Текст книги "Темная легенда (ЛП)"
Автор книги: Кристин Фихан
сообщить о нарушении
Текущая страница: 20 (всего у книги 23 страниц)
– С какой стати тогда он стал бы сливаться со мной и одалживать мне силы, чтобы помочь Сантино и Джарроду обеспечить безопасность Скайлер? Что он тогда замыслил, кроме как использовать этого ребенка как орудие?
– Его замыслы не имеют значения, Габриэль. Вместе, мы достаточно сильны, чтобы противостоять ему. Мы зеркало, в которое он не может взглянуть, —ее голос наполнял его теплом и любовью. Габриэль ощутил такое спокойствие, что захотел остаться здесь навечно.
– Мне бы хотелось, чтобы ты увидела его таким, каким видел его я,– Габриэль жаждал, чтобы она поняла его огромную скорбь перед лицом их любви. Он желал, чтобы она узнала, что из-за Люциана он ещё больше ценит ее. Он полностью раскрыл перед ней свое сознание, делясь своим прошлым, ужасными битвами, бесконечным одиночеством, которое лишь его связь с братом-близнецом делала сносным. Он показал ей бесконечную силу и власть Люциана, его великий ум, его тягу к знаниям, чтобы понять загадки их народа. Снова и снова Люциан рисковал своим телом и душой ради безопасности Габриэля, ради безопасности их народа и всей человеческой расы.
Франческа смотрела сцены, всплывающие в памяти Габриэля. Она видела Люциана, каким он когда-то был. Без намека на вампиризм. Интеллигентного. При малейшей угрозе всегда встающего между нею и своим братом, всегда в первых рядах в любой опасной ситуации. Бесчисленное количество раз он делился своей кровью, когда тот был смертельно ранен, бесчисленное множество раз он входил в тело своего брата и исцелял его, когда тот был на краю смерти. Габриэль считал своего брата самым бескорыстным карпатцем, который когда-либо рождался, и он поделился этим воспоминанием с Франческой. Она все поняла, и от этого ее сердце ещё сильнее заболело за своего Спутника жизни.
Он обменялся с Люцианом клятвами, пообещав уничтожить его, если тот потеряет свою душу и станет одним из самых опасных созданий, на которых они охотились. Габриэль знал, что Люциан никогда не знал бы отдыха, пока бы не выполнил свое задачу, и он не мог сделать меньшего. Франческа поняла грандиозность той клятвы, узнала, что она была частью Габриэля точно так же, как и легкие, которые он использовал, чтобы дышать. И за его преданность делу, она полюбила его ещё сильнее, полная решимости найти способ помочь ему.
Сейчас Люциан стал для нее живым. Она разделила их жизни и те века одиночества, которое они оба вынесли. Но сейчас у Габриэля была она, а Люциан был потерян для них, потерян для их народа, как и его гениальность, стальная воля и огромная сила. Его потеря стала бессмысленной и ужасной трагедией.
С усилием Франческа чуть придвинулась к Габриэлю, так что их кожа соприкоснулась. Их конечности были словно налиты свинцом, тяжелыми и вялыми. В обычных обстоятельствах в дневные часы они закрывали свои сердца и легкие, чтобы оградить себя от ужасного осознания своей беспомощности и уязвимости для врагов, но не сейчас. Франческа довольно долго лежала рядом с Габриэлем, прежде чем заговорила:
– Когда ты почувствовал тревогу, Габриэль, и страх Скайлер, ты потянулся к Люциану?
Габриэль задумался.
– Не могу точно сказать, я просто почувствовал его рядом с собой, как это было всегда, когда я нуждался в силе и власти. От этой врожденной привычки ни один из нас, кажется, не в силах избавиться, —он миг замолчал . – Если ты надеешься обнаружить способ использовать этот странный феномен, чтобы разобраться с ним, то я уже пробовал. Это так же естественно, как дышать. Я не знаю, когда это делаю я или когда это делает он.
– Да, но он вампир. Немертвое создание. Он не может быть в состоянии путешествовать, пока солнце стоит в зените. Ты самый могущественный представитель нашей расы, но и тебе пришлось приложить огромные усилия, чтобы высвободить свой дух из тела. Как он мог сделать подобное, будучи вампиром?
Габриэль мысленно пожал плечами.
– Его сознание делит мое и он перебросил свою силу мне. Он с такой же легкостью мог попытаться остановить меня или удержать от выхода из тела. Это аналогично тем играм, которые, он думает, что ведет, нуждаясь в нашей Скайлер. Его власть огромна, Франческа. Я был бы счастлив воздвигнуть перед доктором стену, но не Люциан. Он извратил мою силу, так что Брайс почувствовал тысячи насекомых, ползающих по его коже.
– Не напоминай мне, —Франческа была недовольна всем этим. Она чувствовала вину перед Брайсом. Происходило что-то, чего она не понимала . – Я попыталась смягчить его воспоминания, чтобы он думал обо мне только как о друге, но не получилось. Со мной такого ранее никогда не происходило.
Пальцы Габриэля сжались вокруг ее. Он знал причину, по которой она была не в состоянии контролировать сознание доктора, и Франческа также должна быть в курсе. Но она просто была не готова посмотреть правде в глаза. Как же Габриэлю хотелось обнять ее своими руками и защитить. В своем сознании он окружил ее любовью и поддержкой.
– Каким-то образом вампиру удалось опутать его. Иного объяснения нет.
Франческе захотелось покачать головой, отрицая это.
– Должны быть другие объяснения. Я видела, он глотает таблетки.
– Тогда почему он повел тебя на кладбище, где тебя поджидали вампиры? Он в союзе с ними, хотя и не знает этого. Они используют его, чтобы добраться до тебя. Вот почему ты не можешь контролировать его. Он под управлением немертвых. Когда ты пытаешься дотянуться до его сознания, там нет ничего, кроме приказов, которые они отдают ему.
– Это Люциан? Это сделал Люциан, чтобы наказать меня за мои чувства к Брайсу?
– Ты и представить себе не можешь, на что это похоже – быть не в силах испытывать эмоции. Люциану нет никакой надобности в наказании. Он ничего не чувствует. Он использует других как марионеток в надежде ощутить веселье, но не может. Я не ощутил ни одного намека на его власть, но точно сказать не берусь. Люциан всегда предпочитает работать в одиночку. Насколько мне известно, он никогда не допускает никого другого в то, что он относит к «игре».
– Ты сможешь исправить то, что они сотворили с Брайсом? Есть способ вновь сделать его нормальным? Это моя вина, Габриэль, всецело моя вина, потому что я подружилась с человеком. И теперь они решили использовать его против нас. Он совершенно беспомощен.
Габриэль не мог выносить ее горе. Он готов был сделать что угодно, чтобы забрать из ее сознания печаль. Он ещё крепче сжал ее пальцы своими, одновременно наводняя ее сознание любовью, теплом и ободрением.
– Т ы совершенно права, любовь моя. Мы не одиноки в нашей борьбе и в наших трудностях. У нас есть мы, чтобы черпать силу. Пока мы верим друг в друга, все будет хорошо. Я сделаю все, что в моих силах для Брайса. Если ты хочешь, чтобы я попытался спасти его, мне придется взять его кровь. Без кровной связи, сомневаюсь, что смогу разрушить то, что сотворили остальные.
Франческа мысленно обдумала это предложение. Кровная связь была мощнейшим оружием. Подвергнет ли это каким-то образом опасности самого Габриэля? Может ли вампир, возможно Люциан, ожидать такого поступка и как-то использовать Брайса как оружие против Габриэля?
Габриэль, находясь в ее сознании, был необычайно доволен тем, что ее первая мысль была о нем, об его безопасности. Она любила его со всем пылом истинной Спутницы жизни. Любила того, кем и чем он был. Безоговорочно. Она видела в нем хорошее, чего, как он был уверен, никогда в нем не было, но он все равно соответствовал ее ожиданиям.
– Тогда сделай это, Габриэль. Возьми его кровь, и я прослежу за его излечениям вместе с тобой. Я задолжала ему это. Он великий врач, и мир многое потеряет, если его способности будут погублены, – она улыбнулась ему, в то время как ее длинные ресницы опустились вниз.
Габриэль почувствовал ее улыбку в своем сердце. Как это было похоже на нее. Одним взглядом она вывернула его душу наизнанку. Всего лишь закрыв свои глаза. Он ещё довольно долго лежал под землей, чувствуя ее трепет, позволяя ей бормотать, успокаивая и утешая, омоложая его тело своими питательными вещёствами. Он покинул землю едва село солнце и, хорошо насытившись, вернулся, чтобы разбудить свою Спутницу жизни. Он поднял ее на руки, проплыв в спальню, спрятанную в скальных породах земли, но, тем не менее, обустроенную с человеческими удобствами – кроватью с пологом на четырех столбиках, длинными тяжелыми складками и сотнями свечей.
Свечи ожили от одного взмаха его руки, мгновенно наполняя спальню мягким свежим запахом. Он сделал резкий вдох, затем бросил взгляд на ее тело. Она была такой красивой, такой женственной. Габриэль склонился над ней и тихо прошептал:
– Просыпайся, любимая, я так страшно хочу тебя, что не смогу дождаться, когда ты хорошенько надышишься, – его рот прошелся по ее шее, по раковине ее небольшого ушка. Он нашел ее пульс и задержался там, ее тело начало согреваться под его руками. Его зубы царапнули ее изысканную кожу. Такую мягкую, такую совершенную.
Габриэлю нравилось смотреть, как пламя танцует на ее коже. Ее высокая, твердая грудь была налитой и манящей, грудная клетка узкой, а талия тонкой. Он склонил голову, чтобы пройтись по плавным изгибам ее тела, чтобы проследить танцующие тени своим ртом, одновременно творя собственное пламя, лижущее ее кожу. Его губы исследовали небольшую впадинку на ее животе, интригующий изгиб бедра.
Франческа улыбнулась, ее глаза все ещё оставались закрытыми, в то время как сердце билось учащенно, нагревая кровь, а мир сузился лишь до чувственных, эротических ощущений. Его густые волосы ласкали ее тело, пока зубы покусывали, а язык поглаживал, пока ее кровь не превратилась в расплавленную лаву в венах. Она чувствовала его поклонение ей в каждом нежном прикосновении его исследующих рук, задерживающихся на каждом чувствительном местечке на ее теле. Она лежала неподвижно, просто наслаждаясь ощущениями, которые он вызывал в ней каждым поглаживанием своего языка, каждым скольжением его шелковистых волос по ее обнаженной коже.
Как она вообще ранее поднималась без него? Как она вообще когда-либо желала открывать глаза без обещания увидеть любимое лицо? Она знала каждую черточку, силу в его челюсти, изгиб его бровей, совершенную форму его рта. Она с удовольствием вздохнула и передвинулась, чтобы дать ему лучший доступ к своей груди. Ее изящные руки обвились вокруг его головы, прижимая ее к себе, пока он неторопливо наслаждался ею.
Его запах окутал ее и температура ее тела резко поднялась. С ней возрос и ее голод. Она шевельнулась под его сильными руками, ее тело изобиловало потребностями, тысячью секретов. Она была соблазном, приглашением, очарованием. Она уткнулась лицом в его шею, ощутила, как его тело, лежащее поверх ее, стало ещё более горячим. От осознания своей женской силы, улыбка Франчески была откровенно сексуальной. Ее зубки прошлись по его шее, ее язычок покружился по ней в маленькой, успокаивающей ласке. Она как можно шире раскрыла для него свое сознание, чтобы он смог увидеть ее желание, разделить ее чувства, удовольствие, которое он дарил ее телу.
И он тотчас же ответил ей эротическими картинами, появившимся в ее голове, его рука скользнула ниже, находя ее жаркий пульсирующий вход. Она была там кремово-влажной от желания и возбуждения, жаждая разделить с ним свое тело и сердце. Габриэль не смог сдержать дрожи удовольствия, пробежавшей по его телу, когда ее руки обхватили его, ее внутренние мышцы, словно ножны, сжались вокруг него, а ее рот приник к его шее. Она что-то едва слышно прошептала в его сознании, мольбу, потребность, голод, которой она не могла игнорировать.
Габриэль поймал своими руками ее небольшие бедра, чтобы удобнее устроить ее под собой, прижать ее тело к своему. У него перехватило дыхание, когда он на миг в один удар сердца удержал ее в неподвижности, когда один миг смотрел в ее прекрасные глаза. Он увидел ее неприкрытый голод, такой сексуальный, такой эротичный… весь для него. Ему захотелось запомнить этот момент, удержать его, продлить, но она неторопливо приблизилась к его груди и сознательно медленно приласкала его пульс своим языком. Это было проделано неспешно и сексуально и оказалось за пределами его воображения.
Он видел красоту ее рта, когда тот скользнул по его груди, почувствовал тепло ее зова, дикого и неприрученного, а затем раскаленная добела молния прошипела и затанцевала в его теле, в его сознании и сердце, и он одним сильным ударом погрузился глубоко в нее, завладевая ее телом, одновременно с тем, как ее зубки погрузились в его кожу. Он услышал свой собственный хриплый крик, исторгнутый откуда-то из глубин души, почувствовал слезы, обжигающие его горло и стоящие в глазах, от абсолютной красоты всего этого.
Она была огнем и бархатом, молнией и громом, расплавленной лавой, уносящей его в места, о существовании которых он и не подозревал. Его пальцы впились в ее бедра, прижимая ее к себе, пока он исполнял самое эротичное танго в своей жизни. Она знала каждое движение, которое бы доставило ему удовольствие, ее тело приспособилось к его ритму прежде, чем он осознал это. Ее сознание было заполнено одними мыслями о нем, об его теле, о даримом им удовольствии, о чистом наслаждении, которое он давал ей. Закончив питаться, она прошлась язычком по крошечным следам укусов на его груди.
Франческа ухватилась рукой за его густые волосы и притянула его голову к своей, находя его рот и целуя, делясь экзотичным вкусом, одновременно двигая своими бедрами все быстрее, приподнимаясь, чтобы ответить на каждый его удар своим собственным. Ее мышцы плотно сжимались вокруг него, раскаленным трением удерживая его, сдавливая, поддразнивая и соблазняя его, чтобы он стал таким же диким, как и она.
Он вытянул ее руки вверх над головой, раз за разом овладевая ею, пока земля не задрожала и ее тело и разум не оказались объяты пламенем. Однако он не дал ей отдохнуть, слизывая капельки пота, пробуя вкус их удовольствия из пор ее кожи, желая всю ее на случай, если лишь это воспоминание он сможет унести с собой в другой мир. Это единение с ней было настоящим брачным ритуалом. Он желал дать ей как можно больше удовольствия, какое только может дать мужчина любимой женщине. Он желал оставить память о себе на ее коже, в ее теле, глубоко в ее душе.
Когда она устала и пассивно устроилась в его объятиях, он нашел ее грудь, такую полную и соблазнительную, наполняя свой рот кремовой мягкостью, пока ее соски снова не стали твердыми и не начали умолять о большем. Он обхватил ее ягодицу, прижимая ее поближе к себе, его руки были повсюду, возбуждая, запоминая, просто-напросто боготворя. Ему никогда не будет достаточно ее, неважно как долго он проживет, и если у него есть лишь эти мгновения, он был намерен дать ей все удовольствие, какое мог, дать ей все то хорошее, что она заслуживает.
Франческа лежала спокойно, прекрасно зная, что он делает, зная, что ему необходимо быть с ней в этот подъем, прежде чем он отправится на поверхность, чтобы встретиться со злейшим из своих врагов. Ей хотелось, чтобы он занимался с ней любовью, не останавливаясь. Ей хотелось, чтобы ее тело удерживало его рядом с ней. Ей хотелось, чтобы он находился в безопасности их спальни, в их собственном мире удовольствия, красоты и любви, а не в ночи, где свернулось и поджидало нечто злорадное.
Внезапно она обнаружила себя смеющейся на полу, и ни один из них не мог сказать, как они там очутились. Но едва она снова взобралась на кровать, как он прижал ее к матрасу, склонившись над ней. Его тело было собственническим, а руки сильными, когда он снова овладел ею, занимаясь с нею любовью, пока они оба не оказались в огне. Это был рай, но в тоже время и своеобразный ад. Между ними всегда оставался факт, что он уйдет, что он должен охотиться на немертвых. Ещё долго после того, как свечи догорели и единственным светом остались едва заметные блики на стенах, они лежали свернувшись в объятиях друг друга, тесно прижимаясь друг к другу.
Франческе хотелось, чтобы они носили одну и ту же кожу, ей хотелось именно такой близости. Она желала, чтобы в ее силах было как-то предотвратить наступление грядущего. Она не собиралась просить его не ходить… он должен был пойти. Она чувствовала это сердцем, разумом и душой. Это было то, кем был Габриэль. Впервые она полностью поняла, почему он предпочел сражаться, охотиться. Габриэль был единственным, кто способен победить Люциана. Весь мир, людской и карпатский, зависят от него.
Его руки запутались в ее густых волосах, его рот снова нашел ее грудь.
– Послушай меня, любимая. Услышь меня. Если у меня ничего не получится этой ночью, все в порядке. Ты заберешь Скайлер и нашего ребенка в Карпатские горы. Михаил будет охранять тебя для меня. Тыи только ты воспитаешь нашего ребенка. Я хочу, чтобы наше дитя узнало тебя и узнало меня посредством твоих глаз. Знаю, для тебя это будет трудно, но ты сильная, и я буду жить в твоем сердце. Где бы я ни оказался, я буду терпеливо ждать тебя, зная, что ты справишься с этим делом, которое очень важно для меня. Для нас обоих.
Франческа закрыла глаза, чтобы удержать горячие слезы, грозящие вот-вот пролиться. Она чувствовала его дыхание, такое теплое, на своей коже, его руки, крепко обнимающие ее, прижимающие ее тело к его. Их ноги были переплетены, но все равно этого было недостаточно. Никогда не будет достаточно. Она не могла пойти с ним, а если он потерпит поражение, она не сможет последовать за ним, пока их ребенок не перестанет нуждаться в ней.
Габриэль приподнялся над ней, вглядываясь в ее прекрасное лицо.
– Франческа, ты сможешь сделать это ради нас обоих. Дай мне слово.
– Ты хоть представляешь, о чем просишь меня? – слова вырвались придушенным шепотом, смешавшись с ее дыханием, последние из огней затрещали и погасли. Спальня вновь погрузилась во тьму.
Габриэлю не составляло труда видеть ее обожаемое лицо, блеск слез, которые она мужественно старалась не пролить. Он наклонил голову и попробовал слезинку.
– Ты дала мне больше счастья, чем я когда-либо осмеливался иметь. Я хочу, чтобы наша дочь узнала тебя, Франческа, узнала твою храбрость, твое сострадание, саму твою суть. Ты моя лучшая часть. Я люблю тебя больше жизни на этой земле, больше своей собственной жизни или жизни брата. Я ежедневно благодарю Бога за тебя, – его рот лениво прошелся по ее лицу, вдоль ее высоких скул, уголков ее рта и спустился ниже к горлу. – Пожалуйста, не печалься. То, что я сделал, я сделал в меру своих сил и возможностей. Я не могу сожалеть о своем выборе, и при этом я ничего не изменил бы, кроме краткости времени, которое я провел с тобой. Вечность выглядит прекрасно, когда я знаю, что, в конце концов, разделю ее с тобой, милая.
Франческа сцепила вокруг него руки, крепко прижимая его к себе. Любовь была всепоглощающей, всеохватывающей эмоцией. Онбыл ее жизнью, каким-то образом ему удалость стать ее жизнью.
– Возвращайся ко мне, Габриэль. Не заставляй меня снова сталкиваться с пустой жизнью без тебя. Сначала я была сильной, потому что как-то убедила себя, что мы работаем на пару, ты охотишься, а я исцеляю. И хотя мы были не вместе, на протяжении многих веков ты был со мной.
Его язык обвел кремовую возвышенность ее груди, затем прочертил линию вдоль ее ребра.
– И я все ещё буду с тобой. Не важно, где при этом будет находиться мое тело, я буду в твоем сердце, в твоей душе, – его рот прошелся над ее сердцем, теплым танцем пламени.
– Ты должен верить, что уничтожишь его, Габриэль. Ты должен знать, что сможешь. Я с радостью помогу тебе. Мы сможем работать вместе. По крайней мере, я смогу поделиться с тобой своей силой и властью.
Габриэль снова улыбнулся в ее атласную кожу, проводя носом по ее груди, не в силах противостоять эротическому искушению.
– В любом случае, ты не сможешь помочь мне. Ты не в силах соединяться с моим сознанием, когда я охочусь. Это опасно, любовь моя. Люциан мгновенно узнает, что ты со мной, и воспользуется мною, чтобы нанести тебе вред. Это более вероятно, чем то, что ты поделишься со мной своей силой. Ты должна доверять мне, я знаю, что делаю.
Ее тело для него было чудом. Где бы он ни дотрагивался до нее, когда бы он ни дотрагивался до нее, это был невероятный опыт. Он передвинулся, чтобы его тело в который раз накрыло ее, его бедра соприкоснулись с ее так, что мог лежать поверх нее. Его тело легко и естественно прижало ее.
Франческа почувствовала его, возбужденного и напряженного, такого горячего от желания, что в ее теле незамедлительно зажегся ответный огонь. Она улыбнулась ему, приподнимая свои бедра, когда он вошел в нее, оставляя ее бездыханной, красивой и жаждущей его снова и снова.
– Просто вернись ко мне, Габриэль, – едва слышно прошептала она напротив его горла. – Я так сильно люблю тебя, и я больше не смогу быть такой сильной без тебя подле меня.
Он был ласковым и нежным, его тело входило в ее длинными уверенными движениями, усиливая ее наслаждение.
– Я всегда буду с тобой, Франческа. В этой жизни или в следующей, для меня есть лишь ты одна. Это обещание, которое, я знаю, что сдержу.
