Текст книги "Кот и мышь (ЛП)"

Автор книги: Кристианна Брэнд

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 14 страниц)

Глава 9

Неужели прошло всего три дня, думала Катинка, с тех пор как она и мистер Чаки подошли к парадной двери этого дома и попросили мисс Эванс перевезти их через реку к «Пендерину» в ее лодке? С тех пор как мисс Добрый-Совет, такая веселая и уверенная в себе, поднималась по крутому склону в сером костюме, ярко-голубом макинтоше и коричневых туфельках на слишком высоких каблуках? Она снова окинула взглядом маленькую комнатку, старый дубовый комод, свисавший с полки над плитой медный каминный экран, полируемый многими поколениями, серебристо-бурые луковицы, подвешенные к балкам потолка... Маленький дом мисс Эванс, куда ее отец много лет назад привез своего Английского Жаворонка. Что думала обо всем этом птичка, извлеченная из родных лесов и являющаяся драгоценным призом даже в этой стране певчих птиц? Не она ли внесла «улучшения» в этот терпеливый дом: претенциозные эдвардианские^{34} стулья, витиеватые эмалированные часы, бессовестно врущие под высоким стеклянным куполом?.. На побеленной стене висел старый дагерротип «певчей птицы» с нотами в руке, обрамленный двумя чопорными миниатюрами, изображавшими ее родителей. Что думали мама и папа Ларки, оставшиеся дома в Шропшире, о внезапном сватовстве дикого валлийца, который проводил большую часть времени, наваливая на зеленую поверхность родных гор конусы черного шлака, словно крот?

Мисс Эванс поставила перед ней скверно пожаренный бекон, яйца и чашку тепловатого чая.

– Ешьте, мисс Джоунс, вам нужно подкрепиться. – Она окинула Тинку оценивающим взглядом и сказала в сотый раз: – Наверняка вы и глаз не сомкнули.

– Я спала, честное слово. И мне было очень удобно

– Конечно, роскоши здесь никакой, но все же получше, чем в вашем захудалом отеле в Суонси. – Голубые глаза мисс Эванс были заплаканными, а чашки позвякивали на блюдцах из-за дрожи в ее руках. Посреди трапезы она разразилась слезами, громко всхлипывая и сопя носом. – Это ужасно, мисс Джоунс, к чему притворяться! Бедняжка лежит у подножия Таррена, а силок для кроликов... – Она уронила голову на сжатые кулаки и снова зарыдала.

– Мисс Эванс, мы ведь договорились забыть о силке для кроликов.

– Но почему он бросил его вниз, мисс Джоунс?

– Мы не можем быть уверены, что он это сделал, – в отчаянии произнесла Тинка. – Все произошло так быстро...

– Я видела его, и вы тоже, мисс Джоунс. Минуты не прошло, как бедняжка свалилась вниз, а он наклонился, подобрал силок и бросил его следом. Когда я подошла к ней, силок лежал у ее ног.

– Мы ведь уже говорили об этом, мисс Эванс, – устало вздохнула Тинка. – Люди совершают необъяснимые поступки под действием шока. Очевидно, он посмотрел вниз, увидел силок, понял, что его жена споткнулась, наступив на него, подобрал его, едва сознавая, что делает...

– Но зачем бросать силок в пропасть?

– Каждый на его месте поступил бы так же. Что еще он мог сделать с этой штукой? Ведь она убила его жену. Он в ужасе отшвырнул ее от себя, когда понял, что держит в руках... – Зрелище Карлайона, стоящего на краю обрыва с каким-то предметом в руках и позволяющего ему упасть на скалы внизу, куда только что упала его жена, навсегда запечатлелось на сетчатке глаз Тинки. – Ради бога, мисс Эванс, не упоминайте больше об этом! Он и так терпит адские муки – не хватает еще, чтобы полиция раздувала этот нелепый эпизод.

– Нельзя ничего утаивать от полиции, мисс Джоунс! Они все равно до этого докопаются!

– Каким образом, если об этом никто не знает, кроме вас и меня?

– А если кто-нибудь еще видел, как он бросил силок?

Сердце Катинки похолодело при мысли о расспросах, недоверии и подозрениях, растравляющих и без того мучительные раны Карлайона.

– Даже если так, полиция ничего не может нам сделать, пока мы не проболтаемся, что видели это, – твердо заявила она.

Теперь они получили «повышение»: делом займется не констебль из Пентр-Трист и даже не сержант из Исталиферы, а настоящий инспектор из Суонси, наверняка при участии собственных лизоблюдов-констеблей. В дверь постучали. Мисс Эванс высунула голову наружу и тут же отпрянула, выпучив глаза. Мистер Чаки, суровый, хотя и чуть менее чопорный, с худощавым бледным лицом, темными глазами и прямой осанкой шагнул в комнату, поклонился дамам и сел. Сопровождавший его констебль также опустился на стул с блокнотом в руке.

Катинка ошеломленно уставилась на Чаки.

– Что вы здесь делаете?

– Расследую смерть миссис Анджелы Карлайон, – ответил он, заглянув в записную книжку, словно не был в этом уверен.

– Вы расследуете ее смерть? Но ведь вы...

– Я полицейский офицер, мисс Джоунс, о чем всегда вам говорил.

– Но вы сказали, что вы журналист!

– Это сказали вы, а не я, – возразил Чаки.

– Значит, вы не из местной газеты? Тогда что вы делали в «Пендерине»?

– То, что я вам говорил, – терпеливо ответил он. – Охранял мистера Карлайона.

– От чего?

– От вас.

Мисс Эванс глазела на них через стол. Констебль сидел неподвижно, держа карандаш наготове.

– Полагаю, мы можем начинать? – вежливо осведомился Чаки.

В голове у Тинки мелькали тысячи вопросов, воспоминаний и сомнений.

– Погодите. Вы говорили, что подозревали меня и выдумали предлог, чтобы проникнуть в дом вместе со мной... Но на следующий день Карлайон отослал вас – он больше не хотел вашего присутствия. Вы должны были вернуться в Суонси...

Чаки запустил два пальца в нагрудный карман, извлек оттуда сложенный лист бумаги и протянул Тинке. Это было письмо, которое она написала абсолютно открыто и вручила ему для передачи в полицию Суонси.

– Поэтому я вернулся, – сказал он.

Катинка покраснела, глядя на записку.

– Полагаю, вы подумали, что я очень глупая...

– Я подумал, что вы очень смелая.

– И пришли как раз вовремя...

– Я шел пешком через гору из Нита – мне нравятся пешие прогулки. – Инспектор Чаки скромно посмотрел на свои остроносые коричневые туфли. – Я случайно оказался у выхода из туннеля, когда вы едва не свалились в пропасть... – Он поднял руку. – Не благодарите! Мне просто повезло, что я оказался там.

– Вам не так повезло с миссис Карлайон, – сухо сказала Катинка, возмущенная таким самодовольством.

Бледное лицо Чаки слегка порозовело, и он опустил глаза.

– По крайней мере, я был на месте, когда это произошло.

– Вам, как вы сказали, просто повезло.

Катинка ненавидела его. Мир вращался вокруг в тумане крови и ужаса – и кто же появляется, чтобы терзать их всеми орудиями пыток, как не этот фат, инспектор Чаки? Ну и имечко! Если бы он хотя бы виновато улыбался, представляясь другим... Но нет, хотя все остальное в нем было насквозь фальшивым, его фамилия действительно была Чаки и, судя по всему, вполне его удовлетворяла.

Мистер Чаки приступил к делу.

– Я хотел расспросить вас о вчерашней трагедии...

– Мы и не думали, что вы явились за пожертвованиями на приют для сирот-полицейских, – огрызнулась Тинка. Напыщенный идиот!

Чаки почесал затылок указательным пальцем.

– Что касается пожертвований, вас, как приезжую, мы бы не стали беспокоить, а вот мисс Эванс...

– Ладно, забудьте о приюте. Что вам нужно?

– Я хочу, чтобы вы обе рассказали мне обо всем, что видели, слышали и делали вчера у Таррен-Гоч. Если, конечно, вы не возражаете.

– Какие могут быть возражения? – сердито отозвалась Катинка. – Мы не возражали рассказывать это семнадцать раз всевозможным полицейским, так почему бы не повторить это вам в восемнадцатый раз? Если, конечно, вы не избавите нас от затруднений, просто прочитав их рапорты. Полагаю, вы умеете читать?

– Только тексты, отпечатанные на машинке, – ответил мистер Чаки.

– Ну, поскольку наши показания едва ли были отпечатаны, нам, очевидно, придется повторять их снова и снова.

– В повторении есть одно преимущество. – Инспектор снова почесал затылок. – Вы можете выучить ваши истории наизусть.

Последовала пауза. Покрытые лаком ногти Тинки впились в ее дрожащие ладони. Маленькие смуглые ручки мисс Эванс, похожие на лапки крота, лежали на скатерти.

– Рассказывать особенно нечего, – заговорила наконец мисс Эванс, внезапно пробудившись от своих размышлений. – Я поднималась с бидонами по тропинке в «Пендерин». Вы и мисс Джоунс спускались вниз, болтая, как пара старых сплетниц...

– Ссорясь, как кошка с собакой, – поправила Катинка.

– Мы встретились и внезапно, посмотрев наверх, увидели маленькие фигурки, бегущие на гору... Вы ведь тоже их видели, мистер Чаки.

– Я знаю, что я видел. Меня интересует то, что видели вы.

Мисс Эванс с сомнением пожала плечами.

– Бедная миссис Карлайон мчалась со всех ног, и вуаль развевалась позади нее, как зеленая змея... Мистер Карлайон бежал следом, за ним Дей, а старая толстая миссис Лав плелась позади, не взбираясь на гребень, и правильно делала. Все направлялись ко входу в пещеры. Потом мы с вами поднялись туда, мистер Чаки, а мисс Джоунс следовала за нами – не слишком быстро, но она ведь к этому не привыкла...

– А дальше?

– Все стали с криками бегать по пещерам.

– Ну а затем?

Катинка сидела, стиснув кулаки и с тревогой ожидая приближения опасного момента. Мисс Эванс опустила голубые глаза, теребя скатерть.

– Я увидела бедняжку на самом верху коридора. «Она упадет!» – подумала я и решила бежать к самому дну пропасти. В пещерах было достаточно людей, чтобы остановить ее, а у подножия Таррена не было никого, чтобы принять ее бедное тело... – Две слезинки покатились по загорелым щекам.

– Какая от этого польза? – спросил мистер Чаки, игнорируя их. – Вы ведь знали, что миссис Карлайон разобьется насмерть. Она была мертва?

Да, она была мертва. Катинка на мгновение перенеслась на освещенный солнцем склон горы, опустившись на колени возле изуродованного тела Анджелы рядом с мисс Эванс и глядя, как стекленеют ее свиные глазки, как разглаживаются складки муки и страданий на жалком, лоскутном лице, приобретающем выражение покоя, словно разрушенный город после того, как по нему пронесся ураган.

– Да, она, должно быть, умерла в тот момент, когда упала на землю.

– Хорошо, – кивнул Чаки. – Продолжайте.

Мисс Эванс отпустила скатерть. Ее руки судорожно вцепились друг в друга, словно пытаясь унять дрожь.

– Я увидела миссис Карлайон на площадке и мистера Карлайона, выбежавшего из пещер и протягивающего руку, чтобы спасти ее...

– Он прикоснулся к ней? – прервал Чаки.

– Нет, – резко ответила Катинка.

Инспектор повернулся к ней.

– Я спрашиваю не вас, а мисс Эванс.

– Мы обе можем подтвердить, что он не успел подойти достаточно близко, чтобы удержать ее или даже притронуться к ней.

– Верно, – кивнула мисс Эванс.

– Я наблюдала из расщелины в скалах, почти в самом низу туннеля, и видела, как все произошло. Мистер Карлайон протянул руки, чтобы схватить ее, но смог только прикоснуться к концу вуали. Потом он повернулся и вбежал назад в туннель. Я тоже побежала вниз, а остальные следовали за мной.

– Вы присоединились к мисс Эванс возле тела? – спросил Чаки.

Опасный пункт остался позади – они миновали момент, когда силок для кроликов был брошен вниз, и если Тинка будет вести себя толково, то сможет удержать Чаки от возвращения к нему.

– Мисс Эванс стояла на коленях около тела. Она встала, подбежала ко мне и закричала: «Не смотрите!» – Катинка прижала руки к вискам, чтобы унять головокружение. – Но я подошла и посмотрела...

– Боюсь, покойная выглядела не лучшим образом, – мягко произнес инспектор Чаки.

– Она выглядела не лучшим образом уже долгое время, – огрызнулась Тинка. «Не желаю терпеть сочувствие этого мужлана!» – подумала она.

В саду соседнего дома женщина напевала «Всю ночь напролет», развешивая белье. Из окна другого дома высунулась девочка и стала подпевать тоненьким сопрано. Мужчина, куривший у ограды, выбросил окурок и запел вторым голосом. Маленькая комната внезапно стала выше на сотню футов, наполняясь эхом в причудливых веерообразных сводах соборной крыши. Мистер Чаки перевернул страницу записной книжки.

– А теперь, что касается этого клочка бумаги...

– Он торчал в ее здоровой руке.

– Вы не прикасались к нему?

– Я – нет. А вы, миссис Эванс?

– Мне бы не хватило времени, даже если бы я захотела к нему прикоснуться. Но зачем мне это делать?

Чаки положил перед ними листок, придерживая его двумя пальцами, и прочитал вслух: «Анджеле. Встретимся сегодня вечером у пещер. Амиста».

– Это почерк Амисты, – сказала Катинка.

Чаки резко поднял взгляд.

– Вы узнаете его?

– Ну, он выглядит так же. Но ее почерк был очень бесформенным – я всегда думала, что она писала левой рукой для маскировки. Полагаю, когда люди пишут левой рукой, почерк всегда выглядит одинаково.

– И миссис Карлайон держала этот клочок в руке?

– Мертвой хваткой, – ответила мисс Эванс. – Если люди, умирая, держат что-то в руке, то никогда это не выпустят. Им ведь нужно хоть что-нибудь прихватить с собой.

– Вы уверены, что она крепко сжимала его в кулаке?

– Ради бога! – не выдержала Катинка. – Какая разница, сжимала ли она его или просто держала?

– Очень большая, – отозвался Чаки. – Если мисс Эванс уверена, что миссис Карлайон сжимала в кулаке клочок бумаги, значит, его не могли бросить в пропасть следом за ней.

Тело Анджелы лежало на камнях у подножия Таррен-Гоч, а в двух или трех футах от него валялся силок для кроликов. Что, если силок оказался там случайно, а Карлайон бросил туда записку?

– Но зачем мистеру Карлайону могло понадобиться бросать клочок в пропасть?

– Мне тоже это интересно, – промолвил Чаки.

Мисс Эванс вновь пробудилась от размышлений, внеся вклад в дискуссию.

– Как можно бросить вниз клочок бумаги? Он бы плавал в воздухе, как перышко.

– Его могли обернуть вокруг камня. Бумага сильно скомкана.

– Но зачем? ~ повторила Тинка. – Это было предложение встретиться, написанное той девушкой, Амистой...

– Возможно.

– Что вы имеете в виду?

– То, что это, возможно, было предложение встретиться и что его, возможно, написала Амиста.

– Почему вы в этом сомневаетесь?

Женщина, девочка и мужчина продолжали петь, а мистер Чаки вновь сосредоточился на записке.

– Если это приглашение, то очень странное и непоследовательное. Амиста собиралась либо тайком передать записку миссис Карлайон (встреча планировалась тайная, иначе она могла бы просто повидать ее дома), либо оставить ее в заранее условленном месте. Зачем тогда писать «Анджеле»? Если бы записку случайно обнаружили, отсутствие указания адресата принесло бы меньше вреда.

– Некоторые люди излишне педантичны, – с сомнением произнесла Тинка.

– Великолепно! – кивнул Чаки. – В таком случае, обратите внимание на текст, составленный этой педантичной особой: «Встретимся сегодня вечером...» То есть в любое время, скажем, между шестью и полуночью... Выходит, одной придется ждать другую шесть часов у Таррен-Гоч? «У пещер...» Это означает у входа в туннель или у выхода из него? Или в самом туннеле, наверху, внизу или посередине? Там можно целую неделю играть в прятки, особенно в темноте.

– Если эта встреча была не первой... – робко предположила мисс Эванс.

– Тогда почему не написать «в обычном месте» или «в обычное время»? Конечно это мелочи, но в целом записка выглядит неубедительно. Сомневаюсь, что это предложение встретиться.

Пение наконец смолкло – женщина молча развешивала белье, девочка вернулась к домашнему заданию, мужчина закурил очередную сигарету. В комнате тоже воцарилось молчание. Катинка пыталась сообразить, что все это означает для Карлайона.

– Но, мистер Чаки... инспектор, какое это имеет отношение к мистеру Карлайону? Почему он должен был бросать записку? Назовите мне хоть одну разумную причину.

– Чтобы избавиться от нее.

– И для этого он бросает ее прямо рядом с телом жены?

– Причуда ветра, – пожал плечами Чаки.

– Фактически, прямо ей в руку?

– Если только она была у нее в руке.

– Но мисс Эванс говорит...

– Знаю. Поэтому я и спрашиваю, уверена ли она в этом.

Катинка нетерпеливо барабанила кулачками по столу.

– Зачем мистеру Карлайону избавляться от послания, написанного таинственной Амистой?

– Моя идея состоит в том, – сказал мистер Чаки, – что оно, возможно, не было написано Амистой.

– Мисс Эванс отпрянула в сторону, словно кошка, забавляющаяся с игрушкой, с которой решила обращаться как с врагом – казалось, она вот-вот ринется вперед, задрав хвост трубой.

– Тогда кто, по-вашему, его написал? – медленно спросила Тинка.

– Возможно, сам мистер Карлайон, – ответил инспектор Чаки.

Катинка вновь забарабанила кулачками по столу.

– Говорю вам, это почерк Амисты. Полагаю, теперь вы скажете, – с горечью добавила она, – что мистер Карлайон был автором всех ее писем – что он все это время был Амистой.

– Очень может быть, – кивнул Чаки.

Как только полицейские удалились, Катинка поспешила вниз к броду. Мисс Эванс отправилась разносить молоко, но Тинка в случае надобности могла подобрать юбки и перейти реку – после двух погожих дней уровень воды должен был понизиться. Ей нужно было предупредить Карлайона о подозрения полиции, что тот заманил жену к пропасти запиской. Но у подножия холма небольшая толпа привлекла ее внимание. У берега стояла лодка, с которой полицейские грузили покрытые тканью носилки. Собравшиеся негромко переговаривались друг с другом, а мужчины обнажили головы, когда носилки подняли на холм и поместили в полицейский фургон. Карлайон с бесстрастным видом прошел мимо, не замечая ее, и сел в другой автомобиль вместе с полицейскими.

Как только машины свернули за угол, Дей Трабл скрылся в местном пабе и вскоре появился вновь, вытирая рот рукой. Миссис Лав подошла к Тинке, а Дей, направляясь к броду, остановился рядом с ними.

– Вот и вы мисс Джоунс! Как поживаете, девочка моя? Нам с миссис Лав вас здорово не хватало в «Пендерине»...

Эта вспышка дружелюбия убедила Катинку, что порция, выпитая Деем в пабе, явно была не первой за сегодняшний день.

– Мне приказано возвращаться, – продолжал Дей. – «Не пускайте в дом никого из этих чертовых журналистов, ~ велел мне мистер Карлайон. – А если эта мисс Джоунс снова сунет сюда нос...» Ну-ну, не сердитесь, мисс Джоунс.

– Дей, я хотела повидать мистера Карлайона. Полиция – этот Чаки – задавала мне очень странные вопросы. Они вбили в свои ослиные головы, что мистер Карлайон... ну, что он мог желать ей смерти.

– Вы имеете в виду, что он столкнул ее в пропасть, мисс? – холодно отозвался Дей. – Не обращайте внимания. Они всегда так говорят.

– Что значит всегда? Разве у нее была привычка падать со скалы?

– Нет, но ведь был тот несчастный случай...

Сердце Тинки на момент перестало биться.

– Ради бога...

– Естественно, ходили сплетни – ведь она была богатой девушкой.

– Да, но какой ему был смысл лишать жену ее красоты? – Тинка сделала паузу. – Понимаю – предполагали, будто он собирался убить ее и подстроил несчастный случай?

– Было расследование, мисс Джоунс. Прибыла целая куча французских полицейских в забавных фуражках с галунами.

– А кто-нибудь видел катастрофу?

– Вскоре подъехал мотоциклист. Мистер Карлайон как раз пытался отнести жену к дороге. Мотоциклист говорил, что он был бледен как смерть и повторял снова и снова: Лучше бы это был я...» Но на нем не было ни царапины, а она... Неудивительно, что начались разговоры.

Дорога под их ногами круто спускалась к реке; на другом берегу возвышалась Брин-Кледд – Меч-гора с темнеющей на склоне, подобно свежей ране, Таррен-Гоч – Красной Пропастью. Но Катинка мысленно находилась в других горах, под голубым, как на почтовой открытке, небом Ривьеры, где дымились обломки перевернутой машины, а мужчина с бледным лицом твердил: «Лучше бы это был я...»

– Как же люди жестоки, Дей, если они могли даже подумать...

– Но ведь это всего лишь глупые лягушатники, – отозвался Дей Трабл. – «Человек не всегда умирает, когда его машина опрокидывается, – сказал я им. – Она была такая хорошенькая, а он ходил вокруг нее на задних лапках – каждый день дарил ей цветы и всякую всячину... К тому же она богата, а никто не убивает курицу, которая...» Опять я разболтался! – От него исходил сильный запах пива. Тинка наблюдала, как он нетвердой походкой спускается к реке.

– Какую курицу? – спросила она у миссис Лав.

Женщина обняла ее за плечи.

– Вы сами курица, моя дорогая, если обращаете на него внимание. Лучше пойдемте в паб и выпьем по кружке. Никогда еще я так не нуждалась в выпивке.

– Вы с ума сошли! В Уэльсе женщины не ходят в пабы.

Миссис Лав притронулась пальцем к носу жестом, который, как думала Тинка, можно было встретить только в голливудских фильмах об Англии времен Чарльза Диккенса. Спустя пять минут они сидели в погребке паба «Перья» на бочонках с пивом и сидром, окруженные рядами бутылок, под свисающими с потолка окороками и луковицами, и кошкой, кормящей котят в углу. Барменша, миссис Дженкинс, принесла им стаканы отвратительного портвейна. Катинка с дрожью сделала глоток, но миссис Лав, потребовав шипучего лимонада, вылила в него вино и выпила, даже не поморщившись. Потом она достала бумажный пакет с конфетами.

– Возьмите одну, голубушка, это вас взбодрит.

– Спасибо, миссис Лав, мне не хочется.

Миссис Лав запустила в пакет четыре пальца.

– Сегодня вторник, и если бы не эта печальная история, я бы уже ехала поездом в Лондон. Я рассчитывала уехать после дознания, но не тут-то было. «Миссис Лав, – заявляет он мне, – вы останетесь еще на несколько недель и будете заботиться обо мне». «Конечно, сэр», – ответила я, как будто всю жизнь мечтала торчать на этой чертовой горе и думать о бедняжке, которая свалилась в пропасть... А что скажет мой Харри? Что я мягкосердечная дура!

– Пожалуйста, миссис Лав, не бросайте мистера Карлайона, хотя бы пока он не уладит все дела. Мужчины так беспомощны...

Миссис Лав с любопытством посмотрела на нее.

– Похоже, вы тоже раскисли из-за него, верно?

– Верно, – печально признала Катинка.

Миссис Лав снова глотнула портвейн с лимонадом и полезла в пакет с конфетами.

– Что это, дорогая? Настоящая любовь или просто припадок секса?

– Бог его знает, – ответила Тинка. – Не знаю, как их можно отличить друг от друга. Но у меня было немало «припадков секса», как вы это называете, и я никогда не чувствовала себя так.

– У меня и Харри было то же самое, – сказала миссис Лав. – Сейчас, конечно, уже не то, но чего вы хотите через одиннадцать лет? Но тогда это было очень романтично. Я ведь рассказывала вам, дорогая, как мы с Харри познакомились?

– Да, – поспешно отозвалась Тинка. – В самом деле, необычайно романтично. Но, миссис Лав, я хотела спросить у вас, что произошло вчера – перед тем как она упала?

Миссис Лав болтала ^толстыми ногами, постукивая высокими каблуками о деревянный бочонок. Она взболтала свое слабо пузырящееся пойло, напряженно вглядываясь в его мерзкие глубины.

– Вы имеете в виду, в доме? Кто его знает. Мыс Деем Траблом старались не попадаться на глаза мистеру Карлайону – он не хотел выслушивать упреки в том, что позволил вам и этому Чаки залезть на чердак, а я надеялась, что мистер Карлайон присмотрит за женой в спальне, а не свалит это целиком на меня. Она была ужасно расстроена из-за вашего ухода. Вскоре я высунулась из кухни – она стояла в холле и всхлипывала. Но мистер Карлайон сказал мне, что все в порядке и он сам с этим разберется. «Как же! – подумала я. – А вечером снова потребуется морфий!» Некоторое время было тихо, и я сидела в кухне, но потом посмотрела в окно и увидела, что они оба бегут вверх на гору. Она – неуклюже спотыкаясь, но гораздо выше его, почти у гребня, а он – следом за ней, но прихрамывая, как будто растянул ногу.

– Мне тоже показалось, что он прихрамывает, – сказала Тинка.

– Вчера вечером я сделала ему холодный компресс, но он только рукой махнул. «Заберите, – говорит. – Какая теперь от него польза?» Я позвала Дея, он спустился с лестницы, надевая на ходу чистую рубашку, и побежал за ними. Я тоже вышла, но, поднявшись на пару ярдов в гору, сразу выдохлась. Слишком я толстая, чтобы прыгать по горам, как коза. Тем не менее я ползла дальше, но успела только увидеть, как она упала. – Две слезинки потекли по ее пухлым щекам, смывая пудру.

– Вы это видели?

– Я не видела ее наверху – только как она пролетела мимо и свалилась на камни... – Миссис Лав снова сунула руку в пакет, но машинально – ее мысли были с изуродованным телом у подножия Таррен-Гоч.

О силке для кроликов упомянуто не было. Тинка вздохнула с облегчением.

– Я подумала, миссис Лав, что все это время мне писала Анджела... миссис Карлайон, подписываясь «Амиста». Но когда увидела записку, поняла, что этого не может быть. Ведь записка была адресована Анджеле, а она едва ли могла писать самой себе с просьбой о встрече...

– Но она едва ли стала бы писать, спрашивая о косметике.

– Знаю, – отозвалась слегка пристыженная Тинка. – Тогда мне казалось, что все сходится. Но теперь я вспоминаю, что в первом письме спрашивали о лосьоне для загорелых рук. У Анджелы не могли загореть руки после месяцев, проведенных в больницах. А теперь этот осел Чаки думает, что письма писал сам мистер Карлайон! Можете себе такое представить?

Миссис Лав была очарована мыслью о Карлайоне, пишущем сентиментальные письма о себе в женский журнал. Она снова полезла в пакет и набила рот конфетами. Во время ее вынужденного молчания Тинка продолжала развивать тему личности Амисты.

– В конце концов, миссис Лав, кто-то ведь писал эти письма. Вы клялись, что никогда не видели в доме никого, кто бы мог быть Амистой... – миссис Лав энергично кивнула, пытаясь разжать челюсти и добавить голос к жестам, – значит, остается только мистер Карлайон. Вряд ли Дей Трабл способен на такую выходку, а вы просто не располагали нужными знаниями. Вы ведь ни разу не видели никого из них, пока не привезли сюда миссис Карлайон, не так ли?

Миссис Лав покачала головой столь же энергично и с трудом вымолвила, что мисс Джоунс может справиться у секретаря ассоциации сиделок в... (далее неразборчиво).

В любом случае, было невероятно, чтобы толстая и веселая миссис Лав, не жалеющая ни о чем, кроме того, что «ночная работа» Харри не может постоянно отвлекать его от законной супруги, предавалась бы подобным бессмысленным шуткам, даже если бы у нее имелись для этого время и необходимые знания. Тинка снова и снова прокручивала в уме намеки инспектора относительно Карлайона, но была вынуждена взглянуть фактам в лицо. Больше никого не оставалось.

Катинка думала об этом весь день, всю ночь, все следующее утро и на дознании во второй половине дня. Карлайон стоял на свидетельском месте с лицом, похожим на глиняную маску.

– Ваше имя?

– Чарлз Лайон. Я назвался Карлайоном, когда впервые приехал сюда, так как хотел избежать огласки ради моей жены, которую собирался привезти домой... Это было чем-то вроде прозвища – она меня так называла.

– Чарлз Лайон, вы опознаете тело покойной, как вашу жену?

–Да.

– Как ее полное имя?

– Анджела Мэри Лайон, урожденная Анджела Эрли, родители умерли.

– Ваша жена была страшно изуродована в результате автомобильной катастрофы?

– Да. Это моя вина. Я убрал руку с руля, и машина свалилась с дороги.

– Вам незачем подвергать себя лишним мучениям, мистер Лайон.

– Благодарю вас. Но я предпочитаю смотреть в лицо фактам.

– Значит, из-за того, что ваша жена была изуродована, вы привезли ее в это уединенное место?..

Катинка сидела неподвижно в душном помещении, впиваясь ногтями в маленькие ладони. Женщина со страшной неузнаваемой маской вместо лица заперта в одиноком доме и лишена с помощью сотни изощренных уловок возможности общаться с людьми из внешнего мира, которые могли проникнуть в эту крепость из слоновой кости... Тинка вспомнила ее единственный разговор с Анджелой при тусклом освещении, отсутствии карандаша и бумаги и под наблюдением Карлайона, взявшего с нее обещание не затрагивать личных тем. Но больная девушка не захотела темноты – когда Катинка собралась уходить, она протянула изуродованную руку и включила свет. Может быть, с нее тоже потребовали обещание? Что, если Анджела не была Анджелой?.. Тинка снова ощутила, как острый ноготь медленно царапает на ее ладони буквы «А... М...» Карлайон объяснил, что Анджела хотела зеркало, что ее первое сообщение, нацарапанное на стене сквозь разбитое окно, было начальными буквами слова «зеркало». Но когда они встретились в ее спальне, Анджела уже видела себя в зеркале – зачем же ей было требовать его снова и так таинственно? Действительно ли она просила зеркало? Не было ли и сообщение на стене первыми двумя буквами ее настоящего имени – Амиста? Девушка, которая раздраженно дергалась, когда ее называли Анджелой, к которой Карлайон старался не обращаться по имени, а ограничиваться словами «дорогая», «милая», «ангел»... Не пыталась ли она сообщить миру теми слабыми средствами, которые у нее оставались, что является не Анджелой, а Амистой?..

– Мистер Лайон, вас тревожила возможность того, что ваша жена попытается покончить с собой?

– Нас всех это тревожило – она была очень несчастна, и нам часто приходилось держать ее под действием наркотиков. Это само по себе ослабляло ее душевную стойкость.

– И когда вы увидели ее бегущей на гору...

– Естественно, я сразу решил, что она направляется к пропасти. Недавно Анджела перенесла сильный шок – она увидела себя в зеркале и поняла, как мало улучшений принесли пластические операции. Ее посетила... э-э... подруга, и Анджелу огорчил ее уход. Она спустилась в холл попрощаться. Я отвел ее назад к ней в комнату, но, как только вышел, она, должно быть, спустилась вновь. Выглянув в окно, я увидел, что она бежит на гору.

– Она знала о существовании пропасти?

– Да, она часто прогуливалась на горе. Анджела брала с собой вуаль, а мы условились, что если она кого-то встретит, то сразу наденет ее и поспешит домой. Но ее ни разу не беспокоили...

..Допустим изуродованная девушка была не Анджелой Эрли, а Амистой, чье прошлое все еще неизвестно. Вероятно, можно доказать, что Карлайон в самом деле женился на Анджеле около года назад. Они вдвоем поехали на автомобиле на Гранд-Корниш. Больше Анджелу Эрли не видели никогда – только жалкое подобие человека, которое могло быть Анджелой или другой молодой женщиной, называемой этим именем. Обладала ли Амиста деньгами или недвижимостью, которыми распоряжался Карлайон, пока она была в его власти? Или же это неузнаваемое существо заменило подлинную Анджелу, которая погибла в катастрофе, а Карлайон тем временем получал доход, которого лишился бы, если о смерти Анджелы стало бы известно? Не это ли имел в виду Дей Трабл, говоря, что Карлайон не убил бы курицу, которая несла золотые яйца?

– Ваше имя Мэри Ллойд Лав, урожденная Мэри Ллойд Бриггс?

– Да, меня назвали в честь старушки Мэри. Мои родители были актерами, и я сама не знаю, почему стала сиделкой...