Текст книги "Темная симфония"

Автор книги: Кристин Фихан

сообщить о нарушении

Текущая страница: 21 (всего у книги 25 страниц)

– Ты хочешь ударить меня по лицу?

Она отбросила с лица влажные волосы.

– Нет, я хочу, чтобы ты позволил мне принимать собственные решения. Это не мелочь, то, что ты просишь у меня. Это нечто большее, чем брак, а я никогда не собиралась вступать в брак.

– Почему бы тебе не выйти замуж, Антониетта?

Она пожала плечами. Вода была теплой, и именно в тепле она нуждалась прямо сейчас.

– А откуда мне знать, что мужчина хочет меня ради меня? Я совсем не такая, какой меня видишь ты. У меня лишний вес, шрамы, конечно, не такие, какими их расписывала мне Таша, но они есть. Я из первого ряда видела, какой ошибкой может быть брак. Пол и Таша так много выстрадали, что ты и представить себе не сможешь. Их отец был таким бабником, – она потерла руками лицо. – Он переспал с каждой горничной в палаццо и всеми прочими женщинами, каких мог очаровать. О нем упоминали во всех таблоидах. Его не волновало, где он находится и кто может его увидеть. Он был способен заниматься сексом прямо на глазах Пола и Таши и при этом смеяться. Он был резким и неодобрительным с Полом и при этом осыпал Ташу подарками и кое-чем еще.

– У него не было чести, Антониетта. А у меня есть.

– Тетя Селена знала обо всех его женщинах. Она предпочитала пить, чтобы в противном случае не выдать себя. Ходили слухи, что одна из его женщин родила ребенка, – Антониетта протерла рукой рот, словно стараясь избавиться от плохих воспоминаний. – Однажды тетя Селена умерла при, как утверждали власти, подозрительных обстоятельствах. Она и Антон находились в башне. Произошла ужасная драка. Nonno поднялся наверх и попытался было успокоить ее и заставить спуститься вниз. Даже Хелена пыталась. Но в итоге Селена упала или ее столкнули. Это был ужасный период в нашей жизни. А ребенок… если когда-нибудь и был, то дядя Антон заплатил женщине, и та сделала аборт, поскольку о нем больше не упоминали. Сам же он продолжил жить, словно ничего и не было.

– Как он умер?

– Автомобильная авария. Он был пьян и слетел с дороги, – она прислонилась затылком к бортику джакузи. – Таша побывала замужем. И оба раза ее мужья изменяли ей. Женат и Франко, его жизнь несчастна. Несколько мужчин, с которыми я встречалась, казались разумными партнерами, но заканчивалось все тем, что они были заинтересованы моими деньгами и/или бизнесом Скарлетти.

– И ты думаешь это то, чего хочу я, Антониетта? – его голос был само спокойствие.

Она вздрогнула, несмотря на теплую воду.

– Ты хочешь, чтобы я стала созданием, представителем другого вида, который нуждается в крови, чтобы выжить. Ты желаешь, чтобы я изменила то, кем являюсь, ради тебя.

– Ты предпочитаешь, чтобы я покинул тебя?

В тот момент, когда он произнес эти слова, она ощутила боль, свернувшуюся внутри нее.

– Насколько мне помнится, ты говорил, что Спутники жизни никогда не могут жить вдали друг от друга.

– Ты хочешь, чтобы я оставил тебя? Ты хочешь прожить жизнь, которая не будет включать меня? Вот на этот вопрос, больше чем на какой-либо другой, тебе стоит найти ответ.

– Я хочу выбраться отсюда, – она встала, вода полилась с нее.

Байрон мгновенно оказался подле нее, вынося ее из джакузи и заворачивая в мягкое полотенце. Антониетта вцепилась в ткань, удерживая на себе, и направилась к кровати, используя карту в голове Байрона.

– Всегда есть выбор. Ты принес меня сюда, чтобы перевоплотить, но дал мне право выбора.

– Ты никогда не была бы счастлива и не доверяла бы мне, прими я такое важное решение за тебя, Антониетта. Я многое знаю о тебе, и мне нужно твое доверие. Я хочу, чтобы ты выбрала меня. Я не хочу, чтобы это произошло из-за того, что ты моя Спутница жизни, или потому что ты можешь восстановить свое зрение, или даже потому что у нас великолепный секс. Я хочу, чтобы ты сказала «да», потому что испытываешь ко мне то же самое, что испытываю к тебе я. Я хочу, чтобы ты осознала, как сильно меня любишь.

– Превосходный секс, – тихо поправила она. Он разрывал ее изнутри. Если бы он пытался заставить ее силой, она бы сражалась с ним на каждом шагу, но он просил ее. Он делал большее, чем просто просил ее. Он отбросил в сторону свою гордость и положил свои чувства к ее ногам. – Байрон, если я попрошу тебя жить со мною в палаццо, вместе, женатыми по обычаям моего народа, и при этом мы найдем способ быть в безопасности, ты сделаешь это, если я не пройду полного перевоплощения?

– Ты моя Спутница жизни. Я бы предпочел прожить жизнь и состариться вместе с тобой. Я покончу со своей жизнью, когда ты умрешь.

Антониетта слышала звон правды в его голосе. Свернувшись на постели и положив голову на подушку, она позвала его:

– Иди согрей меня, Байрон.

Он не заставил себя ждать, в чем она и не сомневалась, его тело устроилось подле ее, его руки привлекли ее ближе, обвившись вокруг нее так, что она почувствовала себя в безопасности и тепле.

– Я хочу семейную свадьбу с Ташей, стоящей рядом со мной. И я хочу, чтобы ты заключил с ней мир.

– Она решительно настроена заставить капитана Диего бросить меня в тюрьму.

– Она перестанет, как только ты станешь членом семьи. Мы защищаем семью, и ты будешь ее частью.

– Ты просишь от меня многого, но ради тебя, ради твоего счастья, я найду способ сосуществовать рядом с твоей провокационной и невозможной кузиной.

Она развернулась в его руках, нашла его лицо кончиками своих пальцев, прошлась по нему руками, чтобы принять каждую деталь.

– Я выбираю тебя, Байрон. Я хочу провести свою жизнь с тобой. Так что давай займемся этим.

Он склонился над ней, целуя в губы. Ее губы дрожали под его.

– Я хочу, чтобы ты была уверена. Пути назад не будет. Как только мы сделаем это, я не смогу ничего отменить.

– Я бы не сказала «да», не будучи в этом уверенной.

Он снова поцеловал ее с такой нежностью, что ее сердце перевернулось. Он держал ее с такой заботой, его невероятная сила находилась на привязи. Даже в муках дикой страсти он был бережен с ней. Она чувствовала его дыхание, мягкий бархат его губ, нежное натяжение его зубов, когда они, в завораживающем ритме и слегка царапая, скользили туда-сюда по ее коже. Была и раскаленная добела боль, немедленно уступившая место наслаждению. Вспышки молнии танцевали в ее венах. Антониетта обняла голову Байрона, запутавшись руками в его волосах. Она ощущала его язык, слышала его тихий шепот, слова, которых не понимала.

Она почувствовала, как он передвинул ее в своих руках, прижимая ближе к своей груди. Антониетта пробежала руками по его телу. Его руки легли на основание ее шеи, прижимая ее голову так, чтобы ее рот оказался чуть выше местоположения его сердца. Сила и власть ощущались в этом месте. Энергия наводнила ее тело. Огонь разгорелся в ее животе, в груди, между ног. Его тело находилось поверх ее, погружаясь в нее с таким же пламенем и силой. Было нечто сказочное в их любовной игре. Вкус в ее рту был горячим и острым. Соленым. Его руки были нежными, обхватывая ее тело, удерживая его вблизи. Его любовная игра была ласковой и нежной, совершенно непохожей на его предыдущую страсть, заставляющая ее чувствовать себя желанной и драгоценной. С каждым движением его тела она ощущала, как напряжение в воздухе становится все сильнее и сильнее, чувствовала, как он поднимается вместе с ней. Их освобождение сотрясло их обоих, оставив ее изможденной, лежащей на нем, вялой и иссушенной, при этом переполненной странным покоем.

Она прижалась к нему, зарывшись лицом в его плечо и закрыв глаза.

–  Я так устала, Байрон. Не думаю, что могу еще чуть дольше оставаться бодрой. Даже если что-то исключительно важное будет происходить, не буди меня, дай поспать, – она также не была уверена, не приснилось ли ей их единение. Действительно ли она брала его кровь. Ее сознание было затуманено, тело настолько вялым, что она не могла пошевелиться.

– Почему ты сказала мне «да», Антониетта? – он поцеловал ее веки, уголок рта. – Почему ты предпочла что-то такое неизвестное в жизни такому родному? Твоя храбрость пугает.

Она потерлась об его плечо словно довольная кошечка.

– Я думаю, каждый хочет быть любимым, Байрон. Всю свою жизнь я мечтала повстречать мужчину, который будет действительно любить меня и желать разделить свою жизнь со мной. Мне необходимо быть любимой. Заглянув в твое сознание, я увидела такую же потребность. Не требуется такой уж храбрости, чтобы ухватиться за возможности, когда они встают у тебя на пути. Жизнь предназначена, чтобы быть прожитой. Я не хочу сидеть в сторонке и смотреть, как она проходит мимо. Никогда не желала. Слепота научила меня использовать все возможности, какие только есть, в тот момент, когда они появляются. С тобой это легко. Я вижу в твоем сознании, и то, что ты чувствуешь ко мне, потрясает, – ее тихий смех играючи прошелся по его коже. – Это нереально, но если ты желаешь смотреть на меня, как на красивую и замечательную женщину, я не возражаю.

Он еще крепче обнял ее руками, его прикосновение было собственническим.

– У тебя и так есть определенные способности и твоя необычайная чувствительность. Будет интересно понаблюдать, как твои таланты будут развиваться в ближайшие годы.

– Но мы будем жить в палаццо, – еще раз напомнила Антониетта, желая уверенности. – Nonno будет возражать против моего отъезда. И никто не понимает Ташу.

– Она никогда не говорит, что имеет в виду. Большую часть времени я буду вынужден сканировать ее сознание и читать ее намерения, не обращая внимания на ее слова, но остальные члены твоей семьи и некоторые из слуг имеют странный барьер в своем сознании.

– Я тоже буду способна делать это?

– Да. Но в случае с твоей семьей, если они поймут, что происходит, ты будешь вынуждена стереть их воспоминания. Ты научишься со временем понимать, что лучше всего, если это возможно, позволять людям сохранять в тайне собственные мысли.

– Я нахожу это навязчивым и слегка пугающим, когда думаю, что ты можешь читать мои мысли. Временами мысли приходят и уходят спонтанно. Я не уверена, что мне хочется, чтобы ты видел, что я чувствую на самом деле.

Он тихо рассмеялся, обрушив легкие поцелуи на ее волосы.

– Я обнаружил, что лучше постоянно сканировать Джозефа, и ты можешь захотеть делать то же самое. Он хоть и выглядит достаточно невинно, да и говорит так, но на самом деле он настоящий террорист.

– Ты полагаешь, я действительно смогу видеть? – она подтянула колени. Странное жжение появилось в ее животе. С каждой минутой оно становилось все сильнее, пока не стало болезненным. Она сжала ноги, но, казалось, это не помогло.

Байрон положил руку ей на живот, широко расправив пальцы, чтобы охватить все пространство. Его прикосновение должно было успокоить, но острые стрелы боли пронзили ее живот, пройдясь по спине.

– Байрон? – пот выступил на ее теле, судороги сжали ее мышцы. – Что со мной происходит?

– Началось перевоплощение, – он полностью слился с нею, стараясь оградить от боли. Но неважно, как сильно он пытался сделать это, жжение разрывало ее тело. Судороги выгнули ее тело и снова отбросили на матрас, несмотря на удерживающие ее руки.

Она чувствовала нечто живое, пробегающее под ее кожей, невыносимо зудящей, стараясь выйти сквозь ее поры. Ей казалось, что она кричит, но ни одного звука не вырвалось. Шум грохотал в комнате, раздражая, причиняя боль ее ушам. Она, сдавалось, была не в силах регулировать громкость,

–  Жак. Жак, что я должен делать? – Байрон потянулся к единственному человеку, который, как он знал, прошел через подобное. К единственному человеку, который мог помочь ему защитить Спутницу жизни от самой страшной боли. Было достаточно легко позволить Жаку поделиться знаниями о том, что происходит с Антониеттой.

–  Сейчас ты мало что сможешь сделать, пока ее тело не избавится от токсинов. Затем ты должен будешь погрузить ее в сон и дать ее телу время исцелиться в земле. Это трудное время, Байрон. Если тебе потребуется какая-либо помощь, неважно в какой форме, знай, я здесь.

Антониетта задохнулась, когда очередная волна обжигающей боли прошлась по ее телу, прорываясь сквозь сердце и легкие и сжимая каждую мышцу. Она с силой втянула воздух, осознавая, что Байрон дышит за них обоих. Потом на ощупь потянулась к его руке. Байрон крепче стиснул ее, желая прижать к себе.

Тысячи игл пронзили ее глаза, огонь обжег глазницы. Кончики пальцев онемели, затем их опалило огнем, появились, а затем исчезли согнутые когти. Байрон был вынужден отпустить ее руки, чтобы не быть разорванным. Ее тело снова содрогнулось, выгибаясь, вытягиваясь, извиваясь. После чего она рухнула назад на матрас.

– Я и не представлял подобного, Антониетта. Я бы никогда не попросил тебя пройти через это.

Она выдержала еще одну волну, стараясь слегка улыбнуться, но ее лицо, создавалось ощущение, было вытянуто.

– После этого роды карпатским женщинам должны казаться кусочком пирога, – ее голос был сдавленным, не похожим на ее собственный. Тихое рычание сопровождало ее слова. Шум в ее ушах возрос до оглушительного рева. – Меня тошнит. Отнеси меня в ванную.

Байрон сграбастал ее на руки, двигаясь быстро. Слезы обжигали его глаза. Чувство вины тяжким грузом давило на него.

– Мне следовало бы знать об этом. Прежде, чем попросить тебя о подобном, я должен был знать, во что вовлекаю тебя. Мне так жаль, cara, – он отвел с ее лица волосы, когда ее несколько раз вырвало.

Байрон не представлял, сколько прошло времени. Казалось, часы. Бесконечные. Он был поражен болью, ужасным жжением, словно паяльной лампой обжигающей ее изнутри. Был благодарен, что она не могла видеть, как что-то приподнимало ее кожу, снова и снова носясь по ее телу. Несколько раз он был вынужден удерживать ее, когда она готова была сорвать собственную кожу с костей и вырвать собственные глаза. Он испробовал все, что мог придумать, чтобы облегчить ее страдания, но все, на что он оказался действительно способен, это прижимать ее к себе и следить, чтобы она не поранила саму себя. Изнеможение помогало лучше всего остального, так что она отдыхала между приступами боли, держа его за руку, сохраняя свое сознание совершенно пустым.

Байрон был благодарен за момент, когда понял, что может безопасно погрузить ее в сон. Он беспощадно отдал милосердную команду и она безропотно подчинилась.

Глава 17

Байрон вынес Антониетту из глубин питательной исцеляющей земли и устроил на кровати на вилле. Но прежде чем лечь на простыни и свернуться рядом с ней, он убедился, что на ней не осталось никаких следов после проведенного в земле дня. Его сердце колотилось, он фактически чувствовал на языке привкус страха. Обхватив ее лицо руками, он поцеловал ее в губы.

– Просыпайся, Антониетта. Просыпайся и прими свою новую жизнь.

Она пошевелилась, ее роскошное тело дернулось под его, груди прижались к его груди, а бедра превратились в колыбель для него. Антониетта лениво потянулась и открыла глаза.

После чего закричала, зажмурившись.

– Что-то произошло, Байрон. Это не может быть правильным. Что-то пошло не так.

Байрон постарался было прочесть ее сознание, но паника подавляла все.

– Позволь мне посмотреть. Я не понимаю, что пошло не так, Антониетта. Ты только что проснулась, боли не должно быть. Тебе больно?

Ее живот сжался.

– Я проснулась в один миг и смогла услышать, что происходит за стенами виллы. Я смогла почувствовать тебя, твою кожу, твое тело и я тут же захотела тебя. Я думала о занятии любовью, о том, насколько красиво это было бы, и как чудесно просыпаться в твоих объятиях. Но едва я открыла глаза, как все словно обезумело.

Байрон дышал за них обоих, медленно и ровно, пока ее дикое сердце не успокоилось, а хаос в ее сознании не оказался под контролем. Он изучил ее воспоминания. Комната кружилась. Его лицо, нависшее над ней, было искажено. Размыто. Свет сочился со всех сторон. Это был настоящий головокружительный калейдоскоп картин и цветов. Боль пронзила его голову, его желудок покачнулся.

– Мы сможем это исправить? – Антониетта обвила руками шею Байрона и повисла на ней, ее глаза были плотно закрыты. – Это было пугающе.

Он поцеловал ее в уголок рта, прикусил подбородок, его мысли неслись вперед, когда он продумывал ответ.

– Спутница жизни моего друга Жака, Шиа, до своего перевоплощения была доктором, сейчас она ценится как целитель. Позволь мне посмотреть, смогу ли я показать ему, что происходит. Она, возможно, будет в состоянии сказать нам, что делать.

Все это сопровождалось проявлением его привязанности, небольшими любовными укусами, тем, как его губы легонько скользили по ее коже, столь же поглощенные ею, как его мозг проблемой, даря успокоение. Антониетта полностью расслабилась под ним, напряжение покидало ее. Едва она сделала это, как осознала, насколько напряженным, толстым и сексуально возбужденным он был. Скользнув руками по его спине, она позволила своему сознанию всецело сосредоточиться на его мускулах. С закрытыми глазами, отсекающими все неизвестное, она могла сосредоточиться на том, что знала лучше всего: на текстуре и ощущениях невероятно мужественного тела Байрона.

Байрон потянулся к Жаку:

–  Мне вновь требуется помощь. Ты когда-либо видел подобное ранее? Может Шиа? Антониетта не может открыть глаза, – он поделился вызывающими головокружение картинами с Жаком. – Ее перевоплощение было невероятно трудным, были явные признаки присутствия ягуара. Вся ее семья имеет странные барьеры в сознании, щиты, предотвращающие сканирование. Возможно ли, что ее гены тем или иным образом способствовали созданию проблемы со зрением?

Наступило небольшое молчание, Жак, очевидно, советовался с Шиа.

–  Как здорово узнать, что ты, наконец-то, нашел свою Спутницу жизни, Байрон, – раздался мягкий голос Шиа в его сознании. – Она, кажется, замечательная женщина, и мы с нетерпением ждем встречи с ней. Ты планируешь традиционную человеческую свадьбу? В ее сознании я уловила образы, как она стоит в окружении семьи.

– Антониетта хочет свадьбу, и, конечно, она у нас будет. Если у Жака получится, мне бы хотелось, чтобы он стоял рядом со мной.

– Это само собой разумеется. Я думаю, проблема с ее глазами двояка. Она не видит много лет. Связь ее глаз с мозгом отсутствует, но работоспособна. Время все поправит. Сейчас же она будет вынуждена полагаться на остальные свои чувства и дать глазам передышку. Небольшая практика, без каких-либо движений, чтобы не увеличивать и так испытываемый ею хаос. Тепловые изображения вероятнее всего обусловлены ее генами ягуара. Она гораздо ближе к этой расе, чем мы когда-либо сталкивались. Глаза кошек, как и у нас, обладают слоем специальной ткани, которая отражает обратно весь внешний свет. У них также бинокулярное зрение [23]23
  Бинокулярное зрение – (от лат. bini– «два» и лат. oculus– «глаз»), способность одновременно четко видеть изображение предмета обоими глазами; в этом случае животное или человек видит одно изображение предмета, на который смотрит, то есть это зрение двумя глазами, с подсознательным соединением в зрительном анализаторе (коре головного мозга) изображений полученных каждым глазом в единый образ. Создает объемность изображения. Бинокулярное зрение также называют стереоскопическим.


[Закрыть]. Не двигая головой, кошка может распознать движение в поле зрения в двести восемь градусов. То, что происходило с ней, и чем ты поделился с Жаком, во время перевоплощения, не было нормальным.

Сердце Байрона подскочило.

–  Ты должна была сказать мне.

–  Было слишком поздно останавливать процесс. По правде, мы и понятия не имеем, что произойдет после перевоплощения. Опять-таки, предположу, что ее природные способности усилятся. Мы знаем, что она совместима. Проблема с глазами, конечно, помеха, Байрон, но с течением времени и практики, она будет в состоянии восстановить связь. Это неизведанная территория.

– Мы благодарим вас обоих, —Байрон разорвал связь и, наклонившись, поцеловал Антониетту в горло. – Твоя кожа поразительно мягкая. Я люблю ее ощущение. Ты все поняла? Мы вступаем на новую территорию.

– Я просто должна держать свои глаза закрытыми?

Байрон перевернулся, в результате чего она оказалась сверху.

– Вот именно, хотя она упомянула практику. Без движения. Может, тебе стоит сесть прямо здесь, только оседлав меня, и оглядеться, не шевелясь.

Она тихонько рассмеялась.

– Ты всегда заставляешь меня ощущать себя красивой, Байрон. Несмотря ни на что, рядом с тобой я чувствую себя счастливой, – его руки обхватили ее груди, от прикосновения его больших пальцев дрожь восторга пробежала вниз по ее спине.

– Сделай меня счастливым: попробуй это.

Она нашла его тяжелую эрекцию, неторопливо усаживаясь на него, задохнувшись, когда он наполнил ее, ее напряженные мышцы позволили ему проникнуть глубже.

– Ты полагаешь, я могу просто сидеть без движения?

Он рассмеялся, приподняв голову, чтобы прикоснуться к ее соску.

– Просто думай о наградах, – он откинулся на спину и крепко стиснул ее ладони в своих руках. – Просто смотри на стену. Здесь темно, практически, ни один лучик света не может проникнуть сквозь тяжелые шторы.

Антониетта преднамеренно извивалась, сжимая вокруг него свои внутренние мускулы и приподнимая свои бедра, чтобы затем облегчить его страдания, медленно и поддразнивающе скользнув по нему назад.

– Ты хочешь, чтобы я неподвижно замерла? – она снова приподнялась, используя свои мышцы, чтобы сжаться вокруг него, скользнула назад и поерзала.

– Очень неподвижно.

У нее создалось впечатление о блеснувших белоснежных зубах.

– Что ж, если ты настаиваешь, – она стиснула свои пальцы поверх его, стараясь не испытывать страха. Очень осторожно Антониетта приоткрыла свои глаза. Комната накренилась и завращалась. Образы набросились на нее со всех сторон. Она сконцентрировалась на ощущении Байрона, наполняющего ее своей полнотой, растягивающего ее мускулы. На тепле и огненном трении, которые могут стать пламенем всего лишь от одного движения ее бедер. Она позволила картинам в своем сознании омыть ее и отступить. Лишь чувство имело значение. Байрон имел значение. Его тело, такое мужское, такое твердое. Его сознание с такими грешными и эротичными мечтами. Всего лишь мысль об его фантазиях наполняла ее тело потребностью немедленного удовлетворения. Она сознательно выбрала одну из его головы, особенно подробное изображение картины того, как она исследует его тело, как ее рот плотно обхватывает его.

Байрон громко застонал.

– Ты не можешь думать о вещах, подобных этому. Сконцентрируйся на своем зрении.

Она рассмеялась, проявляя осторожность в движениях. Она не желала моргать, слишком много картин набрасывалось на нее.

– Именно в твоей голове вертятся подобные картины. Я и понятия не имела, что ты настолько озабочен этим, но я была бы более чем счастлива повиноваться. Думаю, это было бы намного веселее, чем просто пялиться в стену.

– Ты в состоянии хоть что-нибудь разглядеть? Если нет, то клянусь, я вот-вот взорвусь, – он не имел представления, насколько эротичным может быть совершенно неподвижно лежать, соединенным воедино, окруженным теплом и огнем. Ее груди были соблазном, умоляющим о внимании, но все, что он мог делать, это пассивно лежать, пока она всматривалась в противоположную стену.

– Не могу сказать, насколько далеко это, но я могу, сфокусировавшись, рассмотреть джакузи, – восторг слышался в ее голосе. – Я вижу ее своими собственными глазами, не так ли? – она шевельнулась, слегка, томным движением, от которого у него на лбу выступили капельки пота.

– Да, – выдавил он сквозь стиснутые зубы. Огонь танцевал в его крови. Она что-то делала своими мускулами, что было несправедливо. – Предполагалось, что ты не должна двигаться.

Антониетта закрыла глаза.

– А я и не двигалась, – она слегка отклонилась назад, ее волосы заскользили по его бедрам, когда она принялась объезжать его. – Вот это движение. Между ними большая разница. Позволь мне показать ее, – она ускорила темп сильными и быстрыми ударами, предназначенными, чтобы массировать его и ласкать. Сводя с ума.

Он потянулся вверх и поймал ее груди, наблюдая за сладострастным выражением, пересекшим ее лицо. Она всегда полностью отдавала себя ему, столь же страстно, если не больше, чем он. И это только усиливало темную силу его сексуального голода к ней. Его руки соскользнули ниже, ей на талию, приподнимая ее одновременно с движением своих бедер. Он был близок, так близок. Он схватил рукой ее волосы, притягивая к себе, одновременно садясь.

– Возьми мою кровь, Антониетта. Я чувствую, как твой голод бьется во мне, – мысль об этом так восторгала его, что он еще больше увеличился в размерах, начав пульсировать и пылать.

Он почувствовал, как от его хриплой мольбы ее тело затрепетало жизнью. Ее руки обвили его шею. Ее язык прошелся по соединению его губ. Дотронулся до его горла. Нашел местечко на его груди… И раскаленная добела боль пронзила его тело, а плети молний запотрескивали на его коже. Его бедра начали неистово подниматься, вновь и вновь, вдалбливаясь в нее, его тело взрывалось от наслаждения настолько сильного, что это потрясло его, заставляя содрогаться от силы их смешанного оргазма. Ее рот ставил метку, клеймил его, соединяя воедино. От красоты этого у него перехватывало дыхание.

Байрон обхватил ее руками и просто прижал к себе. Когда ее язычок закрыл крошечные следы укуса, он нежно покачал ее.

– Grazie, Антониетта, за твою щедрость. Временами я не мог поверить, что ты настоящая. Много лет назад, я был захвачен вампиром и отдан людям, чтобы те могли мучить меня, а также заманивать в ловушку остальных представителей моего вида. Я старался преодолеть боль, представляя, каково было бы иметь Спутницу жизни. Но я даже и близко не приблизился к образу настоящей женщины.

Она поцеловала его, поскольку не смогла найти другого способа ответить, показать, что он значит для нее. Излив все свои чувства в поцелуе, она оторвалась, чтобы глотнуть воздуха, и рассмеялась.

– Я просто физически не смогу держать свои глаза постоянно закрытыми. Что мы будем делать с этим? Я могу целовать тебя, поднять голову и случайно открыть глаза. А у тебя окажется три головы, одна из которых будет вращаться на твоей шее кругом. У второй через середину лба пробегает нечто, похожее на кость. Ты ведь в действительности так не выглядишь, правда? Если да, то тебе следовало бы предупредить меня, что тот красивый мужчина в зеркале, которого ты показал мне, был всего лишь плодом твоего воображения.

Смеясь, он перекатился, отчего она оказалась на спине.

– Нам потребуются очень-очень темные очки, чтобы не позволить тебе всего этого увидеть.

– В то же время, не должна ли я буду обмотать свою голову словно мумия?

– Я сомневаюсь, что твоя семья найдет в этом что-то смешное. Таша подумает, что я запаковал тебя, чтобы отправить в Египет. Полагаю, тебе лучше носить свои темные очки, пока мы не подберем другие. Они должны помочь, – он передал ей знакомую пару.

– Grazie, – пробормотала она и надела их.

Он поднялся.

– Представь, что ты совершенно чистая и опрятная. Посмотрим, сможешь ли ты выстроить образ.

Она встала, потянулась, выпрямив руки над головой.

– Не могу дождаться, когда увижу бедного Кельта. Он, должно быть, чувствует себя ужасно одиноким. Теперь он может оставаться с нами? Я знаю, ему не нравится оставаться в одиночестве, – Антониетта приложила все усилия, чтобы представить себя, освежившуюся после душа, самым главным образом в своем сознании. – А что ты делаешь со своей одеждой, когда превращаешься?

– Я позабочусь, чтобы ты была одета, cara.

– Ты этим вечером дотрагивался до Пола? С ним все будет в порядке?

– Да, он слаб и испытывает боль, но он поправится. Таша и Жюстин провели рядом с ним всю ночь. В данный момент он отдыхает. Мы навестим его, когда прибудем в палаццо. Сейчас мы должны идти. Мы обязаны сообщить дону Джованни, что немедленно должны пожениться. Думаю, будет лучше, если я попрошу у него твоей руки. И пока я делаю это, ты можешь поговорить с Ташей. Я не сомневаюсь, она наверняка начнет швыряться вещами, поэтому будет лучше, если меня при этом не будет.

– Трус, – улыбка пропала с ее лица. – Прежде, чем мы что-либо сделаем, мы должны поговорить с Маритой. Мне невыносимо жить с ней в одном доме, даже если она и жена Франко, если она вовлечена во что-либо подобное воровской шайке, – Антониетта тряхнула головой, дотрагиваясь до своих темных очков, убеждаясь, что они на месте. – Если она тем или иным образом замешана, дети и Франко будут опустошены.

– Мариту довольно легко прочитать, Антониетта. И пришло время пробиться через некоторые из этих барьеров, чтобы узнать, кто добавляет яд в вашу пищу. Это должен быть кто-то из домочадцев. Как бы сильно, я знаю, тебе ни хотелось, чтобы виновником был кто угодно, а не член твоей семьи, лишь немногие посторонние имеют доступ к вашей еде.

Антониетта отвернулась от него. Ей была невыносима мысль, что член ее семьи мог пытаться убить ее, не говоря уже о доне Джованни. Он мог быть суровым, а временами казаться непрощающим, но она знала, что он был любящим и щедрым мужчиной, чья жизнь вращалась вокруг его семьи.

– Ты готова изменить форму? На что-нибудь легкое. На птицу, которая тебе знакома, – Байрон взял ее за руку, желая отвлечь ее мысли от ее страхов и дать ей что-то, что стоит ожидать.

– Я готова с того момента, как проснулась.

Байрон наклонился и поцеловал ее.

– Знал, что ты так скажешь.

Это было все, что она могла сделать, чтобы не запрыгать по кровати словно шаловливый ребенок. Она прекрасно понимала, что испытывал Джозеф.

– Скажи мне, что делать.

Он вывел ее на веранду, выходящую на море.

– Полностью слейся со мной. Я буду держать для тебя в твоем сознании облик совы. Сначала ты будешь захвачена красотой полета, но ты должна будешь работать над тем, чтобы не забывать постоянно держать перед собой этот образ. Потребуются годы практики, чтобы довести это до совершенства. И по правде, превращение ощущается странно. Ты словно погружаешь себя, сущность того, кто ты есть, в другое создание, другую форму. Ты должна контролировать эту форму и все ее потребности.

– Скажи, а всем остальным женщинам, которые были перевоплощены, оказывали помощь?

– Насколько мне известно – да, просто они принимали это без вопросов. Я не уверен, что они даже осознавали, что образ и контроль над ним держали для них Спутники жизни. Мы так сильно слиты с тобой, что всегда ли ты можешь сказать, кому первому в голову пришла та или иная мысль?

Она кивнула.

– Тогда давай сделаем это.

Представшие детали птицы были поразительными. Антониетта тщательно изучила их, обращая пристальное внимание на каждый изгиб, каждое перышко. Поймала в своем сознании первое мерцание узнавания. Ее кожу начало покалывать. Она крепко зажмурила глаза и разрешила этому произойти. Позволяя своему телу изменяться, она одновременно где-то глубоко внутри себя ощущала весь этот процесс. Она замерла совершено неподвижно, опасаясь, что если она шевельнется, то допустит какую-нибудь ошибку. Боясь, что не получится.

–  Испытай свои крылья.

Осторожно она распрямила во всю длину слои перьев и ради эксперимента взметнула воздух. Радость пронеслась через нее.