита. Амарис, как шли красавицу, занималась весьма странным для женщины делом. Она разводила, выращивала и продавала бойцовых и сторожевых собак, по силе и злобности не знавших себе равных.

Собравшись с духом, купец подобрал в подарок любимой строгое ожерелье из двадцати крупных рубинов, на которое можно было построить быстроходную галеру, и решительно направился к очаровательной соседке просить ее руки.

– Я дважды побывала замужем, – сказала Амарис, Глядя на влюбленного бездонными глазами, – но оба раза моя супружеская жизнь длилась не дольше одного дня.

– Боги часто посылают испытания тем, кто может поспорить с ними красотой, мужеством или добродетельностью, – пылко ответил Урихар. – Но скажи, любовь моя, разве гибель тех, кто, видимо, был тебя не достоин, настолько поразила твое сердце, что в нем не осталось места для новой любви?

– Пожалуй, осталось, – лукаво взглянула на него Амарис, и у шемита на миг потемнело в глазах от ярко вспыхнувшей надежды. – Ты молод, красив, богат и не глуп. Я не могу так сразу согласиться на твое предложение, ибо coвсем не знаю тебя. Но я не скажу и «нет». Погоди немного. Как знать, может, богам угодно, чтобы мы были вместе.

Урихар покидал дом Амарис окрыленным. Его красавица, его мечта, его душа, его любовь не отказала ему! С этого дня они виделись очень часто. Шемит забрасывал любимую женщину цветами и подарками, а однажды преподнес ей нежнейшее стихотворение, которое бессонной ночью продиктовала ему любовь. То ли его настойчивость, то ли его искренние чувства, то ли еще что-то (разве может кто бы то ни было понять, почему женщина поступает так или иначе?) в конце концов сыграло свою роль, и Амарис согласилась стать женой Урихара.

Ах, какая это была свадьба! Единственное, в чем уступил счастливый жених своей невесте, так это то, что свадьбу праздновали в ее доме. Ему это показалось странным, ведь он считал, что жить они будут у него, но Амарис так настаивала, что Урихар вынужден был согласиться. Во всем остальном он устроил пиршество по своему вкусу.

Дорожку от ворот ограды до порога устилал пышный ковер из живых цветов. Цветами был полон и дом. Они были повсюду: стояли в огромных напольных вазах, висели гирляндами на стенах, лежали на полу, плавали в ванне. Даже огромная люстра в форме резного полушария с сотней разноцветных свечей была увита благоухающими розами.

В самой большой комнате дома стояли длинные столы, покрытые белоснежными кружевными скатертями. Однако тонкое кружево почти полностью скрывали золотые, серебряные и фарфоровые блюда с разнообразной снедью, яркой зеленью и налитыми солнцем фруктами. Из высоких чеканных ведерок выглядывали длинные горлышки бутылок с лучшими аргосскими и шемитскими винами. Множество слуг, облаченных в шелка и бархат, непрерывно сновали по дому, стремясь предугадать малейшее желание каждого гостя.

Гостей собралось великое множество. Это были самые богатые и знатные люди Шандарата, и даже владыка города прислал с поздравлениями и подарками своего советника.

Привычные к блеску и роскоши гости с восторгом взирали на окружавшее их великолепие. Но когда из своих покоев появилась невеста, все замерли, забыв обо всем на свете, пораженные ее красотой.

Им Амарис было платье из нежнейшего шелка небесно-голубого цвета, широкий подол которого украшал замысловатый узор из крупных молочно-белых жемчужин. Высосан прическа, открывавшая лоб и маленькие розовые ушки, пи ил усеяна нитками белых и голубых перлов. Несколько нитей спускались на щеки, в пять или шесть рядов обвивали стройную длинную шею и терялись в глубоком вырезе платья. Матовые жемчужины мерцали в желтоватом свете множества свечей, играли и переливались, словно лаская бархатную кожу одной из прекраснейших женщин хайборийского мира. Глаза невесты излучали такую радость, что у каждого, кто бросал на нее взгляд, на лице расцветала широкая улыбка.

Пир затянулся надолго. Звучали длинные застольные речи, прославлявшие жениха и невесту, им желали счастья и радости, достатка и благополучия, детей и внуков. Но хоть красота Амарис и пробуждала мужчину даже в дряхлом старике, мало кто завидовал Урихару. Страшная смерть предыдущих мужей этой роскошной женщины вызвала в Шандарате много пересудов. Может быть, поэтому Почти все, кто произносил в этот день тосты, желали шемиту прежде всего долголетия. И каждый раз, словно отвечая добрым пожеланиям, на груди жениха слегка шевелился маленький идол Мооля.

Наконец гости отправились по домам, оставив молодых наедине друг с другом. Если бы страсть влюбленного сердца и жаждущего ласки тела можно было сравнить с жаром полуденного солнца, то от горячих волн, исходивших от дома Амарис, растаяли бы снега на самых высоких вершинах, а ринувшийся вниз поток мгновенно бы высох без остатка. Когда же первый порыв немного угас, Амарис и Урихар, расслабленные и усталые, вышли на крыльцо, чтобы прохладный ночной ветер немного остудил разгоряченные тела.

На темно-синем небе сияли яркие звезды, а полная луна заливала двор неверным бледно-голубым светом. Кусты и деревья, такие прекрасные днем, сейчас казались неподвижными черными стражами. Среди них бродили огромным сторожевые псы, бесшумно скользившие вдоль ограды и по узким дорожкам, посыпанным мелким морским песком, Как только хозяйка вышла из дома, три ярко-рыжие собаки вынырнули из темноты и улеглись у ее ног. Амарис положила точеную руку на голову одного из зверей и нежно, словно любимое дитя, погладила жесткую короткую шерсть.

– Как ты не боишься этих зверей? – удивился Урихар.

– Я их люблю, – просто ответила Амарис. – Ребенком я играла с ними, и они заменяли мне и братьев, и сестер, и друзей, А сейчас я отношусь к ним как к детям. И они за это платят мне великой привязанностью. Знаешь, иногда мне кажется, что собаки лучше людей. Если они ненавидят, так ненавидят, а уж если любят, то отдадут жизнь не задумываясь, чтобы спасти хозяина. Они не лгут.

– Я постараюсь привыкнуть к ним, раз уж эти псы так дороги тебе, – пообещал Урихар, но на всякий случай положил руку на идола, которого никогда не снимал с шеи.

– Что это за фигурка? – поинтересовалась Амарис.

– Память о Сальбо, который стал самым близким моим другом на чужбине, – пояснил Урихар, – Это идол бога Мооля. Так вартулы называют бога семьи, долголетия и плодородия. Пока идол со мной, Мооль охраняет меня,

– Можно взглянуть?

Амарис протянула руку, и Урихар послушно снял с шеи маленькую статуэтку и положил ее на подставленную ладонь. Рыжий пес тут же поднялся на ноги и принялся обнюхивать костяного идола, помахивая при этом хвостом.

– Малыш, – ласково обратилась Амарис к собаке. – Тебе нравится эта куколка? Смотри, какая хорошенькая.

Она подняла руку, и идол закачался на кожаном шнурке перед самым носом рыжего пса. Не успел Урихар и глазом моргнуть, как огромные челюсти щелкнули и Мооль исчез в бездонной пасти. Рыжая шерсть угрожающе поднялась на массивном загривке, и собака грозно зарычала, глядя на испуганного шемита. «Утерявшего его постигнет большая беда», – всплыли в памяти Урихара слова Сальбо. Это была последняя мысль счастливого жениха. В следующее мгновение его бездыханный труп лежал возле Амарис, а над ним, поставив тяжелые лапы на грудь Урихара и подняв окровавленную морду к хозяйке, стоял рыжий пес.

* * *

Очередная история, рассказанная Амарис, оказалась столь длинной, и Конан слушал ее так внимательно, что оба даже не заметили, что «Длань Митры» уже не прыгает по волнам, а мягко скользит по ним. Дикие завывания ветра утихли, буря кончилась. Но киммериец не думал сейчас о своенравной стихии. Он не сводил глаз с собак, пытаясь понять, имя которой из них начинается с буквы «У». Странное созвучие имен рыжего и пятнистого псов с именами первых мужей Амарис породило в душе варвара смутное подозрение, которое до сих пор не вылилось в отчетливую мысль. Он понял лишь, что рождение этих уникальных собак как-то связано со смертями несчастных, но как, придумать не мог, а спрашивать у роковой вдовы не хотел. Вряд ли она захочет говорить с ним об этом.

Решительно тряхнув головой, Конан отогнал тяжелые мысли и неожиданно для себя обнаружил, что до сих пор держит женщину в объятиях, а она вовсе и не пытается освободиться от его рук. Приняв это как знак молчаливого согласия на более близкие отношения, киммериец приник губами к полуоткрытому рту прелестницы и задохнулся от восторга. Горячая волна захлестнула его, и в глазах потемнело. Однако резкий толчок в грудь и злобное рычание, вырвавшееся из могучей глотки черного как смоль пса, мгновенно отрезвили варвара. Он с изумлением посмотрел им Амарис.

– Я делаю что-то не то? – задал он совершенно глупый вопрос.

– Только однажды я согласилась разделить ложе с мужчиной, который не был моим мужем, – ответила красавица, – и ничего хорошего из этого не получилось.

– Ты не оставляешь мне ни малейшей надежды?

Если хочешь обладать мною, – твердо сказала Амарис, – ты должен на мне жениться.

– Я? – расхохотался Конан. – Жениться? Такая дикая мысль никогда не приходила мне в голову.

– Тогда, – вздохнула Амарис, – тебе придется выкинуть из головы и другие мысли. Обо мне, например.

– И ты не передумаешь? – сощурившись, посмотрел на нее киммериец.

– Сильно в этом сомневаюсь, – гордо вскинула прелестную головку Амарис.

– Сомнения – это хорошо, – усмехнулся варвар. – Они могут решиться как в одну, так и в другую сторону.

– Спокойной ночи! – вспыхнула красотка. – Отправляйся в свою каюту.

– До завтра, прелесть моя, – широко улыбнулся Конан, направляясь к выходу. – Мне бы очень хотелось, чтобы ты разобралась со своими сомнениями как можно скорее. Нам осталось плыть дня три, не больше.