Текст книги "Темная симфония"
Автор книги: Кристин Фихан
сообщить о нарушении
Текущая страница: 13 (всего у книги 25 страниц)
Таша подняла голову, ударяясь в слезы, но стараясь при этом не испортить свой макияж.
– Ты обязана сказать nonno правду.
Антониетта вздохнула.
– Я так и так предполагала сделать это, но не жду этого с нетерпением. Где ты? – ей требовалось успокоение. Сражение с дедом относительно дальнейшей судьбы Пола было совсем не тем, чем ей хотелось заниматься. Она испытывала безумное желание броситься назад вверх по лестнице и запереться в своей комнате, удерживая в ней пленником Байрона.
– Я совершаю набег на вашу кухню, ищу улики. Думаю, мои навыки детектива нуждаются в серьезной доработке.
Его смех обернулся вокруг Антониетты невидимым щитом.
– Кстати, мне нравится идея стать твоим пленником. Особенно, если дверь будет заперта, и твоя семья будет держаться подальше в течение невероятно долгого времени. В остатках пищи в мусорном баке я обнаружил следы того же самого вещества, которое я нашел в тебе, в твоем дедушке и в Поле.
Улыбка исчезла с лица Антониетты. Если верить Байрону, то кто-то в ее собственном доме пытается убить их троих.
– Ошибки нет? Ты уверен?
– Cara mia, я бы никогда не потревожил тебя без серьезного на то повода, —он послал ей волны тепла и ободрения. – Отправляйся к своему деду. Он расстроен и нуждается во сне. О Поле ты сможешь поговорить с ним позднее.
– Я пошла к nonno, Таша. Желаешь пойти со мной?
– Думаю, я пока посижу здесь и поупиваюсь жалостью к самой себе, а потом мы встретимся в комнате Маргариты. Я пообещала ей, что сегодняшнюю ночь буду спать в ее комнате.
– Ты ненавидишь это, Таша. Ты всегда ненавидела проводить ночи не в своей постели. Маргарита достаточно взрослая, чтобы спать в комнате одной.
– Знаю, знаю. Но она выглядит такой уязвимой. В доме столько шума, а с учетом взлома и всех волнений из-за твоего ранения, она боится. От меня не убудет провести одну ночь с ней.
– Если Марита не поймает тебя, – предупредила Антониетта.
Таша издала резкий звук.
– В тот день, когда я не смогу справиться с Маритой, я перестану быть Скарлетти.
– Дай мне с дедушкой пять минут, и я встречусь с тобой, – Антониетта стояла рядом с кузиной, пока тишина в палаццо не начала давить на них. – Пока размышляешь о том, о сем, пожалуйста, реши, что приложишь усилия в отношениях с Байроном. Он остается.
Таша резко втянула в себя воздух.
– Неужели ты подумываешь о браке? О постоянстве? Он игрушка. Любовник. Ты сама знаешь, что он никогда не сможет быть для тебя большим. Слишком многое вовлечено.
– Ты подразумеваешь деньги.
– Не просто деньги, – она взмахнула рукой, охватывая все палаццо, – все это. Все мы.
Антониетта не ответила. Она чувствовала, как Байрон замер. Ожидая.
– Я очень ценю твое понимание, кузина, – она не доставит никому из них удовлетворения. И Антониетта направилась, чтобы успокоить своего деда. Это было довольно легко, когда она знала, что Байрон ждет, чтобы разделить с ней остаток длинной ночи.
Глава 10
Байрон проснулся глубоко под землей от звука голоса Антониетты, зовущей его. От звука ее музыки, призывающей его. Он лежал здесь, в своей постели из плодородной почвы, слушая, как ритм его сердца соответствует биению ее сердца, ее музыке. Почва вокруг него гудела жизнью: звуки насекомых и капание воды, все сливалось в мелодию, которую она создавала только для него.
– Почему ты не отвечаешь мне?
Его сердце совершило легкий скачок от звука ее голоса.
– Я здесь, с тобой.
– Здесь – это не там, где ты был, когда я уснула. Ты оставил меня одну. Я проснулась… а тебя нет. Мне и в голову не приходило, что ты можешь заняться со мною сексом, а потом встать и уйти.
Он лежал в теплых объятиях земли, вслушиваясь в нюансы ее голоса, обращая особенное внимание на тени, скрывающиеся в ее душе. Мир окутал его. Антониетта была связана с ним. Принадлежала ему. У нее были планы, которые не совсем соответствовали его, но узы между ними уже сформировалась и становилась все крепче от каждой связи. К счастью, она проснулась одновременно с ним. Из-за их связи уровень ее дискомфорта, если бы она оказалась не в состояния дотянуться до него, стремительно возрос бы.
Его зубы белоснежно блеснули от небольшой язвительности в ее голосе.
– Сексом? Может ты и занималась со мной сексом, я же занимался с тобой любовью каждым вздохом своего тела. Именно ты не желаешь, чтобы между нами были хоть какие-то эмоции, – он потянулся, зная, что она почувствует его ленивое безмятежное движение. – Я говорил тебе, что разлука может оказаться нелегкой. Ты чувствуешь последствия?
Наступило небольшое безмолвие.
– Нелегкой? Я не использовала это слово. Я даже не думала о нем. В общем, ты можешь выбрать любое место для сна, какое пожелаешь, – промолвила Антониетта царственно, высокомерно, в духе Скарлетти. И с неприкрытым гневом.
Байрон широко улыбнулся. Почва освободила его, позволяя ему свободно всплыть, очистить тело и безупречно одеться.
– Ты невероятно лояльна к нашим различиям. Grazie, Антониетта, за твое понимание.
И вновь он почувствовал ее отступление, молчаливый уход, когда она пыталась собраться с силами.
– Какие различия? Ты не упоминал ни о каких различиях, когда прошлой ночью мы ложились в постель. Я проспала весь день и думала, что проснусь с тобой, лежащим рядом со мной. Я надеялась проснуться с тобой, лежащим подле меня. У тебя что, во сне вырастают рожки? Именно поэтому ты и ушел, чтобы я не смогла понять, что ты не человек?
Этот небольшой всплеск юмора растопил его сердце.
– Я никогда не смотрел, но возможность не исключена.
– Ты ведь не женат, не так ли?
– Уйя. Нашла о чем спрашивать. Я твой Спутник жизни. Я просто не могу быть с другой женщиной. Боюсь, ты навечно увязла рядом со мной. С рожками и всем прочим, —в своем сознании он потянулся к ней, притягивая ее к себе. – Я бы предпочел проснуться с тобой в моих объятиях. Если хочешь, этим вечером я могу привести тебя в свой дом, где ты сможешь разделить мою постель.
Она почуяла скрытую ловушку. Он чувствовал, как она движется через его сознание, дотрагивается до его мыслей. Это заняло у Антониетты некоторое время, прежде чем она поняла, что и с какой легкостью делает. Она стала еще тише, отодвигаясь от него дальше.
– Ну? – подтолкнул он ее, подтрунивая с чисто мужским весельем, дразняще прикасаясь к ней.
– Ты такой милый, я думаю, что не смогу тебе сопротивляться, – она демонстративно вздохнула. – Должна бы, но не думаю, что смогу. Я предпочитаю спать в своей собственной постели, чтобы в ней вместе со мной был ты. Не торопись придумывать повод для ускользания, словно альфонс, в середине ночи или дня… или когда ты там ушел. Постарайся сделать его хорошим и довольно убедительным.
Байрон рассмеялся. Он начал двигаться, взмывая вверх, находя расщелину, и медленно и без усилий размеренно поплыл по ночному небу.
– Ты хочешь остаться в своем доме, потому что чувствуешь себя в нем сильной. Не думай, что я не понимаю, почему ты так поступаешь.
Антониетта задохнулась.
– Ты летишь. Я чувствую это вместе с тобой. Ты, правда, летишь по воздуху? Я тоже хочу это делать.
– Я плыву, точнее парю. Это приятное ощущение. Не такое приятное, конечно, как делить с тобой постель.
– Приятные слова не избавят тебя от неприятностей.
– Не сомневаюсь в этом, – он откровенно смеялся, счастливый.
– Ты возвращаешься ко мне? Если так, ты можешь взять меня сегодня полетать – в качестве наказания за то, что оставил меня одну на этой огромной кровати.
– Ты все еще лежишь на тех шелковых простынях без единой нитки на теле? —при мысли о ней, теплой и мягкой, поджидающей его, у него перехватило дыхание. Лишь от одного, что она хотела, чтобы он был с нею. Лишь от одного, что она думала о нем. – Это так, Антониетта? Ты думаешь обо мне? Мечтаешь обо мне?
– Постоянно. Я делаю это с тех пор, как ты вошел в наши жизни.
– Ты шокируешь меня. Я скоро буду.
Байрон взмыл в небо, крылья широко распростерлись, когда он принял облик совы и закружил над морем, наслаждаясь тем, как луна проливает свой свет на неспокойную поверхность. Он нуждался в питании. Его исцеление не было завершено, поскольку не мог позволить себе тратить на это время, когда Антониетта была в опасности. Даже с Кельтом, охраняющим ее, Байрону было тревожно находиться вдали от нее.
Она не представляла, чем он был и для чего предназначен. Он привык к странному барьеру в ее сознании и научился легко маневрировать вокруг него. Антониетта хотела его, даже принимала его, но не рассчитывала на будущее с ним. Ни разу. Это не входило в ее возможные перспективы.
Заметив жертву, Байрон, кружась, спустился ниже, снижаясь молчаливо, его глаза были целиком сосредоточены на добыче. Когда он опустился на землю и направился к мужчине, тот уставился на него с таким шоком, что Байрон улыбнулся. Антониетту в будущем ждет несколько сюрпризов. Кому-то необходимо встряхнуть ее аккуратный маленький мирок.
Он пил запоем, позволяя всплеску удовольствия обрушиться на него, позволяя себе, всего лишь на момент, ощутить абсолютную власть. Как было бы легко уступить шепотам, зовущим его, если бы не ее присутствие. Антониетта звала его назад, также как в прошлом бессознательно делала это с помощью своей музыки. Он был не так близок к краю, как большинство охотников. Байрону редко приходилось убивать, тем не менее, притяжение почувствовать абсолютную власть было сильно, даже со способностью отличать хорошее от плохого.
– Ты кажешься очень печальным.
Ее голос напугал его. Он чуть не бросил свою жертву. Голос Антониетты звучал так близко от него. Так озабоченно. Весьма осторожно он закрыл маленькие, красноречивые следы укуса и опустил мужчину на землю.
– Несколько минут назад ты был так счастлив. Что не так, Байрон? Я могу прийти к тебе, если ты не можешь добраться сюда. Скажи мне, где встретить тебя.
Ее голос, мягкий от волнения, перевернул в нем все.
– Я иду к тебе. Я просто задумался о своих родственниках, некоторые из них, к сожалению, потеряны для нас.
– Поторопись. Мне не терпится увидеть тебя.
Он снова взмыл в небо, быстро двигаясь в сторону палаццо Скарлетти. Округлые башенки выглядывали сквозь клочья тумана и облаков, массивный замок из камня и секретов. Рябь узнавания коснулась его. Еще один представитель его рода делил с ним небо. Женщина. Знакомая. Сова появилась из-за башни и понеслась к нему, перья мерцали всеми цветами радуги. Элеанор! Его сестра, которую он покинул много лет назад.
Байрон опустился в центре лабиринта, показывая сестре сделать то же самое. Он обнял ее, когда она еще мерцала в виде субстанции, притягивая ближе и утыкаясь лицом в ее шею.
– Как получилось, что ты оказалась в этом месте? Я не могу поверить, что ты здесь, Элеанор. Дай мне взглянуть на тебя, – он удержал ее на расстоянии вытянутой руки, потом притянул назад. – Я так долго не видел тебя.
Элеанор в ответ крепко обняла его.
– Слишком долго, братик. Ты выглядишь просто замечательно, такой здоровый и в такой хорошей физической форме. Я так испугалась за тебя. Мы все еще были за много миль от сюда, когда почувствовали, как ты потерпел поражение. Я рухнула в обморок. Бедный Влад был вынужден оказать мне помощь. Правда я хотела, чтобы он оставил меня и отправился к тебе, но он сказал, что не успеет этого сделать до восхода солнца. Я так благодарна, что поблизости оказался другой представитель нашей расы. Я не узнала его, когда ты мысленно показал его нам. Кто это был?
– Должен признаться, что я тоже благодарен ему. Это был древний, с могущественной исцеляющей кровью. Доминик из рода Драгонсикеров.
Элеанор отстранилась от него.
– Драгонсикер? – ее рука взметнулась к горлу в чисто защитном жесте. – Я давным-давно не слышала, чтобы произносили это имя. Оно воскрешает воспоминания о древних войнах.
– Это всего лишь легенды, Элеанор, – заметил Байрон. – Такие же, как и истории людей о вампирах и оборотнях. Они выдумываются на ходу. Может один или два человека действительно видели оборотня или вампира, и они позволили своему воображению разыграться, в результате чего сейчас мы имеем глупые истории. Я считаю, что та же самая история произошла и с нашим народом, и с историями о колдунах.
– Как бы мне хотелось, чтобы это было так, Байрон, но колдуны очень реальны. Наши расы в свое время были близки, работали вместе ради добра на планете. Колдуны были сильными и великими провидцами. Они изучали магию и земные процессы, равно как и мы. Многие из наших защитных чар пришли от них. Многие наши люди учились вместе с ними. К несчастью, власть может испортить, – она пригладила волосы брата. Дотронулась до его груди, чтобы убедиться, что он жив и в порядке. – Я не припомню, чтобы Доминик имел какое-либо отношение к колдунам, а вот его сестра да. Она была невероятно талантливой… – голос Элеанор умолк и она отступила назад, изучая его своими темными глазами. – Ты выглядишь физически здоровым, полностью исцеленным, и это чудо. Ты выглядишь немного другим. Более могущественным может быть, и в то же время счастливым.
– Я нашел ее, Элеанор. В конце концов, я нашел свою Спутницу жизни. Она здесь, в этом палаццо, концертирующая пианистка, Антониетта Скарлетти. Она удивительная женщина.
Элеанор снова обвила руками шею брата.
– Я так счастлива за тебя. Ты должен познакомить нас. Ты заявил на нее свои права? Сообщил принцу? Когда ты приведешь ее домой?
Некоторое время царило молчание, пока Байрон во второй обнимал Элеанор, благодарный, что смог ощутить наплыв любви к ней. Благодарный, что смог увидеть ее и почувствовать. Антониетта дала ему этот дар. Бесценный дар эмоций и яркий красок.
– Байрон? – Элеанор посмотрела на него своими всезнающими глазами, – ты не обратил ее. – Она не спрашивала, почти обвиняя. – Нам нужна каждая женщина. Ты же знаешь, что мы нуждаемся в женщинах отчаянно. Да и ты страдал очень долго. Уверена, твоя Спутница жизни хочет быть с тобой.
Байрон улыбнулся, волчьей улыбкой, обнажая почти все свои зубы.
– У нее странная идея, что мы проведем время вместе, а затем она отошлет меня назад.
Элеанор всмотрелась в его лицо. В ее брате появились черты, которых ранее там не было.
– Что ты будешь делать?
– Антониетта должна найти свой собственный путь ко мне. Она живет устоявшейся жизнью, управляя палаццо, ее семья зависит от нее. Кроме того, она там в безопасности. В палаццо не придают большого значения тому, что она слепая. Ее жизнь устоялась, и она не собирается ее менять. Она пока еще не понимает, что ее жизненный путь переплетен с моим. Но она поймет.
– Как долго ты будешь ждать?
– Чего? Антониетта связана со мной. Она под моей опекой. Я обеспечил ее безопасность и найду того, кто угрожает ей. Она во мне, в моем сердце и душе. Ей просто надо смириться с тем, кем она будет, когда примет своего избранника.
– Ты, конечно, вернешься вместе с ней на родину, – заявила Элеанор.
Байрон улыбнулся ей.
– Как хорошо видеть тебя. Где Влад? Сомневаюсь, чтобы твой Спутник жизни позволил тебе путешествовать без защиты.
– Я и сама могу за себя постоять, – напомнила Элеанор. – Влад здесь, как и Джозеф. Мальчик хотел посетить другие страны и немного посмотреть мир. Мы подумали, что лучше всего будет отправиться путешествовать вместе с ним.
Байрон на шаг отступил от нее, когда ужас ее слов дошел до него.
– Джозеф? – имя с хриплым карканьем вырвалось у него. – Вы не привели этого ужасного ребенка с собой. Не сюда? Не в окрестности палаццо?
– Байрон, он твой племянник, – Элеанор уселась на изогнутую мраморную скамейку и взглянула на своего брата. – Что за кошмарная реакция.
Байрон покачал головой.
– Бенджи – мой племянник. Я был бы более чем счастлив повидать его, но Джозеф – совсем другой разговор. Между нами нет кровной связи.
– Он – мой сын. Я взяла его, когда Лусия умерла при родах. Я люблю его не меньше Бенджи. Я знаю, он может быть трудным…
– Трудным! Мальчик – угроза. Лусия не имела права заводить еще одного ребенка. Она была очень стара, была древней, проведшей большинство своих дней в земле и скрываясь от изменений вокруг себя. Она не собиралась жить в современном мире. О чем она только думала, поступая так?
– Она думала о сохранении нашего народа. Байрон, ты слишком суров, и это так не похоже на тебя.
– Я был не суров, Элеонор, а только правдив. Парень ничего не делает, только попадает в беду практически с первого сделанного им шага.
– Он сирота, Байрон. Он потерял родителей в тот же день, как родился.
– Многие из нас потеряли кого-то, Элеанор, а он даже не знал Лусии и Роданивера. Ты и Влад являетесь его родителями, и никто не смог бы любить его больше. Лусия и Роданивер жили в прошлом, они бы превратили жизнь парня в ад, останься в живых, и ты это знаешь. Теперь он превратит в ад наши жизни.
– Байрон! – Элеанор сцепила пальцы. – Он нуждается в любви и понимании. Ты должен дать ему шанс. Направь его на правильный путь.
– Почему у меня такое ощущение, что этот визит нечто большее, чем просто удача? Вы же не просто так приехали в Италию, не так ли? – его темные глаза начали тлеть.
Элеанор отвела глаза.
– Несмотря на все твои слова, Джозеф – твой племянник и я считаю, ты должен проявлять интерес к нему. Он хочет рисовать. Италия – замечательная страна, чтобы зарисовать ее. Бенджи был слишком занят и не смог сопровождать Джозефа. Он все еще нуждается в присмотре, а поскольку здесь ты…
– Нет! Ни за что! Я не смогу позаботиться о ребенке. Да я и не желаю, чтобы он бродил где-нибудь возле палаццо, – Байрон заметно вздрогнул. – Он носит штаны на десять размеров больше. В самом деле, когда ты взяла его, чтобы повидать Михаила, он стоял перед нашим принцем и его Спутницей жизни в мешковатых штанах и с кольцами в губе, носу и брови, – он покачал головой. – Я не хочу знать, где он еще бывает, но каждый раз, когда он открывал свой рот, я видел что-то отвратительное, привязанное к его языку. И хуже всего, что он хотел выступить перед ними, и ты позволила это ему.
– Он был всего лишь маленьким мальчиком, и это так много значило для него.
– Я предпочитаю Моцарта и Шопена, оперы и даже блюзы, но не рэп. Что это была за ужасная песня, которую он исполнял? Она все еще преследует меня в ночных кошмарах. Полагаю, он не один раз сплюнул и произнес странные звуки, прежде чем порадовал нас песнями, – Байрон блеснул белыми зубами, его клыки были слегка выдвинуты, словно он готов был оторвать кусок от своего племянника. – Это было настолько шокирующее, что я не могу и никогда не смогу забыть этих песен. На случай, если ты запамятовала, они звучали примерно так:
Я мужчина,
Мужчина, которого ты не можешь увидеть,
Невидимый мужчина, ты обязана бояться меня,
Клыки и кошачьи глаза,
Твоя кровь на моих руках,
Я пришел из ночи, когда луна поднялась высоко, я кровососущий дьявол, самого ужасающего вида.
– Мне особенно понравилось наблюдать за лицом принца, когда он пел про кровососущего дьявола и припев: « Я хочу сосать твою кровь, кровь, кровь», – Байрон обнаружил, что хочет рассмеяться при этих воспоминаниях, чего он не мог сделать много лет назад. – Единственное хорошее, что получилось из всего этого – Жак рассмеялся. Я не видел его смеющимся много-много лет. Это единственная причина, почему я простил Джозефу столь очевидную попытку привлечь к себе внимание.
– Но, Байрон, у него такой талант. Даже ребенком он был творческой личностью, – наступило небольшое молчание. Элеанор была раздражена. – Ему было пятнадцать, это самый ужасный возраст. Сейчас он намного старше.
– Не поступай так со мной, дорогая сестренка. Я слышал, он взял за привычку носить все черное, включая запахивающийся черный плащ, и любит лежать на могилах на кладбище с группой своих человеческих друзей. Я слышал, он носит на нижней губе так много колец, что никто не может взглянуть на него без опасения рассмеяться.
– Это так несправедливо. Ради всего святого, все дети стараются выделиться. Он проходил через свой готический период, по крайней мере, Влад именно так его называл. Это было несколько лет назад, ему было всего семнадцать. Тебе известно, что по нашим стандартам, он все еще не более чем неопытный юнец. Он твой племянник, Байрон, и хочет посетить другие страны. Не помешало бы тебе показать свой интерес к нему. Он нуждается во внимании.
– Мне все равно, даже если он и неопытный юнец. Дочь принца была вынуждена принять своего Спутника жизни будучи совсем юной, но она оказалась на высоте.
Элеанор невоспитанно фыркнула.
– И ты совершенно точно знаешь, что я думаю по этому поводу. Как принц осмелился принести в жертву детство дочери? Это было отвратительно. Они сознательно старались заставить ее повзрослеть, отсылая одну с только одним невидимым охранником. Она заслуживала детства. Михаил слишком долго прожил рядом с людьми, да и Рейвен ранее была человеком, поэтому они позабыли, что наши дети остаются юными намного дольше. Они и в пятьдесят лет не достигают полной силы.
– Мы бы потеряли Грегори, нашего величайшего целителя, и, в конечном счете, Саванну. Ты прекрасно знаешь это, Элеанор. Все до единой женщины встретили это в штыки, но по правде, у принца не было выбора в этом вопросе.
– Ни один ребенок не может узнать, в чем он нуждается, за такое короткое время. Она была бы счастлива менять форму или даже защищать себя. Я могу простить Рейвен. Она была рождена человеком и думает с точки зрения человеческого старения. Но Михаил старался отчаянно спасти свою правую руку. Ни к одной женщине не собирали мужчин, когда она была всего лишь ребенком. Михаил самовольно решил ввести практику сбора мужчин, когда девушки достигают восемнадцати лет в надежде найти Спутников жизни. Его дочь просто оказалась первой. Двести лет – вот возраст совершеннолетия, а никак не восемнадцать лет. Это было ужасно. Не удивительно, что Саванна запаниковала и сбежала из страны. Знаю, ее отец обеспечил ей защиту, как и Грегори, но, по правде говоря, они позволили ей это, чтобы она повзрослела. Не знаю ни одной женщины, которая бы не запротестовала против такой мерзости. Нет ничего удивительного, что наша раса вымирает, поскольку наш принц больше дорожит своим другом, чем своим собственным ребенком.
Байрон вздохнул.
– Едва ли Михаил несет ответственность за вымирание нашей расы, – это был давно всем известный факт, который, он надеялся, Элеонор не сможет оспорить. – В следующий раз ты повесишь на него ответственность за неспособность наших детей кормиться естественным путем.
Элеанор хватило благоразумия принять пристыженный вид.
– Не понимаю, почему мы больше не можем вырабатывать идеальное питание для наших детей. Все мы подолгу обсуждали это, а Шиа провела большое исследование, – слезы слышались в ее голосе. Она оплакивала свой народ, матерей и детей, которые потеряли так много.
Байрон положил руку на плечо сестры.
– Я не хотел заставлять тебя чувствовать такое горе, Элеанор. Наши мужчины вовсе не обвиняют наших женщин в такой трагедии, – он в молчаливом извинении поцеловал ее в макушку головы. – Что происходит с одним из нас, то происходит со всеми. Каждый спасенный ребенок, все же нам удается спасти некоторых из них, каждый найденный Спутник жизни, каждый спасенный мужчина, даже ценой детства, это шаг вперед для наших людей. Саванна была слишком юной. Мы все знали это, но она с честью выдержала это испытание. Возможно, дело в ее наследственности, а возможно, она просто необыкновенная женщина, но Грегори позаботится о ней, защитит ее и поможет ей в овладении теми вещами, которые она должна знать.
Элеанор потерла лоб.
– Знаю, что он научит, и знаю, что он обязан сделать это. Просто наши дети и так уже слишком много выстрадали. Так много из них умерли. Такая простая вещь – питание и забота о ребенке, однако мы, часть земли, не можем оказать эту услугу нашим детям. Мы не можем позволить, чтобы что-нибудь еще было у них отнято. Если им необходимы целых пятьдесят лет, чтобы стать зрелыми, чтобы, позволить им пойти по собственному пути, так тому и быть. Это такая малость, чтобы дать это ребенку?
– Ты, конечно, права, Элеанор. Я целиком и полностью верю, что Шиа и Грегори найдут ответы, которые позволят нашим женщинам вынашивать детей и не потерять их. И вместе с этим, будут в состоянии вскормить их своим собственным телом, как должно было делать.
Она взяла его за руку.
– Ты помнишь, что у Селесте и Эрика сын появился примерно в то же время, что у нас Бенджи, и что он не выжил? Они попытались снова, и вновь потеряли ребенка. Она было страшно несчастна и Эрик увез ее прочь, чтобы помочь пережить потерю. Я знаю, на что это похоже, смотреть, как умирает ребенок, иметь в сердце зияющую дыру, которая никогда не исчезнет. Больно видеть, как страдают мои друзья. Сестра Влада, Дейдре, проводит все больше и больше времени под землей. Я боюсь, мы можем потерять их, если она снова забеременеет, и у нее снова ничего не получится. Тьенн отказывается пытаться вновь, опасаясь, как и я, что она предпочтет встретить рассвет, – она прикоснулась к его лицу, нуждаясь в контакте с ним. – Я так благодарна, что ты нашел свою Спутницу жизни. Лелей ее. Люби ее. И, надеюсь, она будет жить для тебя, и этого будет достаточно.
– Надежда всегда есть, Элеанор, – тихо сказал Байрон.
– Есть ли? Как бы мне хотелось, чтобы это было правдой. Возможно, имей мы мудрость колдунов или же их силу, мы смогли бы найти выход, но война между нашими народами разорвала все связи. А если кто-нибудь из них и остался, то из-за ненависти, текущей глубоко в их крови, они бы возжелали уничтожить нашу расу.
Ветер промчался через деревья, от чего те закачались и затанцевали. Кусты в лабиринте вздрогнули от понимания. Элеанор взмахнула рукой.
– Я не собиралась впадать в меланхолию. Я переполнена радостью от встречи с тобой. Хорошо, что мы опять вместе, как семья, и ты со своей Спутницей жизни. Джозеф будет рад познакомиться с ней. Дай ему шанс, Байрон, и ты увидишь, какой он в действительности замечательный ребенок.
Байрон вздохнул.
– Я делаю все, что в моих силах, чтобы произвести на Антониетту благоприятное впечатление. Последнее, в чем я нуждаюсь, это чтобы она увидела Джозефа, одетого в свой запахивающийся плащ и мешковатые штаны, распевающего рэп.
– Он был ребенком, что было много лет назад. Все дети экспериментаторы. Она найдет его милым и очаровательным.
– Очаровательным? – Байрон состроил гримасу. – Как я припоминаю, от лежания на кладбище он перешел к сталкиванию других людей в оркестровую яму во время концертов, на которых певцы пытались вцепиться в головы других живых существ. Действительно, Элеанор, мальчик нуждается в дисциплине. Я не собираюсь становиться тем, кто будет заниматься его проблемами. И точно не сейчас. Я бы надрал этому мальчишке уши, причем несколько раз в надежде, что он будет вести себя как разумное существо.
Элеанор тяжело вздохнула.
– Байрон, он больше не такое наказание, и ты все еще судишь о нем с человеческой точки зрения о возрасте. Ты слишком долго отсутствовал.
– Да? Как насчет косметики? Он определенно носил макияж и красил волосы во все цвета. Не вижу, как это помогало держаться в тени и вливаться в общество.
– Кто тебе об этом сказал? Не могу поверить, что кто-то рассказал тебе. Старые слухи. Это был его андрогинный период [14]14
Андрогинный – человек, который сочетает в себе и мужские и женские качества.
[Закрыть]. И он гармонировал со своими сверстниками. Все дети должна найти самих себя, Байрон, – Элеанор была оскорблена от имени своего сына.
Долготерпеливый зять Байрона, Влад, рассказал ему об этом с большим разочарованием, но Байрон полагал, что благоразумие лучшая часть доблести. Он не хотел, чтобы Элеанор сердилась на своего Спутника жизни. Байрон выдавил умасливающую улыбку.
– Дело в том, что сейчас я пытаюсь ухаживать за своей Спутницей жизни, и у меня нет времени следить за юнцом.
– Мы должны познакомиться с ней, – Элеанор ухватилась за эту мысль. – Не могу дождаться, когда увижу ее.
Байрон взял обе руки сестры в свои и поставил ее на ноги.
– Знаешь, я хочу представить тебя и Влада Антониетте, но мысль о Джозефе, околачивающимся где-то возле нее или ее семьи, пугает меня.
– Ты встречаешься лицом к лицу с вампирами, Байрон, так что можешь встретиться и со своим племянником.
Байрон вздохнул. Не было никакой возможности переубедить ее, и он знал это. Не имело значения, что он был охотником на вампиров или карпатским мужчиной в полном расцвете сил. Элеанор была его сестрой и, как большинство карпатских женщин, она собиралась настоять на своем. Но у Байрона были аргументы в свою пользу.
– Я буду счастлив, представить всех вас Антониетте, но вы должны дать мне время привыкнуть к мысли, что Джозеф где-то поблизости. Он не должен делать никаких глупостей.
– Конечно, он не будет, – Элеонора подарила ему еще одну улыбку. – Ты этой ночью питался?
– Да, сейчас я направляюсь к ней. Я скажу ей, что приехала моя семья, и она, безусловно, пригласит вас к себе домой. Там что-то происходит. Кто-то пытается убить ее и ее дедушку.
Элеанор зашипела, длинным, долгим звуком неодобрения, ее темные глаза опасно вспыхнули.
– Немедленно забери ее и покинь это место, Байрон. О чем ты только думаешь?
Он разразился смехом.
– Ты такая противоречивая, Элеанор. Когда были попраны права Саванны, ты восприняла это в штыки, но моя Спутница жизни не имеет права голоса относительно того, что делать или куда направиться.
– Если с ней что-нибудь случится, это коснется и тебя, – заметила Элеанор.
– Разве не то же самое произошло с Грегори и Саванной?
Элеанор огрызнулась:
– Грегори не мой младший брат. Отправляйся к своей Спутнице жизни, прежде чем я надеру тебе уши за твою наглость.
– Сохрани надирание ушей для одного моего племянничка, – он наклонился и поцеловал ее в кончик носа. – У вас есть место, где остановиться?
– Мы арендовали виллу. Джозеф решил испытать «вкус жизни», как он выразился. Влад нашел одну, которой мы можем пользоваться и оставаться в безопасности. Мы будем более чем рады, если ты остановишься с нами. Джозеф будет в восторге. Он уже расставил на балконе свои краски и выглядит невероятно стильно в своем берете. Как насчет тебя? Где ты останавливаешься?
– Под землей.
– Ты должен казаться уважаемым человеком, Байрон. Не беспокойся, я найду что-нибудь крайне подходящее для тебя, так что ты сможешь привести свою Спутницу жизни в безопасное жилище.
– Grazie, я не подумал об этом. Дай мне знать об его местоположении, когда найдешь. Я сообщу тебе, когда поговорю с Антониеттой. Кстати, свидетельств присутствия вампиров на данной территории я не видел, но это не означает, что их нет среди нас. Будь осторожна, Элеанор.
– И ты. Я так рада была повидать тебя, – неохотно она позволила его рукам выскользнуть из ее. – Не откладывай слишком долго присоединение своей Спутницы жизни к нашему миру, Байрон. Твое место на родине, ты же знаешь. Всегда было. Именно ты сам наложил на себя наказание, покинув наших людей, сражаясь с вампирами, когда на самом деле ты истинный и одаренный художник.
