Текст книги "Дань с жемчужных островов"

Автор книги: Кристина Стайл

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 21 страниц)

Глава IX

Когда Амарис закончила свой рассказ, в глазах ее не осталось и тени страха. Как и предполагал Конан, она сейчас вовсе не думала о пиратах, полностью пишись своим воспоминаниям.

– Ты любила его? – неожиданно спросил киммериец, и удивился своему вопросу.

– Думаю, да, – после короткой паузы ответила Амарис.

– Он был очень добрым человеком. И сильным.

– Тогда почему… – вскричал варвар и тут же осекся.

– Что «почему»? – Изумрудный оттенок исчез из глаз женщины, и теперь они, темно-желтые, напоминала глаза разъяренной тигрицы.

– Ничего, – буркнул Конан.

Оба замолчали, думая каждый о своем. Или об одном и том же? Киммериец согласился бы многое отдать, чтобы хоть на миг заглянуть в эту прелестную головку. Его подозрения становились все более настойчивыми, но с неменьшим упорством он не желал верить в то, что под такой великолепной оболочкой скрывается столь жестокая душа. Тряхнув головой, словно отгоняя назойливые мысли, Конан встал.

– Да, я не сказал тебе еще об одном, – повернулся он, стоя уже у двери каюты.

– Что еще? – сердито посмотрела на него Амарис. Мы приглашены на обед.

– Мы?!

– Да, – усмехнулся варвар. – Относись к этому как хочешь, но мне пришлось сказать, что ты моя женщина. В противном случае сначала ты досталась бы главарю, а потом вся шайка или разыграла бы тебя в кости, или дружим поделила между собой.

– Как это поделила? – не поняла Амарис.

– Очень просто. Они взяли бы тебя с собой на галеру, и тебе пришлось бы провести с каждым из них ночь. Или несколько, все зависит от их темперамента.

– А потом? – испуганно спросила женщина.

– Потом? Скорее всего, они вышвырнули бы тебя за борт где-нибудь в открытом море.

– Меня?! В кости, а потом за борт?! – В своем праведном гневе она была так великолепна, что Конан невольно залюбовался ею. – Не родился еще тот человек…

Но киммериец не дал ей договорить. Он приоткрыл дверь и показал Амарис на суетившихся на палубе пиратов.

– Видишь, сколько их, – криво улыбнулся он. – И все уже родились.

– Мои собаки будут стоять за меня насмерть! – воскликнула Амарис.

– Будут, – кивнул Конан. – И даже загрызут пару-тройку нахалов. Но, – он притворно вздохнул, – вся беда в том, что этих самых нахалов гораздо больше. Неужели ты думаешь, – вдруг совершенно серьезно добавил он, – я стал бы беседовать с этим мерзавцем, а тем более садиться ним за стол, если б хоть на короткий миг решил, что смогу справиться со всеми? Пять, десять противников не остановили бы меня, но их тут десять раз по десять. Борт о борт с «Дланью Митры» стоит их галера. Я не особенно ее рассматривал, но, судя по очертаниям судна, она не меньше, чем пятидесятивесельная. – Увидев, что Амарис побледнела, он поспешил успокоить ее: – Не бойся ничего. Я еще собираюсь пожить на этом свете и тебе погибнуть не дам. Найдется выход!

С этими словами он отправился в свою каюту.

Ближе к вечеру в дверь Конана постучался один из пиратов и сообщил, что стол накрыт и Дингир ожидает гостей в каюте кормчего. Киммериец выругался сквозь зубы, крикнув в ответ, что они скоро придут, поднялся и пошел звать Амарис. Чуть позже они уже сидели за роскошным столом, покрытым кружевной скатертью, видимо, из запасников Дингира. Зная, что его ожидает женское общество, замориец приоделся и прихорошился. На его широких плечах ладно сидел темно-зеленый бархатный камзол, а пышные кружева тонкой шелковой сорочки сияли ослепительной белизной. Длинные красивые волосы Дингира были тщательно расчесаны и, как показалось Амирис, завиты. Кроме того, в этот день он был воплощением любезности, изысканности и хорошего воспитания. Проходи этот обед не на разграбленном паруснике, палуба которого еще утром была завалена окровавленными трупами, распознать в Дингире пирата было бы очень и очень

Большой знаток и страстный любитель женщин, замориец чуть не задохнулся от восторга, когда увидел Амарис. «Чтоб ты сдох, проклятый киммериец! – вспыхнуло у него и мозгу. – Ну почему тебе всегда перепадают самые лакомые куски?! Сначала Карела, теперь эта потрясающая женщина, к тому же еще, судя по всему, и богатая!» Однако на лице не отразилось даже тени этих мыслей. Он широко улыбнулся и красивым жестом пригласил гостей к столу, на котором красовались аппетитные блюда и бутыли темного стекла с отборным вином. Судя по всему, удача сопутствовала «Глазу Нергала», и его трюмы были полны.

Обед шел легко и, пожалуй, даже весело. Правда, Конан и Дингир время от времени бросали исподтишка друг на друга полные ненависти взгляды, а Амарис поеживалась, когда на нее смотрели темно-карие глаза, обладатель которых мысленно раздевал ее, нервно облизывая тонкие губы, однако сторонний наблюдатель мог подумать, что старые знакомые мило беседуют о пустяках, встретившись после долгой разлуки.

Мужчины с радостью вцепились бы друг другу в глотки, но давний неписаный кодекс чести гласил, что женщина, принадлежащая другому, может быть либо подарена, либо выиграна в поединке. Выходить один на один с Конаном Дингир никогда не решился бы, так как прекрасно понимал, что это была бы его последняя драка, а на подарок, конечно же, не рассчитывал, и потому прилагал все усилия, чтобы очаровать женщину и попытаться увести ее хитростью. Надо отдать ему должное: он умел быть обольстительным, и будь на месте Амарис другая женщина, от, пожалуй, предпочла бы молчаливому и суровому Конан сладкоголосого Дингира.

Замориец поднял высокий бокал с темно-красным вином и, ласково улыбаясь, произнес:

– Я предлагаю выпить за единственную на свете женщину, которая смогла завоевать сердце моего давнего друга Конана! Надеюсь, вы оба примете мое приглашение и завтра утром ступите на борт «Глаза Нергала».

Он залпом осушил бокал, а Конан, едва пригубив вино, спросил:

– Что ты собираешься делать с «Дланью Митры»?

– Как что? – удивленно посмотрел на него Дингир. То же, что и с другими парусниками. Перегрузим товар, а корабль отправится на дно. Мне он совершенно не нужен.

Киммериец похолодел. «Длань Митры» везет жемчуг на такую сумму, что он и представить себе не мог. Если корабль потопить, груз будет потерян навсегда, ибо поднять его с такой глубины не удастся никому.

– А как же мои собаки? – встревожилась Амарис.

– Вынужден просить у тебя прощения, прекрасная, но собаки мне не нужны. Кстати, почему они такие вялые, словно жить им осталось считанные дни?

– Все очень просто, – пожала плечами Амарис. – Я давно занимаюсь разведением собак и добилась того, что слава о них распространилась далеко за пределами Шандарата. Более свирепых и мощных псов, чем мастафы, нет на всем свете. Но сам понимаешь, они могут и болеть, и умирать…

Конан понял, что его спутница тянет время, не зная, как выкрутиться. На самом деле собаки были квелыми не из-за болезни, а потому, что перед отплытием Амарис собственноручно дала им специальное снадобье, которое сделало псов такими, какими увидел их Дингир. Пока снадобье действовало, мастафы находились в полусне, почти ничего но ели и не пили и были кроткими и покорными. Когда действие кончалось, собаки становились настоящими демонами. Они приходили в ярость и уничтожали всех, кому допелось оказаться поблизости. Однако примерно через час бешенство переходило в глубокий сон, который длился почти сутки, после чего к мастафам возвращался их обычный нрав. В первый день плавания Амарис сказала Конану, что во время пути собакам придется дать вторую дозу лекарства, так как она рассчитана на три-четыре дня. Если дозу увеличить, псы могут погибнуть, а если не повторить, озвереют так, что станут неуправляемыми. Сейчас действие снадобья подходило к концу, и варвар вдруг подумал, что этим можно как-то воспользоваться. Видя, что Амарис все еще не приходит в голову хоть сколько-нибудь правдоподобная история, решил подыграть ей.

– Ладно, Амарис, – сказал он со вздохом. – Давай расскажем.

Она удивленно взглянула на киммерийца, но, полностью доверяя ему, кивнула.

– Видишь ли, – продолжал Конан, обращаясь уже к Дннгиру, – у Илдиза есть военачальник, которого зовут Джерег. Он очень богат, смел и еще более тщеславен. Так вот, прослышав о мастафах, Джерег захотел изготовить для себя походную палатку из их шкур и заказал их у Амарис.

– Не понимаю, – пожал плечами Дингир. – Проще было снять шкуры прямо в Шандарате и не тащить с собой эту ораву, которую ко всему прочему надо еще кормить.

– Я же сказал тебе, – поморщился Конан, – что он тщеславен. Он хочет собственноручно прибить этих псов, чтобы о нем пошла слава как о человеке, который не побоялся выйти один на один против сотни мастафов. Но так как Джерег прекрасно понимал, что вряд ли справится и с одним-то псом, он договорился с Амарис, что она отберет старых и больных.

– Да я бы и не согласилась содрать шкуры со здоровых собак, – вмешалась Амарис, благодарно улыбнувшись Конану. Затем она повернулась к Дингиру: – Может, ты все-таки не будешь топить моих псов? Во-первых, это немалые деньги, а во-вторых, мне не хотелось бы, чтоб обо мне говорили как о человеке, с которым нельзя вести дела.

– Допустим, я оставлю их, – медленно проговорил Дингир. – И что дальше?

– А дальше, – постаралась Амарис вложить в свой взгляд как можно больше ласки и обещания неги, – ты высадишь нас в маленькой бухте неподалеку от Султанапура. Оттуда мы уж как-нибудь доберемся сами. Мы ведь твои гости? Я правильно понимаю? Или пленники?

– Неужели я похож на человека, который может обидеть прекрасную женщину?! – всплеснул руками замориец. – Конечно, гости!

– Так ты высадишь нас на берег? – глядя на него в упор, спросил Конан.

– О боги, – вздохнул Дингир. – Так замечательно начавшийся обед превратился в обсуждение какой-то сделки. Давайте сейчас не будем говорить об этом. Я начинаю грустить, когда думаю, что больше не увижу этих волшебных глаз…

И он словно невзначай коснулся руки Амарис. Ее передернуло от отвращения, но, быстро сумев взять себя в руки, Амарис улыбнулась:

– Конечно! Давайте еще выпьем!

Обед постепенно подошел к концу, и Конан с Амарис, сославшись на то, что даме необходимо отдохнуть, покинули каюту, некогда принадлежавшую Араму. Когда они наконец остались вдвоем, Амарис сказала варвару:

– Я должна поблагодарить тебя. Без твоей помощи мне было бы трудно объяснить, почему я так пекусь о своих собаках.

– Не стоит благодарности, – усмехнулся киммериец. – Я думал не о твоих чувствах, а о том, что мастафы могут помочь нам разобраться с пиратами. Помнишь, ты рассказывала мне о снадобье? Если открыть замки клеток…

Все правильно, – кивнула Амарис. – Но я вовсе не уверена, что Дингир собирается отпускать нас. К тому же и стараюсь сохранить жизнь моим собакам вовсе по другой причине.

– Да знаю, – не дослушав ее, досадливо поморщился Конан, – Они дороги тебе, ты их любишь, как другие женщины любят своих детей… Все это понятно. Но ведь твои «детишки» могут здорово поддержать нас.

– Может, ты дашь мне договорить? – обиженно спросила Амарис.

– Извини, – буркнул киммериец.

– Кажется, я знаю, как разобраться с Дингиром. Только прошу тебя не мешать и ничему не удивляться.

– У тебя есть план?

– Нет, – тряхнула головой женщина. – Это еще не совсем план… Надо кое-что обдумать… Ты, пожалуй, иди к себе. Надеюсь, завтрашний день для нас будет более радостным.

Конан ушел, а Амарис, не раздеваясь, прилегла на койку, бросив на ноги пушистый плед, и глубоко задумалась. Почувствовав настроение хозяйки, псы притихли. Две собаки легли на полу возле койки, а три уселись под дверью, как всегда, охраняя покой единственного человека, которому были преданы до глубины души и ради которого без колебаний отдали бы свои жизни.

Спустилась ночь, все вокруг замерло, и даже пираты, уставшие от долгого перетаскивания грузов из одного трюма в другой и от лихой попойки, устроенной по случаю удачного грабежа, притихли, видимо заснув. В этой звенящей тишине чуткие уши мастафов мгновенно уловили легкие шаги, приближавшиеся к двери каюты. Псы насторожились и глухо заворчали: там, за дверью, был чужак. Даже собаки, мирно лежавшие на полу, вскочили на ноги, и шерсть на мощных загривках встала дыбом, а кончики тяжелых хвостов воинственно загнулись наверх.

Беспокойство мастафов вывело Амарис из оцепенения. Она села и, хотя никто даже не пытался открыть дверь, громко спросила:

– Кто здесь?

– Открой, лучезарная, – донесся до нее ненавистный голос Дингира. – Мне надо с тобой поговорить.

– Дверь не заперта, – ответила Амарис и жестом подозвала собак к себе.

На цыпочках, стараясь не производить лишнего шума, п каюту вошел замориец. С опаской взглянув на грозных стражей, стеной вставших между ним и своей обожаемой хозяйкой, Дингир попросил:

– Могу я присесть?

– Пожалуйста, – указала Амарис на стоявший напротив койки сундук.

– Я пытался заснуть, но так и не смог. – Пират попытался изобразить виноватый взгляд, но вместо вины в его глазах зажглась похоть, которую он не сумел скрыть. – Ты самая прекрасная женщина на свете… Нет, ты не женщина, Ты богиня. О, как бы я хотел припасть к твоим ногам!

Он попытался привстать с сундука, но оскаленные клыки, которые запросто могли бы перегрызть металлический прут, остановили его.

– У тебя хорошие охранники, – заставил себя рассмеяться Дингир. – Но они напрасно волнуются. Я не причиню тебе вреда. Не бойся.

– Чего мне бояться? – пожала плечами Амарис. – Эти псы хорошо знают, что мое ложе доступно только законному супругу. Никого иного они и близко не подпустят,

– Так ты невеста Конана? – изумился замориец. – Вот уж не думал, что он когда-нибудь сподобится жениться.

– Кто тебе сказал, что он женится на мне? – лукаво улыбнулась Амарис. Дингир, сам того не ведая, проглотил подброшенную ему наживку. – О свадьбе разговора не было. Конан слишком дорожит своей свободой. – Она вздохнула и грустно посмотрела на Дингира.

– А если я предложу тебе руку и сердце? – забыв о том, что хотел вести себя тихо, вскричал он. – Если мы завтра же сыграем свадьбу?

– О! – Амарис кокетливо склонила набок свою очаровательную головку. – Это так неожиданно… Я даже не знаю.

– Я буду обожать тебя всю жизнь, – принялся горячо уговаривать ее Дингир, – на руках тебя носить. Я сложу к твоим ногам все сокровища мира. Моя любовь отныне ет принадлежать только тебе! Если хочешь, я навсегда оставлю пиратство. – При этих словах он отвернулся, чтобы женщина не увидела его лица и усмешку, которую он но смог сдержать. – Ты такая… Я даже мечтать не мог, что повстречаю тебя когда-нибудь.

– Но как же мы поженимся? – задумчиво произнесла Амарис. – Прямо тут, посреди моря?

– На борту «Длани Митры» есть судья, – радостно пояснил замориец. – Он вполне может составить брачный договор. Так ты согласна?

– Не торопи меня, – попросила Амарис. – Позволь дать ответ утром.

– Хорошо, – кивнул Дингир. – Утро я встречу у твоих дверей.

Если бы Дингир обернулся, покидая каюту женщины, с которой хотел связать себя брачными узами, он бы тысячу раз подумал, прежде чем решиться на это. Взгляд, которым Амарис проводила ночного гостя, отнюдь не походил на взгляд счастливой невесты. Но пират, довольный тем, что утер нос Конану, избежав кровопролития, и почти добился своей цели, не думал об этом. Собственно, брачный договор, подписанный шандаратским судьей, для него ничего не значил. Замориец собирался вволю насладиться прекрасным телом этой женщины, а потом, когда она надоест ему, избавиться от нее. К тому же Амарис была богата, и он до конца своих дней мог играть роль безутешного вдовца, которому неизбывное горе вовсе не мешает купаться в роскоши.

Амарис же, когда дверь за Дингиром закрылась, весело потрепала по головам верных псов и звонко расхохоталась. У нее были свои планы, и эта свадьба как нельзя лучше помогала ей их осуществить.

Утром Конан и Дингир встретились возле каюты Амарис.

– Что ты тут делаешь? – грозно нахмурился киммериец.

– Я вчера обратился к этой замечательной женщине одной просьбой, – хитро улыбнулся пират, – и сегодня пришел за ответом. Если хочешь, войдем вместе, и ты первым узнаешь все новости.

Конан бросил на него внимательный взгляд, но ничего не ответил. Он подошел к двери и постучал три раза.

– Заходи, Конан, – раздалось из каюты. – Мне как раз надо с тобой поговорить.

Амарис поднялась навстречу варвару, но, увидев выглядывавшую из-за его плеча рожу Дингира, села обратно

– А… – протянула она. – Ты уже здесь…

– Как и обещал, – осклабился пират. – Я встретил утро у твоих дверей. Так что ты решила, лучезарная?

Она долго смотрела на Конана, словно хотела что-то сказать, потом, вздохнув, перевела взгляд на Дингира.

– Я согласна, – ответила она и пояснила киммерийцу: – Дингир предложил мне выйти за него замуж. Я согласна, – повторила она, обращаясь к жениху, – но при нескольких условиях…

– Все, что пожелаешь! – воскликнул замориец.

Свадьбу справим на борту «Длани Митры». И еще: ни ты, ни твои люди не должны даже пальцем притрагиваться к моим собакам. Псы мне нужны живые.

– Всего-то? – обрадовался Дингир. – Да если б ты потребовала достать тебе луну с неба…

– Хватит трепаться! – не выдержал Конан. – Прежде чем я начну поздравлять счастливых влюбленных, позволь мне поговорить с Амарис. Наедине.

– Пожалуйста! – пожал плечами пират. Обрадованный тем, что все так здорово получается, он даже не обратил внимания на грубость варвара. – Только недолго. Это все-таки теперь моя невеста. Пойду объявлю моим мальчикам, что вечером гуляем на свадьбе.

Едва он ушел, Конан набросился на Амарис:

– Ты в своем уме?! Ты представляешь, что делаешь?

– Совершенно отчетливо, – усмехнулась она.

– И что ты задумала?

– Умоляю, не спрашивай ни о чем. Просто доверься миг. Я и в самом деле знаю, что делаю. А вот завтра мне наверняка понадобится уже твоя помощь.

– Спорить с женщиной – все равно что идти по дну роки против течения, – фыркнул киммериец.

Неожиданно в его мозгу, словно яркая молния темной ночью, мелькнула догадка. Он посмотрел на мастафов, приветливо вилявших хвостами, и подумал: «Если я прав, ребята, то вас скоро станет шестеро, а если нет, то кто-то из нас идиот, или я, или ваша хозяйка». Вслух он, однако, не оказал ничего, а просто резко повернулся и вышел на залитую солнцем палубу. Там уже начались приготовления к пиршеству. Грузы из трюма «Длани Митры», которые Дингир приказал перенести на «Глаз Нергала», уже были вынесены, и теперь пираты отсоединяли абордажные крючки и снимали доски, чтобы два корабля могли продолжить свой путь параллельными курсами.

Конан хмуро глядел на всю эту суету. Дингир уверял, что, по просьбе его обожаемой невесты, он не будет топить торговый парусник, но это отнюдь не означало, что пират сдержит слово. Будь на его месте кто-нибудь другой, киммериец поверил бы ему, но Дингира он знал слишком хорошо, чтобы полагаться на его честность. Амарис не сочла нужным посвятить его в свои планы, и это тоже не улучшало настроения варвара. Кроме того, Конана угнетало бездействие. Хоть он и научился выжидать и давно уже не лез в драку сломя голову, на сей раз, как ему казалось, ожидание слишком затянулось. В конце концов, чтобы не дать волю своим чувствам, он просто-напросто ушел в каюту.

Вечером все свободные от управления кораблями собрались на палубах. И хоть главные события происходили на паруснике, на галере также были накрыты столы для свадебного пира. Блистательная невеста и счастливо улыбающийся жених прошли в каюту Арама, где насмерть перепуганный судья зачитал условия брачного договора. Они почти не слушали его, ибо ни один, ни другой не собирались прожить вместе до глубокой старости. Едва судья замолчал, оба торопливо поставили свои подписи и вышли к гостям.

Их встретил восторженный рев множества глоток, Дингир усадил молодую жену на лавку, покрытую мягким ковром, и гулянье началось.

Довольно быстро, как это часто бывает на многолюдных сборищах, гости начали забывать, по какому поводу собрались. Однако по меньшей мере три человека на бурной гулянке старались сохранить трезвую голову. Конан ожидал какого-нибудь знака от Амарис, и потому не спускал с новобрачных глаз. Амарис с нетерпением ждала, когда сможет приступить к исполнению своего плана, и не смотрела в сторону киммерийца, так как сейчас не могла ничего ему объяснить. А Дингир тоже горел нетерпением, но планов у него никаких не было, он просто жаждал поскорее выйти из-за стола и уединиться с красавицей-женой.

Пиршество затянулось до глубокой ночи, и замориец, устав ждать, резко поднялся с бокалом в руке.

– Я хочу выпить, – громко провозгласил он, – за друзей, разделивших мою радость. Гуляйте, ешьте и пейте ад наше здоровье, а мы, с вашего позволения, удалимся в каюту кормчего, где давно остывает брачное ложе.

– Как в каюту кормчего? – побледнела Амарис. – Я думала… Мне бы хотелось провести эту ночь в своей каюте.

Но Дингир, не слушая никаких возражений, потянул ее за собой. Конан приподнялся из-за стола, положив ладонь на рукоять кинжала, но Амарис взглядом остановила его. Глубоко вздохнув, она нехотя последовала за пиратом.

Оставшись наедине с женщиной, которая вызывала в нем дикую страсть, Дингир начал нетерпеливо срывать с нее одежды. Она вскрикнула и задрожала от отвращении, но замориец понял ее дрожь по-своему. Грубо толкнув женщину на койку, застеленную белыми шелками, он принялся осыпать ее тело горячими поцелуями. Стиснув зубы и отвернувшись, чтобы Дингир не видел ее перекошенною лица, Амарис позволила ему овладеть своим телом.

Она была сильной женщиной, и, довольно быстро взяла себя в руки и постаравшись, чтобы жажда мести, горевшим в ее душе, не отразилась на лице, Амарис потрепала заморийца по щеке – Тебе было хорошо, мой милый?

– О… – выдохнул Дингир не в силах сказать что-нибудь еще.

– А теперь, – она хищно улыбнулась, – я все-таки предлагаю тебе пойти в мою каюту. Там тебя ожидает сюрприз

– Сюрприз? – удивился пират, – Какой?

– Ты все увидишь сам, – рассмеялась Амарис. – Уверяю тебя, ничего подобного в твоей жизни еще не было.

Быстро вскочив с постели, она привела свою одежду в порядок и потянула Дингира за руку:

– Скорее, мой дорогой. Я горю от нетерпения.

Сопровождаемые красноречивыми взглядами изрядно подгулявших гостей и злобным взглядом киммерийца, они прошли на корму и скрылись в каюте Амарис. Коварная женщина уселась на свою койку, приподняла подол длинного платья и вытянула прелестную ножку.

– Опустись на одно колено, – велела она, – и сними с меня туфельку.

Стоило Дингиру прикоснуться к ней, как Амарис тихо, но внятно приказала:

– Корди, взять!

Иссиня-черный мастаф, самый крупный из пяти ее псов, не издав ни звука, взвился в прыжке и сбил Дингира с ног. Новобрачный не успел даже удивиться происходящему, как белые клыки вырвали из его горла такой кусок, что голова заморийца буквально повисла на ниточке. Ярко-красная кровь фонтаном брызнула из страшной раны и залила небесно-голубое платье Амарис. Она даже не вздрогнула. Ласково потрепав собаку по голове, Амарис поцеловала окровавленную морду:

– Хороший мальчик, спасибо, родной.

Потом она нагнулась, обмакнула ладони в лужу крови, провела руками по лицу и телу, бросила мимолетный взгляд в зеркало, удовлетворенно кивнула и приказала собакам:

– Голос!

Пять мощных глоток начали издавать такие грозные пауки, что пираты, веселившиеся на палубе, притихли. Амарис распахнула дверь каюты и, отчаянно визжа, рухнула на пол. Все повскакивали с мест, выхватывая кинжалы, но женщина подняла руку, останавливая их.

– Не надо! – крикнула она. – Он… Он хотел ударить меня, а собаки набросились на него. Животные не виноваты! Они защищали хозяйку!

Конан в два прыжка очутился возле Амарис и поднял ее на ноги. Окинув женщину тревожным взглядом и удивившись, что кровь, которой заляпаны ее лицо и одежда, принадлежит только Дингиру, он успокоился.

– Остановитесь! – приказал он пиратам. – Вы даже ни представляете, какими беспощадными могут быть эти псы! Каждый легко управится с десятком людей. Только Амирис может совладать с ними.

Мгновенно протрезвевшие пираты замерли. Один из них рослый и сильный, повернувшись к приятелям, сказал:

– Кто из вас питал нежные чувства к Дингиру и будет оплакивать его гибель? – Никто не проронил ни слова, и он продолжил: – Тогда выкинем его труп за борт, а я займу его место.

– Почему ты, Мунвик? – раздвинув толпу, вышел вперед молодой туранец.

– Я предлагаю поединок.

– Правильно! – крикнул кто-то. – Хордиз прав! Главарем должен стать сильнейший!

– Погодите! – вмешался Конан. – Я тоже непрочь побороться с вами. Расчистите палубу! Пусть честная драка решит, кто из нас займет место Дингира.