Текст книги "Темная симфония"
Автор книги: Кристин Фихан
сообщить о нарушении
Текущая страница: 17 (всего у книги 25 страниц)
Антониетта обняла ее. Даже Кельт ткнулся в ногу Таши в попытке успокоить ее.
– Надеюсь, ты сказала этому мужчине убираться к дьяволу.
– Вот поэтому он меня и ударил. Он пришел в ярость, когда я вернула ему его кольцо. Он сказал, что отказывается позволять мне разрывать нашу помолвку. Он наговорил мне ужаснейших вещей, – подняв голову, она притянула руку Антониетты к своему бедру. – Он ударил меня с такой силой, что я упала, а потом он пнул меня прямо сюда.
Ярость нахлынула из ниоткуда, отчего Антониетта покачнулась. Она не знала, был ли это ее гнев, или она настолько глубоко слилась с Байроном, что ощущала его бешенство. Сочетание было смертельным.
– Я скорее продам палаццо, чем позволю этому ужасному мужчине когда-либо еще приблизиться к тебе. Nonno почувствует то же самое, так же как и Франко и Пол. Как бы мне хотелось лично совершить над Кристофером хоть небольшое насилие.
Она обхватила ладонью одну из сторон лица кузины, сосредоточившись на поиске силы внутри себя.
– Байрон, помоги мне, – она знала, что он поможет ей, что его исцеляющая сила была велика и что вместе они смогут убрать всю боль. Антониетта ощутила, как он движется внутри нее. Собираясь с силами, достигая Таши. Услышала мягкий напев, слова были на незнакомом языке, который она не узнала, хотя была знакома со многими.
Таша отпрянула назад, когда пульсирующая боль на ее лице уменьшилась и почти растворилась. Она дотронулась до своего лица.
– Сейчас намного лучше. Grazie, Тони, – она пересекла комнату, в возбуждении проводя рукой сквозь волосы. – Кристофер может доставить нам проблемы. Nonno. Он сказал, что устроит скандал. Наша семья не может позволить себе больше скандалов.
– Скарлетти родились, чтобы быть втянутыми в скандалы. Я думаю, нам следует позвонить твоему красивому капитану и выдвинуть обвинения против Кристофера Демонизини. Может, нам повезет, и эта крыса проведет несколько часов в тюрьме.
– Я просто хочу забыть, что когда-либо вообще имела с ним дело.
– Меня совсем не удивляет, что он вел себя так оскорбительно. Кристофер вырос, думая, что имеет право на все, что угодно. Мне жаль, что он причинил тебе боль, Таша, но по правде, я благодарна, что ты порвала с ним.
– Как бы мне хотелось, чтобы ты порвала с Байроном. Я не сравниваю Кристофера с Байроном, Тони, честно, не сравниваю. Но он пугает меня, как никогда не пугал Кристофер. Я хочу, чтобы ты пообещала мне быть осторожной. Что-то в нем есть неправильное. Почему мы ничего о нем не знаем?
– Его семья сегодня придет к нам на ужин. Его сестра, ее муж и их сын. Мы можем задать им всевозможные вопросы.
– Сегодня? – голос Таши взвился и она прикрыла лицо руками. – Как это могло произойти сейчас, Тони? – запричитала она. – Я хочу познакомиться с его семьей. Но я не смогу спокойно сидеть за столом с таким лицом, как у меня. Они обязательно должны прийти на ужин сегодня? Нельзя подождать недельку или две?
– Таша, они здесь проездом. Тебе прекрасно известно, что я не могу просить их подождать. Тебе всегда хочется находиться в центре драмы. Мы могли бы пригласить на ужин также и капитана. Это отличная возможность. И я должна одеться. Я хочу сегодня выглядеть особенной, но не желаю, чтобы Жюстин мне помогала.
Таша схватила Антониетту за руку.
– Без вопросов, я помогу тебе. Но я не хочу приглашать Диего. Не желаю, чтобы он видел меня такой.
– Я еще не сообщила о сегодняшнем ужине Полу, и мне необходимо переговорить с Хеленой. Я хочу проверить, чтобы все было идеально.
– Я позвоню Хелене и попрошу ее встретиться с нами в твоих комнатах. А Пол ушел. Он покинул дом сразу после приезда Кристофера.
Дрожь пробежала по спине Антониетты.
– Байрон? – потянулась она к нему, нуждаясь в его успокаивающем присутствии.
– Я здесь, cara. Всегда с тобой. Пол частенько отсутствует. И это, так или иначе, ничего не доказывает.
Антониетта вслушалась в биение своего сердца. Бившийся в ней страх начал утихать.
– Grazie, Байрон. Тебе всегда удается найти правильные слова.
– Мы должны поторопиться, – Таша бросила еще один взгляд на свое лицо в зеркале. – Оно больше не так сильно болит, но уверена, выглядит ужасно. Пошли, прежде чем я передумаю. Давай найдем тебе идеальный наряд.
Антониетта быстро зашагала через все палаццо и вверх по лестнице, Кельт, находящийся подле нее, и Таша указывали путь. Хелена поджидала у ее дверей, делая все возможное, чтобы скрыть свое раздражение от вмешательства Антониетты.
– Я уверена, что все прекрасно, синьорина.
– Тогда отлично, – отрезала Таша, – она просто проверяла. Иди, занимайся тем, чем должна.
– Это было грубо, – заметила Антониетта, когда экономка заторопилась прочь.
– Грубой была она. Ей прекрасно известно, что ты никогда не суетишься. Что это должно быть очень важным для тебя, иначе ты не была бы столь озабоченной.
– Я не суечусь.
– Нет, суетишься.
Антониетта осмотрительно открыла свою дверь, позволяя Кельту войти вперед нее. Когда борзая не подала признаков тревоги, она вошла с большей уверенностью.
– А тебя никто не спрашивает.
На нее пролился его мягкий смех.
– Тони, окно, – Таша бросилась к одному из самых больших осколков цветного стекла. Он был выдавлен внутрь. – Что произошло?
– Это та кошка попыталась войти. Байрон ее сейчас ищет.
– Как ужасно. Ты позвонила Диего?
– Нет, я даже не подумала о звонке властям. Я выбежала из комнаты.
– Что ж, придется здесь все отремонтировать. Тем временем, ради безопасности здесь следует установить засов, – Таша распахнула двери платяного шкафа. – Что-то женственное, но не слишком сексуальное.
– Ты выглядишь сексуально во всем, что бы ни надела.
– Не сегодня.
Она знала, что одевается вовсе не ради семьи Байрона. Она одевалась ради него самого. Ей хотелось выглядеть красивой и женственной. Ей хотелось выглядеть, как та женщина в зеркале, которую она видела.
– Вот, длинная юбка королевско-синего цвета и легкая блузка с перламутровыми пуговицами, – приняла решение Таша. – Образ идеальный. Пианистка, деловая женщина и к тому же ультраженственная.
– Длинная юбка, Байрон. Ничего сексуального.
– На сегодняшнем ужине я буду думать о маленьком кружевном бюстгальтере, который ничего не скрывает и «танго». Этих чудесных маленьких «танго», мысли о которых преследуют меня каждую минуту бодрствования.
– Ты меня беспокоишь. Но больше всего меня беспокоит, что мне нравится то направление, в котором ты думаешь. Ты нашел ягуара? Пола здесь нет, но Таша и Франко оба на месте.
– Кошка прокралась через бухту и спустилась вниз, к пещерам, где есть вход в туннель. След ведет от палаццо и снова к нему. Вода уничтожила все следы запаха. А сейчас поспеши и оденься. Твоя экономка, кстати, вымещает свою ярость на поваре.
Ягуар сознательно воспользовался водой, чтобы спутать запах. Байрону не удалось найти четкого следа, ведущего из бухты. Из множества людских запахов, смешавшихся воедино, невозможно было выбрать один-единственный, принадлежащий оборотню. Байрон замаскировал свое присутствие и взмыл вверх на балкон Антониетты, посылая быстрое заверение Кельту, чтобы борзая не насторожилась и не встревожила женщин. Одно из окон было повреждено достаточно сильно. Ягуар пытался прорваться в комнату, определенно желая напасть на Антониетту.
Байрон со всей силы вцепился в балюстраду. Антониетта была превыше всего. Он не мог больше позволить себе выжидать, когда на нее стал охотиться такой враг. Она должна быть с ним.
– В чем дело? Ты такой печальный. Возвращайся ко мне, и переставай думать о случившемся. Со мной ничего не случилось и не случится. Ты дал мне Кельта, помнишь?
Ее голос наполнял его счастьем, но одновременно и разрывал его сердце. Он должен найти способ заставить ее понять. Ему хотелось, чтобы она выбрала его жизнь. Любила достаточно, чтобы выбрать его. Ее семья и ее музыка были всем ее миром. Должен же быть способ дать ей все это и при этом делить и защищать ее жизнь.
– Байрон, в чем дело? Я делюсь с тобой своими проблемами, поделись и ты своими со мной.
Обида свернулась в ее мыслях. Байрон выпрямился.
– Позже. После того, как ты повстречаешься с моей семьей. У нас будет уйма времени для разговора. Я иду.
Воспользовавшись трещиной в окне, он туманом просочился в ее спальню, а затем проскользнул под дверью, ведущей в коридор, поэтому, когда она вышла одетая, он уже ждал ее. Он даже позаботился ради нее одеться в костюм.
Таша отвернула от него свое лицо и впервые ничего не сказала. Байрон разглядел, как краска проступила под ее кожей, когда она сжала руку Антониетты, а потом бросилась прочь. Он же просто стоял, глядя на свою Спутницу жизни. В этот момент он понял, что всегда будет ощущать этот первый миг чуда каждый раз, когда будет видеть ее. Испытывать радость от ее существования. Она стояла перед ним, одетая в какое-то синее творение, которое подчеркивало все ее изгибы и кружилось и колыхалось, словно живое, когда она двигалась. Он лишился дара речи, на минуту потеряв способность думать.
– Повар действительно расстроен?
Байрон прочистил горло, любуясь ею. Она, очевидно, не представляла, как подействовала на него, и это было хорошо.
– Послушай, ты сама сможешь услышать, как он спорит с экономкой и своим помощником.
Антониетта с удивлением обнаружила, что действительно может это сделать. Ей просто надо было захотеть услышать. Спор просто бушевал на кухне. Она вздохнула.
– Не бывает ничего легкого, не так ли?
Байрон взял ее под руку. Кельт встал по другую сторону подле нее. И они направились вниз в огромную кухню. Некоторые работники резали и измельчали, ароматы хлеба и бульона наполняли помещение. Когда они появились, все до единого замолчали.
Антониетта выдавила улыбку.
– Уверена, здесь нет никаких проблем. У нас совсем мало времени, чтобы приготовить этот обед. Наши гости могут прибыть в любую минуту, и все должно быть идеальным. Я отправила пересмотренное меню и попросила ирландскую кружевную скатерть и лучший китайский фарфор. Палаццо должно выглядеть безупречно. Если вам придется попросить горничных поработать сверхурочно, то, пожалуйста, скажите им, что это будет компенсировано им должным образом, – на мгновение она заколебалась, поскольку привыкла иметь рядом с собой Жюстин, которая заботилась обо всех деталях, и не знала как поступить дальше. По правде, она редко выходила за пределы того, чтобы отдавать Хелене приказы.
Лицо Хелены стало матово-красным.
– Я способна позаботиться об этих вещах, синьорина, – ее голос был жестким. – Вы больше не уверены в моих способностях управлять персоналом?
– Нет, конечно, нет, Хелена, – торопливо промолвила Антониетта. – Только этот обед очень важен для меня. Я слышала, что шеф-повар, похоже, возражает против меню…
– Cara, bella, по правде, моя семья будет довольна всем, что бы ты ни выбрала для подачи на стол. Им нет до этого дела. Они придут встретиться с тобой, – Байрон положил руку на плечо Антониетты, ища способ успокоить ее нервозность при мысли о встрече с его семьей. – Они так счастливы, что я нашел тебя. И с огромной радостью примут тебя в нашу семью. Элеанор была так рада, когда услышала, что мы связаны.
– Мне есть,– она явно была расстроена и не обращала на него внимания.
Байрон скользнул своей рукой по ее, пока их пальцы не встретились, переплетясь.
– Синьорина… – Хелена нервно переступила с ноги на ногу. – Ирландская кружевная скатерть пропала. Чуть раньше я сказала горничным положить ее на стол для обычного ужина, и они ответили, что ее нет. Довольно красивы кружева Медичи.
– Пропала? Да что такое со всеми? Как ирландское кружево могло пропасть? Оно осталось от моей матери.
Байрон с усилием притянул ее к себе, пока она не оказалась под защитой его плеча. Она была не похожа на саму себя, носясь со слугами, и все из-за того, что нервничала из-за встречи с его семьей. И он сразу же увидел важность этой скатерти для нее.
– Я сожалею, синьорина, я все понимаю и постараюсь ее найти, но если мы не сможем, то должно быть что-то другое, – в голосе Хелены звучало легкое отчаяние.
– Я хочу, чтобы все было идеальным, Хелена. Я не переживу, если семья Байрона явится на ужин, а на столе не будет ирландской кружевной скатерти.
– Мне жаль, синьорина Антониетта, я еще раз проверю прачечную, – экономка безумно просигналила повару и его помощнику.
– Эта семья, ваши особенные гости, – вдруг заговорил Эстебан, – они деловые партнеры или друзья? Возможно и то, и другое?
Альфредо взорвался стремительным потоком ярости, размахивая руками и резко ударяя Эстебана по ушам.
– Ты не имеешь права спрашивать синьорину о подобном.
Антониетта услышала глухой звук, когда его кулак соприкоснулся с ухом, и она вздрогнула.
– Альфредо! – резко отчитала она. – Я не верю в эффективность избивания другого человека. Пожалуйста, в моем доме держи свои руки при себе. Уверена, тебе известно, что я не позволяю обращаться со своими людьми в такой манере.
– Я подумал, этим вызваны изменения в меню, Альфредо, – извинился Эстебан, – простите меня, синьорина.
– Здесь нечего прощать, Эстебан, – Антониетта положила руки на бедра. – Ты сможешь приготовить для меня этот ужин, Альфредо? Да или нет?
В ее голосе слышался явный вызов. Байрон также услышал и намек на отчаяние. Для его семьи обед не имел никакого значения, а для Антониетты огромное. Он сузил глаза и сосредоточил свой взгляд на шеф-поваре. На краткий момент, языки демонического пламени мелькнули в его глазах.
Альфредо перевел взгляд с Антониетты на Байрона. Его лицо прояснилось, и он развел руки в покорном жесте.
– Как скажете, синьорина, если вы желаете поменять меню, я буду более чем счастлив угодить.
– Хорошо. Grazie, Альфредо. Ты не представляешь, насколько это для меня важно. Пойду, не буду вам мешать, – она развернулась, взмахнув своей длинной юбкой и ловя руку Байрона. – Я так рада, что все закончилось. Я так нервничаю.
Байрон поднес ее руку к своим губам и прикусил ее костяшки.
– В этом нет никакой необходимости. Элеанор сразу же полюбит тебя. Иначе и быть не может. Влад очень спокойный, уравновешенный человек. Он обожает Элеанор и дает ей все, чего она ни захочет.
– Он ювелир, как и ты? Художник?
– Можно сказать и так. Я обладаю особенным даром, позволяющим мне искать драгоценности, призывать их к себе. Идеальные камни для изделий, которые я представляю в своем уме. Влад не любит создавать ювелирные украшения. Удовольствие ему приносит скульптура. Его работы очень высоко ценятся. Элеанор была невероятно рада, что он ремесленник. Она никогда не была бы счастлива с охотником.
– Охотники? На что они охотятся?
Он должен был знать, что она уловит ошибку. Ему становилось слишком спокойно рядом с ней. Антониетта была так крепко связана с ним, что он иногда не знал, где начинается он, а где заканчивается она. Он только сейчас начал понимать насколько близки Спутники жизни.
– Мне следовало бы использовать термин «телохранитель». Почти как капитан Диего. Я объясню это, когда у нас будет больше времени.
Антониетта подняла обе руки к его лицу, ее чувствительные пальцы исследовали его выражение, черточку за черточкой.
– Да, я думаю, тебе придется объяснить мне это, Байрон. И не только потому, что ты хмуришься, я также ощущаю твое нежелание в своем сознании. Нам многое придется обсудить, не так ли? Например, такие вещи, как границы поведения.
Он поморщился.
– Я забочусь о твоей безопасности.
– Это не то, что я хочу услышать.
– Наша мысленная связь становится помехой.
– Только когда ты стараешься спрятать от меня свои мысли. Не могу дождаться встречи с твоей семьей, – добавила Антониетта. – Особенно с твоей сестрой. Она сможет рассказать мне замечательные истории о твоем детстве. Она сможет сказать мне, поймешь ли ты когда-нибудь такой термин, как «границы поведения», или нет.
Он застонал.
– Элеанор склонна приукрашать некоторые вещи.
Антониетта рассмеялась.
– Ты лжешь мне. Ей, скорее всего, это и не требуется. Не могу дождаться, чтобы узнать, каким ты был ребенком.
– Антониетта, мне бы не хотелось перебрасывать тебя через свое плечо на глазах у наших семей и уносить наверх, но одно упоминание о моем детстве и это произойдет.
Радость кружилась в ней. Как она вообще когда-либо до этого обходилась без восторга общения? Без чистого веселья Байрона в своей жизни?
– Ты не посмеешь. Я, как известно, знаменитая пианистка. Невероятно респектабельная. И вещи, подобные этому не произойдут.
– Тебе посчастливилось стать всемирно-известной концертной пианисткой, и именно это и произойдет, если ты посмеешь смутить меня.
– Если ты собираешься вести себя как ребенок, я просто дождусь, пока не останусь с твоей сестрой наедине и не выспрошу у нее все до единой унизительные детали твоего детства. Я также расскажу ей о твоей склонности всем распоряжаться и требовать,чтобы все было по-твоему. Возможно, она даст мне советы, как лучше всего контролировать этот твой малюю-ю-юсенький недостаток.
Байрон снова взял ее за руку. У него не было намерения позволять Элеанор оставаться наедине с Антониеттой хоть на минуту.
– Я тебе говорил, как мне нравится, как ты смотришься в этой юбке?
– Нет, но можешь, если тебе так хочется. Перед твоей семьей я хочу хорошо выглядеть.
– Ты выглядишь красивой. Соблазнительной. Я готов прямо сейчас унести тебя, – с надеждой проговорил он. Сознательно он вызвал картину этого в своей голове, уделяя огромное внимание деталям: обнаженная Антониетта лежала, вытянувшись на постели, ее волосы шелковистым облаком рассыпались по подушке. Его голова находилась меж ее ног, в то время как она извивалась от страсти.
Кровь прилила к ее щекам, и Антониетта обмахнула себя.
– Перестать сию же минуту. Твоя семья вот-вот придет, а у меня есть еще дела, которые необходимо закончить.
– Я полагал, что твоя работа состоит в заботе обо мне, – под прикрытием ближайшего предмета мебели, Байрон прижал ее раскрытую ладонь к переду своих брюк. Он уже был твердым, как камень.
Антониетта потерла ладонью толстую выпуклость.
– Бедный bambino, такой забытый. Если бы ты не сбегал, оставляя меня спать в одиночестве, я, может, и больше посочувствовала бы тебе, – ее пальцы пробежали по его напряженной длине, мучая обещанием. Ее зубки укусили его за подбородок. – Раз такое дело, я должна… нет, – она поспешила прочь, смеясь, ее длинные юбки закручивались вокруг ее лодыжек. – Куда подевалась Хелена? Она должна была проверить, чтобы каждая комната была тщательно прибрана. Что если твоя семья захочет осмотреть палаццо?
Байрон обнаружил, что ходьба может причинять боль.
– Ты не можешь вот так уйти и оставить меня мучиться, Антониетта, – ее смех был мягким и таким заразительным, что он и сам заулыбался. – Перестань беспокоиться. Моя семья придет, чтобы познакомиться с тобой, Антониетта, а не для осмотра палаццо. И то, что ты выбрала на обед, не будет иметь никакого значения. Ты очаруешь их. Поверь мне. Я очень долго искал тебя, и они в восторге, что, наконец-то, нашел. А Хелена умчалась, чтобы найти пропавшую скатерть.
Он замедлил свой темп, идя рядом с ней через широкий холл. Когда они приходили мимо музыкальной комнаты, что-то упало на мраморные плиты. Они услышали, как это раскололось на части и рассыпалось по полу.
Антониетта с тревогой повернула голову на звук шума.
– Что это? Надеюсь не еще одна проблема? Твоя семья будет здесь с минуты на минуту.
– Никто не должен находиться в твоей музыкальной комнате. Я полагал, это только твои владения, – его голос был тихим. Шепотом, не более.
Антониетта застыла. Ее разум был так занят предстоящей встречей с его семьей, что она не задумалась, что кто-то может рыться в ее работах.
– Вероятно Винсент. Ему так скучно без маленькой Маргариты, с которой можно поиграть, – Винсент никогда не входил в ее личную музыкальную комнату. Комнату, с ее совершенной акустикой, вход в которую был запрещен для всех в доме, когда Антониетта сочиняла, что происходило практически постоянно.
– Сомневаюсь, что это мальчик. Оставайся здесь с Кельтом, – Байрон просканировал ее музыкальную комнату. Он точно знал, кто отчаянно перерывает музыкальные партитуры.
Антониетта задохнулась.
– Марита, – она уловила картины прямо из сознания Байрона. – Она, должно быть, ищет отрывок Генделя. Я не останусь здесь, в то время как ты противостоишь моей золовке. Если она предает мою семью, я хочу знать об этом.
Байрон был поражен. Антониетта входила и выходила из его сознания с опытностью эксперта. Телепатия была естественна для нее. Она совсем не боялась этого.
– Судя по звукам, на пол свалился стакан. Мне вовсе не хочется, чтобы ты поранилась.
– Я ношу туфли.
Он бросил взгляд на гладкую итальянскую кожу.
– Сандалии с открытыми носками. Это не считается обувью.
Она издала полный раздражения звук. Она оделась самым тщательным образом, желая выглядеть перед его семьей как можно лучше. Но все, казалось, пошло не так. А теперь и Марита роется в ее музыкальной комнате.
Байрон двигался молчаливо, скрывая их присутствие от Мариты. Он видел, как женщина открывает шкаф за шкафом и обыскивает их содержимое.
– Что она делает?
– Ищет что-то, – Байрон потянулся к сознанию Мариты, сканируя ее намерения и одновременно сливаясь с Антониеттой.
Марита тихо плакала, бормоча молитвы и роясь в бумагах и партитурах.
– Я надежно спрятала Генделя, – заявила Антониетта.
Байрон торопливо раскрыл их присутствие, когда Марита развернулась. Она издала пронзительный писк и закрыла лицо руками.
– Не плачь, – приказал он, обрубая слова и едва сдерживая себя.
– Зачем ты это делаешь, Марита? Ты Скарлетти. Если ты и Франко нуждались в деньгах, то почему не подошли ко мне? – сердце Антониетты ныло. – Я не понимаю.
– Франко ничего не знает об этом. Не может знать. Пожалуйста, Тони, ничего не говори ему об этом.
Удар большого дверного молотка в главную дверь эхом разнесся по всему палаццо. Антониетта вцепилась в руку Байрона.
– Это они. Нам срочно нужна горничная, чтобы быстренько убрать здесь стекло.
– Что ты собираешься делать, Тони? – потребовала ответа Марита. – Если ты скажешь Франко, что я сделала, ты разрушишь мой брак. Он отошлет меня. Тебе прекрасно известно, что он это сделает.
– Не могу ничего сказать относительно действий Франко. Ты пыталась украсть бесценное сокровище из нашей семьи. Кому ты ее несла?
– Не могу сказать.
Образ замерцал в ее сознании. Ненависть окружала этот образ. Ненависть и страх. Будучи связанной с Байроном, Антониетта уловила облик из головы Мариты.
– Дон Демонизини? Ты передала бы сокровище Скарлетти в руки этого ужасного человека?
– Откуда вы узнали? Я ни слова не сказала. Я бы никогда не произнесла его имя вслух, имя самого дьявола, – Марита несколько раз перекрестилась.
Волны угнетения и страха затопили их со всех сторон. Бегущие шаги прогремели внизу по мраморному полу.
– Синьорина Скарлетти, путь милостивый Боже спасет всех нас, – Хелена вбежала в комнату, ее грудь тяжело вздымалась, дико размахивая руками в воздухе. – Мы нашли его. Мы нашли Энрико. Он в спускном желобе для грязного белья, завернутый в вашу прекрасную скатерть из ирландского кружева.
Вслед за Хеленой появилась юная горничная.
– Я провела Влада и Элеанор Беллендрейк и их сына Джозефа в зимний сад, синьорина Антониетта.
